Обратная сторона луны (джен)

Скабиор не стал дожидаться, покуда отыщется преподаватель Гербологии, и занятия начались, едва оба класса были более-менее готовы.

Самыми неутешительными по итогам первого тестирования оказались результаты по английскому — выяснилось, что часть волчат практически не умели писать, да и читали многие не так, чтобы очень бегло. Зато они обладали отличной памятью, и многое запоминали, что называется, на лету — Скабиор безапелляционно заявил, что, хотя они и будут параллельно заниматься Чарами и Трансфигурацией, но упор они сейчас должны сделать на банальные, но безусловно необходимые чтение и письмо. Эбигейл его поддержала, однако волчата встретили это требование весьма мрачно. Впрочем, спорить в открытую они не рискнули — Скабиор опасался, что они просто уйдут «в глухой саботаж», но то ли беседа с Эбигейл, то ли их собственные размышления заставили их признать его правоту и довольно серьёзно взяться, наконец, за чтение и правописание. И вот тут и они, и Скабиор оценили педагогический талант Пруденс Долиш, которая с удивительным терпением и спокойствием повторяла и объясняла одно и то же, не раздражаясь и никуда не спеша. Она была, пожалуй, немного холодной и отстранённой, но Скабиор не думал, что это минус — возможно, подобная манера общения как раз и помогала ей терпеть порою швыряемые на стол свитки пергамента и яростные недобрые слова, вырывавшиеся время от времени у её юных учеников.

А вот Тедди Люпина ученики полюбили мгновенно — и любовь эта была взаимной и крепкой. На его уроках всегда было шумно и весело — однако сами они оказались на удивление результативными, и Скабиор порой начинал завидовать его ученикам. Правда, сам присоединиться к ним не решился, не желая демонстрировать им свою неспособность к трансфигурации.

Впрочем, ему и так было, чем занять свое время.

Бюрократия открывалась для Скабиора в новых цветах и формах, так как в какой-то момент он с удивлением понял, что школа и фонд не могут являться одной и той же организацией: в уставе, а так же целях и задачах самого Фонда подобное просто не предусматривалось. А с другой стороны — сотрудничество с Департаментом магического образования и деньги, которые те были готовы выделить на обучения малоимущих волшебников, грозили создать настоящий финансовый хаос. Даже с точки зрения здравого смысла финансирование учебных программ просто не могло быть направлено в фонд помощи оборотням.

В итоге проект школы стараниями всех заинтересованных лиц вылился в создание автономного и полноценно функционирующего учебного заведения, пусть пока только на бумаге — и подготовка документации оказалась вовсе не самой сложной задачей. И в очередной раз рассчитывая с Гермионой (при поддержке и мудрых советах всё той же МакГонагалл и проявившего энтузиазм Люпина) месячную стоимость обучения одного ученика по конкретному курсу, Скабиор в который раз убеждался, что добрые и правильные дела имеют точную стоимость, которую можно вывести, включив туда стоимость оловянных котлов и подержанных комплектов учебников. И с учётом аренды, а так же хоть какой-то зарплаты учителям на одни пожертвования всё это просуществует недолго.

А ведь школе, помимо хотя бы примерных учебных программ, помещения, учителей и постоянного финансирования нужен был кто-то, кто взял бы на себя все эти бесконечные финансово-административные хлопоты. А ещё…

Пожалуй, обсуждение всех этих вопросов было самым напряжённым за всю историю фонда, и если с фермой и ярмаркой Скабиор фактически получил карт-бланш, то в этот раз попечители были въедливы и неумолимы, так как вопрос обучению магии всегда стоял остро и был одним из краеугольных в волшебном обществе. В итоге дискуссия принесла с собой неожиданные результаты. Во-первых, совет попечителей фонда принял решение, которое неожиданно быстро и тихо провели через все инстанции, также взять под свое покровительство и текущий школьный проект, что неожиданно подняло статус самих попечителей если не на уровень их коллег из Совета попечителей Хогвартса, то достаточно близко.

Во-вторых, все согласились с выводом, что мистер Винд, при всех своих выдающихся качествах, возглавить школу не может как в силу своей профессиональной загруженности, так и по социальным причинам. Поэтому отдельно был утвержден предварительный штат сотрудников школы, в числе которых был назначен директор — пока эти обязанности временно, на ближайший учебный год, принял на себя Варнава Кафф, который сразу же заявил, что готов занимать это место, пока не найдётся кто-нибудь подходящий — или пока он сам этого несчастного всему не обучит. Никакой зарплаты себе он, конечно, не требовал — напротив, предложил вносить ежегодно на счёт школы некоторую сумму. Также Совет попечителей с большим энтузиазмом принял письменные идеи, сформулированные для этого заседания Тедди Люпином и его добрым коммерческим гением Джорджем Уизли о том, чтобы начать принимать в школу учеников и со стороны, которые оплачивали бы своё обучение или самостоятельно, с учётом той стоимости обучения, которая была рассчитана для социальных программ с разумной наценкой и прогнозом спроса на обучение по всем дисциплинам на основе спроса на рынке труда. Впечатлённый Кафф взял на себя разработку рекламной компании и приведение её в жизнь, и повёл её настолько успешно, что первые ученики появились в школе уже через несколько дней после начала занятий. А Маркус Белби, со своей стороны, предложил выделить финансирование на подготовку и переподготовку людей с дальнейшим трудоустройством на своем предприятии. На долю же самого Скабиора легли контроль отчётности за успеваемостью своих подопечных и наблюдение за расходованием выделяемых на их обучение средств. А миссис Кронк готовилась сдать свои остальные пустующие комнаты.

Скабиора же, помимо свалившихся на него дел, заботил ещё один важный вопрос. Он уже несколько месяцев не навещал Сколь и Хати — а ведь это, во-первых, входило в его прямые обязанности, а во-вторых, их судьба была ему не безразлична.

Мадам Монаштейн ответила на его письмо любезным приглашением составить им завтра компанию за чаем в пять и следующим вечером он, купив коробку пирожных и букет фиалок, точно в назначенный час стучал в дверь их небольшого домика.

— Вы очень галантны, — улыбнулась ему Мусидора, одной рукой принимая пирожные, а второй — цветы. — Прошу — мы вам рады… Сколь, дорогая, ты не поможешь? — спросила она, и Скабиор с изумлением воззрился на вышедшую девушку, в которой от прежней Сколь остались, на его взгляд, только лицо и запах: в аккуратной светлой одежде, с заплетёнными в косу волосами, она выглядела милой домашней девочкой, расслабленной и спокойной, и чем-то даже в первый момент напомнила ему Гвеннит того же возраста — впрочем, это ощущение исчезло уже через пару секунд. Он был оборотнем, и самая лучшая маскировка в данном случае обмануть его не могла — он чувствовал исходящее от Сколь напряжение, и когда она скрылась в кухне, сказал: — Блестящее перевоплощение, мадам — склоняю перед вами голову и аплодирую.

— Дети просто успокоились и оттаяли, ну и готовились, конечно же, к встрече с вами. Хотя мы тут с некоторых пор всегда к неожиданным визитам готовы, — непонятно сказала она, провожая его в гостиную, где за накрытом столом сейчас в одиночестве скучал Хати, который тоже очень вежливо с ним поздоровался.

Чаепитие началось точно так же — любезной беседой, участвовали в которой, по большей части, мадам Монаштейн со Скабиором, которому это достаточно быстро надоело и он, демонстративно отложив чайную ложечку, сказал минут через двадцать:

— Я себя чувствую мистером Сэмюэлсоном, и не могу сказать, что мне это нравится.

Сколь с Хати переглянулись, и Сколь тихо фыркнула, тут же бросив слегка виноватый взгляд на укоризненно посмотревшую на неё мадам Монаштейн.

— Он к нам так однажды пришёл, — пояснила Сколь, едва сдерживая смех. — Обычно он предупреждает, а тут раз — и стук в дверь.

— А мы тогда как раз музыкой занимались, — перебил её Хати, заставив этим заявлением Скабиора изумлённо приоткрыть рот.

— Особенно ты! — фыркнула уже громче Сколь. — Тётя играла, — пояснила она Скабиору, вызвав у него этим «тётя» улыбку, — а я пела… ты же не знаешь — а у меня, оказывается, голос есть! — сказала она очень гордо.

— И замечательный голос, моя дорогая, — поддержала её мадам Монаштейн.

…Джейсон Сэмюэлсон появился тогда без предупреждения — и на удивлённый взгляд Мусидоры пояснил в своей неподражаемой манере, что, действительно, не предупредил их о неожиданных инспекциях Департамента — видимо, потому, что они именно такие и есть, неожиданные.

— Похвально. Я сам когда-то пел в хоре Флитвика. Одно время даже солировал.

Поющий Сэмюэлсон представлялся волчатам такой же диковинкой, как оборотень-вегетарианец, и они оба прыснули, услышав такое, однако тут же деликатно прикрыли рты ладонями и преувеличенно вежливо улыбнулись. Впрочем, стоило тому распрощаться, Хати и Сколь дружно расхохотались, и в ближайшие несколько дней шутки на тему поющего Сэмюэлсона стали у них любимыми. Даже Скабиор не смог сдержать смеха, представив этого человека вынужденным петь исключительно в душе с любимой жабой в дуэте.

Скабиора, которому волчата со смехом рассказали эту историю, она рассмешила, а вот новость о том, что у Сколь «есть голос», обрадовала.

— Споёшь мне что-нибудь? — попросил он, и девушка, переглянувшись с «тётей», кивнула.

Голос у неё оказался действительно красивым и сильным — и Скабиор, слушая Сколь, незаметно наблюдал за её братом, видя, как борются в нём гордость за сестру… и зависть. Ему тоже хотелось оказаться особенным — но, похоже, музыкальный талант ему не достался.

После маленького импровизированного концерта разговор перешёл на учёбу — и Скабиор, наконец, заговорил о том, ради чего, собственно, и явился.

— И мы встретимся там со своими? — первым делом спросил его Хати.

— Конечно, — кивнул Скабиор. — Но вам нужно будет сделать вид — перед учителями — что вы с ними только что познакомились. Впрочем, вам ведь никто не мешает быстро сдружиться.

— Мы согласны! — выпалил Хати, даже не посмотрев на сестру.

— А ты? — спросил её Скабиор.

— Конечно, — улыбнулась она. — Я так соскучилась по всем ним… а Эбигейл мы не увидим? — добавила она грустно.

— В школе — нет, — ответил Скабиор. — Но, в конце концов, вы не под домашним арестом — и вы оборотни. Ничто не помешает вам иногда навещать «Яблочный лес»… если, конечно, мадам вам позволит, — он вопросительно посмотрел на Монаштейн и галантно добавил: — Я был бы счастлив показать вам нашу маленькую усадьбу.

— С удовольствием, — кивнула она. — И я очень рада, что Сколь и Хати смогут теперь ходить в школу — мне всё же во многом недостаёт и знаний, и опыта.

* * *

Первый визит Сколь, Хати и мадам Монаштейн состоялся в ближайшую же субботу — и пока Скабиор водил её по усадьбе, её «племянники» в одной из комнат наверху буквально не отлипали от Эбигейл и от своих товарищей, которых не видели почти полгода.

— Здесь хорошо, — сказала Скабиору Мусидора, когда они уже сидели в гостиной у пылающего камина и пили принесённый кем-то из старших волчат крепкий чай с яблочным пирогом и вареньем.

— Мы старались, — он улыбнулся. — Для большинства из них это первый дом в жизни — по-моему, вышло неплохо.

— Вы знаете, — проговорила она, обводя внимательным взглядом гостиную, — мне кажется, сюда бы подошли какие-нибудь занавески из простого небелёного льна.

— Да зачем? — удивился он. — Здесь же лес вокруг — некому, кроме своих, в окна заглядывать. А для тепла и от солнца ставни есть.

— Для уюта, — улыбнулась она. — Шторы создают уют — как и покрывала, и пледы.

— На уют у нас нет бюджета, — хмыкнул Скабиор. — Мы и так почти всё, что тут есть, — кивнул он на комнату, — получили, в общем, случайно.

— Бюджет — это очень серьёзно, — согласилась она. — Вы знаете, — проговорила Мусидора задумчиво, — я посмотрю у себя дома и поспрашиваю у своих подруг — у меня точно где-то были лишние покрывала и шторы, думаю, и у них что-то найдётся. Сюда, конечно, нужен один комплект — но у вас ведь есть и другие комнаты.

— Мы будем очень признательны, — искренне проговорил он. — Это щедро, и…

— А ещё у меня точно где-то были просто рулоны разной матери — вам, думаю, подойдёт не всё, но кое-что, как мне кажется, вполне можно будет использовать. Приходите ко мне в следующие выходные, — предложила она, — — выберете, что понравится, а Сколь и Хати сошьют.

— Вам и этому удалось обучить их? — удивился Скабиор.

— Всего лишь парочка заклинаний, — возразила она. — Это же просто шторы — каждый должен уметь подрубить край или залатать дырку.