День рождения (джен)

Что за удивительное ощущение — осознание момента собственного рождения. Вот нет ничего, но уже мгновение спустя возникает даже не что-то, но кто-то. И хотя для него, чьё сердце совершило первый удар, чьи лёгкие впервые впустили в себя колючий, морозный воздух, не существовало понятия «раньше», он уже был личностью. У него даже имя своё было: Язу. Мир обрушился на него лавиной звуков, образов, ощущений. Всё вокруг было притягательно новым, но почему-то не казалось незнакомым. Как будто кто-то заботливо навесил ярлычки на каждый предмет или явление, и стоило лишь сосредоточиться на нём, как неизвестность осыпалась ворохом знаний…

Резкий беззвучный окрик, полный скорее гнева, чем отчаяния, ударил словно бы по всему его существу, требуя немедленных действий.

— Мама!.. — первое слово сорвалось с губ, первое понятие оформилось настолько, чтобы быть высказанным, а левая рука уже машинальным — заученным? — движением потянулась за спину, немедленно ощутив тяжесть оружия.

Быстрый взгляд по сторонам. Двое слева — братья, остальные — враги. Первый же выстрел — и один из врагов упал, схватившись за плечо. Другой — другая? — выкрикнул что-то и попытался, отстреливаясь, добраться до раненого. Он отправил несколько пуль в её сторону…

«Не то!» — и раньше, чем Язу успел понять, откуда взялась эта мысль и что она значит, ганблейд в его руке взметнулся вверх, переводя огонь на что-то рокочущее.

«Вертолёт», — подсказала память, которой неоткуда было взяться.

Не помогло. Вертолёт уверенно набирал высоту, унося с собой что-то самое важное, что только могло существовать в этом мире. Дотянуться, вернуть, взлететь!.. Почему он не может взлететь?!

Всё, не достать, поздно…

Остались только эти двое.

Враг-девчонка подняла взгляд как раз вовремя, чтобы обнаружить два нацеленных на неё ганблейда.

— Не думайте, что сможете долго прятать её от нас, — заявил ей один из братьев. Нет, не ей. Язу с запозданием понял, что тёмный предмет, закреплённый у девчонки на плече, был камерой. Те, которые улетели, могли через неё наблюдать за ними. Но больше не смогут: Кададж сорвал камеру с плеча девчонки и швырнул её о камни. Он отобрал и выбросил её пистолет, а оружие второго врага отшвырнул в сторону пинком.

Язу только сейчас заметил, что его тело теперь обёрнуто чем-то… одеждой. Почти как у врагов, только по-другому. Наверно, так надо…

Вдруг стало тихо и пусто. С самого момента рождения его мир был полон криков, выстрелов, рокота лопастей, а теперь остался только ветер. Так… непривычно… Язу упивался неизведанным. Ему показалось, что тишина обволакивает его, а он завороженно льнул к её теплому, упругому боку.

— Мама!!!

Тишина конвульсивно дёрнулась, и ветер разнёс её осколки вместе с хлопьями снега.

Язу обернулся к тому из братьев, которого звали Лоз. Тот осел на землю, его лицо странно скривилось, и он издавал какие-то неразборчивые звуки. Плачет? Ему плохо? Да, Язу хорошо мог понять брата. Теперь, когда тишина разлетелась снежным прахом, чувство потери, ощущавшееся практически как физическая боль, накинулось и на него. Плохо, очень плохо. Может, ему нужно тоже заплакать? Язу внимательно изучал Лоза, склонив голову набок, потом перевёл взгляд на Кададжа. Брат, словно дикий зверь, метался по заключённому между каменистыми склонами пространству. Он выплёскивал раздражение, перескакивая с уступа на уступ и словно бы не замечая, что каждый второй его шаг мог бы считаться рискованным. Переживать за него Язу и не думал, он был уверен, что Кададж и дальше будет двигаться с прежней безошибочностью, а вот девчонка этого, похоже, не знала и наблюдала с нескрываемым удивлением. Какая она… жалкая. И как только эти… существа… смогли забрать у них Мать?!

Словно продолжая охватившие Язу чувства, проходивший мимо Кададж пнул девчонку. Точнее, попытался пнуть, потому что второй враг метнулся, закрывая её собой, и удар пришёлся по нему. Вскрикнул, упал на присыпанные снегом камни и затих.

— Шеф! — девчонка склонилась над ним, то и дело опасливо оглядываясь на Кададжа.

— Всё в порядке, Елена, — прошептал он, пытаясь подняться.

— Нет, не в порядке!

Язу оттолкнул девчонку, а Кададж приставил Соубу к горлу «шефа»:

— Куда её забрали?

Девчонка дёрнулась, словно собиралась броситься на помощь, и Язу пришлось снова отшвырнуть её. «Шеф» молчал, невозмутимо глядя в глаза Кададжу. Странно, что ему удавалось сохранять эту невозмутимость или, может даже, надменность, несмотря на посиневшие и трясущиеся от холода губы. Странно, что брат до сих пор не ударил, что отвечает наглецу лишь немигающим взглядом. Лоз перестал всхлипывать и заинтересованно подошёл поближе, непонимающе обернулся к Язу. Тот в ответ недоумённо повёл плечами. Казалось, даже ветер огибал затеявших этот поединок взглядов и старательно гнал прочь равнодушные хлопья снега. Наконец Кададж развернулся на каблуках, убирая Соубу в ножны. Несколько быстрых шагов прочь, снова резкий разворот. Брат явно о чём-то задумался, мотнул головой, очевидно придя к каким-то выводам, и решительно вернулся к врагам.

— Нам нужен транспорт, — требовательно заявил он.

— У меня его нет, — спокойно пожал плечами «шеф» и тут же зашипел от вызванной этим неосторожным движением боли.

— Мы заметили, — вмешался Язу. — Но вы знаете, где его можно найти.

— Да, — не стал спорить враг. — В Крае. Это на другом материке.

На этот раз сдерживаться брат не стал, удар пришёлся точно в раненое плечо. Вскрик, больше похожий на хрип. «Шеф» неуклюже сжался, тяжело хватая ртом морозный воздух, закашлялся. Броня невозмутимости пошла трещинами и рассыпалась звенящими обломками. Лопнула, как совсем недавно тишина. Язу знал, что вскоре эти осколки вновь соберутся в раздражающий своей надёжностью панцирь, но пока этого не случилось… ему определённо нравилось видеть этого самоуверенного врага таким.

Глупая девчонка снова попыталась оказаться рядом со своим шефом. Неужели надеется чем-то помочь? На этот раз её перехватил Лоз: схватил за руку чуть выше локтя, грубо развернул к себе и ударил в лицо. Надо же, попыталась уклониться, и кулак Лоза лишь мазнул по скуле, впрочем ей хватило. Голова мотнулась назад, и, когда Лоз её отпустил, она, неловко сделав шаг назад, оступилась, вскрикнула, упала на камни. Лоз вопросительно глянул на братьев, и Язу кивнул в ответ: да, всё правильно.

— Ладно, хватит, нужно уходить отсюда, — заключил Кададж, которому, похоже, надоело наблюдать за «шефом».

— Мы пойдём к Маме? — засиял Лоз. К Маме он с радостью был готов идти, не взирая ни на какие возможные препятствия. Как, впрочем, и все они.

— Обязательно, — улыбнулся в ответ Язу. А куда им ещё идти в этом мире? — Что с ними? — он небрежным движением головы указал на врагов.

— Пойдут с нами, — повёл плечами брат. — Они могут ещё понадобиться, — и требовательно махнув рукой, развернулся в сторону наиболее подходящего для подъёма склона. — Вставайте! — бросил он на ходу.

Лоз тут же последовал за ним, а Язу задержался, чтобы проследить за пленниками.

— Подождите! — девчонка вскочила и упрямо, сжав дрожащие кулаки, глядела в спину Кададжу. — Так нельзя!

— Почему? — растягивая гласные, уточнил брат, угрожающе оборачиваясь. Лоз, не обращая внимания на девчонкин возглас, уже прикидывал путь наверх. Язу же с интересом ждал дальнейшего развития событий.

— Тсэнг ранен. Его нужно немедленно перевязать, иначе он потеряет слишком много крови, — девчонка аж голову наклонила, словно бы собралась бодаться.

Язу задумался. Этот «Тсэнг» ему совсем не нравился, но он, похоже, главнее, а потому полезнее… Лоз, уже запрыгнувший на подходящий уступ, настороженно обернулся, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что плевать он хотел на любых тсэнгов, если они мешают немедленно отправиться на поиски Матери. Кададж задумчиво изучил зажимавшего плечо шефа, потом переминающегося с ноги на ногу от нетерпения Лоза, а затем перевёл вопросительный взгляд на Язу. Тот кивнул, и Кададж в несколько стремительных прыжков догнал Лоза.

Язу какое-то время следил за их подъёмом, потом отвернулся и быстрым кивком указал ничего не понявшей девчонке на её дорогого шефа. Давай, мол, чего стоишь. Та наконец сообразила и принялась за дело.

Язу с любопытством следил за её действиями. Девчонка, постоянно ёжась в тщетной попытке хоть немного согреться, помогла морщившемуся и шипевшему от боли шефу снять пиджак. Белая рубашка пропиталась чем-то красным. Язу подошёл и, заинтересованно заглядывая едва ли не через её плечо, наблюдал, как девчонка осторожно пыталась снять ещё и рубашку. Лицо шефа приобрело совсем уж синюшный оттенок, его била крупная дрожь, и чем дальше, тем меньше сил у него оставалось, чтобы изображать невозмутимость. Девчонка выглядела не лучше, движения закостеневших пальцев получались смешными и неуклюжими, и Язу в который раз поразился, насколько слабые и ничтожные существа эти люди. А он сам, интересно, кто? Не похоже, что человек: у него ведь не трясутся губы и не костенеют пальцы… Нет, точно не человек. Но кто тогда?

За этими размышлениями он пропустил момент, когда в руке у девчонки блеснуло лезвие ножа, но теперь действовал без ненужных раздумий. Короткое, едва различимое движение — и пальцы с силой сжали тонкое ледяное запястье. Вскрик, в котором боль смешалась со злостью, когда он заломил ей руку за спину. Нож — складной, с загнутым острым концом — выпал из разжавшихся пальцев и с металлическим звоном скатился по камням. Девчонка дёрнулась, пытаясь вырваться, и он ударил её по ногам, вынуждая упасть на колени и всё ещё не выпуская заведённую назад руку.

— Не надо, — Тсэнг говорил тихо, но в его голосе отчётливо звучала привычка отдавать приказы. — Отпусти её. Она всего лишь собиралась разрезать ткань.

Вот именно из-за его уверенности в том, что приказ будет исполнен, Язу ощутил острое желание поступить как-нибудь наперекор. Он ещё сильнее сдавил запястье девчонки, заводя её руку дальше назад. Нового вскрика не последовало, и тень разочарования пробежала по его лицу. Он отпустил её, сильно толкнув вперёд, и она упала на четвереньки.

Язу раздражённо отошёл, подхватив валявшийся пиджак Тсэнга. Уселся на подходящий уступ и, время от времени поглядывая на пленников, с интересом сунул руку в карман. Пальцы нащупали что-то тонкое, скользкое, неохотно делящееся отголоском тепла. С пластиковой карточки примерно в два раза меньше ладони с убийственной серьёзностью на него глянул Тсэнг. Язу машинально сверил изображение с оригиналом и убедился, что нынешнее ледяное до мертвенной синевы спокойствие ещё не предел возможностей Турка.

Турка? Что за странное слово такое?

Но прежде чем он успел вытянуть ответ из глубин не-его памяти, вниманием Язу безраздельно завладел красный квадратный логотип в левом верхнем углу карточки, прямо над фотографией.

«Энергетическая компания Шинра».

Так много смыслов, так много эмоций и воспоминаний, и все они рвались наружу одновременно, под нарастающий, слышный только ему грохот: «Враг! Враг!» Он не мог, не успевал охватить сразу всю лавину информации, тонул в ней.

Кажется, он вскрикнул. Карточка выпала из ослабевших пальцев, и стало немного легче. Язу тяжело дышал через рот, не обращая внимания на немедленно запершившее горло. Девчонка глядела на него с неприкрытым удивлением, даже шефа немного проняло.

Ерунда какая-то! Язу упрямо тряхнул головой, взметнув облако белых волос, и снова потянулся за карточкой. Теперь он был готов к тому взрыву эмоций, что нёс красный логотип, но удар всё равно оказался ощутимым. Язу терпел, сжав зубы и чувствуя, как прогибается под напряжёнными пальцами пластик. Он ждал того момента, когда сквозь бурю наконец пробьётся знание, но приходили лишь обрывки: непонятные слова, незнакомые люди, странные места. Разобраться в этой мешанине было невозможно.

— Что такое «Шинра»? — хрипло — нечего было ртом снежинки ловить — спросил Язу, отчаявшись получить ответ от памяти.

Враги, похоже, растерялись. Даже шеф выглядел озадаченным.

— Кто ты? — после затянувшейся паузы проговорил он.

Что-то подсказало Язу, что пленникам неположено спрашивать, но он всё равно ответил так полно и честно, как только мог:

— Я — Язу.

И снова молчание. Враги чего-то ждали, и пришлось им напомнить:

— Что такое «Шинра»?

— Энергетическая компания, — удивлённо откликнулась девчонка. — Мы поставляем мако-энергию по всему миру, — голос её приобрёл какие-то странные нотки, и Язу нахмурился, пытаясь выудить нужное понятие. Девчонка говорила… заученно? — Тьфу ты, это же любой знает!

Язу не удивился её «мы». Они — враги, и Шинра тоже — враг, так что тут удивительного? Ну и не просто же так красный квадрат нарисован над изображением Тсэнга.

— Я не любой, — рассудительно сообщил он.

— Да, ты — Язу, — вроде бы ни к кому не обращаясь, тихо произнёс шеф.

Девчонка издала странный звук, похожий на короткий и громкий выдох, и то, что знало о мире больше, посоветовало оскорбиться и проучить наглеца. А ещё лучше — сразу обоих. Только Язу так и не понял, на что здесь нужно обижаться. Не на необычный же выдох девчонки? А он действительно Язу, всё правильно.

Враги совсем замёрзли, особенно шеф. Язу выудил из кармана пиджака нечто, что не-его память практически сразу опознала как телефон, и вернул одежду. Только этого мало: вон у девчонки пиджак есть, но она всё равно мёрзнет, а если люди сильно мёрзнут, они иногда умирают. Вообще-то было бы интересно посмотреть, как далеко может зайти это замерзание, но не сейчас. Брат считает, что эти враги могут быть им нужны.

Он попробовал отыскать среди приходящей извне информации что-то, что могло бы помочь людям согреться, но перед внутренним взором упрямо возникала лишь картина огня, лижущего сложенные аккуратной кучкой деревянные бруски.

Костёр, огонь, тепло, энергия.

Шинра.

Она непрошеным гостем влезла в его мысли. Расползлась там мерзкой, громоздкой кляксой, издевательски перемигиваясь восемью зеленоватыми глазами.

Шинра! Враг!

Не сразу Язу сумел понять, что внезапная вспышка гнева не его. Вернее, не только его. Где-то там, за каменистым склоном кратера, братья вступили в бой, а их злость и возбуждение коснулись и его. Губы словно сами собой растянулись в улыбке: даже отголосок того, что сейчас испытывали Кададж и Лоз, оказался приятным, и тень досады легко коснулась его щеки, оттого что он не был сейчас с ними. Вместо этого он торчит здесь, любуясь на синеющих врагов, с этим… с этим «телефоном» в руке! Ни в чём не повинный брусок из пластика, металла и стекла жалобно звякнул о камни, прежде чем разлететься на части.

Да, вместе с ним разбилось знание, которое Язу мог бы получить уже сейчас, но нужно ли ему это знание? С карточки-удостоверения в его мир вползла неуклюжим уродцем и по-хозяйски устроилась Шинра, а что за мерзости мог таить в себе телефон, теперь остаётся лишь гадать. Конечно, когда-нибудь он узнает, у него просто не останется другого выбора, но не сейчас… Нет, не сейчас. Хватит с него одной Шинры.

— Вставайте, — зло бросил Язу пленникам. — Мы пойдём навстречу братьям.

Что-то изменилось в нём. В голосе ли, в выражении лица — сложно сказать. Он не видел себя со стороны, но чувствовал, что что-то стало по-другому, что-то заставило врагов — даже шефа — оставить возражения и комментарии при себе и лишь молча повиноваться.

Подъём безобразно затянулся. Ладно ещё девчонка, выбивая зубами мелкую дробь, кое-как карабкалась по склону, пока снедаемый нетерпением и раздражением Язу несколько раз прошёл туда и обратно. Но шеф! Рана в плече делала его правую руку совершенно бесполезной, а одной левой человеку, оказывается, недостаточно. Что за жалкие существа эти люди! Ради интереса Язу попробовал преодолеть подъём, демонстративно сцепив ладони за спиной, одними прыжками с уступа на уступ — не вышло. Дважды равновесие удавалось удержать лишь чудом, а потом казавшийся надёжным валун, не выдержав слишком резкого толчка, предательски заскользил вниз. Язу был вынужден отпрыгнуть и, перекувырнувшись в воздухе, мягко приземлился на дне кратера. Глядя на испуганно прижавшуюся к склону девчонку, которую едва не накрыло вызванным им обвалом, Язу благоразумно решил новых попыток не предпринимать. Выходит, ему руки тоже нужны…

Ну и ладно! У неуклюже копошащейся девчонки их, как и положено, две и обе целые, а толку особого не заметно.

Дальше смотреть на эту бессмысленную возню — яркое свидетельство человеческой ничтожности — было невыносимо. Кажется, ещё немного — и он всадит каждому по пуле в затылок, чтобы прекратили уродовать его мир своей убогой нелепостью.

Глубокий вдох — отрезвляюще морозный воздух обжигает горло и лёгкие.

Чтобы добраться до края кратера, Язу потребовалось меньше минуты — не то что этим… человекам. Правда, он немного ошибся с выбором пути, и последний уступ теперь нависал прямо над его головой, но ничего страшного. Недолго думая, Язу прогнулся назад, пальцы, затянутые в чёрную одежду — то есть перчатки, — ударили по холодному камню, заскользили к краю, и в этот момент — прыжок, пока под руками ещё есть опора. Ладони сжались так, словно бы он всерьёз собрался крошить скалу, но, уже потеряв опору под ногами, Язу понял, что сил удержаться ему не хватит. Когда дно кратера оказалось сверху и спереди, край уступа выскользнул из-под рук, и он полетел туда, в низ, ставший вдруг верхом. Лишь каким-то невероятным усилием он смог направить корпус назад, прочь от склона, а в следующий миг в глазах потемнело от резкой боли в спине. Странное, прежде незнакомое ощущение. Язу недвижно лежал, прислушиваясь к нему. Голова его оказалась над краем обрыва, и ветер с удовольствием взялся теребить свесившиеся вниз белые волосы.

Ему казалось, что больно — это как когда Мама далеко, но нет. Теперь выходит, что без Мамы как-то по-другому, не больно. Но тоже плохо. Или больно может быть по-разному?

— Шеф, может, он разбился?

— Маловероятно. Скорее просто без сознания.

— Тогда мы должны немедленно отсюда выбираться! Пока другие не вернулись.

— Ты должна. С такой рукой я в скалолазы не гожусь. В полутора километрах к западу есть станция геологов. Только, наверно, те двое туда и ушли. Лучше найди старую дорогу к югу отсюда. Дойдёшь до заброшенной выработки. Там сможешь отдохнуть и согреться. Свяжешься с Рено оттуда, — шеф говорил короткими, отрывистыми фразами, но даже на них у него не хватало воздуха, и его голос то и дело сливался с шумом ветра.

— Нет! Я вас здесь не оставлю! — а вот вопль девчонки так резанул по ушам, что Язу вздрогнул всем телом, но остался лежать неподвижно. Очень уж интересно было посмотреть на врагов в, так сказать, естественных условиях. Смотреть, впрочем, в его положении можно было разве что на низкое серое небо…

— Елена!

— Давайте лучше я сейчас вызову Рено, и они заберут нас обоих… Проклятье, сигнала нет!

— Елена, немедленно уходи отсюда!

— Шеф, можете меня уволить потом, если захотите, но без вас я никуда не уйду. Да будет же здесь где-нибудь ловить, наконец! — голос девчонки постоянно менялся, как будто она перемещалась по кратеру, и Язу не выдержал — продвинулся немного вперёд, так, чтобы вместо неба в поле зрения попали и враги, пусть и перевёрнутые.

Девчонка действительно металась по безопасным уступам, зачем-то держа в вытянутой и поднятой вверх руке раскрытый телефон. Она его что, собрала обратно? Нет, наверно, у неё был другой, и вот она им теперь машет. Сигнал ловит. И снежинки. Шефа было не разглядеть, видимо, он был где-то под Язу.

— Слишком долго. Елена, Рено не успеет вернуться раньше тех двух.

— Тогда мы возьмём в заложники… — начала девчонка довольно уверенно, но, взглянув на свесившегося вниз головой Язу, едва слышно закончила: — … оставшегося.

Судя по тому, как исказилось её лицо, в заложники его брать всё-таки не будут. А жаль, это ведь, наверно, крайне увлекательно. Кулачки девчонки сжались, так что Язу было решил, что она сейчас разломает свой телефон, но, очевидно, сил ей для этого не хватало. Она неотрывно буравила его взглядом, её губы дрожали, но не как от холода. Потом она вдруг резким, срывающимся голосом выкрикнула:

— Да откуда же вы взялись тут, Сефироты недоделанные?!

Слова девчонки отчего-то болезненным эхом отразились в его сознании. Он не понимал их смысла, но что-то тоскливое, погребённое под грудой знаний, в которых ещё только предстояло разобраться, грузно заворочалось в душе. Плохо. Она сделала ему плохо, и её нужно наказать. Одним движением Язу перевернулся на живот, ганблейд словно сам толкнулся в ладонь. Выстрел. Девчонка вскрикнула и упала, зажимая ладонью щёку, в другой она зачем-то всё ещё сжимала телефон. Если он правильно понял, с помощью этой штуки можно позвать обратно тех, кто забрал Маму. Хорошо, если так.

— Вставай и забирайся ко мне! — крикнул Язу, поднимаясь на ноги. — Живо! — и пуля выбила каменную крошку у самых ног девчонки.

Он и сам встал, быстро огляделся. Нет, ещё ничего не видно, но братья уже рядом: он это чувствовал. Шефа придётся оставить, ничего не поделать, а девчонка пусть вылазит. Язу прошёлся туда-сюда, взметая облачка рассыпчатого снега,

раз, другой, третий… Долгое лежание на покрытых снегом камнях не прошло бесследно: теперь и к нему подбирался холод — неприятное, оказывается, чувство. Что-то девчонка не торопится. Она, конечно, человек со всеми вытекающими последствиями, но могла бы и побыстрее.

Сквозь шум ветра со дна кратера пробивались голоса. В основном слышен был только высокий голос девчонки, но, если замереть, обратить всё внимание во слух, можно различить и тихие ответы шефа. Слов не разобрать, но вряд ли там что-то интересное. Девчонка, во всяком случае, опять заладила про «не оставлю» и прочие глупости. Вот же упёрлась! А он так хотел посмотреть, как невозмутимый Тсэнг будет замерзать… Теперь придётся его застрелить, а то она там совсем застрянет.

С ганблейдом на изготовку Язу подошёл к краю. Взять шефа на прицел — дело нескольких секунд и отточенного до автоматизма движения, и ещё мгновение на то, чтобы спустить курок. Так как эта белобрысая дура успела заметить его, понять, что он собрался сделать, и вытолкнуть своего обожаемого шефа с линии огня? Что она о себе возомнила?!

Язу фыркнул, зло тряхнул головой и с кривой ухмылкой на лице нарочито тщательно и неторопливо прицелился снова.

Хочешь поиграть, Елена? Что ж, давай поиграем. Девчонка беспомощно следила за его действиями. Нет, играть она не хотела, понимала, что шансов в этой игре у неё никаких. Умная слишком. А вот Язу теперь вдруг захотелось, очень уж ему задумка понравилась.

Для лучшего обзора он отошёл немного вдоль края, присмотрел подходящий камень и, аккуратно подобрав нужный угол, выстрелил. Камень не подвёл. Он напуганной птицей выскочил из уютного гнезда, подпрыгнул на склоне и клюнул шефа аккурат в висок — а нечего было на звук оборачиваться! С глухим вскриком шеф завалился набок, нелепо подвернув ногу. Вставать он, похоже, не собирался.

У-у-у, так неинтересно! Какой смысл пинать того, кто этого всё равно не почувствует?

А девчонка всё так же оцепенело таращилась на него, чего-то ждала. Какая-то она неправильная: от пули она своего любимого шефа спасти успела, впечатлив отменной реакцией даже Язу, а медленный камень прозевала. Какие-то эти люди непредсказуемые.

Откуда-то пока ещё издалека донёсся незнакомый гул, похожий на звук вертолета, но другой. Язу даже не обернулся. Склонив голову набок, он разглядывал девчонку, ждал, пока та оттает. Таять девчонка не желала: наверно, слишком холодно.

Подцепив носком немного снега, Язу сбросил его в сторону девчонки, но ветер тут же всё растащил по отдельным снежинкам.

Гул теперь был совсем близко. Нужно лишь обернуться, чтобы разглядеть найденную братьями рокочущую штуку, но всё внимание Язу сейчас занимала задача расшевеливания девчонки.

Кажется, если взять снег в ладони, то можно сделать большую и тяжёлую снежинку… Язу немедленно попробовал. Снежинки не вышло: снег просыпался через пальцы и немного лип к перчаткам мелкими неинтересными комочками. Ерунда какая-то! А раньше не-его память Язу не подводила…

Уже даже не гул, а рёв приблизился, казалось, вплотную и затих в одно мгновение. Не пропал совсем, а превратился в ровное бормотание работающего вхолостую мотора. Два хлопка, один за другим, и Язу улыбнулся, скорее почувствовав, чем заметив, что теперь братья стоят по обе стороны от него. И только сейчас девчонка встрепенулась, сделала пару неуклюжих шагов и почти рухнула рядом с до сих пор не пошевелившимся шефом. Зачем-то она коснулась пальцами его шеи, потом стала прижимать ладони к его щекам.

— Они не вылезают, — пожаловался Язу. — Наверно, им вертолёт нужен.

Кададж серьёзно кивнул.

— Поэтому ты решил от них избавиться? — спросил он.

Только сейчас Язу понял, что до сих пор держит ганблейд в руке.

— Решил немного развлечься, — пожал плечами Язу, убирая оружие в кобуру.

— Я тоже хочу поиграть! — немедленно встрял Лоз.

— Не стоит, Лоз. Они неинтересные, — заверил Язу брата, правильно истолковав покачивание головой Кададжа. Он планирует их доставать? Но как? Вертолёта-то нет…

— Да? А я все равно хочу попробовать! — настаивал Лоз.

— Потом обязательно поиграешь, — отмахнулся Кададж. — А пока лучше ты их поднимешь.

Язу с любопытством наблюдал за братом, который, ведомый многообещающей идеей, решительно вернулся к непрерывно бубнящему себе что-то под нос фургону. Да, эта штуковина называется фургон, теперь он это знал. Он был белым, хотя и темнее снега, а его бока испещрили тёмные полоски царапин, некоторые из которых приобрели тёмно-рыжий оттенок, расползавшийся вокруг, как гной из оставленной без должного внимания раны. Большие колёса наполовину утопали в снегу. Кададж легко запрыгнул в кузов и вскоре вернулся с тяжёлым мотком бело-сине-грязного троса в руках. Это ещё зачем? Язу переводил непонимающий взгляд с троса на врагов и обратно, пока наконец не понял, что задумал брат. Здорово Кададж придумал.

Когда Язу спустился к врагам, девчонка уже почти не шевелилась. Только зачем-то стала дёргаться, пока он решал, как лучше закрепить трос — то ли хотела помешать, то ли, наоборот, помочь, — так что пришлось её ударить, чтоб не лезла. Тащить у Лоза поначалу получалось плохо. Точнее, он тянул так хорошо, что врагов швыряло об камни, словно невесомых. И хотя через какое-то время Язу наловчился поддерживать их, не допуская слишком сильных ударов, он всё равно сомневался, что тела, которые они подняли наверх, ещё могут ожить.

Лоз загрузил обоих в кузов, туда же залез и Кададж, а Язу сел на место водителя, рядом с Лозом.

Вести машину было… странно. Он словно бы чувствовал весь этот старенький фургон, понимал нюансы и возможности каждой его детали, как ещё не умел понимать собственное тело, ощущал коварство снега под колесами и знал, как с ним справиться. Но всё это только не обращая внимания на дорогу. Стоило лишь задуматься о том, насколько сильно нужно вдавить педаль, и вообще, какую из трёх давить, как всё шло наперекосяк. Фургон взбрыкивал, начинал зарываться в снег или вытворять и вовсе что-нибудь неожиданное. Так что Язу старательно вспоминал события всей своей жизни — последних нескольких часов, — попутно следя за тем, чтобы не отклоняться слишком далеко от оставленной братьями колеи. Куда они едут, он знал и так — на станцию геологов, Тсэнг всё правильно угадал.

— Лоз, а ты доделанный? — вдруг спросил Язу, когда в памяти всплыли задевшие его слова девчонки.

— Что? — не понял брат.

— Тебе… в тебе… всего хватает? — попытался объяснить Язу.

— Мамы не хватает, — ответил Лоз, ни на секунду не задумавшись. Голос у него был удивлённым, как будто ему пришлось объяснять прописную истину. Девчонка удивлялась так же, когда он спросил, что такое «Шинра».

— А когда мы вернём Маму? Тогда станешь доделанным?

— Тогда всё будет правильно, — убеждённо произнёс Лоз.

Да, конечно, с Мамой всё будет, как надо, хорошо… А что такое Сефирот? Не-его память явно хранила ответ на этот вопрос, но, как и с Шинрой, воспоминаний было слишком много, чтобы с ними можно было разобраться сразу. Он быстро понял, что Сефирот это не «что», а самый что ни на есть «кто». И ещё он не враг. И похож на них. Или это они на него похожи, раз это они «Сефироты недоделанные»? Наверно, было бы здорово и его тоже найти…

Когда-нибудь найдут. Обязательно.

Но сначала — Мама.

И тогда всё станет правильно.