Дружи наперекор всему (джен)

Тема бессмертия и времени всегда волновала человечество. Можно сказать — испокон веков, с самого сотворения мира, едва сформировался мозг и человек впервые познал могущество изумительного ощущения себя, своего собственного «я».

Раньше-то было всё просто: прожить день по возможности целым, выжить, не попасться никому в зубы и на копье соседа, найти пищу, пожрать, найти самку и понять, что с ней делать, потом получить от неё личинок, которые поразительным образом приобретают его черты — те же руки-ноги. Обучить личинок и умереть со спокойной совестью — его круговорот жизни завершен не зря, потомство он оставил.

Так вот, с развитием ума человек получил страдания, потому что ум заимел склонность к размышлениям, грубо говоря — научился думать. А осознание своего «я» научило ценить жизнь. Человек начал бояться смерти. Человечий век на заре времен был коротенький — всего три десятка лет, разделенные на пятерки. Первые пять годиков ты сопливая личинка, следующие пять — учишься премудростям бытия. К пятнадцати годам будь любезен обзавестись манерами, статусом, невестой и потомством, ибо к третьему десятку ты уже глубокий перестарок, лысый и беззубый.

Потом лысые и беззубые перестарки стали доживать до семи десятков, и человек познал пленительное чудо долголетия. Это оказалось так прекрасно: видеть, как на твоих глазах чахлый росточек, посаженный с папой в каком-то лохматом году, превращается в мощный раскидистый дуб, как за те же годы вокруг тебя скачут сперва дети, а потом внуки и правнуки…

Разумеется, гомо сапиенс обратил внимание на тех, чей жизненный цикл длился куда больше семи десятков. Сих индивидуумов история запечатлела на страницах библии, емко обозвав «мафусаилами».

Поначалу люди и колдуны сосуществовали мирно, не видя особых различий меж собой: люди и люди — ни рогов, ни копыт… А вот когда ведьмы начали вредить, на бесовщину-таки обратили внимание, ибо никому не в радость переживать засуху и сжигать павшую скотину.

Здесь мы людей оставим и сосредоточимся на магах. Самих волшебников жизненный цикл волновал мало — биологически они жили дольше простых людей. Но некоторым и долголетия стало не хватать. Маги задумались о бессмертии, потому что начало казаться просто несправедливым то, что жизнь рано или поздно заканчивается: ну как же так, три сотни лет запросто проживают, а потом бац, и погребальный костер! Вот если бы они могли жить подольше… Желательно вечно.

Начались поиски секретов мафусаилова долголетия, потому что девятьсот лет — это всё-таки покруче жалких трех сотен. А там, глядишь, и до бессмертия доберемся. Волновала эта тема и Годрика, одного из основателей Хогвартса. Параллельно с обучением юных волшебников своего времени Гриффиндор искал способы обрести бессмертие или хотя бы долголетие. Годрику не хотелось умирать и оставлять без присмотра свое детище — Хогвартс. Он очень любил свое дело и в особенности детей. Ведь время-то идет, видно было, как разгорается ненависть простого люда к волшебникам, и, как подозревал Годрик, в будущем ситуация станет только хуже. А значит, надо было сохранить свою жизнь и стать вечным, чтобы хранить детей. Его стремления разделял и Салли — верный друг, товарищ и брат. Первое упоминание о бессмертном существе они нашли, как ни странно, в Библии.

«В райском саду под деревом познания цвёл розовый куст; в первой же распустившейся на нём розе родилась птица; перья её отливали чудными красками, полёт её был — сиянием, пение — дивной гармонией.

Но вот Ева вкусила от дерева познания, и её вместе с Адамом изгнали из рая, а от пламенного меча ангела возмездия упала в гнездо одна искра. Гнездо вспыхнуло, и птица сгорела, но из раскалённого яйца вылетела новая, единственная, всегда единственная в мире птица феникс. Мифы говорят, что она вьёт себе гнездо в Аравии и каждые сто лет сама сжигает себя в гнезде, но из раскалённого яйца вылетает новый феникс, опять единственный в мире.

Быстрая, как луч света, блистая чудною окраской перьев, чаруя своим дивным пением, летает вокруг нас дивная птица».

Переглянувшись, Салли и Годрик задумчиво кивнули, соглашаясь с неизбежностью. Бессмертие кому-либо волен даровать только господь Бог. А значит, не будем требовать что-то сверх дозволенного, ограничимся тем, что есть.

«Феникс — древний символ бессмертия, возрождения, солнца. Эта мифологическая птица окрашена в золотой и красный цвета, символизируя восходящее солнце.

В монументальных изваяниях, каменных пирамидах и захороненных мумиях египтяне стремились обрести вечность; вполне закономерно, что именно в их стране должен был возникнуть миф о циклически возрождающейся, бессмертной птице, хотя последующая разработка мифа совершена греками и римлянами.

Еще одна версия описания Феникса оставлена нам в VI веке до Рождества Христова в апокрифе "Откровения Варуха". На вопрос Варуха, «что это за птицы», ангел ответил: «Это хранительница мира… Если бы не прикрывала огненный зрак солнца, то не был бы жив ни род человеческий, ни вся тварь на земле от жары солнечной». Таким образом Феникс спасает людей от испепеляющего взгляда светила».

Кроме того, нашелся миф о василиске, царе змеином, ещё одном бессмертном звере. Его образ показался крайне привлекательным для Салазара Слизерина, и он тут же попросил Годрика начать ритуал с него. Дескать, проверим, как оно пройдет, а там и о Хранителе позаботимся, чтоб наверняка…

С доводами Салли Годрик согласился, и в назначенный день устроили показную ссору, чтоб в дальнейшем никаких вопросов не возникло. Слизерин, как и было договорено, ушел, громко хлопнув дверью, и тут же переместился к алтарю, устроенному глубоко в подземельях, в Тайной комнате, где он должен был остаться на долгие века, если всё пройдет хорошо. Ведь василиск крайне нежелательный гость в светском обществе, персона нон грата…

Ритуал переселения душ довольно хлопотен и трудоемок. С Годрика семь потов сошло, прежде чем ему удалось скрепить души Салли и молодого василиска, имевшего норовистый и склочный нрав. Но в конце концов у Годрика всё получилось: Салли умер и возродился в василиске. Убивать друга для этого не пришлось — Салли сам очень хотел посмотреть, что из этого выйдет. Слияние душ и умов прошло идеально: неразумному гаду всё было однофигственно, поэтому он без особых протестов уступил главенство человеку, и Салли без труда взял контроль над телом и сознанием василиска.

Видя, как смертоносная тварь кивает головой, контролирует убийственные глазки и проявляет явные признаки интеллекта, Годрик с облегчением перевел дух — получилось, Салли стал бессмертным!

И с куда большим оптимизмом принялся ждать своего часа, совершенствуя заклинания перемещения душ и облагораживая ритуал слияния. Ведь в феникса он должен переродиться самостоятельно, без посторонней помощи.

«Феникс символизирует начало и конец всех событий.

Феникс — мифическое создание, способное сгореть и возродиться из собственного пепла. С ним ассоциируется обновление и круговорот жизни.

Огненное создание питается росой. Оно не ломает веток из-за своей невесомости.

Кроме воскрешения из пепла, это мистическое создание обладает и другими особенностями. К ним относят:

1. Долгожительство. Между возрождением и сожжением проходит несколько сотен лет.

2. Исцеление ран. По легендам, кровь и слезы огненной птицы являются противоядием.

3. Обращение в человека. Феникс может принимать людской облик, если увидит интерес в беседе».

Третий, самый последний, пункт особенно импонировал Годрику — восхитительная возможность иметь две ипостаси: птичью и человечью. Дожив до заката жизни, Годрик Гриффиндор уладил все земные дела и занялся своим перерождением. Согласно легендам, в мире существовал только один-единственный феникс, неповторимый в своем роде. Поэтому было немного страшновато — не воспримет ли мироздание кощунством создание ещё одного феникса? Но, как говорится: не попробуешь — не узнаешь.

К счастью, Годрик был не один, к нему на помощь пришел Салли-василиск. С его помощью Годрик приготовил всё для ритуала и начал проговаривать заклинание призыва. В него умирающий волшебник вложил все свои силы, желания и стремления, главной целью которых было возрождение ради жизни. Цель, как видите, благородная и ни капли не корыстная. Пропев последние катрены, Годрик взошел на погребальный костер и раскинул руки, отдавая себя Судьбе, Року и Бытию. Салли, изогнувшись красивой дугой, направил на пропитанные миррой ветви пучок энергии, воспламеняя пересушенный хворост. Магическое пламя взревело, вмиг охватывая дрова и человеческое тело, сжигая дотла… Жизнь и крылья вырвались на волю — вон из тесной бренной оболочки. Сиятельный феникс распростер крыла, озаряя собой обширные подземелья; золотые отблески хаотично заплясали по стенам и колоннам со змеями, заиграли бликами на зелено-голубой чешуе Салли, по всем изгибам его длинного пластичного тела.

Годом позже Кандида и Пенелопа исполнили последнюю волю Салли и Годрика — вложили оставшуюся магию почивших волшебников и свои умения в кусок фетра, создав Распределяющую Шляпу, после чего тоже вошли в вечность: мудрая Кандида стала голосом Шляпы, а Пенни отдала себя Лесу, став единорогом, хранителем хогвартской земли.

Время и события потекли мимо. Менялись эпохи и города, гремели войны, рождались и умирали короли… Служил различным директорам безмолвный феникс, провожая каждого в смертный час и улетая на несколько десятилетий, чтобы вернуться и сесть на плечо очередному директору. Служил он Финеасу Блэку и Дайлис Дервент — достойным магам своего времени. Прилетел он на зов Грин-де-Вальда, когда тот позвал феникса Дамблдоров… А сев на плечо самому Альбусу, понял: нечисто дело.

Лживый был человечек, мразостный, гнилой… С утаечками и обманками. Пока было можно, Годрик не вмешивался, с болью следя за событиями конца девятнадцатого и начала двадцатого веков. Стерпел становление и падение Темного Лорда, терпел гибель молодых магов, терпел и дальше, вплоть до последней битвы за Хогвартс…

Но когда он увидел, как седеет юноша, отдавший жизнь за всех, кого любил, как он смотрит на пятьдесят тел, накрытых простынями, и думает о том, что многие в эту ночь навсегда остались семнадцатилетними, золотое сердце феникса не выдержало. Нет! Нельзя так!

А раз недопустимо, значит, надо действовать. И феникс, летящий над миром, наблюдающий за судьбами, денно и нощно оберегающий покой, совершил последнее, самое сильное свое деяние — схлопнул пространство, повернув время вспять. Ведь фениксы, помимо прочего, являются ещё и повелителями Пространства и Времени, и когда возникает в том необходимость, они способны повелевать ими.

* * *

Северус очень удивился, когда над ним сверкнула огненная искра, и к нему на плечи спикировал Фоукс, жареный каплун почившего директора. Цепко ухватив зельевара, феникс рывком поднял его в небо, унося с полигона боевых действий. Улетая в ночь, Северус видел внизу пылающую хижину Хагрида и толпы волшебников, бегущих к подножию Башни Молний, где переломанной куклой лежал убитый им Дамблдор.

Вот и всё, сейчас верный феникс отомстит за своего хозяина — успел подумать Северус, когда его втянуло в воронку перемещения.

Выкинуло его посреди голого горного плато с каменной чашей у глухой стены.

— Подожди здесь, — сказал ему в ухо чей-то голос. Проводив взглядом птицу, Северус оглянулся, почувствовав, что он не один здесь. Он не ошибся — чуть поодаль обнаружился Ксенофилиус Лавгуд, потрепанный и покрытый сажей, с дикими перепуганными глазами. Новая огневая вспышка и из подпространственной воронки к их ногам вывалился крупный человек в кожаном плаще, в котором Северус и Ксено с удивлением признали Альберта Ранкорна. А огненная искорка, пролетев вперед, обернулась смутно знакомым человеком, облаченным в одежду старинного покроя. Пуговицы, во всяком случае, заменялись шнурочками и ремешками с пряжками. Кроме того, на поясе висел страшно знакомый меч, по которому человека удалось идентифицировать как небезызвестного Годрика Гриффиндора. Что, конечно же, ввело мужчин в крайнее потрясение.

— Привет, ребята! — сверкнул желтыми глазами Годрик, умерший свыше тысячи лет тому назад. Ксено сдавленно икнул, потрясенно взирая на забытого временем покойника. Аналогично ощущали себя и Северус с Альбертом. — Полагаю, вы знаете, что это? — Годрик кивнул на Омут Памяти.

Трое похищенных мужчин осторожно кивнули, косясь на края плато. Годрик предостерегающе покачал головой.

— Нет-нет, парни, даже не думайте, я наложил на это место антитрансгрессионные чары… Боже, как странно в ваше время стали называть телепортацию. Короче, удрать отсюда вы не сможете. Да и незачем, я вас собираюсь отпустить после киносеанса.

Северус, Альберт и Ксено с интересом посмотрели на Омут: им что-то хотят показать? Переглянувшись, они подошли к чаше, встав вокруг неё, погрузили головы внутрь вместе с Годриком и окунулись в память феникса. И стали свидетелями грядущих событий, которые должны были начаться после эпично-пафосного ухода Альбуса Дамблдора. Смерти, реки крови, осиротевшие дети, родители, потерявшие детей… Гибель студентов, которых Северус учил лично. Альберт, истекающий кровью и почти умирающий от этого — конфетки близнецов не прошли должную доработку. Ксено, рыдающий над дочерью, впавшей в магическую кому… Гарри, умирающий в лесу от последней Авады Темного Лорда; тот же Гарри, бредущий среди тел погибших за Хогвартс и седеющий на глазах. Гермиона, плачущая над Гарри, которого укусила Нагайна в Годриковой впадине; Гермиона, стирающая память родителям… Снова Гарри, замерший над телом умершего Северуса…

Вынырнув из Омута, Северус непроизвольно прижал руку к груди — бешено колотилось перепуганное сердце. Ну нет… такого будущего им определенно не надо!

— Понимаете теперь? — тихо заговорил Годрик. — Не для этого я стал птицей, чтоб оказаться свидетелем столь ужасных вещей. Надо вмешаться. И вмешаться осторожно. Что-то должно пройти до конца, что-то нужно изменить. Одно, к сожалению, неизбежно — Гарри должен умереть. Крестраж из него никак… никак, в общем. Но мы видели и знаем — Гарри выживет, и это главное. А я помогу вам ещё раз — схлопну время в тот миг, когда погибнут пятьдесят три защитника Хогвартса. Тогда уже можно будет вмешаться: крестража в мальчике не будет, а погибших мы с вами успеем заменить големами. Кроме того, можем вмешаться в те события, которые никак не повлияют на ход истории, например — перехватить родителей Гермионы и незаметно переправить их в безопасное место таким образом, чтобы девочка ни о чем не заподозрила. Но после главного, самого последнего вмешательства кое-что изменится, увы, таково свойство времени.

— Что изменится? — настороженно спросил Северус. Альберт и Ксено тоже напряглись, с тревогой ожидая ответа феникса.

— Будет иная развилка вероятностей, история пойдет по иному направлению, возможно, сменятся интересы и привязанности у главных героев истории. То, к чему они стремятся сейчас, может стать незначительным в другой реальности. Как это произойдет — я не ведаю, но надеюсь, что изменения не станут кардинальными. И, Северус, прими-ка мой совет — иди в Отдел Тайн, стань их сотрудником, Альберт тебе в этом поможет, так у тебя будет больше привилегий, чем у обычного директора Хогвартса. Ты же видел, — Годрик махнул рукой в сторону чаши, — чем закончится твое директорство — бегством и смертью.

Северус молча кивнул, принимая совет изумительного мага из прошлого, сумевшего совершить невозможное — стать бессмертным фениксом, повелителем Времени и Пространства, способным переломить ход истории.

Что ж, произошло всё именно так, как и видел феникс. Но благодаря его корректировке, трем друзьям, Северусу, Ксенофилиусу и Альберту, удалось потихонечку подогнать и подправить грядущие явления, что позволило им обойтись малой кровью. Ксено спас доченьку, Альберт помог Северусу устроиться в Отдел Тайн и отныне никакие репрессии ему не угрожали, а со временем удалось накопить огроменный компромат на Альбуса Дамблдора, от которого все прямо обплевались, узнав, каким чудовищем на самом деле был старик…

Находиться в гуще событий Северус счел необязательным, со слов Годрика он знал, что всё будет в порядке и что без него там прекрасно обойдутся. И, отправив к Темному Лорду переодетого инфернала, Северус со спокойной совестью трансгрессировал домой, где его ждала восхитительная, нежная, пушистая и самая лучшая в мире девочка — Шангри-Ла.