Никогда не говори: "Помнишь..." (джен)

Известный мир

Гарри параллельного мира 

Гарри не испугался тянущего ощущения. Он чувствовал его в течение всего года, особенно после нападений дементора.

— Папа … — позвал он.

Но его отец спорил с Дамблдором. Он ходил по больничному крылу, сдвигая темные брови каждый раз, когда произносил имя Блэк.

Отец находился в таком состоянии весь год. Сначала была новость о побеге Блэка, а потом дементоры зависли над землей, зациклившись на Гарри. Он хотел сказать отцу, что сейчас с ним все в порядке. Но это тянущее ощущение росло и становилось все сильнее, приводя к тому, что стало трудно дышать.

Оно тащило его вниз, и Гарри упал во тьму. Ни звука, ни света. Он даже не мог слышать собственного дыхания. Но где-то вдалеке был голос его отца. Гарри пробивался к нему. Он не мог сказать, шел ли он, полз или даже плыл, но продолжал двигаться, пока перед ним не вырос и не окутал его тонкий луч света.

Открыв глаза, он понял, что снова находится в больничном крыле. Как долго его не было? По ощущениям прошли часы, но в больничном крыле все всегда было неизменным. Только… сейчас все было не совсем тем же самым. Дамблдор раньше не был одет в этот оттенок желтого, не так ли? И папа. В глазах отца было нечто, заставившее горло Гарри сжаться.

— Я думаю… что-то случилось.

Казалось, рот Гарри сделан из дерева. Он не мог удобно устроиться в своей собственной коже.

— Заклинание или атака, — Гарри попытался объяснить, но слова смешивались в кучу.

Директор нахмурился сильнее, когда он упомянул папу.

— Ты сказал, что место, в которое тебя затянуло, было темным и тихим. И ты видел там Джеймса Поттера?

— Что?

Давняя паника вспыхнула в Гарри. «Не произноси его имени». Он опустил голову, пока не смог скрыть свой страх, а затем выставил перед собой ширму безразличия и невозмутимости.

— Конечно, нет. Он же уже сто лет как мертв. Немного трудно разговаривать с мертвым парнем.

Гарри услышал, как кто-то ахнул и, посмотрев на источник звука, увидел круглые глаза Гермионы. Возможно, он был немного излишне безразличен.

— Я имею в виду, я не видел его или его призрак, или что-либо в этом роде.

Папа нетерпеливо фыркнул:

— Но вы только что сказали…

— Что вы беспокоились о нападениях дементоров, поэтому я не хотел рассказывать вам об этом тянущем чувстве раньше. Я знаю, что должен был, но…

— Беспокоился? — отец нахмурился. — Момент, когда я начну о вас беспокоиться, станет тем моментом, когда я…

— Ты сказал, — перебил Дамблдор, — что твой отец волновался.

— Ну да, — Гарри пожал плечами.

Мужчины уставились на Гарри. В комнате воцарилось молчание. Дамблдор медленно повернулся, чтобы посмотреть на реакцию Снейпа.

Папа оскалился:

— Что?

— Просто… рассматриваю возможности, — сказал Дамблдор. — Гарри, не мог бы ты проявить любезность и указать на своего отца?

Гарри задался вопросом, было ли это своего рода тестом на ясность сознания и общую бдительность, но послушно указал на него. Его отец смотрел на палец, будто это была свернувшаяся кобра, готовая нанести удар.

— Я понимаю, — сказал Дамблдор. — И как долго он был твоим отцом?

Гарри уронил руку и задумался.

— Ну он женился на моей маме, когда мне было всего два, так что… одиннадцать… почти двенадцать лет.

Что-то странное произошло с лицом папы. Оно стало абсолютно расслабленным, словно отец был поражен заклинанием паралича. Затем оно исказилось, странно перекосив рот.

Папа приближался, пока не оказался всего в нескольких дюймах от лица Гарри.

— Это еще одна шуточка Блэка и оборотня! Вы трое сложили вместе свои тупые мозги и наконец выяснили, как ее провернуть? Скажи мне!

Когда отец кричал, капли слюны разлетались во все стороны, и его губы побелели.

Гарри казалось, будто он стоял в пышущей жаром домне. Дамблдор громко звал папу по имени, но это звучало где-то очень далеко. Гарри не мог оторвать взгляд от этого перекошенного лица.

Дамблдор оттащил отца, его морщинистая рука крепко держала того за плечо. Директор что-то шептал ему, но отец ни на секунду не отводил взгляда от Гарри, его глаза были темными и холодными.

Они задавали ему вопросы и творили заклинания вокруг его кровати, но Гарри слышал только, как сердце стучало в ушах. Случалось, отец сердился на него и даже бывал в ярости, но никогда не злился так сильно. Что он сделал? Единственный раз, когда Гарри видел его в таком состоянии, случился, когда их посетил Люциус Малфой. Он в своем слизеринском стиле унизил маму, изощренно насмехаясь над ее состоянием. Даже тогда отец выплеснул свой гнев на мебель, дождавшись ухода Малфоя.

— Гарри, — сказал Дамблдор, — тебе лучше пройти ко мне в кабинет. Есть некоторые вещи, которые я должен объяснить.

Гарри сидел в кабинете Дамблдора, слушая о том, что произошло — что, по их мнению, произошло — и его смятение уменьшилось. Но каждая деталь добавляла ужасный давящий груз ему на грудь.

— Но мой отец… он все еще мой отец, верно?

Его отец, который все это время ходил по кабинету Дамблдора, остановился и повернулся к нему, сжав челюсть.

— В этом мире, — мягко сказал Дамблдор, — у профессора Снейпа была возможность учить тебя, но не воспитывать.

— Вы имеете в виду, — сказал Гарри, слезы жгли его глаза, — я один забочусь о маме?

Взгляд его отца соскользнул с Гарри. Снейп уселся в кресло.

Дамблдор покачал головой, его борода заколыхалась.

— Никто, кроме тебя, не выжил в ту ночь, когда Волдеморт атаковал Годрикову Впадину. Но если ты оставил свою мать в безопасности в своем мире, ты увидишь ее вновь, когда вернешься.

Его слова глухо скрежетали в ушах Гарри. Он был один. Он умоляюще посмотрел на своего папу, который не был его отцом, и увидел странный голод в его глазах. Гарри снова повернулся к Дамблдору.

— Моя мама… когда я снова смогу увидеть ее?

Дамблдор долго ничего не говорил, упершись взглядом в стоящую перед ним чашу со сластями.

— Я могу только попросить тебя набраться терпения и попробовать приспособиться к жизни здесь, пока мы ищем путь назад.

Гарри кивнул. Приспособиться к жизни, которая была не его. К жизни Гарри Поттера. Это имя звучало странно. Он стоял, едва чувствуя ноги.

— Можно мне уйти, сэр?

Дамблдор кивнул, соглашаясь, а затем спросил:

— Полагаю, я должен спросить… в какой Дом тебя распределили?

Гарри взглянул на папу. В течение многих лет эта тема вызывала между ними небольшие трения. Он вспомнил боль в папиных глазах, когда тот узнал, что Гарри выбрал Дом мамы, а не его. Но здесь это не имело никакого значения, напомнил он себе. Человек, сидящий рядом с ним, не был его отцом.

— Гриффиндор, — пробормотал Гарри.

— А-а, значит, ты без проблем сможешь найти дорогу в свою комнату. Будем надеяться, что найти дорогу домой будет так же просто.

Дав Гарри пароль Гриффиндора, Дамблдор отпустил его.

Гарри повернулся и пошел, спотыкаясь, в башню Гриффиндора. Продвигаясь по коридорам, а затем в общей гостиной, он видел вещи, которые были одновременно знакомыми и незнакомыми. Мелкие детали, которые были ему чужими, такие, как портрет в немного другом месте или странная статуя, которой не было там раньше. Чем больше различий он замечал, тем меньше ему хотелось думать о них и о том, что они теперь значат в его жизни.

Через несколько минут он свернулся клубком в своей постели, дрожа. Когда сон наконец одолел его, разум Гарри вцепился в воспоминания о сильных руках, мелодичном голосе и теплом смехе, о месте, находящемся так далеко от него.