Заговор феанорингов (джен)

— Нельо.

— Что, Кано?

— Холодно и рыбы.

— Ты связался со мной, только чтобы сообщить это? Сожалею, брат, но за последнюю эпоху твои вести не несут ничего нового.

Палантир послушно передал душераздирающий вздох. Майтимо, в целом, понимал желание брата пообщаться: в глубинах моря было жутко скучно. И еще тихо, что больше всего угнетало Канафинвэ. Ульмо бдил, и прячущемуся нолдо нельзя было даже говорить, не то что петь. Можно было наблюдать за странными глубоководными рыбами, охотно плывущими на свет сильмариля, но даже эти уродцы брату уже давным-давно приелись.

Майтимо и сам изнывал от скуки. У него не было даже рыб, чтобы отвлечься, только лава, обнимавшая со всех сторон его кажущееся ненадежным прибежище, созданное силой сильмариля. Еще был, конечно, палантир, и большую часть времени он смотрел, что происходит там, наверху, в Средиземье. Но даже чужие судьбы за столько столетий успели надоесть.

— Одни рыбы едят других рыб. Ты прав, Нельо, ничего не меняется.

— Даже люди, — мрачно отозвался Майтимо.

— Они так и пытаются связаться с тобой, брат?

— И называют меня Дэнетором.

— Хоть какое-то развлечение, — с очередным вздохом заметил Маглор.

На этом разговор притих, но ни один из них не торопился прерывать связь. По правде говоря, один промерзся до костей, а другой уже ненавидел огонь. И робкие отблески тепла и холода, казалось, струившиеся от палантиров, хоть немного помогали держаться.

— Может, стоило все-таки послушаться Эонве и оставить камни валар? — нарушил тишину Майтимо. И тут же сам рассмеялся, слыша, как ему вторит брат. Этот вопрос он задавал далеко не первый и не последний раз. Его уже можно было считать шуткой, небольшой, семейной, которой не уставали смеяться оба.

В конце концов, упрямством оба пошли в отца, и переупрямить валар — это стоило эпохи добровольного заточения. Тем более, это самое заточение подходило к концу. Почти двести лет прошло после изгнания тени Саурона из Средиземья, почти двести лет после уничтожения Кольца Власти. Эльфы покинули Средиземье, и больше некому было следить за тем, что где-то в глубинах земли и моря готовился очередной заговор против валар. А те эльфы, что остались, — в Зеленолесье, к примеру — тем дела не было ни до заговорщиков, ни до Валинора.

Майтимо, кажется, заснул. Он не очень понимал, что он уже такое — нолдо или что-то другое, смертный или уже бессмертный... Так или иначе, иногда его разуму требовался отдых. И тогда он погружался в подобие сна, когда разум блуждал по темным тропам видений, однако, остерегаясь тех, что вели во владения Ирмо.

Из этого состояния его вывел голос брата. И голос этот был полон торжества:

— Нельо, пора!

Майтимо крепче сжал в пальцах сильмариль. Пора было приступать к выполнению их плана. И он сделал шаг вперед, с наслаждением прощаясь с вечным жаром огня. А ступил уже на палубу небесной ладьи, плывущей мимо двери, за которой томился Враг.

Кормчий небесной ладьи, Эарендил, с изумлением взирал на незваных гостей. С одного капала вода, другой цветом лица был похож на свои пламенные волосы. И оба смотрели на кормчего с хорошо читающейся угрозой. Причем угроза эта не была угрозой смерти, нет — скорее уж, всесокрушающим предвкушением. Эарендил невольно попятился.

Черноволосый мокрый эльда открыл рот и что-то угрожающе булькнул. Потом замолк, сам, кажется, слегка ошарашенный, а слово попытался взять его рыжеволосый спутник. Его речь больше напоминала треск и шипение огня.

Оба переглянулись, ненадолго забыв об Эарендиле. Наконец черноволосый неуверенно, будто нащупывая звуки наугад, произнес:

— Не-ельо?

Второй развернулся к Эарендилу.

— С-ильмариль.

— Что? — глупо перепросил кормчий. Только сейчас он понял: сияет не только закрепленный на носу его корабля камень. Эти двое тоже сжимали в руках по камню, причем рыжеволосый — в левой. Правая у него отсутствовала. Тут Эарендил наконец осознал, кто же вторгся на его ладью.

— Вы м-мертвы! — заикнувшись, выдохнул он, отступая еще на шаг назад. Кто это был — феаноринги, их призраки, мороки Врага или что-то похуже — он уже не понимал.

— Отдай сильмариль, — уже хором приказали феаноринги.

— Но мы упадем! — попытался воззвать к их разуму Эарендил.

Братья переглянулись, одинаково улыбнувшись.

— Тогда холодно будет и мне, — заключил Маэдрос. — Разворачивай корабль.

— Куда?! — окончательно потерялся Эарендил.

— За пределы мира, — улыбка Маэдроса не предвещала ничего хорошего. — А потом обратно, Тропой Смертных.

И тут Эарендил понял: все феаноринги действительно не в себе. Но поспорить с двумя безумцами, к тому же владеющими сильмариллями и, похоже, знающими, как ими управлять, не решился. А потому ладья сменила курс, устремляясь за пределы Арды.

И развернулась обратно.

Удар был такой силы, что содрогнулись, кажется, корни мира. А может быть, так просто казалось. Но чертогам Мандоса точно пришлось несладко: стена совсем рядом с выходом для душ смертных была проломлена, Эарендил витиевато ругался, проклиная феанорингов, сильмарилли и безумцев в целом, а братья уже спрыгивали с нисколько не пострадавшего корабля навстречу отцу.

Отчаянно скучающий в Чертогах Феанор просто не мог не явиться на шум, а потом, едва различив столь знакомый ему блеск сильмариллей, бросился вперед не раздумывая, сопровождаемый всеми пятерыми сыновьями. Встреча вышла краткая и слегка скомканная. Хотя бы потому, что стоило поторопиться.

— Эарендил! — окликнул кормчего Феанор. — Ты отправишься за границы Арды с нами?

— А у меня есть выбор? — с деланным недовольством отозвался тот. Выбор-то был: остаться в чертогах Мандоса; но этого Эарендил не желал ни при каких обстоятельствах. А путешествовать за пределами мира он любил. Пусть даже в сей раз компания будет не очень приятной.

— Но куда мы отправимся? — спросил он, когда небесная ладья чуть неловко выплыла из пролома, еще больше разрушив границу мира.

Феанор впервые медлил с ответом. Сыновья, стоящие за ним, молчали, ожидая решения отца. Да, сильмарилли принадлежали отныне им. Они выполнили клятву и были теперь свободны. Вот только, действительно, куда им было идти? Феанор слишком хорошо помнил, что могло водиться за пределами Арды. К примеру, Унголиант, ненасытная жадная паучиха. Он не хотел представлять, что за творец мог породить такое чудовище и что в том мире случилось бы с его сильмариллями.

— Нам нужен тот, кто знает путь, — медленно произнес Эарендил. Он не оборачивался, глядя вперед, и Феанор поневоле тоже взглянул туда. Туда, где клубилась тьма прикованного к Арде Врага.

Молчание затягивалось. Больше всего Феанору хотелось посмеяться над Мелькором, проплыть мимо, показав ему свет сильмариллей. Но Эарендил был прав: Мелькор действительно много путешествовал вне Арды. Только вот — доверять Врагу? Но тот же не хотел уничтожать сильмарилли. Он хотел владеть ими, а теперь Феанор был уверен: они только его.

Так может быть, поиздеваться над Врагом иначе? Заставить его корчиться от света камней, скованного, не способного бежать, вынужденного указывать путь.

— Ты прав, кормчий, — ответил Феанор и заметил, как Эарендил тихо выдохнул.

Кажется, этот план кормчий обдумывал давно, просто наконец-то выпал шанс осуществить его и отправиться к действительно далеким мирам.

Ладья уходила в великую пустоту, к огням других миров. И цепь более не тянулась от Мелькора к корням Арды. Цепь была перекована и прикреплена к корпусу ладьи. И дух Саурона опасливо жался к учителю, а Мелькор, кажется, смеялся, искренне веселясь случившемуся.

Они уже давно скрылись в пустоте, когда из пролома заструился слабый бледный свет.

Намо осторожно выглянул из своих чертогов. А потом сделал шаг за предел.