Нарушая границы (джен)

Примечание от автора: название главы подразумевает пять стадий переживания горя Кюблер-Росс — отрицание, злость, торг, депрессия и принятие.

2 ноября 1976 года.

Джеймс в одиночестве возвращался в гриффиндорскую башню после завтрака. Ремус ушел в библиотеку, Сириус был на отработке. У Питера оказались дела, о которых он не мог говорить. Может, завел себе подружку, ухмыльнулся про себя Джеймс. Надо будет проверить Карту, когда я дойду до спальни. Он завернул за угол и едва не врезался в Федора, который выходил из пустого класса вместе со своим братом.

— Эй, потише, — засмеялся Федор. — Можно с тобой поговорить? — добавил он, переглянувшись с Густавом.

— Конечно, — пожал плечом Джеймс, — я собирался вернуться в нашу гостиную, но думаю, ты не сможешь пойти с нами, — неловким кивком он указал на Густава.

— Вот здесь отличное место, — сказал Федор, приглашая всех в пустой класс.

Они вошли, и Густав заклинанием запечатал дверь.

— В чем дело? — Джеймс подозрительно покосился на дверь.

Близнецы снова переглянулись, и Густав слегка пожал плечами, предоставляя Федору право говорить первым. Джеймс почувствовал нарастающее беспокойство.

— Слушай, Джеймс, нам нужно кое-что рассказать тебе. Что-то из этого будет хорошим, но, в основном, не очень. Мы бы хотели, чтобы ты выслушал нас, даже если ты нам не веришь. Еще мы хотели бы попросить тебя кое-что сделать потом, но ты должен будешь забыть все, о чем мы с тобой здесь говорили. — Федор достал из кармана закупоренный фиал. — Зелье забвения. Абсолютно безопасно, — быстро добавил он.

Джеймс отступил на шаг назад:

— Я не…

— Пожалуйста, — умоляюще произнес Густав.

— Ладно, будь я проклят, — вздохнул Джеймс.

И братья начали говорить. Они рассказали ему о том, что он женится на Лили, что Сам-Знаешь-Кто убьет их, об их сыне Гарри, который выживет и положит конец войне. Они рассказали ему, как Гарри стал самым юным ловцом в истории Хогвартса, как он победил Сам-Знаешь-Кого на первом курсе, а на втором — спас их младшую сестру от василиска.

Бледный Джеймс слушал их молча, он верил им. Он поверил каждому слову в их неправдоподобной истории. Не провидцы, а путешественники во времени. Вот почему они знают будущее. Он перебил их только один раз, когда близнецы заговорили о Сириусе.

— Это чушь! — заорал он. — Он не мог! Он мой лучший друг!

— Он шпион, — отрезал Федор. — Правая рука Сам-Зшаешь-Кого.

Вот в это он поверить не мог. Ну да, Сириус заманил Сопливуса в ловушку, чтобы Ремус убил его. И если бы у него получилось, жизнь Ремуса была бы тоже разрушена. Конечно, Сириус утверждал, что хотел только напугать Снейпа, но… Он мог быть настоящим предателем? Возможно… Если он так легко отрекся от своей семьи… Но у него была ужасная семья, любой нормальный человек на его месте поступил бы так же… А если он такой же, как они…

— Черт, — выдохнул Джеймс, — я убью его.

— Ты не можешь, — предупредил Густав, — ты не вправе менять будущее!

— Почему нет? — потребовал ответа Джеймс, уже готовый схватиться за палочку и проклясть своего так называемого друга до потери сознания. Убить его. Убить его. Убить его.

— Так сказал Дамблдор, — нерадостно объяснил Федор, — последствия могут быть гораздо хуже. Возможно, Гарри умрет, или Сам-Знаешь-Кто победит.

— Тогда зачем? Зачем вы все мне это рассказываете, если я все равно потом должен буду забыть? — проговорил Джеймс надтреснутым голосом.

— Гарри наш друг.

— И мы подумали, ему было бы приятно получить что-то от тебя. Письмо, например. Для него это как целый мир.

— Может быть, есть и другие люди, которым ты хотел бы что-то сказать, — предложил Федор, — мы не знаем, что случится с каждым, но…

— Мы хотели дать тебе возможность попрощаться. Когда мы вернемся, то доставим все письма адресатам.

Оглушенный Джеймс только кивнул:

— Да. Конечно. У тебя есть пергамент?

Близнецы молча положили перед ним перо и листы пергамента. Джеймс начал писать. Когда письма были написаны, он отдал их близнецам.

— Что-нибудь еще? — спросил он пустым голосом.

— Да, — ответил Федор, доставая камеру, — есть одна идея.

* * *

11 ноября 1976 года.

Во вторник, после урока Трансфигурации, Федор и Густав Васильевы подошли к Питеру. От неожиданности тот аж подпрыгнул.

— Эй, полегче, — ухмыльнулся Федор.

Питер расслабился. Близнецы были неплохие ребята, даже тот, который слизеринец. Но в этом-то все и дело. Питер знал, что Густав — шпион, как и он сам. Пусть Розье думает, что завербовал его, зная его секрет и быстрее управляясь с волшебной палочкой, но Питер сделает лучше. Он будет притворяться — не потому, что он угрожал мне, я ведь не трус — чтобы в итоге Розье заплатил за все. Просто ему надо дождаться подходящего момента. Все должно получиться. Таково его будущее. Герой войны.

Вот только бы ему перестать подпрыгивать всякий раз, когда кто-то приближается к нему. Это вовсе не от страха, повторял Питер самому себе — все гриффиндорцы смелые — просто он готов ко всему.

— Что? Что вам надо? — спросил Питер.

— Есть разговор, не возражаешь? — Густав мотнул головой в сторону пустого кабинета.

Питер смешался. После того, как он попался Розье, ему не хотелось ни с кем разговаривать наедине.

— Я ужасно хочу есть, — попытался он возразить.

— Пошли, Пит, мы опоздаем на ланч, — позвал его Сириус, шедший впереди них вместе с Джеймсом.

С другой стороны, можно и потом поесть, ничего страшного.

— Я буду чуть позже, — крикнул он Сириусу, и последовал за близнецами. — Чего вы хотите? — повторил он.

Съежившись, он смотрел, как Густав запер дверь и наколдовал чары приватности. Они не такие, как Розье, напомнил он самому себе. Но вдруг они что-то слышали и считают меня предателем, а теперь хотят отомстить. Что, если они не поверят мне? Нет, они должны поверить, они знают, что я на их стороне, ведь они пророки!

— Питер, — начал Федор, его голос был мягче обычного, и одно это повергло Питера в дрожь. — Мы кое-что расскажем тебе.

И они открыли ему будущее.

Нет, нет, нет. Питер катался по полу, обхватив себя руками и всхлипывая.

— Но я… я думал… что буду героем, — выдавил он, превозмогая рыдания.

Близнецы неловко переглянулись. Густав наколдовал носовой платок и протянул его Питеру. Он взял его, не смея поднять глаза. Нет, нет, нет, я не хочу умирать.

— Ты и будешь, — произнес, наконец, Федор, — орден Мерлина и все остальное.

Но почему я должен умереть? Питер не мог унять слезы.

— Пож-жалуйста, — умолял он, — я не хочу умирать.

— Мерлин, я не могу! — воскликнул один из близнецов, но Питер едва слушал. Нет, нет, нет.

— Может быть, ты хочешь написать письмо? Своей маме или кому-то еще?

Через полчаса Питер перестал плакать и написал короткую записку своей матери, едва удерживая перо нетвердой рукой.

* * *

13 ноября 1976 года.

— Эй, Белл, это ты? — Валери обернулась. Сзади маячили два иностранных студента.

— Да, это я, — она подозрительно их осмотрела, — чего надо?

— Ты не против поговорить? — обратился к ней близнец-слизеринец, — э-м-м, наедине?

Мерлин, он, что собирается позвать меня на свидание? Валери надеялась, что нет. Она только что рассталась с Анмолом и не была готова с кем-либо встречаться. Лучше разобраться с ним сразу.

— Хорошо, если тебе так нужно.

Они зашли в пустой класс, и один из близнецов начал колдовать. Меньше всего это походило на попытку пригласить ее на свидание, даже если принять за правду некоторые слухи о новых студентах. На ум ей пришли страшные истории о слизеринцах, готовых на любые злодеяния. У гриффиндорцев репутация была получше, но та история на озере после сдачи СОВ прошлым летом облетела весь Хогвартс.

— Я ухожу, — заявила она, держа волшебную палочку наготове, и решительно направилась к выходу.

— Подожди, пожалуйста, — попросил ее близнец-гриффиндорец, — мы не будем шутить над тобой, вот, смотри, — он положил свою палочку на стол, и его брат сделал то же самое. Валери успокоилась и опустила волшебную палочку. Но выпускать ее из рук она не собиралась.

— Чего вам надо? — потребовала она.

— Адриан Белл — твой брат?

— Ну, да, — протянула она, — а вам какое дело?

Неужели Адриан попал в беду? Но что с ним могло случиться? Он всего лишь помощник в магазине Флориш и Блоттс.

— Слушай, я знаю, что в это трудно поверить, но мы хотим рассказать тебе о том, что случится. У тебя будет шанс написать письмо своему брату или другим людям тоже.

— Вы угрожаете мне? — перебила его Валери, вскидывая волшебную палочку.

— Нет! Ничего подобного!

— Мы даем тебе возможность-

— Я ухожу, — Валери медленно попятилась к двери. Близнец-гриффиндорец быстро схватил свою палочку со стола, но она тут же наколдовала щит, так, на всякий случай. Спасибо за практику, профессор Лайел.

— Послушай, все, о чем мы тебя просим — написать письмо своему брату или родителям. Просто дай им знать, что любишь их.

— Все это очень странно. Отойдите от двери и дайте мне пройти.

— Мерлин, да у тебя паранойя, — пробормотал гриффиндорец.

— Как насчет такого — я даю тебе свою волшебную палочку, а ты пишешь письмо. Потом я забираю ее обратно, — предложил слизеринец. — Я имею в виду, разве кому-то станет хуже от того, что ты выразишь свою любовь к своей семье?

Валери задумалась.

— Вы ведь будете сдавать Прорицания, так?

— Да.

— Вы что-то видели? — спросила она. Анмол говорил ей, что уроки Прорицаний, конечно, полная ерунда, но настоящее пророчество ни с чем не спутаешь. А еще он утверждал, что видел Знак, сулящий им вечную любовь…

— Можно сказать и так, — неопределенно протянул близнец-слизеринец.

— Да, можно, — согласилась она, — но видения не всегда истинны.

— Мы видели будущее, — произнес слизеринец более уверенно, — и мы действительно думаем, что тебе стоит написать письмо.

— Обещаем, что отправим его твоему брату или кому ты скажешь — и это все, что мы сделаем, — заверил ее гриффиндорец.

— Хорошо, — согласилась Валери, — но сначала отдай мне свою палочку.

Десять минут уговоров выпить зелье забывчивости увенчались успехом только после того, как Фред первым отпил из фиала.

16 ноября 1976 года.

— Тебе не кажется, что чары приватности — это уже слишком? — Лили с сомнением посмотрела на Густава, который заклинанием запечатал дверь.

— Осторожность не бывает лишней, — заметил Федор. После того, как его брат закончил колдовать, разговор пошел по уже отработанному сценарию. Он не успел поведать и половины, как Лили уже вскочила, от негодования с ее волос слетали искры.

— Да как ты смеешь! — закричала она, в ярости размахивая волшебной палочкой.

— Что-

— Я не выйду замуж за Поттера! Он наглый высокомерный болван!

— Но-

— Это он подговорил вас? Ну, конечно, это он. Я была о вас лучшего мнения, правда, — заключила она. Это так на него похоже. Хотя он стал вести себя лучше в этом году…

— Послушай, Лили, успокойся, пожалуйста, — попросил Федор.

— Мы не сговаривались с Поттером, — добавил Густав.

— Жаль, что это не пришло нам в голову, ведь в этом есть и кое-что хорошее.

— Хорошее? Хорошее? — возмутилась Лили, — интересно, что же в этом хорошего?

— Х-м-м, ну, может, счастливое замужество? — предположил Густав.

— И удивительный ребенок, который спасет волшебный мир? — добавил Федор.

— Что? — заморгала Лили.

Близнецы рассказали ей о Гарри, о ее жертве и — когда она спросила — о ее родителях, сестре и Севе.

— Я иду к директору, — твердо сказала Лили, — это слишком важная информация.

— Нет, ты не можешь, — возразил ей Федор. Нет, он сказал, что его настоящее имя Фред Уизли.

— Он должен все знать!

— Нет, не должен, он сам так сказал, — подтвердил тот, кто назвал себя Джорджем Уизли.

— Я не собираюсь сидеть и ждать, пока меня убьют!

— Даже ради спасения своего сына? — уточнил Джордж. Лили повернулась к нему в бешенстве, и он примиряюще поднял руки, — прости, Лили, но то, что случится, очень важно. Ты пожертвуешь собой, чтобы спасти его, и что-то еще произойдет той ночью — то, что убьет Сама-Знаешь-Кого. Твоя смерть… без этого, наверное…

— Мы бы проиграли войну, — закончил Фред тихим голосом.

— Ненавижу вас, — пробормотала Лили, потеряв всякое желание спорить. — Дайте мне пергамент.

Она написала несколько писем, иногда отвлекаясь, чтобы задать уточняющие вопросы. Брови близнецов поползли вверх, когда они увидели четвертый конверт.

— Что? — фыркнула Лили, — это фамилия твоей матери, не так ли?

28 ноября 1976 года.

— Итак, что вы затеяли? — Элис Талботт уселась на стул в пустом классе. Она спокойно смотрела, как Густав чарами запирает дверь.

Чем больше говорили близнецы, тем шире становились ее глаза.

— Поздравляю. Это самая сказочная небылица, которую я когда-либо слышала, — заключила она, когда они завершили свой рассказ.

— Это правда! — воскликнул Федор.

— Правда? — хмыкнула Элис, — Фрэнк и я поженимся? Возможно, если я соглашусь, но так рано? И мы заведем ребенка в разгар войны? Мы что, похожи на сумасшедших? То, что мы назовем его в честь моего отца, Невиллом, очень трогательно, конечно, но остальное? Вы описываете его как бездарного болвана — постоянно теряет свою жабу, серьезно, ну кто вообще берет в Хогвартс жабу? Забывает, как пройти в свою же гостиную? Рада, что он помог выиграть вам Кубок Школы, но заработать всего пять баллов за целый год? Я не представляю, как это возможно. Хоть в чем-то у него есть способности?

Близнецы поежились.

— Давай не будем рассказывать это Невиллу, — предложил Федор.

— Давай, — согласился Густав. — Но кое в чем он хорош, — добавил он.

— И в чем же?

— Гербология, — ответил Федор, — я слышал, как Спраут говорила о нем Муди. Еще… — он замялся, — знаешь, мы не очень-то хорошо его знаем, он ведь на два года младше, но…

— Он справился с боггартом, — подскочил Густав, — его боггарт был Снейп, а Невилл нарядил его в одежду своей бабушки! Вся школа говорила об этом. Жаль, что я этого не видел.

— Его боггарт — Снейп? — недоверчиво переспросила Элис, — Северус Снейп? Тот самый, который учится с нами?

— Да, — подтвердил Федор, — он преподает Зелья в нашем времени. Не самый популярный учитель.

— И он — боггарт моего воображаемого сына? — потрясла головой Элис.

— Он не воображаемый!

— Разумеется, нет, — с сарказмом произнесла Элис, — так в чем же дело? Вы поспорили, сколько сумеете навешать мне лапши на уши? Я не идиотка, и не собираюсь играть в ваши игры.

— Нет, это не игра, — вздохнул Густав, — но, даже если ты не веришь нам, ты можешь написать Невиллу письмо? На самом деле он очень хороший.

— Верный своим друзьям, — подтвердил Федор. — И ты можешь написать ему, чтобы он лучше старался.

— Очень по-хаффлпаффски, — заметил Густав.

— Я все еще думаю, что вы меня дурачите, — тряхнула головой Элис, — ладно, без разницы. Я напишу письмо. Но вы будете мне должны.

— Ты забыла про зелье забвения, — напомнил Федор.

— Скажи мне, почему я дружу с вами? — фыркнула Элис. — Могу я просто вообразить, что этого разговора никогда не было?

— Элис-

— Ладно, — махнула она рукой. — Но вы будете должны мне дважды. Я все забуду, но вы будете помнить.