Рок-н-ролл этой ночи (гет)

Снейп всегда знал, что в одну реку дважды войти нельзя. Но понял впервые.

Чем он думал, когда велел Поттеру тащить Феррета к Запретному лесу? Да чем угодно, только не головой. Все учел, кроме себя самого.

В общем, это и понятно. Все восемнадцать лет, проведенные в Хогвартсе под чутким руководством Дамблдора, присутствия у Северуса Снейпа каких-то эмоций не предполагалось, только функционал. Вот на собственный функционал он и привык рассчитывать, а все сопли-слезы-слюни оставлял другим.

Кто ж знал, что придется включать киборга после того, как имел неосторожность всем существом насладиться человеческой жизнью. Кто ж знал, что это окажется невозможно.

Запретный лес огорошил сходу волной таких знакомых видов и запахов, что Северус на миг даже задохнулся. Сердце споткнулось, сжалось в мучительном спазме, левую руку прошила острая болючая игла. Нельзя, нельзя идти в поводу воспоминаний, хороших ли, плохих — неважно… Иначе так и будет ныть в груди бесконечно и безнадежно, и ничто не будет сделано с толком и результатом. К любому делу нужно подходить с пустой душой и чистой головой, чтобы взгляд оставался ясным, а мысли — быстрыми.

Еще Запретный лес совершенно незнакомо звучал. Снейп и не подозревал, что на свете бывает такое обилие звуков, и все они сосредоточены в этом месте. Тихими плотными хэтами шелестели верхушки деревьев, а разлапистые ветки давали ровный плотный шум, и по нему, как по мягкой пуховой подушке, змеилось высокое переливчатое пение птиц, яркими акцентами райта потрескивали сучья, где-то бурчал глубоко и басисто ручеек, и высоким пронзительным фуззом выл в вышине ветер. Под ногами возмущенно шуршал пушистый мох, звонко дзинькали, лопаясь, упругие ягоды брусники, почти неслышно рвалась злая упругая паутина, добавляя звуковому пейзажу легких полупрозрачных звонов. Все это дышало, шипело, скрипело, двигалось, хрустело и пело, смеялось и плакало, жило и умирало.

Северус замер, впитывая все это незнакомое и такое узнаваемое роскошество звука. Пришли успокоение и уверенность. Запретный лес, опасный, непредсказуемый, темный и таинственный, как будто узнал Снейпа и всем своим существом давал понять: ничего не бойся, делай что должен, и будет так, как должно быть, даже если будет наоборот. Профессор даже глаза закрыл и слегка улыбнулся, понимая и благодаря Лес за неожиданное союзничество. Давай, старина, не подведи. Сейчас пригодится любая помощь, а уж такая основательная — особенно.

— Мистер Снейп.

Понеслась.

— Приветствую.

— Мне говорили, что вы несколько эксцентричны, но чтобы настолько…

Только теперь Снейп обернулся к собеседнику. Феррет оказался невысоким, худощавым, юрким типом с острым, и вправду хорьковатым лицом. Темные прищуренные глазки его хищно поблескивали, быстро так, холодно и одновременно фанатично. Поттер молодец, характеристику дал исчерпывающую. Впрочем, от этого не легче. Тяжелый персонаж, очень тяжелый.

— Я, признаться, так и не понял, зачем вы меня пригласили. Да еще… в столь специфическое место.

Ну, давай. Ты все это делал сотни раз, плюс-минус один карму не испортит. Ты знаешь, как всегда, что идешь на это за правое дело. Дорогое Мироздание…

— Не лукавьте, мистер Феррет. Можно подумать, вам ни о чем не доложили.

— Доложили, мистер Снейп, доложили. И я, признаться, удивлен вашим участием в этой непростой ситуации.

— Что именно вас удивляет?

Феррет огляделся, вздохнул, вздрогнул. А что ты хотел, против тебя весь Запретный лес и дорогое Мироздание…

— Меня удивляет, мистер Снейп, ваша безоглядность. Вы действуете так, будто имеете личную заинтересованность в исходе дела…

— Что я, не человек?

— Из того, что я о вас знаю, создается впечатление, что не вполне…

— Позвольте считать это комплиментом.

Над головой хрупнуло, треснуло, взвизгнуло.

— Меня больше удивляет именно ваша заинтересованность в исходе дела.

— А почему вас это удивляет? Из того, что вы обо мне должны бы знать, понимаете, вероятно, что я всегда за все хорошее против всего плохого, — Снейп несколько раз сжал и разжал кулаки, чтобы машинально не сунуть руки в карманы. Если пойдет жара, достать их можно и не успеть. — Вот что удивляет меня, так это ваша вредная уверенность в невероятных способностях мисс Грейнджер. Вы же взрослый человек на недетской должности, как вам такая сказка могла в голову прийти?

Ухмылка Феррета была высокомерной и даже немного презрительной. Не умен персонаж, не умен.

— Я о вас лучше думал, мистер Снейп. При такой биографии вы могли бы быть более информированным.

Северус чуть не рассмеялся. И почему в Уголовном уложении магической Британии нет статьи за головотяпство со взломом?

— Информации никогда не бывает достаточно, мистер Феррет. А еще самая верная информация — та, которую видно своими глазами и слышно своими ушами. Не документы, не слухи и не чужие впечатления. Поэтому я, смею заметить, за свою информацию отвечаю, и ее всегда можно проверить и подтвердить. А вы можете сказать то же самое о своей информации?

О, эти умилительно грозные взгляды исподлобья! Эти скептически искривленные губы, это раздраженное закатывание глаз! Разговор еще даже толком не начался, а Феррет весь раскрылся, сдал все козыри и развесил уши. Тепленький уже, и сам себя сейчас поджарит.

— Позвольте вам напомнить, мистер Снейп, это вы меня пригласили.

— Да, потому что я очень добрый. И за все хорошее, не забывайте. Хотя вот теперь сомневаюсь, что мой благородный порыв будет оценен по достоинству.

Ветки над головой беспокойно зашелестели. Северус настороженно огляделся: чего вдруг взволновался Лес? Неужели он успел уже где-то косякнуть? Все вроде идет прямо по строгой классике, петелька-крючочек, забросил-подсек, теперь только вываживай… Взгляд споткнулся о широкий ровный пень — Снейп мог поклясться, что раньше его тут не было. Что ж, Запретный лес, он такой Лес… Его подсказки игнорировать нельзя.

Профессор вальяжно уселся на пень, закинул ногу на ногу, достал сигареты и с удовольствием закурил. Феррет нахмурился и брезгливо помахал рукой перед лицом. Другого пня поблизости не оказалось, и Запобес вынужденно остался стоять. Три — ноль.

— Правильно ли я понимаю, что вы имеете мне что-то сообщить? Настолько важное и секретное, что этого нельзя было сделать в Министерстве?

— Неправильно понимаете. Я имею желание уберечь вас от фатальнейшей ошибки, которая неминуемо приведет к краху лично вас и много непокою и бед принесет в магический мир.

Феррет насмешливо поднял брови и приосанился. Заглотил, точно.

— Ваша ошибка называется «Гермиона Грейнджер».

— Неужели?

— Ужели, ужели. Поскольку я определенным образом осведомлен о ваших заблуждениях на ее счет. Но, в отличие от вас, обладаю самым непосредственным знанием по вопросу.

— Вы самонадеянны.

— Нисколько. Возможно, я и неправ, ведь информация никогда не бывает исчерпывающей. И, возможно, вы меня переубедите. В этом случае я буду готов вам помочь. Вы же умный человек и сознаете, что в таком деле отказываться от помощи недальновидно.

А вот это зря, рановато, как будто напрашивается. Но слово — не сова, вылетит и в совятню не вернется.

Феррет уставился на Снейпа напряженным немигающим взглядом. Да, Снейп на его месте тоже крепко призадумался бы. В таких разговорах проигрывает тот, кто первый отдает информацию. Но иногда стоит шагнуть назад, чтобы потом сделать два шага вперед… Видимо, Феррет решил так же, потому что вздохнул, крякнул, сцепил пальцы в замок, перемялся с ноги на ногу. Может, встать? Нет, не время пока, поглядим, как пойдет.

Феррет оперся спиной о старый, весь покрытый мохом ствол дуба.

— Я много времени потратил, мистер Снейп, чтобы прийти к тем выводам, к каким пришел. Такой труд, как «Отражение ясное ранних лет», вам, несомненно, знаком. Самый ранний список его датируется тринадцатым веком, и в нем есть описание парочки забавных инцидентов с Чабертом де Барбейра. Ну, пересказывать не буду, вам эти истории наверняка известны. Я обратил внимание на то, с каким упорством автор объясняет все успехи Барбейры, а также его беспрецедентно долгую по тем временам жизнь только исключительно господним соизволением, и не произвольным, а ответами на горячие молитвы. После этого подобные сведения встречаются в хрониках многих войн, всегда существовал один человек, которому сопутствовала феноменальная удача и который творил настоящие чудеса. Я тщательнейшим образом изучил все сведения по Второй войне, включая документы и материалы судебных процессов. И заметил четко прослеживающуюся и весьма интересную тенденцию. Какие бы события ни происходили, что бы ни предпринимали против Волдеморта, успехом эти мероприятия заканчивались только в одном случае. Когда в мероприятии так или иначе была задействована Гермиона Грейнджер. И, знаете, свидетельства из старых манускриптов и хроник последней войны удивительным образом сходны друг с другом. Все, что делают эти похожие друг на друга люди, получается. Все, что они хотят — сбывается. Все происходит так, как нужно им. Люди, которые взаимодействуют с Мирозданием напрямую. Которые буквально вращают вокруг себя мир. Не зря же мисс Грейнджер уже в столь юном возрасте признана самой сильной ведьмой своего поколения. А теперь я спрашиваю вас, мистер Снейп, разве можем мы не вернуть в магический мир такой уникальный ресурс? Разве мы имеем право не изучить и не использовать на благо всего мироустройства такое явление? Чем черт не шутит, может, при должном исследовании мы сможем буквально производить таких волшебников?

Северус предполагал вслед за Поттером, что в голове у Феррета все плохо, но не подозревал, что настолько. Сплести из сомнительных обрывков непонятно чего картину, которую так хочется видеть — это полбеды, этим любой человек грешит вне зависимости от уровня интеллекта и степени осведомленности. Мы все так хотим, чтобы мир совпадал с нашим о нем представлением, что готовы полубессознательно подтасовывать факты, лишь бы не открыть утром глаза и не обнаружить, что мир устроен совсем иначе. Настоящая беда начинается, когда ради своей картины мира человек готов вымарывать и перекраивать других людей. И, как показывают практика и всемирная история, именно такой человек легко и непринужденно становится исчадием ада и тонет в крови тех, кто в его картину мира не вписывается. Самое страшное в таких людях то, что они убеждены в своей священной правоте, и потому все то, что способно остановить других — страх, совесть, сомнения, любовь наконец, — с ними не работает. И множатся они не то делением, не то почкованием, но стоит всем миром навалиться и угробить совсем одного такого, на его месте тут же, без паузы, возникает другой, еще кошмарнее. Этому вот магической евгеникой заняться приспичило. Те же тестикулы, вид в профиль.

Эх, прав был Дамблдор, надо было двигать в Гриффиндор, боротьба за все хорошее против всего плохого — их генетическая специализация.

— Мистер Феррет, это даже не смешно. Вылеплять такую основательную конструкцию из недостоверных источников и домыслов… «Отражение», чтоб вы знали, еще десять лет назад признано подделкой. И почему вы начинаете свою летопись уникальных магов с Барбейры, а не, скажем, с Александра Македонского? Тоже удачливый был деятель. Я охотно верю, что участие Гермионы Грейнджер в действиях против Волдеморта сильно повышало шансы на успех. Но вовсе не потому что она — ведьма мерлиновой силы. Мисс Грейнджер не только самая сильная, но и самая умная ведьма поколения. Вы-то с ней дела не имели, а я наблюдал ее восемь лет кряду. И, должен признать, она в самом деле редкая умница, с потрясающей эрудированностью, феноменальной памятью и очень быстрым мышлением, отягощенным чудовищной духовной жадностью. Кроме этого она командный игрок и природный, исключительно сильный лидер. Такое сочетание качеств действительно встречается раз в столетие. И нет ничего удивительного, что любое предприятие при участии такого человека обречено на успех. А теперь оцените масштаб катастрофы: вы гоняетесь за сквибом.

Интересно, Феррет владеет окклюменцией? Проверить бы, но слишком рискованно. Хотя что в этой всей безумной затее не рискованно?

Снейп почти развалился на своем пне и снова достал сигареты.

— В отличие от вас, я имел практическую возможность в этом убедиться. У мисс Грейнджер не осталось ни капли магии. Ни даже намека на то, что она когда-то была. Все ваши умозрительные построения не стоят выеденного яйца. Вас не смутило то простое обстоятельство, что авроры нашли мисс Грейнджер, причем без особого труда? Неужели волшебник мерлиновой силы не в состоянии договориться с Мирозданием по этому вопросу? Все ваши, как вы их называете, факты — лишь сочетание титанической работы и толики совпадений. Единственный критерий истины — практика, а на практике мы имеем умнейшую, образованную, сильную духом и вообще исключительную особу, но — магглу. И в немагическом мире она, несомненно, будет иметь успех. Но, если ваше маниакальное упорство выдернет ее обратно в волшебное общество, проиграют все. Вы угробите незаурядного человека, собственную репутацию и карьеру и, в перспективе, внесете хаос и неразбериху в магическое мироустройство. Прекратите тянуть пустышку, если не хотите завершить свою профессиональную жизнь самым бесславным образом.

Северус почти верил в то, что говорил. Он так долго об этом думал, что вполне готов был поверить, по-честному, без дураков. Вопрос Поттера — тот самый, который Снейп, в свою очередь, задал Феррету, — стронул лавину сомнений и выводов. Как относиться к этим выводам, так и не стало понятно.

Он не мог вспомнить, откуда в нем взялось убеждение в мерлиновой силе Дивайз. Профессор просто ощутил это каждой клеточкой своего существа, всем нутром почуял присутствие самого волшебного волшебства и самой магической магии, какие только существуют на свете. Разбились об это ощущение все излюбленные снейповские сентенции о критериях истины и опоре на факты и здравый смысл.

Что же до фактов… ну эка невидаль, дождь в Лондоне то идет, то не идет. И друзей себе люди подбирают всегда одинаковых, всегда отвечающих определенным и неизменным критериям. А иногда люди просто встречаются, так бывает. Любовь никогда не бывает закономерна, она случайна, нечаянна, а пути, которые приводят двоих людей друг к другу, никто не прокладывает. Просто люди встречаются. Просто так бывает. Голос волшебный? Да что она, одна такая на свете, что ли? То, что Дивайз в бытность Гермионой Грейнджер не сподобилась петь, не значит, что она этого не умела. И после всех этих измышлений Профессор уже капитально сомневался, а вправду ли был эффект зелья удачи от чабреца в шампанском? Почему это не просто удача? Известно же, что госпожа Фортуна благоволит тем, кто прилагает усилия. А уж он тогда усилий приложил — чуть наизнанку не вывернулся…

Но самое главное, что он видел и слышал. Когда неосторожно влез в мысли Дивайз, он безошибочно увидел и услышал отсутствие магии. Полное. Безнадежное. Ни малейшего проблеска, ни намека на то, что Гермиона Грейнджер была когда-то ведьмой.

Так не обмануло ли его ощущение? Не подвело ли в тот едва не единственный момент в жизни, когда Снейп ему безоглядно доверился? В тот едва не единственный момент, когда факты не способны ни подтвердить ощущение, ни опровергнуть?

Покачиваясь в тряском нутре Хогвартс-экспресса, Северус всю дорогу мучился нежеланием признать очевидное. Жизнь не баловала его чудесами, и верить в них он не привык. Но, видать, каждый человек никогда не перестает быть ребенком, и какими бы зубами ни жевала его судьба, желание, ожидание и надежда на чудо берут власть над ним всякий раз, стоит лишь появиться малому намеку на нечто волшебное. После таких намеков тоскливая реальность становится совсем уже беспросветной, и, ясное дело, расставаться со сказкой ради этого дерьмища никому неохота.

Но ради успеха в запланированном безумии, ради нее и ради себя, ради всего хорошего против всего плохого, наконец, и мира во всем мире придется смириться. Придется убедить себя. Придется искренне поверить. Хотя бы постараться, ведь если сам себе не поверишь, тебе не поверит никто.

— Я ценю ваши устремления, мистер Снейп. И убежден, что вы руководствовались самыми благими соображениями.

Черт. Плохо поверил. Или Феррет унюхал фигу в кармане, или он в самом деле сумасшедший — даже не призадумался над услышанным.

— Но ваши аргументы не убедительнее моих. История нас рассудит.

Дорогое Мироздание, ты свидетель, очень хотелось разрулить по-хорошему.

— Я не стану ждать суда истории, мистер Феррет. Вижу, с разумом вы не особо дружны. В данный момент об этой истории осведомлены два человека — вы и я. Завтра утром вся магическая Британия узнает, что съехавший с катушек начальник Аврората преследует и терроризирует Героиню войны, чтобы запереть ее в Азкабан и пустить на опыты. А еще что означенный начальник готовит государственный переворот, убийство Министра, роспуск Визенгамота и установление диктатуры в рамках одного отдельно взятого магического сообщества. По дороге до Риты Скиттер я еще что-нибудь навешаю, будьте спокойны. И не обольщайтесь — чем чудовищнее ложь, тем легче люди в нее верят. А еще люди не рефлексируют, они распространяют, а всем рты не зашьешь. Завтра вечером скандал подхватит оппозиция, и ждите массовых акций протеста с требованиями вашей отставки. И Министр удовлетворит требования возмущенной общественности, не сомневайтесь, потому что Министр, в отличие от вас, своим постом дорожит, и магическую Британию не на помойке нашел. Если ваших умственных способностей хватит на то, чтобы прозреть результат, их достанет, чтобы принять единственно верное решение в течение двух минут.

Вот сейчас бы отвернуться, чтобы дать Феррету собраться с умом в публичном одиночестве, но нельзя. Кто знает, что у этого умалишенного в единственной извилине, этот и Авадами может начать швыряться, Поттер предупреждал. Северус все-таки отошел к большой разлапистой ели, всего на пару шагов: вроде и оставил дебила в покое и не самоустранился. А все-таки квалификация потеряна. Мог бы и сразу сообразить, что такой беспомощный шантаж тут бессилен. С другой стороны, время на подготовку хорошей подставы или провокации откуда было взять?

Мелькнула мысль, что, будь только повод, искрошил бы Феррета в мелкий винегрет и решил проблему просто и радикально…

Все, что случилось дальше, напоминало дурной рыцарский роман. Снейп даже не увидел, кожей ощутил стремительное движение сбоку, но уклониться от Авады все равно бы не успел — чай, не двадцать лет, — если бы не колючая, мокрая и холодная еловая лапа, внезапно хлестнувшая по лицу с такой силой, что Профессор едва не грохнулся навзничь. Краем глаза, в отчаянной попытке сохранить равновесие, Снейп уловил даже не вспышку, лишь начальную ее искру.

Горячая стремительная волна силы поднялась по позвоночнику, ударила в голову, сдавила шею, рванула плечи и выхаркнулась с заклинанием такой мощи, что Снейпу показалось — он выплюнул легкие. Рывок энергии был такой, что Северуса швырнуло инерцией на траву, и он даже не сообразил, какое заклинание могло само собой, без малейшего волевого усилия с его стороны, соткаться из адского коктейля злобы, любви и отчаянной ярости.

Где-то на краю сознания и слуха мелькнул Экспеллиармус. Но, поднимаясь с земли и ловя разгоряченной ладонью так и не использованную волшебную палочку из виноградной лозы, Снейп уже знал, что Экспеллиармус Поттера запоздал. Другое заклинание, созданное, кажется, десять жизней назад, из злобы, любви и отчаянной ярости, сделало все раньше.

Сумасшедшей силы Сектумсемпра.

Все вокруг замерло. Даже Лес будто застыл в ужасе и растерянности. Снейп распластался по траве, пытаясь продышаться и запретив себе понимать, что случилось и как так получилось. Сообразить бы, что теперь с этим делать.

В стороне оглушительным громом в полной тишине затрещали кусты, и, прежде чем Снейп успел отреагировать, на опушку вывалился взмыленный и ошалевший Поттер. При виде разваленного пополам от плеча до пояса тела Феррета парень со свистом втянул воздух через стиснутые зубы и потрясенно заерошил волосы. Несколько секунд он неотрывно глядел на труп, на окровавленную траву, на толстенный старый платан, по темной коре которого алела широкая влажная полоса и стекала крупными каплями, словно дерево само кровоточило. Потом шумно выдохнул:

— Ну вот и поговорили…

— Я предупреждал, что аргументы у меня убийственные, — прокаркал в ответ Снейп. — Но, кажется, вместо одной проблемы у нас теперь две.

— Не у нас, а у вас.

— Что, все? Поздравляю вас, Поттер, обосравшись.

— Спасибо, — парень даже глазом не моргнул. — Две проблемы — это у вас. А у меня три. Так что да, торжественное открытие кирпичного завода прошу считать состоявшимся.

Снейп приподнялся на локте:

— Какая ностальгия… прямо все, как я люблю. Море крови, куча трупов, полна жопа огурцов. А что за три проблемы у вас?

— Хотите помериться? Первая проблема — это Гермиона. Вторая — вы. А третья, получается, я. Потому что жить очень охота.

— В этом желании мы с вами, Поттер, солидарны как никогда. Только вы обсчитались, проблем все равно две. Проблему Гермионы мы вон, — Северус кивнул в сторону тела, — уработали.

— Не мы, а вы.

— Да нет, на этот раз именно мы. Потому ставлю на повестку два вопроса. Первый — куда мы эту красоту денем. Второй — куда мы денемся сами так, чтобы у нас все было и нам за это ничего не было.

Поттер легко вскочил, отряхнул брюки и протянул руку Снейпу, помогая подняться.

— Простите, профессор, но грош была бы мне цена на моей должности, если бы я ничего такого не предполагал и об этом всем не подумал. Поэтому я вам так скажу: делать мы с этой красотой ничего не будем. Больше того, я ваше художество на всеобщее обозрение выставлю, и, поверьте, никто не уйдет обиженным. А чтобы вам ничего не было, не сочтите за труд…

Поттер с заговорщическим видом достал из нагрудного кармана кителя небольшой стеклянный фиал. Северус забеспокоился не на шутку: все это уже отдавало здоровым гриффиндорским идиотизмом, но Поттер мерзко ухмыльнулся:

— В прошлый раз ваши воспоминания нам всем сильно помогли. А теперь они нас натурально спасут. Классика, знаете, вечна, так зачем изобретать Люмос?

Поганец.

Чтобы вытянуть нужные воспоминания и закупорить их в бутылку, много времени не потребовалось.

— Ну вот, — Поттер полюбовался на свет серебристыми нитями в фиале, — а теперь, профессор, драпайте отсюда, пожалуйста, со всей пролетарской сознательностью. Заберите Гермиону, чтоб Малфой освободился, он нам здесь нужен будет до зарезу. И, в принципе, постарайтесь не отсвечивать. А я тут приберусь немного и начну истерику мастерить.

Снейп подавил желание схватить парня за ухо и как следует оттаскать.

— Поттер, ты не попутал?

Тот уже сосредоточенно промерял шагами полянку и внимательно осматривал куст, из которого вылез.

— Да вы не беспокойтесь, профессор, все будет в лучшем виде. Оглянуться не успеете, как шашка прыгнет в дамки. Я вам клянусь, вы получите море удовольствия, когда будете читать новости магической Британии в следующие две недели. А теперь, я вас умоляю, поторопитесь, скоро сюда Рон нагрянет со своими доберманами, и нам с Малфоем нужно еще кое-что успеть подготовить.

— Учитывая состав действующих лиц, как бы мне с тех новостей плакать не пришлось.

Поттер аккуратно положил фиал возле куста и слегка взъерошил притоптанную траву.

— Не придется, профессор. Просто вспомните, что я учился у двух великих комбинаторов современности. Один был Дамблдор, про второго сами догадаетесь, но уже по пути в Лондон. Малфой с Гермионой будут ждать вас в том кабаке, где мы были. Пожелайте нам удачи. К вам, похоже, Мироздание тоже прислушивается…

Уже отмахивая быстрые широкие шаги к антиаппарационному барьеру, Снейп задался вопросом: если вертеться и интриговать Поттер учился у него и Дамблдора, то кто научил этого простого, как калоша, мальчишку так отменно льстить?

* * *

Лондон встретил Профессора солнцем и озорным теплым дождиком. Аппарировать с Кингс-Кросс Снейп не решился, и привычно уже нырнул в метро, но перед этим позволил себе роскошь: целую минуту стоял, подставив лицо под крупные редкие капли, чувствуя закрытыми глазами, как греет и ласкает солнечный луч уставшие веки. Даже отпустили немного тревожность, напряжение и беспокойство, даже на миг поверилось, что все может быть хотя бы неплохо.

Над выходом из Бетнал-Грин висела яркая, четкая, праздничная радуга от горизонта до горизонта. Люди поднимали глаза к небу и замирали с улыбками на губах. Снейп тоже улыбнулся, словно пытаясь напитаться этой нечаянной радужной радостью, пока не истаяло ее шальное многоцветье. Но сияющее коромысло не собиралось исчезать и упрямо реяло над наползающими низкими тучами до тех пор, пока Снейп не углубился в Виктори Парк Сквер, где и радуга, и тучи, и небо скрылись за раскидистыми купами деревьев. Но, стоило прикрыть глаза, под веками снова искрилось волшебное счастливое семицветье.

Чем черт не шутит, глядишь, и вправду Поттер с Малфоем справятся, несмотря на исключительную молодость и клиническую безалаберность. Глядишь, и выскользнет Дивайз из чугунных тисков своей силы и споет наконец все, что должна спеть. Глядишь, и останется Профессору его большое Дело, его дети и их звук. Глядишь, доведется еще в полную силу и пожить, и приключиться, и влюбиться, и наслаждаться солнцем и дождем без ощущения, что это — в последний раз.

Сбоку характерно хрустнул куст, и Северус на миг даже засомневался, а в самом ли деле он в Лондоне, а то, может, вырубился прямо там, в Запретном Лесу, и ловит дежавю. Особенно сильны стали сомнения, когда из куста традиционно вылез Золотой мальчик.

— Поттер, что вы мне тут рояль изображаете? Как ни увижу куст, в нем вы сидите.

— Профессор, беда, — выдохнул Поттер, пропустив рояль мимо ушей, и протянул Снейпу передовицу «Пророка».

Сердце оборвалось еще раньше, чем Профессор взглянул на колдографию в первой полосе. «Героиня Войны Гермиона Грейнджер кончает жизнь самоубийством», гласил набранный огромным шрифтом заголовок. А колдография с ясностью, не оставляющей никаких сомнений, бесстрастно демонстрировала со всеми подробностями, как Дивайз птицей слетает с перил Вестминстерского моста, а следом, в отчаянной попытке помешать ей прыгнуть, свешивается Драко Малфой и тоже почти кувыркается вниз, но чудом удерживается и обессиленно валится на асфальт, пряча лицо в ладонях…

— Это что за…

— Не знаю! — Поттер, кажется, почти рыдал. — Мне Малфой полчаса назад отсемафорил, что у них все заебись! Что они сидят в кабаке и уже пиво пьют! Я еще зудел, что у нас дел дохуищи, а он там бухает! Полчаса, профессор! А двадцать минут назад я получаю вот это от Министра!

— Это херня какая-то… — мысли путались, но глубинное чувство нестыковки кое-как позволяло сохранять подобие присутствия духа.

Поттер осел на газон под кустом, из которого выполз, и уткнулся головой в колени.

Снейп уселся рядом, из последних сил удерживаясь, чтобы не впасть в отчаяние. Прикрыл глаза и увидел тающую под веками радугу. И словно кто-то на ухо шепнул и дружески ткнул под ребра: да ты, видать, совсем без ума, Профессор! Ты забыл, что твоя венценосная инфанта — умница?

— Поттер, вы же сексот. Неужели вам не пришло в голову, что за десять минут от Хаддлстон-клоуз до Вестминстерского моста не добраться? Что передовица вышла еще до того, как мистер Малфой прислал вам патронуса?

По спине бежали холодные ручьи пота. Такого облегчения Профессор не испытывал, наверное, никогда в жизни. И напряжения такого тоже не испытывал, ведь умозрительные конструкции так ненадежны по сравнению с реальностью, которая порой неожиданна и алогична…

— Черт… — Поттер снял очки и начал их лихорадочно протирать. — Но Малфой до сих пор не выходит на связь. Я вообще ничего не понимаю…

— Про пиво рапортовал, говорите? — заражай, заряжай хладнокровным оптимизмом, вам обоим это сейчас очень пригодится. — Ну, тут и понимать нечего. Не знаю, что это за херь и откуда она возникла в природе, но выглядит так, будто наши конспираторы надрались и решили проявить креатив. Пойдем, поищем этот клуб юных алкоголиков.

— И что?

— Посмотрим. Но я бы прибил.

— Я первый!

До Хаддлстон-клоуз они почти бежали, и Снейп даже запыхался. Но, пока они бежали, предположения сложились в голове Профессора во вполне уверенную конструкцию. Гермиона, как и Малфой, не могли же не понимать, что при провале все дружно огребут себе госизмену и ровным строем пойдут в Азкабан без суда и следствия. И, поскольку метод пошаговой детализации всегда был сильной стороной мисс Грейнджер, она и сделала совершенно правильный и радикальный вывод: для того, чтобы устранить ситуацию, нужно устранить причину. Или сделать вид, что причина устранена. Как они с Малфоем разыграли такое верибельное самоубийство и кто делал колдографию — вот технический вопрос, но сам факт того, что колдография сделана, однозначно свидетельствует о постановке. Ну, во всяком случае, Снейпу очень хотелось думать, что свидетельствует. Ну не случайно же на мосту оказался волшебник с соответствующей камерой ровно в тот момент, когда мисс Грейнджер решила самоубиться?

Другое дело, что могли бы и предупредить как-то. Поганцы малолетние, вечно думают, что они самые умные и изобретательные. Наизобретают, а ты потом расхлебывай…

— О, Профессор! — Макс сходу схватил Снейпа за пуговицу. — Слышь, объясни мне, что с твоей сиреной происходит? Мало того, что приволокла сегодня какого-то толкинутого придурка, так они потом всей толпой выпили все пиво из бара и умотали, а ты погляди, чем расплатились!

В ладони у Макса поблескивали несколько золотых галлеонов.

— А почему толкинутый-то? — Северус полез за портмоне, стараясь не усмехаться слишком явно. Того, что оставил Драко, хватило бы купить весь бар три раза и еще сдача бы осталась. Ну что поделать, если Макс не отличает золото от фольги, ему же хуже. — Давай сюда счет.

— А кто? Ходит в какой-то занавеске, и вот, шоколадными медальками расплачивается. Видал я тут фриков, но чтоб такие…

Поттер загибался от немого хохота в уголке у двери.

— Кто еще с ними был?

— Дак твоя банда и была. С бабами, а бабы с котулями, как цыгане.

— Давно свинтили?

— Минут двадцать назад. Странно, что вы разминулись.

Да ничего странного. У Мироздания чувство юмора весьма специфическое…

Снейп открыл дверь и вытолкнул поскуливающего от смеха Поттера на улицу.

— Блииин! Вот я Малфою расскажу, он же обтечет весь! Толкинутый фрик, ааааа, убейте меня об стену!

— А вы, позвольте спросить, рассказывать это собрались до завершения вашей мега-операции или сразу после?

Мальчишка сразу посерьезнел:

— Да там, в общем, все уже сработано. Осталось только Малфоя найти и навалять, нашел тоже время для бухла, подставщик хренов.

— Я первый.

Северус проводил глазами последний, совсем уже размытый, отблеск радуги за густо-свинцовым боком тучи.

Ну куда могла деться его безымянная недогруппа, да еще с бабами и котулями?

* * *

Ключами Снейп, вылетая в окно от авроров, естественно, не озаботился.

Стучать пришлось долго, громко и вдвоем. Так долго и так громко, что из-за соседской двери высунулась недовольная физиономия предположительно женского пола и дополнила грохот высококачественным ультразвуком. Поттер, не прерывая долбежки, отмахнулся от физиономии Обливиэйтом.

— Статус секретности, Поттер.

— Да похуй щас.

— Чистить за собой сами будете.

Парень хотел, видимо, что-то сказать, но в этот момент дверь распахнулась, и из-за нее раздался очень возмущенный и очень похожий на рев льва в зоопарке бас:

— Да не шумим мы, не шумим! И музыка у нас не играет!

— Врите, врите, бесенята, — гаркнул в ответ Северус прежде, чем дверь начала закрываться.

— Тьфу, е-малина! Профессор!

Бъйорнинг отступил в глубь прихожей, Снейп шагнул за ним следом и некоторым удивлением обнаружил отсутствие барабанов на их штатном месте. Великан проследил его взгляд и махнул рукой, едва не сбив с носа Поттера очки:

— А, я их Максу сплавил. Утром пару пластиков у него пробил, а эти вроде ничего еще, хотя кто их тут так разбарабанил, я не знаю.

Ну не объяснять же истинному воину Вальхаллы, что Снейп давеча из них баррикаду мастерил.

— Да, Профессор, может, ты знаешь, что тут вообще случилось? — забубнил из кухни Блэкстер. — А то прихожу я с работы, и даже боты снять не могу, то ли тут налет был, то ли бегемот танцевал…

— Соседи заходили, — безмятежно отозвался Снейп. — Полицией грозили, я их тут отлупил немножко.

Он уже видел, что Дивайз сидит на подоконнике, держа в одной руке сигарету, в другой — кусок пиццы, и зажав между колен початую бутылку пива. А под подоконником на полу, тоже с пиццей и пивом, скрестив по-турецки ноги, сидел Драко Малфой и с выражением крайней презрительности и почти брезгливости на холеном бледном лице сверлили глазами Рэйвена. Тот отвечал взглядом уничтожающе высокомерным, а под глазом у него наливался всеми цветами побежалости изрядный такой фингал.

— У нас тут вот два одиночества встретились, — развел руками перед Профессором стоящий между горе-аристократами Роджер.

— Результат я с благоговением наблюдаю на его лице. Скажите мне, мистер Малфой, как вы предпочитаете умереть? Быстро или хотите помучиться?

Малфой с трудом проглотил кусок и пролепетал заплетающимся языком:

— Лучше, конечно, помучиться…

Профессор в один шаг оказался у подоконника. На кухне что-то еще происходило, но ему до этого не было уже никакого дела. Губы Дивайз пахли пивом и табаком, но ничего слаще и желаннее для Профессора в этот момент не существовало.

А за его спиной Гарри Поттер, кратко представившись сразу всем и никому:

— Поттер. Гарри Поттер, — за шиворот поволок капитально подогретого Малфоя к выходу, разоряясь, как мандрагора в период размножения: — Ты залупа конская, мудила охуевший в хрены собачьи! Я тебя уничтожу морально и физически! Ты бошку где забыл, болт педальный! Не умеешь пить — не берись, а если не можешь выпить ящик, пей бутылку!

Драко вяло сопротивлялся и что-то протестующе мычал, но Поттер все тащил его под щетины, и вопли Золотого мальчика раздавались с лестницы, а потом и с улицы:

— Лох! Пидор! Нет друзей!

Гермиона, вывесившись в окно, послала оболтусам воздушный поцелуй.

Порыв ветра, подзвученный полупрозрачным шорохом начинающегося дождя, донес голос Малфоя:

— Я помню про концерт, Грейнджер! Я приду!

— Если выживешь, гад болотный! — саккомпанировал ему крик Поттера.

— Профессор, а что это было? — растерянно вопросил Роджер.

— Так, — легко такнул Северус, не переставая прижимать к себе Дивайз. — Мелочи жизни…

И вздрогнул, услышав за спиной резкий, чуть хрипловатый и очень сварливый окрик:

— Э, леди Ди! Давай на примерку, мы готовы!

Гермиона с сожалением отстранилась:

— Пойду наряжаться. А то Джесси со Змейсой меня распнут…

Северус еще посмотрел в окно, избавляясь, как от дурного сна, от памяти последних дней. Бабы с котулями, судя по всему, и были Джесси и незнакомая пока Змейса с обещанными сценическими костюмами. Пора вернуться домой. Тут вроде бы еще и пиво оставалось…

Профессор обернулся к растерянной детворе, скрестил руки на груди:

— Кстати, о концерте. Кто-нибудь помнит, когда концерт?

После короткой паузы кто-то — кажется, Ювелир, — тихо пискнул:

— По-моему… послезавтра…

Северус даже не стал прятать удовлетворенную улыбку. Слава Мерлину. Ничего не изменилось.

Дети были в порядке.