Расставляя приоритеты (джен)

Ему не хватило трёх, может, четырёх секунд: проклятое заклинание было не из лёгких, да и за все годы, как ни странно, он им ни разу не воспользовался. Наверное, именно это его и подвело.

Нет! Резко вспыхнула в ослеплённом неудачей сознании противная мысль. Его подвела собственная самоуверенность и то, что он недооценил Дамблдора. Не нашёл ловушку, хотя знал, чувствовал, что она где-то рядом. Надо было просчитать. Надо было понять, что проклятый старик, несмотря на все свои речи про веру в лучшее, всё-таки может заподозрить Снейпа.

Заподозрить, подсунуть для проверки фальшивый пузырёк и тогда…

Cвет наконец потускнел, его зрение прояснилось, и он понял, что стоит в каком-то странном помещении. Погружённое в мягкий полумрак, оно было абсолютно пустым, за исключением кресла необычной формы, в котором важно восседал какой-то старик, укутаный в какую-то странную помесь мантии и монашеского балахона, которая надёжно скрывала своего обладателя, оставляя открытыми лишь кисти рук да нижнюю часть лица.

На его изучение у тёмного лорда не было ни времени, ни желания. Никогда не жалующийся на свою реакцию и способный принимать сложнейшие решения практически на автомате, он, даже не задумываясь, вскинул руку с по-прежнему сжимаемой палочкой. Всё просто: обездвижить, подчинить, устроить допрос. Ему нужны ответы здесь и сейчас.

Однако стремительность происходящих событий была слишком быстрой даже для него. С момента принудительного перемещения прошёл всего миг. Во второй, он принял решение напасть на незнакомца. В третий, палочка с чудовищной силой была вырвана прямо у него из рук, ещё до того, как первый слог заклинания слетел с его губ.

— Хм… так вот как они выглядят.

Слова, произнесённые чьим-то насмешливым глухим, старческим голосом, прозвучали прямо в его голове и сопровождались просто адской болью. Создавалось такое ощущение, будто, материализовавшись внутри неё, слова колючим ежом насадили на свои иголки всё, что было внутри его черепа.

Волан-де-Морт покачнулся, едва устояв на ногах. В недоумении посмотрел на свою руку. Как? Как, чёрт возьми, это было сделано?! В звенящей тишине не прозвучало ни звука, незнакомец просто раскрыл руку, и палочка оказалась у него. Нет, он, конечно, знал, что колдовать можно и без палочки, она лишь упрощает фокусировку, позволяя значительно ускорить процесс, но чтобы так? Это было немыслимо. Немыслимо вдвойне, поскольку его отточенные годами рефлексы все как один молчали, когда тот колдовал. Словно… словно это была и не магия вовсе.

Сидящий в кресле человек, меж тем, был далёк от терзаний тёмного лорда. Всё его внимание было целиком и полностью сосредоточено на волшебной палочке, которую он задумчиво вертел в руках, словно ребёнок, получивший в руки новую игрушку.

— Значит, с помощью этой «палочки» ты можешь заставить одни предметы превращаться в другие, перемещаться в пространстве и даже, — незнакомец поднял голову и Волан-де-Морт встретился с ним взглядом, — убивать?

Этот взгляд — эти глаза — сказали лорду больше, чем все слова мира. Отливающие золотом, жестокие, нечеловеческие, они насмешливо изучали его так же внимательно, как и его палочку парой секунд ранее. Их обладатель на первый взгляд казался старым, немощным стариком, дунешь, и он развеется как пыльный дух. Однако это была ложь, показная немощь, чтобы ввести в заблуждение противника. И, судя по тому, с какой лёгкостью он попался в эту ловушку, нехитрый трюк оправдывал себя целиком и полностью.

Едва удержав себя от невольного шага назад, он снова пригляделся к человеку в кресле и комнате, где он оказался. Эффект неожиданности был потерян у обеих сторон, причём первая была явно не заинтересована в открытом нападении, а значит можно и даже нужно было не торопиться. Прежде чем сделать следующий шаг, он должен разобраться.

Комната, где они находятся. Небольшое, тёмное помещение без окон. Стены гладкие, матовый чёрный пол, сделанный из неизвестного материала и натёртый до блеска так, что в нём смутно отображались контуры присутствующих. Кресло, в котором сидел старик, было сделано явно не из дерева, а из материалов, столь любимых маглами. Только вот материал был даже внешне внушительней, чем те пластмассовые поделки, что он видел в своё время. Что же до самого человека, то одет он был более чем скромно. Простая, свободная одежда, без каких-либо символов, которые могли бы хоть самую малость приоткрыть завесу тайны, окружающую личность незнакомца.

Длинные сухие кисти царственно лежали на импровизированных подлокотниках, а лицо… Кто бы он ни был, но рассказывать ему о пытках и опытах над собой было бесполезно, такие шрамы не появляются от прогулок в саду. Сидя на своём импровизированном троне, незнакомец казался донельзя старым и беспомощным, если не пытаться заглянуть во тьму под капюшоном, где кривился в хищной улыбке тонкий рот и тускло поблескивали нечеловеческие глаза.

Вся его в целом тщедушная фигурка не давала и тысячной доли представления о той мощи, что читалась во взгляде.

Словно поняв, что оппонент вдоволь насмотрелся на него и уже сделал все доступные его пониманию выводы, старик усмехнулся.

— Если ты не будешь сопротивляться и опустишь свои ментальные щиты, то нам будет гораздо проще общаться, — снисходительно, и в тоже время с изрядной долей издёвки, прозвучало в его голове.

Именно эта снисходительность и убила на корню всю возможную разумность предложения. Сначала рушащий планы Поттер, который отказался умереть и выставил его на посмешище. Потом Дамблдор, обыгравший его в его же игре, а теперь и говорящий с ним в развязно-снисходительной манере старик. С ним! С тёмным лордом, от одного упоминания имени которого дрожат от страха самые именитые волшебники, разговаривают как с малолеткой. Словно он снова школьник. Талантливая, но нищая сиротка. Словно не было этих лет, сотен убийств и обретенной мощи.

Очевидно поняв, что его совету следовать не собираются, незнакомец с явным равнодушием в голосе пояснил, вызвав очередную вспышку дикой боли.

— Мне-то всё равно, но такими темпами твоё тело скоро не выдержит и мне придётся снова ждать, чтоб продолжить эту увлекательную беседу.

— Кто вы? — выдохнул он, стараясь, чтоб голос звучал холодно, бесстрашно… без тени страданий, что причинял этот вкрадчивый голос.

— При рождении мне дали имя Шив Палпатин, при моём втором рождении меня нарекли Дартом Сидиусом, но ты, — золотые глаза тускло сверкнули в тени капюшона, — ты можешь называть меня просто — Император!

Он не знал, от чего конкретно у него перехватило дыхание, от такой наглости и самодовольства или от железного кольца боли, что плотно охватило его голову.

Похоже, только сейчас заметив его состояние, старик пояснил с деланным участием.

— Место, в котором ты жил раньше, и то, где ты находишься сейчас, разделяет нечто большее, чем расстояние. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ты не знаешь наш язык, а у моих дроидов нет о нём данных. Поэтому какое-то время нам, а точнее мне, придется общаться так — влезая тебе непосредственно в голову.

Последние слова уже звучали, как сквозь вату, а глаза застилал красноватый туман. Чувствовалось, что ещё немного таких разговоров и он позорно хлопнется в обморок. Надо было срочно что-то делать. Невербальные заклинания? Без палочки у него и в лучшие времена получалось не очень, но то заклятия, а если…

Вскинув взгляд на фигуру в кресле, он из последних сил попытался вырвать палочку у незнакомца. Ничего не произошло. Неподвижный, на удивление лишённый запахов воздух даже не дрогнул, а палочка так и осталась лежать на коленях старика.

Человек в кресле устало вздохнул и палочка сама влетела обратно в руки к лорду. Последнее, что он услышал перед тем, как потерять сознание, — твоя магия здесь бесполезна, законы Силы в нашем мире действуют несколько иначе.

И тьма накрыла его.

Он очнулся в странном помещении, лёжа на каком-то подобии стола и не имея ни малейшего понятия о том, сколько времени так провёл: час или десять. Тело себя чувствовало легко и комфортно, но голова по-прежнему раскалывалась от дикой боли. Перед глазами всё плыло и каждый лёгкий звук отдавался сумасшедшей ломотой в висках.

Чуть скосив глаза, он различил смутные очертания женщины, от силы лет двадцати семи, двадцати восьми, стоящей возле противоположной стены. Рядом с ней находилось нечто, похожее на человека из металла, оно издавало какие-то непонятные звуки, внимательно выслушав которые, девушка ответила парой коротких фраз на том же… языке? Они разговаривают? Существо не было живым, на нём не чувствовался след магии, но оно говорило, передвигалось и, судя по тому, как ловко перебирало какие-то разложенные на соседнем столе предметы, обладало разумом.

Заметив, что он очнулся, девушка покачала головой и, обратившись к существу, сказала пару слов, затем ещё раз посмотрела на Волан-де-Морта и, кажется — он не был в этом уверен — недовольно нахмурившись, вышла из комнаты.

Он попытался пошевелиться или, хотя бы, сесть — ничего. Его тело словно больше не принадлежало ему. Мысли в голове не путались, но ему было сложно сосредоточиться на чём-то одном. Факт собственного похищения хоть звучал и дико, и смешно, но воспринимался как данность. Словно его эмоции ушли, как и контроль над телом.

Лёгкое раздражение от мысли, что его обвели вокруг пальца, было, похоже, всем, на что могла сейчас сподобиться его нервная система.

Паралич и потеря эмоций. Он знал пару чудесных комбинаций заклятий и зелий, что давали такой же эффект. Шутка заключалась в том, что жертва обездвиживалась лёгкой формой заклятия, а её дух подавлялся. Человек знал, что теоретически может поднапрячься и через какое-то время встать. Знал, что если не встанет, то просто умрёт, но наступившая апатия надёжно блокировала силу воли, которая могла бы помочь.

Довольно-таки забавная пытка. Для других. Он никогда не думал оказаться на их месте. На их месте, в таком месте, да ещё и с этим стариком в придачу. Называть Императором! Его онемевшие губы тронула еле заметная презрительная усмешка.

Палпатин. Он никогда не натыкался на эту фамилию. Или натыкался? Он никак не мог ухватиться за нужную мысль, хоть и пытался сосредоточиться. Старик говорил о том, что им надо поговорить — значит, он ему нужен живым. Зачем?

Он так и не сумел найти ответ, когда дверь с тихим шипением раскрылась и в зал вошёл, сияя радостной улыбкой, Палпатин собственной персоной.

— Осваиваемся?

На этот раз его голос не вызвал такой чудовищной волны боли или она просто не была заметна на фоне его удручающего состояния.

— Я приказал им ввести тебе пару-тройку препаратов. Ничего серьезного, просто я боюсь, что из-за своего упрямства ты угробишь себя раньше, чем мы достигнем взаимопонимания. Если хочешь, можешь даже не отвечать, я просто прочту ответ или вопрос, так сказать, напрямую.

Что ж, это объясняло, зачем его привели в такое состояние. Вот только он даже в таком плачевном положении не собирался давать лишний повод позубоскалить.

— Где я? — с трудом выдавил лорд, ещё по первой части беседы понявший, что его забросило куда дальше, чем он бы того хотел, и в общество того, с кем он явно не желал делить свое личное пространство.

Расчёт, как видно, был неверным, его попытки отвечать самостоятельно привели так называемого императора в восторг, а улыбка, что появилась на обезображенном лице, смотрелась жутко даже по его меркам.

— Такой сложный вопрос. Такой прекрасный вопрос! Мне даже жаль, что здесь нет магистров ордена джедаев, такие философские изыски были бы в их вкусе. Ответ на вопрос, где мы находимся в этом мире и какое место занимаем.

Волан-де-Морт понятия не имел, кто такие джедаи и как они связаны с философией, зато сразу почувствовал, что старик уходит от вопроса. Не смущаясь, не пытаясь это как-то завуалировать. Полностью осознавая свою власть в том, предоставить ему информацию или нет.

Очевидно прочитавший эти мысли Палпатин пояснил: — Доктора не советуют травмировать твоё сознание. Утверждают, что ты слишком слаб после произошедшего, а твоё тело, — он окинул его изучающим взглядом, — исследовавшие тебя специалисты сказали мне, что никогда не сталкивались с такими странными аномалиями в человеческом организме. Они даже просили меня отдать им твоё тело, если ты не выкарабкаешься, — с радостной усмешкой доверительно сообщил он, осторожно поправив краешек серебристо-серого покрывала, которым кто-то заботливо укрыл тёмного лорда, пока тот был без сознания. — Признаться, мне и в голову не могло прийти, что подобные манипуляции могут быть столь болезненны. То есть, я их, конечно, использовал для пыток, но мне казалось, если не ставить целью причинить страдания, то такого эффекта не будет. Занятное наблюдение, кстати. Бесполезное, но занятное.

Он слабо попытался приподняться, чем вызвал новую усмешку императора.

— Мои врачи будут в восторге, если ты навредишь себе. Я запретил им хирургические вмешательства в твой организм и проведение пары-тройки тестов и анализов, но если ты получишь травму, то ради твоего же блага, мне придётся их разрешить. Ради твоего блага и блага науки, конечно.

— Зачем я вам?

— Честно? Не знаю. Мы сидели с Дамблдором как-то вечером, обсуждали наши дела и как-то всё само собой получилось. Он предложил, я согласился и в итоге поменял своего ученика на тебя.

Тонкие губы Волан-де-Морта скривила вымученная усмешка. Дамблдор, этого и стоило ожидать…

Как видно поняв, что ему больше не пытаются помешать, Палпатин с восторгом приступил к рассказу, по окончании которого сил на то, чтоб злиться, уже не было, хотя причин для этого появилось более чем достаточно.

Он, тот, кто считал, что ему нет равных в окклюменции и легилименции, теперь оказался в руках этого человека. С лёгкостью преодолевший все барьеры, не обращающий решительно никакого внимания на все его попытки защититься, копающийся у него в голове как в папке для бумаг, так называемый император с явным интересом наблюдал за реакцией на свою речь.

Шок от свалившейся на голову информации и истинных причин, заставил скинуть остатки оцепенения и даже головная боль отступила на задний план. Мысли метались, его сознание упорно отказывалось поверить в реальность происходящего.

Сила. Магия. Предназначение. Восстановление баланса. Что за чертовщина?! Он тёмный лорд, имя которого боятся произносить вслух, он пачками убивал людей, без тени сожаления подвергая пыткам как маглов, так и собственных подчинённых. Он провозгласил величие чистоты крови и пообещал если не извести всех маглов, то точно поставить их на положение рабов. Он решил начать с Англии, а потом распространить свою власть на весь прочий мир.

И вот теперь, Дамблдор похоже совсем выжил из ума. Хочет, чтоб он спасал этот самый мир! Он?! Спасал мир?!

Он засмеялся хриплым, гортанным смехом. Смеялся пока воздуха в лёгких стало не хватать.

— Это бред!

— О, да. Помнится в самом начале, когда я строил планы по захвату мира, многие могли бы посчитать их бредом. Сотни и тысячи ситхов до меня собирали армии, строили флот, порабощали народы, стараясь в один прекрасный день сесть на трон. А потом появился я и сказал, что если за столько попыток у них ничего стоящего не вышло, то значит надо зайти с другой стороны.

— И вышло?

— Как видишь. Я пошёл в политики, угробил свою молодость на написание скучнейших отчётов, заработал от сидячего образа жизни пару неприятных болячек, но стал императором вполне себе демократическим путём.

— Демократия? — презрительно поморщился лорд. — Работает в обществе из пяти человек, если больше, то всё решают деньги.

— Деньги и ум, — мягко уточнил император. Не нажимая, но давая понять, что сыграло в большую роль.

— Но всё в итоге пошло не так?

— Всё всегда идёт не так. Я сокрушил своих политических оппонентов, уничтожил джедаев, создал новое общество, — он рассмеялся, словно это действительно было забавным, — однако что-то идёт не так! Мятежники. Заговоры. Стандартный набор неприятностей для любого правителя. Только, — он недобро усмехнулся, — я не любой правитель. И методы решения у меня не любые. Однако. Однако, ничего не получается.

Профессиональные солдаты, гордость Империи, не могут попасть с пары метров в плоховоружённого противника. Мощнейшие корабли, новейшие модели которых только сошли с верфей, не могут угнаться за каким-то летающим ведром, которое только по официальным данным втрое старше меня. Адмиралы и генералы, цвет Империи лучшие стратеги, под командованием которых тысячи бойцов. И что в итоге? Пара мятежных военачальников, понабравших в войска всякий сброд всыпает им по первое число. И это я ещё не говорил про Звезду смерти!

— А что с ней? — осторожно спросил лорд, поняв что сейчас лучшее время воспользовавшись словоохотливостью Палпатина вытащить из него как можно больше информации. Понять кто он такой, как связан с Дамблдором, где они сейчас находятся. Да и навряд ли его собеседник имел в виду настоящую звезду: во всяком случае, он такой не припоминал.

Кажется, этой фразой он задел за живое.

— Двадцать лет стоять и смотреть, как она строится. Двадцать лет!

Сверхсовременное оружие. Мощь доселе неведомого размаха. И всё полетело к чертям, потому что какой-то крестьянин, впервые севший за штурвал, пролетел по каким-то каналам внутрь и выстрелил прямо в реактор.

Он устало покачал головой, — если б я сам не был тёмным владыкой, то я подумал, что это происки тёмных сил.

— А так это происки светлых сил? — не скрывая яда в голосе прошипел Волан-де-Морт.

Однако, то ли Император пропустил это мимо ушей, то ли посчитал недостаточным, чтоб обращать внимание. Чуть пожав плечами, он невозмутимо пояснил, — Республика сама назвала себя демократией, — хотя власть была у избранных, а равные права для всех не отменяли рабства и взяток. Джедаи называли себя борцами за справедливость, но это ничуть им не мешало стать элитным армейским кулаком, плевать с башен сената на законы и смотреть сквозь пальцы на творящийся порою беспредел. А наши новоявленные мятежники? Похоже, только я и Исанн задаёмся вопросом, откуда у них столько денег на оружие, базы и возможность прокормить всю их шайку. Так что светом я их не назову, хоть они из кожи вон лезут, что бы всех в этом убедить.

— И у них это получается?

— Частично. Кого-то они сумели убедить, а кому-то из них помогли вылезти из кожи в прямом смысле слова. Даже у Исанн порой заканчивается терпение.

Палпатин очевидно хотел сказать что-то ещё, но замолчал. Двери с шипением раскрылись впустив в комнату ту же девушку, что была здесь, когда он только очнулся. Чуть склонив голову, она просящим голосом обратилась к старику, но тот лишь рассмеялся в ответ.

— Оказывается, пока мы с тобой беседовали, за нами следили. Точнее, за твоим организмом, — с явным весельем поглядывая то на странные коробки стоящие возле стола, то на него, сказал Палпатин. — Так вот, по их данным у тебя наблюдается чрезмерное нервное и сердечное перенапряжение и если мы немедленно не закончим, то они дают гарантию, что ты умрёшь через десять, максимум пятнадцать минут.

Он кивнул девушке и та быстро подошла к столу, встав вне зоны видимости лорда.

— Миленькая, правда? Подарок от моего ученика, приготовленный специально для твоей нежной натуры. Но об этом мы поговорим уже завтра.

Одновременно с этими словами, что-то холодное коснулось его шеи и лорд Волан-де-Морт провалился в глубокий сон.

* * *

Двадцать восемь часов. Ровно столько прошло с того момента, как главком Империи лорд Дарт Вейдер ушёл с мостика своего флагмана и скрылся в помещениях, занимаем императором.

Обратно он не выходил, сообщений от него не поступало, а император…

Его Величество обратился к Империи всего три часа назад. Сообщение было кратким, ёмким и полным столь откровенного оптимизма пополам с явным предвкушением от грядущих событий, что впору было хвататься за голову.

Радостная новость… Империя делает всё для того, чтоб жизнь её граждан стала лучше… Настало время новых побед под руководством новых лидеров... Лорд Вейдер присоединится к нам, когда проблемы на рубежах будут устранены…

В этом коротком послании, Фирмуса Пиетта, смущала и пугала вторым смыслом практически каждая фраза. Он даже не знал чего стоит на данный момент опасаться больше: обещанной «жизни лучше» или «новых побед» которые ещё надо было совершить. Поскольку кто будет улучшать жизнь гражданам Империи и организовывать эту самую волну побед, было на его скромный взгляд большим вопросом, на который император дал ответ казавшийся адмиралу малость… Нет, Его Величество всегда прав, просто… просто он понятия не имел, как они будут выкручиваться, если то, что говорил лорд Вейдер соответствует действительности.

Палпатин светился оптимизмом, но параллельно его голосу, доносившемуся по общей связи, Фирмус невольно слышал голос прежнего главкома.

Совершенно не способный к командованию человек... Презирает не одарённых силой... Никогда в жизни не видел космические корабли…

То, что Вейдер считает, что только единицы действительно имеют способность к командованию ни для кого не было секретом. Презрение человека, который владеет Силой по отношению к менее одарённым так же было вполне объяснимо, но вот третий пункт никак не давал покоя адмиралу. Он и намёки бывшего главкома на то, что этот лорд будет мягко говоря немного сложен в общении: всё это рисовало совсем печальную картину.

Пугать Фирмуса смертью от руки командира было бесполезно: Оззель умер у него на глазах, а Нииду спасло лишь появление императора, но что в первом случае, что во втором причины для подобной расправы были вполне обоснованные. Правда сам Пиетт счёл бы за лучшее устроить трибунал: что б всё было согласно правилам, а не так, на скорую руку.

Новичку как видно причины были особо и не нужны, по крайней мере, в первое время. Не зря же к нему приставили эту Вейд, пока не обвыкнется. Пока не поймёт, что команда ему нужна живой, здоровой и неважно владеет она Силой или нет.

То, что главком не преувеличивал, когда говорил о том, что их будут рассматривать как животных, а поначалу могут вообще захотеть убить, Фирмус понял сразу и быстро: по тому долгому, изучающему взгляду, которым тот смотрел на него на последнем совещании. Лица было не разглядеть под маской, но Пиетт знал, что он хмурится. Что он не доволен происходящим. Что у него есть веский повод считать, что первый удар придётся именно по адмиралу.

Адмирал устало вздохнул и тяжело опёрся руками на стол. У него просто в голове не укладывалось как они все вообще оказались в такой ситуации. Ведь так не бывает! Не бывает такого, чтоб командование сильнейшей армией вселенной отдавалось человеку, никак не связанному с ней. Не имеющему громкого имени, колоссального опыта и родственных связей с влиятельными семействами.

Впрочем, один раз такое уже действительно было. Когда назначили главкомом самого Вейдера. Он тогда тоже появился из ниоткуда и принял командование на себя. Успешно принял: завершил войну, уничтожил джедаев. Но это был лорд Дарт Вейдер, человек не только знающий, что такое корабли, но и сам прекрасно пилотирующий свой истребитель, в то время как новый главком…

Пиетт поймал себя на том, что его мысли уже в который раз проходят по кругу и, что он просто заранее жалеет себя. В очередной раз, дойдя до того момента когда выработавшаяся за годы службы привычка анализировать и просчитывать всю доступную информацию опять нарисует ему мрачную картину предстоящих событий в которых ему, как ни крути, отводится в неком роде одна из главных ролей. Роль потенциальной жертвы. Роль ведомого. Роль слепца, которого отправили в пустыню полную ядовитых змей объявив, что он выживет, если успеет выяснить и затем найти нечто неведомое. У кого выяснить и что найти — не понятно, а вокруг пустыня полная опасностей и некого спросить.

Это были пораженческие мысли. Не допустимые мысли! Мысли которые он поспешно отмёл, поскольку времени на жалость к самому себе у него не было. В любой момент — абсолютно в любой — могло начаться то, что в академии называли «стандартная нестандартная ситуация», а значит надо было всеми силами попытаться удержать контроль.

Последнее у него пока получалось. Присутствие Палпатина, заблаговременное обращение Вейдера к капитанам и прибытие гранд-адмирала Сина, способствовало хотя бы внешнему спокойствию, внутреннее пока не поддавалось точной оценке. Тем не менее, он предпочитал держать руку на пульсе, вчитываясь в отчёты, что ежечасно поступали от капитанов эскадры, в которых те сухо излагали, что состояние кораблей прекрасное, а боевой дух команд на высоте.

Стандартные слова, предназначенные скорее, для ушей Императора и глаз вездесущих агентов ИСБ, что прибыли вместе с ним, чем для адмирала.

О том, что о секретности придётся временно забыть, ему сообщила Вейд. Агент была единственным человеком, которого Палпатин допустил к новому главкому, а потому когда она молча и без стандартного запроса с приветствием зашла к нему, мрачно сев в кресло напротив, он даже не заикнулся о столь явном нарушении.

Её отчёт лишь подтвердил его самые худшие опасения.

— …но он будет командовать?

— Император умеет убеждать, — уклончиво отозвалась девушка. — К тому же теперь, когда его так сильно захватила эта идея. Хоть я и не совсем понимаю причины такого интереса.

Заметив удивлённый взгляд Пиетта, она пояснила, — да, он одарённый, но не так как милорд. А если добавить к этому отсутствие навыков и знаний, то… я не знаю, как мы будем выкручиваться, — после недолгой паузы закончила Вейд.

— Его величество… он ничего не говорил о?..

— Он жив, — тихо, еле слышно прошептала Селина. Это всё, что я знаю — расстояние слишком велико. Обладай я с ним кровной связью, могло бы и получиться связаться, а так — я бессильна.

Он молча кивнул. Сглотнул горькую слюну и перевёл взгляд на проекцию карты Империи. Она была огромной, как и сама страна. Сотни, тысячи маленьких огоньков мигали на ней. Каждый — это мир, большой или маленький, но в большинстве своём заселённый. Люди, не люди, неисчислимое множество живых существ, которых они обязаны были защищать.

Умела ли эта странная женщина читать мысли, было большим вопросом, но его настроение она, как видно, поняла.

— Милорд не доверил бы вам флот и свой корабль, если бы не был уверен в том, что вы справитесь.

Он хотел возразить, что Палпатин всё это благополучно передоверил новичку, но не успел. Вейд легонько покачала головой и хитро улыбнулась, — Исполнитель он оставил вам. Операцию по выполнению «условий» так же возглавляете вы. Среди агентов распространён приказ защищать вас и помогать вам во всём.

Наверное, его неверие в подобное столь явно отразилось на лице, что девушка слегка пожав плечами пояснила. — Я поначалу тоже удивилась такому решению, во всяком случае у милорда никогда не было недостатка в верных союзниках. Однако, — она ещё раз окинула его оценивающим взглядом, — однако его выбор оспаривать никто не будет. Не посмеет.

После таких слов его взгляд сам собой метнулся в тот угол, куда было вмонтировано следящее устройство. Обычно записи с него мог просматривать только он сам или — в случае чрезвычайной ситуации — представитель ИСБ, но в нынешних условиях он не ощущал себя в полной безопасности даже в своей каюте.

— Не стоит говорить об этом, пока Император здесь? — понимающе кивнула старший лейтенант. — Если да, то вы напрасно беспокоитесь. Он знает о том, что мы здесь говорим. Он вообще о многом знает. Как вы отреагируете на известие о том, что Его Величество знает о мятежниках намного больше, чем говорит и делает намного меньше, чем следовало бы, вздумай он их действительно уничтожить?

Отвечать на подобный провокационный вопрос адмирал посчитал как минимум неосмотрительным.

К концу первой недели началось то, что он и ожидал, прогнозируя события, чья вероятность была неизбежной ввиду целой массы факторов.

Слухи поползли по эскадре. Слухи завладели Исполнителем и тот факт, что всем было доподлинно известно, что прежний главком не покидал корабль, лишь усугублял ситуацию. Ежечасно к нему начали поступать сообщения о том, что офицеры, да и простые солдаты нервничают. Разговоры в коридорах, обрывки бесед в комнатах отдыха и пара сомнительных шуточек брошенных в тренажёрном зале. Все выдавало какую-то настороженность.

Пожалуй, сразу стоит признать, что особой любви к милорду на кораблях никто не питал, но… сложно было описать ту гамму чувств, что творилась в душах команд. Вейдер для них не мог быть хорошим или плохим. Он был командиром в прямом смысле этого слова. Суров, но справедлив. С лёгкостью швырял войска в самое пекло, но при этом нередко лично возглавлял атаку, не отсиживаясь в штабе, как некоторые командиры. Жесток. Ну так это война, а не светский раут.

Все это понимали и принимали. Закрывая глаза на зашкаливающую порой жёсткость решений, которые поначалу повергали в ужас новичков.

Другого выхода просто не было.

Необъявленная война, в которой твоим врагом может оказаться брат, сестра или даже сын бушевала в Империи. Агенты ИСБ при флоте скрупулезно собирали информацию, ежечасно обменивались сообщениями, чтобы вычислить, выяснить имена всех, кто хоть как-то, хоть где-то мог оказаться связанным с мятежниками. Боялись вербовки. Боялись сочувствия к ненадёжным элементам. Ещё больше боялись за курсантов. Молодые, неопытные, с горящими глазами и верой, что именно они могут изменить мир. Военные академии выпускали несколько тысяч по всей Империи ежегодно. Тысяч, которые становились лёгкой добычей вербовщиков.

До Фирмуса доходили отдалённые слухи, в которые ему было порой сложно поверить. Слишком уж нереально они звучали. Вчерашние курсанты, которые, хоть и тренировались на настоящих кораблях и сверхсовременных тренажёрах, просто физически не могли сделать то, в чём их обвиняли. Получить корабль и во время первого же вылета вместе с ним уйти к мятежникам? Как это вообще возможно?! Экипаж не мог состоять из одних новичков. КОМПНОР и ИСБ проверяли досье, чтоб там не появился кто-то недовольный, кто-то имеющий свои счёты.

Став адмиралом, он наконец-таки получил достаточно высокий статус, чтоб заглянуть в недра этой системы. Идеальной системы, которая просто не могла допустить тех сбоев, что один за одним обрушивались на Империю. А если и могла, то только если…

Он боялся делиться такими мыслями. Боялся ответов.

Да и было ему, о чём ещё подумать, благо проблем хватало и без этих мыслей.

Император, отбыв из столицы, передал управление Великому визирю, но, как видно, то ли Пестаж не справлялся, то ли всем хотелось говорить исключительно с Палпатином. Фирмус не знал, догадывался ли об этом император, но, как видно, предполагал, раз отказался отвечать на вызовы, приказав автоматически переводить «жаждущих лицезреть Его Величество» на канал связи адмирала. Стоит ли говорить о том, что такое решение не доставляло удовольствия ни одной из сторон?

За эту неделю он увидел практически весь высший свет Империи: бароны, князья, пара королей и даже три гранд-адмирала. Они все хотели видеть императора, а натыкались на него. С ними со всеми надо было быть предельно вежливым и корректным, практически со всеми порой хотелось послать и устав и самих выходящих на связь. Пару раз он даже подумывал плюнуть на всё и попросить разрешение увести корабль из системы. Куда-нибудь, куда кроме визиря и директора ИСБ к нему никто не сможет пробиться. Но извечная осторожность, умоляющие взгляды офицеров и неуверенность в том, как на подобное отреагирует Палпатин, заставили его остаться на месте, раз за разом отвечая на вызовы.

Говорить, что всё под контролем, что император никого не желает видеть, что надо ещё чуть чуть подождать.

И вот когда он уже практически привык к истеричным воплям о том что «это вопрос жизни и смерти!», презрительным взглядам и полным желчи и ехидства поздравлениям с назначением, добытым «трудным путём», случилось очередное ЧП. Причём случилось там, откуда он, признаться, не ждал удара: трое курсантов. Вчерашних курсантов. Заподозрить их в сговоре было сложно, до попадания на Исполнитель они ни разу не пересекались. Лучший выпускник Каридской академии, лично отобранный генералом из нескольких сотен претендентов, аналогичным путём избранная студентка с Анаксиса и балласт. Презрительная кличка, коей за глаза награждали всех присланных КОМПНОРом офицеров. Конкретно этот был лично всучён Вейдеру гранд-адмиралом Ишином Ил-Рацем во время последнего посещения ситхом Корусанта.

Собственно происшествий с курсантами на всех кораблях хватало. Кто-то заблудился, кто-то не понимал разницы между «в учебнике написано» и «старший офицер сказал делать так», некоторые особо одарённые вообще спешили проявить себя в ситуации, когда любому солдату и офицеру понятно, что лучше не отсвечивать.

Конкретно эти отправились ни много ни мало шерстить внутренние системы Исполнителя. Как они получили туда доступ было такой же тайной, как и тот факт, как эта троица вплотную подобралась к каюте главкома: защищённой отдельной системой безопасности, к которой не было доступа даже у представителя ИСБ и адмирала, ставшей в итоге непроходимым препятствием для нарушителей, так и не сумевших её отключить.

Проступок был тяжёлый, а поступок. Адмирал ещё раз оглядел компанию, что виновато стояла перед ним изучая перепачканные сапоги. Искали лорда Вейдера. Ну и как их после этого наказывать?! Не накажешь, так дисциплина полетит к чертям, накажешь — завтра же весь флот, а за ним и Империя будут пересказывать байку о том, что троица младших офицеров, презрев опасности, пошла искать главкома. Обошли сложнейшие системы слежения — обманув и технику и людей — и уже практически внутри были схвачены вылезшей как чёрт из табакерки Вейд.

Вейд, которая сама призналась, что если бы не Сила…

Адмирал устало вздохнул и тяжело опёрся на стоящий позади него стол. Садиться за который он не стал, не хотелось чтоб у ребят возникло ощущение допроса. Хватит с них и того, что их привели сюда. В таких ситуациях многие опытные бойцы терялись и начинали пороть редкостную чушь, либо замыкались в себе. Ему было необходимо, чтоб они были способны вести беседу здесь, а не в карцерах тюремного блока.

Лорд Вейдер поручил ему беречь корабль и эскадру, и, может, он уже в чём-то ошибся, но швырнуть ребят в камеру, без выяснения, что их на это толкнуло и разъяснительной беседы — ещё большая ошибка.

— Прежде чем вы получите причитающиеся вам наказания, я должен отметить, что восхищён вашими способностями в плане обхода защитных систем.

Девушка попыталась, что-то сказать, но он невозмутимо продолжил, — далее, милорда там не было. Его нет на корабле, нет в эскадре и, судя по всему, его нет на территории Империи.

— Но император, — горячо воскликнул длинный, нескладный юноша с тёмно-рыжими волосами. Как истинный приверженец идеалов щедро пропагандируемых Ил-Рацем он не мог смолчать даже под угрозой расстрела, если кто-то где-то и вдобавок при нём даже косвенно сомневался в правоте Его Величества. Каким образом двое других уговорили его принять участие в этой сомнительной вылазке оставалось для Пиетта тайной.

— Рубежи Империи довольно-таки абстрактное понятие и император подразумевает под ним вещи далёкие от нашего с вами понимания. Что же касается милорда, то он жив и, я надеюсь, здоров. И в одном я точно уверен, будь он здесь, то в лучшем случае мы все, включая вас, меня, охрану и тех службы — сидели в карцере.

Расписать во всех красках, что ждало бы их в худшем он не успел, в дверь уже вошла Вейд.

Сообщение, которое принесла старший лейтенант спасло не только троицу, но и самого адмирала, которому в ином случае предстояли часы долгих раздумий как решить проблему не доводя до предписанных уставом для подобных ситуаций действий, но при этом действуя строго в его рамках.

У императора было прекрасное настроение и он услышав о произошедшем лишь рассмеялся. Выразил удовлетворение тем, что у Вейдера несмотря на его характер оказывается много верных людей, готовых рисковать собой хотя его самого уже тут нет и выразил надежду на то, что новому главкому экипажи будут служить с тем же рвением.

— Это ведь неспроста? — поинтересовался адмирал, даже не пытаясь изобразить равнодушие и в глубине души отчаянно надеясь, что отличное настроение Его Величества не обещает ничего плохого в будущем.

— Врачи считают, что состояние нашего гостя наконец стабилизировалось и более не вызывает опасений. Так что думаю он собирается открыть ему где он находится.

— А он до сих пор не знает?! — с сомнением протянул Пиетт, не понимая, как можно не понять, что ты в космосе. Воздух, звуки и прочие характерные признаки — с другой стороны, если человек никогда не летал, то обмануть его в принципе можно.

— Он считает, что его держат на планете. Что Палпатин просто играет с ним.

— В последнем он прав.

— Да.

— Значит, со дня на день?

— Империи наконец покажут её нового главкома.

Когда-то давно, едва он ступил на Исполнитель, Оззель сходу заявил ему, что у него теперь начинается новая жизнь. Жизнь, в которой слово «проблемы», станет синонимом слова обыденность. Потом он стал адмиралом эскадры под командованием Вейдера и каждый из старых сослуживцев, кто узнавал об этом, помимо поздравлений обязательно добавлял, что статус адмирала главкома сулит ему большие проблемы. Но вот теперь, да, наверное только теперь он понял, что всё, что было раньше было мелкими неприятностями, ибо сейчас, именно сейчас у него начинаются настоящие проблемы.

* * *

Безумие. Вот как можно было охарактеризовать творящееся вокруг. Звуки вызова и входящих срочных сообщений не смолкали. Адъютанты, секретари и прочие, в чьей ответственности была передача информации, документов и тому подобного, курсировали от её кабинета к себе и обратно. Казалось, будто весь мир взбесился. Короткое сообщение, не самая длинная речь императора — всего девять минут, четыре секунды — и вот вся Империя встала на уши и мир перевернулся. Все. Решительно все хотели знать, что им делать и как дальше жить.

Вопреки и даже наверное назло всем прогнозам градус всеобщего напряжения не спадал с течением времени. Граждане, которые безучастно слушали ежедневные репортажи о стычках военных с мятежниками и пиратами, обычные люди, которые молчали когда всплыла информация о том, куда шли миллиарды из казны, аполитичный средний класс — всполошились. Все они, забросив дела, проблемы и сплетни, жадно приникли к экранам ожидая хоть каких-то новостей. Всех интересовало, где милорд и жив ли вообще. Кто этот новый главком и почему лицо Императора, когда он объявлял о его назначении, сияло от предвкушения и радости сильнее, чем когда он разогнал Сенат.

Все эти две недели Исанн Айсард фактически жила в своём кабинете.

Решение навестить Пестажа пришло не внезапно. С кем с кем, а с ним она держала открытый канал практически постоянно, чтобы обмен информацией ни на секунду не прервался. Ослабленный столь важной перестановкой и отсутствием императора двор и ИСБ должны были явить миру монолит мнения и единства. Споры, конфликты и извечная соревновательность на тему кто самый важный, самый главный и вообще любимчик Его Величества отошли в тень. Об этом не было указов, директив и вообще хоть каких-то напоминаний. Просто все в один миг поняли, что если Вейдер несмотря на все заслуги был отправлен «на рубежи» то с ними и подавно церемониться никто не будет. Все решили переждать, перебдеть, показать Палпатину как они его любят, жить без него не могут, и при этом выполняют плановые задачи даже с большим рвением, чем обычно.

С последним, правда, не ладилось. Мятежники затаились. Собственно они и до этого не сильно светились, но едва пришло сообщение о замене, как они словно растворились.

— Ждут известий о новом главкоме, — мрачно прокомментировал офицер ответственный за сбор информации о детище мятежных сенаторов. — Нанесут удар в течении ближайших двух-трёх недель.

— Думаете, они рискнут его так рано пощупать?

— Пока там император и гранд-амирал Син в лобовую они не полезут, но как только Палпантин даст приказ возвращаться... Во всяком случае я бы на их месте поступил именно так.

Айсард устало потёрла виски. Да, он прав. Как только император уйдет, будет нанесён удар. Просто чтоб понять, с кем имеют дело. Сила ответа, решительность, скорость принятия решений и личное мастерство. Всё будет подсчитано, подмечено и учтено на будущее. И если новичок не сможет противопоставить хоть что-то достойное, то о управлении флотом можно будет забыть. Поскольку армия только формально подчиняется ему — на деле, целой куче адмиралов, моффов, гранд-моффов и гранд-адмиралов, каждый из которых (за редчайшим исключением, ей хватит пальцев на руках чтоб их пересчитать) спит и видит, как займёт место Вейдера. Ни один из них и пальцем не пошевелит, если узнает о готовящемся нападении. Скорее даже уведёт войска на учения или загонит корабли на срочную проверку тех состояния.

Так что если она хочет относительно спокойной жизни, то надо сделать всё от неё зависящие, чтоб новичок промучился больше тех трёх-четырёх недель, что она отвела ему в своих прогнозах. В том, что он будет именно мучиться, Айсард не сомневалась, так же как и не сомневалась в том, что чем больше он будет мучиться тем больше это доставит удовольствия Палпатину. А если император будет счастлив, то чего ей ещё желать?

Коридоры были пусты. Не удивительно — часы показывали четыре утра.

Судя по лицу Великого визиря, он жил по тому же расписанию, что и она. Три часа сна, десять часов на выполнение своих прямых обязанностей, а все остальные одиннадцать объяснение всем и каждому лично, что конец света отменяется, жизнь продолжается и напоминание, что это они всем скопом ныли, что Вейдер страшный, плохой, ничего не смыслит в командовании. Все после этих слов делали круглые глаза и торжественно начинали клясться, что они никогда, они бы не посмели… Ровно до тех пор, пока не вспоминали С КЕМ они говорят. Исанн знала всё о том, что они говорили, кому говорили и когда говорили. Вейдер, к слову, об этом тоже прекрасно знал, но ему было попросту плевать на всё это сборище до тех пор, пока они не чинили препятствий флоту, не лезли к нему и его подчинённым, служили Империи и выполняли его приказы, когда он «навещал» их планеты. Директору тоже было на это плевать, у неё были дела и поважнее, поэтому, многозначительно помолчав, она делала короткий, освобождающий жест рукой и незадачливые собеседники почитали за счастье очистить канал, бормоча напоследок заверения в верности Империи. Очистить канал для следующих и следующих столь же бесполезных вызовов.

Кивнув ей на кресло, он поднял на неё усталые глаза.

— Полагаю желать доброго утра, в данной ситуации, будет не слишком корректно.

— Моё доброе утро настанет только тогда, когда мы переловим всех мятежников, — отозвалась чисто на автомате Айсард. Виски пульсировали тупой болью, глаза не смотря на все принятые стимуляторы продолжали слипаться и только её феноменальное упрямство не позволяло выпустить контроль из рук хотя бы для того, чтоб забыться в столь необходимом коротком сне.

— Или когда Его Величество наконец выйдет на связь, — примирительно сказал визирь.

— Все хотят увидеть нового главкома. Можно подумать, я не хочу его увидеть!

— Связывались с Исполнителем? — понимающе кивнул Пестаж, чьё лицо то ли от усталости, то ли от господствующего в кабинете лилового цвета, казалось чуть ли не фиолетовым.

— Отвечает адмирал. Видели его?

— Лично — ни разу, но уже успел получить более сотни прошений разного толка об отстранении его от командования.

— Мм… звучит интригующе.

— Они проявили недюжинную фантазию, — с явным удовлетворением отметил визирь. — Представьте себе, ни один напрямую не упомянул о его происхождении.

— Что же они тогда нашли?

— Всё остальное. Обвинили беднягу во всех смертных грехах, — с глухим смешком отозвался Пестаж, прежде чем вкратце поведал директору разведки о том, какой беспринципный человек сумел пробраться в недра их кристально чистой военной машины.

Во время этого рассказа директор не смогла скрыть усмешки. Представить Фирмуса Пиетта ловким интриганом, с лёгкостью подставляющим всех и вся это надо какой фантазией обладать? Как видно, фантазёры всё-таки нашлись. Имеющие доступ к информации о его службе, но, судя по всему, ни разу в жизни не удосужившиеся проглядеть ни одной записи с объектом их творческих потуг.

У неё самой новый адмирал Вейдера вызывал лишь снисходительную улыбку. Хороший послужной список? Ну так этим во флоте могли похвастаться ещё десятков пять капитанов. Основная причина, почему этот человек попал в поле зрения главкома, по её мнению, заключалась в том, что тот не привык спорить с начальством. Вейдер был для него в плане командования и Богом и главкомом в одном флаконе: скажи тот ему прыгнуть в сверхновую, тот ни секунды не раздумывая поступил бы именно так. Ну, почти так, возможно всё-таки робко заикнулся о том, что это не самая лучшая тактика, но внял бы любому объяснению и в итоге всё равно бы повёл корабль куда скажут. В его досье это значилось, как: исполнительный и беспрекословно выполняющий приказы. Слишком мягкий, по её мнению, для статуса адмирала Эскадры Смерти, но, очевидно, тёмный лорд нуждался именно в таком человеке. На корабле, как говорится, должен быть только один ночной кошмар всея галактика.

Тем временем Пестаж закончил рассказ душераздирающей историей о том, что именно Пиетт помог адмиралу Оззелю отправиться на свидание с предками, посредством того, что, видите ли, сначала долго изучал, выискивая слабые места, а после подстроил так, чтоб о возможных координатах мятежников милорд узнал не в самых лучших для адмирала условиях. Верх идиотизма конечно. Можно подумать, этого идиота не отправили бы под трибунал без этих самых условий. Вейдер просто наконец нашёл относительно правдоподобный повод убрать зарвавшегося уроженца Кариды, а после ускорил процедуру трибунала, не желая тратить на неё время и лишать Эскадру руководства, пока он лично будет обследовать базу.

— Вы не упомянули такие грехи, как похоть и чревоугодие, — с лёгкой улыбкой заметила Исанн, уже на автомате размышляя, стоит ли вносить в личное дело Фирмуса Пиетта строчку об патологическом неприятии высшим обществом Империи или с этим пока можно повременить.

— Одна герцогиня — не будем называть имён и систем — отправила мне якобы перехваченную смету за доставленные на корабль продукты. Просто вопиющие растраты и себялюбие в то время, как мы все должны сплотиться и проявить чудеса аскетизма. Прекрасная теория и документы составлены грамотно, жаль только, она не учла маленьких особенностей менталитета. То, за что в её секторе правящая верхушка готова отдать полжизни и состояние в придачу, может вызвать лишь рвотные позывы у уроженца Акзилы, коим и является наш адмирал. Насчёт же первого. — Пестаж сокрушённо покачал головой. — Как только я узнал о том, что лорд Вейдер назначил своего капитана адмиралом, перепрыгнув через звание, я сразу понял, что в этот факт не вцепится только ленивый.

— Они его хоть видели? — с сомнением в голосе протянула директор вспоминая фото из личного дела.

— На вкус и цвет, — дипломатично ушёл от ответа визирь, не уточнив кого из двоих касалась фраза.

— Значит, как итог можно отметить, что радеющие за Империю граждане, превзошли желающих очернить нас мятежников. Те, насколько мне известно, пока не успели найти на адмирала ничего стоящего.

— Да, им до такого расти и расти. У них вообще, судя по донесениям, наметился кризис жанра. Какую их агитку ни возьми, везде одно и тоже. Что я открываю их досье Таркина, что досье Оззеля, что какого-то совершенно мне незнакомого офицера со звездного разрушителя. Все как под копирку: сумасбродный, жестокий, двуличный, продажный, бездарный, готовый на всё карьерист, добывающий победы исключительно подкупом и заваливанием телами несчастных курсантов поля боя. Признаюсь, что раньше у них было куда больше воображения. Теперь либо всех профессионалов перевели писать досье выдающимся мятежникам, либо я должен констатировать резкое сокращение в их рядах истинных ценителей прекрасного. Кстати, вы читали их новое творение?

— Которое из?

— То, где они объясняют, почему контрабандисты на самом деле все потенциальные борцы с режимом и потому идеальные участники мятежа. Жажда наживы — это стремление к независимости. Организация преступных группировок — ячейки сопротивления. Систематическое нарушение законов — желание раздвинуть границы. Ну и конечно, как всегда в конце обязательное упоминания наших с вами скромных персон. Тут, впрочем, ничего нового, мы с вами по прежнему являемся холодными кровопийцами которые загнали весь мир в тюрьму.

Айсард брезгливо поморщилась.

— Нет-нет, обязательно почитайте! Потрясающая вещь! Я узнаю почерк Говорова. Этот прохвост конечно гений своего дела и говорят даже ранкора может убедить стать вегетарианцем, но зная его расценки…

— Я просто удивлена, что все эти послания направили вам, а не мне.

— Ничего странного. Вы аналитики. Просчёт данных, сбор информации. Подозреваю, что все эти бумажки приходят к вам на стол, но отсеиваются секретарями. Вы же не любите вольный жанр изложения?

При этих словах в голове невольно всплыли строчки сухого отчёта, прочитанного дней десять назад.

Мятежники заинтересованы в привлечении преступных сообществ. Замечена их активность по каналам связи между контрабандистами..

— Рано или поздно они бы всё равно к ним обратились. Преступники всегда сбиваются в шайки, когда идут на крупное дело.

— Другого ответа я от вас и не ожидал, — кивнул сам себе Пестаж. — Вас, разведчиков, вообще можно хоть чем-то удивить? То вы знали, это вы просчитали, вон то предполагали, а, — по его лицу она сразу поняла, какой последует вопрос, — идея Императора? На подобное вы рассчитывали?

— Император славится мудростью и неожиданностью своих решений, — явно подражая визирю отозвалась директор, цитируя отрывок из их вчерашней беседы. — Однако, в этот раз, он, признаюсь, выбрал слишком странный способ.

— Странный — не означает неверный. Нестандартность решений единственный способ загнать в тупик врага, у которого мы как на ладони.

— Главное чтоб вместе с ним в этом тупике не оказались мы сами.

— Вы нервничаете? — удивлённо спросил визирь.

— А вы спокойны?

— Я привык Ему верить ещё с тех пор, когда, — взгляд карих глаз скользнул по её лицу. Как же они все любят намекать на её возраст! — всё только начиналось. Верить и доверять всем его решениям. Вы ведь тоже не стандартное решение директор. Вы молоды и были подняты до своего статуса против всех правил. Вас закинули на вершину системы. Я отдаю должное вашему уму, вашей воле и вашим способностям, которые лишь самую малость, перевешивают вашу красоту.

— Нестандартные решения, — она презрительно усмехнулась. Покачала головой и внезапно посмотрела Пестажу прямо в глаза, — а как насчёт предыдущего нестандартного решения Его Величества.

— Которого из?

— Того, которое тоже отправили на рубежи. Перед этим существенно повысив в звании.

По лицу визиря расплылась улыбка, — о-о, он бы посчитал забавным ваше упоминание о нём в третьем лице и среднем роде. Но я удивлен, что вы о нём вообще вспомнили. Кажется, вы были в числе тех, кто считал, что отправка его подальше лучшее, что может случиться.

— Вейдер прислал сообщение, что я должна попытаться задержать экспедицию.

Взгляд визиря мгновенно стал цепким, колючим. Благодушное выражение лица старого царедворца слетело, сменившись явной заинтересованностью.

— Он успел отправить сообщение?

— Да. Император, как видно, разрешил ему устроить напоследок день непослушания, чем он и воспользовался.

— Вряд ли бы вы сообщили мне о подобном просто так.

— Мне просто показалось, что доклад об этом, с упоминанием всех фактов и того в какой сложной мы оказались ситуации, смог бы её и вовсе отменить.

— Вы хотите, чтоб это сделал я? Но, я ведь всего-лишь скромный распорядитель и не занимаюсь такими делами. Ничего в них не понимаю и ничего о них не знаю. Подавать подобные записки Его Величеству вне моей компетенции и скромного разумения.

Его ухмылка и упоминание записок — значит, знает. Да, она лично подала записку императору о том, что если этот экзот так хорош, то пусть занимается наведением порядка на границах. Причём лучше, если с их внешней стороны. Но тогда ей и в голову не могло прийти, что дела могут так резко принять подобный оборот.

Поняв, что помощь здесь искать бесполезно, она встала и, на ходу бросив приличествующие слова прощания, направилась к дверям, которые ещё не успели открыться, когда её нагнал голос визиря.

— Однако, я слишком хорошо знаю вас, чтобы понять, что вы найдёте способ передать сообщение, и я слишком хорошо узнал его, чтобы быть уверенным, что он и без нашей помощи найдёт вескую причину, чтобы задержаться едва узнает о произошедшем. Что же до меня, то, — до неё долетел тихий, благодушный смешок, — когда Его Величество вернётся, я найду пару тройку обоснований для сокращения запланированной программы. Благо на казне и так висит один очень большой и затратный проект. Очень большой.