Сквозные зеркала (гет)

Крестражи… Регулус перерыл всю школьную библиотеку, но, как и следовало ожидать, никакой информации о них не нашел. Похоже, он не ошибся, и эта магия была действительно очень темной и древней. А если так, то школьная библиотека ему не помощник. А вот семейная…

— Кричер!

Домовой эльф появился почти мгновенно. Регулус часто использовал его для того, чтобы свободно покидать Хогвартс, ведь иные способы перемещения здесь были недоступны. Но на магию домовиков запрет не распространялся, чем без зазрения совести пользовались многие чистокровные.

— Хозяин Регулус! — Кричер склонил голову в низком поклоне.

— Мне нужно домой, но так, чтобы ни отец, ни мать об этом не знали. Перемести меня в библиотеку.

— Как пожелаете, хозяин Регулус! — с готовностью отозвался Кричер и буквально через мгновение они покинули Хогвартс и оказались в особняке на площади Гриммо.

— Спасибо, Кричер, можешь идти.

Оставшись один, Регулус принялся за работу. Если в семейной библиотеке и были нужные ему книги, то они непременно найдутся.

— Акцио книги о крестражах, — тихо произнес он.

В тот же момент позади раздался глухой звук, и Регулус развернулся. Дверцы шкафа, стоявшего в самом дальнем углу библиотеки с тихим скрипом распахнулись, выпуская наружу несколько увесистых фолиантов. Книги медленно пролетели над потолком и приземлились на стол.

Ну что ж…

Регулус изучал древние, местами выцветшие страницы, но никак не находил в них нужной информации. Несколько раз ему все же встречалось слово «крестраж», но то были лишь упоминания, и ничего конкретного. Нет, такими темпами он просидит здесь всю ночь, не приблизившись к разгадке ни на фут.

Регулус устало протер глаза и взмахом палочки отправил просмотренные книги на место. На столе оставался лишь один, самый объемный и тяжелый, фолиант. Регулус протянул руку, смахивая тонкий слой пыли с черной кожаной обложки и прочел: «Тайны наитемнейшего искусства». Не особо рассчитывая на успех, он осторожно открыл книгу, ветхие страницы которой, казалось, могли рассыпаться от малейшего прикосновения. Похоже, это издание было если не первым, то уж точно одним из таковых.

Раздел, посвященный крестражам, Регулус нашел практически в самом конце. Это была древняя и темная, действительно темная магия, о которой в современном мире уже практически и не помнили, а кто помнил, вероятнее всего, предпочитал помалкивать, ведь за одно лишь упоминание о ритуале, описанном на страницах книги, можно было отправиться на встречу с дементорами в Азкабане.

Создание крестража являло собой ни что иное, как разделение души на части, одна из которых оставалась в теле волшебника, а другая в буквальном смысле отрывалась от него и перемещалась в заранее подготовленный объект, который и назывался крестражем. Волшебник, расколовший свою душу надвое, проводил ритуал «переселения» души в крестраж, получая взамен в некотором роде бессмертие: он не мог умереть по-настоящему даже от смертельного заклятия, ибо часть его души продолжала жить. Для создания крестража требовалось провести сложнейший ритуал непосредственно во время так называемого «раскола души», что на деле являлось ничем иным, как…

— Лишением жизни, — последние слова Регулус прочитал уже вслух.

Казалось, что в тишине библиотеки отчетливо слышался звук его собственного сердца. В памяти мелькнули обрывки разговоров, услышанных Регулусом на одном из приемов. Слова о бессмертии Темного лорда тогда не вызвали у него особого удивления. В детстве Сириус часто рассказывал ему историю о некоем эликсире жизни, созданном одним одаренным алхимиком. Регулусу тогда было лет пять, и идея жить вечно казалась ему весьма заманчивой. Много позже, уже в Хогварте, он узнал, что тот алхимик действительно существует, его имя — Николас Фламель и в настоящее время ему, кажется, около шестисот пятидесяти лет. Поэтому, когда в обществе заходила речь о бессмертии Темного лорда, Регулус предполагал, что тому удалось создать нечто подобное, эликсир, дарующий жизнь. Он восхищался умом Темного лорда, считал его самым талантливым и гениальным из ныне живущих волшебников.

Но крестражи… Кому в здравом уме может прийти в голову убивать невинных для того, чтобы самому этой смерти избежать? Да только от описания ритуала создания крестража по спине Регулуса побежали мурашки. А он, между прочим, знал о темной магии с детства, еще бы ему не знать, при наличии такой родословной. То, что лорд Волдеморт воспользовался таким способом обрести бессмертие просто не укладывалось в голове.

А ведь Поттер со своим собеседником говорили не об одном крестраже. От мысли, что кто-то решился разорвать свою душу несколько раз, пробирала дрожь. А от осознания, что этим «кем-то» являлся волшебник, который несколько лет занимал лидирующее место на его личном пьедестале почета, волшебник, которому Регулус поклялся в верности, и вовсе хотелось применить к самому себе заклятие забвения и никогда, никогда об этом не знать.

В ту ночь Регулус почти не спал. Лежа в кровати, он то и дело прокручивал в голове все то, что ему удалось узнать о крестражах, и с каждой минутой все больше и больше убеждался в том, что Темный лорд — сумасшедший. Сумасшедший, которому Регулус с такой легкостью позволил распоряжаться своей собственной жизнью.

После бессонной ночи ожидаемо болела голова, но обращаться в Больничное крыло за зельем Регулус не стал. До назначенного Слизнортом времени общего собрания оставалось совсем немного, и ему следовало поторопиться, чтобы не опоздать. Регулус неохотно поднялся с кровати и поплелся в сторону ванной комнаты.

— Интересно, что же все-таки случилось с Ноттом, — сказал Барти четверью часа позже. Они, в числе остальных старшекурсников, расположились в гостиной в ожидании декана. Слизнорт появился с небольшим опозданием, видимо и для него столь ранние подъемы по выходным были в новинку.

Первая часть собрания была посвящена Нотту и его диверсии. Адриан, как оказалось, пробрался в гриффиндорскую башню и устроил обидчикам своей сестры незабываемую ночь. Как он узнал, кто именно виновен в произошедшем с Дороти и что конкретно натворил, так и осталось загадкой, а Слизнорт не посчитал нужным вдаваться в подробности, озвучив лишь то, что слухи, витавшие по Хогвартсу, не лишены здравого смысла.

Школьные сплетни Регулуса не интересовали, а вот Альдину — напротив. Каждый вечер ему волей неволей приходилось выслушивать целый ворох, казалось бы, совершенно ненужной информации, поэтому он, можно сказать, всегда был в курсе последних новостей. Разговоры о том, что четверо полуголых пятикурсников с Гриффиндора вломились ночью в спальню к МакГонагалл и исполнили ей серенаду, не затихатили уже несколько дней, с каждым разом обрастая все более невероятными подробностями. Доказать причастность Нотта к этим событиям не удалось, по словам Слизнорта, косвенных улик оказалось недостаточно для того, чтобы наказать виновника в должной мере. Так что Адриану удалось на этот раз выйти сухим из воды, хоть МакГонагалл и настаивала на его наказании.

Все это время Адриан находился в больничном крыле, потому что гриффиндорцы вздумали отомстить за нанесенное им унижение и не придумали ничего лучше, чем напасть на ничего не подозревавшего Нотта со спины.

Все это не могло закончиться добром, и наказание в виде запрета на посещение Хогсмида в итоге получили оба факультета. Можно сказать, еще легко отделались.

То, что ближайший месяц все выходные предстояло проводить в Хогвартсе, конечно, расстраивало, но не более. Регулус решил посвятить субботу изучению порталов и до самого вечера просидел над книгами, старательно конспектируя важные моменты. Это хоть как-то отвлекало от мыслей о крестражах. А ближе к ночи у него была назначена встреча с Гермионой, и он надеялся, что она все же нашла его записку и в этот раз не будет спать.

За полчаса до полуночи он вновь очутился в той же комнате, где обычно проходили их встречи, но сейчас, зная о реальном происхождении Гермионы, он мысленно корил себя за невнимательность. Оказавшись здесь впервые, он даже не удосужился как следует рассмотреть помещение, а ведь не заметить все те маленькие детали, которые выдавали ее магловское происхождение, было довольно сложно. Та же колдография на стене, на которую он сначала не обратил внимания, была явно не волшебной: на снимке застыли улыбающиеся лица маленькой Гермионы и, видимо, ее родителей. Или же явно магловские книги, аккуратными рядами расставленные на полках и, конечно, магловские перья в стаканчике на столе.

Гермиона стояла лицом к окну, и он мог видеть лишь ее неестественно прямую спину и пышную гриву кудрявых волос, в беспорядке рассыпавшихся по плечам.

— Так и будем молчать? — неожиданно произнесла она, даже не обернувшись. — Ты, вроде, хотел поговорить.

Ее голос странно дрогнул на последнем слове, и Регулус неожиданно для себя уловил в нем что-то похожее на… обиду?

— Хотел, — подтвердил он. — И хотел сразу прояснить одну вещь, чтобы в дальнейшем между нами не было недопонимания.

Гермиона, наконец, соизволила отвернуться от окна и теперь пристально смотрела прямо на него. Нет, все же это была не обида, а нечто другое, Регулус никак не мог понять, что именно. На мгновение в ее глазах сверкнула искра заинтересованности, но она промолчала, продолжая прожигать его взглядом.

— Я… — Регулус задумался, подбирая слова, — Прости, что так внезапно исчез в тот день, дело вовсе не в твоем происхождении, точнее, не только в нем, — наконец произнес он. — Не буду скрывать — оно стало для меня неожиданностью… — Гермиона как-то подозрительно хмыкнула. — Но это не значит, что мое отношение изменилось, в том смысле, что я хотел бы и дальше продолжать исследования, несмотря ни на что.

— Тебе потребовалась почти неделя на осознание? — Гермиона нахмурилась, от чего между ее бровями образовались две неглубокие впадинки. — А вдруг за это время передумала я?

— Но ты же не передумала, — уверенно заявил Регулус. — Ты не похожа на человека, который бросает дело на полпути. Тем более, когда осталась сущая малость, — добавил он, вытащив из кармана два медальона, и протянул их Гермионе.

— Что это? — спросила она протягивая руку и вздрогнула, нечаянно коснувшись его руки.

— Медальоны, внутри которых находятся сквозные зеркала. Я воспользовался твоим открытием, немного модифицировал чары, чтобы они активировались голосом и трансфигурировал зеркала в более компактную форму. Осталось только разобраться, как превратить их в порталы, и у меня уже есть несколько мыслей на этот счет.

Гермиона рассматривала медальоны с явным интересом, задумчиво перебирая пальцами их тонкие цепочки. Регулус специально выбрал подобную форму: медальон, в отличие от зеркала, можно было носить на шее не снимая, отчего вероятность случайно забыть его дома или даже потерять сводилась к минимуму.

— Я помню эту подвеску, — неожиданно воскликнула Гермиона, поднимая на Регулуса ошеломленный взгляд. — Я видела ее в Визжащей хижине, в день, когда мы впервые познакомились с Сириусом!

— Уверена?

От волнения в груди бешено застучало, и Регулус даже задержал дыхание в ожидании ответа.

— Конечно уверена, иначе не стала бы об этом говорить! Я еще тогда подумала, как странно, что в Аз… — Гермиона резко замолчала, после чего довольно неловко закончила: — Впрочем, неважно о чем я в тот момент подумала.

— Но ведь это означает, — Регулус неверяще переводил взгляд с Гермионы на медальоны и обратно, — что у нас все получится?!

— Выходит, что да, — впервые за все это время лицо Гермионы озарила искренняя улыбка. — Это просто невероятно!