Чёрные люди (гет)

Гермиона проснулась от самого неприятного чувства, какое только можно придумать. Сквозь сон она ощутила, что на нее кто-то пристально смотрит. Она открыла глаза и посмотрела влево, подумав первым делом, что это Малфой сверлит ее взглядом. Однако он спокойно дремал, прислонившись к ее руке. Гермиона попробовала отодвинуть его, но несмотря на внешнюю хрупкость, Малфой оказался не таким-то и легким. Плечо ныло от его массы, и Гермиона сама отодвинулась подальше. Малфой сполз, занимая почти весь диван. Однако то странное чувство, которое разбило сон, так и не пропало. Гермиона принялась озираться по сторонам, пытаясь обнаружить того, кто ее так пристально разглядывает.

Майкл и Джереми вместе со слизерницами что-то бурно обсуждали. Девчонки с Хаффлпаффа сидели за столом и пили холодный чай. Мальчики с Хаффлпаффа уже, судя по всему, спали — другого объяснения бодрому храпу из их сектора Гермиона не находила. Взгляд Гермионы скользнул по окну, и она вздрогнула. Черный по-прежнему стоял за стеклом, водя по защитному барьеру своими пальцами.

— Пошел вон, — пробормотала Гермиона, и, кажется, Черный ее услышал. Он отрицательно качнул головой и провел пальцем по барьеру.

— Кто бы ты ни был, уходи. Я не пойду с тобой. Я хочу быть здесь.

Черный покачал головой.

— Я тебя зря потревожила. Уходи к своим сородичам.

Черный качал головой, продолжая водить пальцами по барьеру.

— Ты не заберешь меня, — Гермиона уже не боялась, что ее услышит кто-то из студентов. Но Черный покачал головой. Гермиона задумалась, но ее тут же сбил с толку Малфой, который сонно пошевелился, подкладывая руку под голову, и при этом он умудрился провести по ее ноге. Гермиона недовольно взглянула на него, но взгляд задержался на его серых пальцах. «Меня уже отметили», — вспомнила она.

— Ты не заберешь его, — жестко сказала Гермиона, глядя на Черного. Тот прижался всем телом к магическому барьеру и провел рукой по нему.

— Малфой, — Гермиона потрясла его за плечо. — Малфой, просыпайся, живо.

Он вздрогнул и открыл глаза, будто и не спал только что.

— Грейнджер, — как-то странно выдохнул Малфой. — Чего тебе?

Гермиона не сказала ни слова, лишь молча указала на Черного Человека за окном. Увидев Малфоя, тот положил обе руки на магический барьер, словно желая проломить его.

— Почему он пришел? Это из-за твоей руки? — Гермиона была не на шутку встревожена.

Малфой мрачно кивнул.

— Как спалось, Грейнджер?

Она смерила его непонимающим взглядом. В голове никак не укладывалась логика этого человека: за ним пришел Черный и, судя по всему, не собирался уходить, пока не получит свое, но при этом Малфой, как ни в чем не бывало, спрашивал о ее сне.

— Нормально, — пожала плечами Гермиона. — Даже никто из них не снился. А тебе как спалось?

Она задала вопрос — и тут же постаралась убедить себя в том, что это было простой данью вежливости. Ее ничуть не интересовало, как спал Малфой и что ему снилось. Сейчас значение имело только то, что за окном стоял Черный и долбился в защитный барьер.

— Спасибо, ужасно, — фыркнул Малфой.

Гермиона посчитала вопрос исчерпанным и поспешила вернуться к тому, что занимало ее в данный момент больше всего.

— Малфой, он пришел за тобой, — она махнула рукой в сторону Черного. — Так что я бы на твоем месте хотя бы попробовала с этим что-то сделать.

— И с чего это ты взяла? Он сам тебе сказал? — Малфоя, по необъяснимым причинам, происходящее ужасно веселило.

— Представь себе, да, — Гермиона вспылила. — Я проснулась от того, что он смотрит то ли на меня, то ли на тебя.

Сказать: «На нас», — у нее не повернулся язык. Однако Малфой заметно напрягся и отбросил напускное веселье.

— Тогда я сказала, чтобы он убирался, потому что я ему не сдамся.

— Кому сказала? — переспросил Малфой, глядя на нее со странной смесью ужаса и недоумения в глазах.

— Я смотрела на него, и проговорила это себе под нос. Не перебивай, — она махнула на него рукой. — Так вот, я сказала, что не пойду за ним, и Черный покачал головой.

О том, что она разве что не кричала о том, что Малфой Черному Человеку тоже не достанется, Гермиона умолчала.

— Грейнджер, — Малфой выглядел обреченным. — Скажи мне, что должно случиться, чтобы ты, наконец, начала, драккл тебя задери, думать?

Теперь пришел черед Гермионы недоумевать.

— Там все равно барьер, — она кивнула в сторону окна.

— Барьер, не барьер — какая разница. Важно то, что ты фактически поговорила с Черным.

— Но он же за меня не хватался, как за тебя, — Гермиона невольно покосилась на его руку.

— Это не имеет значения, — Малфой уловил ее взгляд и поспешил спрятать руку. — Это взаимодействие с Черным. ты действительно не понимаешь, что натворила?

— Нет, — призналась она. — Посмею напомнить, что это тебе с детства вдалбливали в голову истории о Черных. И если бы ты не был таким злобным скрытным паршивцем, ты бы по-человечески рассказал, что можно и чего нельзя делать при появлении Черных. Но ты же у нас мастер недомолвок.

— А ты эксперт по идиотизму, — парировал Малфой. — Не пыталась подумать, почему я просил не называть имен? Потому что имя — это зов, образ — это зов. Это взаимодействие. Прикосновение — это взаимодействие. Разговор с Черным — подобных глупостей уже лет пятьсот никто не делал — тоже взаимодействие. Меня отметили, и теперь вся армия Черных Людей будет вести на меня охоту. Ты же не нашла ничего умнее, чем мило поболтать с Черным.

По тому, что он растерял всю свою сдержанность и теперь разве что не кричал на нее, Гермиона поняла, что сделала какую-то невероятную глупость. Однако она справедливо рассудила, что вся ответственность лежит на Малфое, который прекрасно знал, как вести себя в этой ситуации, но не удосужился нормально все объяснить.

— Ты бы еще спросила, как погода и предложила ему свой зонт, — выпалил Малфой.

— Но, тем не менее, пришел он за тобой, и мы это точно знаем. Если бы я не спросила…

— Он бы пялился на меня дальше. С барьером ничего бы не случилось. Зато теперь ты с ним поговорила. Это все равно, что попросить его отметить тебя следующей.

— И как же он меня отметит? Если ты не заметил, мы в защищенном Зале.

— Грейнджер, — Малфой подвинулся к ней очень близко, так, чтобы шептать ей прямо на ухо, и вцепился своей серой рукой в ее локоть. — Глупая-глупая Грейнджер. У тебя за спиной лежит книга, в которой можно прочитать хоть что-то. Но если тебе лень искать, я объясню. Черные, как и любое другое проявление тьмы, не поскупятся на методы для осуществления своих целей. Так что можешь мне поверить: Черный захотел вытащить тебя из защищенного Зала, и он тебя вытащит. Единственное, что я тебе могу посоветовать — так это постоянно помнить об этом его намерении и не поддаваться на провокации.

«Или поддаться и победить», — добавил в голове странный голос, тот самый, который звучал в голове во время стычки с Черным. Она тряхнула головой, совершенно забыв, как близко к ней сидит Малфой. Ее скула скользнула по его губам, и Гермиона отодвинулась, освободив свой локоть от его хватки.

— Я запомню, — процедила она. Малфой отвернулся и принялся безучастно смотреть в сторону факультетских секторов. Гермиона нашарила у себя за спиной книгу и открыла ее на первой попавшейся странице. Как назло, ею оказалась страница с тем самым заклятьем, которым она залечивала руку Малфоя. Чувство безграничной вины снова овладело ею. Она потеряла всех друзей почти в один миг, она применила чары, которые считала темными, она подвергла опасности человека — и никакого значения не имело то, что этот человек до недавнего времени был ее недругом. Все распри остались в прошлом, теперь они были в одной лодке, им всем стоило заботиться друг о друге, помогать, оберегать и сочувствовать. Гермиона чувствовала себя настолько грязной, что эту грязь невозможно было ничем смыть, ее вину нельзя было искупить.

«Зачем ее искупать? — прошелестел в голове голос. — Те, кто ушел, были слишком слабы для этого мира. Они не смогли выжить, но смогла ты. ты не виновата в своей силе. Равно как и в чужой слабости. Ты смогла приостановить Черного, и — будь откровенна сама с собой — нужно было применить не Сектумсемпру. Отнюдь не Сектумсемпру. Есть другое заклятие. И ты его знаешь, Гермиона. Ты видела, как его применять. Ты можешь. Тебя никто не осудит за твою силу, а цена слабости может быть слишком велика».

— Малфой, — позвала Гермиона. Должно быть, слишком резко, потому что Малфой дернулся, как от удара.

— Что еще, Грейнджер?

— Почему Черного получилось остановить, ну, тем заклятием?

— Называй вещи своими именами, — Малфой усмехнулся. — Помнишь, когда эти чары применили на мне? Профессор Снейп тогда здорово распереживался. Я долго не мог понять почему, и расспросил его хорошенько. Знаешь ли, Малфои обычно добиваются желаемого, так что профессор Снейп мне рассказал историю этих чар.

У Гермионы даже не хватило сил поразиться тому, как мастерски Малфой обходит имена.

— Когда профессор Снейп учился на последних курсах, он уже интересовался делом Темного Лорда. Ну и немного экспериментировал с чарами. То заклинание он вывел, пользуясь книгами из Запретной секции. Самыми запретными книгами, Грейнджер. Так что если бы Министерство прознало об этом заклятии, у нас было бы четыре Непростительных, а не три.

— То есть, это заклятие все же темное, — выдохнула Гермиона. — Ох, я так и знала. Как я просила не трогать ту книгу. Как я была против того, чтобы эти чары вообще воспринимать всерьез.

— Но сама восприняла, — Малфой криво ухмыльнулся.

— Я не нарочно, — Гермиона вскинула руки, словно защищаясь от Малфоя.— Так получилось. Обстоятельства обязывали, и я…

— Разве я сказал, что виню тебя? — вкрадчиво проговорил он, и этот тембр безумно напоминал тот голос, что говорил минутой ранее в ее голове.

— Профессор Дамблдор всегда говорил, что тьму можно и нужно побеждать светом, — отрезала Гермиона. — А исходя из твоих рассуждений, получается, что тьму надо побеждать только тьмой.

— Ты плохо знала Дамблдора, Грейнджер, — отмахнулся Малфой. — Слова «ложь во спасение» тебе что-то говорят?

«Утайки и ложь, мы выросли на этом», — пробасил в голове голос Аберфорта Дамблдора.

— Прекрати, — Гермиона замахала руками. — Прекрати сейчас же.

— Прекращаю, — равнодушно пожал плечами Малфой. — Если тебе неинтересно, что старик знал намного больше, чем рассказывал вам, своим верным подданным, то я не буду обременять тебя этой информацией.

— Как будто Волдеморт был перед вами открыт! — вырвалось у нее, и Гермиона тут же пожалела об этом, глядя, как лицо Малфоя мигом застила тень.

— А я этого и не говорил, — он хмуро покачал головой. — Разница в том, что мы изначально не ждали от него открытости. Приказ — выполнение. В случае провала — наказание. А с вами же играли в доброго дедушку.

Гермионе стал противен этот разговор. Она понимала, что в нынешнем состоянии, да еще и с этим чертовым голосом в голове, она вполне может оправдать выбор Малфоя. Она стала судорожно искать другую тему, но на ум ничего не приходило. Взгляд опустился в книгу, которая так и была открыта на странице с целебными чарами. Гермиона покосилась на Малфоя. Он, казалось, ушел с головой в какие-то свои переживания. Она достала палочку и принялась осторожно водить над его рукой, мысленно читая строки из книги.

— Грейнджер, ты окончательно тронулась? — взвыл Малфой, и боковым зрением Гермиона увидела, что все, кто был в зале, недоуменно уставились на них. Однако ответить ему она не могла, понимая, что любая осечка может навредить.

— Грейнджер, их можно использовать раз в двенадцать часов! — простонал Малфой, и в голосе его слышалась мучительная боль. Однако останавливаться было нельзя.

— Смотрите! — крикнул Джереми. — Ему больно! Как будто его что-то гложет изнутри!

Малфой замолк и посмотрел туда, куда указывал Джереми.

— Не останавливайся, Грейнджер, Мерлином заклинаю, — прошептал он. — Боль я как-нибудь переживу. Но Черному сейчас намного хуже, чем мне.

Гермиона поборола в себе желание повернуться и взглянуть на происходящее а окном.

— Не поверишь, Грейнджер, его просто выламывает. Видимо, он пытался пробраться в зал через отметину. И ты сейчас достаточно топорно рвешь его канал связи. Надо будет записать для потомков, что магглорожденным поручать эти чары нельзя. Нет необходимой точности.

Гермиона чуть не прервала заклятие.

— Но сейчас твоя топорность очень даже кстати, — быстро ввернул Малфой, словно почувствовав ее намерения. — Жаль, что ты не отдаешь себе отчета о последствиях.

«Каких еще последствиях», — мелькнуло в голове, и Гермиона силой вернула себя к чарам.

— О последствиях потом, — невозмутимо продолжал Малфой. — Если я скажу сейчас, ты бросишь палочку и убежишь в другой конец зала, а прерывание ритуала способно отправить меня к праотцам. Веришь, Грейнджер, я еще пожить хочу.

Гермионе стоило титанических усилий довести чары до конца. Наконец, она отвела от посветлевшей руки Малфоя палочку и посмотрела в сторону окна. Черного не было.

— Он растаял? — тихо спросила она.

— Умудрился оторваться от барьера и очень быстро скрыться в лесу. Но ты знатно его измотала. Думаю, до утра они не рискнут приблизиться. Можно поспать.

Гермиона кивнула.

— Я бы на твоем месте пошел в факультетский сектор. Судя по виду, кровать вполне пристойная.

Гермиона кивнула, встала с дивана и побрела к одинокой кровати, обнесенной знаменами со львом. Единственное, что ее смущало, так это сверлящее чувство между лопаток. Она остановилась и обернулась. Малфой все еще сидел на диване, скрестив руки на груди.

— Спокойной ночи, — бросила Гермиона.

— Спокойной, Грейнджер, — ответил он и странно ухмыльнулся.