Лучшая шутка Энгиста из Вудкрофта (джен)

Улица Хогсмида петляла между магазинчиками и лавочками, утыкалась в питейные заведения и трактиры и убегала вверх, к Визжащей Хижине, тонкой нитью в крапинку: булыжники, некогда уложенные первыми жителями деревни, давно уже повылетали из мостовой, являя взору разнокалиберные чёрные ямы. Зимой дорога выглядела ещё сносно, но сейчас, в начале весны, жижа и грязь вовсю заливали трещины и выбоины, заставляя прохожих поминать Мерлина в самых красочных выражениях.

Джордж Уизли, трансгрессировав чуть дальше волшебной лавки Зонко, взглянул на свои новые ботинки, которым неизбежно предстояло утонуть в грязи уже через пару шагов. Он скривился, огляделся по сторонам и, плюнув на сохранность обуви, решительно зашагал вперёд, поудобнее перехватив небольшую сумку под мышкой.

Джордж хмурился, несмотря на тёплый денёк и ласковое солнце, которое грело уже не робко, а с претензией на полное вступление весны в свои права. Птицы щебетали как сумасшедшие, ветерок прогнал мимо пёструю обёртку от конфеты, но Джордж попросту не замечал кипучую жизнь вокруг себя.

Он хмурился, несмотря даже на приятную сторону визита в Хогсмид. Недавно они с Роном всё же выкупили здание лавки Зонко, решив открыть филиал «Всевозможных Волшебных Вредилок». А удачное месторасположение магазинчика сулило неплохой доход.

Было первое апреля — его день рождения, вот уже пять лет как личный, который не приходилось больше делить с братом.

Джордж шёл по улице и вспоминал, как сто лет назад они с Фредом хотели выкупить лавку Зонко, но тогда переговоры так и зависли в воздухе. Сейчас предприятие удалось, вот только Фреда рядом не было, что делало выгодную сделку не такой уж и важной.

Пять лет — вполне приличный срок, чтобы научиться жить одному. Джордж старался. Но сегодня было первое апреля, и из года в год именно этот день пережить ему удавалось с трудом.

Прав был Рон, уверявший, что нет никакой необходимости мчаться в Хогсмид. Сам он выбраться не смог и предлагал наведаться сюда вместе — допустим, завтра. Но Джордж просто сбежал ото всех. Чтобы брести теперь по грязи в самом мрачном расположении духа.

Возле лавки Зонко, на которой давно отсутствовала вывеска, Джордж неожиданно столкнулся со старым знакомым. Неожиданно, потому что день был солнечным, а знакомый — прозрачным. Привидения Хогвартса иногда выбирались за территорию замка, и присутствие Почти Безголового Ника в Хогсмиде удивления не вызывало. Скорее, удивлял вид сэра Николаса — уж больно печальным он казался. Джордж, который и сам чувствовал себя паршиво, ощутил к нему особое расположение, вроде как к товарищу по несчастью — обоим было хреново.

— Привет, сэр Николас, — остановился Джордж.

— Здравствуйте, мистер Уизли, — Ник, вынырнув из своих мыслей, слегка наклонил голову в приветствии. — Какими судьбами? Я давно вас не видел.

— Дела... — неопределённо махнул рукой Джордж, но все же пояснил: — Мы с братом открываем здесь филиал своей волшебной лавки.

— С братом? Но... Ох, простите. Да-да, у вас ведь несколько братьев...

Джордж решил во чтобы то ни стало не показывать, насколько его задело сказанное, и мужественно продолжил беседу:

— Я говорю о Роне. Мы с ним компаньоны.

— Простите, — ещё раз извинился сэр Николас.

Джордж, который уже взялся за ручку двери лавки, услышал в его голосе неподдельное раскаяние, поэтому предложил:

— Хочешь, зайдём вместе. Тут, правда, ещё ничего не разобрано, я собирался уточнить размеры помещений. Хотим заранее заказать витрины и стеллажи, но документам я не очень доверяю. Лучше самому всё измерить.

Ник секунду колебался, но потом, видимо, решил, что разговоры с Джорджем — прекрасный способ отвлечься от собственных неприятностей, согласно кивнул и поплыл в сторону окна.

Джордж приложил к замку двери гербовую печать, скреплявшую договор купли-продажи (лавка впускала только истинного владельца), зашёл внутрь и огляделся. Ник уже парил над ближайшим пыльным прилавком, изучая сдвинутые в кучу коробки и пакеты.

— Это всё нужно или разобрать, или выкинуть, — Джордж показал рукой на скарб. — Матеушу Зонко давно не нужно это здание, лавку закрыли много лет назад. Так что заодно нам в наследство достались и нераспроданные товары.

Он взял с витрины кусачую кружку, похожую на те, которые продавали сами братья Уизли. Только их изделия неожиданно хватали пьющего за нос, а кружки Зонко норовили вцепиться в губу. Джордж невесело усмехнулся и поставил кружку обратно.

— Мистер Уизли, — подал голос Ник. — Простите за бестактный вопрос, но почему вы так печальны? Не вижу энтузиазма в ваших глазах. Новая лавка — это здорово. Однако мне показалось, что покупка не радует вас.

— Да всё нормально, — Джордж сглотнул ком в горле и решил перевести разговор на самого сэра Николаса. — Так, не обращай внимания. Я смотрю, ты тоже не больно-то радостный. Проблемы?

Почти Безголовый Ник слегка пожевал губами, видимо раздумывая, стоит ли вываливать свои обиды на Джорджа Уизли, а потом, решив должно быть, что сочувствующий собеседник сейчас — то, что ему просто необходимо, с жаром заговорил:

— О! Мои проблемы могут показаться смехотворными по сравнению с бедами таких, как вы, — живых. Но это не значит, что для меня они менее важны.

— Ник, — Джордж впервые улыбнулся, — разве я сказал, что считаю твои проблемы пустяками? Я готов тебя выслушать, спешить мне некуда.

— Сэр Патрик Делэйни-Подмор! — воскликнул Ник. — Да-да, мне снова отказано!

— Ты о «Клубе обезглавленных охотников»? — уточнил Джордж.

— Да! Столько лет я подаю прошение на вступление, но мне отказывают с завидной регулярностью. Сорок пять ударов тупым топором! Разве я не заслуживаю того, чтобы быть принятым? На следующей неделе, если вы не слышали, в полночь на пустоши возле Визжащей Хижины клуб организует игру в гольф. Все привидения Хогвартса, не сомневаюсь, будут присутствовать в качестве зрителей. Но для меня быть зрителем — просто унизительно!

Голова сэра Николаса угрожающе закачалась, столь эмоционально он произнёс последние фразы. Джордж прекрасно знал всю эту историю с клубом охотников и причину, по которой бедняге раз за разом отказывали. Он внимательно посмотрел на Ника, а потом спросил:

— Слушай, Ник... А что, если твою голову убрать с помощью магии?

— Как это? — удивился сэр Николас.

— Ну, скажем, использовать волшебную исчезательную шляпу. В нашем с Роном магазине такие пользуются большой популярностью, — пояснил Джордж.

Ник вздохнул.

— Нет, мистер Уизли, я же не могу надеть материальный предмет. И даже удайся мне это, голова моя исчезла бы только визуально. Ну и как я смог бы играть ею в гольф? Увы, таким трюком сэра Патрика не проведёшь. Но спасибо, конечно, за предложение.

Джордж решил хоть немного отвлечь призрака от переживаний и спросил:

— Давно хотел узнать, а за что тебя казнили?

Николас воинственно взглянул на него, но потом, должно быть, решил, что распаляться дальше не стоит, и спокойно ответил:

— Глупо получилось. Глупо и печально... Моя жизнь при дворе Генриха VII была привольной и сытной. Благодаря своим магическим умениям, которые, разумеется, приходилось скрывать от магглов, я снискал себе славу искусного лекаря и пользовался большим авторитетом у придворной знати. Я не считал чересчур опасным применение зелий и невербальных заклинаний, учитывая невежество магглов и свои незаурядные способности. Статут о секретности, как вы знаете, был принят гораздо позже, почти два века спустя, хотя обвинения в колдовстве уже тогда не сулили ничего хорошего. Поэтому я пользовался магией тайно и только в крайних случаях. Министерства магии в таком виде, как сегодня, в моё время тоже ещё не существовало, но за особые провинности волшебников, случалось, наказывали. Влиятельные маги, представлявшие собой своего рода элиту, могли вынести приговор, который некому было оспорить.

Ник всегда любил благодарную аудиторию. Вот и сейчас он приосанился и с большой охотой рассказывал Джорджу о себе, перемежая старинные и в высшей степени учтивые обороты с дружеской фамильярностью.

— Так бы я и жил до спокойной старости при дворе графа Ричмонда, но, на свою беду, влюбился. Молоденькая фрейлина, приставленная к новорождённой дочери Генриха Маргарите, заставила меня потерять голову — поначалу, разумеется, в фигуральном смысле. Анна Стэнли была прехорошенькой, по крайней мере, для меня не существовало создания прекрасней. Но сама она так не считала, ужасно стесняясь чуть выпиравших передних зубов.

Ник вздохнул и, переплыв через прилавок, устроился над бархатным креслом у стены. А Джордж, с интересом слушавший историю, продолжал доставать из коробок на витрине товары, пытаясь отсортировать те, которые ещё могут пригодиться, от подлежавших утилизации. Замечание о зубах живо напомнило ему Гермиону, которая на первых курсах жутко комплексовала по той же самой причине. Он отложил мыло из жабьей икры (оно ужасно воняло) и с любопытством посмотрел на Ника, ожидая продолжения.

— Ну вот, — вновь заговорил тот, — из-за этих зубов Анна не отвечала на мои ухаживания, считая, будто я просто смеюсь над ней. Но я был терпелив и настойчив и в конце концов убедил Анну, что эта особенность вовсе не уродует её, а выделяет среди прочих, и вообще внешность в человеке — не главное. Анна начала доверять мне, мы много времени проводили вместе — в библиотеке, в саду, но было заметно, что она по-прежнему стесняется своего якобы недостатка. Тогда я уговорил её попробовать некое снадобье, которое должно было уменьшить выпирающие резцы. На самом деле я намеревался использовать одно сложное заклинание, но Анне не обязательно было об этом знать. Я усадил её в своём кабинете, попросил расслабиться и для вида намазал ей зубы безобидной мазью. Не знаю, что пошло не так, но только после моего заклинания те не уменьшились, а превратились в настоящие бивни! Даже я испугался, когда увидел перед собой такое чудо. Анна, понятно, завопила и понеслась вон из кабинета, придерживая бивни руками; Маргарита, её воспитанница, которой тогда едва исполнилось три года, страшно напугалась, повстречав одну из своих нянек в таком виде; а Генрих Тюдор рассвирепел и приговорил меня к смертной казни за колдовство, решив, что такое мог сотворить только злой волшебник. Накануне казни прибыли Старейшины — я уже говорил вам о предшественниках министерских служащих. Палочку мою отобрали и переломили надвое, а приговор Генриха решили оставить в силе. Куда как проще было использовать Обливиэйт, но времена тогда были тёмные. Я посчитал своё наказание заслуженным. Но даже такой проступок не тянул на то, чтобы мою несчастную голову рубили тупым топором, в итоге так и не отделив от тулова как положено.

С этими словами Ник дёрнул себя за ухо, от чего голова его оторвалась от шеи и повисла на тонком лоскуте кожи, затем водрузил голову на место и поправил свой огромный воротник.

Джордж задумчиво закинул в рот икотную конфету, обнаруженную в одной из коробок, и сказал:

— Да... Дела... Ик! Печально. А что стало с Анной?

— Анну я больше не видел, но слышал, будто с тех пор она жила в одном аббатстве. Хотел разыскать её уже после своей смерти, но боялся, что лишу бедную девушку разума окончательно, если явлюсь перед ней в таком виде, — Ник печально вздохнул и подытожил: — Я трус. Распределяющая шляпа ошиблась, решив отправить меня учиться на факультет храбрецов. Ну какой я гриффиндорец?

— Не говори так. Ты храбрый и смелый, ты хороший друг.

— Спасибо, — Ник вновь проплыл к прилавку и застыл возле Джорджа, наблюдая, как тот принюхивается к мерзким на вид червям.

— Не понимаю, почему Филч так не любит червей-свистелок, в них нет ничего опасного, — Джордж пожал плечами, наколдовал пустой стакан, заполнил его водой из палочки и бросил туда пару червяков. Те начали тоненько посвистывать, плавая по кругу на поверхности воды и постепенно увеличиваясь в размерах. Вскоре они занимали уже весь стакан, а свист перешёл в тонкий визг, от которого хотелось зажать уши. Джордж невозмутимо взмахнул палочкой: — Эванеско!

Черви вместе со стаканом исчезли. Ник облегчённо вздохнул.

— Наверное, мистеру Филчу не очень понравилось, когда хм-м... в уборную кто-то подкинул таких червей как раз в тот момент, когда он решил воспользоваться ею по прямому назначению. Я случайно оказался поблизости и скажу тебе честно: так шустро бегать в его возрасте... Да ещё и со спущенными штанами...

Джордж захохотал.

— Блеск! Лично пожал бы руку тому, кто до этого додумался.

— Ну, эти озорники оставались головной болью Филча все годы, пока учились в Хогвартсе. Впрочем, как и вы с Фредом. Джеймс Поттер и Сириус Блэк тоже были как братья.

На лицо Джорджа словно тучка набежала.

— Ох, мистер Уизли, простите. Я старый осёл.

— Да нормально всё, Ник, — произнёс Джордж, заставляя кусачих фрисби улечься обратно в неосторожно открытую им коробку, прежде чем они перекусают друг дружку. — Знаешь, мне трудно без него. Но я стараюсь. Мы ведь хотели вместе выкупить эту лавку. Тогда ещё... А потом Фреда не стало.

— Мистер Уизли... Джордж... Нужно жить дальше. Уж я-то знаю, каждый новый день — ценнейший подарок. Я не понимал этого, пока был живым, и многое бы отдал, чтобы что-то изменить, исправить, но порой мы поздно понимаем очевидные вещи. Иногда слишком поздно. Ты не должен хоронить себя вместе с братом.

Джордж благодарно улыбнулся. Сколько раз он слушал подобные лекции и от колдомедиков, и от друзей, переживавших о его психическом здоровье. Сейчас же слова Ника совсем не вызвали привычных озлобленности или усталости. Да Фред бы лично придушил брата, если бы узнал, что тот предаётся унынию. Вон и Анджелина всё чаще заглядывает во «Вредилки», и явно не потому, что её интересуют новинки.

Настроение почему-то улучшилось. Джордж закинул последнюю кусачую тарелку, которая ухитрилась цапнуть его за палец, в коробку и палочкой отправил ту под прилавок.

— А почему Зонко оставил здесь свои товары? — спросил Ник, наблюдая за его действиями.

— Якуб Зонко, прежний владелец, попросту сбежал из страны во время второй магической, — ответил Джордж. — Он боялся режима Волдеморта и боялся за свою семью. Собрал вещички и отбыл в Польшу, закрыв лавку. Мы с Фредом хотели сразу её выкупить, но учеников Хога в тот год всё равно не пускали в Хогсмид. В общем, не срослось. А недавно Рон перебирал бумаги и наткнулся на черновик договора. Я послал сову Якубу, а ответил его брат, Матеуш. Он сказал, что Якуб скоропостижно умер, не оставив никаких указаний относительно лавки. Матеуш не собирается переезжать в Хогсмид и только рад избавиться от собственности, за которую приходится платить налоги. Так что мы с Роном теперь полноправные хозяева лавки Зонко. Со всеми её подсобными помещениями и подвалом.

С этими словами Джордж достал из сумки сверток с документами и дотронулся до него волшебной палочкой, заставляя бумаги разложиться на прилавке.

— Вот смотри, — он склонился над планом дома, расчерченным на квадратики. — Это подсобка, это комната для отдыха, это туалет и ванная, а вот это — торговый зал. Видишь?

Ник с интересом посмотрел на купчую, потом изучил план, а затем, не произнеся ни звука, проплыл сквозь Джорджа (тот вздрогнул) и уставился на стену между прилавками.

— Откуда у тебя этот план?

Джордж пожал плечами:

— Ну как — откуда... Лежал в папке с документами, которую нам передал Матеуш Зонко. Он сказал, что лавка когда-то принадлежала ещё их деду, а тот, в свою очередь, унаследовал её от своего отца. Как-то так. Якуб остался в Шотландии, жил в Хогсмиде, а Матеуш женился и переехал в Польшу. Документы на собственность и имущество, полученные по завещанию, хранились у Якуба, а Матеуш забрал с собой колдографии предков, среди которых затерялся этот план лавки, составленный, видимо, ещё первым владельцем.

Ник повернулся к Джорджу и медленно произнёс, ткнув прозрачным пальцем в карту дома:

— Ты видишь это углубление в стене?

— Какое углубление? — Джордж взял карту в руки и внимательно к ней пригляделся.

— Вот тут, между стеллажами.

— Но... Здесь же ничего нет! Просто ровная стена.

Ник задумался, потом взволнованно проплыл сквозь прилавок и завис так, чтобы карту дома было видно через него.

— А так?

Джордж прищурился, а потом удивлённо воскликнул:

— Вот это да! Скрытые чернила? Но как?

— Это не скрытые чернила. Не могу поверить...

— Во что? Ник, что это значит?

Голос призрака зазвенел от волнения:

— Джордж, сначала скажи, что именно ты видишь?

Тот ещё раз внимательно пригляделся к карте, которая через Ника видна была не так чётко.

— Вот в этом примерно месте, судя по всему, неподалеку от нас, в стене действительно должна быть какая-то ниша. С небольшую дверцу размером... Погоди, тут что-то написано... «H of W...»

— Я думаю, Джордж, нужно проверить, нет ли здесь потайной комнаты.

Брови Джорджа удивлённо поползли вверх.

— Чёрт! Конечно! Только зачем Зонко нужно было прятать помещение? Посторонние и так вряд ли бы прошли в него без приглашения.

Ник посмотрел на него как на неразумного ребёнка и покачал головой.

— Ты хоть знаешь, сколько лет Хогсмиду?

Джордж с удивлением ответил:

— Много. Наверное. Что-то там мы проходили у Биннса на уроках.

— Хогсмид основан ещё Энгистом из Вудкрофта, — авторитетно заявил Ник, — примерно через сто лет после моей смерти, то есть больше четырёхсот лет назад. Он вынужден был уйти от магглов и поселился здесь, основав деревню. Говорят, Энгист жил в доме, в котором сейчас находится трактир уважаемой мадам Розмерты, но я слышал иную версию. Плачущая вдова из Кента лично рассказывала мне, что встречалась с Энгистом в доме, расположенном на том самом месте, где мы сейчас и пребываем.

— Плачущая вдова? — Джордж понял лишь, что не успевает за нитью повествования.

— Да. Она жила в Кентербери вместе со своим влиятельным мужем. Как-то раз они отправились в другую часть страны, а именно в Глостершир, где Элизабет и познакомилась с Энгистом. Нравы того времени не позволили ей без оглядки броситься в водоворот чувств и страстей. Она ужасно корила себя за роман на стороне (каким бы невинным он ни был), за то, что обманывает мужа. Но дела сердечные вообще не подчиняются никаким законам... Элизабет и Энгист тайно встречались пару раз в год, но потом ему пришлось срочно переезжать из Вудкрофта. Дать знать о новом своем месте жительства он не успел или не смог, и Элизабет слегла от огорчения. Она тосковала по возлюбленному и не могла собраться с духом, чтобы обо всём рассказать мужу. Старый граф узнал всё случайно. Он наткнулся на письма, которые Энгист писал его жене на протяжении нескольких лет. Граф отличался буйным нравом и невоздержанностью в питие; вот и в этот раз он, высказав Элизабет всё, что о ней думает, отправился в ближайшую таверну. Привезли его лишь через неделю. Мёртвого. Сердце не выдержало.

Элизабет впала в глубокую депрессию, решив, что загубила и свою жизнь, и жизнь своего супруга. Через месяц после похорон она приняла изрядную дозу сильнодействующих препаратов, которые прописал ей семейный доктор для успокоения нервов, заснула и больше не проснулась.

Преодолев долгий путь, Элизабет появилась в Хогсмиде, чтобы наконец-то встретиться со своим возлюбленным. Только уже будучи привидением... После смерти Энгиста она вернулась в Кентербери, не пожелав оставаться здесь без него. Я познакомился с ней позднее, когда она захотела еще разок взглянуть на места, в которых жил её Энгист. Вот тогда Плачущая вдова мне всё и рассказала — я умею быть благодарным слушателем, — а ещё подарила свой воротник, так как моя голова то и дело сваливалась с плеч.

— Воротник? — Джордж, с интересом слушавший историю давно минувших дней, уставился на знаменитый гофрированный воротник, который поддерживал голову Ника в вертикальном положении.

— Ну да. В мои времена не было такой роскоши. Ты не знал? Эти воротники появились через сто лет после моей смерти, их завезли в Англию из Испании. Там их называли «горгера», мы же именуем «фреза».

Призрак с важным видом поправил тонкое венецианское кружево. Джордж присвистнул.

— Да-да, это подарок, — улыбнулся Ник. — Презент от женщины, которая проявила ко мне участие и была благодарна за то, что я её выслушал. Последний раз мы виделись на моих смертинах, то есть почти одиннадцать лет назад.

Джордж попытался вернуть нить повествования в основное русло:

— Ник, всё это здорово и интересно, но при чём тут лавка Зонко?

Тот заговорщически подмигнул:

— Не терпится? Видишь ли, Плачущая вдова сказала, что Энгист сколотил бешеное состояние. Деревня Хогсмид, благодаря отдаленному от магглов расположению и близости Хогвартса, быстро снискала себе славу удобного, безопасного и выгодного местечка для проживания. Селились здесь исключительно волшебники. Арендаторы платили немаленькие суммы за возможность снять в Хогсмиде дом или хотя бы комнату. Вскоре началось строительство частных домов, но ловкий Энгист успел оформить бумаги таким образом, что вся земля в округе, пригодная для застройки, принадлежала ему. Понимаешь? Весь доход от покупки земельных участков стекался в одни руки. Потом уже, после смерти Энгиста и ухода магов в подполье, магических поселений стало больше, и Хогсмид зажил более спокойной жизнью. Но тогда Энгист сказочно обогатился. У него не было детей, не осталось наследников. Он оставил завещание, в котором чётко прописал, что часть состояния должна пойти на процветание его детища — Хогсмида.

Тут Ник на несколько секунд задумался, пробурчал себе под нос: «Хм-м... Подозреваю, булыжную мостовую не ремонтировали как раз со времён Энгиста» — и вернулся к своему рассказу.

— Так вот. Часть, значит, на Хогсмид, а ещё немаленькая доля должна была пойти на развитие волшебных фокусов и трюков. Дело в том, что Энгист был ужасным авантюристом и выдумщиком. Его безделушки и розыгрыши пользовались бешеной популярностью. Думаю, он завещал основной капитал своим преемникам — как это сейчас называется, спонсорство? Но! После смерти Энгиста его богатства так и не нашли. Много охотников приезжало в Хогсмид, перерыли весь трактир «Три метлы», но без толку. А между тем, в завещании Энгиста была строчка... Дай вспомню... «Ни один из ныне живущих не сможет воспользоваться моим богатством, коли не будет почитать Элизабет, Плачущую вдову из Кента». Завещание Энгиста много лет не давало покоя завсегдатаям баров Хогсмида, я слышал его десятки раз, но лишь сейчас понял, в чем фокус. Тогда никто не придавал значения этому предупреждению, а ведь всё до смешного просто. Только привидение, то есть тот, кто почитает Плачущую вдову или, иными словами, находится с ней в одном подлунном мире, сможет увидеть место, где находится тайник.

Ник проплыл рядом с Джорджем, сделал круг по комнате, всматриваясь в углы, а потом вновь приблизился к стене между стеллажами.

— Сомнений нет. Клад Энгиста из Вудкрофта находится здесь.

Джордж задумчиво покачал головой. Потом подошёл к Нику и тоже уставился в проём между стеллажами.

— Вот только как нам его открыть? — спросил призрак.

— Считаешь, там правда что-то есть? — Джордж протянул руку и ощупал шероховатую стену.

— А что мы теряем? — пожал плечами Ник. — Попробовать можно. Ты только представь, что будет, если мы найдём клад Энгиста!

— Да ничего не теряем, — согласно кивнул Джордж. — Ну разнесём полкомнаты, только и всего. Погоди...

Он попытался отлевитировать в сторону большую коробку, стоявшую как раз в проёме. Та оказалась тяжёлой и слушалась с трудом: едва поднялась над полом, слабо трепыхнулась и плюхнулась обратно. Ник благоразумно отплыл подальше, чтобы не мешать, а Джордж ещё раз взмахнул палочкой в направлении непослушной тары.

На этот раз она хоть и тяжело, но оторвалась от пола и, подчиняясь заклинанию, покачиваясь направилась вдоль прилавка, к проходу в зал. Когда до поворота оставались считанные дюймы, Джордж поднял палочку повыше, чтобы коробка прошла поверх прилавка. Она поднялась почти до нужной высоты, но тут неожиданно лопнуло дно. Что-то посыпалось на пол, а затем всё помещение заполнил мерзкий запах. Джордж сразу понял, что это навозные бомбы, и хотел было воспользоваться заклинанием головного пузыря, поскольку долгая работа в столь опасной сфере многому его научила, но не успел. Раздался громкий хлопок, и секундой позже его хорошенько припечатало о стенку взрывной волной, а палочку отбросило к самому окну. Последнее, что он успел сообразить, — нельзя быть таким непроходимым кретином и левитировать незнакомые коробки в магазине розыгрышей и шуток. От едкого запаха защипало в глазах, стало трудно дышать. Джордж почему-то мысленно поздравил Фреда с днём рождения и отключился.

Когда он очнулся, то с удивлением заметил вокруг себя плотный молочный туман, а холодно было так, что его передернуло. Такого эффекта у драконьего навоза он припомнить не мог. Дышать стало определённо легче, а вот двинуть рукой или ногой не получалось. Собрав все силы, Джордж попытался сесть, и наконец ему это удалось. Перед глазами немедленно прояснилось. Ощупывая здоровенную шишку на затылке, Джордж пригляделся к спасительному туману, поднимавшемуся от пола на высоту не более фута, и понял, что это вовсе не природное явление, неизвестно как случившееся в доме солнечным апрельским днём, а привидение факультета Гриффиндор, таким необычным способом не давшее ему задохнуться. В комнате уже не так воняло, хотя о недавнем взрыве красноречиво напоминали пятна драконьего навоза на прилавках, столике у окна и стенах. Джордж помотал головой, окончательно приходя в себя.

— Как ты? — спросил Ник, принимая вертикальное положение.

— Нормально. Вроде. Слушай, кажется, ты спас мне жизнь...

— Всегда рад помочь другу, — церемонно поклонился сэр Николас. — И всё же не стоило так легкомысленно трогать необследованные предметы в подобном месте.

— Сам знаю, я дурак. Хотел побыстрее подобраться к стене. Ник... Спасибо тебе, Ник.

— Ладно, Джордж, чего уж там... Не стоит.

— Слушай, утром я готов был сдохнуть, таким всё казалось унылым и беспросветным, но сейчас я очень даже не против пожить ещё. Это классно!

Джордж протянул Нику руку, совершенно забыв, что пожать руку привидению невозможно в принципе. Пальцы проскочили сквозь призрачный манжет, и Ник улыбнулся:

— Будем считать, что мы обменялись крепким мужским рукопожатием.

Джордж оглянулся вокруг:

— М-да-а... Пожалуй, я приму приглашение Анджелины куда-нибудь прогуляться в эти выходные и как бы случайно попрошу её помочь мне тут убраться.

— Девушка? — с пониманием покивал призрак.

— Да, Анджелина Джонсон, ты ее знаешь. Долгое время мы были... просто друзьями, но сейчас я подумал: пора что-то менять в своей жизни. Верно?

— Отлично сказано! — Ник хлопнул Джорджа по плечу (на самом деле попросту махнув рукой сквозь него), затем посмотрел в сторону одной особенно большой кучи драконьего навоза. — Наверное, неплохо было бы проветрить, как ты думаешь?

Джордж открыл окно, а затем вернулся к злополучному пространству между стеллажами.

— Как-то мы не очень удачно начали свои поиски. Так, ладно...

Он направил палочку на стену. От его заклинания та тоненько завибрировала, затем по периметру невидимой двери пробежали светящиеся огоньки, словно кто-то включил рождественскую гирлянду. Однако секунды через три контуры двери исчезли.

— Понятно, — взволнованно произнёс Джордж. — Здесь на самом деле тайный проход, только я не пойму, как его открыть.

— Может, Алохоморой? Или Бомбардой?

— Нет уж, хватит нам одного взрыва. Да и не поможет. Такие двери не открываются подобными заклинаниями. Она заговорённая. Нужно знать, что сможет открыть именно её.

За следующий час Джордж перепробовал весь арсенал известных ему заклинаний. Если бы он своими глазами не видел светящийся контур, то не поверил бы, что тут что-то есть. Даже Диссендио не помогло, а оно запросто открывало скрытые проходы.

После этого Джордж уселся на прилавок, задумчиво почёсывая единственное ухо.

— Чёрт, ничего в голову не приходит. Этот Энгист знал, что делал. Тот ещё шутник. Может, нужно в определённом месте стену потрогать? Или погладить?

И он трогал, гладил, стучал... Попробовал даже палочкой вывести инициалы «H of W» — Энгист из Вудкрофта. Ничего не помогло.

Ник всё это время давал советы, подбадривал и развлекал Джорджа историями из жизни Энгиста, услышанными от старожилов Хогсмида ещё во времена активных поисков клада. Когда он вновь пустился в описание своей роли в судьбе Плачущей вдовы и начал подробно рассказывать, как они ночами гуляли по дороге в Хогвартс, Джордж вдруг сказал:

— Слушай-ка, а что там говорилось в завещании? В той строчке, которую ты вспоминал.

Ник отвлёкся от хвалебных од самому себе и послушно повторил:

— «Ни один из ныне живущих не сможет воспользоваться моим богатством, коли не будет почитать Элизабет, Плачущую вдову из Кента».

— А вдруг секретную комнату может открыть только эта вдова, Элизабет?

— Предлагаешь вызвать её из Кентербери и проверить?

— Не совсем, Ник... Я подумал о твоем воротнике.

— А что с ним?

— Он принадлежал Плачущей вдове, вдруг это имеет значение. Попробуй ты!

— Как?

— Ну... Вы же как-то ходите сквозь стены. Тебе лучше знать.

Ник недоверчиво посмотрел на Джорджа, затем подплыл к стене и попробовал просунуть сквозь нее руку. Однако рука лишь скользила по поверхности, оставаясь в торговом зале. Тогда он попытался провернуть такой же фокус с ногой — с тем же результатом.

— Странно, — сказал Ник, оборачиваясь к Джорджу. — Я ведь могу проходить сквозь любые препятствия. На улицу ли, в другое помещение...

Похоже, и его захватил азарт. Повернувшись к стене боком, Ник упёрся в неё плечом — то словно расплющилось о поверхность, и ему пришлось спешно вернуться в исходное положение. Тогда он подплыл к преграде вплотную и стал тянуться к ней лицом, а заодно и своим необъятным воротником.

Когда призрачное венецианское кружево коснулось каменной кладки, произошло сразу несколько вещей. Во-первых, край воротника исчез в стене, будто его срезали заклинанием ножниц. Во-вторых, голова Ника не выдержала мощной тяги, с которой воротник желал улизнуть в потайную комнату, и свалилась на плечо, повиснув на тонком лоскуте кожи.

Может, сэр Николас и не был отважным храбрецом, но и трусом его назвать ни у кого бы язык не повернулся. Однако в таком положении, как сейчас, запаниковал бы любой. Перетянутая воротником шея, то есть полоска кожи, неумолимо исчезала в стене, а голова и туловище отчаянно сопротивлялись.

— Джордж! Джордж, я не могу весь зайти! Ай! Оно меня не пускает. Ой! Моя голова!

Джордж давно уже вскочил с прилавка и пытался сообразить, чем помочь бедняге, но как схватить привидение, чтобы вытянуть его обратно, он не представлял.

Голова Николаса тем временем почти полностью перевернулась вверх тормашками, запрокинувшись на спину, а испанский воротник «фреза» растягивал лоскут кожи всё сильнее и сильнее. Наконец последние дюймы воротника ушли в стену. Раздался резкий хлопок — одновременно с появлением яркого свечения, исходившего от места, где должен был располагаться вход в скрытую комнату.

Через минуту всё закончилось: свечение угасло, а в проходе между стеллажами больше не было стены. Вместо неё виднелся проём, ведущий в небольшую комнату. Джордж застыл у порога, во все глаза глядя на голову сэра Николаса, которая катилась под прилавок, как обычный кочан капусты, срубленный мамой на огороде. Остальное тело призрака приводило себя в порядок, пытаясь на ощупь оценить степень помятости.

— Ник? Ник...

Голова замерла, затем легко воспарила над полом и водрузилась на положенное ей от природы место. Правда, сначала задом наперед. Ник исправил оплошность и закричал:

— Мистер Уизли! Мастер Джордж! У меня получилось! Я лишился головы! Благослови господи леди Элизабет и сэра Энгиста!

Джордж не знал, смеяться ему или плакать. В обычной ситуации повод для поздравлений был бы, мягко говоря, сомнительным. Радоваться, что тебе оторвало голову? Но разве не об этом мечтал несостоявшийся романтик сэр Николас де Мимси-Дельфингтон более пятисот лет?

Наконец страсти по поводу отдельно взятой головы немного улеглись, и Джордж с Ником проникли в ту самую комнатку, которая и была причиной сегодняшних приключений.

Джордж зажёг палочкой рожки на стенах. Тусклый свет выхватил из темноты небольшой сундук и старинный стол с чернильницей и кипой пожелтевших бумаг.

Среди них отыскались мемуары самого Энгиста и жизнеописания его современников, первых обитателей Хогсмида; лабораторный журнал с подробностями опытов и детальным описанием всех разработок; пачка писем Элизабет, перевязанных шёлковой лентой, которые даже после стольких лет источали лёгкий цветочный аромат. На них красовался воротник бывшего Почти Безголового Ника.

Сундук оказался забит галлеонами.

* * *

Улица Хогсмида петляла между магазинчиками и лавочками, утыкалась в питейные заведения и трактиры и убегала вверх, к Визжащей Хижине, тонкой нитью в крапинку. Булыжники аккуратно примыкали один к другому, выстилаясь в ровное полотно дороги.

Ночь выдалась ясной и удивительно тёплой, наполненной пьянящими ароматами. Из-за звёзд все без исключения привидения походили на прозрачных чародеев, надевших парадные мантии. На пустоши вблизи Визжащей Хижины проводилась весенняя товарищеская встреча «Клуба обезглавленных охотников». Самой большой популярностью пользовался новый игрок, принятый в клуб буквально накануне. Сэр Патрик Делэйни-Подмор лично поздравил сэра Николаса де Мимси-Дельфингтона со вступлением и вручил ему отличительный знак клуба — клюшку для игры в гольф головами.

Рон с Гермионой и Джордж с Анджелиной порядком устали за день, так как первые рабочие дни в новой лавке в Хогсмиде требовали много сил. Но тем не менее вся четвёрка с большим азартом наблюдала за увлекательной игрой. Впрочем, они были не единственными зрителями — к ним присоединились многие жители Хогсмида, весьма довольные неожиданными переменами, обрушившимися на деревню. Центральная улица больше не щеголяла ямами, в которые можно было угодить в темноте; всем магазинчикам и лавкам выделили средства на обновление фасадов зданий; а трактиры и бары давно не видели такого наплыва посетителей, прибывавших из самых разных уголков мира, чтобы услышать историю о наконец-то обнаруженном кладе Энгиста из Вудкрофта и зайти в новый магазин товаров для шуток и розыгрышей, открывшийся на месте лавки Зонко.

В стороне от живых зрителей плавно скользили хогвартские привидения, явившиеся поддержать своего коллегу — смелого гриффиндорца сэра Николаса. Здесь же была и Плачущая вдова из Кента, которая решила какое-то время пожить в Хогсмиде.

Джордж Уизли счастливо улыбался, глядя, как мимо него проплывает донельзя довольная голова сэра Ника.

Он ужасно устал сегодня, но руку грела ладонь Анджелины Джонсон, девушки, которая ответила согласием на его предложение, а потому мысли о сне легко уступили место волнующим мечтам о романтической прогулке с невестой после окончания игры в гольф.

Вот уже пять лет Джордж жил без брата, но сегодня ему не было грустно.

Жизнь продолжалась...