Обратная сторона луны (джен)

— И насколько был абсурден ваш план? — спросил Поттер, когда Арвид в очередной раз умолк, чтобы перевести дыхание.

— Абсолютно, — слегка улыбнулся он. — Причард решил, что если убежать оттуда нельзя, то мы могли бы попробовать улететь.

— Улететь? — переспросил Поттер, переглянувшись с Робардсом и Финниганом. — Что, все? — добавил он, с тревогой глядя на Арвида.

— Нет, конечно, — вновь едва заметно улыбнулся тот. — Мы двое. Я и Пикс, — пояснил он, вертя в руках пустую чашку. — Сейчас я думаю, что это было не так уж и странно: в сущности, ну, знаете, трансфигурация живого в живое… нам всего лишь нужно было заполучить палочку и добраться до открытой площадки… Световой колодец нам бы не подошёл — там слишком трудно было бы развернуться, и ни разу мы не видели, чтобы сквозь них лил даже дождь… но подходящее место с открытой террасой мы все хорошо знали и даже догадывались, как туда можно попасть, а вот где и как раздобыть палочку, так, чтобы не рисковать с нападением на охрану, мы просто не представляли. Поэтому в первой версии плана Причард просто хотел устроить диверсию помасштабней, но уже во второй мы всё же решили, что нашей целью должен быть какой-то сигнал, который во внешнем мире смогут заметить, — он перевёл дух и облизнул губы. — В любом случае, в обеих версиях фигурировал взрыв, достаточно мощный, чтобы его было видно снаружи. Правда, эта часть плана всегда натыкалась на нашу жёсткую критику, так как на словах всё это звучало красиво, а на практике, не имея пары фунтов толченого рога взрывопотама, нам бы пришлось импровизировать с тем, что есть — а было у нас не так уж и много. А потом появились Дойлы… и в плане, помимо взрыва, появилась та безумная часть… знаете, — сказал он, обводя собравшихся долгим взглядом, — я… и, мне кажется, все мы, кроме Причарда, до последнего воспринимали происходящее скорей, как очередную причудливую игру с нашим разумом — как будто вернулись в школьные времена и собираемся провернуть какую-то невероятную шалость, включающую кошку завхоза и тыквенный сок. Я не могу говорить за остальных, но я не верил, что у нас хоть что-то получится — и порой мне казалось, что то, что происходит, происходит лишь потому, что реальность сдалась перед натиском слегка обезумевшего и охваченного идеей-фикс Причарда.

— С ним это бывает, — негромко проговорил Поттер. — И в академии было… и вообще, — он вздохнул и оборвал себя: — Извини. Пожалуйста, продолжай.

— Как я говорил, тогда наша жизнь текла уже довольно размеренно, и мы даже привыкли к отсутствию привычного отсчёта времени — а потом Причард, который с тех пор, как… как его ослепили, проводил в «общей камере» времени больше, чем любой из нас, научился как-то его считать и даже сумел составить нечто вроде расписания «уроков», работ, и «музыкальных часов», как он издевательски называл те периоды, когда нами владела арфа… Среди остальных как-то не прижилось — так как говорить о ней, не вспоминая о тех волшебных мелодиях, было сложно, а вспоминая… — Арвид вдруг замолчал и лицо его приобрело какое-то мечтательное выражение, однако он нашёл в себе силы стряхнуть наваждение. — Как оказалось, вся наша жизнь шла по достаточно чёткому графику, составленному, как мне кажется, весьма умелой рукой, — он вздохнул и поставил, наконец, чашку на стол. — Даже работы за каждыми из нас со временем закрепились свои: я, как правило, занимался выращиванием или уборкой картофеля и каких-то зерновых… не могу точно сказать — ржи? Пшеницы? Там все растет с какой-то невероятной скоростью — я не большой специалист в гербологии, но одной картошки я собрал урожая три, начиная с посадки клубней...

— Это важно? — мягко уточнил у него Поттер.

— Да нет… вернее сказать, не совсем, — вздохнул Арвид. Он мотнул головой, заставляя себя сосредоточиться на действительно важном. — А потом вдруг наступил тот самый… момент, когда мы поняли, что вот сейчас-то всё и случится, но свою роль в этом сыграла совсем другая культура.

* * *

Если Арвиду посчастливилось иметь дело, в основном, со злаками и картошкой, то судьба Джимми Пикса оказалась, по странной иронии, неразрывно связана с теми грибами, которыми Долиш-младший, видевший их всего пару раз, был весьма впечатлен, но не смог идентифицировать. Они росли на достаточно обширной плантации, образовывая причудливые круги, и по мере созревания выделяли, если коснуться их шляпки, золотистые споры — будто чихали от насморка. Джимми нравилась эта спокойная, мерная работа, нравилось прикасаться к прохладным упругим плодовым телам, пахнущим так тонко и вкусно — и его забавляло, как шляпки слегка сморщивались перед тем, как выпустить облачко золотой пыли, и как та долго висела потом в воздухе, напоминая ему как искрились глаза… он запрещал себе думать о Той-Кого-Нельзя-Называть дальше. Здесь всегда было влажно, и он иногда вспоминал, как любил летать когда-то над океаном, время от времени опускаясь к самой воде и чиркая по её поверхности пальцами и ощущая на лице соленые брызги.

Как-то, наплевав на охрану, он умудрился принести один из этих грибов в «общую камеру», и, дождавшись, когда там не окажется лишних глаз, извлек свой трофей из кармана.

Пожалуй, лишь Фоссет, которой по должности полагалось разбираться в самых затейливых грибах и растениях, ввозимых и вывозимых с территории Волшебной Британии, покрутив его в пальцах, только по внешнему виду и этим похожим на мягкую пудру спорам предположила, что они родственны… ни Арвид, ни сам Джимми не запомнили латинское название одного из всё же знакомых им волшебных грибов.

И именно этот гриб положил начало тем планам, которые родились в голове Причарда, и должен был сыграть в нем не последнюю роль.

Он, и то из сокровищ, которое удалось сохранить Причарду.

Коробок спичек. Простой коробок спичек, отсыревший, но заботливо высушенный каким-то невероятным образом.

Они разделили его содержимое на две части, а сам коробок Долишу, как сохранившему наибольшую трезвость ума, было доверено разорвать пополам, чтобы каждому досталось по узкой полоске серы, о которую можно было бы зажечь спичку.

Джимми знал, что пришёл в грибную пещеру последний раз, и теперь с совсем другими намерениями. Дождавшись, пока доставившая его охрана уйдёт и займет свой пост в конце коридора, он окинул взглядом плантацию и сделал, наконец, то, о чём когда-то, только ещё начиная работать здесь, так мечтал: размахнулся и сшиб ногой с десяток полукруглых упругих шляпок. В воздух взметнулось облако золотых спор — это словно сняло, наконец, с него какой-то запрет, и Джимми начал планомерно давить и вытаптывать то, что так долго выращивал своими руками. Он вымещал на грибах то, что копилось внутри него все это время, чихая от вдыхаемых спор и не обращая внимания на то, что они покрыли его одежду и волосы тонким золотым слоем, искрившимся в бледном свечении, лившимся с потолка.

А когда дело было закончено, и, насколько он видел, в земле не осталось ни одной уцелевшей жертвы, он достал из кармана половинку того самого спичечного коробка и несколько спичек, а затем, чиркнув одной из них, швырнул её в одно самых плотных облаков спор, клубившихся в воздухе — и тут случилось вовсе не то, что следовало из их плана.

* * *

Долиш мерно пропалывал очередную то ли рожь, то ли пшеницу, когда услышал за стеной детский голос и понял, что пришла пора действовать.

Оглядевшись, он довольно быстро пересёк поле и переместился к стене, по которой от проросшего в неё корня шла та самая трещина, через которую они переговаривались с Дойлами. Со временем и не без посторонней помощи с обеих сторон она немного расширилась, и теперь была достаточно широка, чтобы через неё можно было что-нибудь передать — и этим чем-то должна была быть стать одна из ключевых вещей, на которые опирался безумный план: принадлежавшая Нисе Дойл волшебная палочка.

Вообще, детям дозволялось держать в руках палочку лишь на занятиях, колдовать же самостоятельно в таком юном возрасте им все же не позволяли. Пожалуй, они бы ещё несколько лет не увидели палочек вовсе, но стихийная детская магия Дойлов, насколько Арвид понял с их слов, не давала спокойно жить не только Отделу ликвидации случайного волшебства, а в этом месте грозила и вовсе выйти из-под контроля. Так, видимо, и было принято решение направить их энергию в мирное русло и начать обучение раньше. Однако вне занятий с палочками их никто не стал разлучать, так как узы между волшебником и его палочкой были древнее, чем культурные и политические разногласия.

И сейчас палочка Нисы ждала его там — и Арвид, нащупав в щели прохладное дерево, на пару мгновений замер, а потом, задержав дыхание, наконец, вытащил её и, подержав немного в руках, улыбнулся.

У них должно было получиться.

Первым заклинанием, которое он попробовал сотворить, был Люмос — простая и чистая магия, придуманная когда-то скромной сотрудницей Отдела Тайн, чтобы отыскать перо в темном углу — и когда белый огонёк вспыхнул на конце чужой палочки, Арвид улыбнулся, ощущая, что вернул себе что-то важное.

После рассказа Причарда он не ожидал, что магия дастся ему так легко — или же ему так казалось на волне эйфории... Он взмахнул палочкой и то ли рожь, то ли пшеница занялась весёлым пламенем, которое охватило всё поле, а когда в коридор потянуло дымом, Арвид отошёл к стене, занял позицию и наложил на себя, как учили, дезилюминационные чары. Вышло не так хорошо, как он рассчитывал, и голова у него слегка закружилась, однако этого более чем хватило, чтобы в дыму охранники проскочили мимо него и, растерявшись, замерли у горящего поля, оставив его за спиной.

Что ж, зато Ступефаи у него вышли отменные, несмотря на то, что в висках противно покалывало. Арвид поспешил в коридор и, лишь миновав два поворота, сообразил, что надо было захватить и их палочки, но возвращаться в дыму не стал, а двинулся к тому месту, где его должна была ожидать Ниса. Она уже была там — и, как ему показалось, с радостью и с облегчением вцепилась в его руку, после чего они продолжили свой путь уже вместе.

Им нужно было вовремя добраться до той залитой солнечным светом комнаты, где их должны были ждать призрачная свобода и Фоссет, если ей, конечно, удалось выбраться, и неожиданное отклонение от собственного маршрута нервировало Арвида — тем более, что он не так уж хорошо ориентировался в лабиринте здешних коридоров. Оставалась надежда на Нису, которая, кажется, точно знала, куда им идти, и уверенно тянула его за собой — однако за очередным резким поворотом они практически влетели в густое дымное облако, едва успев вновь закрыть лица хоть как-то защищающей глаза и лёгкие тканью.