Сталь (гет)

— Ужин, — на пороге стоял Драко Малфой собственной персоной.

Лора устало приподняла голову с кровати и взглянула на юношу.

— Спала? – злорадно спросил тот, проходя в комнату и ставя поднос на стол.

— Нет, — огрызнулась девушка, поворачиваясь к нему спиной.

Ей казалось, если на него не смотреть – будет легче. Если не видеть серебряных глаз и не слушать его ледяного голоса – она сможет быть спокойной и равнодушной. Сможет молчать и не реагировать на замечания.

— Ешь, — Малфой постарался придать своему голосу холодности. Ему казалось, так будет проще.

Лора медленно повернулась и уставилась на тарелку.

— Я потом поем, — тихо сказала она.

— Как хочешь, — кивнул Драко и направился к выходу.

— Малфой, — внезапно позвала его Лора, и юноша остановился в дверях.

Его светлый затылок выражал недоумение.

— Слушаю, — холодный голос, заставляющий дрожать.

Три дня прошло с того момента, когда Лору привезли в Имение. И три раза в день повторялось одно и то же – Малфой, не произнося ни слова, ставил на стол еду и уходил. Забирали поднос уже домовые эльфы.

Только один раз Лора решилась заговорить с ним – она попросила карандаш для глаз. И с тех пор…

Казалось, между ними был заключен молчаливый договор.

— Если мы не будем разговаривать, всем будет проще, — считала Лора. И догадывалась, что Драко считает так же.

Единственное, чего она никак не могла понять – почему он приносит еду сам? Приказ отца? Или собственная прихоть – желание помучить ее побольше? Лора не знала.

— Ты знаешь, я торчу тут три дня – и все это время в одних и тех же штанах и рубашке, — она замолчала, разглядывая затылок Драко Малфоя.

— Моя мать носит только платья, — пожал юноша плечами, не поворачиваясь, чему Лора была несказанно рада, — и никогда не носит черного. А, насколько знаю я, твой Господин не позволяет тебе носить другие цвета…

— Я не сатанистка, — автоматически прошептала Лора.

— Знаю, — он кивнул, — я знаю, кто ты.

— И кто же? – любопытно спросила она, моля бога, чтобы Драко не оборачивался.

Но бог, видимо, был занят и не услышал. Малфой резко обернулся и, сложив руки на груди, прислонился к косяку.

— Гот, — тихо ответил он.

Девушка удивленно вскинула брови и спросила:

— А откуда ты знаешь про них?

— Я много чего знаю, Коллид, — он снова пожал плечами.

Лора смотрела на него и не могла оторвать взгляд.

Это было даже смешно. Она ничего не испытывала к Драко Малфою – потому что запретила себе, но, она точно знала, что при других обстоятельствах ненавидела бы его.

При этом… светлые волосы и бледное лицо, черная рубашка и джинсы – все в худом и высоком юноше заставляло ее вздрагивать. Электрические разряды проходили по ее телу, и заставить их прекратить оказалось невозможным.

— С Драко Малфоем лучше никогда не видеться, — авторитетно заявил ее здравый смысл. И она была вынуждена с ним согласиться.

— Что ты разглядываешь меня? – язвительно поинтересовался Драко. – То, что твой милый Поттер не знает ничего о субкультурах, вовсе не значит… — он прервал себя на полуслове и продолжил уже спокойнее и тише: — что касается одежды… Джинсы я тебе достану, а вот рубашками придется довольствоваться моими.

— Переживу, — откликнулась Лора, понимая, что лучше рубашки Драко, чем ничего, — и еще одна просьба…

Малфой кивнул, выражая готовность слушать. На девушку он не смотрел – взгляд его изучал каменную кладку на полу.

— Принеси бумагу и простой карандаш, если сможешь.

— Слишком ты много хочешь, Коллид, — усмехнулся юноша, — может, помнишь, ты – пленница.

«Да уж, как такое забудешь», — подумала по себя Лора, а вслух только сказала:

— Тогда не надо.

Драко промолчал. Повернувшись, он вышел из комнаты.

— Щелк, — сказала замочная скважина, и девушка резко вскочила с кровати.

В голове все гудело. Что происходит? И, главное, как с этим жить?

Ответов не было.

Девушка подошла к окну.

В огромном парке, окружающем старый замок Имения Малфоев, только начинало темнеть. Длинные тени от деревьев скользили по первому снегу, а солнце окрашивало его в красный свет.

Лора по привычке прижалась рукой к стеклу и закрыла глаза. От окна ощутимо веяло прохладой.

Что-то происходило – и Лора чувствовала это каждой клеткой своего тела. Что-то менялось – и она была не в силах противиться этому.

В этом было страшно признаться, но в школу ей совсем не хотелось. Не хотелось снова идти по корриду и слышать со всех сторон оскорбления. Все-таки, у ее похищения были свои плюсы. И первым из них была тишина. Не гнетущая и злая, не утомляющая и заставляющая кричать, а самая обычная тишина, нарушаемая только дыханием самой Лоры.

Вот только одиночество… Теперь, рядом со злым взглядом Драко Малфоя, Лора остро чувствовала, как ей не хватает Гарри Поттера. Как хочется снова услышать его смех, как хочется снова увидеть отражение звездного неба в его глазах…

Лора откинула со лба непослушные волосы. Она почти обрела друга – она была почти готова довериться ему, а потом… сама все испортила. Своей гордостью, своей глупостью. Но самым страшным было то, что теперь ничего нельзя исправить. Гарри Поттер далеко, очень далеко, и, наверное, совсем не вспоминает о ней. А зачем? А кто она ему?

Никто. Как всегда, никто. И это правда.

Лора открыла глаза и посмотрела на удлиняющиеся тени голых деревьев. Шла зима. Она медленно приближалась своей неслышной поступью, и Лора чувствовала, как все хорошее и доброе, разбуженное в ней Гарри Поттером, засыпает снова.

Вот теперь еще и Малфой…

* * *

Гарри провел рукой по перовому снегу, тонкой пленкой лежащему на земле. Снег холодил руку и замораживал чувства. Гарри, по крайней мере, так казалось.

— Ты туда не поедешь, — ровно повторила Гермиона, наблюдая, как ее лучший друг, согнувшись, на коленях, сидит на земле, — это ловушка.

— Знаю, — в который раз ответил ей Гарри, чувствуя, как глаза наполняются незваными слезами.

Лора… Он все еще помнил ее улыбку – немного грустную, немного равнодушную, но все-таки настоящую улыбку.

Лора… Она – пленница Малфоев, и ему было страшно представить, что сделают с ней потом.

— Выхода нет, — Гермиона говорила четко и медленно, заставляя голову Гарри склоняться все ниже к земле, — ты приедешь – и вас убьют. Обоих. Причем ее – на твоих же глазах. Ты не приедешь – они пока не тронут ее.

Гарри кивнул. Вот именно – пока. Пока не поймут, что он не приедет. Пока не решат уничтожить последнего свидетеля.

Он снова провел рукой по снегу. Уже обмороженные пальцы слабо чувствовали холод, и Гарри впился ногтями в пленку, кроша снег.

— Выхода нет, — чуть мягче повторила Гермиона.

— Лора, — прошептал Гарри Поттер и закрыл глаза, осознавая всю безысходность ситуации…

* * *

Лора медленно расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.

Безысходность… Она так привыкла к ней, что перестала замечать. Она так давно перестала надеяться на светлое будущее, что ей стало уже все равно.

Девушка расстегнула вторую пуговицу.

Она умрет – рано или поздно. Она умрет, корчась на полу вот этой самой комнаты от боли и страха. Она умрет, так и не научившись чувствовать.

Дни шли один за другим, и у нее оставалось все меньше времени жить.

Она расстегнула еще одну пуговицу и посмотрела в зеркало.

Худая девушка с черными грустными глазами – никакая. Никто. Никем родилась – никем и умрет. Никому не нужная.

А собственно, зачем жить? Зачем бессмысленно существовать запертой в четырех стенах собственного безразличия? Зачем?

Рубашка упала на пол, и Лора потянулась к чистой стопке.

Она уже давно задавала себе этот вопрос. Ушел Спайк – и она спросила себя: зачем жить? Зачем ходить по темных коридорам Хогвартса, встречая в глазах сокурсников только презрение – еще хуже, чем ненависть?

Теперь ей было все равно. Смерть – это лишь уход из этого жестоко мира. Смерть во имя любви. Смерть, потому что не зачем жить.

Лора замерла, просунув руку в рукав чистой рубашки.

Почувствовав запах власти и тайны… Запах Драко Малфоя.

Сегодня утром он возник на пороге ее комнаты с черным свертком в руках.

— Вещи, — тихо сказал он и ушел, прежде чем Лора успела что-то спросить.

А в свертке, помимо джинсов и рубашек, оказались куски пергамента и карандаш.

Рисовать. И на несколько часов жизнь снова обрела смысл, и снова захотелось улыбаться.

Лора забыла обо всем – о приближающейся смерти и о Гарри Поттере, о своем заключении и о Драко Малфое.

Девушка застегнула верхнюю пуговицу и ухмыльнулась.

Теперь все вернулось на свои места. Тяжелое зимнее небо придавило ее с удвоенной силой, и сопротивляться не было сил. И не было сил не думать о… Малфое.

Это было страшно признать, но это было правдой. У Лоры были тысячи вопросов к этому созданию, но она боялась спрашивать. Боялась потерять контроль.

Она застегнула еще одну пуговицу.

— Я хочу увидеть тебя без макияжа, — сказал он ей, отдавая карандаш для глаз.

— Я не крашусь только ночью, — ответила она.

И теперь каждую ночь она засыпала с мыслью о том, что вот сейчас откроется дверь и… Бред. Она приказывала себе не думать об этом, но тщетно.

— Наверное, это от безысходности, — неуверенно прошептала Лора Коллид, застегивая последнюю пуговицу на рубашке. На рубашке Драко Малфоя.

* * *

Он пытался шагать неслышно, но ему казалось, что стук его сердца разносится на милю вокруг. Он пытался не дышать вовсе, но его неожиданно неровное дыхание отдавалась в его голове.

— Щелк, — повернулся в замке ключ, и Драко Малфой прищурился от внезапного света луны. Она светила в незашторенное окно, освещая огромную кровать и маленькую девушку, свернувшуюся на ней калачиком. Ее дыхание было спокойным и тихим, и во сне она улыбалась. Так, как никогда не улыбалась днем.

Юноша на цыпочках подошел к кровати и нагнулся, чтобы получше рассмотреть лицо его пленницы. От удивления он чуть не охнул, но вовремя остановился.

Лора Коллид казалась ангелом, спустившимся на землю отдохнуть. Кроткая, детская улыбка, легкий румянец на щеках и длинные пушистые ресницы – назвать ее по-другому было невозможно. И как так получилось, что это создание стало готом?

Лора беспокойно перевернулась на другой бок, и дыхание ее участилось. Малфой взволнованно прислушался.

Внезапно девушка застонала и открыла глаза. Она была испуганна.

— Коллид? – прошептал Драко, пытаясь понять, что происходит.

Она лишь взмахнула рукой и села на кровати. Легкие ее резко поднимались и опускались. Страшный свист вырывался из них, и было видно, как тяжело ей дается каждый вдох.

— Помочь? – спросил Малфой, чувствуя, с какой скоростью бьется его сердце: еще несколько минут назад она была так спокойна.

Лора из последних сил покачала головой…

…Она вдыхала и выдыхала, и Драко казалось, что с каждым новым подъемом грудной клетки ей становится все труднее. Глаза ее стали совсем стеклянными, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Малфой смотрел на эту борьбу за жизнь и чувствовал, как бешено стучит его собственное сердце. Так хотелось сделать хоть что-то… Хоть как-то облегчить страдания Лоры.

Неожиданно она резко выдохнула, и юноше показалось, что это конец – так сильно тряслось ее тело, так сильно были сжаты руки. Но за выдохом последовал вдох – легкий и спокойный. Она дышала все медленнее и все тише, и через некоторое время Драко почти перестал слышать ее дыхание.

* * *

Лора облегченно вздохнула и упала на подушки, чувствуя, как дрожит ее тело – так всегда после приступов. Отчаянно болели руки, и кровь билась в висках. Хотелось плакать.

— Коллид, — прошептал Малфой, и девушка удивленно взглянула на него – неподдельный ужас читался в его взгляде. Ну почему именно сегодня? Посему не вчера, когда она так тихо спала? Посему не позавчера, когда ей снился Спайк, и она улыбалась во сне? Почем сегодня, когда ее тело билось в конвульсиях, и она уже собиралась умереть? Почему сегодня, когда она дрожит от холода и озноба? Когда хочется плакать…

Видимо, заметив, как Лора дрожит, он стянул с себя рубашку и накрыл ее.

На секунду их взгляды встретились, и Лора почувствовала уже знакомый электрический разряд.

Девушка поежилась – конечно, рубашка Малфоя не спасала от холода, идущего изнутри.

— Коллид, — повторил Драко и пересел к ней на кровать. Его рука коснулась ее руки, и она вздрогнула, почувствовав, как электричество бегает по ее телу.

— Это я сделал? – шепотом спросил он, заглядывая Лоре в глаза.

— Нет, — ответила она, и голос ее сорвался, — у меня так бывает… часто.

Руки болели, и жутко хотелось спать. А главное – было холодно и страшно… Так близко от смерти.

— Коллид, — в который раз прошептал Малфой, и Лора не выдержала.

Опустив свою голову на его обнаженное плечо, она заплакала.

Так оно всегда бывает. Каждый раз, побывав в каких-то тридцати секундах от смерти, Лора плакала, зарывшись в теплое одеяло. Но плакать на чужом плече…

Хваленый самоконтроль.

— Коллид… — Драко обнял ее за плечи и прижал к себе, успокаивая, как маленького ребенка. Ее соленые и горячие слезы капали на его кожу, обжигая ее, но ему было все равно. Лора Коллид была так близко, и он не мог сопротивляться.

Хваленый самоконтроль.

— Прости, что ты видел это, — прошептала она, чувствуя его холодные руки на своих плечах.

Но, как ни странно, они грели.

— Не надо извиняться.

И тишина. Только всхлипывания Лоры Коллид и неровное дыхание Драко Малфоя, подростков, которые всегда умеют сдерживать свои эмоции.

Хваленый Самоконтроль.