Обещание (гет)

Кэти в саду. Он подходит неслышно, почти крадучись, но не для того, чтобы напугать. Ему нравится реакция Кэти на его внезапное появление. Каждый раз как первый: завидев его, она широко распахивает глаза и с радостным визгом бросается ему на шею. 

— Джордж! 

В её голосе столько чистого, ничем не замутнённого ребяческого восторга, что на душе у него теплеет. 

— Привет, котёнок. 

Он ласково проводит ладонью по растрепавшимся от ветра волосам, попутно заправляя за ухо непослушный локон. 

Кэти подставляет для поцелуя губы, но он шутливо щёлкает её по носу и делает вид, что ничего не замечает. 

Кэти недоумённо хмурит брови. 

— Ты не скучал? 

В её словах слышится неприкрытая обида. 

— Конечно, скучал. 

Он обнимает её крепко-крепко, до хруста в костях, и наконец-то позволяет себе коснуться нежных сладких губ. На секунду у него сбивается дыхание. 

Каждый раз как первый. 

— Пойдём, я приготовила твой любимый ростбиф. 

Кэти увлекает его за собой по ведущей к дому дорожке, на ходу рассказывая о пустяках, вроде сбежавшего молока, оторвавшейся пуговицы и пса, загнавшего на дерево наглую соседскую кошку. Он машинально кивает, слушая её мелодичный голосок и смех, напоминающий ему перезвон рождественских колокольчиков. 

Внезапно Кэти останавливается и серьёзно спрашивает: 

— Ты меня любишь? 

— Люблю, — отвечает он не задумываясь. 

Каждый раз как первый... 

— И я тебя. Очень. 

Кэти доверчиво прижимается к нему. Он целует её в макушку, вдыхая знакомый свежий аромат яблочного шампуня, и пытается задавить нарастающее возбуждение. 

— Кэти, милая, подожди, я... Я принёс тебе подарок. 

— Подарок? 

— У тебя сегодня день рождения. 

Кэти заразительно хохочет. 

— Нет, правда? Сегодня?! О боже, я совсем забыла! 

Он достаёт из кармана коробку шоколадных лягушек — её любимых сладостей — и перевитый ленточкой маленький свёрток. 

Дрожащими от нетерпения пальцами Кэти разрывает упаковочную бумагу, и на дорожку падает розовая бархатная коробочка. 

Опередив Кэти, он наклоняется и поднимает коробочку, отряхивает от налипшего песка и подает ей. 

Внутри находится золотой медальон. 

— Помнишь, ты как-то сказала, что потеряла свой? Я заказал похожий. 

В медальоне её любимая колдография — они двое, счастливые и беззаботные, на поляне у озера. Его последний год в Хогвартсе, который он так и не закончил. 

Глаза Кэти наполняются слезами. Она молча протягивает ему медальон и поворачивается к нему спиной, чтобы он помог ей с тугим замочком. 

Он осторожно застёгивает цепочку, стараясь не касаться тёплой, нагретой солнцем кожи внезапно заледеневшими пальцами. 

Справившись с задачей, он разворачивает её к себе и отступает на шаг, чтобы полюбоваться сияющим личиком Кэти и — чего уж там — своим подарком, уютно устроившимся в ложбинке девичьей груди. 

— Гоблинская работа, — говорит он с улыбкой. — Теперь точно не потеряешь. 

— Спасибо, — шепчет она одними губами и, схватив его за руку, решительно тащит к дому. 

На летней террасе их ждёт накрытый стол, который буквально ломится от еды: каким-то непостижимым образом Кэти узнаёт о его появлении за несколько часов, чувствует его, словно кошка приближение грозы. Они садятся обедать. Едят ростбиф и сливочный пудинг, пьют лёгкое вино, болтают и смеются, смотрят на алеющий вдалеке закат и слушают шелест ветра в листве и шум накатывающих на берег невидимых волн. 

Впервые за много дней ему хорошо и спокойно. 

К концу обеда Кэти заметно мрачнеет. 

— Может, останешься? — спрашивает она безнадёжно, уже зная, каким будет его ответ. 

Каждый раз... 

Ему не хочется уходить, но он качает головой. 

— Прости, котёнок. Мне пора. Не провожай. 

Кэти всё же поднимается, и они неспешно бредут по тонущему в сумерках саду к неприметной, увитой плющом калитке. 

— Когда ты снова придёшь? 

— Скоро, обещаю, — он сглатывает застрявший в горле ком и силится улыбнуться. — Ты даже не успеешь соскучиться. 

Кэти обвивает руками его шею и прижимается дрожащими, солёными от слёз губами к его губам. Он берёт её лицо в ладони и целует в лоб, кончик носа, сомкнутые веки... 

Внезапно Кэти его отталкивает. 

— Уходи, Джордж! — яростно шепчет она, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Уходи, а то я никуда тебя не отпущу! 

Развернувшись, Кэти бежит к дому, а он провожает взглядом её тоненькую фигурку до тех пор, пока она не растворяется в чернильно-синем сумраке. И только потом открывает калитку. 

* * *

— Вот, возьмите. 

Целитель протягивает склянку с болеутоляющим. Джордж привычно опрокидывает её содержимое в себя и так же привычно морщится: с каждым разом мерзкий вкус зелья кажется ему ещё более отвратительным. 

— Как она? 

— Без изменений. 

Джордж со стоном опускает голову на подушку. Закрывает глаза. 

— Я больше не могу, — говорит он глухо. — Не могу. 

— Что вы! — целитель всплёскивает руками. — Нам нельзя останавливаться на полпути! Мисс Белл стала острее реагировать на внешние раздражители. Она вот-вот придёт в себя! 

Джордж садится на постели, опускает ноги на пол. От слабости подгибаются колени, а противная дрожь во всём теле никак не желает утихать. 

— Вы говорите мне это десять лет. Десять, мать их, грёбаных лет! — его голос срывается на крик. — И знаете что?! Я сыт всем этим по горло! У меня семья, дети, работа! Я не могу ходить сюда и раз за разом пытаться разбудить нашу спящую принцессу! Я не могу больше, понимаете?! 

— Мистер Уизли, — целитель кладёт ему руку на плечо, но тут же отдёргивает, натолкнувшись на холодный враждебный взгляд. — Так уж получилось, что только вы можете спасти мисс Белл. Мы недавно выяснили, что, когда вы вытащили её из-под завала, произошёл своего рода импринтинг, привязка меркнущего сознания к объекту. Вы же разговаривали с ней, пока ждали целителей? Просили не умирать, говорили, что любите, обещали, что всё будет хорошо... Так ведь? 

— Кажется... Не помню. 

— А мисс Белл запомнила и теперь вы — единственный, кого она пускает в своё сознание. Лучшие менталисты не добились и десятой доли того, чего добились вы с тех пор, как мы опробовали нашу новую методику. Думаю, не за горами день, когда мисс Белл откроет глаза и... 

— А вы уверены, что Кэти это нужно? — спрашивает Джордж тихо. — Её родители давно мертвы. Здесь, в этом мире, у неё никого нет, а там... Там она счастлива. 

— Здесь у неё есть вы, мистер Уизли, — отвечает целитель, и Джордж понимает, что тот прав. 

Он подходит к кровати и смотрит на Кэти. Её щеки розовеют румянцем, а на губах играет лёгкая, чуть лукавая улыбка... Она как будто спит, вот только сон этот длится много-много лет. 

Джордж вспоминает, как держал полумёртвую Кэти на руках, как гладил по слипшимся от крови волосам и говорил, говорил... Говорил, что купит им домик у моря, что у них будет вишнёвый сад и сумасшедший пёс Мерлин, который будет гонять наглых соседских кошек. Что у них будет сын, Фредди, рыжий и веснушчатый, как и он сам, и похожая на неё черноволосая кудрявая дочка, малышка Роксана... Говорил, давясь слезами, потому что минутой ранее вытащил из-под обрушившейся стены брата и понял, что ему уже ничем нельзя помочь. Он не хотел потерять ещё и Кэти... 

Кэти выжила. Целители уверяли, что её выздоровление займёт несколько недель, и он терпеливо дежурил у её постели, подменяя её мгновенно постаревшую мать. Проходили дни, недели превращались в месяцы, но ничего не менялось. Целители недоумённо разводили руками: по их прогнозам Кэти давно должна была очнуться. Джордж злился, проклинал целителей, разругался с матерью Кэти и несколько недель не появлялся в Мунго. А потом в его жизнь вошла Анджелина... 

Их сблизило общее горе: оба потеряли самого близкого им человека. Чтобы заполнить образовавшуюся пустоту, Анджелина попросилась на работу во "Всевозможные Волшебные Вредилки", и Джордж, поразмыслив, согласился. Ему и в самом деле нужен был толковый помощник. 

Кэти спала, прогнозы целителей становились всё более неутешительными, а жизнь Джорджа тем временем потихоньку налаживалась. Он открыл ещё один магазин на континенте, во Франции, и замахнулся на Соединённые Штаты. Сделал предложение Анджелине и получил заветное "да". Женился. Фреду-младшему недавно исполнилось семь, крошке Роксане почти четыре, и они с Анджелиной задумывались о третьем ребёнке... О Кэти Джордж вспоминал лишь изредка, а проведывал ещё реже: Анджелина почему-то жутко ревновала его к бывшей подруге. И тут как гром среди ясного неба — письмо из Мунго. 

"Мисс Белл угасает, — писал целитель — тот самый, что лечил Кэти с самого начала. — Счёт идёт на дни. Быть может, вы захотите прийти попрощаться". 

К тому времени родители Кэти умерли, и Джордж, не сказав ни слова Анджелине, всё же пошёл. Его неприятно поразили блёклые обшарпанные стены крошечной палаты и старая, дышащая на ладан кровать, но ещё больше — бледное, исхудавшее лицо Кэти и седая прядь в чёрных как смоль волосах... Он помнил её совсем другой. 

Джордж спросил, почему Кэти поместили в этой конуре, и в ответ услышал, что денег, оставленных мисс Белл родителями, недостаточно, и что целители и так делают всё возможное. Ему захотелось передушить их голыми руками, но вместо этого он лишь процедил: "Сколько?" 

Цена вопроса оказалась довольно внушительной, но не заоблачной, и Джордж в тот же день перечислил требуемую сумму. А потом пришёл снова. 

Кэти перевели в большую светлую палату, в которой было всё необходимое. Джордж сел рядом с ней и взял её за руку. Гладил её худую, почти прозрачную ладонь, целовал пальчики, согревая их своим дыханием, и говорил, говорил... Говорил, что на улице светит солнце (шёл дождь), что все друзья ждут, когда она проснётся (не ждал уже никто), и в конце, поддавшись наитию, наклонился к её уху и шепнул: "Я люблю тебя, котёнок". 

В тот день Кэти впервые открыла глаза. Пусть на мгновение, однако наблюдавшие её целители как будто сошли с ума и без конца повторяли, что "мисс Белл как никогда близка к выздоровлению". Джордж не верил их обещаниям ни на кнат, но продолжал приходить, видя, что его присутствие идёт ей на пользу. А потом один из целителей предложил испробовать последнее средство — ментальную магию. "Это очень дорого, — предупредил он, — и нет никаких гарантий, что мисс Белл поправится. Но мы должны использовать этот шанс". Джордж согласился... и вскоре сильно об этом пожалел. 

Любая попытка менталистов пробиться в сознание Кэти причиняла ей дикую боль, сравнимую с пыткой Круциатусом. Однажды Джордж, не выдержав жуткого зрелища, оттолкнул целителя, в очередной раз поднявшего палочку, и заорал: "Прекратите! Разве вы не видите, что ей больно?! Я сам..." Целитель поморщился, потирая ушибленное плечо, и проворчал: "Тоже мне, умник. Её сознание похоже на гранитную стену — не прошибёшь и тараном". Внезапно Джордж ухмыльнулся: "Раз есть стена, то должна быть и дверь. Покажите, как вы это делаете". 

Его отговаривали. Доказывали, что от его неумелых действий Кэти может умереть, убеждали, что можно попытаться поискать специалистов за границей. Однако его желание спасти, вытащить её из сумеречья было настолько сильным, что он отметал любые возражения... И однажды оказался у той самой, увитой плющом неприметной калитки. 

* * *

Джордж осторожно касается рассыпавшихся по подушке прядей и, наклонившись, целует Кэти в прохладный висок. 

Пусть. 

Пусть Анджелина всё больше тревожится из-за его продолжительных отлучек из дому, а Фред и Роксана всё чаще не могут дождаться его возвращения, чтобы пожелать ему доброй ночи. Пусть мама то и дело спрашивает, всё ли у них в порядке... Он ни за что не оставит Кэти и будет пытаться ей помочь до тех пор, пока существует хотя бы крошечная надежда. 

Потому что он обещал.