Эва (гет)

Я не поверил своим глазам, когда под моей ладонью дрогнула рука Джинни. Подняв голову, я встретился с ней взглядом. Просто сидел и смотрел ей в глаза, не веря, не сознавая, что она вернулась. И только когда она подняла руку и погладила меня по щеке, я начал надеяться, что это не сон, что это — правда.

Я прижал ее слабую теплую ладошку к своей щеке, словно этот жест мог наверняка удержать ее рядом со мной. Она улыбнулась мне, и ее карие глаза вспыхнули золотистыми искорками.

— Ты колючий, — сказала она чуть хрипловатым голосом.

— Я давно не брился, — ответил я.

— Давно я здесь?

— Уже четыре месяца.

— Это долго?

— Очень.

— Мне жаль.

— Главное, ты вернулась ко мне.

— Я больше никуда не уйду.

— Обещаешь?

— Да.

— Отправить Патронус твоим маме и папе?

— Кому?

— Милая, ты не помнишь своих родителей?

— Помню… Наверное…

— Я позову колдомедика.

— Нет, не надо! Не уходи!

Она от страха закусила губу. Ее руки отчаянно цеплялись за меня, и я с болью почувствовал, как она слаба. Я нажал на кнопку вызова, и в палату вошла степенная медиведьма Эрин. За месяцы, проведенные в больнице, я узнал их всех по именам.

— Позовите доктора Селесту! Джинни пришла в себя!

— Мистер Поттер, не надо так волноваться, — медиведьма подошла к кровати, посмотрела на мониторы, сделала несколько пассов палочкой, будто больше доверяя этим данным, чем своим собственным глазам.

Когда она важно прошествовала к двери, я был зол, как тысяча мантикор! Я был готов сам вытолкать ее за дверь, принудить идти быстрее, но руки Джинни, слабо цепляющиеся за меня, заставили сдержаться.

— Не уходи, — снова взмолилась она, и только благодаря этому я смог унять свой гнев.

— Я рядом, Рыжик, — улыбнулся я, предвидя бурю, которая всегда возникала, когда я так ее называл. Джинни не любила прозвища, особенно уменьшительные. Но сейчас она просто счастливо улыбнулась, и я забыл обо всем.

Спустя десять минут меня вытолкали из палаты, игнорируя мои протесты и просьбы Джинни. Я увидел, что она плачет, и рассвирепел, но меня с удушливой вежливостью выпроводили вон. Решив не злиться по пустякам, ведь случилось чудо — она ко мне вернулась, я отправил Патронуса родителям Джинни. Потом подумал и отправил еще одного Гермионе и Рону. И вскоре холл запылал рыжими всполохами шевелюр семейства Уизли.

Нас заставили ждать еще полчаса, а потом вышла Селеста Уитакер — лечащий врач Джинни. Ее лицо было задумчивым.

— Мистер Поттер, миссис и мистер Уизли, задержитесь, пожалуйста, ненадолго. Нам нужно поговорить.

— Боже, Селеста, что случилось? Что не так с нашей девочкой? — испугалась Молли. Артур молча сжал ее руку.

И только тут я заметил, как осунулась и постарела Молли, как поседел Артур. Все это время, что я прятался в своем горе, я не обращал ни на кого внимания. А ведь они чуть было не потеряли единственную дочь. Мне стало так стыдно, будто меня поймали за чем-то нехорошим.

Я встал рядом с Молли и приобнял ее, пытаясь поддержать.

— Не тяни, Селеста, — взорвался всегда спокойный Артур. — Сколько можно!

— Рене, принеси успокоительного зелья, — обратилась к медсестре доктор Уитакер. — Вашу дочь нельзя сейчас волновать. Физически с ней все в порядке, она пришла в сознание и может адекватно общаться, но у нее выборочная потеря памяти.

— Это как? — Молли вздрогнула, словно от удара. Мне показалось, что еще немного — и она потеряет сознание.

— Она помнит Гарри, знает все тестовые заклинания, проводимые в таких случаях, но путается в том, кто ее родители и как вас зовут. Она может не вспомнить вас сейчас, тем более что для нее это окажется лишним стрессом. Так что, когда войдете в палату, будьте мягки и доброжелательны, не пугайте ее расспросами и излишними проявлениями эмоций. Я знаю, как вам было нелегко, но постарайтесь взять себя в руки и не смущать ее. Скорее всего это следствие травмы и комы. Вскоре все должно прийти в норму. А сейчас выпейте зелье и заходите.