Цветик-семицветик (джен)

Карман его блейзера мелко-мелко завибрировал, едва машина пересекла городскую черту.

— Привет! Касл, у нас — труп! — бодро продекламировала Беккетт. — Какой-то тип свалился с пятиэтажки для нелегалов, и сдаётся мне, что не всё там так однозначно. Давай, запоминай или записывай адрес!

— Здравствуйте, детектив Беккетт! — медовым голосом прожженного ловеласа проворковал Касл, стараясь не отвлекаться от дороги, ибо трафик на вылете Западного шоссе оказался просто бешеным. — Неужели всё так плохо, что вы, скрепя сердце, всё-таки решили обратиться ко мне? О, тогда вы попали прямо в точку, ведь даже во сне мои выдающиеся детективные способности помогут оперативно выяснить всю подноготную жертвы. Особенно, если наш незадачливый парень — это новообретённый Икар в восковом корсете с орлиными перьями и эмблемой древнегреческих авиалиний на лбу. А иначе будничные события уже навевают на меня тоску и вгоняют в дрёму. Надеюсь, что в моё краткое отсутствие планка раскрываемости не снизится ни на один пункт.

— Пф-ф, Касл! Скорее, к парням наконец-то вернётся их извечное спокойствие и трезвомыслие, — и Рик явственно увидел насмешливые глаза Беккетт, снисходительно возведённые к небу. — Хотя, как я поняла, не в меру улыбчивому автору куда проще охмурять красоток, зажигая на пятничной вечеринке, нежели ковыряться в трупе или составлять протокол. А ничего, что город тебя ждёт?

— О, как лестно это звучит! — иронично усмехнулся Касл, то и дело поглядывая на навигатор: нечасто приходится покидать город в этом направлении. — Надеюсь, что сейчас вы говорите исключительно от его имени, а не от своего собственного, а вообще-то… Уже давным-давно город просто обожает меня, особенно после того забавно-детективного случая на приёме у мэра с месяц назад. И за всю последнюю неделю я напечатал столько текста, сколько в жизни ещё не писал! Поэтому сегодня я волен, как птица, а пыльную бумагу пусть лопатят другие!

— Всё ясно, Касл! От скромности ты точно не умрешь! — в легком смущении отказом Кейт сделала паузу, но быстро нашлась: — Если вдруг в моё отсутствие заскучаешь по обществу Эспозито, то не забудь про тренинг у белой доски. Может быть, извлечёшь для себя что-нибудь полезное из того, что есть. Для быстроты и плодотворности процесса скину тебе кое-что, покопайся от нечего делать. Пока!

Кейт отключилась, а Рик мягко отложил телефон на пассажирское сидение. Да, не в характере детектива Беккетт надеяться исключительно на постороннюю помощь, но, как Касл не без основания подозревал, ей просто немного комфортнее в его присутствии. Хотя бы благодаря своевременному подношению в виде ванильного латте.

— Через пятьсот футов поверните направо! — невозмутимо возвестил навигатор. Его милый, дамский альт чем-то напоминал голос Алексис, и Рик не смог удержаться от радушной улыбки, так похоже. Конечно же, дочери он рассказал, куда и зачем собирается. В пригород, на встречу старых друзей.

Касл выехал на перекрёстное вылету шоссе, перестроился в крайний правый ряд и посбавил скорость, чтобы без помех дотянуться до бардачка. Ещё вчера вечером, возвращаясь в лофт, он наткнулся на это непонятное письмо, которое сегодня и прихватил с собой. Лёгкая, практически плоская бандероль одиноко лежала на дверном коврике и выглядела немного странно, если не сказать — загадочно: без штемпеля и обратного адреса, но с убористым текстом на лицевой стороне: «Лично мистеру Каслу!» Прочитав обращение, Рик сосредоточенно помял конверт, безрезультатно глянул на просвет и даже понюхал. Интересно! Запаха практически никакого, а вложение напоминает обычную открытку. Но откуда же она взялась, и что на ней? На выбор возникло сразу же несколько версий: это или пакт марсианского наместника о ненападении, или восковая табличка с неизвестными науке письменами, или же ламинированный перечень сатанистских сект Нью-Йорка. Ну не банальное же приглашение, в самом деле!

Рик задумчиво поскрёб затылок и перед тем, как отпереть дверь, вернулся на лестничную клетку. Глянул вниз, будто надеялся застать неведомого почтальона, невольно прислушался к скрипам поднимающегося лифта и вдруг ухмыльнулся. А что, интрига как раз в его вкусе! Если же на носу замаячило необычное приключение, то он в лепешку разобьется, но ради необычного сюжета и своей страны сделает не просто всё, а даже больше. Ведь он же патриот!

Прямо на ходу распечатав конверт, Рик проскочил в свой кабинет, к заждавшемуся инструментарию творчества и неоконченной главе. Ещё в начале недели его посетило фантастическое озарение в связи с никто-не-знает-с-чем-кроме-него, и как типографская машина, Касл строчил и строчил без устали свои тексты. На липкий, нездоровый сон едва ли уходило по три-четыре часа в сутки, и едва появившись в участке, Рик сломя голову кидался к кофемашине. Без мощной дозы кофеина не избавиться от красочных подглазин и сопутствующих этому факту дружеских шуток бро, не придать себе нормальный рабочий вид, ну а Беккетт… Как и всегда, Кейт привычно обложилась бумагами и прерывалась только на телефонные звонки, выдачу распоряжений, да на кофе-брэйк. На Касла смотрела только по крайней необходимости, но как пчёла, даже за несколько миль тонко чующая медовый аромат пыльцы, так и Рик, интуитивно, где-то на самой границе невероятных по сути догадок чувствовал глубоко завуалированный, но живой интерес Кейт к своей персоне. Его уже давным-давно простили за выходку с мамиными документами, но незыблемая установка: «Дистанция, дистанция и ещё раз дистанция!» так и осталась постоянным жизненным кредо детектива Беккетт. Конечно же, арсенал Ричарда Касла богат на действенные методы непринуждённого воздействия на Кейт, и её стойкая оболочка когда-нибудь, да обязательно лопнет, а пока… Раз так выпало, что пригласили, то почему бы не оттянуться?

Держа конверт двумя пальцами, Рик достал из него пригласительный билет и, не забывая следить за дорогой, вновь пробежался глазами. Толстая, с завитушками по углам золотая рамка на глянцевой бумаге и красивый, художественно оформленный текст, который сразу же освежился в памяти:

«Уважаемый мистер Касл! Приглашаем Вас на торжественную встречу выпускников факультета философии, которая состоится завтра в 18.00 в помещении отеля West Meeting. Наш адрес вы легко найдёте в интернете, и какие бы вопросы у Вас не возникли, на всё Вы получите полные и исчерпывающие ответы. До скорого! Мы рады будем видеть Вас! Старые друзья».

«Старые друзья!»

Над заманчивым и неожиданным предложением он крепко поразмыслил ещё вчера. Свободно нашел адрес заведения, покопался в скудных регистрационных данных. Имя владельцев ничего ему не говорило, и Касл уже собирался потормошить парней, но в последний момент передумал. Вдруг осмеют за неуместную подозрительность! Гадая, кому бы он мог понадобиться, Рик добросовестно освежил в памяти список сокурсников, перебрал друзей и потенциальных врагов. Что касается последних, Касл даже не помнил, с кем бы мог всерьёз конфликтовать и поэтому спокойно вернулся к приятелям. С некоторыми из них он изредка перебрасывался в покер или рубился без сна и отдыха в он-лайн игры, но практически ни с кем по-настоящему не дружил. Так уж сложилось, что их слаженная вроде бы университетская шестёрка распалась на последнем курсе, и с течением времени Рика уже как-то не волновали судьбы бывших друзей. Пара его экс-приятелей очень высоко взлетела, а остальные… Да где же они теперь, Господь их ведает! Главное, что впереди его поджидал необычный и непредвиденный сюрприз, обогащающий фантазию и поднимающий отменное игровое настроение. Вот так!

Навигатор опять пробубнил про очередной поворот, и с верхней точки эстакады, среди насыщенных зеленью полей, стало видно пойму небольшой речки и узкий, вытянутый колбаской залив с маленьким кубиком отеля. В самом конце виадука хайвей раздваивался, и узкая дорога, ведущая к гостинице, ныряла под некрупное табло, на котором помаргивал, предупреждая, красный стрелочный указатель: «Отель West Meeting. Свободных мест нет!»

— Похоже, что это здесь! — Рик уверенно свернул и уже через двадцать минут был на месте. Всё такое аккуратное и чистенькое, с белыми кирпичными стенами и вставками из черных и красных плиток, здание напоминало собой карточный домик. Зеленая чешуя битумной черепицы, парадный вход с каменным крыльцом и деревянной верандой, автостоянка с идеально ровным асфальтом выглядели достойно, но красный автомобиль Касла почему-то оказался здесь в гордом одиночестве.

Интересно, а на чем ездят хозяева? Даже в просторном дворе, мимо которого проехал Касл, не было никаких машин. Ну не летают же они на вертолёте, в самом деле, как федеральные агенты! Рик притормозил в стороне от широкого въезда, заглушил мотор, в раздумьях поскреб щеку, сверил часы. Без пятнадцати шесть. И где тут радушная встреча старых друзей, кто бы мог сказать? Вдруг это ещё один сюрприз?

Касл глянул на себя в салонное зеркальце, артистично пригладил на висках волосы, отряхнул лацканы смокинга от невидимого мусора. Ладно, раз приехал, то обязательно разберется, кому он тут понадобился. Затолкав телефон в боковой карман пиджака, Рик несильно хлопнул дверцей и легкой походкой пятничного гуляки пересек площадку. К одной из опор веранды был приколочен небольшой рекламный щит.

«Уважаемые леди и джентльмены! — крупные буквы сразу же бросились в глаза. — Отель закрыт на частную вечеринку, но обязательно откроется в понедельник! Просим прощения за доставленные неудобства!»

Выглядел текст многообещающе, и Рик довольно погладил руки. Кажется, тут не розыгрышем пахнет, а ароматом жареного мяса, так аппетитно навеваемого ветерком откуда-то сбоку. Ощущая, как рот заполняется обильной слюной, да так, что сглатывать не успеваешь, Рик оглянулся на безлюдный причал с парой моторных лодок, привязанных к нему, и в два прыжка перемахнув каменные ступеньки, уверенно толкнулся в массивную деревянную дверь. Правда, она не поддалась. Отпрянув, Касл нерешительно потоптался, в недоумении почесал затылок, толкнулся вновь, но посильнее. Нет, точно заперто. Чувствуя, что медленно, но верно закипает, замахнулся было кулаком, как вдруг заметил на деревянном косяке пластиковую кнопку, цветом сливающуюся с общим светло-коричневым фоном. Из груди Касла тут же вырвался вздох облегчения; скорчив уморительную гримасу, он невольно усмехнулся. Так просто! Нажал и всё! Рик обрадовано придавил упругую пуговку, и уже через пару минут загремел засов.

— Да? — в слабо освещенном дверном проёме появился худощавый силуэт невысокой женщины в светло-сером неброском платье и накрахмаленном переднике. Длинные, белокурые волосы упрямо спадали на её лицо, и поправлять их, кажется, было абсолютно бесполезно.

— О, добрый вечер, мэм! — артистично склонил голову Касл. — Позвольте представиться: Рик Касл, Лунный странник. Видите ли, какая вдруг «космическая» странность со мной приключилась: я спешил на вечеринку галактических рейнджеров, но из-за непонятного сбоя в системе навигации оказался к Западной туманности на сотни три парсеков ближе, чем рассчитывал! — и Касл весело помахал перед собой пригласительным билетом. — И если всё-таки это не та орбита астероида, то вы, мэм, ведь укажете мне обратный путь, не правда ли?

— Юморист! — женщина с интересом прищурила правый глаз и неопределённо дернула уголком рта. Губы у неё были очень привлекательные: ярко-малиновые, аппетитно-упругие, аккуратно сложенные. От вида таких губ не то, что с орбитой промахнешься, вообще в иную галактику улетишь. Словом, как раз для долгого и смачного поцелуя, чего, собственно говоря, нельзя было сказать о лице. Мрачное, с крикливым излишеством косметики, редкими, выщипанными бровями и угловатыми скулами, оно плоховато сочеталось с чувственным разрезом рта. К тому же от того, что в лице менеджера почудились знакомые черты, Касл даже немного растерялся. Он крепко задумался, непроизвольно двигая бровями от умственного напряжения, однако женщине его пристальный интерес совсем не понравился. Прикрывшись челкой, она ловко выдернула из руки писателя билет и отступила вправо, освобождая проход.

— Проходите к стойке, мистер Касл, — кашлянула хозяйка в адрес посетителя, — один из столиков уже накрыт.

Рик лишь вежливо кивнул и шагнул через массивный порог. Короткий коридор в спокойных оливковых тонах соединял входную дверь со столовой. В таком же стиле была оформлена и микроскопическая гардеробная. Вход в зал был завешен грубоватыми бамбуковыми портьерами, в громадное, от потолка до пола, зеркало справа от входа падал неяркий свет бронзовой люстры. Кованый ободок зеркала было сделан настоящим мастером своего дела, и Касл не преминул покрасоваться. Сунув одну руку в карман, а другую за борт пиджака, Рик повернулся боком; поглядывая на своё отражение, гордо вскинул подбородок. А ничего он выглядит в свои почти сорок! Настоящий красавчик, и всего в нём под самую завязку: и силы мышц, и трезвости мысли, и… но, давайте же не будем об этом вслух!

Проигнорировав женщину, терпеливо дождавшейся конца его чудачеств, Касл вальяжно продефилировал в зал, попутно осматриваясь и оценивая. Зал как зал, прямоугольный, с песочного цвета подвесным потолком, четырьмя рядами классических деревянных столиков по обе стороны широкого прохода и прочей мебелью без изысков, неброским квадратным танцполом у стойки бара и минимумом светотехники. Безликий, из двуцветной мозаики пол, подвесные светильники на куцых латунных ножках и бирюзовые стены ясно говорили об отсутствии вкуса у местного дизайнера. Не чувствовалось ни драйва, ни той особой, пятничной атмосферы гостеприимства. Молодежи тут было бы скучно.

— Направо, сэр! — негромко напутствовала Рика хозяйка. — Ваша кабинка в самом углу.

— Угу, — пожал плечами Касл. Конечно, он не сильно-то и рассчитывал на дружелюбную толпу прямо у порога, но эта сухощавая во всём менеджер и одиночный мужчина в кепке и темно-синем комбинезоне, старательно драивший танцплощадку, вызывали неподдельное изумление, если не сказать большее. Интересно, есть ли тут кто-нибудь ещё, кроме них, или этот уборщик, выплеснув грязную воду, этими же немытыми руками и нарежет нежно-розовую сёмгу или насадит на шпажку кубики канапэ? Брр, что за бред!

Касл уселся за столик, сервированный на шесть персон, взял за ножку один из фужеров и придирчиво глянул на просвет. Х-м-м, идеально чисто, «космический вакуум» — да и только. Пожалуй, для начала он распробует что-нибудь из винной карты, а потом — как пойдет. Да и припозднившиеся гости как раз подгребут.

— Вот, пожалуйста, — распорядитель неслышно выросла перед ним, протянула закатанное в пластик меню, — вина хоть и не самые изысканные, зато география обширна, закуски тоже — на любой вкус. Чуть позже подоспеет и барбекю.

— Ещё чуть-чуть — и я просто иссохну от мощного слюноотделения! Тогда и всех ледников мира не хватит, чтоб спасти мою жизнь! — негромко хохотнул Касл. Заказав легкую закуску, он взял в руки нож с вилкой и от нечего делать затеял лёгкую баталию супротив бежевой салфетницы. Небрежно отштампованный пластик, с кривоватыми плоскостями и неровным основанием, годился только в утиль. Неизвестно, что за «умелец» создал её, но он, Касл, за такую вещь и пенни не заплатил бы! Сделав приборами несколько «обманных» выпадов, Рик прицельно ткнул в аляповатую фирменную эмблему. Укол, ещё укол! Вот тебе, вот тебе, мерзкая уродина! Воинственно покусывая губы, Касл настолько увлёкся «фехтованием», что даже уборщик, бесцеремонно загремевший ведром у самого стола, ни за что не отвлёк бы писателя от решающей битвы.

— Привет, Рик! — внезапно и громко прозвучало над его ухом.

Обращение оказалось столь неожиданным, что выпавший из руки нож пронзительно звякнул о тарелку, а когда Рик осторожно приподнял голову, то невольно обомлел: этот пронзительно-знакомый взгляд странно белых глаз он не видел уже много лет. Гладко выбритый мужчина, примерно его возраста, чуть наклонившись, опирался на древко швабры, и улыбался усталой улыбкой тихони-домоседа. Выглядел чувак, надо сказать, совсем неважно: морщинистое лицо, набрякшие подглазины больного-почечника, осунувшиеся скулы, жиденькая клочковатая седина на висках, на пересушенных губах выступила капелька крови. Парня явно помотала жизнь, но присутствие духа он точно не утратил. Насладившись растерянным видом безвольно осевшего на стуле писателя, уборщик сдержанно ухмыльнулся:

— Что, Касл, совсем не ожидал меня увидеть?

Судорожно и громко икнув, словно от внезапного удушья, Рик медленно встал и, всё ещё сомневаясь в остроте своего зрения, сделал неуверенный шаг навстречу, медленно разводя руки в стороны:

— Грег? Это ты? Господи! Грегори Эрдсли, это т-т-ты-ы? Но как? Но откуда? Ведь говорили, что ты…— ещё немного, и синие глаза Касла запросто выпали бы из орбит, но Грегори, отодвинув ногой ведро со шваброй, с радостной, искренней улыбкой шагнул навстречу ему. Мужчины крепко обнялись; похлопывая друг друга по плечам и спинам, некоторое время топтались на месте, как спорщики-медвежата за чашу мёда, издавая невнятные, но восторженные междометия. Затем отстранились, глядя глаза в глаза, словно не верили в неожиданную встречу, и снова обнялись; потом, удерживая ладонь Касла двумя руками, Грегори грустно улыбнулся:

— Да, Рик, несмотря на страшное, жестокое прошлое, это на самом деле я, но об этом потолкуем позже, если ты не против.

— Вовсе нет, — доброжелательно кивнул Касл, и Грег, стащив кепи, «сверкнул» обширной залысиной со скобкой жидких, с проседью волос. Помедлив, подхватил ведро вместе со шваброй и побрёл в правый от стойки угол.

— Я скоро! — предупредил Эрдсли, скрываясь за неприметной дверью подсобки, а переполненный эмоциями Рик вернулся на своё место.

«Подумать только, Грегори Эрдсли! — Касл невольно приложил руки к лицу, обратив внимание на круглый светильник на самой стойкой: своим мягким желтоватым свечением он почему-то напоминал луну. — Самый неприметный, самый скромный и самый загадочный парень в той нашей компании! Мастер сочинять стихи и танцевать, неплохо рисовать и умело подсказывать на занятиях; если верить ныне покойному Акселю Давенпорту, погибший в автокатастрофе несколько лет назад и заново воскресший! Да ещё как! Пусть и выглядит Грег неважно, но зато он, кажется, стал супер-отельером! Вон, какой у него аккуратный ресторанчик, пусть и с диким винтажом в интерьере! И хозяйка Грега ему под стать! Строгая, опрятная и деловая!»

Касл приветливо помахал женщине рукой, но та лишь пренебрежительно фыркнула и отвернулась. Неизвестно почему она вдруг невзлюбила такого обаяшку, как он, но в том, что ранее они не встречались, Касл поклялся бы даже на блюде подгоревшего барбекю. Однако кого же хозяйка ему всё-таки напоминает? К-х-м! Никак не вспомнить! В задумчивости Рик погрузил в волосы кончики пальцев, затем усиленно почесал в затылке, помассировал лоб и скулы, и поэтому даже не заметил, как в зале притух свет, и объявился Грег. Он уже успел привести себя в порядок, переодевшись в однотонный бежевый свитер и брюки. Редкие волоски на макушке Эрдсли были тщательно уложены, от приятеля исходил стойкий травянистый запах дорогого одеколона. Хохотнув при виде застывшего как изваяние Касла, Грегори задорно бросил через плечо:

— Тереза! Ну, что ты там копаешься? Накрывай же поскорее на стол!

— Если же ужин состоит исключительно из виски, то н-не надо его так много! — наигранно ужаснулся Касл и одарил приветливой улыбкой чопорную хозяйку. Пусть не держит на него зла! — Ведь у меня ещё впереди сорокамильное возвращение по хайвэю и ночная партия в покер! Отсюда я по-любому должен быть в форме! Уж не думаешь же ли ты, что патрульные сделают для меня исключение?

— Для такого именитого автора, как ты — запросто! В крайнем случае, отправлю тебя на вертолёте или устрою в спальном мешке прямо под звёздами! — усмехнулся Грег, вынимая невидимую соринку из уголка глаза. — Тогда и я буду вино, из солидарности! Ты по-прежнему фанатеешь от красного, Касл?

— Да, — Рик важно откинулся на спинку стула, помахивая вилкой, как дирижёрской палочкой, — за эти годы я много чего вкусил, но кое-что всегда неизменно. Ты же знаешь, Грег, мою страсть к долгим и красочным повествованиям о смысле жизни, но раз наша встреча всё-таки состоялась, то философию можно отложить и на потом.

— Понятно, — Эрдсли сцепил руки перед собой и загадочно ухмыльнулся, — кстати, сегодня у нас преимущественно русская кухня. Как ты к ней относишься?

— Загадочная и неповторимая, как сама страна. Чем вкуснее, изобретательнее и необычнее, тем лучше! — кивнул Рик. Намек на то, что пустому желудку претят долгие разговоры, был очевиден, ведь Грег, также как и Касл, просто обожал вкусно и обильно поесть.

Неслышно ступая, Тереза принесла серебристый поднос, казавшийся просто неприлично огромным на фоне её узких плеч. Тереза осторожно пристроила ношу на угол стола и маленькими, как у ребенка, ручками ловко расставила закуску: индейку с тушёными овощами, колбасную, сырную и рыбную нарезку, горки маринованных корнишонов и помидорок-черри в блюдцах, аппетитные тарталетки с мясом и аккуратную розочку из ломтиков лимона в фарфоровой пиале. Напоследок Тереза поставила на стол плетёную вазу с фруктами и пыльную, неправильной формы бутылку с сургучным горлышком. Касл сразу же вцепился в вино. Полюбовавшись необычным сосудом, прищурился на неизвестную ему этикетку.

— Это из одной частной коллекции, — предвещая очевидный вопрос, с видом знатока кивнул Грег, — у меня с ними заключён эксклюзивный договор на поставку!

— Хэй, надеюсь, что всё обошлось без выкручивания рук и подвешивания тебя на виноградную дыбу! Но какая же необычная бутылка! И сорт пробки, наверняка, не менее уникален, а уж про элитное содержимое я вообще молчу! Да ты определённо сделал мой вечер! — от жуткого недостатка информации Касл вертел сосуд то так, то сяк. — Но поведай же мне, мой старый друг, на каком континенте и в какой стране вырастают эти необычные пробковые дубы и вьётся редкосортная лоза? Как нельзя кстати, такие зрелищные описания пригодились бы для моего романа, в котором можно было бы обыграть кровавую драму или у корней того дерева или же в дебрях виноградника! А можно и комедию с детективным уклоном сбацать! — хитро улыбнулся Касл и вновь повернул этикетку к себе. Такое ощущение, что он и не собирался выпускать вино из рук.

— О, да ты просто супер-отгадчик и супер-выдумщик какой-то! Надо бы тебя проверить! — загадочно усмехнулся Эрдсли, видя, как в предвкушении азарта подобрался Касл. — После того, как за бокалом вина вспомним былое, обещаю тебе необычный сюрприз, да такой, что и себя навек забудешь, и на ногах не устоишь. Знаю я, Рик, какой же ты всё-таки игрок!

— Обожаю и сюрпризы, и игры, и сопутствующий розыгрышам драйв, ведь без этого нет и не будет меня! Это как на резинке в пропасть сигануть! — Касл поискал глазами штопор и с намёком на него вздёрнул брови. — Сначала неуклюжий верзила с бесцеремонностью палача пихает тебя в спину, и с сильным замиранием сердца, закрыв глаза от неописуемого страха, ты летишь куда-то вниз, что-то неистово вопя. Словно ниагарская стремнина, кровь бурлит в тебе, приливая к вискам, безумию сердца нет предела, и адреналин, переполняя каждую клетку твоего тела, так и грозит выплеснуться наружу. Тебя с головой охватывают неописуемые и восторженные эмоции, и когда твоя тушка на резинке прилетает обратно, тебя прямо начинает распирать от гордости. А почему бы и нет, раз ощутив под ногами твёрдую землю, ты заново готовишься к прыжку! А потом ещё! И ещё, и ещё! Так было и перед первой свадьбой, и накануне рождения Алексис; и также внезапно постиг меня творческий кризис, которым сменился небывалым эмоциональным подъёмом, лишь только я окунулся в интереснейшие для меня события! Такое впечатление, что я словно заново начал жить!

— Да, и у меня когда-то было нечто подобное, — непонятно от чего нахмурившись, заметил Эрдсли. Он передал Каслу штопор, а сам потянулся к тарелке с колбасой. Затолкав в рот полупрозрачный ломтик и лениво прожевав его, довольно прищурился: — Вино-то не разучился открывать?

— Кто? Я? Да я настоящий гений откупоривания! — белоснежной салфеткой Рик дочиста протер бутылку, затем осторожно взял её за горлышко и тыльной стороной ножа ловко соскрёб сургуч. Уверенно ввернул штопор, слегка наклонив сосуд на себя и немного вбок, крякнул натужно для пущего эффекта и, скорчив вымученную, с непередаваемыми эмоциями гримасу, потянул. Раздался легкий хлопок. Отложив розоватую от вина пробку, Касл ловко разлил рубиновую влагу, этот неподдельный восторг любого гурмана, не только его самого. Бережно удерживая тонкое стекло трясущимися от волнения пальцами, Рик осторожно взболтал вино и медленно, придирчиво, словно заправский сомелье, одними краешками губ потянул напиток в себя, благоговея от неповторимого, дразнящего запаха терпких винных паров.

— Ну как? — вежливо осведомился Грегори, видя, как довольно облизнулся и засиял ярче огненного светоча Касл. Тот важно приподнял указательный палец, и мечтательно глядя в потолок, с восхищением произнёс:

— М-м-м, сейчас обязательно угадаю! М-н-м… Невесомая шоколадная стружка, освежающая терпкость, легкая сухость и великолепный купаж! Нельзя не упиваться этим вином! — Касл дополнил фужер и приподнял его перед собой, благодарно поглядывая на Грега. — За неожиданную, волнующую и желанную встречу!

— За встречу! Рад видеть тебя, дружище! Ну же, давай!

Мужчины выпили практически синхронно и тут же, словно по невидимому сигналу, у стола выросла Тереза. От горок сочной, пахнущей копченым дымком говядины исходил такой неотразимый дух, что Касл, едва дождавшись, пока Тереза отойдёт, с наслаждением заработал челюстями. Вмиг растеряв все свои изысканные манеры, он забавно причмокивал, неразборчиво, одобрительно мычал и довольно кивал в благодарность радушным хозяевам, как вдруг замер с куском мяса у рта. Задумчиво опустил вилку и неопределенно, даже обиженно кхекнул.

— Ты что? — промямлил с набитым ртом Грег. Сдвинув к переносице седые брови, он усиленно пытался уловить суть недовольства приятеля. — Кусок жёсткий попался или пересолил слегка? Да не может быть! Барбекю — это исключительно моих рук дело!

— Не-а, — мотнул головой Рик, и в его взгляде застыл немой вопрос, — просто меня смутили и продолжают смущать микроскопические размеры нашей компании. На встрече друзей, некогда деливших с тобой не только кусок хлеба в походе, но и девиц, и койки в кампусе, почему-то невольно ждёшь шумного, разудалого мальчишника, с градом пробок из-под шампанского, заплывами голышом наперегонки, с фейерверками, музыкой или ещё какими-нибудь, — Касл озорно хихикнул, — взрослыми забавами.

— Забавами? — расхохотался Грегори, сосредоточенно ковыряя ногтем в зубах. — Да будет, будет тебе забава, а что касается остальных… Давно я потерял с ними связь, но эти четыре пустых места как бы символизируют собой их незримое присутствие. И, кстати…

Отложив нож, Эрдсли заторможено уставился в свою тарелку, словно хотел прочесть под слоем говядины некую тайнопись.

— Ты в курсе… — начал Грег, растягивая слова, потом замялся и отвернулся, с трудом выдавив из себя: — Что Аксель Давенпорт погиб?

— Да! — отложил вилку Касл. Напустив на лицо неподдельную грусть, он сцепил руки перед собой и скорбно склонил голову. — Такую смерть невозможно не заметить! Ярчайший парень, умнейший и самый успешный из нашей шестерки, а погиб весьма нелепо. Рано утром его труп нашли лицом в луже недалеко от собственного дома. Там и воды-то было всего на два пальца, но в крови Акселя оказалось столько алкоголя, что причина смерти лежала буквально на поверхности. Нет, конечно же, следствие буквально изрыло землю, но… Фирменный корпоратив, состоявшийся накануне, Давенпорт покинул глубоко за полночь и на своих двоих, и вот с этого-то момента, и вплоть до самой смерти, его более никто не видел. Опросили всех, кого можно, и только местные таксисы неуверенно показали, что вроде бы видели Акселя под руку с какой-то дамой, но эти факты не подтвердились, ни опроверглись. Жаль, меня там не было, а то обязательно бы поработал с тёмными силами на предмет их возможной причастности, но следствие довольно быстро уткнулось в железное алиби всех тех, кто мог иметь хоть какой-то мотив. В конечном итоге, гибель Акселя посчитали несчастным случаем. Бедняге даже титул не помог.

— Ясно! Действительно, нелепая и очень глупая смерть! — Эрдсли тоже склонил голову, немного помолчав, искоса глянул на приятеля: — А ты проворный малый! Кажется, ты у нас не только писатель, ведь так ведь?

— Пф-ф! И консультант полиции в одном лице! — важно заметил Рик. Держа руки у живота, он размеренно сводил-разводил большие пальцы, усиленно подчёркивая свою исключительность. — Денно и нощно, благодаря только моим стараниям кривая преступности в Большом Яблоке пошла вниз, а раскрываемость — вверх! — и Касл оттопырил перед собой оба пальца, явно расчитывая на всемерную поддержку друга, но Эрдсли отделался лишь странноватой ухмылкой.

— Хвастун! — коротко сказал Грег, неспешно смачивая горло. — Столько лет прошло, а ты всё тот же! Ещё винца?

Касл одобрительно кивнул и поспешил наполнить фужеры. Со временем незаметно опустела бутылка, и Тереза принесла ещё пару. Затем сменила пустые тарелки на полные, включила негромкую, приятную музыку, но мужчины, всего этого как будто и не замечая, воспринимали заботу, как должное. Их вечер тянулся своим чередом: одновременно долгий и короткий, веселый и грустный, и воспоминания текли рекой. Как шальные мальчишки, мужчины громко болтали, перекрикивали и передразнивали друг друга, смеялись и хохмили невпопад. При удачном совпадении мыслей ударяли в ладони над жалкими объедками индейки и задорно, прицельно тыкали друг в друга пальцами, намекая на заблуждение. Их воспоминания, они охватывали всё и сразу: памятные поездки на озёра и совместные подработки на каникулах; скрипучие лавки с торчащими гвоздями в мужской раздевалке и резиновые шарики с краской в девичьих постелях; «внезапно» лопнувшую бретельку и малиновые от стыда щёки Эльзы Найт; ослепительно-белый зад и дурацкие вопли зависшего на турнике Хола Мельбурна; жутко-оранжевый парик историка миссис Симмонс и замшевую, затертую практически до дыр куртку математика Конрада Гиббса. Напоследок перебрали всех и каждого из их некогда неразлучной шестерки, и пустивший невольную слезу Грегори с пьяным огорчением вновь посетовал на распавшуюся дружбу. Проигнорировав пустой фужер Касла, Эрдсли залпом махнул в себя добрую меру вина, и тогда поднабравшийся Рик клятвенно заверил друга приложить все усилия ради скорейшего воссоединения с остальными. В ответ Эрдсли благодарно приложил руку к сердцу и с тяжелым, протяжным вздохом обтер салфеткой жирные губы. Сыто, громко икнув, повернулся к стойке, из-за которой торчали голова и плечи Терезы, похоже, склонившейся над компьютером.

— Милая, как дела? Тебя в сон ещё не клонит? — заботливо поинтересовался Эрдсли, а когда Тереза лишь неопределённо пожала плечами, повернулся к Каслу: — Рик, а ты помнишь тот самый вечер накануне выпуска, когда мы гуляли в «Джимини?»

— Это когда нас было шестеро, а девчонок — в три раза больше? Ещё никогда прежде мы не были так вольны в выборе партнёрши!

— Да, Рикки, прямо в точку, и поэтому у меня к тебе вот что! — с загадочным видом Грег облокотился на край стола и неожиданно пустил в Касла неизвестно когда свернутую бумажную галочку. Рик попытался было поставить блок, но движение вышло кривым и неловким. Отскочив от его крутого лба, «птичка» приземлилась прямо в недоеденный салат. — Видишь ли, Тереза — твой давний фан и всегда мечтала о «белом» танце, с тобой, — усмехнулся Грег кривоватой, сонной улыбкой и легонько стукнул ладонью по столу, предвещая возражения. — Да не парься ты, не к дуэли готовимся. У нас с Терезой достаточно вольные, ровные, без пустой, ненужной ревности отношения, и скромный урок женского кокетства не принесёт никому вреда. Скорее, даже пользу.

— Хэй, да ты что? За десять лет с университета мой взлётный вес и так подрос на несколько фунтов, не считая того, что сегодня съел, что не позволит мне даже зад свой от стула оторвать, — попытался запротестовать Касл, но видя, как укоризненно покачивается палец Грега, первым встал из-за стола и, слегка пошатываясь, побрел к стойке.

— Вы танцуете, мэм? — смело улыбнулся Касл, но Тереза, не поднимая головы, лишь задержала руки над клавиатурой.

— А надо? — коротко спросила она, а потом защёлкала кнопками с удвоенной быстротой.

— А почему бы и нет?! — Касл невольно залюбовался плавностью её движений. Её маленькие кисти здорово смахивали на парящих над клавишами голубков. — Я бы рассматривал танец, как признательность со стороны благодарного читателя, а быть неблагодарным — это не моё! И, раз мужчины чаще приглашают женщин, чем женщины — мужчин, то мы, легко и медленно кружась, могли бы приятно провести с вами остаток этого чудного вечера; пошептались бы там о чём-нибудь нашем, секретном, космическом; поделились бы творческими планами…

Выпалив всю фразу на одном выдохе, Касл отшагнул немного назад и вежливо склонил голову, но Тереза даже не глянула на него. С упорством дятла она продолжала долбить по кнопкам, и честно говоря, поведение хозяйки показалось Каслу странноватым, если не сказать — загадочным. Обычно фанаты первыми обступали его, суя ему под нос наперебой его же книги, а тут вроде бы Тереза и почитательница истовая (со слов Грега!), а почему-то реагирует на него, как профессор на студента, уже готового к отчислению. Рик с надеждой посмотрел на Эрдсли и увидел, как тот пристально наблюдает за ними обоими с зубочисткой во рту и понимающе так ухмыляется. Видя неподдельно разочарованного Рика с беспомощно опущенными руками, Грег с трудом выбрался из-за стола и неровной поступью направился к стойке.

— Хэй! Что случилось, Касл? Неужели так и некого выбрать? — он остановился справа от Рика и поманил Терезу рукой, но та хмыкнула и, непреклонно тряхнув кудрями, повернулась к мужчинам боком. Тут же в её руках появились бутылка с виски и стакан, Тереза плеснула в него от души и лихо, по-мужски, махнула в себя. Когда неспешно повернулась к мужчинам, её лицо было, как у куклы: губы плотно сжаты, взгляд неподвижен и какие-либо эмоции совершенно отсутствуют.

— Похоже, что совсем некого, и, если честно, мне это совсем непонятно, — откровенно недоумевал Касл. — Я что, нечаянно нарушил ваш тихий семейный вечер или же, держа за пазухой Каинову печать несчастий, просто тупо забыл об этом упомянуть?

— Ладно, забей! — Грегори замысловато взмахнул рукой и широко улыбнулся прямо в грустное лицо Касла. — Когда подступают женские дела, я сам страдаю больше всех, но сегодня Тереза, превзойдя саму себя, безбожно загоняла всех с самого утра: то тут не так, то здесь не то, то руки не к тому месту пришиты. Казалось, что придиркам не счесть числа, и сберегая и свои, и чужие нервы, я отпустил обслугу до понедельника, а ужином занимался самолично. Даже пол натирать пришлось самому!

— Досталось же тебе счастье! — словно не зная, куда деть руки, Касл сунул их в карманы брюк и склонил низко голову, напряжённо покусывая губы. — И мне, кстати, от судьбы тоже досталось.

— Не надо киснуть, Рикки! — Грег подошёл вплотную и дружески хлопнул Касла пониже плеча. — Как бы ни сложилась судьба, всегда она твоя и только твоя! В ней есть место и грусти, и радости; искренним заблуждениями и невиданным открытиям; крепкой дружбе или откровенной неприязни, скромному счастью и, конечно же, любви. И каждый человек сам творец своей судьбе! Вот меня, например, жизнь не раз опрокидывала на спину, но я не разучился удивляться и удивлять! А готов ли ты к чему-то подобному, Касл?

— Готов практически к чему угодно! — с явным облегчением согласился Рик. Честно говоря, танцевать с партнёршей против её воли ему абсолютно не хотелось, а вот какой-нибудь сюрприз получить — это с превеликим удовольствием!

Слегка пошатываясь от выпитого, Касл всмотрелся в циферблат часов и притворно изумился:

— Ничего себе! Практически полночь!

— Это только начало самой долгой ночи, о которой потом не надо будет сожалеть, — Грегори замысловато помахал Терезе, всё ещё баюкающей в ладонях стакан, затем подцепил Касла под локоть и потянул за собой: — Ладно, пошли.

— Мне надо освободить место, — «испуганно» округлил глаза Касл и наклоном головы указал на дверь подсобки. — Уж не там ли «это» у вас делают?

— Туалет у входа в зал, как войдёшь, сразу направо.

* * *

Когда Касл вернулся за стол, на нём, кроме пары высоких конусов из цветных салфеток, солонки с перечницей и тарелки с виноградом, яблоками и мандаринами, ничего больше не осталось. Сам же хозяин, стянув свитер, в одной футболке небрежно развалился на стуле, закинув ногу на ногу. Когда Касл присел на своё место, лицо Грега озарила широкая победная улыбка. Казалось, что он предвкушал нечто такое, о чём Рик не имел ни малейшего понятия.

— Хэй, а куда же подевалась закуска? — Рик «огорчённо» развёл руками и тоже развалился на стуле с нарочито обиженным и недовольным видом, но сам едва сдерживал улыбку. — Раз местные скряги во мне более не нуждаются, то святая грусть, невольно охватившая меня, вынуждает активировать мобильный телепорт или же прибегнуть к чарам самой Зубной Феи!

Конечно же, Касл лукавил: ведь после такого роскошного ужина в его желудке и горошина не поместилась бы, а неожиданная и волнующая душу встреча с Эрдсли хоть как-то, да сгладила горечь от общения с неприветливой и безразличной Терезой. Правда, Касл и не потерял надежду всё же установить с ней доверительный контакт. Как же хорошо, однако, вращаться среди женщин всю свою жизнь!

Рик важно сложил руки на груди и жадно оглядел стол. Интересно, и что это за бумажные пирамидки приготовил Грег?

— Ну и? — сыграл бровями Касл. — Продолжение будет?

— И-ик! — громко отрыгнул Грег безо всякого смущения. — Тут всё по плану!

— По плану «А» или «Б»? — громко зевнул Рик, борясь с подступающей дремотой. Ещё немного, и он уляжется прямо под стол.

— Не-а, по плану «С»! — заслуженно оценив шутку, Эрдсли с улыбкой выбросил перед собой указательные пальцы и прищёлкнул языком. — Будь проще, Касл, и просто включи голову!

— Крибле-крабле-бум! — мечтательно прикрыл глаза Рик. — Там рукопись нового, детективного романа!

— Лентяй! — Грегори небрежно раскусил крупную янтарную виноградину, забрызгав липкой сладостью и тонкое, мускулистое запястье, и свою загадочную салфетку. — А ну-ка, ещё разочек!

— Крабле-бум-крибле! — вялым языком вытолкнул из себя Рик, немножко досадуя на пьяную голову. Почему-то во хмелю на ум приходили совсем не те желания, как хотелось бы. — Значит, там запрятан новейший, гибкий в трубочку «Айфон»!

— Дались тебе эти «Айфоны»! — возмущённый чудачествами приятеля, Грег сделал неловкое движение рукой, едва не смахнув стеклянную перечницу. — У меня у самого древняя «Моторола», и ничего! Ну, а ещё что-нибудь скажешь?

— Э-э-э…— закинув ногу на ногу, Касл прижал сведенные вместе ладони к правому плечу и мечтательно глянул в потолок. — Тогда это будет пробник духов марсианской вишни!

— Надо же! В жизни ещё не слышал ничего более глупого, чем это! — сокрушённо мотнул головой Грег. — Ладно, Рик, хватит дурковать! Я, так и быть, помогу тебе по старой дружбе! Под этой салфеткой находится самый полный смысл всей моей жизни!

— О, ты хочешь стать отельным олигархом, и там находится купчая на гостиничную империю? — не унимался Касл. Сделав несколько бессистемных пассов над бумажной верхушкой, он смачно и неспешно облизал губы: — Может быть, это всё-таки выпивка?

Рик прицельно занёс над салфеткой сведенные в щепотку пальцы, но сначала поднял глаза на Грега. Тот развалился на стуле, безо всякой улыбки смотря прямо перед собой. Его руки теперь покоились на груди, несильно постукивая пальцами по предплечьям, лицо посерело, а верхняя губа странно и некрасиво искривилась, обнажая неровные от природы зубы. Сейчас Эрдсли почему-то напоминал загнанную в угол и готовую к встречному броску крысу, однако сие видение длилось всего лишь доли секунды. Грег опять засиял неподдельным радушием, и явно наслаждаясь нетерпеливым, восторженным видом Касла, вращением указательного пальца по спирали подталкивал Рика к активным действиям. Медленно потянув за бумажный кончик, тот невольно оторопел.

— О, Господи! Ничего себе, сюрприз от Коктейльной феи! — Касл так широко раскрыл рот, что, казалось, ещё мгновение — и его челюсть загремит по полу. — Какая красотища! Это что, такая новинка среди шотов?

— Это и есть моё изобретение, Рикки, — довольно усмехнулся Грег, — пусть не такое эпохальное, но всё же весьма значимое: коктейль «Цветик-семицветик».

Что и говорить, обострённое чутьё и тут не подвело писателя: в изящном хрустальном бокале под бумажным колпаком как раз и прятался тот самый дружеский «суперсекрет». Его ещё только предстояло разгадать, и не сказать, что это вызвало б какие-то трудности. Когда-то, прямо со студенческой скамьи Касл больше года мыкался в поисках работы. Без особой выгоды для себя и, естественно, без явного удовольствия много чего перепробовал, пока по наущению друга не попал в один из баров округа Трибека. Приняли его прохладно, звёзд с неба не сулили и тут же всучили тряпку и швабру, но Рик оптимистично верил, что так будет не всегда. Своим природным обаянием, лёгким, ненавязчивым юмором, исполнительностью, аккуратностью и целеустремлённостью во всём Касл быстро завоевал доверие хозяев, что в итоге позволило занять желанное место за стойкой. Там Рик по крупице, вернее — по капельке — и набирался опыта. Фантазии у него и тогда было в избытке; экономные траты алкоголя тоже дали свои плоды и, составляя варианты хмельной радуги на свой цвет и вкус, Касл весьма и весьма набил себе руку. Названия коктейлям придумывал заковыристые, подчас с ироничным подтекстом и тут же, предварительно сняв пробу, подсовывал новинки захмелевшим завсегдатаям. Получалось классно; профессиональная гордость росла с каждым удачным шотом, а оплошности если и случались, то их последствия непременно исправлялись. Вот почему симметричный ответ Грегу не заставил бы себя долго ждать. Не зная, как там сложилось у Эрдсли, но Касл считал себя весьма разборчивым в сортах алкоголя, в разбивке их по ароматам, оттенкам цвета и консистенции. Правда, и отгадывать всё-таки лучше было бы при свете. И Касл вопросительно глянул на Эрдсли.

Тот понял приятеля без слов; не поворачиваясь, сделал характерный жест рукой. Тут же раздался негромкий щелчок, над мужчинами заметно стало светлее, а в остальной части зала воцарился жутковатый полумрак. Стрельнув глазами из стороны в сторону, Касл хитровато осклабился. Ну и что, что вспомнились нелепые детские страхи, ведь такому азартному деятелю, как он, было как-то побоку всё остальное.

Пока Грег сосредоточенно обдирал мандарин, Рик осторожно взял бокал за ажурную ножку и поднёс к лицу. Лёгким, уважительным к чужому труду покачиванием взвихрил алкогольные пары. Вдумчиво принюхался, но выводы делать не спешил. Хоть и приукрасил он своё восхищение, но только лёгкая рука и мастерство бармена смогли выложить идеально ровные, чётко очерченные слои.

«О, да ты тоже, почти что ас, дружище!» — восхитился про себя Касл: его и без того отменное настроение взлетело на самый пик. Уже представляя, как удивит друга своими барменскими познаниями, Рик пронёс коктейль перед собой по изящной, восходящей дуге. Пристально, неотрывно глядя на него, задержал бокал почти над головой, чтоб сквозь него пробивался свет, и на губах писателя тот час расцвела снисходительная улыбка. Так интересно наблюдать, как переливаются цвета, каждого слоя по отдельности и коктейля в целом. Теперь уже можно и нужно строить, строить догадки о содержимом, а если самопроверка удастся, то и воздать хвальбу себе любимому. И, кстати, собственное негласное утверждение «отличаю всё и вся!» не выглядит совсем уж голословным, потому что острый нюх Ричарда Касла некому оспорить.

Покрасовавшись недолго на свету, бокал вернулся ко рту Касла, но вместо осторожного глотка пытливый нос Рика залез чуть ли целиком в самый лёгкий — верхний — слой. Издавая едва уловимый аромат хвои, прозрачный и нежно-голубой, напиток выглядел, как лоскут весеннего неба над крышами Нью-Йорка.

— М-м? — вопросительно хмыкнул Касл, забавно покачивая головой: его прямо-таки распирало от собственной прозорливости. Изобразив своими выразительными губами забавный бантик, Рик осторожно выдохнул через рот и тут же через нос втянул воздух обратно:

— А классный шот ты сваял, дружище! — признательно склонил голову Рик. — Ты не против, если я его выкушаю разом? Бу-ух! И настоящая алкобомба в моей крови! Взрыв!.. Смерч!.. Упс!.. Дрожь земли!.. Крен на сторону… и всё такое… Ну, а потом… можно и на матрасе, под звёздным небом… конечности раскинуть! Наверное, на сегодня это и будет полный край! Классно, да?

Лицо Касла тут же приняло простоватое, мечтательное выражение, веки сошлись в задумчивые щёлочки. Всем телом Рик подался немного назад, его кисть в характерном развороте пошла вверх, тонким краем бокала впритык к губам, да так и застыла на полпути. Вместе с Каслом, оторопело вылупившимся на друга: с Грегори явно творилось что-то не то! Лицо Эрдсли внезапно посерело; ото лба к вискам, от глаз и рта к скулам его прочертили неровные морщины, а в глазах полыхнул сердитый огонь. Ни слова не говоря, Эрдсли громко стукнул ладонями по столу, нечаянно задев салфетку на своём бокале, и из него на скатерть брызнуло красное вино:

— Ты что, с ума сошёл? Залпом ему! Конечности без сил раскинуть! — Эрдсли зло скрипнул зубами. — А ты знаешь, сколько я корпел над этим составом, знаешь? Перепробовал десятки композиций — и всё не то! Изозлился весь, погряз в думах, расчесав затылок чуть не до крови, и всё время мне хотелось чего-нибудь необычного, удивительного, памятного… а ты… залпом — раз и всё! Как алкаш! Как человек, наплевавший на меня и на нашу дружбу! Нашу с тобой дружбу, Касл!

Выделив интонацией крайнюю фразу, Грегори запнулся, словно не знал, чего ещё такого высказать. Его грудь под футболкой тяжело и прерывисто вздымалась, на висках и лбу заблестели крупные капли пота, и Грег недовольно смахивал их тыльной стороной ладони. На Касла смотрел неодобрительно, почти враждебно, и Рик поспешил скорчить жалкую, виноватую физиономию.

— Воу-воу-воу, полегче на обгонах, дружище! — оправдывался Касл, явно не ожидая такой реакции на свои слова. Хотя бы потому, что просто прикалывался по своему обыкновению. — А никто и не собирался тобой пренебрегать! На самом деле, всё не так, как кажется! Это же просто прикол! Шутка! Шутка, Грег!

— Шутка? — подозрительно сощурил глаза Эрдсли, жадно отхлебнув вина. — А ты знаешь, что этот коктейль мы приготовили вдвоём, и что Тереза весьма ревностна к тому, что выходит из-под наших рук, знаешь? Уверен, что нет, но мы уже так сроднились за эти годы, что и мыслим-то ну практически одинаково…

«Ага, почти, как мы с Беккетт… Жаль только, что она…» — в мозгу Касла тот час выстроилась невольная параллель, но, отгоняя неуместные мысли, Рик резко мотнул головой. Как можно непринуждённее, он улыбнулся суровому без притворства другу. Выражая заинтересованность всем своим видом, Касл даже коктейль отставил, а руки сложил на животе.

-…ну, так я продолжу, — Эрдсли устало потянулся за салфеткой для лица, — суть в том, что ждал-то я совсем другого, и поэтому расценил слова твои, как пренебрежительные, или даже пуще того — как оскорбительные. А ведь ты, Касл, просто должен был понять меня! Как автор автора! Дегустируя слой за слоем, прочувствовать вкус коктейля до мельчайшей нотки. Рассказать о своих ощущениях и догадках, варианты шотов по вкусу предложить, или возможно даже, перчатку ответную кинуть! Ведь это важно для меня! Для человека, всё ещё считающего себя быть кому-то нужным! И будучи долго в отрыве от друзей, я знаю, что это заслужил! Потому что просто устал от отсутствия перемен! Потому что больше не хотел разочаровываться, Касл! В тебе! В нас! В этом безумном и неприглядном мире! Теперь-то тебе ясно?

Грег наконец-то унялся. Его воспалённый взгляд скользнул куда-то в сторону, отельер встал на ноги и с бокалом в руке побрёл к стойке. Пошептался о чём-то с женой, с тем же бокалом и слегка початой бутылкой вернулся обратно. Грузно плюхнулся на жалобно скрипнувший стул, тонко звякнув стеклом, утолил внезапную жажду парой больших глотков.

— Что? — недружелюбно спросил Грег, видя, как подрасправилось лицо Касла. — Неужели тебе знаком этот вкус?

— Ну-у... — неопределённо протянул Рик. Он не придал особого значения странному заскоку Грега, а потому лишь бережно опустил в напиток кончик языка. Несильно причмокнул и от непередаваемого удовольствия даже оттопырил большой палец:

— Хех! Истинно один-ноль в мою пользу! И зря ты рассчитывал на то, что мне не ведомы вкусы миндаля, лимонной корки, лакрицы, можжевельника, кориандра, кассия, ягод кубебы и райских зёрен, входящих в рецепт джина Bombay Sapphire. Это было искреннее заблуждение, Грег! Это так же легко, как и спутником в Юпитер запустить! Что ж ты, дружище, сплоховал-то?

— У тебя ещё шесть попыток есть, а я… это… извини… переклинило… это всё та катастрофа… — неадекватно импульсивный минуту назад, Эрдсли теперь испытывал натуральный, жгучий стыд. Одно лишь успокаивало Грега: всегда добрый, тактичный и всепрощающий Касл обязательно поймёт его и не осудит.

Грегори вновь припал к бокалу. Пил жадно, частыми обильными глотками, словно изнурённый бегом пёс. Отставив полупустой бокал, пожевал плотно стиснутыми губами, осушая их от вина. Теперь мужчины пристально глядели глаза в глаза, пока Эрдсли назидательно не качнул своим суховатым пальцем:

— А, между прочим, никто и не настаивает на заблуждении! Ведь это всего лишь пробный шар!

Рик задорно сощурил глаза: к чему пустые обиды! А потому спокойно дососал джин.

— Я и второй успешно отобью! — Рик с нескрываемым удовольствием предавался занимательной дегустации. Вдумчиво, языком по нёбу, растёр пробу и, определившись, довольно хмыкнул: точно, бренди. Прозрачный, с лёгким оттенком спелой, желтобокой груши и характерным, долгим фруктово-цветочным послевкусием. Пусть и не тридцатилетней выдержки, как у классиков виноделия — семейства Лемортон, но всё же однозначно годный, как аперитив или диджестив. Пожалуй, и отношение к нему возникает особое, чтобы с минимальным риском для ушей ненавязчиво выманить Беккетт на угощение. Это такой в чём-то поэтичный, творческий напиток; его не просто пьёшь, а словно как бы вдыхаешь. Как можно легче и чаще. Потому что нравится.

— Опс, угадал! Это грушевый кальвадос! — слегка пренебрежительным тоном заявил Касл. — А вот и двоечка нарисовалась!

Эрдсли утвердительно кивнул. Свободно держа руки под мышками, внимательно следил за великовозрастным дитём, дорвавшимся, наконец, до вкусного: такие шумные вздохи, причмокивания и довольное сопение сопровождали трапезу. Тем более, вкушая «троечку», Рик испытал невольный трепет. Вряд ли забудешь эту особую, сладковатую горчинку, этот непревзойдённый вкус маслянистого, густого и сочно-зелёного, как хлорофилл, напитка. Капля за каплей, глоток за глотком, ликёр понемногу исчезал в сластолюбивом касловском рту.

— Душистая штука! — Рик не удержался от задорного подмигивания, пока его приятель с кривоватой улыбкой нервно теребил верхнюю пуговицу рубашки. — И ты всё ещё думаешь, что провёл меня?

Грег лишь неопределенно пожал плечами.

— Тебя? Не всё сразу, Касл! Ты ещё ничего не сказал про этот!

— Так-таки уж и не сказал! — Рик опять бравировал своей разборчивостью. — Да будь я монахом-франсисканцем, то я бы свой Castle’s Green Chartreuse придумал бы! И не из ста тридцати, а из ста тридцати одного компонента! Или даже из ста тридцати двух! Это как финальная вишенка на верхушку торта! Не зря мне кажется, что монахи в своё время с такой крепостью где-то сплоховали!

— Пятьдесят пять оборотов? Сплоховали или нет, но им простительно! — с кривой ухмылкой Грег непреклонно куснул суховатую губу. — Тогда, ты вот лучше шоколадку попробуй! Она не простая, а с секретом!

— И точно! С золотым! — Касл прицелился глазом на лампочку сквозь бокал: четвёртый ликёр был ещё плотнее предыдущего, но если как следует приглядеться, то в насыщенно-коричневой толще то там, то сям серебрились микроскопические искорки.

— Это что: гастрономический клондайк имени Грегори Эрдсли? — негромко хохотнул Касл, на что польщенный Грегори ответил учтивым поклоном. В некотором роде этот ликёр был приготовлен им собственноручно, и теперь Эрдсли с нескрываемым превосходством наблюдал, как мучается сомнениями Касл. Сняв пробу, тот облёк себя в маску бесстрастности, но Эрдсли видел друга насквозь.

— Ну, так как тебе, Рикки? — с лёгкой издёвкой спросил Грег, расслабляясь вином. — Узнал что-нибудь?

— Один проигрыш — это ещё не поражение! — ничуть не смутился Касл. — Я ещё на перепутье, потому что нет на языке характерного привкуса корицы, как в шнапсе Goldschlager. Но… не сеял же ты золотистую фольгу сквозь сито?

— Сеял, — уверенно кивнул Грег, — и ещё как сеял! Позаимствовал в Фот Ноксе пару унций того самого, раскатал, нарубил, смешал! Тебе что, продемонстрировать?

— Верю, — дружелюбно улыбнулся Рик, старательно вылизывая уголки своих пухлых губ. — Будем считать, что раунд твой, но в качестве основы предположительно использован ямайский кофейно-шоколадный ликёр Tia Maria. Хоть в этом-то я прав?

— Фантазируй дальше, — Грег набрал в ладонь виноградин, и неспешно, по одной, отправил себе в рот. — Если интерес ещё не пропал.

— Не пропал! — деловито кинул Касл, пробуя пятый слой: прозрачный, нежно-розовый, он был под стать ярким, румяным девичьим щёкам. Правда, вкус напитка как раз дегустатору и не понравился. С кислой миной Рик даже сравнил его с давленой болтушкой из подгнивших персиков, а вот шестой, кремово-белый встретил мальчишеским оживлением.

— Обожаю контрасты! — чистосердечно восхитился Касл. — Чем чернее кофе, тем белее кажется сочетаемый с ним крем, но что-то во вкусе я совсем не уверен! Вряд ли это Irish Cream! Цвет напитка — сочно-бежевый, но сливок маловато, а сладкого — в избытке. Консистенция такая, что лениво размазывается по языку. Наверное, это Cacao White Marie Brizard какой-нибудь.

— Если тебе не принципиально, то эта бутылка была без этикетки. Тереза раздобыла её в каком-то винном погребе. Содержимое понравилось нам обоим, но мы оставили немного, для тебя. Как и то, что в самом низу, — Грег повернулся к жене: закончив печатать, Тереза со стаканом в руке пристроилась к стойке с внешней стороны, изредка поглядывая на мужчин. Когда они, прервав своё увлекательное занятие, на пару повернулись к ней, Тереза пренебрежительно отвернулась и тут же вернулась за стойку, став к мужчинам боком.

— Что-то совсем она у меня без настроения, — Грег снова потянулся к фруктам, — но если мы смогли хоть немного развеять тебя, то…

— Спасибо! — в знак признательности Касла приложил руку к сердцу. — Я и понятия не имею, как тебя… э-э-э, вас, отблагодарить. Есть в тебе, оказывается, задатки сыщика. И моя особая благодарность за старинные вещи: я такие просто обожаю. В них всегда заключён некий особый дух той давней эпохи. Когда виноделы творят, они редко когда стараются для себя. Многим чуждо тщеславие, и они радуют своих почитателей из соображений доброты, просто так. Профессионалы добродетели, одним словом.

— Эк, вывернул! Никогда не верил ни в какие предсказания! — Грег доел виноград, от которого отказался Касл, и протёр губы салфеткой. — Потому что мы сами, своими собственными руками, мыслями, намерениями и создаём своё будущее. Мы вкладываем в ожидания свой собственный труд, и если конвейер жизни не подводит, настаёт время богатой жатвы. Кстати, об итогах...

— Уже пробую! — Касл с готовностью приподнял свободную руку. Он поднёс бокал к губам, и тут в ближней к стойке половине зала зажёгся свет. Лампы горели ярко, ровно, словно семейство Эрдсли решило напоследок устроить другу праздничную иллюминацию.

«Да, кстати: а почему в регистрационных документах значится не Эдрсли?» — мелькнула в голове Касла шальная мысль, но с легким сердцем Рик не стал акцентироваться на ней, решив выспросить при более удобном случае. Он подсунул бокал под свой всеведающий нос, а затем опять подставил напиток под свет. Изначально густо смоляной, ликёр сразу же раскрылся в цвете, заиграл багровой глубиной рубина, такой же благородной и загадочной, как и сам камень.

— Красивый цвет… И букет непростой, оригинальный. Хорошо, что нет навязчивой горечи. У меня с неё всегда изжога... — увлечённый дегустацией, Рик усиленно хмурил лоб. Нотки вкуса были далеко не однозначны, и Касл елозил языком и по губам и по нёбу, где тончайшей плёнкой размазался неведомый ему пока ликёр, пока не выдохнул шумно, допив до конца:

— Есть… Сложновато было подобрать определение, но я рискну. Чёрной смородиной тут и не пахнет, тёмного винограда и сливы тоже нет, но какая гамма всего в двух чайных ложках! М-м-м! Чудна, ой, чудна гранатовая терпкость с капелькой ежевики, м-м-м! А вот горчинка, к сожалению, всё-таки грубовата: нет в ней той утончённости миндаля! Пожалуй, в основу взят Grenadine, а что ещё… Надеюсь на маленькую подсказку! Фух!

В голове зашумело странным шумом, закладывающим слух, но послевкусие ничуть не огорчало. Отставив пустой бокал, Рик на секунду прикрыл глаза, от удовольствия покачивая головой, пока где-то, как в тумане, не услышал ласковый женский голос:

— Всё ли он допил, дорогой?

— Да, — также мягко ответил Грег. — Надеюсь, что эффект не заставит себя долго ждать.

— Не для того старались дорогой. Вам понравилось наше угощение, мистер Касл? — к нему опять обратились всё тем же сухим тоном. — Не хотите ли ещё чего-нибудь?

— Нет…— Касл собирался ответить браво, но из-за подразбухшего языка вышло тягуче, как слизь. И глаза совсем не открывались: к векам будто прилипли свинцовые пластинки. — А что… будет… дальше? Сладкий… сон под… звёздами или… фургон почтовой службы… прямо до Нью-Йорка?

Последовала пауза, во время которой Касл умудрился буквально руками разодрать глаза. И сразу заметил хозяйку: даже кошки не двигаются так тихо, как подкралась она. Тереза стояла за спиной Грега, опустив руки ему на плечи, и холодно, злобно смотрела на Касла в упор. Не совсем понимая, что опять не так, Касл сморщил дурашливую мордашку, хоть и у него самого, даже несмотря на хмель, и юркали по спине, неприятные, колючие мурашки.

— Что.… ребята? Что-то... не так? Вы что... решили меня… ещё чем-то удивить? Ой!

Его и действительно потащило, повлекло куда-то вбок, и Касл обеими руками, судорожно схватился за стул, из всех сил стараясь не упасть. Его прежде литые мышцы почему-то вдруг стали дряблыми и безвольными, а со лба обильно покатились крупные капли пота. Скорее всего, и вид у него, у Касла, сейчас был неважный, однако сдавленная улыбка должна была означать, что с ним по-прежнему всё в порядке и даже в дружеской помощи он особо не нуждается. Просто надо пересидеть, адаптироваться к новой порции алкоголя, забурлившей в его венах. Вот только… кто бы ещё объяснил бы ему, отчего так желудок некомфортно припекает изнутри, и к горлу неумолимо подступает тошнота. И со зрением непонятно что: доселе прекрасно различимые, лица супругов вмиг потеряли чёткость, расслаиваясь горизонтально на множество белёсых линий.

— Ну и жулики… вы… — сморгнув, как мог, Касл осоловело переводил взгляд с Грега на Терезу и обратно, пока те что-то напряжённо выжидали. — Наверное... этот ваш… загадочный напиток… — это не гранатовый ликёр, а… настойка на кайенском перце... Провели всё-таки… черти… Я как из сауны… Не только одежда… промокла насквозь… а и в ботинках… тоже хлюпает! И голова… несётся вскачь…

— А ещё что-нибудь чувствуешь, Рикки? — Эрдсли как-то странно переглянулись, и Грег несильно похлопал жену по руке.

— Лёгкий дискомфорт внутри… Мутит… — скривился Касл. Его спина плотно прижалась к спинке, а Рик ещё и руками за неё перехватился, поближе к пояснице. Громко икнув, склонил голову набок: ещё недавно терпкое гранатовое послевкусие теперь сменилось неприятной рвотной сладостью. — И мне… почему-то кажется, что… я плыву, на лодке. Всё тут… слегка покачивается… и каменный пол под ногами… и жёсткое сиденье под задницей… словно перина пуховая… так и манят… так и зовут… в свои ласковые объятия…

Рик бессильно прикрыл глаза, а когда услышал пронзительный скрип, то, глянув перед собой, неожиданно столкнулся с жёстким, бескомпромиссным взглядом Грега: тот пересел к другу чуть не вплотную и рассматривал его потное лицо с каким-то садистским удовольствием. Терезы за спиной Эрдсли уже не было.

— Ну что? Перебрал-таки, мастер детективов? Когда-то ты был весьма крепок по этой части, но обстоятельства всё расставляют на свои места! — улыбка Грега была хищна и одновременно омерзительна. — А, может быть, расскажешь ещё что-нибудь весёлое? Напоследок…

— Не до веселья… раз мало танцев... но много алкоголя... — обессилено разлепил губы Касл: по телу разлилась странная, непонятная слабость. — Уши — как будто ватой залепило... а перед глазами лопаются радужные шары. И что мне утром… сказать своим? Как смотреть… им в глаза?.. Бр-р-р... Со стыда сгорю... Прямо у дверей лофта…

— Стыдишься, говоришь? — правой рукой Эрдсли вдруг схватил Касла снизу за подбородок и теперь пристально рассматривал друга, бесцеремонно поворачивая его к свету то одной щекой, то другой. Сам же Рик даже руки поднять не мог. — Но… зря ты так беспокоишься, зря! Пора избавить тебя от столь тяжкого эмоционального груза, и тебе более не придётся ни с кем объясняться! Ни с дочерью, ни с мамой, ни с твоей подружкой-копом. Даже дьяволу ты будешь безразличен. Всем, кроме самого Господа…

Грег брезгливо оттолкнул приятеля от себя и голова того громко стукнулась о подголовник. Эрдсли резко встряхнул будто испачканные чем-то руки, затем отодвинулся вместе со стулом и потянулся к вину. Пока допивал остатки, зловеще ухмылялся, глядя на безуспешные попытки Касла сесть прямо. Тот мучительно сглотнул, не совсем понимая, почему с ним так бесцеремонно и по-хамски обращаются.

— Э-э-э… а причём тут Беккетт? Она же мне не подружка... мы просто работаем вместе… — с трудом вытолкнул из себя Рик. Его язык непомерно распух и с трудом ворочался во рту. Легче дышалось только через нос. — И ничего более.

-Хм-м, — Эрдсли пренебрежительно махнул рукой, — это уже не важно, спите вы вместе или ещё нет, потому что в наших запутанных делах без женщины ну никак не обойтись. Особенно такой, как моя Тереза. Одному только богу известно, как в ней уживаются и грубая развязность шлюхи, и искреннее радушие хлебосольной хозяйки, и витиеватая изобретательность дьявола. А ещё жуткая, неподражаемая, необъяснимая страсть ко всяким интригам, розыгрышам и прочим фокусам, но самое главное — она изумительный и гениальный в своём деле фармацевт! Если бы ты, Касл, только знал, как долго она корпела над сочетанием компонентов седьмого слоя! И это всё ради правдоподобного вкуса и замедленного воздействия препаратов на твой организм. Правда, я так до сих пор и не знаю, что за гадость там была намешана, но мне, по сути, это и не важно. Нам нужен результат. Убийственный и неотвратимый по своей сути, ради которого и стоило прожить нелёгкую жизнь.

— Гадость… Не ликёр?… Яд?... Или это просто… жестокая шутка?... — от жестокого удушья Касл судорожно, как рыба, хватал воздух широко раскрытым ртом. И детективный опыт без вариантов нашёптывал ему, что всё происходящее здесь — это вовсе не шутки, не розыгрыш, и его, Касла, злонамеренно, хладнокровно и жестоко отравили. Его! Его старый друг! Но за что? За что? ЗА ЧТО?? А как же тогда мама? Алексис? Беккетт? Беккетт! Кейт, мне нужна твоя…

Собрав себя в кулак, Касл еле смог трясущимися от бессилия руками коснуться бокового кармана, где должен был быть телефон, но Грегори лишь злобно и громко хохотнул:

— Какие, к дьяволу, шутки, Касл! Всё абсолютно реально! И перестань искать свою пижонскую игрушку! — в словах Эрдсли так и кипела неприкрытая враждебность, обильно «приправленная» желчью. — Пока ты любовался своей надменной, хомячьей мордой, да раскормленным, давно не битым пузом, Тереза умудрилась незаметно выпотрошить твой карман. Теперь от твоего «айфона» остались только угли, а может быть, и их-то даже не осталось. Вот так, Рикки, это всё! Полный и оглушительный финал!

— Непонятно... коварно… жестоко… но почему?.. Но за что?.. Чего такого… страшного я тебе сделал?.. — сильно ослабевший Касл держался на стуле из последних сил. — Где та грань... за которую я… по неведенью переступил?.. И почему именно ты… мой палач? Я не чувствую за собой… ничего предосудительного!

— Не чувствуешь? — резко вскипев, Грег даже врезал кулаком по столешнице: его бокал подпрыгнул и опрокинулся с пронзительным звоном. — И как у тебя, гад, ещё совести хватило ссылаться на забывчивость? Ну, ничего! Что нужно, я тебе припомню, и ты наконец-то, ощутишь на своей детективной шкуре разницу между реальной ненавистью и книжной! А она есть! Поверь мне, однозначно есть!

Видя, как закрываются глаза Касла, Эрдсли резко прищёлкнул пальцами:

— Стоп, стоп! Ты всё ещё слышишь меня, Рикки? — а когда Рик вяло повёл головой, довольно улыбнулся: — Тогда напрягай свои куриные мозги! Вспоминай нашу некогда неразлучную шестёрку! Ту, которая распалась на последнем курсе! И тот самый злополучный горный поход! И Ребекку! Мою Ребекку!

С тяжким вздохом Грег встал со стула и неторопливо забрёл Каслу за спину: тот обвис на кресле, как квашня, и неровно, с хрипом и сипом дышал. Глаза открыть Рик уже не мог, лишь бессильно шевелил губами, в уголках которых обильно пузырилась пена. И Грег довольно прихлопнул в ладоши.

— Да, Касл! Всё дело в Ребекке! — в голосе Эрдсли прозвучала неприкрытая издёвка. — Ты же знаешь, как сильно мы любили друг друга, и как замерла моя жизнь после её смерти. Я не мог есть, я не мог спать, и как чумной, ничего не видя и не слыша, бродил по знакомым и незнакомым улицам. На кладбище, с цветами для любимой, приходил практический каждый день, пока однажды случайно не столкнулся с её сводной сестрой — Терезой. Сначала мы просто молчаливо здоровались, потом стали улыбаться друг другу, а когда же всё-таки разговорились, то поразились, как много у нас общего: образ мыслей, единство во мнениях и даже выводы, сделанные из той самой жуткой истории. По сути, Ребекка погибла из-за вашей безынициативности и судорожной боязни оторвать от земли свой зад. Вы, розовощёкие и упитанные кабаны, вы были в колледже самыми лучшими пловцами. У вас — значки, у вас — кубки, почёт и уваженье, но кто такая, эта несчастная плебейка, чтобы ради неё рисковать своей драгоценной шкурой? Ведь вы же даже не рискнули прийти ей на помощь! Ни верёвку не кинули, ни доску не бросили! Совсем ничего! Скоты!

— Те пороги… всегда пользовались дурной славой… — бледный как мел Рик еле шевелил бескровными губами, и его голоса почти не было слышно даже в мёртвой тишине, — не мне тебе рассказывать… Даже деревья, попавшие в водовороты,… разрубало… в щепки, а тут… И Бекку ведь предупреждали… о коварстве каменистых осыпей… но сельфи… в живописном месте… и лишняя пинта пива… сыграли с девчонкой… злую шутку. Бекку… такую непосредственную и безобидную — жаль… Очень жаль…

— Да, да, да! И мне! — нещадно брызгал слюной Грег. — И мне жаль, как никому другому! Она была чистая, искренняя и добрая! С незамутнённым созданием! И, как никто другой, любила природу! Она растворялась в ней всей своей душой, а вы! Вы лишили её шанса на жизнь! И не позволили воплотить его мне!

— Дурак… Какой же ты дурак… — Касл находился практически в полубредовом состоянии. — Ребекку нельзя было спасти... и хорошо, что мы удержали тебя тогда… от безрассудного шага… А иначе… две смерти… легли бы тяжестью… на неокрепшие детские души… Это явный перебор… И мы же помогали её семье… как могли… И до похорон… и после... Жаль, что ты этого не понимаешь... Или просто не помнишь…

— А вот мне на это наплевать и забыть! — пренебрежительно хмыкнул Эрдсли. Подпирая руками бока, он с удовольствием любовался «творением своих рук». — И на твоё сожаление, и на тебя, потому что вы вызывали у меня только лютую ненависть, ещё с самого первого курса. Вы! Т.н. друзья! Отожравшиеся, глумливые ублюдки! Да вы меня и за человека не считали! Не стеснялись мерзко подшучивать; с видимым дружелюбием и со слащавыми уговорами то и дело работёнку унизительную подсовывали, а уж про количество шлюх, которых вы, не стесняясь меня, «драли» на койке по-соседству, я вообще промолчу. Но всё когда-нибудь должно было измениться, и на чёрную прослойку жизни, с лёгкостью и без брызг, обязательно должен был лечь новый, прозрачный, счастливый слой, и вот тогда-то удача наконец-то повернулась бы ко мне лицом. Ведь я же, во веки веков, проклял вас всех, и всплыв на самый верх, в итоге добрался до тебя, Касл.

— Ради чего… тогда разговор? — Рук чувствовал, что задыхается. — Разве ты не боишься… что мне помогут?

— Ну, это вряд ли, — Эрдсли опять зашёл спереди, но садиться не стал. — Ведь ты же приехал сюда, а это значит, что у нас с Терезой отлично получилось усыпить твою бдительность. На самом деле, она ненавидит тебя ещё сильнее меня, и не придерживай я её, то тебя давным-давно уже сожрали бы черви. И ты никогда бы не узнал, кому обязан столь бесславным концом. Но мы долго подготавливали его. И разработали план мести. Создали себе вторую жизнь, документами надёжными обзавелись, деньжат прикопили. Не скажу, что всё было гладко в наших планах, но начали, как водится, с самого простого. Конечно же, нет никакого смысла рассказывать подробности предыдущих несчастных случаев, но наши «добрые друзья» отправились к создателю не без моей помощи. Все четверо, Касл, и если бы ты поинтересовался бы их судьбой, то с удивлением узнал бы, что дела об их гибели перешли в разряд «висяков» и безнадёжно пылятся в архиве. Давенпорт был пятым, и свидетели вам не соврали: его действительно провожала женщина. Тереза. Выглядела она тогда, как настоящая секс-бомба, и этот завзятый бабник не мог не клюнуть на неё. Ему же обещали море плотского удовольствия, воплощение самый разнузданных эротических фантазий, и поэтому Аксель был однозначно обречён. Уговорить его отпустить машину — да влёт, когда и красотка, и вискарь в твоих руках, да и квартирка-то вроде бы где-то рядом. И когда Тереза с Давенпортом упылили под ручку, дальнейшее уже было делом техники. Возле лужи, где и нашли Акселя, парочка встретила меня. Ловко подставленная нога, несильный толчок в спину, и этот «мешок с тряпьём» рухнул ничком. Четыре руки окунули его морду в лужу, пока Давенпорт глупо мычал и пускал по воде пузыри. Когда он затих, я с триумфом осмотрел труп, зная наперёд, кому выпала самая большая честь — медленно, но верно сдохнуть. Вот почему я хотел, чтобы ты послойно выпил мой напиток, корча из себя коктейльного всезнайку, но не догадываясь, чем поперхнёшься в итоге. Это же ни с чем несравнимый кайф наблюдать, как преуспевающий, богатый, знаменитый, собаку съевший на криминальных историях писатель в муках подыхает от коварно приготовленного напитка! Теперь некому будет красочно описать произошедшее здесь, но нам с Терезой, если честно, этого совсем не жаль. Организовав этот спектакль, мы с глубоким удовольствием дождёмся его финала, и он останется в нашей памяти на всю нашу долгую жизнь. Прощай!

В ответ раздался лишь утробный, булькающий звук, и Касл неосознанно прикрыл руками живот: внутри бесновался демон. Дьявольски неуживчивый и безжалостный, он жадно вгрызался в желудок, терзая его своими острыми коготками, и закачивая в вены пульсирующие огненные сгустки, настойчиво колотился в виски, серой мутью затягивая взор.

Одеревеневшие лёгкие едва качали воздух, ослабевшее вконец тело неумолимо накренилось к земле, и Рик неуклюже рухнул на пол, едва не раскроив себе череп. Брызнула кровь, опрокинутый стул загремел по мозаичному полу, жалко звякнуло битое стекло, и в диких корчах Касла вывернуло наизнанку, да так, что содержимое его желудка брызнуло во все стороны, и Грег едва успел отскочить.

— Фу ты, свинья! Обувь испачкал! — и Грег мстительно и со всех сил пнул тело, скрюченное у его ног. — И... чао, красавчик! Тебе, кстати, и траурная рамка будет к лицу! Мамой клянусь! А если представить тебя в палисандровом гробу, да ещё с Фудзиямой венков! М-м-м! Шикарное зрелище! Наверняка в твою честь будет множество красивых, но бесполезных слов, а джазовый оркестр за упокой твоей души старательно выдует прощальную мелодию. Мы же с Терезой, притворно скорбя вместе со всеми, но с неподдельным облегчением в душе, будем наблюдать за церемонией со стороны. И когда в газетах пропечатают твою кончину, мы уже будем так далеко, что ни одной федеральной суке нас не достать. Всё наше имущество записано на подставных, основные активы выведены в оффшор, и даже отпечатки пальцев снять не получится. Кислота, как ты знаешь, безжалостна.

Грег присел на корточки: Касл едва различал его смутную тень. Рик уже почти не мог говорить, с огромным трудом дышал и практически ничего не видел. Быстрые, торопливые шаги удаляющихся преступников казались ему легкими щелчками кастаньет, как и любые другие звуки. И неуклонно выпадая из бренного мира, Рик ещё даже и не ведал причин, по котором не только он должен кому-то сам, но и ему, оказывается, тоже должны.

Сначала где-то вдалеке раздался пронзительный, громкий окрик:

— Стоять, ни с места! Это полиция!

Потом раздались звуки борьбы, затем пронзительно застонал мужчина, дико заверещала женщина, и дробный стук каблуков затих совсем рядом, у виска. В лицо знакомо пахнуло вишней, и чья-то мягкая, горячая рука легла на его шею.

— Господи, Касл! Рик, ты меня слышишь? Рик, ответь, пожалуйста, ответь! — тонкие пальцы скользнули вдоль сонной артерии, нащупывая пульс. — Эспо! Райан! Быстрее вертолёт! Он ещё жив!

От неподдельных эмоций голос Беккетт звенел, как натянутая струна, но благодарностей в свой адрес Кейт вряд ли бы дождалась. Некогда цепкий и озорной, писательский разум уже не подчинялся Каслу, и ещё никто пока что не знал, можно ли вообще в его случае было обмануть судьбу.

Когда преступников доставили в участок, то Кейт тут же развела их по допросным: мужчину — к Эспозито, а женщину — к Райану. Пока злодеи шокированы столь резким поворотом событий, гораздо проще у них вызнать, чем же таким жутким не угодил им Касл. И ведь что за изуверский способ умерщвления был выбран! Наверняка без тщательной подготовки тут точно не обошлось, и пока Рик боролся за свою жизнь, Кейт уже сотый раз обругала себя за то, что немного не успела. А что если бы не успела совсем? Беккетт прикрыла глаза рукой, глубоко вздохнула, отчасти преодолевая сковавшую грудь досаду. И если бы она, Кейт, со всёй серьезностью отнеслась к звонку Алексис, то Касл, живой и здоровый, стоял бы сейчас с ней рядом, своими неописуемыми фантазиями «вынося» ей мозг, а она, неприступная внешне, лишь весело подкатывала бы глаза, да насмешливо б фыркала. И ей однозначно было бы легче, а не так, как вышло. Ведь даже девушка-подросток оказалась не в пример прозорливее.

— Беккетт, как он? — Рой незаметно подошел сзади и опустил руку на её плечо. Кейт вздрогнула и виновато склонила голову.

— Выживет, но интоксикация очень сильная, — Беккетт и узнавала и не узнавала свой голос, — если ты не против, то я…

— Езжай, отзвонишься потом.

— Хорошо, — сипло сказала она и шагнула к своему столу, чтобы взять куртку.

* * *

Всю дорогу до больницы Беккетт прочь гнала от себя худые мысли, но когда у палаты Касла заприметила две фигурки, застывшие в скорбном объятии, неизгладимое чувство вины нахлынуло на неё с огромной силой. И пока тщательно подбирала нужные слова, старалась двигаться как можно тише. Когда приблизилась, затаив дыхание, то Алексис повернулась к ней с опухшим от слёз лицом. Смотреть на девушку было больно, и потупив взгляд, Беккетт тихо, виноватым голосом спросила:

— Ну, как он?

— Будет жить! Спасибо тебе, Кейт, — всхлипнула Алексис, крепко придерживая бабушку под локоть, — ты себе даже не представляешь, как мы тебе благодарны!

Беккетт лишь пожала плечами: «Да какой из меня герой!», и сквозь стекло встревожено глянула на Касла, лежавшего без сознания. Всё тело писателя опутывали разнокалиберные провода и трубочки, кислородная маска скрывала половину лица. Над больным склонился врач. Он поправил одеяло, затем, глядя на монитор, что-то занёс в блокнотик.

— Это ещё неизвестно, кого и кому благодарить, — чужим голосом произнесла Беккетт. — Ведь если бы не ты, то мне и на ум бы не пришло, что Касл окажется при смерти. И где же отправная точка твоего беспокойства?

— Понимаешь, Кейт, — надрывно всхлипнула девушка, — когда папа рассказал про таинственное письмо и сопутствующую ему встречу, я почему-то вспомнила про один сентябрьский вечер. Вроде бы ничего особенного: холодный ветер, дождь за окном, космосериал до полуночи и громадная пицца, что мы успешно прикончили. Последняя серия уже была на исходе, и мы на пару протяжно и громко зевали, как вдруг вернулась бабушка: у неё было рандеву со старыми друзьями. К встрече готовилась она увлечённо и загодя, уходила в приподнятом настроении, а вернулась, как нахлёстанная крапивой: горящие от сухих слёз глаза, искривлённые стойким разочарованием губы и безрадостно опущенные плечи. Папа, тут же встрепенувшись, окружил её заботой, и потащил на кухню. Пока жарился омлет, плеснул ей вина и выдал в утешение потрясающую теорию о старинных друзьях и об их чёрной неблагодарности. И эти слова я помню, как будто сказанные вчера.

«Понимаешь, милая, — убедительно вещал папа, в так словам помахивая руками, — иногда такие встречи почему-то совсем не радуют, а наоборот, горько-прегорько разочаровывают, хоть всё и классно начиналось. Вы с подругами не виделись много лет. У каждой из вас своя неповторимая жизнь, но внезапный поздний звонок — и ты рьяно готовишься к встрече: наряды там, красивая причёска, условное место и множество предвкушений и догадок, но старый друг — это вовсе не человек, что рад видеть тебя, а просто старый шкаф с «иссохшими скелетами». И вы начинаете их разбирать, вдвоём, ухахатываетесь и прикалываясь, и вдруг натыкаетесь на вполне пристойную мумию, из которой до их пор не сгинул особый кровожадный дух. Тебе, прямо в уши, названивают колокольчики предупреждений, но самоуверенный ты же не обращаешь на это никакого внимания. «Тени прошлого — какая фигня!» — с лёгким сердцем говоришь ты и двигаешься дальше, как вдруг «распахиваются створки», и «мумия» впивается в твое горло пожелтевшей, жёсткой клешней. И это хватка отнюдь не немощного старика, а безумного, безжалостного терминатора, от которого нет и не будет спасения!»

К концу монолога папа стал так неимоверно серьёзен, что мы вдоволь посмеялись и забыли. Вспомнился тот разговор, лишь вчера. И мне как будто иглу вонзили в сердце. Меня упорно одолевали худые мысли, хоть я и гнала их от себя прочь. Даже пыталась найти себе занятие, но подсознательно ощущение тревоги, сомнения, подозрения подтолкнули меня, хоть и не сразу, позвонить тебе.

— Ты всё правильно сделала, Алексис, — Кейт ободряюще потрепала девушку по плечу, — ты замечательная дочь своего отца! Марта?

— Мы в порядке, мы в полном порядке! — вяло махнула рукой миссис Роджерс. — Мы, с твоего позволения, отлучимся ненадолго, хорошо?

— Хорошо, — тускло ответила Беккетт. Упрямо покусывая губу, она долго смотрела вслед женщинам: взявшись за руки, они медленно брели по коридору, пока не скрылись за створками лифта. И только тогда Кейт повернулась к Каслу. И совсем неважно, что её, копа, никто не попрекает за нерасторопность, потому что, в самом деле, этому нет и не может быть оправдания. Правда, Кейт всё-таки надеялась подобрать нужные слова. Когда придёт время, а пока… Добела сцепив перед собой руки, Кейт неподвижно смотрела в одну точку — лицо Касла — и слегка покачивалась от нервного напряжения.

— Всё будет, хорошо, Касл! — совсем неубедительно успокаивала она себя, потому как чувствовала себя так, словно на её теле вздулся оголённый нерв. Наверное, никому-никому на свете она так не желала выздороветь, как Рику, потому что там, в палате, вместе с Каслом, болела её душа. И Рик теперь был для неё уже не просто напарником, а другом с большой буквы. Таким, за которым в огонь и в воду. Таким, который всегда готов поступиться собой ради тебя. Таким, которого хочется крепко-накрепко взять за руку и никогда, и ни за что от себя не опускать.

— Прости, меня, Касл, — прошептала Кейт, борясь с комком, перехватившим горло, — теперь моя очередь признать вину... И если бы я сразу же всё бросила и помчалась к тебе, а не трепалась бы с Лэйни лишние двадцать минут, то всё было бы совсем по-другому… Прости меня, Рик…

— Мисс? — рослый врач, которого она ещё совсем недавно видела со спины, участливо склонился над ней. — Вы как-то неважно выглядите! Может быть, вам принести воды?

— Спасибо не надо, я в порядке. Я в полном порядке! — через силу улыбнулась Кейт. — Это всё от хронического недосыпания, но дело сейчас не во мне... а в нём. Могу ли я его увидеть? Мне очень надо!

— А кто вы ему, дозвольте полюбопытствовать?

Кейт с готовностью достала из кармана значок.

— Детектив Беккетт, я здесь по прямому указанию Департамента полиции. Мы с мистером Каслом уже давно сотрудничаем, — нечто некомфортное стойко подпирало её изнутри, и Беккетт нервно передёрнула плечами. Не часто собственная ложь выглядит в своих же глазах столь омерзительно, отвратно. Правда, внутренние противоречия никак не отразились на внешнем виде детектива, и врач понимающе склонил голову.

— Ясно, но он без сознания, поэтому говорить с ним абсолютно бесполезно.

— Мне не нужны слова, чтобы донести до него то, что я чувствую. Никогда не требовалось. И это самая понятная для нас обоих вещь.

— Тогда вы может пройти.

— Хорошо, — прошептала Беккетт, гордо вскинув голову. Она даже не сомневалась, что если бы они поменялись местами, то Рик от неё ни за чтобы не отошёл. Его чистая, бескорыстная и беззаветная дружба — это самое лучшее, что сейчас есть у неё. И каждое его слово, сказанное от души, и неподдельное сочувствие, и крепость рукопожатия, и желание продвигаться к лучшему обязательно создадут такие условия, что Касл быстро пойдёт на поправку.

Присела на табуретку справа от изголовья, Кейт сразу же нашла его прохладные пальцы. Лицо Касла было белее простыни, на которой он лежал, черты лица заострились, и Беккет почувствовала на ресницах предательскую влагу. Даже сейчас она не могла сказать ему в открытую то, чем истомилось сердце, и поэтому размеренно проговаривала про себя:

— Я здесь, я рядом с тобой, Касл, и мне очень дорого и твоё сообщество, и твоя жизнь. Увы, я никогда не скажу тебе об этом в лицо, но вот как сейчас — сколько угодно. Ты научил меня радоваться, тому, что я есть; тому, что я всё таки женщина, а не только коп; тому, что есть человек, готовый заботиться обо мне. И пусть между нами ещё долго будет очень непросто, я хочу, чтобы ты выжил, и вернулся обратно. Я так привыкла к твоему кофе и к твоим дружеским улыбкам, что твоя боль воспринимается мной, как личная, и поэтому этим сволочам, что оскорбили меня, сами не зная того, обязательно и по заслугам воздастся. Неосторожно покусившись на дорогое мне, они получат от судьи на полную катушку, ну, а я... — тут Беккетт запнулась, тяжко сглатывая, — а мы будем ждать тебя. Всегда…

«Всегда!» — невольно повторила она про себя, а потом ещё и ещё. Такое простое, такое обыденное слово, и какой глубокий заключён в нём смысл! «Всегда» — это согревающая чашка латте в самый ненастный день. «Всегда» — это моральная поддержка в самые трудные моменты жизни. «Всегда» — это тепло его руки в её руке и такое крепкое, и одновременно нежное рукопожатие. И теперь, на излёте двух лет дружбы, будучи рядом, всегда и везде, Рик так сильно приучил её к своему постоянному присутствию, что Кейт даже не могла объяснить, как трудно и невыносимо сложно она жила без него. И теперь, если по обыкновению не кривить душой, то это не какие там абстрактные «мы» его ждут, а она, честно говорящая сама за себя. Всегда!