Пока война не разлучит нас (гет)

– Ты хочешь, что бы я ушла? – тихо и как–то беззащитно спросила Гермиона, одновременно путаясь в собственных ощущениях.

Одна ее часть требовала немедленно все прекратить, вернуться в штаб Ордена, убедиться, что все в порядке.

Другая хотела успокоиться, знать, что Драко не покидает ее.

– А чего хочешь ты? – он едва слышно вздохнул. – Ты сама должна все решить. И для меня, и для себя. Скоро уже будет поздно что–то менять. Пэнси знает, что мы вместе. Если знает она, узнает кто–то еще. Не потому, что я ей не доверяю, но ее могут заставить выпить зелье правды.

– И ты решил, что лучше прямо сейчас расстаться? – она натянула одеяло на голову, словно стараясь спрятаться от всего мира сразу.

– Разве не ты первая это решила? – он повернулся к ней. – Но все равно, слово за тобой.

– Не хочешь принимать важных решений? – пробормотала она, раздавленная той ответственностью, которую он так просто передал ей.

– Хочу, чтобы ты потом не винила меня, – Драко снова начал изучать улицу за окном.

– Я и не собиралась, – раздраженно ответила она, старательно придумывая способ, который помог бы избежать беды.

Она думала о том, что Пэнси могут заставить говорить. И это, почти наверняка, являлось причиной ее беспокойства и нынешнего состояния.

– Но я не могу решать за тебя, – наконец, подумав, проговорила она. – Я готова рискнуть. И надеяться. Теперь ты должен решить сам.

– Война скоро кончится, – сухо заметил он. – Половина и наших, и ваших уже мертва. Еще чуть-чуть, и кто-то выиграет.

– И? – требовательно сказала она, поднимаясь на локтях и глядя на него.

– И значит, что что-то измениться, – медленно, взвешивая каждое слово. – А значит... Нужно дорожить каждым моментом нормальной жизни.

– Ты считаешь эту жизнь нормальной? – нахмурилась она.

– Я привык, – пожал он плечами. – И не готов отказаться от нее. Пока.

Она закрыла глаза и снова скользнула под одеяло.

Ну, что же. Скоро завтра. А значит, будущее.

Которое непонятно, что принесет.

Ее злило то, что несмотря на всю их близость, между ними постоянно была стена, которая состояла из слов вроде: "возможно", "наверное", "пока" и так далее.

Возможно, мне хорошо с тобой.

Наверное, мы будем вместе.

Пока что я рядом.

Но, наверное, это бессменные спутники их совместной жизни: сомнение, недоверчивость и сожаление.

И все это вкупе с постоянным чувством вины давило, убивало любые ростки чего–то большего, что они могли бы испытать.

Они верили, что это любовь.

Потому, что кто-то из них в самом начале решил так.

Им и не приходило в голову сомневаться. Это казалось единственной разумной причиной, которая могла бы удержать рядом двух, по сути, чужих людей.

Они ничего не знали друг о друге на самом деле – каждый говорил то, что, по его мнение, должно было понравиться другому.

Это было как бродить в темной комнате, на ощупь, спотыкаясь об острые края и мучаясь от неизвестности.

Но даже это было не так страшно, как постоянное сомнение. Отчего-то им обоим казалось, что однажды они вернуться в пустой дом, что кто-то из них обязательно уйдет.

Вероятность потери была настолько велика, что иногда Гермиона думала, что утонет в собственном отчаянии.

Он не желал это обсуждать. Ей было неловко спросить.

Так их страхи уничтожали их изнутри, разъедая одновременно то, что они называли любовью.

Пэнси резко распахнула глаза, проснувшись внезапно, словно от громкого звука. Изумленно оглядев скудно обставленную комнату, сравнивая ее с собственной почти что королевской спальней, она пыталась вспомнить, куда ее угораздило попасть в этот раз.

Воспоминания появились как вспышка молнии, заставляя ее подскочить.

Она не верила, что действительно находится здесь.

Что случившиеся вчера – не ложь, обман или сон, а правда, что теперь она по другую сторону, враг своих вчерашних друзей и союзник недавних противников.

Вставать не хотелось. Пэнси никому не призналась бы, что боится, но она действительно испытывала почти панический страх.

Она думала, что вчерашний шок прошел, и теперь ее могут отправить хоть обратно, к семье, или, что гораздо вероятней, прямиком в Азкабан.

Так зачем спешить навстречу неминуемой смерти?

Поэтому она продолжала лежать на кровати и смотреть в потолок, пока кто–то осторожно не постучался в дверь.

– Ты проснулась? – раздался из-за двери смущенный голос. – Я принес тебе завтрак.

Поттер.

Вздохнув, Пэнси поднялась. Сегодня Азкабан ей явно не грозит.

Распахнув дверь, она осторожно оглядела Гарри, стоящего напротив с подносом. И сразу же появилась какая–то легкая злость за его такое отношение. Он словно не заметил того факта, что еще несколько дней назад она была Пожирательницей, и, по сути, ею же остается. Это клеймо не смыть.

– Зачем ты это делаешь? – требовательно спросила она. – Почему ты помогаешь мне?

– Я подумал... На самом деле, не думаю, что миссис Уизли готова встретиться с тобой, – спокойно ответил он. – Поэтому это – тебе. – Он протянул ей поднос.

Она вздрогнула, уязвленная его словами. Но одновременно почувствовала облегчение. То, что не все ее принимают было правильным и внушало уверенность.

Она молча взяла поднос и вернулась в комнату, пытаясь ногой закрыть дверь. Знала, что невежливо, но разговаривать с Поттером не хотелось. Он делал с ней что–то, что ей не хотелось испытывать. Что-то, чего она не понимала. Он словно заставлял ее радоваться тому, что оказалось в Ордене, что предала своих друзей.

И ее это тревожило.

Она не хотела думать, что это может произойти так легко, не хотела признавать, что это не мера предосторожности.

Гарри сам тихо закрыл за ней дверь, делая это вместо нее.

Тишина давила на барабанные перепонки, делая молчание невыносимым. Они лежали на широкой кровати, едва соприкасаясь руками.

Никто не говорил ни слова, надеясь, что пальцы одного, мягко и нежно скользящие по ладони другого, смогут выразить то, что не могли передать слова. Скажут то, что так хотелось произнести на протяжении всего этого времени, и что никак не получалось объяснить.

Но это – пустые надежды.

Ни один из них так до конца и не верил в то, что чувствовал другой.

Их непонятное, тайное и едва ли не выстраданное чувство упорно вело к пропасти.

Но ведь никто не знал, что в этой пропасти?

Там может быть и смерть, и потеря друзей и близких людей.

А может быть что-то, что даст силы жить дальше.

– Ты пойдешь в Орден? – вдруг напряженным голосом спросил Драко, не поворачиваясь к ней.

– Я скажу тебе, как она, – тихо обронила Гермиона.

Он отрывисто кивнул, продолжая глядеть в потолок.

– Расскажи, что тебе бы хотелось на самом деле? – внезапно негромко спросила она. – Я знаю, это – не то, о чем ты мечтал и думал. Что бы ты делал на самом деле, если бы не было всего этого? – Она подняла руку, словно указывая на комнату вокруг, затем безвольно отпустила ее.

– Я не знаю, – сосредоточенно ответил он. – Работал бы, как отец, женился бы.

– На ком? – стараясь не показать как ее заботит этот вопрос, пробормотала она.

– Я понятия не имею, – вдруг усмехнулся он. – Да и какая разница? Я никогда не женюсь.

– А я не выйду замуж, – подражая его тону, вздохнула она. – Я не смогу после всего. Кажется.

Он пожал плечами:

– Ты свободна в своих решениях.

Замечательно.

– Я тоже не держу тебя, – сказала она, помолчав, но внезапно засмеялась. – То есть я именно это и делаю, но... – Она вздохнула. – Ну, ты можешь уйти, если поймешь, что все закончилось.

– Мне нужно что-то хорошее или светлое сейчас, – не глядя на нее, сообщил он. – Ты – единственное, что еще как-то помогает мне держаться.

– Это приятно слышать, – мягко улыбнулась она.

– Если бы все было не так, как есть, – он резко замолчал, но спустя пару секунд продолжил, – если бы мы были обычными, и не было бы войны, ты бы вышла за меня замуж? Или посчитала бы, что я слишком не подхожу тебе, и была бы счастлива с Поттером или Уизли?

– А ты бы женился на мне, если не был бы таким высокомерным? – парировала она. – И если бы не было войны, то я никак не могла бы выйти замуж за Гарри, – вдруг сухо добавила она. – Джинни была бы жива, и они, поверь, были бы вполне счастливы бы и без меня.

– Это не ответ на мой вопрос, – спокойно перебил он ее.

Гермиона задумчиво водила пальцем по белой простыне, сбивая ее и вновь выпрямляя.

– Я бы не вышла за тебя замуж, – наконец, тихо сказала она. – Мы и вправду не подходим друг другу.

Он что-то выдохнул сквозь зубы, но она не обратила на это ни малейшего внимания.

– Но это не помешало мне жить здесь с тобой, – продолжила она, положив ладонь ему на грудь и наклонилась над его лицом, так что ее губы легонько касались его рта, когда она выговаривала очередное слово. – Я думаю, это не помешало бы мне и выйти за тебя замуж. Я давно потеряла всю свою хладнокровность и, кажется, разум, тоже.

Он сосредоточенно вглядывался в ее лицо, затем кивнул, словно признавая, или... прощая. Она не знала. Да и зачем все это?

В какой-то момент, может именно тогда, когда она увидела Пэнси, сидящую на кухне Гриммаулд-Плейс, 12, она ясно поняла, что конец, что бы он не принес, неизбежен. Нет такой силы, которая остановила бы время и отдала бы им лишний месяц, два, три или больше. Гораздо больше.

Драко постепенно, медленно и незаметно для нее, стал для нее едва ли не смыслом ее жизни.

Дыханием.

Стоило ей сказать хоть слово, почему-то в голову лезли мысли о том, как бы он отреагировал, что ответил бы, засмеялся бы. В каждом отражении – был он, в каждом свисте ветра ей казалось, что она слышит его голос.

Странно, но ей, которая ценила свободу едва ли не больше самого Гарри, нравилась ее зависимость от него.

И избавляться от нее раньше времени она не собиралась.

Чем не болезнь или помешательство?

– Может, ты выйдешь?

Пэнси раздраженно вздохнула, услышав как Поттер, наверное, в сотый раз постучался в дверь ее комнаты.

Не то чтобы она хотела злить тех, от кого зависит ее дальнейшая судьба, но выходить она не собиралась.

– Снейп тебя уже час ждет!

Вот в этом все дело. В профессоре. Пэнси было... стыдно.

Она не могла заставить себя выйти и поговорить с бывшим учителем, потому что боялась его осуждения. Глупые мысли, конечно, учитывая то, кем являлся сам Снейп, но пересилить себя она не могла. Ей казалось, что на нее обязательно накричат, скажут, что она – предательница.

И совсем не важно, что она знала, что она и есть мерзкая перебежчица, но слышать это еще и от крестного Драко, было выше ее сил.

Так что, да, сегодня она будет очень невежлива и не выйдет в гостиную.

– Мисс Паркинсон, откройте дверь.

А это уже плохо. Дела обстоят серьезней, чем ей казалось, раз профессор сам пришел к ней.

Она вздохнула, пытаясь успокоиться, и, помедлив еще пару секунд, широко распахнула дверь.

Снейп внимательно оглядел ее, прежде чем прошел в комнату.

– Вы сносно выглядите, – сказал он. – Я ожидал худшего.

– Почему, сэр? – хмуро спросила она, стараясь дышать глубоко, а не рваными вдохами.

– Вас же должно было что-то привести сюда, – спокойно ответил он. – Я надеялся, что это не... – он помедлил. – Что вас, скажем так, заставили уйти причины личного характера, а не плохое обращение с вами.

– О, да, профессор, только личные причины, – пробормотала она, затем быстро подняла на него глаза и вновь уставилась в пол. – Это... Драко, сэр. Он убедил, что так будет безопасней для меня.

– Мистер Малфой? – Снейп даже удивленно приподнял брови. – Не ожидал, что он способен на такие решительные действия.

– Он умеет помогать друзьям, – радуясь, что ее не собираются обвинять, проговорила она.

– Как бы то не было, вы теперь принадлежите Ордену, – это формулировка не понравилась Пэнси. Стоило уходить от одного хозяина, чтобы угодить к другому? – Но здесь вам будет лучше.

Она отрывисто кивнула, коря себя за недавние страхи. Все было в порядке. И Снейп совсем не изменился.

Профессор подошел к двери и открыл ее, оглянувшись на нее, прежде чем выйти из комнаты.

– И приношу вам свои соболезнования, – сказал он негромко. – Мне жаль, что такое случилось с мисс Гринграсс и мистером Крэббом.

Пэнси стояла посреди комнаты, стиснув зубы, и уговаривала себя не заплакать.

– К тебе можно?

Ей только Грейнджер сейчас не хватало.

Грязнокровка, не обращая внимания на ее недовольный взгляд, прошла в комнату и уселась на краешек кровати.

– Драко волнуется, – понизив голос, обронила она. – Я должна успокоить его.

– Скажи, что все в порядке, – безразлично отрезала она. – Тебе же не трудно соврать?

– Что-то случилось? – встревожившись, спросила Грейнджер.

– О, только не делай вид, что не мечтала бы видеть меня мертвой, – закатила глаза Пэнси. – Я же знаю, вы считаете меня источником всех ваших бед.

– Я спасла тебе жизнь, – язвительно ответила ее собеседница, закладывая прядь волос за ухо. – Не думаю, что этот факт послужит хорошим доказательством твоих слов.

– Ну, конечно, ты же всепрощающая гриффиндорка, – фыркнула Пэнси, натягивая привычную маску отдаленности и скованности. – Как я могла забыть.

– Я просто хотела помочь, – резко поднялась Гермиона с кровати. – И никто тебя ни в чем не винит. Кроме тебя самой. Мы не сможем тебе помочь, если ты будешь казнить себя, Паркинсон. Я не знаю, что с тобой сделали там, – она помедлила, затем осторожно коснулась ладонью плеча Пэнси, – но тебе лучше забыть об этом. Здесь никто не причинит тебе вреда.

– Не дотрагивайся до меня, – скинула ее руку Пэнси. – И скажи Поттеру оставить меня в покое. И пусть Драко не волнуется. Я вполне самостоятельна.

Гермиона задумчиво смотрела на нее, затем кивнула и вышла из комнаты, думая, что свой долг она уж точно выполнила. Но все ее мысли перебил резкий спазм в животе.

– Бедняжка, – картавя, как в прежние времена, сказала Флер, проводя ладонью по волосам Гермионы. – Что же это с тобой такое?

Флер за последний день резко изменилась, словно стряхнув с себя всю прежнюю отстраненность и мрачность, решила, что если будет улыбаться всем подряд, никто не будет мучить ее расспросами о самочувствии.

Зато теперь теми же вопросами, но связанными не с моральным, а физическим здоровьем, мучили Гермиону. Все, кто был в доме: Рон, Гарри, миссис Уизли и Флер, собрались вокруг нее, и теперь всячески пытались понять, что такое с ней приключилось.

Саму же Гермиону мутило, неприятные рывки в желудке то становились быстрей, то внезапно почти исчезали.

– Ты ела что-нибудь? – озабоченно спросила миссис Уизли. – Я не могу дать тебе зелье, не зная, чем именно ты заболела.

– Я выпила чай, – пожала плечами Гермиона, стараясь вдохнуть побольше воздуха. – Не думаю, что здесь замешана еда.

Флер на этих словах внезапно широко распахнула глаза и внимательно оглядела ее, но Гермиона едва ли это заметила, обрадованная тем, что тошнота постепенно исчезает.

– Мне уже лучше, – сказала она, поднимаясь. – Я лучше пойду домой и прилягу. Я же не нужна сейчас?

– Нет, нет, конечно, отдохни, – миссис Уизли накинула ей на плечи мантию. – Тебе нужно выспаться.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – вдруг задумчиво прервала ее Флер. – Я не задержу тебя. Ты не против?

– О... Ладно. Да, конечно, – Гермиона растерянно последовала за ней в гостиную.

Флер достала с полки на стене горшочек с Летучим Порошком и быстро заговорила, подходя к Гермионе, стоящей рядом с камином:

– Ты не сердись, просто проверь, хорошо? – она откинула с лица прядь волос и поставила сосуд на столик. – Может... твоя болезнь это... – она глубоко вздохнула. – Может, ты просто беременна?

Гермиона шокировано уставилась на нее, ее губы приоткрывались, но она не проговорила ни слова, лихорадочно просчитывая такую возможность.

Выходило, что... да. Ну, конечно. Этому может быть только одно объяснение.

Ребенок.

Она не ожидала этого. Не надеялась. Не думала. Но это случилось.

И это было плохо. Очень плохо.

– Послушай, Гермиона, – настойчиво дотронулась до ее плеча Флер, когда она отвернулась к камину и схватила горсть Летучего порошка. – Кем бы не был его отец, пожалуйста, подумай, прежде чем сделаешь что-то, что нельзя будет исправить.

Гермиона напряженно замерла, а она продолжила:

– Я потеряла своего малыша, – ее голос внезапно задрожал, но она справилась с собой. – Я не хочу, чтобы ты испытала, что это такое. Реши сама, стоит ли наказывать его за грехи родителей?

Гермиона ничего не ответила, просто шагнула в зеленое пламя. Очутившись дома, она селя на пол перед камином, греясь теплом огня, и даже не замечая, как со временем в комнату заползает сумрак, и становится совсем темно.

И все бы ничего...

Если бы не Драко.

Она понятия не имела, как сказать ему об этом.