Узнавая тебя (гет)

В тот четверг Гермиона разбудила их пораньше. По словам Драко, это было даже к лучшему, учитывая, что он почти ничего не успел сделать накануне вечером, и мог прийти пораньше, чтобы закончить то, что осталось со вчерашнего дня.

Драко был рад, что его жена охотно рассказала ему о том, какой ещё у неё был опыт, помимо их растущих сексуальных экспериментов. Она была невероятно взволнована, желая вернуть ему его интимное внимание, которое он оказал ей вчера. Он не был до конца уверен, что послужило толчком к этому, и его пытливый ум хотел разобраться во всем поподробнее, но в тот момент он просто решил, что не стоит смотреть в клюв дареному гиппогрифу. Однако, чтобы сохранить рассудок, он старался не думать о том, кто из партнеров позволил ей достаточно попрактиковаться, чтобы продемонстрировать такое красочное исполнение, которое она показала.

С бодрой походкой, с широкой улыбкой на лице и с заметно облегченной от утренних ласк мошонкой он направился в свой кабинет, поцеловав на прощание Гермиону на ее этаже. Драко пробормотал несколько слов, чтобы снять защиту и отпереть дверь своего кабинета, как сразу же, когда только вошёл, понял, что что-то было не так. Он не назвал бы свой кабинет "гостеприимным", но в нем были свои незначительные штрихи индивидуальности. Конечно, он не расставлял повсюду всякую всячину и не развешивал по стенам дурацкие фоточки, но несколько личных вещиц у него все же имелось.

Во главе стола, прямо за табличкой с его именем, стояла подставка для ручек из черного дерева с горсткой держателей из белого золота, прикрепленных к основанию. В каждом футляре находилась уникальная деревянная перьевая ручка ручной работы, каждую из которых он приобрел во время своих многочисленных поездок по работе в разные страны. Драко редко принимал посетителей в своем кабинете, а те, что были, как правило, обходили их стороной, предпочитая дорогие перья, которые были явно менее маггловскими. Таким же был и Драко, пока не открыл для себя тонкую работу его фаворитки: изящная ручка из боярышника, выточенное вручную, напоминала ему по весу и ощущениям его волшебную палочку.

Именно там, в своей скромной коллекции перьевых ручек, он и заметил неладное: одной не хватало.

Драко внимательно прищурил глаза, еще раз осмотрел комнату, затем быстро закрыл и запер за собой дверь. Держа палочку наготове, он подошел ближе к своему столу, одновременно осматривая все вокруг в поисках признаков вторжения. Часть его была очень разочарована тем, что больше ничего не было сдвинуто с места, другая же часть быстро начала беспокоиться, потому что не было ничего, что могло бы указать на преступника.

‘Похоже, что здесь был кто-то еще...‘ — прорычал Драко себе под нос и продолжил поиски на своем столе и вокруг него.

Это должно быть МакДонаф, никто иной не мог так активно ненавидеть его и не прилагал столько усилий, чтобы казаться другим. Драко был уверен, что именно он испортил все его счета или, по крайней мере, инициировал этот процесс. Однако он не был дураком и на этот раз не оставил в кабинете ничего важного или имеющего отношение к проблемным счетам — все они отправились домой вместе с ним вчера вечером. Вопрос о том, как этот мерзавец пробрался сквозь его защитные чары, оставался открытым, но независимо от того, как именно, здесь не было ничего, к чему бы он мог прицепиться.

Еще раз обшарив кабинет, Драко не обнаружил ничего подозрительного, кроме чертова пера. Раздраженно хмыкнув, он тяжело опустился в кресло и уставился на единственную пустующую подставку. Возможно, ничего больше не тронули, и это был психологический трюк, чтобы усилить его паранойю. Что бы там ни было, он собирался прикончить этого ублюдка, как только у него появятся доказательства, что все это сделал именно он.

Ворча, поскольку его хорошее настроение окончательно улетучилось, Драко решил закончить работу над отчетами к концу сегодняшнего дня, чтобы насладиться завтрашним и провести выходные без всей этой кутерьмы... и, возможно, найти время, чтобы пригласить Гермиону куда-нибудь... а может, и насладиться каким-нибудь десертом в уединении их дома.

Одна только мысль о его ведьме сотворила чудо, прогнав хмурое выражение, которое появилось на его лице после того, как он обнаружил, что в его кабинете побывал кто-то посторонний. Он позволил себе ухмыльнуться и откинулся на спинку кресла, поворачиваясь то влево, то вправо и вспоминая, как восхитительно она ласкала его ртом и как сексуально смотрела на него огромными темными глазами из-под ресниц, когда его член исчезал за ее соблазнительными розовыми губками. Ему нравилось, как она блаженно мурлыкала, когда он гладил рукой ее волосы, и как она тянулась к его второй руке, чтобы переплести их пальцы, пока она доводила его до кульминации. Мерлин, он не мог забыть, как она держала его во рту, продолжая двигаться по всей длине языком и губами во время его оргазма и глотая его семя, пока он не стал слишком чувствителен к этому и не позволил остаткам вытечь из ее рта и стечь по его стволу и по ее подбородку, когда она отстранилась.

По телу пробежала дрожь.

Боги, что же такого замечательного он сделал в прошлой жизни, чтобы заслужить подобное? В этой он был охрененно никчемным.

Драко провел рукой по лицу, изо всех сил борясь с желанием разобраться с весьма очевидной эрекцией, которая сейчас стягивала его брюки при воспоминании о случившемся. Гермиона была охуенно восхитительна, и он не знал, что с собой делать. Когда всё только начиналось, он был уверен, что все будет просто ужасно, для этого и нужен был соответствующий контракт. Изначально он не собирался вообще ни на ком жениться, а уж тем более на любимой ""Золотой девочке" Волшебной Британии, и не планировал размножаться с ней. Теперь же, чаще, чем он мог бы себе в этом признаться, он ловил себя на мысли, что благодарен Министру за то, что тот подобрал ему пару. Он всё ещё считал, что используемые им баллы — полная хрень, но нельзя было отрицать, что они с Грейнджер отлично подходят друг другу... как только он перестал постоянно вести себя как полный мудак, а она, во всяком случае, умерила свои сучьи наклонности. Тема наследника всё ещё оставалась для него чем-то, о чём он не хотел думать, хотя, как ни странно, это было связано с его собственным опытом взросления, а не с тем, что он всё ещё возражал против того, чтобы заводить с ней детей.

Мысль была отрезвляющей.

Волшебник сглотнул и с ожесточением выкинул из головы последнюю мысль. Они все еще были молодоженами и только учились терпеть друг друга на регулярной основе в качестве мужа и жены... в данный момент не было места для еще одного фактора, даже если их сексуальная жизнь складывалась довольно неплохо.

Воспоминания о ее глазах снова всплыли на поверхность. Она всегда смотрела на него так искренне и эмоционально. Столько лет в них отражались ее гнев и обида, и только недавно это изменилось. Он знал, что нравился ей, и даже осмелился бы предположить, что в школе она в какой-то степени была к нему неравнодушна — Мерлин знал, что кроме него не было никого, кто был бы достаточно умен, чтобы проверить ее сообразительность, — но совсем другое дело было видеть, как это отражается в этих великолепных карих глазах. Сейчас она открылась ему, и это было чрезвычайно волнительно, наполнено множеством недосказанных вещей.

Острое желание пойти и потревожить жену возникло в его груди внезапно и было таким непреодолимым, что просто ужасало.

Оно было достаточно невинным, просто желание видеть ее и быть рядом с ней, ничего интимного.

То есть, конечно, он хотел снова перепи…заняться лю… заняться сексом... он был здоровым мужчиной в полном расцвете сил, а она была горячее кипящего котла — какой мужчина в здравом уме откажется от такого?

Но больше всего ему хотелось того легкого покоя, который возникал между ними в предрассветные часы, когда они оба были слишком измотаны, чтобы делать что-то, кроме как лежать и пытался снова заснуть. Она прижималась к нему обнаженной спиной и тянула его за руку, чтобы он обхватил ее за талию или бедро, или еще куда-нибудь, а потом убаюкивала себя его дыханием. В этой тишине они обменивались словами, которыми перебрасывались с самого начала этого соглашения, даже не произнося их в слух.

Я доверяю тебе, — ее стройная и обнаженная фигура уютно устраивалась в колыбели его рук, засыпая.

Я держу тебя, — его тело крепко прижимает ее к себе, чтобы оберегать и защищать в самый уязвимый момент.

Драко вдруг стало тяжело дышать, он почувствовал острую потребность увидеть Гермиону в данный момент. Он сглотнул, решив подождать, пока пройдет напряжение, а не бросаться, как сумасшедший, из своего кабинета на ее поиски. Когда порыв наконец-то схлынул, он судорожно вздохнул.

" Эта ведьма — гребаная сирена."- пробормотал Драко, с облегчением откладывая мысли о только что произошедшем в дальний угол сознания, чтобы позже изучить ситуацию, а иначе он и сегодня ничего не успеет сделать. Тряхнув головой, он решил немного разрядить обстановку, вызванную неловкими размышлениями о своей жене. Он снова открыл выдвижной ящик в столе, в который заглядывал ранее и который казался совершенно нетронутым, и приподнял фальшивое дно, чтобы извлечь оттуда наиболее ценные бумаги, которые он там хранил.

Он мгновенно изменился в лице, сердце прочно засело в горле, и он вылетел из кабинета быстрее, чем вы бы успели сказать: "Золотой снитч".

* * *

Гермиона стояла в центре одной из самых лучших комнат для совещаний на пятом уровне и рассказывала о своих выводах по поводу проклятых драгоценностей. Перед ней собралась небольшая группа Авроров из Отряда оперативного реагирования, включая Рона и только что вернувшегося с задания Гарри. Было еще очень рано, все были сонными, в том числе и она. Возможно, ей не стоило будить их в такую рань, но после насыщенной событиями ночи у неё появилось непреодолимое желание, вскрыть нарыв, который сильно зудел.

На душе у нее стало легче. Это было сложно объяснить, но именно так она смогла описать это чувство. После того как она призналась самой себе, что на самом деле влюблена в своего мужа, с ее плеч словно свалился неподъемный груз, серые тучи развеялись, выглянуло солнце, и все стало вставать на свои места — все мыслимые и немыслимые тошнотворно-сладкие ощущения навалились на нее разом, и от этого на ее лице появилась нелепая идиотская улыбочка. Оставалось только набраться смелости, чтобы высказаться вслух и открыть свой секрет мужу. В целом, это казалось менее пугающим, чем признание самой себе, но только по ощущениям.

Драко она нравилась, и он сам сказал ей об этом. Казалось, ему определенно нравится ее общество. Может быть, он тоже... нет, она не стала бы возлагать таких надежд. Она чувствовала, что нравится ему, но он не влюблен в нее, и в данный момент это ее вполне устраивало. То, как его улыбка озаряла его лицо, когда она делала что-то, что его забавляло, или говорила что-то, что заставляло его смеяться, было невероятно приятным, и впервые за долгое время она почувствовала, что действительно... достойна любви. Мерлин, как глупо обернулись события в ее жизни.

Внезапный громкий храп прорезал тишину комнаты, и рыжеволосый Аврор вздрогнул, очнувшись, и тут же выпрямился в кресле, как будто все это время был в полной боевой готовности. Он широко раскрыл глаза и огляделся по сторонам, пытаясь понять, заметил ли это кто-нибудь, — все заметили. Гермиона сложила руки на груди, глядя на своего друга, и тот виновато улыбнулся.

— Извини, Миона... просто...

— Очень рано, — согласилась она, кивнув, — я знаю. Поверьте, я тоже порядком устала, но чем быстрее мы справимся с этим, тем скорей сможем закончить и отдохнуть. После моего доклада нам еще нужно будет обсудить последние сведения от Гарри.

Послышались недовольные вздохи, и Гермиона уперла обе руки в бока в той позе, к которой все в этой комнате более чем привыкли. Рокот недовольства тут же затих, и она, коротко кивнув, продолжила.

Ведьма продолжила описывать свои выводы о проклятиях, которые были связаны с украшениями. Последние три экземпляра, судя по всему, были созданы одним и тем же человеком или, по крайней мере, выполнены в одной и той же манере. В каждом украшении был обнаружен алмазный якорь, размер которого варьировался в зависимости от украшения, причем один был более явным, чем остальные, но именно к нему и были привязаны проклятия.

В результате проведенного исследования Гермиона выяснила, что проклятие было разработано таким образом, чтобы пройти от бриллианта через металл изделия, заряжая украшение темной магией, чтобы в следующий раз, когда к нему прикоснется открытая кожа, действие магии перенесется на жертву. Судя по отчетам из больницы Святого Мунго, действие проклятия развивалось с небольшой задержкой после того, как жертва попадала под его воздействие, и, если не оказать необходимую помощь немедленно, могло привести к летальному исходу — как в случае с мистером Лавгудом.

Сначала магия просачивалась в тело, как правило, через поры в месте контакта, но если рядом с участком были трещинки или повреждения кожи, она распространялась гораздо быстрее. Как только магия проникала в тело, ее эффект практически взрывался, и тогда возникали визуальные симптомы. Она разносилась, как вирус, хуже всего в местах первоначального поражения, а затем распространялась по всему организму путем естественной циркуляции телесных жидкостей. Если выявить и лечить проблему на ранних стадиях, до появления физических симптомов, ее, скорее всего, удастся сдержать. Однако, если признаки поражения уже начали проявляться, нет никаких гарантий, что человека удастся спасти. В настоящее время лечение жертв заключалось в имплантации под кожу этих удивительных маленьких алмазных пластин.

К удивлению Гермионы, Отдел Маггловедения создал имплант с помощью тех же заклинаний, которые она использовала в своей защищенной комнате, чтобы притянуть магию к заземляющим кристаллам. Первой реакцией Гермионы было восхищение тем фактом, что нечто, что она нашла в своих книгах, — в эту самую секунду, и даже сейчас! — спасает жизни. Следующей реакцией, за которую она чувствовала себя немного виноватой, было раздражение от того, что ее находка применяется в другом отделе, о существовании которого она даже не подозревала еще около месяца назад, и при этом ее даже не посчитали нужным поблагодарить. Если быть до конца честной, это не могло не вызвать у нее раздражения. Да, конечно, она была в восторге от того, что люди не умирают благодаря ей... но все, чем она могла похвастаться, — это старый потрепанный офис размером с кладовку, обшарпанная и изношенная мебель и вычурная должность, которая сводилась лишь к перекладыванию бумажек.

Хотя бы слова благодарности было бы охренительно приятно услышать.

Гермиона тихо вздохнула и продолжила свой доклад.

— Единственное отличие, которое я пока обнаружила в проклятых объектах, — это кольцо, которое я исследовала недавно. Проклятие не распространилось должным образом через металл кольца, и даже после того, как мои заземляющие кристаллы извлекли большую часть энергии, оказалось, что в алмазном якоре осталось еще достаточно энергии, чтобы вызвать довольно бурную реакцию. К счастью, в момент вспышки никого не было рядом, но после дополнительного изучения оказалось, что алмазный стержень треснул. Свойства этого камня были не такими высокими, как у других, использованных ранее, что привело к нарушению его целостности, а это, в свою очередь, помешало заклинанию перейти в нужное состояние, как было задумано. Энергия накапливалась в этих местах до тех пор, пока не набрала такую мощь, бурлящую в своей поврежденной тюрьме, что полностью уничтожила камень и оправу силой, заложенной в него.

Поскольку при этой доставке никто не пострадал от проклятия, на данный момент нет уверенности в том, что эффекты следующих окажутся иными — более или менее мощными, более быстрыми или же более медленными, и так далее, и так далее — сейчас пока невозможно сказать, и... честно говоря, я бы не хотела иметь возможность это выяснить. Однако имейте в виду, что в связи с новыми обстоятельствами, связанными со свойствами этих проклятых украшений, уровень их опасности повысился с оранжевого до красного уровня, поскольку теперь они классифицируются как крайне взрывоопасные. Если вы встретите еще одно такое украшение во время оперативных работ — если у вас даже возникнет хоть малейшее ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ, что оно может быть проклято, с доказательствами или без них, — немедленно изолируйте территорию и предметы в соответствии с установленным протоколом безопасности и свяжитесь со специализированной командой для передачи их в безопасную зону. Если вы или кто-либо другой вступили в прямой контакт с предметом, который, по вашему мнению, мог быть проклят, НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО отправляйтесь в больницу Святого Мунго для получения медицинской помощи. В настоящее время прямой контакт с кожей жертвы не является заразным, пока симптомы НЕ ПРОЯВЯТСЯ на коже, и тогда... — она замешкалась, явно нахмурившись, — ...с ними следует обращаться так же, как и с проклятыми предметами, включая изоляцию. Вопросы?

В комнате было так тихо, что можно было услышать мышиный пук.

— Ладно. Что ж, Гарри?

Волшебник, казалось, был поражен, услышав, что его зовут, и сел в кресле ровнее. Он огляделся по сторонам и только потом понял, что она вызывает его, чтобы он выступил со своей частью презентации. Покраснев от испепеляющего взгляда, которым Гермиона наградила его за невнимательность, он прочистил горло, прежде чем заговорить:

— Да... Итак, следующим мы рассмотрим единственную зацепку, которая имеется на данный момент в отношении источника...

— Грейнджер! — Крик, последовал за внезапным, оглушительным звуком распахнувшейся двери зала заседаний и принадлежал высокому светловолосому волшебнику, который выглядел весьма встревоженным.

— Драко! — вскрикнула она от удивления. Женщина раскраснелась от неловкого внимания, которое мгновенно сосредоточилось на ней, от множества взглядов, метавшихся между ней и ее мужем. Кашлянув и покачав головой, она едва обратилась к залу со словами — Прошу прощения, — после чего быстро протопала к мужу и вытащила его в коридор, аккуратно затворяя за собой дверь.

Гермиона была готова отчитать его за то, что он так бесцеремонно прервал встречу без объяснения причин — даже не постучался! — Но по его измождённому виду и по тому, как нервно и тревожно он оглядывался вокруг них в открытом, но пустом холле, она поняла, что что-то не так.

— Драко... что? В чем дело? — прошептала она, внезапно почувствовав, что говорить громче было бы неуместно.

Волшебник нахмурился, продолжая оглядываться по сторонам, а затем наложил муффлиато, чтобы отгородиться от посторонних ушей.

— Моя перьевая ручка пропала.

Она моргнула. Его лицо было таким серьезным и хмурым, но когда он не стал уточнять и пояснять свое невероятно странное заявление, ее раздражение усилилось.

— Прости, что?

Драко снова оглядел помещение и наклонился к ней вплотную, подчеркивая свое заявление настолько испуганными глазами, что она могла видеть их белки.

— Моя перьевая ручка пропала.

Гермиона нахмурилась, ее раздражение вырывалось наружу.

— Что за ручка, Драко? — На самом деле она не злилась на него, но тот факт, что он ничего не объяснял и так странно смотрел на нее, чертовски ее раздражал. Не говоря уже о том, что те немногие люди, которые сейчас пробирались по коридорам, бросали на них более чем мимолетные взгляды, поскольку они находились в своем собственном приглушенном воздушном пространстве.

— Моя перьевая ручка! — Он вздохнул с досадой. — Неужели ты никогда не замечала набор перьевых ручек, которые я держу на самом краю стола?

Она выглядела такой растерянной, но потом задумалась.

— Ну... я... не совсем, — призналась она, заикаясь. — То есть... наверное, раз уж ты об этом заговорил, я помню, что они там были, но никогда не придавала им значения.

Драко посмотрел на нее так, словно она была совершенно нелепой, и начал отклоняться от темы.

— Тебе никогда не казалось странным, что у меня на столе лежит набор маггловских перьевых ручек?

Гермиона покраснела.

— Ну, когда ты так говоришь, я кажусь тебе самой невнимательной ведьмой на свете. — Гермиона с досадой пожала плечами, но почувствовала себя немного глупо. Она боролась с угрызениями совести, пытавшимися вырваться наружу, но продолжила. — Я об этом никогда не задумывалась, но подобные вещи довольно часто встречаются в маггловских офисах и некоторых местах, отведенных для деловых встреч, так что... я попросту никогда не задумывалась над этим. — Успокоившись, она протянула руку и убрала прядь волос с его глаз, после чего снова заговорила с ним: — О чем ты, Драко? Что такого особенного в этой пропавшей ручке?

Он бросил на нее еще один странный взгляд и слегка надулся.

— В ней нет ничего особенного... то есть... она, конечно, симпатичная... но все-таки это просто ручка... — его голос стих, и он отмахнулся от очередного отступления: последствия недосыпа начали сказываться на его внимательности. — В общем, я заметил пропажу, сразу как пришел в свой кабинет сегодня утром, а позже обнаружил ее в выдвижном ящике стола!

— И?

— И? ЧТО И?... Я её не перекладывал. И мой кабинет был заперт и защищен охранными чарами, так что, если ты не заходила и не копалась в нем, значит, кто-то другой туда смог проникнуть.

Её первым побуждением было возмутиться по поводу очередного вторжения в его частную территорию, хотя взволнованный вид мужа и его дикий взгляд посеяли в ней крохотное зернышко сомнения в том, что он функционирует на все сто процентов. Было очевидно, что сейчас он немного не в себе, хотя утром он казался в порядке, если только немного уставшим.

Не желая сомневаться в нем, но и пытаясь быть рассудительной и не устраивать охоту на людей без каких-либо фактов, Гермиона осторожно спросила:

— Драко... ты уверен? Я имею в виду, может быть, ты сам переложил ее и просто не забыл.

Он раздраженно хмыкнул. Драко не мог понять, почему он так зол... По его мнению, он вполне достойно справился с очевидным взломом его охранных чар (опять), но в дополнение к полному отсутствию сна, изнурительным ежедневным нагрузкам на работе и внезапным мыслям в голове о пугающих новых эмоциональных порывах по отношению к собственной супруге, его явно терзали дурные предчувствия.

— Я не двигал ее, — повторил он более строго.

— А ты в этом уверен? Может, кто-то по ошибке засунул его туда. Люди постоянно совершенно случайно перекладывают такие вещи не задумываясь, Драко, это действительно не...

— Кто же мог это сделать? — резко оборвал он ее, стараясь не обращать внимания на ее вздрагивание. — Серьезно, здесь? Никто в этом окружении не возьмет маггловскую ручку вместо пера, кроме, может быть, отца Уизела или некоторых магглорожденных, таких же приверженцев традиций, как мы. К ТОМУ ЖЕ, кто, блядь, вообще приходит ко мне, кроме тебя?

— Не повышай на меня голос! — оборонительно зашипела она и сложила руки. — Я не прикасалась к твоей треклятой ручке, из-за которой ты так чертовски переживаешь, не зачем так кричать!

Драко вздохнул и провел руками по волосам, а затем потянулся к плечу Гермионы, упрямо сопротивляясь желанию извиниться, которое вертелось у него на языке по другой причине, которую он никак не мог определить.

— Я знаю! Но кто-то был в моем кабинете, Гермиона...

— Как ты можешь знать это наверняка? — резко перебила она, ответив на его прикосновение, но все еще сохраняя твердость. Она попала в неловкую ситуацию, когда уступила ему на время, и, похоже, он тоже старался держать себя в руках, тем более что в коридоре прибавилось еще несколько глаз, которые делали вид, что не обращают на них внимания, а также не замечают их раздраженных жестов.

— Ну, помимо того, что чертова ручка была передвинута, тот, кто это сделал, оставил надпись на нашей гребанной свадебной фотографии! — Драко отпустил ее плечи и пошарил в кармане пиджака, доставая маленькую движущуюся фотографию, которую они сделали во время церемонии.

На фотографии были запечатлены они вдвоем и его родители. Нарцисса и Люциус стояли за спиной молодоженов, старшая миссис очаровательно улыбалась, как всегда на публике, стоя между Гермионой и Драко и положив руку на плечо сына. Люциус стоически смотрел то на фотографа, то поглядывал на Гермиону, его губы кривились в легкой усмешке, а затем возвращались в нейтральное положение. Невеста держала жениха под руку и слегка краснела улыбалась оператору, на мгновение отводя глаза в сторону, а затем возвращаясь обратно. Одновременно с этим на лице Драко появляется ухмылка, и он слегка угрожающе нахмуривается, переводя взгляд на фотографа, а затем вновь возвращается к невесте. Его свободная рука, которая до этого покоилась сбоку, поднимается, чтобы накрыть ту, что покоилась у него на бицепсе, в явно собственническом жесте.

Гермиона помнила, как фотографировалась, но у неё не было экземпляра этого снимка... Теперь понятно, куда он подевался. Тео заснял эту сцену и сделал ей комплимент, довольно дерзкий, если она правильно помнила, чем поставил ее в неловкое положение перед новой семьей. До этого момента она не видела полной реакции Драко, и сейчас ее глупая ухмылка изо всех сил пыталась вырваться наружу.

Драко продолжал оживленно говорить, но ее взгляд был прикован к фотографии, и от его ревнивого и грозного взгляда у нее в животе порхали всевозможные бабочки.

— Я и не думала, что у тебя в кабинете есть наша фотография, — сказала она так тихо, что даже удивилась, что он вообще расслышал.

Волшебник остановил свой контролируемый поток эмоций и посмотрел на нее как на дурочку.

— Что? Конечно, они у меня есть. Они лежат в моем столе. Я хотел... — Драко снова резко остановился, его кожа окрасилась в красный цвет, когда он понял, что вот-вот скажет ей, что собирался взглянуть на них, потому что хотел увидеть ее.

Он не планировал прерывать ее совещание, поэтому вместо этого решил посмотреть на их совместную фотографию. Удушающее желание увидеть свою жену никак не хотело утихать, и он собирался пока заменить ее изображением, но как только обнаружил испорченный снимок и пропавшую ручку на нем, бросился бегом по коридору.

Она, казалось, не заметила его недомолвки и уставилась на него расширенными от удивления глазами.

— Ты хранишь нашу фотографию в своем столе?

— Д-да, — признался он, прочистив горло, и осторожно взял снимок из ее пальцев, перевернув его. — Кто-то ... кто бы это ни был, оставил надпись на обратной стороне. — Голос Драко стал тише, когда он указал на каракули на обратной стороне фотографии.

Изящным почерком Драко были написаны их имена — по какой-то причине видеть её имя, написанное его почерком, было всё ещё очень странно, — а под ними — дата их свадьбы. Под начальными пометками были более свежие, написанные чужим почерком, и стрелка, нарисованная на ее имени, и, пожалуй, самый интересный фрагмент головоломки — вторая дата, написанная под основанием стрелки, — будущая дата, до которой оставалось около недели.

При виде такого подтекста кровь застыла в ее венах.

— Что это... почему здесь указана дата?

Драко нахмурился так сильно, что ему показалось, будто края его губ растянулись во всю ширину щек.

Его молчание нервировало ее.

— Больше ничего не было... я имею в виду, больше ничего, что могло бы показать их намерения?

Он наблюдал за Гермионой, которая пристально вглядывалась в эту чёртову надпись. Ее вопрос был задан с обманчивым спокойствием, но он видел, что она вся дрожит, и их небольшая размолвка сразу же забылась. Драко знал, что к этому моменту собравшаяся вокруг них публика жадно наблюдала за происходящим, причем большинство из них уже даже не пытались притворяться, что не следят за ними. Голоса в зале заседаний давно стихли, и Драко был уверен, что все это время их пытались подслушать, несмотря на то что его чары по-прежнему сдерживали их уединение в наспех созданном укромном пространстве.

— Драко?

Ее темные глаза вопросительно смотрели на него, она покусывала внутреннюю сторону щеки, и он укрепился в своей решимости.

Рядом с фотографией лежала еще записка, которая сразу же воспламенилась и превратилась в пепел после того, как он прикоснулся к ней рукой. Он так и не понял, почему человек не написал свое послание на фотографии, а вместо этого оставил эффектно зачарованный клочок пергамента, но, честно говоря, он не стал долго раздумывать над этой мыслью, потому что уже выбежал в коридор.

Послание не было сложным и слишком подробно раскрывало их намерения одним простым словом: "СЛЕДУЮЩИЙ".

— Нет. — Мысленно он отметил это как первую ложь, которую он сознательно сказал своей жене. — ...но мы все выясним, пока что-нибудь не случилось.

Гермиона уставилась на дату, в голове проносились сотни вариантов ее значения. В глубине души она надеялась, что это просто ужасный, кошмарный офисный розыгрыш, из-за которого кого-то уволят и он станет безработным на всю дальнейшую жизнь и на всю жизнь своих детей, но нутром она понимала — они прекрасно знают — что все это значит.

— Здесь никогда... никогда не бывает скучно, правда? — Она слабо улыбнулась в своей жалкой попытке показать непринужденность.

Драко притянул ее к себе, показывая, что ему плевать на всех любопытных зевак, что у нее почти перехватило дыхание от силы, с которой он обнял ее.

В юности Драко был вынужден взяться за задание и пойти на убийство человека, желая защитить свою семью, людей, которых он любил; он с треском провалился и поплатился за это.

Он потратил так много лет своей жизни в попытках исправить последствия того и других решений, пытаясь доказать, что он — совершенно другой человек, но все, кто считал своим долгом осуждать его, отмахивались от этих стремлений.

Он был вполне законопослушным гражданином, вполне благополучным и не собирался идти по стопам своего отца, но к нему все равно относились как к ничтожному Пожирателю смерти.

Он упорно трудился, чтобы добиться успеха в карьере, но люди, стоящие у власти выше него, по-прежнему обращались к нему как к пустому месту — ирония судьбы, которая нисколько его не волновала.

Драко смирился с этими обстоятельствами, и хотя они часто причиняли ему беспокойство и неудобства, как в случае с подделкой документов, они не были опасны для жизни. Обняв жену, которая всё ещё пристально смотрела на обратную сторону их совместной фотографии и уткнувшись носом в копну её непослушных волос, пахнущих свежестью и сладостью, и устремив взгляд холодных, полных решимости глаз, излучающих едва сдерживаемую ярость на любого, кто дерзнёт с ним встретиться взглядом, Драко наконец принял факт, на котором Гермиона настаивала с момента их первого предварительного свидания в Исландии.

Он изменился.

И вот теперь все было решено.

Как только кто-то вздумал угрожать его ведьме, миссия стала ясна.

Теперь ему снова предстояло устранить человека, дабы защитить свою семью.

Хорошо, что он изменился.

Хорошо, что он больше не был неудачником.