Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть I (гет)

Когда, услышав речь твою,

Я не смогу сдержать волненья,

Не говори, что я люблю,-

Я просто жажду обновленья.

Когда я сердце утоплю

В одном стремленье поминутном,

Не говори, что я люблю, -

Я наслаждаюсь недоступным.

Sectumsempra

23 апреля 1977 года

Вонь была ужасной. От котла поднимался густой пар болотного цвета. Лили закашлялась и кинулась к окну, с намерением впустить в комнату немного свежего воздуха.

— Не смей! — раздался окрик. Молодой человек, стоящий у котла, сосредоточенно наполнял зельем два одинаковых флакона с ярлыками. — Я хотел сказать, подожди, пожалуйста, — добавил он уже другим тоном, — я сейчас закончу.

Лили на окрик не обиделась. Во-первых, она уже привыкла к манере Снейпа вести себя во время их совместных занятий, а, во-вторых, замечание было справедливым. Они промучались с этим зельем уже три дня, прежде чем удача им улыбнулась.

Молодой человек закупорил флаконы.

— Эванеско! — содержимое котла исчезло. Взмахнув палочкой ещё раз, Снейп мгновенно очистил воздух в комнате.

— А впрочем, если хочешь, Лили, можешь открыть окно, — сказал он, усмехнувшись.

— Да ты!… Ах, ты!… Спасибо за помощь, Северус!

— Не за что, — ответил он холодно, хотя в глазах читалось совсем иное.

Он опустился на стул и вздохнул.

— Устал? — Лили подошла ближе. — Я тоже. Пойдём вниз, перекусим. Мама оставила нам кое-что аппетитное.

— Кофе дашь? — спросил Северус.

— А не хватит ли? С утра на тебя одного три кофейника пришлось.

— Вот засну сейчас прямо здесь, на стуле — и что ты будешь делать? — чёрные глаза улыбались, что само по себе было редким явлением.

— Аккуратно упакую тебя и отошлю с совиной почтой домой, как ценную посылку, — в тон ему ответила Лили. — Давай, поднимайся, любитель кофеина. И марш мыть руки!

Когда они спустились на кухню, Северус привычно занял за столом давно насиженное место у окна.

— Нет, вы только посмотрите на него! — съязвила Лили.

Две минуты (конечно, с помощью магии) — и на столе уже стояли кружки с крепчайшим чёрным кофе.

— Ты хотя бы сливки добавь, — заметила Лили, — ведь сердце испортишь.

— Ладно, давай твои сливки, — раздалось недовольное ворчание.

— Сам возьмёшь! — фыркнула она, но сливок в кофе, тем не менее, добавила.

Лили достала из буфета большое блюдо, накрытое листом кулинарного пергамена.

— Тадам! — она убрала бумагу, явив взору голодного собрата-студента яблочный пирог, который мгновенно порезал на аккуратные куски взлетевший в воздух нож.

— О! — раздалось довольное восклицание, и ноздри орлиного носа плотоядно затрепетали. — Обожаю корицу! О, великая миссис Эванс! Вы не забыли о страждущих!

Лили засмеялась и уселась напротив. Некоторое время они молча уплетали пирог, который исчезал с крейсерской скоростью. Потом Лили убрала со стола следы пиршества и посмотрела на Северуса. Однажды в детстве она видела в зоологическом саду орла, который сидел на искусственной скале и вроде бы спал. Но при этом то и дело окидывал острым взором толпу у клетки. Картина была примерно та же.

— Знаю, что тебе хочется, наркоман несчастный! Кури, не возражаю!

Северус достал из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку. Закурив, он с наслаждением затянулся. Лили попыталась выцарапать другую сигарету, но получила по рукам:

— И ты туда же!

— Кто бы говорил? Я не затягиваюсь.

— Тогда в чём же смысл курения?

— Тебе не понять! — отрезала Лили.

Он рассмеялся. Всякий раз, когда это случалось, Лили вспоминала тот первый раз, когда она услышала настоящий смех Северуса Снейпа и была приятно удивлена открытием, что этот парень, оказывается, умеет быть обаятельным, когда захочет.

* * *

Только им двоим на последнем курсе пришло приглашение в академию на углубленный курс зельеварения профессора Аустера. Перспектива учиться вместе с Северусом Снейпом показалась Лили худшим, что только может быть. Особенно учитывая инцидент, произошедший между ним и Сириусом на шестом курсе, в который оказались втянуты и Джеймс с Ремусом. Впрочем, и Снейп, и Блэк молчали в кабинете Дамблдора об истинной причине их очередной ссоры, как на допросе. А причиной была Лили, вернее то, что, оказывается, Снейп неровно к ней дышал. Эта новость её шокировала. Нельзя сказать, что она терпеть не могла Снейпа в школе, её всегда возмущало поведение Джеймса и Сириуса по отношению к этому странному слизеринцу, который был в Хогвартсе притчей во языцех. Его не любили, а некоторые побаивались, главным образом потому, что он своими знаниями в некоторых областях превосходил даже профессоров. А точнее, — в области Тёмной магии.

На занятиях старины Слиззи Лили и Снейп всегда были соперниками. Но у Лили хватало здравого смысла признавать, что ей до Снейпа далеко. Она часто действовала по наитию, он же был теоретиком. Ей всегда было непонятно, почему, случалось, он отдавал ей пальму первенства. Но Лили и вообразить никогда не могла, что этот мрачный парень не чужд слабостей простого смертного.

Первое, что она сделала, узнав причину того, почему Сириус едва не скормил Снейпа Люпину, — отвесила две звонкие пощёчины Блэку. «Это тебе за Ремуса! А это от меня лично!» На второй шаг — пойти объясниться со Снейпом — у неё не хватило духа. Пару раз, когда Снейп видел её вместе с Джеймсом, она читала в его взгляде такую жгучую ревность, что ей становилось не по себе.

В школе о Снейпе ходили всяческие слухи — один невероятнее другого. Каких только родственников ему не приписывали. А уж об этимологии его фамилии были созданы целые теории. Лили узнала правду совершенно случайно на шестом курсе, уже после случая с Люпином. И эта правда была как ушат холодной воды.

Даже такая примерная ученица, как Лили, не избежала однажды взыскания от Филча. Видимо, в расчёте на порядочность, он заставил её переписывать толстенную амбарную книгу со списком награждений за последние «надцать» лет не в своём кабинете, а в школьной канцелярии, где хранились личные дела учеников.

Как на грех, Филч был вынужден спешно отлучиться. Повинуясь какому-то дьявольскому соблазну, Лили быстро открыла шкаф со слизеринскими бумагами, сцапала личное дело Снейпа и применила заклинание мгновенного считывания. Когда Филч вернулся, она как ни в чём не бывало продолжала свою работу, изо всех сил стараясь не наставить клякс, потому что в голове было такое!.. Лишь только Филч отпустил её на все четыре стороны, Лили побежала в один из пустующих классов и смогла наконец перевести дух. Таинственный, жуткий Снейп оказался всего-навсего полукровкой! А его многозначительная фамилия была, соответственно, лишь названием небольшой деревушки. Мать Снейпа когда-то училась на Слизерине, но отец оказался простым офисным служащим в одной из кампаний Галифакса. Причём, в настоящее время он являлся безработным — кампания, где он служил, обанкротилась. Так объяснялись видавшие виды учебники Снейпа и его поношенные мантии. Понятно было, почему он так одержим честолюбием. Ему приходилось рассчитывать только на себя. Самая тяжёлая информация состояла в том, что мать Снейпа, оказывается, умерла ещё год назад.

Снейп вообще был существом странным. Он панически боялся высоты, поэтому метла была для него сущим кошмаром. Он почти не выходил на свежий воздух, часами просиживал в библиотеке или в классе зельеварения, где Слизнорт разрешал ему проводить какие-то подозрительные опыты. У Снейпа не было друзей — единственный, Люциус Малфой, уже закончил Хогвартс. Интересно, что могло связывать аристократа до мозга костей и полукровку? Ходили слухи, что Снейпу почему-то очень симпатизировала Нарцисса Блэк, девица со Слизерина, которую Лили прозвала про себя «медуза» за бледность и апатичность. Эта медуза, между прочим, приходилась двоюродной сестрой Сириусу. Впрочем, Нарцисса была типичной хорошенькой блондинкой. В последнее время Лили стала замечать в ней откровенную враждебность. Неужели просочились какие-то сплетни? Смешно, честное слово!

* * *

Он всё же задремал, сидя на стуле, и выпустил из пальцев сигарету, которая с шипением исчезла в очередной кружке с кофе.

— О, чёрт! — Северус протёр глаза. — Пора домой.

Он снимал комнату у пожилой колдуньи, живущей в магическом Чизике.

— Я посплю часок, а потом опять появлюсь, и мы закончим: нам ещё теоретическую часть писать. Или ты одна справишься?

Лили покачала головой.

— Зачем тебе уходить? Располагайся на диване, не стесняйся, а я пока набросаю черновик.

— Ты серьёзно?

— Пойдём, — Лили потянула его за руку. Он вздрогнул, так как крайне редко позволял дотрагиваться до себя, и она никак не могла понять, почему.

Северус сопротивлялся недолго. Как только его голова оказалась на подушке, он провалился в сон. Лили честно отправилась кропать черновик их теории, понимая, что, когда Северус проснётся, он не оставит от её писанины камня на камне. Но она всё же составила план работы, описала все этапы изготовления зелья. Чувствуя, что тоже засыпает, Лили встала, прошла в ванную и умылась холодной водой. Спустившись вниз, благо уже прошло более полутора часов, она осторожно заглянула в гостиную. Северус всё ещё спал, лёжа на спине и закинув правую руку за голову. Прислонившись к косяку и скрестив на груди руки, Лили какое-то время рассматривала спящего. Он всегда выглядел старше своих двадцати, а глаза вообще старили его лет на десять. Иногда они оживали, и тогда Северус бывал даже привлекателен. Но всегда изменчив и непредсказуем. Он напоминал Лили кусочки сложной головоломки, и она никак не могла сложить целую картину. Лили нравились его руки, а от его голоса иногда по коже бежали мурашки. Он был аккуратен в одежде, но его волосы — это вечный кошмар. Иногда Лили не замечала их состояния, а порой это бесило её сверх всякой меры. Снейп будто намерено отталкивал окружающих сальной шевелюрой: «Не подходите ко мне! »

* * *

А Лили и не собиралась подходить — ещё чего не хватало! В первый день они вежливо, но холодно поздоровались друг с другом и демонстративно уселись в разных концах аудитории.

Через месяц занятий Лили готова была завыть от отчаяния: ей стало совершенно ясно, что курс профессора Аустера ей не по зубам. На лекциях она не успевала записать всё, что он говорил, потому что старалась вдумываться в то, что пишет. Если она просто бессмысленно конспектировала, то с трудом разбиралась в записях после занятий. В теории она была не сильна. Украдкой она поглядывала на Снейпа: тот не только поспевал за мыслью Аустера, но ещё и оценивал полученную информацию — иногда согласно кивал головой, а иногда насмешливо усмехался. «Надутый индюк!» — думала Лили, оставшись после очередной лекции в аудитории. Она раздумывала, подать ей прошение об уходе прямо сейчас или хотя бы подождать до завтра. На её пергамене записи, казалось, танцевали пьяную джигу. Сзади послышался шорох мантии, кто-то посмотрел ей через плечо. Она и охнуть не успела, как бледная тонкая рука ухватила её пергамен. «Отдай сейчас же!» — она вскочила и попыталась отобрать у Снейпа записи. «Успокойся, Эванс!» — свободной рукой он легко сдерживал её. «Что тебе нужно? — закричала Лили. — Оставь меня в покое!» «Через минуту, — последовал невозмутимый ответ, а затем рык, — да сядешь ты, наконец?» От такой наглости Лили потеряла дар речи, но села. Снейп достал свой пергамен с лекцией, внимательно посмотрел на записи Лили, положил оба свитка на стол, а затем взмахнул палочкой. Лили ахнула: лекция Снейпа оказалась мгновенно скопирована, причём её собственным почерком. «Нас такому в школе не учили, — подумала она, — да и понятно, почему». Снейп меж тем вручил ей пергамен и повернулся в сторону двери.

— Подожди! — воскликнула Лили.

— Что ещё? — он холодно посмотрел на неё.

— Так невежливо, — упрекнула она.

— Невежливо — что?

— Не дать возможности сказать тебе «спасибо»! — улыбнулась Лили.

И тут случилось чудо — он улыбнулся в ответ.

* * *

— Если ты не прекратишь, ты просверлишь мне взглядом дырку в голове! — раздался со стороны дивана сонный голос.

— Я думала: ты спишь.

— Я всегда чувствую, когда на меня смотрят, — проворчал Северус. «Интересно, как возникла такая особенность?» — подумала Лили.

Он сел и провёл ладонями по лицу, словно совершая какой-то намаз.

— Но ты всё же поспал? — спросила Лили, осторожно присаживаясь рядом на диван.

Северус молча кивнул.

— Я тут набросала кое-что, — заметила она.

— Не стоило утруждать себя, — пробормотал Снейп всё ещё сонным голосом.

— Ты считаешь: я ни на что не способна? — возмутилась Лили.

— Я не это имел в виду: надеялся, что ты тоже отдохнёшь.

— Я-то спала ночью. А ты, похоже, проводил всю ночь за меня эксперименты. Северус, нужно было позволить мне уйти из академии ещё год назад.

— Глупости, — резко возразил он. — Ты полностью освоила курс, пусть и не в том бешеном темпе, что предлагает Аустер.

— Наука — это не для меня, — вздохнула Лили.

— Зато из тебя выйдет прекрасная целительница. А с такой подготовкой в Мунго тебя примут с распростёртыми объятиями, и тебе не придётся тратить месяцы на стажировку и приготовление чужих зелий.

Всякий раз, когда оказывалось, что Северус не просто думает о её проблемах, а ещё и по-своему заботится, предлагая пути их решения, Лили чувствовала неловкость. Она-то не могла ответить тем же — просто потому, что Северус оставался для неё тайной за семью печатями. Вот и сейчас он подал ей действительно удачную мысль.

— Ты хороший друг, — вздохнула она.

Северус как-то странно посмотрел на неё, но промолчал.

— Можно спросить тебя? Почему ты так увлекаешься Тёмными искусствами? — осторожно поинтересовалась Лили.

— Я ими не увлекаюсь — я их изучаю, — последовал ответ. — Тёмная магия интересует меня с научной точки зрения.

— Какая это наука?! — возмутилась Лили.

— Обычная. Такая же, как и любая магловская, — спокойно возразил он. — К примеру: вы, маглы, овладели энергией атома, построили электростанции, которые обеспечивают жизнедеятельность целых стран, но при этом вы живёте под страхом возможной ядерной войны. Между вашим научным прогрессом и Тёмными искусствами так много общего. И то и другое суть насилие над природой.

Лили была ошарашена. Такое сравнение ей никогда не могло прийти в голову. Но она не думала отступать:

— Разве можно в случае с Тёмными искусствами ограничиться голой теорией? — спросила она и тут же прикусила язык.

Взрыва, однако, не последовало.

— Ты когда-нибудь смотрела вниз с большой высоты? — прозвучал неожиданный вопрос. — Теория — это когда ты знаешь, что под тобой бездна. А практика — когда у тебя возникает иллюзия, что ты не упадёшь камнем вниз, а полетишь. Я ищу предел.

— Предел чему? — прошептала Лили.

— Предел дозволенного. У каждого он свой.

Она покачала головой:

— Мне это напомнило… Один философ сказал: «Когда человек долго всматривается в бездну, — бездна, в свою очередь, начинает всматриваться в него».

— Ницше, — заметил Северус, — это сказал Ницше.

— Ты читал Ницше? — изумилась Лили.

Северус посмотрел на неё слегка обиженно:

— Да, и не только его. Почему тебя это так удивляет? Канта. Шопенгауэра — он мне ближе. Популярных у вас сейчас экзистенциалистов. Впрочем, какой из Камю философ?

— Ты случайно Фрейда не читал? — ошалело пробормотала Лили.

— Да, — он пожал плечами. — Я согласен с ним по двум пунктам.

Лили закашлялась:

— Каким? — ей очень хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли всё это.

— Его идеи относительно танатоса кажутся мне интересными. Хотя, я уверен, что разгадка лежит много глубже. Возможно, ваши генетики, в конце концов, найдут ответ, — он улыбнулся, глядя на выражение её лица, но потом добавил уже серьёзно, — и опять пойдут левосторонней тропой: станут искать источник вечной жизни.

— А второй пункт?

— Что же, сублимация — полезная вещь.

— Это шутка?

— Отнюдь.

— Ох! Ты хочешь сказать… Да нет же! Я думала, что ты…

— Успокоился? — подсказал Северус. — Ты действительно так считаешь? Я спокоен только по одной причине: кое-кто сейчас во Франции. Впрочем, друзья нашего героя не дремлют. Ты думаешь, я могу поверить, что разговор о Тёмных искусствах возник сам по себе? Я догадываюсь, откуда ветер дует.

Лили нахмурилась.

— Сириус здесь не при чём.

— Ну, конечно! Давай расставим все точки над «и». Я знаю о существовании пресловутого Лорда. Кое-кто даже хотел меня с ним познакомить. Вся эта мышиная возня и борьба за власть не для меня. В сущности, Вольдеморт очень сильный Тёмный маг. Насколько я мог понять, он одержим желанием обрести бессмертие. Но свой личный Рубикон он уже перешёл. Его сторонники называют себя Пожирателями смертью. При этом он клеймит их, как стадо: ставит на левое предплечье так называемую Чёрную метку. Нет уж, увольте меня от этого.

Лили едва не вздохнула с облегчением. Только сегодня она видела Северуса с засученными рукавами — никаких следов меток не было и в помине. Ей стало стыдно, и чтобы как-то перевести разговор на другую тему, она не нашла ничего лучше, чем спросить:

— Почему ты упомянул Джеймса?

— Можно подумать, ты не понимаешь.

Ревность — зеленоглазое чудовище. Это, кажется, был её портрет.

— Школьные романы иногда случаются, Северус, — сказала она. — Я, конечно, переписываюсь с Джеймсом, но, знаешь ли, скучаю по нему не более, чем по старому другу. Ты замечал разве, что я сохну, бледнею, хожу с тёмными кругами вокруг глаз от бессонных ночей? Тебе пора уже перестать видеть везде тень Джеймса Поттера. Впрочем, ты человек злопамятный.

Губы Снейпа искривила желчная усмешка.

— Если хочешь знать, вы сейчас на равных условиях, — заметила Лили.

Его брови поползли вверх.

— Не буду отрицать: я вас мысленно не раз сравнивала. Каждый чем-то превосходит другого в моих глазах.

— И каковы же преимущества мистера Поттера? — спросил Северус холодно.

— С Джеймсом легко, — просто ответила она.

— Ну что же, с этим не поспоришь. Неужели мне есть что противопоставить его обаянию? — усмехнулся Снейп с горечью.

— С тобой трудно, Северус. Но с тобой интересно. Ты к чему-то стремишься. Джеймсу, по большому счёту, это не нужно. Понимаешь: я всё-таки из другой среды, и мне хочется доказать, что я чего-то стою в вашем мире — и не только тем, что выскочу замуж за чистокровного волшебника. Это моя сестрица не видит себя вне статуса домохозяйки.

Северус покачал головой.

— Мы уже говорили с тобой на эту тему. Повторюсь: Петунью я тебе не отдам «на растерзание». Я очень уважаю миссис Эванс, но она повела себя крайне неправильно по отношению к старшей дочери. Ты сама говорила мне, что пока ты не поступила в Хогвартс, вы с сестрой ладили.

— Да, мы уже говорили на эту тему, — несколько раздражённым тоном заметила Лили, — и я, кажется, прислушалась к твоему мнению — ты не заметил?

— Заметил, — Северус улыбнулся, — но, к сожалению, отношения с близкими — материя хрупкая. Их легко разрушить, но потом очень трудно восстановить. Извини, если я вмешиваюсь не в своё дело.

— Ты прав, — ответила она.

— А что касается Джеймса Поттера — ты его недооцениваешь. Я думаю, что он вполне осознаёт, что именно тебе в нём не нравилось. Иначе он бы не стажировался сейчас во Франции. Он хочет быть достойным тебя.

— Ты заступаешься за Джеймса? Ты же ненавидишь его!

— Я могу ненавидеть человека, но при этом отдавать ему должное, — парировал Снейп. — Мне не трудно сказать, что Поттер достоин уважения.

Воцарилось молчание. Снейп, видимо, ушёл в свои мысли. Лили смотрела на его чёткий, будто высеченный в камне профиль.

— Ты мне нравишься, Северус, — сама того не ожидая, сказала она.

Он вздрогнул.

— Ты правда мне очень нравишься.

Северус поднял руку в беспомощном жесте, словно отстраняясь от неё:

— Не надо!

Лили осторожно провела кончиками пальцев по его ладони. На секунду ей стало страшно, потому что она почувствовала, что Северус страдает. Но было очень трудно думать, глядя в эти глаза, в которых одновременно читались и паника, и мольба. Когда Лили придвинулась чуть ближе, Северус буквально вжался в спинку дивана. Она только слегка прикоснулась губами, и когда твёрдая линия его рта дрогнула, осторожно поцеловала. Он вздохнул и погрузил свои длинные пальцы в её волосы. Он всё ещё не решался ответить на её поцелуи, и Лили не торопила. Она всё никак не могла прийти в согласие с голосом совести, говорившим ей, что грешно давать человеку ложную надежду из прихоти или духа противоречия. Когда Северус обнял её за плечи, Лили попыталась спастись иронией: «Подумать только: я целуюсь с Северусом Снейпом… И мне это нравится…»

А он совершенно не умел целоваться — и при этом с каждым новым поцелуем Лили чувствовала, что уплывает всё дальше и дальше. Он был так нежен, так нетерпелив, так настойчив и так беззащитен. В какой-то момент Лили перестала понимать, что делает, и дрожащими пальцами вцепилась в пуговицу на его рубашке. И в ту же секунду всё закончилось. Лили не сразу поняла, что это была магия: только что она готова была потерять голову — и вдруг очнулась. Ей даже показалось, что из рук Северуса перетекла в её тело какая-то сила — холодная и отрезвляющая.

— Что ты делаешь? — ей хватило духа взглянуть в эти глаза лишь на секунду. — Как ты смеешь примешивать сюда магию?

— Ещё немного, и я не смог бы остановиться, — произнёс он и мягко добавил, — но я почти поверил.

— Да иди ты к чёрту! — закричала Лили. Она вырвалась из его рук, отошла на середину комнаты и вдруг разрыдалась.

Он не сразу подошёл к ней. А когда всё же приблизился, то не обнял, как ожидала Лили, не попытался утешить, а только сказал:

— Посмотри на меня!

Лили послушно подняла глаза.

— Я люблю тебя, Лили, — тихо произнёс Северус, — но я не буду играть по твоим правилам. Потому что ты и есть мой предел. Иногда я боюсь самого себя.

Изучающе и с холодным любопытством из глубины его зрачков в Лили всматривалась бездна.