Гамбит (джен)

Альберт Стиллет был одним из многих отчаянных туристов, очарованных (а если точнее — беспардонно обдуренных) велеречивыми рекламщиками, традиционно описывающими Анк-Морпорк как поистине райское место. Именно был, потому как в данный момент он в некоторой растерянности стоял над своим собственным распростертым на земле телом и наблюдал за тем, как трое незнакомцев в черных одеяниях прилаживают к нему какую-то странную конструкцию.

— Да что же это такое! — воскликнул Альберт, и в его голосе слышалось не так уж много грусти, отчаяния или тому подобных эмоций, свойственных людям, оканчивающим свой земной путь. Зато праведного гнева недовольного услугами клиента было хоть отбавляй. — Я, конечно, знал, что это «город тысячи сюрпризов», но о таких вещах стоит предупреждать заранее!

— ТЫ ПРАВ, В ЭТОМ ОТНОШЕНИИ ТУРИСТИЧЕСКИЕ БУКЛЕТЫ ПОРАЗИТЕЛЬНО НЕТОЧНЫ.

Голос, каким мог бы обладать больной бронхитом колокол, казалось, возник прямо в сознании Альберта, не обращая внимания на такие формальности, как физика среды. А затем из окружающей темноты вылепилась высокая, закутанная в темный балахон фигура. Наточенное для сверхъестественной остроты лезвие косы светилось синим, разрезая молекулы воздуха на лету.

— Представляешь, мой тур даже наполовину не закончен, — пожаловался Стиллет, каким-то непостижимым образом сумевший проигнорировать тот факт, что из-под капюшона незнакомца виднеется белеющий в ночи череп с ярко-синими звездочками, сияющими в глазницах. — А ведь я заплатил вперед...

— ЭТО ТИПИЧНАЯ ОШИБКА ВСЕХ НАЧИНАЮЩИХ ТУРИСТОВ, НАСКОЛЬКО МНЕ ИЗВЕСТНО, — понимающе кивнул Смерть и тоном, который он сам наверняка считал успокаивающим, добавил: — ВПРОЧЕМ, У МЕНЯ ЕСТЬ ДЛЯ ТЕБЯ КАК МИНИМУМ ОДНА ХОРОШАЯ НОВОСТЬ.

— И какая же?

— ПУТЕШЕСТВИЕ, ОЖИДАЮЩЕЕ ТЕБЯ ДАЛЬШЕ, БУДЕТ КУДА УВЛЕКАТЕЛЬНЕЕ.

* * *

Настоящая, фирменная анк-морпоркская темнота, пожирающая свет уличных фонарей с аппетитом дипломата, дорвавшегося до подноса с маленькими бутербродами на официальном приеме, уже вовсю хозяйничала в городе, когда дверь кабинета сэра Сэмюеля Ваймса, командующего Городской Стражи, отворилась. Вошедшей оказалась сержант Хампединг, внешне — девушка, не дотягивающая даже до двадцати, на деле — пятидесятилетий вампир, первый представитель обитателей ночи среди стражников. В руках она держала листок, немедленно опознанный Ваймсом, как записанное сообщение, принятое на семафорной башне.

— В чем дело, сержант? — спросил он. Стражники не отправляли семафорные сообщения развлечения ради.

— Тут говорится, что на один из ретрансляторов нашей сети прибыл сержант Колон, — сказала Салли. — Операторы сообщают, что он даже запыхался!

Ваймс отметил, что некоторые молодые стражники, дежурящие на семафорах, отличаются излишней впечатлительностью, и определенных вампиров, как выяснилось, эта черта также не обошла стороной. Впрочем, их удивление можно понять: старина Фред Колон, получив новую должность, обзаведясь новым кабинетом и соответствующим чувством собственной важности, ускорялся очень редко. Вероятность увидеть его бегущим примерно равнялась вероятности встретить перешедший на легкую трусцу континентальный дрейф.

— Фред говорит, что обнаружил место убийства, — продолжила сержант Хампединг, и прежде чем командор успел удивиться, как такое обыденное в Анк-Морпорке событие заставило Колона бегать, добавила: — И что убийца — вампир! А жертва похожа на иностранного туриста!

Мозг Ваймса заработал на повышенных оборотах, прикидывая, насколько паршиво может обернуться ситуация. Прогноз выходил неутешительным.

Нет, не сказать, что убийства, совершенные кровососами, были для Анк-Морпорка в новинку: в конце концов, в город прибывали не только черноленточники, давшие добровольный обет отказаться от крови и честно зарабатывавшие себе на жизнь. Страже пришлось расследовать парочку подобных преступлений и одного убийцу даже удалось поймать, но тогда ситуация разительно отличалась от нынешней. Те вампиры были, можно сказать, активными членами криминального подполья, как и их жертвы, а потому обычным людям (а тем более — сильным мира сего) до них не было никакого дела. Сейчас, если убитый действительно окажется туристом, скажем, из Сто-Лата, история непременно выплывет наружу, и в дело тут же окажется вмешана политика. Ваймс ненавидел делить преступления на важные и неважные (для него практически любое преступление было важным, пока не переходило в категорию раскрытых), но иногда этим приходилось заниматься.

Впрочем, была еще надежда, что старина Фред что-то напутал. Судя по тому, что, за неимением лучшего термина, называлось его послужным списком, вероятность подобного исхода сильно отличалась от нуля.

— Где это произошло? — спросил Ваймс, поднимаясь из-за стола и поудобнее перехватывая дубинку.

— На улице Вязов. Неподалеку от Клэй Лэйн.

— Вязы? Так какого же черта Фред не послал сообщение сам, а потащился к башне? — взвился Ваймс, но тут же, вспомнив, о ком из его подчиненных идет речь, остановил намеревавшуюся ответить Салли. — Нет, ничего не говори. Я и так знаю, что это будет история о «забытом» в караулке тяжелом, неудобном сигнальном фонаре и просто общей безалаберности. Черт!

Его недовольство объяснялось предельно просто. Улица Вязов граничила с Тенями, а в этом районе за те полчаса, что место преступления провело без присмотра, оно могло стать местом еще нескольких преступлений и импровизированной ярмарки всяческого не слишком законного барахла. Такие события, как правило, плохо сказывались на сохранности следов.

— Не волнуйтесь, сэр, — успокоила командира Салли. — Тут говорится, что сержант Колон по пути встретил сержанта Ангву. Она за всем присмотрит.

Ваймс вздохнул с облегчением. Он знал: как только Ангва прибудет на место, даже самые отмороженные личности десять раз подумают, прежде чем приблизиться хотя бы на расстояние квартала. Многие убежденные сторонники ножа и топора после встречи с ней решили избрать занятие побезопаснее. К примеру, жонглирование цепными пилами.

— Мне… идти с вами? — неуверенно поинтересовалась Хампединг.

Ваймс призадумался. С одной стороны, стародавнюю взаимную неприязнь вампиров и оборотней Ангве с Салли так и не удалось до конца преодолеть, несмотря на многочисленные попытки, да и близость вампира не самым лучшим образом сказывалась на чутье Ангвы. С другой — на месте преступления, совершенного вампиром, Салли могла бы пригодиться.

— Иди, — ответил, наконец, Ваймс и, быстро кое-что прикинув в уме, добавил: — Только спустя полчаса.

* * *

Прибыв на место, Ваймс тут же понял, что капитан Моркоу Железобетонссон тоже здесь. Только он, даже будучи одним из самых толковых офицеров, до сих пор искренне верил в то, что черно-желтая лента с надписью «Охраняется Стражей» пробудит в любопытствующих горожанах чувство гражданской ответственности и отвадит их от места происшествия. Сам же Ваймс считал: ничто не пробуждает чувство гражданской ответственности лучше, чем парочка тяжеловооруженных троллей, особенно если один из них — Детрит, вооруженный осадным арбалетом.

Поприветствовав подчиненных, командор подошел к телу. Убитый и впрямь выглядел, как пособие из брошюрки «Определение жертв вампиров для чайников»: бледная до синевы кожа, впавшие, заострившиеся черты лица и, конечно же, две расположенные рядом отметины от зубов на шее. А одет он был и вправду как настоящий турист. Иначе говоря, как человек, искренне убежденный, будто одежда с десятками разнокалиберных карманов, способных вместить все, от мелких монет до палатки на шестерых, действительно добавляет путешествию удобства. Возможно, где-то это и вправду работало. Но в Анк-Морпорке единственным, что подобное одеяние могло вам дать, было повышенное внимание со стороны разнообразных головорезов, уверенных, что хотя бы в одном из этих самых карманов найдется, чем поживиться.

— У потерпевшего был с собой фотоаппарат. Его уже передали Шельме, сэр, — четко отрапортовал Моркоу. — Она добросит бесенка и просмотрит нарисованные им картинки.

— Ясно, — задумчиво пробормотал Ваймс. — Ангва, а ты что скажешь?

Сержант выглядела задумчивой.

— Что-то странное, сэр, — сказала она. — Вампир здесь определенно побывал, но в этой определенности как раз и проблема. Его запах слишком… акцентированный, слишком явный. Словно… он специально пробыл здесь куда дольше, чем ему было нужно…

Ангва с некоторым трудом подбирала слова, и Ваймс прекрасно понимал, почему. Оборотню, способному буквально видеть носом яркий калейдоскоп витающих в воздухе запахов, трудно было объяснить что-то человеку, который на вопрос «Как вам оттенок этого вина?» отвечал: «Мужик, да это ведь просто чертов давленый виноград»!

— Здесь все настолько пропиталось духом вампира, — продолжила Ангва, — что я едва смогла уловить запахи нескольких человек, тоже побывавших здесь во время убийства. И… есть еще кое-что странное. В основном, запах металла и резины, но… Боюсь, не смогу сказать точнее.

— Что ж, тогда попробуем другие методы. Ты здесь закончила? — уточнил Ваймс и, дождавшись положительного ответа, удовлетворенно хмыкнул: — Выходит, я все рассчитал верно.

Спустя пару минут из переулка показалась облаченная в униформу Салли. Ангва, мгновенно просчитав замысел командира, благодарно ему кивнула.

Хампединг присела на корточки перед телом, недолго поизучала его и, поднявшись, заявила:

— Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, это сделал не вампир.

— Что?! — сказать, что Ваймс был удивлен, значило нанести испытанному им шоку смертельную обиду, сравнив его с банальным удивлением. — Но вампир здесь точно был! Ангва не могла ошибиться!

— Я доверяю чутью сержанта, как и вы, — покачала головой Салли. — Но эти укусы… Они немного отличаются от того, что мне довелось повидать. И еще… Вряд ли вам, сэр, когда-нибудь довелось видеть, что с жертвой делает по-настоящему голодный вампир. Здесь слишком… чисто.

Ваймс помрачнел. Медленно, но верно дело переходило в разряд запутанных.

* * *

— А, командующий, проходите, — произнес лорд Витинари, поднимая взгляд от каких-то документов. — Рад, что вы смогли уделить мне время.

«Будто бы у меня был выбор!» — буркнул про себя Ваймс.

То, что сегодняшний день сложится не ахти как, он понял с самого утра, когда к нему, еще толком не умывшемуся, подошел Вилликинс, его дворецкий, и сообщил, что прибыл человек из дворца с посланием от Витинари. В нем говорилось: патриций готов выделить командующему немного времени в своем напряженном графике. Вопрос «А я хотел видеть патриция?» Ваймс даже не стал задавать.

Патриций жестом указал на стул. Ваймс из принципа остался стоять.

— Вы читали сегодняшнюю «Таймс»? — поинтересовался Витинари, поднимая газету и демонстрируя передовицу.

Еще бы Ваймс ее не читал! Строго говоря, именно содержание номера «Таймс», наряду с неожиданным вызовом во дворец, и послужило причиной его дурного настроения.

— При всем уважении, сэр, журналистам в Анк-Морпорке слишком вольготно живется.

— А ты не веришь в концепцию свободы слова? — поднял бровь Витинари.

— О, идея, безусловно, хороша, — съязвил Ваймс. — Если б только не такое количество идиотов... Чертов де Словв напечатал, что вчерашним убийцей был вампир! При условии, что расследование и близко не закончено!

— В его защиту, он выразился довольно осторожно, — патриций развернул газету и процитировал: — «В ходе предварительного расследования было высказано основанное на первичном осмотре места происшествия предположение, что существует определенная вероятность того, что к убийству иностранного туриста причастен вампир».

— Да, он был осторожен, — фыркнул Ваймс. — Вот только все эти фразочки: «возможно», «существует вероятность»... Как думаете, сколько из них переживут превращение этой новости в слухи? История, которую рассказываешь друзьям за кружечкой пива, многое теряет, если ее разбавлять нотками неуверенности. Уже к середине дня в половине городских баров будут говорить о вампире-убийце как о бесспорном факте.

— То есть, сам ты в причастность вампира не веришь? — спросил Витинари.

— Расследование продолжается, — бесстрастно, своим выработанным за годы работы с патрицием тоном, отрапортовал командор. — На данный момент в причастности кровосо... вампира имеются некоторые сомнения.

— Видится мне, у тебя тоже неплохо получилось бы писать статьи, — губы патриция изогнулись в легком подобии улыбки. — Скажи, ты уделил время только первой полосе? Или интервью Филиппа фон Эртеля тоже привлекло твое внимание?

Откровенно говоря, интервью какого-то вампира с привычно вычурным именем, в красках описывающего дискриминацию умертвий по видовому признаку в Анк-Морпорке, Ваймс проглядел по диагонали: подобные обвинения в видизме в адрес городских властей он слышал по нескольку раз за неделю от всех кому не лень. Причем если слышать подобное от кого-нибудь вроде гномов — некогда реально притесняемой расы — было более-менее привычно, то обсуждения «бессовестной дискриминации» в исполнении аристократов за вечерним бокалом шерри смотрелись абсолютным безумием. Складывалось впечатление, что по прихоти неведомых высших сил обвинения в видизме внезапно вошли в моду, подобно некогда популярным у светских модниц огромным шляпам и миниатюрным ручным дракончикам. Только в отличие от шляп, на деле представлявших собой целые футы покрытого оборками безвкусия, и драконов, чье соседство с дорогими платьями и кожей оказалось далеко не безопасным, обвинения пик этой самой популярности еще не прошли.

В плане разумности своих доводов Эртель, по мнению Ваймса, недалеко ушел не только от всех этих знатных пустозвонов, но даже от пьяных в стельку любителей помахать кулаками в баре на фоне видовых различий, разве что, в отличие от последних, мог использовать слова более чем из двух слогов. Невольно в памяти командора всплыла цитата из виденной в газете статьи. «Анк-Морпорк все называют городом возможностей, и мы каждый день слышим, что в нем каждый может чего-то добиться. Но посмотрите, чего на деле предлагают власти добиваться представителям альтернативно живых! — говорил интервьюеру вампир. — Работы на скотобойнях? Много ли вампиров, оборотней или, скажем, домовых занимают сколько-нибудь значимые посты в городе? Я сам и мои соратники считаем, что такой подход неприемлем!»

— Боюсь, все намного сложнее, чем тебе кажется, — покачал головой Витинари, будто угадав мысли Ваймса. — У него есть не только слова. Филипп фон Эртель — лидер и идейный вдохновитель Движения за Права Альтернативно Живых, более известного, как просто Движение. За последние пару лет Движение обрело большую популярность среди многих умертвий, и при этом о причастности к нему Эртеля лично я узнал лишь недавно. Очевидно, это характеризует его как осторожного и умного человека.

— Погодите-ка... — нахмурился Ваймс. — Движение за права умертвий? Так все эти пикеты — его рук дело?

Действительно, в последнее время падкий до новинок Анк-Морпорк стал свидетелем самых странных за всю его историю собраний: множество разнообразных фигур, многие из которых кутались в темные плащи и балахоны (что немаловажно, ибо для многих из них солнечный свет не отличался полезностью), вышли на улицы, держа в руках плакаты с аккуратно выписанными требованиями. Вообще, Ваймс недолюбливал любого рода митинги, считая их безотказным способом обеспечить Стражу дополнительной работой, а эти выглядели особенно подозрительными — на плакатах не обнаружилось ни одной ошибки. Однако собрания умертвий происходили настолько мирно и скучно, что он не стал препятствовать. Правда, неподалеку всегда находилось несколько стражников-троллей, причинить вред которым альтернативно живые смогли бы, только вооружившись горнопроходческими инструментами.

— Именно. Эртелю удалось подобрать ключик к... — патриций задумался, выбирая приемлемое слово, — сердцам умертвий, и они приняли идеи Движения чрезвычайно серьезно. В некоторых городах Диска его стараниями альтернативно живые встали во главе… общественно-политической жизни и получили ключевые государственные посты.

— И как в этих городах теперь живется?

— Скажем так… Жалоб оттуда не поступало.

Ваймс похолодел, осознав, что эту фразу можно толковать двояко, а в его сознании тут же развернулось эпическое полотно, на котором демонстрации, состоящие преимущественно из оборотней, вампиров, банши, домовых и прочей нечисти, перестают быть мирными.

— Как, черт побери, мы впустили Движение в город? — воскликнул он. — Если б я знал, тут же арестовал бы этого фон Эртеля за действия, создающие угрозу общественному порядку!

— О, нисколько в этом не сомневаюсь, — улыбнулся Витинари той самой улыбкой, что дарят родители своему ребенку за повторяющуюся, но в целом безобидную шалость.

Возмущался командор недолго. Он уже давно привык к действующему устройству мира, не позволявшему ему арестовывать абсолютно всех виновных.

— Как он смог? Как ему удалось достучаться до них?

— А как обычно политики завоевывают сердца своих избирателей? — поднял бровь Витинари. — Обещаниями лучшей жизни, естественно.

— Обещаниями лучшей жизни? — усмехнулся Ваймс. — Для нежити? В Анк-Морпорке? Интересно, они уже забыли о толпах с вилами и факелами, еще недавно встречавших любого оборотня или вампира на входе в город? Сейчас им еще хорошо живется!

— Чрезвычайно тонко подмечено, — с едва заметной грустью в голосе покивал патриций. — Причем проблема не столько в... альтернативно живых, сколько в людях в целом. Они могут жить вполне неплохо, но стоит кому-то намекнуть, что можно жить еще лучше, — в дело идут пикеты и плакаты с лозунгами, и хорошо, если этим все ограничится. К превеликому сожалению, с этой проблемой сталкивается любой правитель.

Ваймс призадумался. Повидавший достаточно комбинаций лорда Витинари и побывавший в немалой их доле в качестве фигуры, видевшей лишь пару соседних клеток, он невольно научился смотреть между строк.

— Как я понимаю, это злосчастное убийство, что мы расследуем, может как-то повлиять на ситуацию?

— Браво, командор, — удовлетворённо произнес Витинари. — Вы, безусловно, далеко продвинулись в деле понимания политических аспектов своей работы. Как видите, орудием фон Эртеля является слово, и поверьте, множество нелицеприятных слов окажутся сказанными в наш адрес, если расследование не будет проведено на самом высоком уровне.

— На высоком уровне? — прищурился Ваймс. — То есть, если мы не докажем, что вампир тут не причем?

— Как вы могли подумать, сэр Сэмюэль? — приподнял бровь патриций. — Ни о каких поблажках в связи с видовой принадлежностью преступника и речи быть не может. Вам всего лишь нужно найти его и передать в руки правосудия. Просто городу вновь нужна Правда Сэмюэля Ваймса. Истина от человека, пользующегося всеобщим доверием. Истина, которую Эртель не сможет обернуть себе на пользу…

* * *

Ваймс проснулся с непередаваемым ощущением, представляющим собой нечто среднее между грохотом барабанов непосредственно внутри черепной коробки и легкой лоботомией. С трудом повернув затекшую шею и сумев, наконец, сфокусировать взгляд, он понял, что впервые за долгое время заснул за своим рабочим столом в Псевдополис-Ярде. Причем он не просто задержался настолько, что идти домой стало бессмысленно, — любой трудоголик может похвастаться минимум парочкой подобных случаев — нет, все вышло куда печальнее: Ваймс пришел домой ровно к шести часам, почитал маленькому сыну книжку, поговорил с Сибиллой, даже лег в постель, а затем... вернулся в штаб-квартиру Стражи, не в силах прекратить думать о деле.

Нападение вампира — имитация. Так утверждала сержант Шельма Задранец, штатный криминалист Стражи и по совместительству неофициальный вдохновитель движения за эмансипацию женщин-гномов. Вывод поддерживали Агнва и Салли, что для Ваймса являлось серьезной заявкой на правдивость.

В лежащем на столе командора отчете говорилось о нанесенном на тело убитого специальном составе, призванном, во-первых, прибавить трупу мертвенной бледности, а во-вторых — скрыть два прокола на локтевых сгибах, идентичных тем, что располагались на шее. Шельма предполагала, что здесь не обошлось без какого-то нового, малоизвестного медицинского приспособления. Ваймсу этот довод вначале показался сомнительным, но затем он подумал: да, пусть эскулапы Анк-Морпорка заинтересованы в благополучии своих пациентов примерно в той же степени, в какой швабра заботится об убираемой пыли, но технический прогресс им все же не чужд. Удобно иметь приспособления, позволяющие побыстрее определить, пора ли звать священника, или же с безутешных родственников можно содрать еще немного денег.

Ваймс точно помнил, что отдал распоряжение проверить все заведения, так или иначе относящиеся к медицине. А затем… Затем вечер принес очередные неприятности.

* * *

— И что у нас тут? — поинтересовался Ваймс.

— Боюсь, большие проблемы, сэр. Мы предполагаем, что кто-то убил вампира. Члена Лиги Трезвости, — мрачновато проговорил в ответ Моркоу. Ангва протянула командору стандартный пакетик для улик. Лежащая внутри записка гласила: «Вы, кровососы, заплатите за свои преступления. Это — лишь начало».

Ваймс внимательно оглядел переулок. Казалось бы, тот абсолютно ничем не выделялся, но взгляд командора, за долгие годы службы обретший остроту скальпеля, препарирующего дух улиц Анк-Морпорка, мгновенно зацепился за странные крючья, висевшие на стенах нескольких ближайших домов и выглядевшие так, словно появились тут недавно. Затем Ваймс обратил внимание на лежащий неподалеку рулон странного, мягкого на ощупь материала, выкрашенного под цвет мостовой.

— Почему вы думаете, что здесь был убит вампир? — спросил Ваймс.

— Шельма обнаружила частички пепла, характерного для вампира, развоплотившегося под действием яркого света, — доложил Моркоу. — А еще…

— Не продолжай, дай я сам догадаюсь, — остановил его командор, быстро смекнувший, как связано все увиденное им ранее. — Пепел лежал на этом материале. А еще вы нашли на нем склянку с кровью и стандартную для черноленточников записку.

— Совершенно верно, сэр! — просиял Моркоу. — Вы чрезвычайно проницательны.

Ваймс фыркнул. В словах капитана, как обычно, не было ни следа подхалимажа или лести, только искренняя гордость за успехи командира. Иногда это начинало раздражать.

— И мы нашли еще кое-что.

Моркоу позвал командора за собой, туда, где на земле стоял небольшой, высотой не более фута, цилиндр из матового серого металла, накрытый крышкой странной конструкции. Хоровод полицейских лент вокруг цилиндра буквально кричал «Это — важная вещь! Внимательно осмотри ее!», и Ваймс, несмотря на свое неоднозначное отношения ко всякого рода уликам, не стал противиться.

От цилиндра во все стороны шли ощутимые волны тепла, и, подойдя ближе, Ваймс понял, почему. Извне его стенки выглядели неповрежденными, но внутри... внутри он походил на обычную кружку, в которую плеснули тролльего экспрессо: почерневший, потрескавшийся металл, потеки, напоминающие о долго пролежавшем под солнцем масле, и дно, залитое успевшими застыть каплями. В общем, что бы ни попало внутрь, оно было очень горячим.

— И на что мы, по-твоему, сейчас смотрим?

— Мы обнаружили частицы пепла возле цилиндра, сэр, — пояснил Моркоу, и Ваймс заметил, как тот плавно перешел на тот самый бесстрастный тон, какой обычно используют, когда ни в чем не уверены. — Все имеющиеся у нас косвенные признаки позволяют сделать предположение, что в данный сосуд были помещены останки развоплощенного вампира. После чего они были сожжены неустановленным способом. Возможно, применялось...

— Драконье пламя, — уверенно завершил фразу Ваймс. — Мы обязательно спросим мнения экспертов, чтобы все было по закону, но я и так чертовски уверен, что именно они обнаружат. Все характерные признаки налицо.

Ваймс действительно знал, о чем говорил. Брак с Сибиллой дал ему многое. Например, не всегда получаемые добровольно знания об особенностях болотных драконов в объемах, которые сама Сибилла называла «приемлемыми для новичка», а иные именитые специалисты — достаточными для написания двухтомной энциклопедии.

— Что же получается? — принялся рассуждать Ваймс. — Некоего вампира заманили сюда, развоплотили при помощи… видимо, ламп, закрепленных на этих крюках… Постеленный на землю материал не дал склянке с кровью разбиться и вернуть вампира в нормальное состояние. А затем прах поместили в этот сосуд и спалили при помощи, скажем, болотного дракончика? И что? Таким образом вампира действительно можно убить? В смысле, окончательно убить?

Вампира можно уничтожить, и для этого сущестует даже не один способ. Но даже если вам удавалось с ним справиться, оставалась главная проблема: не дать ему после воскреснуть и начать задавать неприятные вопросы. Ведь достаточно было лишь одной капли крови, чтобы из безобидной кучки праха восстал некто, обладающий нечеловеческой силой, исключительным талантом проникать в запертые помещения и персональной неприязнью к своему убийце.

— Салли, что скажешь? — Поразмыслив, Ваймс решил передать слово специалисту. — Салли?

Только сейчас командор заметил, что стоящая неподалеку сержант Хампединг выглядит несколько растерянной и подавленной. Впрочем, подумалось ему, ничего удивительного: за свою весьма короткую по вампирским меркам жизнь она, скорее всего, в первый раз столкнулась со смертью своего сородича. Окончательной смертью.

— Я… Да, думаю, так вампира можно убить… — произнесла Салли, не в силах оторвать взгляд от цилиндра. — Но… Как?! Кто вообще смог додуматься до такого?

Ваймс усмехнулся. Удивляться тому, что в Анк-Морпорке кто-то изобрел новый способ убийства? Скорее стоило радоваться, что у Стражи еще нет для такого специального кодового обозначения.

— Кто еще знает об этом? — спросил Ваймс, указывая на цилиндр.

— Боюсь, теперь уже многие, сэр, — покачал головой Моркоу. — Нас позвал сюда Старикашка Рон, а до того здесь уже побывали его друзья...

Командор поморщился, как от зубной боли. Попрошайки, вроде Рона и его постоянных спутников, достигшие истинных высот в своем деле, были подобны разветвленной, быстрой и чрезвычайно вонючей нервной системе, мгновенно разносящей новости по обширному телу Анк-Морпорка. Если какую-то новость узнавал кто-то из них, сомневаться не стоило — больше половины города ее тоже вскоре узнает, благо любые сплетни, даже совершенно неправдоподобные, тешили требовательные ко всему новому души жителей.

— Понятно, — раздраженно проговорил Ваймс и, обратившись к вытянувшемуся по струнке Моркоу, приказал: — Капитан, найди их, сделай щедрое пожертвование и намекни, что следующее может стать еще больше, если механизм распространения слухов несколько затормозится. А я пока навещу офис «Таймс». Нужно убедиться, что в прессе это будет выглядеть пристойно.

Ваймс сказал эти слова — и запнулся, осознав, как они прозвучали. Внезапно перед его глазами возник образ патриция, произносящего такую же фразу, и в его устах она смотрелась... пугающе уместно.

Командор подозревал, что его взгляд на мир изменился за долгие годы работы под началом Витинари, но не ожидал, что образ мышления патриция настолько глубоко пустит корни в его голове. Думать о том, как выгоднее подать случившееся, как отреагирует пресса и как ответить, если журналисты напрямую спрашивают тебя, насколько все плохо — всем этим командующий Стражей не должен заниматься. Он должен ловить преступников, и сейчас Ваймс вдруг заподозрил, что начал играть не на своем поле.

— Не стоит так волноваться, сэр, — успокаивающе произнесла Ангва, с легкостью угадав мысли своего командира. — Вы просто вынуждены так думать. Ваши обязанности не дают делать иначе. И если вас это утешит... по сравнению с цинизмом лорда Витинари ваш — будто наивная вера в леденцовых единорогов.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Ваймс. Ему было нужно это услышать.

* * *

— Доброе утро, сэр, — сказал вошедший в кабинет Моркоу и протянул командору чашку ароматного кофе. — Подумал, что вам не помешает быть в форме. У меня есть две новости.

— Как обычно? Хорошая и плохая? — спросил Ваймс, с наслаждением делая глоток бодрящего напитка.

— Эм… Ну, если импровизированный митинг альтернативно живых перед Псевдополис-Ярдом считать хорошей новостью, то да — хорошая и плохая.

Ваймс поднялся из-за стола и выглянул в окно, поразившись тому, как он смог не услышать собирающуюся нежить. В свете медленно вступающего в свои права дня перед ним предстало множество закутанных в темные одежды фигур. Они просто стояли неподвижно, без плакатов, без требований, и выглядело это жутковато.

— А плохая новость?

— Внизу стоит Филипп фон Эртель. Он просит встречи с вами, и с ним — Сахарисса Крипслок.

Ваймс вздохнул. Он знал, что рано или поздно это должно было произойти, но по-прежнему не считал себя готовым. Командор с большим удовольствием послал бы этого кровососа куда подальше, но если за все время работы под началом Витинари он что-нибудь и усвоил, так это то, что истина не так важна, как восприятие. Отказ от разговора с представителями нежи… альтернативно живых и прессы люди воспримут как признание вины. Этого нельзя было допустить.

* * *

— Здравствуйте, мисс Крипслок, — произнес Ваймс и, обращаясь ко второму посетителю, не смог-таки удержаться от шпильки. — Мистер Эртель, вы пришли ко мне сразу с представителем прессы? Настолько не любите разговоры по душам?

— О, командор, поверьте, я ничего заранее не планировал, — улыбнулся фон Эртель. — Мы с мисс Крипслок просто случайно пересеклись. К тому же, я думаю, ее присутствие вам на руку: разве не хотелось бы вам, чтобы общество было в курсе, все ли возможные усилия прилагаются Стражей для охраны правопорядка?

Итак, метафорические шпаги скрестились. Взгляд Сахариссы, обладающей врожденным журналистским чутьем, зажегся таким интересом, что по сравнению с ней акула, преследующая добычу по кровавому следу, показалась бы безразличной.

Ваймс воспользовался паузой, чтобы разглядеть оппонента. Тот выглядел едва ли на тридцать, но для вампира это не значило ровным счетом ничего — ему могло быть и больше ста. Одевался Эртель по-щеголевски: на первый взгляд, одна пуговица его богато выглядящего плаща стоила двух месячных окладов простого стражника. А еще… он явно был мошенником — уж слишком честным выглядело его лицо. Командор знал подобных типов. Их располагающая улыбка, прямой, безо всяких увиливаний взгляд и крепкое рукопожатие прямо-таки призывали им довериться.

Между тем, фон Эртель не терял времени.

— Мисс Крипслок, вы не будете возражать, если я ненадолго отниму у вас хлеб и сам задам командующему несколько вопросов? — спросил он. — Естественно, вы все задокументируете.

Сахарисса согласилась.

— Итак, командор, по городу гуляют ужасные слухи, будто кто-то из наших собратьев стал жертвой убийцы. Скажите, это правда?

— В данный момент ведется расследование. Да, нами обнаружено нечто, похожее на место убийства, однако мы пока не можем подтвердить, что пострадал кто-то из вампиров, — Ваймс знал, что прибегает к тем самым осторожным фразам, которые он ругал при встрече с патрицием, но у него не оставалось выбора.

— Командор, позвольте заметить, что витиеватость ваших формулировок сделала бы честь самому лорду Витинари, — изогнул губы в усмешке фон Эртель.

— Если думаете, что сделали мне комплимент, то сильно ошибаетесь, — отрезал Ваймс. — Что-нибудь еще?

— Знаете, говорят, что это «предположительное» убийство, — если бы вампир вложил в кавычки еще больше сарказма, они бы материализовались и зависли в воздухе, — совершено кем-то, кто мстит вампирам. В том числе, за недавнее преступление, которое горожане совершенно незаслуженно приписали представителям общества альтернативно живых…

«Ты ведь все прекрасно знаешь, — думал Ваймс. — Просто играешь на публику, чтобы лучше выглядеть в новостях».

— На возможном месте преступления действительно обнаружена записка угрожающего содержания, однако пока расследование не завершено, мы не можем ничего доподлинно утверждать по поводу мотивов, — сказал он. — А насчет преступления, о котором вы говорили… Всем прекрасно известно, что Стража обнаружила признаки инсценировки и даже выпустила официальное заявление.

— О, конечно, мне об этом известно, и все наше сообщество весьма благодарно вам за работу, — сказал Эртель, и после небольшой паузы добавил: — Ах, если бы вы сделали это пораньше…

«Это — обвинение! — Ваймс едва сдержался, чтобы не выругаться. — Он пытался выглядеть благодарным гражданином, но на деле просто обвиняет меня!»

— Простите, мистер Эртель, но до завершения следственных процедур это было бы всего лишь голословным заявлением, — веско произнес он. — Мы не можем бросаться неподтвержденными высказываниями направо и налево. Ах, если бы остальные граждане следовали нашему примеру!

Метафорические шпаги высекли друг из друга искры. Перо Сахариссы скакало по страницам, как заведенное.

— Что ж, я узнал все, что хотел, — после недолгой паузы сказал Эртель и поднялся. — Надеюсь, мисс Крипслок, вам было так же интересно, как и мне. Оставляю командора на вас.

— До встречи, сэр Сэмюель, — добавил он, направляясь к выходу. — Желаю вам успешно завершить расследование, ведь это и в наших интересах. Знаете, у меня хорошая библиотека, в ней собрано немало старинных фолиантов, оставшихся с тех времен, когда жечь вампиров на кострах считалось хорошим тоном. Представляете, там в подробностях описывались способы охоты на нас! Искренне надеюсь, что никому из альтернативно живых не придется испытывать тамошние рецепты на себе.

Глядя вслед вампиру, Ваймс незаметно перевел дух. Интересно, ему показалось, или во взгляде журналистки мелькнуло сочувствие?

* * *

Под покровом ночи Ваймс шел к Псевдополис-Ярду, в очередной раз не сумев заснуть дома. Он практически не смотрел по сторонам. Во-первых, потому, что сквозь истончившиеся подошвы старых, поношенных ботинок он буквально ощущал улицу и мог найти дорогу даже с закрытыми глазами. А во-вторых... Во-вторых, им завладела идея. Идея настолько напрашивающаяся и даже очевидная, что он поражался, как она не пришла ему в голову раньше.

«Я словно герой какого-то второсортного детективчика, — думал он, медленно шагая вдоль Нижнего Бродвея. — Читатель уже давно понял, кто преступник, а я все еще блуждаю в потемках, оправдывая сюжетную линию».

У них было убийство человека, замаскированное под нападение вампира. У них было убийство вампира, совершенное кем-то, кому, скорее всего, был нужен только лишь повод, чтобы начать охоту на представителей нежити, и такой повод ему предоставили. Эти преступления, словно звенья цепи, тянулись друг за другом, а в конце этой цепочки, очевидно, лежал раскол общества и утверждение альтернативно живых во мнении, что в Анк-Морпорке их притесняют.

А еще в поле зрения Ваймса был кое-кто, кому все происходящее оказывалось на руку. Просто раньше командор не потрудился всмотреться внимательнее.

И теперь ему предстояло выяснить, как Эртель все это устроил.

Размышления Ваймса были прерваны мимолетным ощущением чужого присутствия, заставившего командора остановиться, прислушаться и внимательно вглядеться во мрак, таящийся в закоулках. И внезапно тьма, этот старый приятель любого опытного стражника, показалась ему враждебной. Затаившейся. Приготовившейся к прыжку. Донёсшиеся до него звуки были тихими, едва заметными, но Ваймс всегда считал: тихое шуршание всегда хуже громкого топота, по которому, хотя бы, куда проще определить, откуда к тебе приближаются. Кроме того, в Анк-Морпорке вряд ли будут ступать на цыпочках, чтобы не помешать вам наслаждаться местной урбанистической романтикой. Скорее, стремление стать тише будет продиктовано желанием с наименьшими затратами свести знакомство с содержимым ваших карманов и кошелька.

Тишина внезапно загустела до звона, и тут Ваймс понял, откуда взялось испытываемое им чувство настороженности. Силуэты. Темные, бесформенные фигуры неподвижно, как изваяния, стояли на крышах; стремительными, смазанными тенями мелькали во тьме боковых переулков, превращая их в котлы, заполненные бурлящим мраком; обступали со всех сторон. Их молчаливая целеустремленность пугала.

Ваймс ждал, стараясь не выдавать своей нервозности.

Из переулка показались три бесформенные фигуры, двигающиеся с быстротой и плавностью настоящих хищников, уже знающих, что жертве некуда деваться. Приглядевшись, командор понял — бесформенными эти фигуры делают длинные, свободные балахоны.

— Итак, господа, у вас есть какие-то неразрешенные вопросы ко мне? — с вызовом бросил Ваймс, угрожающе помахивая дубинкой. — Я с радостью выслушаю вас.

— Ах, командующий, боюсь, вы не так нас поняли, — произнес голос из-под капюшона одной из фигур. Звучал он так, будто говорила ломаемая вязанка сухого хвороста. — Мы просто шли в одном с вами направлении. По чистой случайности. Ни вам, ни кому-либо другому абсолютно ничего не грозит.

С тем же успехом Ваймс мог бы поверить капралу Шнобби Шноббсу, отпрашивающемуся с дежурства на похороны своей бабушки. В седьмой раз за квартал.

— Но все же... — продолжила фигура. — С вами мы хотели бы поговорить.

Темнота вокруг зашевелилась, подобно придонному морскому хищнику, подстерегающему жертву в щелях между камнями, и облаченные в балахоны фигуры одним быстрым движением подались вперед. Одновременно у Ваймса возникло ощущение чьего-то присутствия прямо за спиной.

«Вот и закончилось время мирных протестов», — подумалось ему.

— И о чем же вы хотели бы говорить со мной?

На сей раз ответила другая фигура, более массивная, с явственно ощущаемой аурой агрессии.

— О том, как на нас здесь плюют! — прорычала она, и это отнюдь не было фигурой речи — из темного провала капюшона и вправду донесся самый настоящий рык. Приблизившись, неизвестный навис над Ваймсом, оказавшись чуть ли не на голову выше его. — О том, как готовы повесить на нас любое попавшееся преступление!

Фигура ткнула командора костлявым пальцем в грудь и спросила:

— Что вы на это скажете?

Полыхнувшая внутри Ваймса вспышка гнева оказалась столь внезапной и разрушительной, что у того перехватило дыхание, а глаза затмила красная пелена. Острый укол боли пронесся от головы к руке, заставив, казалось, небольшой знак на запястье блеснуть во тьме красным.

— Если у вас есть претензии к действиям правоохранительной системы Анк-Морпорка, — прошипел Ваймс так, что кобры, услышав его, почувствовали бы себя жалкими плагиаторами, — обратитесь с официальной жалобой! Любой, кто решит выражать свое недовольство, гоняясь за городскими жителями, быстро поймет, что до этого Стража была очень внимательна и гуманна. А также узнает, что случается, когда она перестает быть таковой!

Он ткнул по-прежнему нависавшую над ним фигуру пальцем и рыкнул:

— Все ясно?

Существо, скрытое балахоном, растерялось. За свою долгую не-жизнь оно много раз видело людской гнев, и это никогда не доставляло проблем, но... Никогда раньше оно не становилось свидетелем того, как из всепоглощающей человеческой ярости отливается лезвие, охлаждается в жесточайшем самоконтроле и превращается в острие меча, приставленное к вашему горлу.

— Это всех касается! — выкрикнул Ваймс, оглядываясь. Черная, клубящаяся аура гнева взметнулась вокруг него. Незнакомец, заговоривший первым, мягко, но настойчиво отстранил своего более раздражительного соратника.

— Простите моего товарища, командор, — подчеркнуто вежливо сказал он. — Все мы здесь слегка на нервах, да и неудивительно. Но все же… Как быть с разгуливающим на свободе убийцей?

— Это — мое дело, — отрезал Ваймс. — И я гарантирую, что убийца, кто бы он ни был, будет пойман и понесет наказание. Моего слова вам достаточно?

На несколько долгих секунд воцарилось молчание.

— Достаточно, командующий Ваймс, — медленно произнес незнакомец. — Вашего — достаточно.

* * *

Едва прибыв в штаб-квартиру, Ваймс отдал дежурному команду увеличить количество патрулей на улицах. Режим усиления в Страже и так был введен еще со вчерашнего дня, но шатающаяся по улицам с протестными настроениями нежить отбивала всякое желание рисковать.

Моркоу, просматривающий какие-то бумаги, обнаружился в комнате для совещаний.

— Не ожидал увидеть вас так поздно, сэр, — несколько удивленно сказал он, увидев входящего командира. — Откровенно говоря, я надеялся, что сегодня вы, наконец, отдохнете. Здоровый и крепкий сон — ключ к хорошему самочувствию.

Ваймс в очередной раз поразился тому, как фразы, банальность которых могла бы посоперничать лишь с обещаниями политиков во время предвыборной кампании, в устах Моркоу начинали звучать веско и правильно.

— Тот, кто хочет вести здоровый образ жизни, капитан, не идет в стражники, — сказал он. — Есть какие-нибудь подвижки по нашим делам? После сегодняшнего вечера мне не помешали бы хорошие новости.

— О, в таком случае вы как раз вовремя, сэр, — отрапортовал Моркоу голосом человека, справедливо гордящегося проделанной работой. — Хороших новостей целых две. Первая — нам удалось выявить предположительного создателя аппарата, использовавшегося при убийстве Альберта Стиллета. Мы проверили практически все анк-морпоркские организации, которые можно назвать медицинскими...

Таковых сам Ваймс назвал бы только две: санаторий для больных драконов, организованный его женой, и небольшая контора лошадиного доктора Джимми Пончика. Да, там не лечили людей. Зато процент выживших был несоизмеримо выше.

— Выяснилось, что для донорского фонда «Дар Алой Розы» недавно был разработан аппарат, предназначенный для переливания крови, — продолжил Моркоу, сверяясь с блокнотом. — Фонд финансируется несколькими влиятельными членами Лиги Трезвости, и среди них...

— Филипп фон Эртель, — ни секунды не сомневаясь, завершил фразу Ваймс. — И позволь предположить: именно он сделал крупное пожертвование, чтобы этот аппарат скорее вышел в свет.

— Совершенно верно, сэр, — кивнул Моркоу. — Наши специалисты осмотрели устройство. В исходном виде оно не похоже на то, что использовалось на месте преступления, но, по словам Шельмы, нужная доработка не займет много времени.

— Понятно. А вторая новость?

— По вашему указанию мы проверили ремесленников и нашли изготовителя сосуда, использовавшегося для убийства вампира. А он, в свою очередь, вывел нас на предполагаемого убийцу...

Моркоу перелистнул страницу блокнота.

— Генри Уилсон, выходец из деревеньки неподалеку от Ланкра, живет в районе Табачной улицы. Группа уже побывала у него дома. Его самого там не оказалось, но им многое удалось найти. Взгляните.

Капитан указал на лежащие на столе бумаги. Взяв первый попавшийся листок, Ваймс тут же понял, что смотрит на схематичный чертеж ловушки, в которую поймали незадачливого вампира. Ошибки быть не могло: рулон мягкого материала, огнеупорный сосуд, даже стилизованное изображение драконьего пламени — все было на месте.

Предмета, изображенного на втором чертеже, Ваймс раньше не видел, но тот, тем не менее, показался знакомым. В подвалах своего дворца лорд Витинари бережно хранил целую коллекцию пыточных приспособлений, доставшихся ему по наследству от прошлых правителей города. Сам он никогда их не применял, предпочитая использовать в исключительно педагогических целях — как напоминание, что если кого-то что-то не устраивает, все может довольно быстро стать еще хуже. Так вот, то, что было изображено на чертеже, здорово смахивало на классическую «железную деву». Только вместо шипов ее внутренности были покрыты... чем-то, похожим на пуховое одеяло.

— Эм... И что это? — недоуменно спросил Ваймс. — Саркофаг для восприимчивых к холоду?

— Скорее всего, это — ловушка для страшил, сэр, — пояснил Моркоу. — Как известно любому ребенку, лучший способ скрыться от них — спрятаться под одеялом, желательно пуховым и голубым. Но у этого есть и обратная сторона: все страшилы страдают от экзистенциальной неопределенности, и если их на долгое время накрыть таким же одеялом... Они просто исчезают. Такая ловушка просто не оставит страшиле ни шанса.

На только формулируемый вопрос Ваймса Моркоу ответил загодя:

— Группа во главе с Ангвой уже направилась прочесывать районы обитания страшил. Они постараются не допустить жертв.

Ваймс кивнул и продолжил изучать изъятые из дома убийцы материалы. Остальные бумаги оказались копиями со страниц какой-то старой и, по всей видимости, очень подробной энциклопедии, посвященной альтернативно живым: там обстоятельно расписывались особенности каждого вида нежити, их сильные и слабые стороны, способы пленения и убийства. И тут Ваймс вспомнил... Вспомнил разговор с Эртелем здесь, в Псевдополис-Ярде, и его слова о библиотеке.

Окрыленный чувством, что испытывает человек, собравший, наконец, уголок паззла и начавший постепенно подбирать нужные части к остальному рисунку, он повнимательнее посмотрел на листок, затем на другой, третий... На каждом из них, в правом нижнем углу красовался маленький, едва заметный значок — маленькая спираль, заключенная в восьмиугольник.

— Насколько я понимаю, копии делались бесенком? — уточнил Ваймс. — Таким же, что используются в фотоаппаратах.

— Похожим, — утвердительно кивнул Моркоу.

— Значит, это не дефект, — сказал командор и, указав на знак, спросил: — Не догадываешься, что это?

Моркоу принял от Ваймса листок, затем взял со стола еще несколько и сравнил между собой.

— Как же я не заметил раньше! — воскликнул он. — Это зацепка, сэр. Скорее всего, это нечто вроде экслибриса — метки хозяина библиотеки, которой он помечает все свои книги. Она индивидуальна! По ней мы сможем установить владельца!

Его восторги прервала вернувшаяся в штаб-квартиру Ангва. На встретившие ее вопросительные взгляды она лишь покачала головой.

— Мы опоздали, — глухо произнесла она. — Ловушка сработала, и какой-то страшила в нее попался. Скорее всего, Шлитцен — есть кое-какие признаки… Но какова идея! Я до сих пор не могу взять в толк, как нужно думать, чтобы изобрести подобную западню.

— Как политик, — усмехнулся Ваймс. — А теперь, капитан, ты, как стремящийся к новым знаниям гражданин, посетишь нашего доброго друга фон Эртеля и взглянешь на его библиотеку…

* * *

Мысль о том, что идея прийти сюда была чертовски неудачной, посетила Ваймса в тот же миг, как перед стражниками открылась дверь внешне неприметного здания. Внутри, вопреки ожиданиям командора, наблюдался явный недостаток мрачных алтарей для жертвоприношений и не царил полумрак. Вместо этого в окнах были вставлены специальные стекла, каким-то образом изменяющие солнечный свет и делающие его безопасным для присутствующих. Чрезвычайно актуальная технология, с учетом того, какой контингент встретил стражей порядка неодобрительными взглядами.

В большой комнате с одним массивным, круглым столом сидели несколько вампиров, с явным наслаждением избавившихся от бесформенных балахонов с капюшонами и темных очков. Как ни странно, рядом с ними спокойно примостилась пара оборотней. Плыли в воздухе двое призраков: грустно выглядящая, миниатюрная девушка в простом сером платье и напоминающий раздобревшего, вышедшего на покой пирата мужчина с густой копной иссиня-черных волос и повязкой на левом глазу. Судя по едва заметному шевелению под одним из стульев, импровизированное собрание посетил домовой. В углу, нахохлившись и закутавшись в плащ, сидела болезненно выглядящая банши.

Ваймс буквально кожей чувствовал, что перед ними не все посетители. Весь дом, казалось, кишел активной не-жизнью, и вся она была явно не в восторге от незваных гостей. Впрочем, были и сюрпризы, которые, за неимением лучшего, можно было назвать приятными: одним из вампиров оказался Отто Шрик, штатный фотокорреспондент Анк— Морпоркской «Таймс», относившийся к страже более-менее снисходительно.

— Добрый день, господа, — поприветствовал присутствовавших Ваймс.

— Что, командор, никак не избавитесь от предрассудков? — поинтересовался Отто с тщательно замаскированным, но все же заметным недовольством в голосе.

— Дело не в моих предрассудках, Отто, — спокойно и деловито парировал Ваймс. — Стражу привело сюда расследование, и только оно. И мне бы хотелось увидеть мистера Эртеля.

— О, командор, какой приятный сюрприз! — послышалась очевидная ложь, и по лестнице со второго этажа спустился искомый вампир. В отличие от других представителей нежити, он смотрел на Стражу без неприязни, скорее — с лабораторным интересом ученого, чья выращиваемая в чашке Петри колония бактерий внезапно заговорила и пригрозила пожаловаться в профсоюз за ненадлежащие условия труда.

— Рад видеть вас, командор Ваймс, — продолжил Эртель голосом гостеприимного хозяина. — Чем могу помочь?

— Мистер Эртель, вынужден сообщить, что один из представителей вашего Движения подозревается в организации нескольких убийств, — сообщил Ваймс, искренне надеясь, что голос его не дрожит. — В том числе, иностранного туриста Альберта Стиллета, а также, предположительно, неустановленных вампира и страшилу. Мы должны осмотреть ваше здание.

Ваймсу не потребовалось даже смотреть, чтобы почувствовать, как представители альтернативно живых в едином порыве подались вперед. Волна неприязни с нотками откровенной злости накрыла стражников и оказалась настолько ощутимой, что даже непробиваемый Детрит поежился и поудобнее перехватил свой арбалет.

— Вот как?.. — задумчиво произнес фон Эртель. — Вы, несомненно, знаете, что для обыска вам понадобится санкция властей...

Не дав ему договорить, Ваймс продемонстрировал бумагу с официальной печатью и подписью лорда Витинари. Командору стоило многих трудов уговорить патриция санкционировать следственные действия.

— Скажу честно, Лорд Витинари был против. Считал, что организации, ратующей за права альтернативно живых, нет никакого смысла поступать так со своими собратьями. Но я убедил его. — Ваймсу вновь пришлось просчитывать ситуацию наперед: даже если он сам потерпит фиаско, эта фраза должна худо-бедно сохранить позиции патриция среди нежити.

— Власти города, вопреки многочисленным обвинениям, категорически против видизма, а что является лучшим признаком толерантности, чем одинаковый подход закона ко всем, независимо от их видовой принадлежности?

— Что ж, вы в своем праве. Здание в вашем распоряжении, — сказал Эртель и, сделав приглашающий жест рукой, добавил: — Только, боюсь, вы все же ищете не в том месте.

Повернувшись, Ваймс обратился ко всем собравшимся альтернативно живым.

— Вас, господа, я попрошу сопровождать моих подчиненных, дабы засвидетельствовать отсутствие противоправных действий с их стороны.

Члены Движения с готовностью разбрелись по дому, следуя за стражниками по пятам, а к самому Ваймсу приблизились Отто и призрачная девушка.

— А мы присмотрим за вами, командор, не против? — подмигнул Шрик. — Мы вам, конечно, доверяем, но все должно быть по закону, ведь так?

Ваймс кивнул и, поманив за собой Шельму, направился к своей цели — кабинету Эртеля, запримеченному им сразу при входе в здание. Хозяин кабинета в сопровождении Отто и призрака шел следом.

Рабочее место лидера Движения располагалось в смежной с главным залом комнате и являлось действующим воплощением принципа «Моя дверь всегда для вас открыта». Просто потому, что никакой двери и в помине не было. Из коридора можно было легко увидеть аскетичный, но удобный рабочий стол с придавленной пресс-папье стопкой бумаг на нем и пристроившийся в углу массивный книжный шкаф. На его полках стройными рядами стояли многочисленные книги, на каждой из которых, как удалось выяснить Моркоу, красовался тот самый значок личной библиотеки. На стене в импровизированную шеренгу выстроились несколько фотографий группы улыбающихся вампиров. По всей видимости, черноленточников, к которым принадлежал фон Эртель.

Пока Шельма осматривала шкафы с помощью своих хитрых приборов, Ваймс, не настолько поднаторевший в поисках тайников, просто разглядывал аккуратный рабочий стол, искренне надеясь на внезапное озарение. Только сейчас он в полной мере почувствовал, насколько безнадежную ставку сделал. Битву за «души» нежити (даже в мыслях командор не смог произнести это слово без кавычек) Эртель выигрывал вчистую; улики, найденные Стражей, заставили бы заливисто рассмеяться любой суд; и чтобы перехватить инициативу, нужно было рискнуть, поставить на кон все и надеяться. Правда, сейчас Ваймс чувствовал себя как человек, поставивший целое состояние не зеро и с ужасом наблюдающий за шариком, готовым перескочить на тридцать два, красное.

— Что-то не так? — с фальшивым участием поинтересовался вампир. — Может, вам душно? Принести воды?

«Он издевается надо мной, — подумал Ваймс, тут же почувствовав, как в груди начинает полыхать пламя злобы. — Он знает, что мы ищем не там, и просто наслаждается ситуацией».

— Все в порядке, ничего не нужно, — ответил он вслух.

— Командор, не стоит так волноваться, — впервые за все время заговорила девушка-призрак. Голос ее, надо отметить, оказался довольно приятным, хотя и не лишенным типичных для представителей вида особенностей — гулкости и легкого отголоска звякающих цепей. — Все могут ошибаться.

«До чего докатился — призрак меня жалеет!»

Ваймс почувствовал, как начинает потеть. Перед его глазами вдруг пронеслось видение: десятки, сотни скрытых плащами фигур, поднимающихся из теней на крышах, вылепляющихся из жидкой темноты в глухих переулках, стремительной волной выплескивающихся на улицы Анк-Морпорка...

И в этот момент почти отчаявшееся, работающее на пределе сознание подкинуло идею. Безумную, невозможную... ту, что могла сработать.

«Вампиры. Ты же прекрасно знаешь, как работает их хитрость. Они настолько уверены в своем превосходстве над людьми, что пишут свои имена задом наперед и думают, будто никто не способен разгадать этот шифр. Пусть Эртель знает, как подобрать ключик к альтернативно живым, но... он остается вампиром. А они не упускают возможности в последний раз посмеяться над противником».

И Ваймс подошел к рабочему столу. Потянулся к листам писчей бумаги под пресс-папье и... вытащил из середины стопки чертежи смертоносных устройств, что использовались в недавних убийствах.

«Хочешь что-то спрятать — положи на видное место». Выражение, которое лично Ваймс считал полным идиотизмом, пользовалось, тем не менее, популярностью среди населения Анк-Морпорка, считавшего, что если повесить украденную картину на стену у себя дома, никто не обратит на нее внимания. Достаточно глупая тактика, чтобы уверенный в тупости людей вампир стал ее использовать.

Отто и призрак одновременно ахнули, a Эртель... Скажем так, в его лице анк-морпоркские театры потеряли великого актера. Не знай Ваймс доподлинно, что тот затевает, поверил бы, что удивление на его лице — подлинное.

— Что?.. Но... Я не понимаю... — промямлил он, но почти мгновенно справился с собой, и его разъяренный взгляд едва не проплавил в командоре дыру. — Это подлог! Вы сами положили это сюда!

— Осмелюсь заметить, что мы все время наблюдали за действиями командора, — вмешался Отто, внезапно растерявший солидарность с лидером Движения. — И он ничего на подкладывал. А если мне не изменяет память, сегодня вы все утро провели у себя!

Помещение постепенно заполнялось народом. Под растерянными, ошеломленными взглядами альтернативно живых Шельма пинцетом взяла листки с изображенными на них ловушками и положила их в пакет для улик.

— Отпечатки будут сняты чуть позднее, — сообщил Моркоу. — А пока что, мистер Эртель, мы вынуждены задержать вас до выяснения обстоятельств дела...

— Это произвол!!! — воскликнул вампир и обвел яростным взглядом своих переминающихся рядом соратников. — Разве вы не видите?! Ваймс вместе с Витинари просто хотят очернить меня! Не дать Движению выполнять свой долг!..

Повисла пауза. А после кто-то неуверенно сказал:

— Но это же командор Ваймс...

И словно маленькие ручейки, пробивающиеся через грозящую обрушиться плотину, потекли слова.

— Да, командор всегда ведет расследования честно...

— Он однажды арестовал даже патриция...

— И дракона! Вы помните?..

«Вот она — истина, которую он не сможет повернуть в свою пользу, — вспомнил Ваймс слова патриция. — Правда, уже открывшаяся его самым близким соратникам, правда, которая вскоре доберется и до остальных. И кто тогда поверит тебе, убийце собственных братьев? Ты можешь сражаться, можешь все отрицать, но ты уже проиграл. Ведь в политике главное — восприятие...»

* * *

Войдя в кабинет Витинари, его секретарь Стукпостук застал патриция за игрой в «Бум» с единственным достойным противником — самим собой. Грозивший городу кризис был успешно разрешен. Правитель Анк-Морпорка имел все основания быть довольным.

И Стукпостук не смог удержаться, как искушенные туристы не могут удержаться и не потыкать палкой встреченного в дикой природе аллигатора, пока он спокойно лежит на берегу под солнышком.

— Хотел бы отметить, милорд, насколько успешно разрешилась ситуация с Движением. Как удачно, что мистер Эртель оказался столь неаккуратен при копировании страниц энциклопедии и оставил там свою метку, а вдобавок еще и не уничтожил компрометирующие чертежи. И насколько профессионально сработал командор Ваймс и его Стража в ходе расследования.

— И вправду, Стукпостук, вы совершенно правы, — непринужденно отозвался Витинари, раздумывая над очередным ходом. — Командующий по обыкновению проявил себя великолепно. А что касается Филиппа фон Эртеля... Осмелюсь предположить, что долгое отсутствие достойных противников наделило его невнимательностью к мелочам — пороком, сгубившим немало политиков.

— Верно, милорд, — кивнул секретарь и, собравшись с духом, продолжил: — Но какая удача! Ведь если бы не эти улики, никто ничего не смог бы доказать, и Движение продолжило бы свое существование. Да что там говорить, даже эти улики — косвенные, на мой взгляд — не доказывают толком причастности ни Движения, ни Эртеля. Но найденные командором Ваймсом, они превратились в истину. Истину, навсегда лишившую Движение поддержки альтернативно живых.

Не получив комментариев на свою реплику и решив, что наговорив столько лишнего, останавливаться уже ни к чему, Стукпостук бросился еще глубже в пучину.

— Я подумал... Если бы вдруг, каким-то непостижимым образом... все это оказалось... спланированным, а улики — созданными специально, чтобы навести Стражу на след и пошатнуть доверие общества к Движению... Это было бы просто гениально! Представляете?

Ни один мускул не дрогнул на лице Витинари, его рука, державшая фигурку гнома, осталась тверда, как сталь, но стук, послышавшийся, когда патриций поставил ее на доску, показался секретарю предупредительным.

— Действительно, это была бы очень интересная комбинация, — кивнул после некоторого раздумья Витинари, словно только сейчас открыв для себя подобную возможность. — Безусловно, выходящая за рамки морали, но эффективная. К счастью, у нас нет никакой нужды в подобных шагах, пока есть такие стражники, как Ваймс.

— Конечно, милорд, — нервно кашлянув, произнес Стукпостук. — И, если позволите... В качестве небольшой разминки для ума, которые вы так любите... Как вы считаете, будь это спланированной акцией, стоило бы ждать, пока фон Эртель найдет убийцу альтернативно живых со стороны? Или было бы лучше аккуратно направить его устремления на заранее найденного кандидата?

Патриций устремил на секретаря взгляд. Пока не тот, под которым бледнели и начинали заговариваться даже сильные мира сего, но близкий к нему.

— А у вас опасный разум, Стукпостук, — все же ответил Витинари, — раз в него приходят такие идеи... Лично я полагаю, пускать все на самотек ни в коем случае не следует. Подобранный заранее кандидат был бы куда лучше. И еще… Будь вся эта ситуация действительно чьим-то хитрым планом, а не жестокой реальностью, скорее всего не было бы нужды в убийствах представителей альтернативно живых. Они могли бы, скажем, оказаться очень далеко от Анк-Морпорка с частичной амнезией и значительным прибавлением в деньгах. Но все это, к сожалению, лишь спекуляции на несуществующем сослагательном наклонении истории.

Стукпостук не время потерял дар речи. Казалось бы, работая с патрицием столько времени, он должен был уже привыкнуть к подобным поворотам сюжета, но... «Неужели он все время мыслит вот так?» — невольно подумалось ему.

— И еще небольшой гипотетический вопрос, милорд, — сказал он, наконец. — Если бы этот план был реален, не стоило бы тому, кто его разработал, беспокоиться о реакции командора Ваймса, случись ему каким-то образом узнать правду? Ведь осуществление подобной комбинации означало бы, что за решетку отправился формально невиновный человек. Командор, позвольте заметить, довольно щепетилен и строг к себе в таких вопросах.

Стукпостук едва подавил малодушное желание зажмуриться, ожидая, что теперь-то уж кара его непременно настигнет, но патриций лишь вздохнул.

— Вы думаете, наш гипотетический автор плана не беспокоился бы об этом? — сказал Витинари. — О, нет, определенно нет. Но в то же время, как мне кажется, он понадеялся бы на личную неприязнь Ваймса к Эртелю и благоразумие подчиненных командора, если правду увидит кто-то из них. В крайнем случае, всегда можно припомнить знаменитую фразу Ваймса о том, что каждый в чем-то да виноват. Мы все догадывались, что планы лидера Движения не принесли бы городу блага. Так настолько ли важно, каким конкретно образом они были сорваны?

— Для командора — важно, — заметил Стукпостук. — Он гордится тем, что всегда арестовывал людей по закону.

— Видите эту доску? — ответил на это замечание Витинари, указывая секретарю на поле для игры в «Бум». — Вы ведь знакомы с правилами и основными стратегиями, не так ли? Как вам наверняка известно, иногда, чтобы получить преимущество, приходится жертвовать фигурами...

Тонкая рука патриция взяла фигурку гнома и переставила ее, а затем сняла с доски, заменив фигуркой тролля.

— Наша партия за общество альтернативно живых еще только начинается, Стукпостук, — сказал Витинари. — И нам тоже приходится чем-то жертвовать. Так давайте же просто порадуемся тому, что кристально чистая совесть нашего командующего Стражей — единственное, что до сих пор легло на алтарь победы.

Раздался стук. Фигурки на доске продолжали партию.