Фальшивка (гет)

Вообще, надо сказать, что Сибилла Трелони предвидела все это еще до того, как события произошли на самом деле. И, уж разумеется, никто и поверить не мог, что такое вообще возможно, пока события, подобно разноцветным кусочкам мозаики, постепенно не начали складываться в весьма удивительную картину.

Дело в том, что незадолго до окончания войны, в один из дождливых весенних дней, когда преподаватели Хогвартса собрались в полном составе, чтобы обсудить дальнейшее положение дел, она вскользь обронила, что Люциус Малфой обречен. Со всех сторон тут же посыпались предположения одно другого фантастичней, каким же образом могут окончиться дни столь заметной в нынешней расстановке сил фигуры. Кто-то пророчил ему встречу с Судьбой в одной из грядущих схваток, но Трелони придерживалась совсем другого мнения.

— Нет, нет, нет... — вещала она своим привычным потусторонним тоном, — просто мистер Малфой обречен полюбить то, что ему бы следовало ненавидеть... Он обретет спасение лишь ценой презрения, через которое ему придется пройти. Мое внутреннее око видит, как он живет тихой семейной жизнью в собственном доме.

Кто как, а Минерва МакГонагалл, услышав это заявление, рассмеялась от души. И, в конце концов, почему бы и нет? Спокойная семейная жизнь — это ли не худший из кошмаров для такого человека, как Люциус Малфой, особенно, если эту жизнь ему придется проживать с тем, кого он должен ненавидеть?

— Она станет его падением и его спасением... — так же тихо продолжила Сибилла.

— И кто же? — откровенно веселясь, спросил Дамблдор.

— Мисс... Грейнджер.

Ответом ей послужил взрыв хохота, становящийся все сильней и сильней, чем больше она пыталась уверить всех присутствующих в своей правоте. Однако усилия оказались тщетными и вызывали лишь новые приступы смеха. Бедняжке ничего не оставалось сделать, как покинуть уважаемое собрание, заявив напоследок, что негативная энергия, которая в данный момент так и пронизывает окружающее пространство, плохо отражается на ее внутреннем оке. Так, в сопровождении громкого смеха, она и ушла в свою башню.

Разойдясь поздним вечером по своим комнатам, преподаватели старого Хогвартса уже почти забыли об услышанном. Да что уж там! Мало кто вспомнил об этом нелепом пророчестве даже тогда, когда оно вдруг неожиданно начало сбываться…

-----------------------------------------------—

Восемь месяцев спустя.

— Мисс Грейнджер, если вы присядете, мы сможем начать наше заседание.

— Мое имя — госпожа Малфой, — игнорируя фальшивую учтивость аврора, возразила Гермиона и одарила его такой же неискренней улыбкой.

— Поскольку законность вашего брака вызывает больше вопросов, чем ответов, вы будете проходить по этому делу как мисс Грейнджер, — желчно возразил тот, с чем Гермионе пришлось смириться. Пока. Ибо она не была бы Гермионой Грейнджер, если бы позволила событиям управлять ею и даже не попытаться повернуть ситуацию в свою пользу.

— Прекрасно, — процедила она, — пусть будет по-вашему. Но когда в ходе следствия выяснится, что ни я, ни мой муж не совершили ничего противозаконного, вот тогда я буду готова выслушать ваши извинения.

Холодность, с которой были произнесены эти слова, заставила зрителей попросту съежиться. Разумеется, они знали, на какой тон способна героиня войны, но они и представить не могли, что когда-нибудь смогут прочувствовать его на себе. Понятно, что нынешние трудные времена и всякое такое... Все это легко объяснялось, но впечатление ее резкая отповедь произвела немалое. Дамблдор тихо вздохнул. Судя по словам мисс Грейнджер, становилось очевидным, что та действовала не по принуждению, а добровольно, и никакое колдовство тут ни при чем, как яростно утверждала Минерва МакГонагалл.

— Мисс Грейнджер, надеюсь, вы понимаете, по какой причине сегодня здесь находитесь? — продолжил аврор.

— Полагаю, это касается вчерашней статьи в "Ежедневном Пророке", которая так беспардонно обнародовала наши отношения с мужем.

— Верно. Сомнительное прошлое мистера Малфоя, его громкие и неоднократные заявления против маглорожденных, огромная разница в возрасте и, наконец, сама странность ваших отношений — вот что порождает уйму вопросов. Посему Министерство магии считает, что вы находились (а может быть, и находитесь до сих пор!) под действием каких-то чар. Мисс Грейнджер, что вы можете сказать нам по этому поводу?

— Это… смешно. Просто смешно. У вас нет никакого законного права удерживать меня здесь, и я решительно протестую против заключения Люциуса под стражу. Я знала о прошлом своего мужа задолго до того, как наши отношения с ним перешли в романтические. И я, если помните, одна из тех, кто даже способствовал обнародованию его преступлений в прошлом.

— И все же, после войны с него были сняты все обвинения, и он никогда больше не привлекался к суду по поводу его причастности к Пожирателям Смерти. Что вы почувствовали, когда узнали об этом?

— Поначалу я ощутила ужас при мысли, что Люциус Малфой гуляет на свободе. В то время мне хотелось, чтобы он сгнил в Азкабане, и я не верила, что такой человек, как он, может когда-либо стать другим.

— И что же изменило ваше мнение о нем?

— Мы много общались.

— Считаете, что этого достаточно? — казалось, изумлению аврора не будет ни конца ни края.

— Да. Более того, сейчас я признаю, сэр, насколько глупо судить о чем-то, не узнав ни истинного положения дел, ни фактов, помогающих пролить на них свет, — пояснила Гермиона.

В холодном воздухе зала, где проходило разбирательство, повисла гнетущая тишина. Казалось, что этот простой ответ понизил градус в помещении еще больше, и даже группа учителей Хогвартса, присутствующая на заседании в качестве моральной поддержки, поневоле содрогнулась.

— Хорошо, мисс Грейнджер, в таком случае предоставьте нам эти факты. Но сначала ответьте вот на какой вопрос : каким образом вы начали общаться с мистером Малфоем?

Аврор с удовольствием отметил про себя, как Гермиона беспокойно заерзала на стуле, и с изрядной долей ехидства продолжил:

— Итак, мисс Грейнджер?

Внезапно все ее напускное высокомерие растворилось без остатка, и стало видно, что вместо благородной леди, которую она разыгрывала перед ними, оказалась совсем юная девушка, почти девочка, каковой она в сущности и была.

— Пожалуй, это будет единственная часть моего рассказа, которая вызывает у меня неловкость.

В зале раздались разочарованные вздохи.

— Как так, мисс Грейнджер?

— Потому что в ней присутствует некий… шантаж.

Разочарованные вздохи сменились изумленными.

— Но, — быстро продолжила она,— во всем виноват Драко! Люциус ничего не знал! Клянусь, он оказался просто не готов к происходящему! Может быть, впервые в жизни он оказался к чему-то не готов.

— Откуда вы знаете?

— Потому что, узнав правду, он был ужасно смущен. И… я настаиваю, чтобы мне принесли магическую клятву: ни капли из того, что я сейчас расскажу, не просочится в прессу.

— Считайте, мисс Грейнджер, что получили ее.

— Все началось спустя два месяца после финальной битвы. Мне было нужно одно зелье, но так как попросить его я ни у кого не могла, то решила приготовить сама. К сожалению, в Хогсмиде не оказалось тех ингредиентов, что были мне нужны, а в Косой переулок я не могла отправиться по той простой причине, что вокруг оставалось еще много непойманных Пожирателей, и случайно натолкнуться на кого-нибудь из них мне совсем не хотелось. Даже за все зелья мира! Вот поэтому простая необходимость и заставила меня заключить сделку.

-------------------------------------------------

Вне всякого сомнения, Драко Малфой любил своего отца. Когда Люциус, после стольких лет, все-таки перестал поддерживать Темного Лорда со всеми его не менее темными делами, Драко ни секунды не колебался. Он просто и легко принял его сторону. В отличие от матери, которая очень ловко воспользовалась подходящим моментом и, ссылаясь на соображения личной безопасности, практически тут же попросила развода. Однако, насколько Драко любил отца, ровно настолько же ему не нравилось то, во что он превратился и кем стал. Времена заключения в Азкабане оставили Люциусу в наследство такие кошмары, о которых он раньше и понятия не имел. Эпизоды из прошлого раз за разом окунали его в такие воспоминания, от которых он по ночам просыпался в холодном поту, исступленно благодаря одних только ему ведомых богов за то, что это всего лишь сон. Окончательный же разрыв с Нарциссой и ее отъезд заставили его даже усомниться в собственной состоятельности и мужской привлекательности.

Одним словом, Люциус Малфой переживал кризис среднего возраста во всей его красе. И Драко это очень не нравилось. Несмотря на нынешние тяжелые времена, Малфои, по его мнению, должны были сохранить свое положение, хотя бы потому, что рано или поздно все это закончится, а их род должен был занимать свое почетное место среди благородных семей волшебного мира, за право обладания которым ушло не одно столетие. Но что делать, если в памяти у всех было еще свежо воспоминание о том, какую роль при Темном Лорде играл Люциус. Младший Малфой позволил отцу уединиться в Малфой-мэноре и нигде не показываться. Драко казалось, что это будет самым лучшим выходом из создавшейся ситуации. Но теперь, когда Волдеморт был мертв, мертвее мертвого, он все же спал и видел, как отец вновь возвращается в высшее общество. А вот Люциус упрямо отказывался делать это. Депрессия отца становилась все сильней и сильней. И вот тогда у Драко возник План. Да-да, с большой буквы и не иначе. Все дело в том, что на этой неделе у главы рода должен был состояться день рождения, и раз Люциус не хочет вернуть себе вкус к жизни, нужно будет его просто заставить. И почему бы для этой цели не позвать стриптизершу? К сожалению, сейчас это не было столь легким делом, как раньше, и найти достойную танцовщицу было очень непросто — многие из них после войны раскаялись в "ошибках молодости" и искали для себя менее сомнительное занятие. Другая же проблема заключалась в том, что его задумку трудно было воплотить в жизнь. Ведь все свое время он находился в Хогвартсе. А обустроить надо было все таким образом, чтобы никто, и, самое главное, отец, не узнал бы о готовящемся сюрпризе раньше времени.

Вот потому, когда после обеда перед ним предстала Гермиона Грейнджер с таким выражением лица, словно она собралась продать душу дьяволу, его внезапно озарило — да вот же он, этот шанс на успех задуманного! Бесстрастно выслушав в пустом классе ее невнятные пожелания, он без обиняков спросил:

— Чего ты хочешь, Грейнджер?

Несмотря на то, что топор войны между ними был давно зарыт, друзьями их все равно нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Скорее, он был тайным поставщиком тех товаров, которые можно было добыть только на Черном рынке, и, разумеется, исключительно нелегально.

— Шкуру бумсланга и порошок рога двурога.

— Никак для оборотного, да, Грейнджер?

Гермиона нетерпеливо тряхнула копной каштановых волос:

— Можешь достать?

— А что если я скажу "нет"?

От внимательного взгляда Драко не ускользнуло то, как она вздрогнула, и он с ликованием понял, что находится на верном пути, а так как, судя по всему, ей действительно было нужно зелье, то выглядела ситуация еще более многообещающей.

— Тогда я пойду своим путем, — с видом, который присущ только выпускникам Гриффиндора, загадочно проговорила Гермиона.

— Ну да, ну да, — кивнул Драко и совершенно по-слизерински намекнул:— Ты ведь и раньше так делала, да? И если я правильно помню, то единственным местом, где можно было заполучить эти ингредиенты, были кладовые Снейпа, и ты тоже хорошо это знала, так ведь?

Гермиона вздрогнула, и он победно ухмыльнулся.

— Хорошо. Чего ты хочешь? — отрывисто произнесла она.

— Ну, скажем так, сделай мне... одолжение,— протянул он. — И я дам тебе то, что нужно. И, кроме того, ни словом никому не обмолвлюсь о твоих исключительных познаниях о содержимом кладовок Снейпа.

— И что за одолжение?

— А скажи мне, Грейнджер, что ты знаешь о стриптизе?

-------------------------------------------------

— Таким образом, вы утверждаете, что Драко Малфой, в обмен на ваше согласие выступить перед гостями на сорок четвертой годовщине Люциуса Малфоя, пообещал вам достать законным путем компоненты, необходимые для приготовления Оборотного зелья?

— Да, сэр. Если вы сомневаетесь, можете спросить у него.

— Спросим, разумеется. А пока, не могли бы вы пояснить нам, почему вы были настолько заинтересованы в создании этого зелья, что даже столь щекотливое предложение вас не остановило?

— Это был подарок. Для друга.

— Для кого? — в предвкушении ответа аврор даже чуть подался вперед, и Гермиона почувствовала непреодолимое отвращение.

— Предпочту промолчать.

— Что так? Кого вы покрываете, мисс Грейнджер?

— Не думаю, что сексуальные практики моих друзей могли бы стать предметом обсуждения на сегодняшнем заседании. Могу сказать только, что мои действия носили вполне законный характер, его действия также, и мне не хотелось бы выносить его доброе имя на потеху вашему пошлому любопытству.

— Полегче, мисс Грейнджер, иначе мы будем вынуждены применить к вам Веритасерум.

— Я не советовала бы вам так рисковать. У меня есть средства и возможности гарантировать вам, что вы никогда не сможете найти работу, если потеряете эту, аврор Блайли, — отчеканила Гермиона, и через секунду продолжила уже более миролюбиво: — Каким будет ваш следующий вопрос?

— Что произошло на вечере в честь дня рождения Люциуса Малфоя?

-------------------------------------------------

— Готова? — прошептал Драко, когда они двинулись по коридору Хогвартса в сторону подземного хода, ведущего за пределы школы, где они могли бы трансгрессировать.

— Да. Я, кстати, получила пакет, что ты послал мне. Еще в среду. Спасибо тебе за компоненты и за то, что дал мне время подготовиться.

— Тем более что оно тебе понадобится, — прозрачно намекнул Драко.

— Что это значит? — насторожилась Гермиона.

— Отец пригласил кое-каких друзей на вечер.

— Друзей? — недоверчиво фыркнула она.

— Ладно, не совсем друзей, кое-кого из старых знакомых, кто тоже был связан с Темным Лордом.

— И это означает...

— Что тебе придется раздеваться в комнате битком забитой старыми извращенцами, знающими толк в самых изощренных пытках.

— Мерлин, и это за шкуру бумсланга?! — возмущению Гермионы не было предела.

— Я, между прочим, могу намекнуть Снейпу, что...

— Хватит! Перестань! Я сделаю это, — решительно сказала она, — просто я всего лишь подумала, что все это очень и очень глупо.

Малфой остановился и взглянул на свою подельницу более внимательно. Даже в тусклом свете "Люмоса" он мог разглядеть плоды ее труда над своим обликом, и он с удивлением не мог не признать тот факт, что, несмотря на невысокий рост (сам Драко предпочитал девушек более рослых, чем она) и с макияжем, Гермиона Грейнджер стала не просто хорошенькой, она стала красивой. В ней не было шика или утонченной рафинированной красоты, но если Люциус и в самом деле посчитает ее интересной, то она будет в состоянии затмить даже саму память о Нарциссе. Нет, Грейнджер и в самом деле просто умница, продумала до мелочей, какой ее должен будет увидеть Люциус — соблазнительной и доступной.

— Это не глупо, — твердо возразил он. — Мой отец не покидал этот Мордредов Мэнор вот уже несколько лет, а если быть точным, с лета после окончания пятого курса. Ему нужен кто-то, желательно молодая девушка, кто смог бы уделить ему немного внимания. И я больше чем уверен, это придаст ему силы. Он сможет прийти, наконец, в себя, снова стать тем, кем был всегда.

— А кем он был всегда? Тем, кого я помню по его прошлому?

Как она ни старалась, но сарказм в ее голосе прозвучал более отчетливо, чем хотелось, и ответ Драко на этот выпад тут же не заставил себя ждать, потому что в следующий момент он ледяным голосом проговорил:

— Тем, кого знал я, и о ком ты не имеешь ни малейшего представления.

— Прости, — Гермиона готова была себе язык откусить, но, как известно, сказанного не воротишь, — прости, просто я жутко нервничаю и не думаю, что говорю. А вдруг меня узнают?

Драко внимательно посмотрел ей в лицо, и от него не ускользнуло то, что она и в самом деле немного на взводе. Взгляд его потеплел, и он уже более миролюбиво ответил:

— Перед тем как трансгрессировать, мы тебя хорошенько заколдуем, так, что никому и в голову не придет, что это ты. Поверь, меньше всего на свете я бы хотел, чтобы отец обнаружил, что я притащил в дом гря... Грейнджер, собственной персоной, пусть даже и танцующую приватные танцы. Тебе еще крупно повезло, что после распоряжения Министерства, он вынужден был снять в доме чары маглообнаружения.

— Здорово. Просто здорово, — невнятно пробормотала Гермиона.

— Так что все сработает как надо. А теперь поторапливайся, мы и так опаздываем.

Пара, что прибыла в Мэнор, вообще ничем не напоминала ту, что осторожно кралась коридорами Хогвартса. Драко, разряженный в пух и прах в одну из своих самых умопомрачительных мантий, сопровождал девушку, которая внутренне трепетала под своими иллюзорными чарами, хотя внешне от Гермионы Грейнджер и близко ничего не осталось — рядом с Драко шла синеглазая брюнетка с длинными прямыми волосами. Заклинание "Не признай" довершило образ, и Драко сам с трудом мог увидеть в ней черты реальной Гермионы. Хотя она, чисто по-грейнджерски, взорвалась, когда он вскользь упомянул о том, что у нее хорошая фигура и потрясающее тело, в чем он вскоре убедится, впрочем, как и любой другой обитатель гостиной.

— Отец, это...

— Хелен, — чувственно выдохнула девушка с уверенностью, какой на самом деле и в помине не было.

— Рада встретиться с вами, мистер Малфой, — продолжила она, приковывая к себе взгляд старшего из этих двух мужчин. Мимолетная многообещающая улыбка, на мгновение озарившая ее лицо, стоила нескольких часов упорных тренировок перед зеркалом и произвела тот эффект, на который она и рассчитывала — Люциус, лишенный какого бы то ни было женского внимания на протяжении довольно длительного времени, тут же почувствовал себя польщенным. Включив все свое обаяние, на которое только был способен, он поцеловал ее руку, задержал ее в своей руке чуть дольше положенного и с довольной улыбкой провел Гермиону к гостям. Драко же, наблюдая за этим действом, почувствовал себя чуть ли не королем и, удобно расположившись в кресле, стал ждать ее возвращения.

------------------------------------------------

— Таким образом, вы, неузнанная, в сопровождении мистера Драко Малфоя, пришли в его родовую резиденцию с целью быть представленной мистеру Люциусу Малфою, а также его приглашенным?

— Да.

— Кто еще присутствовал на этом вечере?

— Неужели это так необходимо?

— Мы должны собрать как можно больше сведений для того, чтобы иметь более полное представление о событиях той ночи и, соответственно, сделать правильные выводы. Ну так как, мисс Грейнджер?

— Не пострадают ли эти люди за то, что находились там? — обеспокоенно спросила Гермиона.

— О, нет, смею вас уверить, никому из них не будет причинено никакого неудобства, разве что за исключением тех, кто совершил нечто противозаконное.

— Бывший министр магии Фадж, МакАлистер Фрили, Спонтанеус Паттерсон, Гарольд МакФуллонд,.. — на секунду она остановилась и затем выдохнула:

— Северус Снейп.

Кое-какие возгласы долетали до ее слуха, пока она перечисляла гостей, но как только она назвала имя профессора Зельеварения, оно возымело эффект "Бомбардо".

— Северус! — воскликнула МакГонагал. — Вы знали!

Снейп сперва замер на миг, и затем сделал самое лучшее из того, что мог сделать, дабы избавиться от поистине материнской опеки, которая так и пронизывала возгласы заместителя директора всея Хогвартса.

— Черт возьми, Минерва! — звучно выругался он, пытаясь за смущенной усмешкой спасти остатки своей обычной невозмутимости.

Гермиона почувствовала к нему острую жалость. Ей и вправду не нравилось то, во что она впутала профессора, назвав его имя, тем более что Люциус научил ее ценить своих союзников. Но что она могла сделать — это было неизбежно.

— Профессор Снейп, поскольку ваше участие в этом таинственном деле объявлено, мы хотели бы задать вам несколько вопросов и послушать вашу версию произошедшего, причем отдельно от общего расследования, — непререкаемым тоном заявил аврор.

Зельевар внимательно посмотрел на Блайли, затем коротко кивнул. Спина его распрямилась, и он вышел из зала. Гермиона вздохнула. Не таким уж простым делом оказалось говорить правду, даже защищая то, что она хотела защитить. Было бы нечестно отрицать причастность Снейпа, но она должна была сохранить репутацию одного из тех немногих людей, которые поддержали ее брак с самым высокомерным негодяем волшебного мира.

— Мы можем продолжить? — самодовольно поинтересовался аврор у Гермионы. Она стойко выдержала его взгляд и твердо ответила:

— Разумеется.