Магл (джен)

От автора — курсивом выделена английская речь.

Больно! Больно! Очень больно. Голова гудела. Хотелось пить и жрать, именно жрать, а не кушать, но пить хотелось больше.

Я попытался открыть глаза. Яркий белый свет резанул не хуже скальпеля. Спешно прикрыл веки обратно. Хотелось повернуться на бок, но сил не было. Да что ж за хрень происходит?! Где я? Как я сюда попал? Что произошло? Не, ну это я похоже лишканул, что произошло, я помню. Я шёл в магазин за конфетками и коньячком для бухгалтерии, а потом стало больно. Чёрт! Да что же было-то?!

Так, включаем Шерлока. Я шёл по улице, почти дошёл до пешеходного перехода на остановке, и стало больно. Значит… значит в меня либо кирпич попал, либо машина сбила. Кирпичам взяться неоткуда, остаётся машина. Логично. Меня сбил автобус или автомобиль, и я валяюсь в больнице. Видимо, мне повезло: рядом нет кардиомониторов и я не в гипсе, только голова тяжёлая и, похоже, забинтована.

Двигаться тяжело, сил нет. Голова в бинтах. Значит, волосы, скорее всего, сбрили. Главное, чтобы я овощем не остался, тогда точно сдохнуть нужно было бы. А волосы отрастут.

Слева от меня послышалось шуршание. Я осторожно приоткрыл глаза и повернул голову. Напротив сидела женщина лет тридцати пяти с выпирающими вперёд зубами и крашеными волосами.

— Пить, — я прохрипел это слово. Лицо женщины вытянулось, как будто она динозавра увидела.

— Дадли, малыш, ты очнулся, что ты хочешь?

Так, какой-то Дадли, и он, то есть я, очнулся. Говорят на английском. Брат постарался. Походу я в отключке не меньше недели провалялся, раз Димка меня в загранку уволок. Может, он и оперировал.

— Воды, пить.

Женщина резво подскочила и поднесла к губам кружку с водой. Блаженство. Она что-то говорила, причитала, я не слушал. Голова коснулась подушки, и я провалился в темноту.

Вынырнул я так же внезапно, как и попал в чёрную дыру собственного мозга. Повернул голову налево. Рядом с женщиной стоял грузный мужчина с маленькими свиными глазками. Наверное, доктор, а тётка — сиделка. Я не Дадли, я Игорь и уж точно не её малыш. Может, она всех так называет? Хрен знает, или не знает, а может, Пушкин знает, я не в курсе. Надо найти брата и спросить про маму. Но сначала надо попробовать подвигаться.

Лежа на койке, укрытый одеялом, я попробовал двигать пальцами ног и рук. Отклик был, но слабый. Мужчина дёрнулся в мою сторону и сказал:

— Ты очнулся, я верил, знал!

В этот момент в палату зашёл мужчина в белом халате. Он негромко что-то сказал, и мужчина с женщиной вышли вслед за ним в коридор.

Я вновь попробовал пошевелиться, пальцы слушались, но неохотно, словно чужие. Ощущения как после наркоза, когда аппендицит вырезали. Ничего. Попробовал согнуть руку в локте. Тяжело, но дело идёт. Ноги слушаться не хотят, но я их чувствую. Напрягаю и расслабляю мышцы ног, сгибаю и разгибаю пальцы рук, постепенно пытаюсь согнуть руку в кисти и в локте.

Стоп… а татухи где?!

Я недоумённо покосился на свою левую руку. Она была белой. Белой без единого рисунка! Белой и тонкой. Не понял?! Я лежал и тупо пялился на свою конечность, пока кто-то не тронул меня за плечо. Повернув голову, я увидел толстого мужчину, женщину и доктора. Ой как мне это не нравится-а-а, ой-ей-ей, печенью чую неприятности. Чуть приподняв голову, спросил:

— Где мой брат?

Мужчина вышел из палаты, женщина стала поглаживать меня по голове, а доктор сел на стул и с интересом смотрел.

Через минуту открылась дверь. Мужчина за шкирку тащил пацана лет шести в одежде размера на три больше, с непослушными чёрными волосами, очками-велосипедами и шрамом-молнией на лбу. Его лицо было в грязных дорожках от слёз.

Стоп! Дадли? Шрамоголовый? Тощая блондинка и мужик-свин?

Пиздец, блять, охуеть! А-А-А-А-А!

Я вперился в мальчика взглядом, перед глазами поплыло и, кажется, я потерял сознание.

* * *

Очнулся я где-то… а где я? Всё вокруг белое, ни конца, ни края. Прям как в кино. Люди, ау-у-у.

Смотрю на свои руки — в татуировках, а я в концертном костюме и волосы длинные. Походу, меня сбила машина и я подыхаю, а это предсмертные выдумки моего мозга. Издали ко мне приближалась фигура мальчика. На вид мальчик был толстый, белобрысый, но с яркими голубыми глазами, одетый в серую школьную форму.

— Ну здравствуй, сын.

Я обернулся. Высокий черноволосый мужчина в военной форме при капитанских погонах, с синими глазами, смотрел на меня. Папа! Папка! Родной. Я хотел броситься ему на шею, но не смог сделать ни шагу.

— Папа! Папа! Я умер? Папа, не молчи.

— А что ему нужно сказать тебе?

Я опять обернулся. Рядом с мальчиком стояла женщина. Её длинные белые волосы доходили до талии, а серебристая мантия переливалась. Мальчик держал её за руку.

— Ты умер. Твой отец меня упросил вернуть тебя, но, знаешь, просто вернуть я не могу. Твой мир не в моей власти. Я отправила тебя в другой мир, тот, который сделала я.

— Кто вы?

— Я Демиург. Слышал о нас? — дождавшись кивка, женщина продолжила: — Вижу, ты подкован в этих вопросах. Это маггл Дадли Дурсль и он умер, но я не планировала его смерть, ты займешь его место.

— Мир Роулинг? Я… мне…

— У тебя нет выбора, сын.

— Отец прав, либо вечное забвенье, либо жизнь Дадли. Это не мир Роулинг. Мой друг, один из Демиургов решил немного пошутить и нашептал женщине историю о мальчике. Но у неё всего лишь сказка для детей, которая отличается от реальности.

— Что я должен сделать?

— Ничего. Живи, твори, меняй, учись! Живи!

— А канон? Волдеморт? А Дамблдор?

— Как хочешь. Я не буду вмешиваться. Всю твою прошлую жизнь я скрою от любопытных персонажей. То, что ты читал и смотрел — лишь один из множества вариантов развития сюжета.

— Пап, а как же мама?

— Тебя сбила машина, насмерть. Тебя и ещё семь человек. Мама будет горевать, Дмитрий заберёт её к себе в Дрезден. Через три года у него родится сын, он назовёт его Игорем. В честь тебя… Живи, сын!

— Живи! — сказал Дадли, и меня поглотила темнота.