Игра Стражей. v2.0 Лестница сквозь небо (гет)

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Айда Кенске

— Думаешь, ему понравится?

Голос, раздавшийся в коридоре заставил меня судорожно вспоминать, что такое мне кололи этим утром, и не может ли обезболивающее дать такой эффект. Потому как Аянами Рей-сан никогда не испытывала желания понравиться кому бы то ни было, и всегда вела себя холодно и отстраненно. Временами, такое ее поведение вызывало желание оскорбить ее, задеть, вызвать ну хоть какую-то реакцию… Но до сих пор все попытки оказывались тщетны. И даже та история, взбесившая Синдзи-куна, и закончившаяся разбирательством у директора школы — не оставила никакого следа в поведении Ледяной принцессы, красноглазой юки-онны.

— Обязательно понравится, — отозвалась… староста?! Нет, это точно бред… — Еще нужны сережки. Золото тебе точно не пойдет. Серебряные. Небольшие…

— Я не уверена, — отозвалась Аянами, — что мне хватит денег. До сих пор я тратила немного. Но сколько именно денег мне платят… Мне это никогда не было интересно.

Ффух… Нет, это все-таки Аянами. Кто еще мог не поинтересоваться, сколько денег выдают на карманные расходы?!

— Тогда — купим то, на что хватит, — судя по всему, девочки остановились перед дверью, чтобы договорить прежде чем войти. — Тебе же не нужны огромные и тяжелые серьги, как у Тайка-бака. Тебе нужен лишь небольшой штрих, чтобы подчеркнуть твое желание понравиться Синдзи-куну, а не привлекать к себе всеобщее внимание.

Синдзи-куну? Впрочем, как раз это и не удивительно. Интересно: если бы я подрался с теми, кто дразнил Аянами, она обратила бы на меня свое внимание? Но теперь-то это совершенно точно не поможет.

— Судзухара. Кенске, — двери распахнулись, и староста, Карающим Ангелом Возмездия воздвиглась на пороге. — Ну ка, расскажите мне: что это такое вы вытворили?

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Аянами Рей

Раньше я не обращала внимания на то, как школьники общаются между собой. До сих пор это было мне не интересно. Ведь общение с одноклассниками никак не могло помешать либо помочь мне в выполнении приказов Командующего. Но теперь все изменилось. Если я не хочу, чтобы Икари-сан отдалился от меня, разрывая отношения и забирая себе то тепло, которым он одаривал меня — мне следовало понять, как следует общаться, чтобы вызывать приязнь, а не отторжение.

Советы Хораки-сан… нет, стоп. Она же просила называть ее просто «Хикари»! Значит, мне следует использовать именно такой обращение. Хикари дала несколько интересных советов… но все они касались скорее внешнего облика, чем собственно общения. И, хотя я все равно попробую им последовать, но в книгах сказано, что после этапа «привлечения внимания» следует этап «укрепления связей», то, что называют «конфетно-букетным периодом», и который я чуть было не проигнорировала, позволив Икари-сану рассматривать себя без одежды. И, судя по тому, что я прочитала, Икари-сан был прав, предпочитая сближаться постепенно, не торопясь. Однако, отзывать свое разрешение я все равно не буду!

Между тем Хикари громко отчитывала Судзухару-сана. Но при этом она встала так, чтобы позволить рассмотреть себя в наилучшем ракурсе, так, как рассказывала об этом мне. Она хочет привлечь внимание Судзухара-сана? Или Кенске-сана? Нет. Точно это Судзухара-сан. Надо запомнить.

Да и Судзухара-сан, хотя и старается не поднимать взгляда, но нет-нет, да сверкнет глазами, разглядывая отчитывающую его старосту. Они явно неравнодушны друг к другу, но почему-то стараются это скрыть. Почему?

— Хикари-сан, — поклонилась я. — А почему Вы так старательно скрываете чувства, которые испытываете в отношении Судзухары-сана?

Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Айда Кенске

— …в отношении Судзухары-сана?

Вот это Аянами дала! Староста, разогнавшаяся, как гоночный автомобиль, внезапно остановилась посреди очередной инвективы, как будто ударившись об стену. Ее лицо медленно заливала краска. Впрочем, состояние Тодзи-куна было ничуть не лучше.

— Рей-тян! — возмутилась Хораки, немного придя в себя. — Что ты такое говоришь?! И вовсе я не…

— Хикари-тян, — вмешался я, пока девочки не поссорились. — А что такого сказала Аянами? Всей школе, за исключением слепых, тупых, и почему-то Тодзи-кун известно, что ты в него влюбилась. Да и его чувства к тебе тоже особого секрета не представляют!

— Кенске! — выдохнул Тодзи-кун, сжимая кулаки. — Ты… ты… Как ты можешь такое говорить?!

— Говорить правду — легко и приятно, — отвечаю я, потихоньку смещаясь к краю кровати. Если Тодзи-кун сейчас мне врежет… Я же не Безбашенный Икари, чтобы уклоняться от его ударов, не вынимая рук из карманов. — Меня вообще поражает огнеупорность нашей старосты. От тех взглядов, которые ты на нее бросаешь — можно и сгореть в одночасье. В мелкий пепел!

— Тодзи-са… кун… Это… это правда? В самом деле?!

Железная, несгибаемая староста уперла кончики указательных пальцев друг в друга и потупила взгляд. Ками! Ну почему в такой момент — у меня нет фотоаппарата?! Такой кадр пропадает!!!

— Щелк! В-ж-ж!

Акума бы подрали этот проклятый закон, запрещающий отключать синтезатор звука при съемке! Староста немедленно опустила руки и возмущенно посмотрела в сторону двери, где, широко улыбаясь, стоял Икари с фотоаппаратом в руках.

— Ика… — начала было староста, но была перебита.

— Кенске, ходить можешь? — с улыбкой спросил Синдзи-кун.

— Могу! — выдохнул я, но, попытавшись подняться, понял, что я себя переоценил. — А хотя бы и не мог. Икари, помоги добраться до… ну, сам понимаешь!

— Конечно.

Как ни странно, опираясь на Икари, подниматься было гораздо легче. По крайней мере, каждое движение не отзывалось приступом тошноты.

Когда я с трудом поднялся, оказалось, что Аянами уже вышла из палаты.

— Айда! — фыркнул в мою сторону Тодзи-кун. — Смотри, опять под ОБЧР не подставься! И… спасибо. Нам со сторостой действительно надо поговорить. Очень надо.

Староста только судорожно кивнула. Я оперся на плечо Икари, и мы неторопливо поползли к комнатке, отмеченой знаками романдзи “WC”