Фальшивка (гет)

Пустой, ничего не выражающий взгляд аврора ее даже не задел: по-другому смотреть он просто не умел. А вот сама юная особа могла посмотреть так, что делала честь всему роду Малфой.

— Я бы посоветовал вам воздержаться от угроз сотрудникам министерства, — невнятно просипел Блайли и отвел глаза. Но даже такой малости Гермионе хватило понять — она победила!

— Однако, — насмешливо продолжил он, — поскольку разбирательство подходит к концу, мне остается обсудить с вами последний вопрос.

Гермиона фыркнула. Разумеется, приличия не допускали подобного поведения, но сдержаться у нее не хватило сил: ее собеседник оказался всего лишь самодовольным хлыщем. На прочее его уже не хватало. Да, он по-прежнему оставался для нее раздражающим типом, задающим оскорбительные вопросы и при этом совершенно не представляющим, какими полномочиями она вскоре станет наделена, но... Прежде чем она выйдет из кабинета, ей все-таки придется подчиниться представителю закона. Пусть даже это и составит пять минут (ровно столько она дала себе на то, чтобы уладить последние формальности, и ни мгновением больше!).

Мадам Малфой автоматически покрутила на пальце обручальное кольцо и кивнула:

— Я слушаю.

— Не могли бы вы рассказать о событиях, что привели к раскрытию вашей личности? Почему заклинание "Не признай" перестало действовать?

— Странно, мне казалось, это самая простая часть истории моего замужества, — наивно распахнула глаза Гермиона. — Но поскольку вы и в самом деле неимоверно глупы, мне придется исправить это упущение.

Она глубоко вздохнула. Подробности были еще слишком свежи в памяти, и она снова на какое-то время ощутила то чувство разочарования, которое охватило ее в тот день. Но она никогда не стала бы лучшим другом для Рона и Гарри, если б не изобретала всякий раз все новые и новые способы избежать неприятностей.

— Я и Люциус прекрасно знали, что время секретности нашего брачного договора истекает. Возможно, именно благодаря этому, мы и решили принять приглашение на званый обед, устроенный в нашу честь бывшим бизнес-партнером мужа, мистером Элиасом Барнумом. Вечер должен был состояться в ресторане "Магнифик", владельцем которого, собственно, и является мистер Барнум. Мы подумали, что весьма символично покончить с тайной там же, где она и началась когда-то.

* * *

— Ты уверен, что мы поступили мудро? — прошептала Гермиона на ухо мужу, когда вечер подошел к концу и гости стали собирать вещи, чтобы отправиться по домам.

С четой Малфоев Элиас уже попрощался и теперь учтиво помогал молодой вдовушке надеть отделанное соболями манто. Супруга его, миссис Барнум, на чьих костлявых плечах, точно на вешалке, покоился роскошный боа, смотрела на него с тем выражением, которое на лице более живом могло сойти за презрение.

При других обстоятельствах эта сценка Гермиону только позабавила бы, но сегодня, когда она должна была наконец обрести свое настоящее имя, девушка места себе не находила. Натянуто шутила, вымученно улыбалась.

— Перестань нервничать, — вполголоса обратился к ней Малфой. — Ночь скоро закончится, и для паники нет никаких причин. Если б я не был уверен в том, что все пройдет гладко, нас можно было бы смело назвать безумцами: прийти сюда накануне оглашения! Не беспокойся, до этого момента чары не рассеются. Не думаю, что кто-то сможет их разрушить за оставшееся время — ведь до утра осталась буквально пара часов, и шансы на то, что тебя увидят в истинном облике ничтожно малы.

— Думаешь? — с надеждой взглянула на него Гермиона.

Люциусу очень захотелось рассмеяться, но их окружали люди вряд ли способные оценить подобную вспышку веселья. Поэтому он ограничился подбадривающей улыбкой. Его милая женушка так редко нуждалась в заботе, что каждую попытку оказать ей хоть какую-то услугу он ценил на вес золота. До женитьбы Малфой и предположить не мог, насколько самостоятельна эта юная леди. Вот почему любое проявление слабости с ее стороны давало ему возможность хоть немного почувствовать себя по-настоящему заботливым мужем, а не принцем-консортом, каким он себя иногда ощущал.

— Если честно, шансы просто астрономические, — покрывая оголенные плечики супруги синим бархатным плащом, прошептал он ей на ухо.

Гермиона посмотрела ему в лицо — глаза его смеялись. Тогда она перехватила инициативу в свои руки и на виду у всех чмокнула его в подбородок. Случайные свидетели этого действа тут же разделились на два лагеря. Женщины закивали, бормоча при этом что-то одобрительное, в то время как мужчины, лицезревшие столь слащавое зрелище, закатили глаза: одно дело презирать Малфоя за деньги и влияние, и совсем другое — ненавидеть за то, что он выставляет их перед женами в дурном свете.

Однако влюбленные даже не заметили, какой камень бросили в это стоячее болото, а просто еще раз простились с любезным хозяином. Люциус чинно подхватил супругу под локоток, и чета Малфоев, откланявшись, удалилась. В предвкушении еще одного приятного вечера, проведенного в чудовищных апартаментах хозяина особняка (выполняя домашние задания, разумеется, — прочие занятия Гермиона разрешала только после двух часов интенсивной учебы: ведь, что ни говори, ЖАБА уже были не за горами!), они настолько увлеклись друг другом, что не заметили стайку репортеров, караулящих разбредающихся гостей в поисках очередной сенсации. И ожидания представителей прессы, к слову, оправдались в полной мере.

Пока наша пара отбивалась от невесть откуда взявшихся газетчиков, засЫпавших их вопросами (начиная от любимого цвета Хелен и заканчивая предположениями, что таинственная спутница Люциуса — это новая форма Сами-Знаете-Кого), некая журналистка, беззастенчиво разглядывавшая подругу Малфоя, вдруг поймала себя на ощущении дежа-вю. Перманентная блондинка в очках, вооруженная зеленым пером, призналась себе, что это странное чувство возникает у нее когда она видит мисс Райт вблизи. В первый раз так случилось, когда молодая женщина очень уж приметно улыбнулась. В другой — когда какой-то недоросль написал ей гневное письмо после выхода статьи о разрыве отношений столь заметных особ. И вот сейчас Рита прямо-таки физически ощутила присутствие хорошо знакомого человека. Особенно когда благородная синева плаща Хелен сделала ее моложе, ярче, величественней. Словно та присутствовала на балу. Рождественском или... Костюмированном?

— Гермиона Грейнджер? — тупо произнесла она ни к кому конкретно не обращаясь.

Это, скорее, были размышления вслух, нежели подкрепленная фактами уверенность, но "Хелен" тут же повернулась к ней с видом одновременно и оценивающим и испуганным. Вот теперь Рите все стало ясно. Лицо ее приняло злорадное выражение — она поняла, кто именно скрывается под именем Хелен Райт. Поэтому ехидно подмигнула и торжествующе воскликнула:

— Гермиона Грейнджер!

В тот же миг чары рассеялись, и Гермиона предстала перед окружающими в своем истинном облике.

Не вдаваясь в подробности разразившегося вслед за разоблачением скандала, отметим, что когда наши мистификаторы вырвались наконец из возбужденной толпы, то мнения их сошлись в одном: начиная с завтрашнего утра их жизнь уже никогда не станет прежней...

* * *

— Знаете, в чем ваша проблема? — подперев ладонью щеку, доверительно спросил Драко. — В том, что вы не понимаете очевидного. Видите ли, оба они, и отец, и Грейнджер, несмотря на многие различия, очень похожи по своей природе. Таких редкостных манипуляторов только поискать. Я не говорю уж об остальном... У них поразительная общность взглядов, в особенности на некоторые вещи. И в этом нет ничего удивительного — подобные вкусы, какими они обладают в достаточной мере, просто обязаны были притянуться друг к другу. Чем больше я наблюдаю за ними, тем больше прихожу к выводу, что они все равно стали бы парой даже без моего вмешательства.

— Вы действительно верите в это? — недоверчиво осведомился аврор.

— Конечно. Вы все никак не можете взять в толк, что истина лежит на поверхности. Дело ведь не в том, что отец женился во второй раз, или что его женой стала Грейнджер, моя ровесница. И уж тем более не в том, что он якобы использует ее. А в том, что он ее любит. Искренне и преданно. Всей душой. При других обстоятельствах это могло стать трагедией для всего рода, но, хвала богам, времена изменились, и у него хватило ума выбрать достойную женщину, обладающую всеми теми качествами, которыми должна обладать его супруга.

— Неужто любовь может оказаться настолько ужасной? — сыронизировал аврор.

— Похоже, вы забыли, о ком идет речь. Мой отец, Люциус Абраксас Малфой, не тот человек, которого я считал способным на сильные чувства в целом, не говоря уж о любви. Я и представить не мог, что он может влюбиться в кого-то! Хорошо ли это? Понятия не имею. Но если б в самом начале этой истории я знал, что он и в самом деле воспылает к ней страстью, и (что самое невероятное!) Грейнджер ответит ему взаимностью, я бы их заколдовал.

Драко остановился, обежал невидящим взглядом маленькую, мрачную комнатку и внезапно широко улыбнулся:

— И все же я не стал бы ничего менять. Отец любит ее, он счастлив. К тому же его счастье никоим образом не вредит дальнейшему процветанию семьи. Чего еще мне желать? Ведь мой план увенчался успехом. Откровенно говоря, даже если б он женился на Джиневре Уизли (снизойди на нас такая благодать), мне было абсолютно все равно. Хотя, конечно, Уизли в качестве мачехи никогда не сравнилась бы с Грейнджер.

Он уже намеревался развить эту тему, чтобы более обстоятельно разъяснить, чем именно Джинни уступает Гермионе, как его внимание привлек шум за дверью. Чей-то грубый и сердитый голос, больше напоминающий собачий лай, нежели человеческую речь, время от времени прерывался спокойным и мелодичным. О, этот тембр, в котором сквозь шелк всегда можно было услышать оттенок стали, Драко узнал бы из тысячи, и потому ухмылка на его лице стала еще шире.

— Слышите? — поднял он указательный палец и, вытянув шею, замер. — Слышите? Похоже, пришла моя маленькая, хитроумная мачеха. А значит, наша с вами беседа подошла к концу.

— Но... — попытался было возразить аврор, совсем еще молодой человек, возрастом едва ли старше самого Драко.

Однако тот уже поднялся со стула и улыбнулся представителю закона самым нахальным образом.

— Даже не пытайтесь, — категорически возразил он. — Но если уж вам так хочется получить порцию ядовитых реплик, то пойдите и объясните моей новой мамочке, почему так долго удерживаете меня здесь. То еще будет зрелище!

Словно в подтверждение его слов дверь распахнулась, и Гермиона — точная копия рассерженной Королевы Хаоса — шагнула в комнату. Глядя на ее воинственный вид, аврор счел за благо воздержаться от каких-либо попыток (впрочем, как и от унижения) отвечать на слова Малфоя.

А тот шутливо поклонился вошедшей и, продолжая ломать комедию, отсалютовал ей несуществующей шляпой:

— Приветствую тебя, мачеха!

— Драко, — сдержанно начала мадам Малфой, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку. Скрыть получилось плохо, но она все-таки справилась. — Драко, что я говорила насчет того, чтобы ты не называл меня мачехой?

— А что такого? Разве ты не гордишься мной, мачеха?

— Не думаю, что ты действительно хочешь услышать ответ, — положила конец его легкомысленному веселью Гермиона. — А теперь поторопись. Люциус уже ждет нас у лифта, и ты хорошо знаешь, как он относится к ожиданию.

Драко кивнул, и пара вышла из комнаты (для вещей более важных и лучших), даже не попрощавшись. А аврор, провожая их застывшим взглядом, так и остался стоять соляным столбом. Вечером, в пабе, сидя за бутылочкой сливочного пива, он, конечно, расскажет любопытным о допросе молодого Малфоя, и при этом утаит самое главное: гораздо приятнее прослыть проигравшим в дуэли с новой хозяйкой Малфой-мэнора, чем признать, что ты очнулся от ступора спустя добрых четверть часа. Причем, вместо того, чтобы доложить начальству о том, что пресловутая миссис самовольно увела свидетеля, трусливо ретировался в курительную, где и просидел до обеда, мысленно составляя текст объяснительной. Но, так или иначе, в глазах завсегдатаев паба он навсегда остался героем.

* * *

Люциус нетерпеливо постукивал тростью о ладонь. День, как он и предполагал, оказался тяжелым. Во-первых, говорить правду, да еще и в таком количестве, ему было непривычно и утомительно. А во-вторых, он скучал по обществу милой женушки. И хотя он прекрасно понимал, почему она не захотела, чтобы ее "расспрашивали" в поместье, тем не менее, ему было ужасно одиноко в своей огромной супружеской кровати. А может, все дело в том, что он стал слишком зависим от нее? Здравый смысл подсказывал — это не так. Но, несмотря на все его рассуждения по этому поводу, зависимость была не тем злом, которому его научил предыдущий опыт. Во всяком случае, по сравнению с предшествующим браком, сейчас у него появилось множество преимуществ. Он вспомнил, как стремительно Гермиона влетела в комнату и "спасла" его от допроса, дав такую отповедь аврору, что, слушая ее остро заточенные фразы, Люциус испытал нечто похожее на гордость. Судя по ее настрою, она способна была сжечь дотла все здание, лишь бы их перестали донимать расспросами и оставили наконец в покое. Слава Мерлину, она этого не сделала и тем спасла репутацию семьи. Люциус покачал головой: несмотря на воспитательный процесс, супруга все еще оставалась убежденной гриффиндоркой, и временами он находил это весьма неприятным.

— Надеюсь, теперь ты доволен? — неожиданно прервал его размышления язвительный голос.

Северус. Как всегда непредсказуем и полон сарказма. Люциус усмехнулся и кивнул:

— Очень. Хотя, похоже, мне стоит устроить супруге основательный отдых, чтобы она смогла прийти в себя после всех этих разбирательств.

— Ну да, — подтвердил Снейп. — Ее допрашивал Блайли.

Люциус поморщился:

— Ужасно неприятный тип.

Если учесть, что в жизни он был знаком с огромным количеством неприятных людей, то его замечание, несомненно, имело свой вес. Северус, однако, не проронил ни слова. Оба они, пользуясь случаем, наслаждались тишиной небольшого вестибюля, прекрасно зная, что как только войдут в Атриум, затишье тут же закончится.

— Как я понимаю, ваша мистификация закончена, и личность твоей жены раскрыта, — заложив по обыкновению руки за спину, задумчиво проговорил Северус. — Имена должны были появиться в брачном реестре сегодня утром, и если бы не досадное недоразумение в лице мисс Скитер, то все могло пройти благополучно. Но одного я только не могу понять — почему ты выбрал такой неудачный день? Почему именно понедельник?

В ответ Люциус лишь хитро улыбнулся и промолчал.

К счастью, ждать им долго не пришлось. Уверенные и ровные шаги Гермионы прозвучали в коридоре задолго до того, как она вышла из-за угла и оказалась в поле их зрения. Но когда это произошло, их взгляду предстала любопытная картина: миссис Малфой, элегантная и ослепительная в своем новом костюме от мадам Малкин, шла впереди, а следом за ней, донельзя похожий на задорного щенка, шествовал Драко.

Это зрелище почему-то доставило Снейпу удовольствие, хотя восторженное восклицание его бывшей ученицы при виде мужа и подпортило ему впечатление. Несмотря на то, что он, в общем-то, уже привык к публичному проявлению их обоюдной привязанности, все-таки это было неприлично. А поскольку вуайеризм не являлся чертой его характера, он громко прочистил горло, коротко кивнул Драко и трансгрессировал: их планы, если таковые имели место быть, его уже не интересовали. Они вполне могли завоевать мир и без его участия.

А, кроме того, ему предстояло вплотную заняться устройством личной жизни. Мысленно Северус уже составил текст речи, адресованной Дамблдору, и освобождение от Хогвартса (как и от несносных детишек!) оставалось только вопросом времени. Ну, а после того, как он обретет долгожданную свободу, мечтал он, тогда можно будет найти себе возлюбленную и счастливо провести с ней оставшиеся годы. Правда, он не относил себя к тем, кто стремится привести в свой дом жену, но это не та причина, по которой его постель должна оставаться холодной. Участие в разразившемся скандале прямо-таки гарантировало ему внимание со стороны дамского общества. А если он расскажет о предыстории этого брака, да добавит несколько воспоминаний о трагической любви юности, задача станет еще проще.

Поэтому, растворившись в хлопке трансгрессии, он с легкой душой оставил семейство Малфой наедине с их грядущим.

Счастливая пара, честно говоря, вообще не обратила на его уход никакого внимания. Они настолько были заняты друг другом, что разомкнули объятия только тогда, когда заметили, как, наблюдая за их восторгами, внезапно покраснел Драко. Все трое дружно двинулись к выходу и, пока ехали в лифте, привели в порядок слегка примятую за день одежду. После чего, полностью готовые к любым неожиданностям, вышли на арену со львами (иными словами, бессчетным множеством репортеров и зевак, коими Атриум был переполнен). Их тут же завалили вопросами, на которые они отвечали настолько уклончиво и прозрачно, что бОльшая часть этой сенсационной истории так и осталась "за кадром". Единственное, что они подтвердили, так это реальность заключенного брака, и разочарование от работы министерства, которое практически весь день терзало их расспросами.

Когда же им удалось наконец выбраться из здания, воспользовавшись неприметным входом для посетителей, радости всех троих не было предела: перед ними вилась тихая, пустая аллея, в которой можно было говорить все, что вздумается, не опасаясь ни ареста, ни появления вездесущих газетчиков.

— Кажется, все прошло хорошо, — счастливо вздохнула Гермиона. — Во всяком случае, лучше, чем я ожидала.

— Видела, как довольна пресса? — заметил Драко.

Мадам Малфой кивнула:

— И, похоже, они рады за нас, — уверенно подтвердила она. — Иногда журналисты бывают просто невыносимы, но их влияние нельзя отрицать.

— Конечно, — согласился Люциус, похлопывая жену по руке. — Особенно сейчас, когда они пытаются сделать из нас преступников. Но даже они не могут предположить, что из услышанного ими — ложь, а что — правда.

— Так что же из всего этого является правдой? — улыбнулась Гермиона.

— Ничего. Все. А впрочем, какое это имеет значение? В том, что мы им рассказали, истины ровно столько же, сколько и в любой другой истории.

— Значит, это правило работает в обе стороны? Неужели реальные события тоже содержат в себе некую часть вымысла?

— Конечно. Иначе мы не были бы так счастливы.

Гермиона задумалась. Все трое медленно шли по тенистой аллее, наслаждаясь свежим воздухом, в котором отчетливо слышался запах молодой листвы.

— Интересно, откроется ли когда-нибудь полностью все то, что случилось, — медленно произнесла она. — Мы так вдохновенно отвечали на вопросы, так хорошо все продумали, что вряд ли хоть кто-то заметил маленькие нестыковки. Думается мне, эти погрешности через пару лет тоже примут за неоспоримые факты.

— Может быть. Но мне почему-то не хочется, чтобы события, происходившие в действительности, стали известны публике. Хотя, они определенно заслуживают внимания. Тут и неудачная попытка применения Империо, и грязная история с Оборотным, а о беззастенчивом шантаже и говорить не приходится, — дернул щекой Люциус.

— Все потому, что мы не хотели бросить тень на твое имя, — оправдываясь, быстро начала Гермиона, но, увидев, как Малфой подмигнул сыну, негодующе хлопнула мужа по руке:

— Люциус!

— Я тут ни при чем, ведь все это придумал Драко, — смеясь, ткнул тот тростью в сторону последнего. — Но все же, семья есть семья, и, пожалуй, это единственное, что имеет значение в мире.

Драко попытался возмутиться, но парочка в это момент обменивалась понимающими взглядами, и его негодующий вопль пропал даром.

— Знаете, что в этой ситуации мне нравится больше всего? — продолжил старший Малфой, когда они свернули в боковое ответвление. — То, что все сказанное сегодня поможет осуществить наши планы. И шумиха, связанная с процессом, только поспособствует этому.

— Да, — кивнула Гермиона. — Меня рекомендовали Отделу тайн, чтобы я проходила там практику. И теперь, даже если б они захотели мне отказать, то сделать это у них вряд ли получится.

— Скорее наоборот, дорогая, скандал будет тебе только на руку.

— И я так думаю, — согласилась Гермиона. — Отделу не отвертеться. А как только я стану там работать, моя карьера резко пойдет на взлет. И, могу поклясться, что не позже, чем через десять лет займу должность министра магии. В этом я абсолютно уверена.

— О, да, — отозвался Люциус. — Тем более, что женщины-министра у нас не было с... какого года?

— С 1904.

— Тем более. Но, поверь, не все пойдет гладко, — продолжил он после короткой паузы. — Боюсь, одного моего влияния и твоих высоких оценок, полученных на экзаменах, будет недостаточно и нам следует готовиться к этому загодя.

— Знаю, — твердо проговорила Гермиона. — Вот поэтому все наши силы и средства отныне пойдут именно на эти цели. И потом, в глазах общественности мы должны остаться людьми, уважающими семейные ценности. Возможности здесь неисчерпаемы, от обычной благотворительности до участия во всех положительных начинаниях.

— Согласен, — одобрительно качнул головой Малфой. — А что ты думаешь о нашей семье?

— Считаю, Драко нужно остаться в поместье после окончания Хогвартса: его пребывание в мэноре укрепит позиции рода. А когда женится, сам решит, уезжать из родного дома, или нет. У нас же с тобой, через несколько лет (когда я уже твердо буду стоять на ногах), обязательно появятся дети. И это склонит ко мне симпатии окружающих еще больше, ведь к бездетным женщинам общество относится почему-то с огромным недоверием.

При упоминании о детях Люциус встрепенулся. Когда Драко был совсем маленьким, он не особо стремился принять участие в его воспитании, хотя и гордился тем, что у него есть наследник. Но теперь, будучи женатым на женщине моложе его больше чем на двадцать лет, ребенок от нее стал бы еще одним доказательством его мужской силы.

Он тепло взглянул в карие глаза Гермионы и удовлетворенно проговорил:

— Несомненно, — после чего добавил, улыбаясь:

— Знаешь, между прочим, Драко всегда мечтал о брате.

— Да ну?! — удивленно подняла брови Гермиона и перевела взгляд на пасынка.

Младший Малфой лишь отвернулся, но его порозовевшие щеки ответили на ее вопрос лучше всяких слов.

— Вот и славно, — заключила его мачеха. — Как вам имя Хьюго?

— Ужас какой, — скривился Люциус. — Амбруаз звучит гораздо лучше.

— Почему бы и нет? В таком случае... — многообещающе глядя на мужа усмехнулась Гермиона и тут же трансгрессировала.

Люциус, словно отвечая на ее вызов, величественно расправил плечи, коротко кивнул сыну и тоже через мгновение пропал из виду.

Драко остался один в аллее. Сгустились сумерки, и он, не опасаясь случайных свидетелей, негромко рассмеялся. Возможно, впервые так открыто и искренне, что даже заостренные черты его лица сгладились. Повод для радости был самый что ни на есть веский: родители (и старые, и новые) нашли свое счастье, и безмятежное будущее рисовалось самыми яркими красками.

Но вскоре улыбка его постепенно стала гаснуть, а после и вовсе превратилась в привычную для окружающих ухмылку (чтобы скрыть от домашних подозрительную веселость). Драко огляделся по сторонам и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, четко представил себе гостиную Малфой-мэнора. Хлопок трансгрессии прозвучал в третий раз.

Все шло по плану.