Девочка и Алконост (джен)

В одной небольшой приморской деревушке жили-были Ждан и Верея. Жили они, не тужили, да вот только не было у них благословения родительского: сбежали из дому, тайно поженились и переехали в другое место.

Когда сыну их, Баско, исполнилось одиннадцать, Ждан отправился в дружину князя храброго, чтоб добыть себе славу да монет звонких. У Вереи скоро должен был родиться ребёнок, побаловать хотелось. Но не вышло. Сгинул Ждан, а Верея, бедная, при родах умерла вместе с одной малюткой. К счастью, вторая близняшка выжила.

Баско был мальчишка деловитый и крепкий, с хозяйством сам управляться научился, что не мог — с тем вся деревня помогала. О малютке Гориславе заботилась Милонега, у которой недавно тоже девочка родилась.

Шли годы. Небольшое хозяйство уже не нуждалось в помощи посторонних, Баско, которого теперь звали Вакей, уже жениться собирался, а на младшую сестру и внимания не обращал. Горислава росла умницей да красавицей. Любое дело в руках спорилось, но грустила она часто, всё пыталась мать и отца представить — не получалось.

* * *

Однажды зимой Горислава снова отправилась грустить на берег моря. В этом году зима была мягкая, можно сказать, тёплая, а последние шесть дней и ветер не дул совсем. Девочка рискнула подойти совсем близко к воде.

Горислава опустилась на корточки и невидящими глазами уставилась в плескавшиеся о берег волны. Они мягко перекатывались, нежно урчали какую-то древнюю песню. Девочка закрыла глаза. Она попыталась разобрать их таинственный шёпот. Кажется — ещё миг, и ты поймёшь что-то очень важное, но ощущение проходит, и ты снова не понимаешь ничего. Лишь невнятный шум.

Внезапно раздался резкий всплеск. Горислава широко распахнула глаза и уставилась на песок прямо перед собой. Волна, обрызгав потрёпанную шубку, вынесла к ногам девочки яйцо. Гладкое, искрящееся, переливающееся всеми цветами радуги. Горислава осторожно взяла его в ладони и легонечко погладила. Оно живое. Девочка ощутила это так ясно, что даже не приходилось в этом сомневаться.

Будь это простой камень, она бы залюбовалась. Но о живом нужно заботиться. Да и руки успели замёрзнуть. Вскочив с песка, она достала из кармашка белый платок и бережно завернула в него яйцо. Потом девочка побежала домой — яйцо нужно было обогреть, за ним надо было ухаживать. И одно она знала точно — чтобы это ни было, никто не должен знать.

Быстро перебирая ножками, Горислава бежала к родной избе, совсем не глядя по сторонам. На резком повороте она наткнулась на деда Клюкаса, славящегося на всю деревню своей жадностью и вредностью.

— Под ноги смотри, малявка! — рявкнул он, гневно смотря на девочку. — Что это тут у нас? — цепкий взгляд старого скряги тут же наткнулся на нечто, завернутое в платочек. По тому, как руки девочки бережно прижимали сверток к груди, старик догадался, что это было что-то ценное.

Клюкас нагнулся и отогнул краешек тряпицы. При виде переливающейся поверхности глаза старика алчно заблестели.

— Отдай это мне! — хриплым голосом потребовал он, даже не задумываясь о том, что там было.

Горислава испуганно пискнула и резко рванула назад, собираясь бежать до дома окольным путём. Клюкас не успел её остановить, но с этой поры в его голове зрел коварный план. Он не сомневался, что девчонка где-то добыла драгоценный камень, а драгоценностям место только у него — у Клюкаса.

Дома, в избе, было тепло и уютно. Горислава скинула свою шубку, сняла платок, выпуская золотистую косу на свободу, и поставила в угол валенки. Теперь она чувствовала себя в безопасности. Переведя дух, девочка опустилась на колени рядом с тяжёлым кованым сундуком, оставшимся от родителей. С трудом подняв крышку, она стала искать в ворохе одежды одно из своих самых больших сокровищ.

И вскоре оно нашлось — небольшая берестяная коробочка с лебяжим пухом. Горислава бережно положила на пух яйцо и замотала его вместе с коробочкой всё тем же платком.

Довольная, она забралась вместе с находкой на полати и, сама того не заметив, уснула. Ночи были длинные, а дни короткие. Скоро и Вакей домой вернулся.

* * *

Всё утро Горислава была занята работой по дому. Пирожки испекла, кашу сварила и пол подмела, а после отправилась к тётушке Милонеге — отнести гостинец да байки послушать. Коробочку она взяла с собой, а то мало ли, вдруг брат найдёт, вопросов потом не оберёшься!

День был чудесный, светило солнце, снег хрустел под ногами. Горислава любовалась пушистыми, сияющими ветвями деревьев и думать не думала о том, что может случиться что-то плохое…

— Держите воровку! Она у меня диковинный самоцвет украла! — внезапно раздался скрипучий голос Клюкаса.

Старик подкараулил, пока Горислава будет проходить мимо самого людного места, и теперь на них смотрела половина деревни.

Весь народ из-за калиток высыпал, Гориславу кто-то за руку схватил и в карман залез, вытаскивая белый платочек. Клюкас его тут же выхватил и развязал, доставая из коробочки находку. Увидели люди чудесный сияющий камень. Живое яйцо в нём никто и не увидел. Признали все — действительно украла малая.

Вакей тоже в той толпе был. Сначала удивился, а потом и вовсе в ярость пришёл.

— Чтобы дома я тебя больше не видел, воровка маленькая! Вернёшься — выпорю, — мрачно заявил он, после чего ушёл куда-то.

Ох, сколько шепотков прошлось среди собравшихся! Все смотрели на Гориславу с осуждением, кто-то даже с презрением.

— Ишь, что удумали! Нашли кому верить! Клюкасу! Совсем сбрендили, а? Идём деточка, — мимо стайки любопытных ребятишек прошла статная высокая женщина.

Она подошла к Гориславе и обняла её за плечи. Девочка расплакалась — из дому выгнали, коробочку отобрали. Да и Клюкас может с яйцом что-нибудь плохое сделать. Не дай боги — разобьёт.

А той доброй женщиной и была Милонега. Горислава шмыгнула носом и отдала ей туесок с пирожками. Милонега отвела подопечную к себе в избу, успокоила, молоком напоила. Беляна, дочка Милонегина, куколку тряпичную подарила, а отец семейства радушно предложил Гориславе жить у них остаться.

Девочка согласилась. Но через пару часов не выдержала и убежала, да ни куда-нибудь, а к самому Клюкасу в избу на отшибе.

Старик сидел за грязным столом и вертел в руках яйцо. Солнце отражалось от гладких ярких боков, и на стенах играли радуги. Но Гориславе было не до этого.

— Дедушка Клюкас, отдайте! — жалобно произнесла она, протягивая вперёд свои маленькие ручки.

— Ещё чего! А ну тебя, куда забралась? Сейчас собаку спущу! — гневно вскинул голову старикан.

— Оно же живое!

— Что живое? Камень живой? Что за неразумная, — Клюкас в сердцах замахнулся и случайно выронил яйцо.

Оно упало на пол и разбилось миллионами золотых искр. На замшелые доски мягко опустились два золотистых перышка. Горислава благоговейно подняла их и вышла. Ноги привычно понесли девочку к морю — она шла туда, и ей не хотелось возвращаться обратно. Горислава не знала, что ей делать, казалось, что все мечты, покой и уют разбились вместе с искрящейся яичной скорлупой.

Не успела она дойти до побережья, как откуда-то раздался переливчатый и нежный голос.

— Откуда у тебя перья, дитя?

Горислава завертела головой, но никого не увидела.

— Я тут, — голос рассмеялся. И смех этот звучал, словно музыка.

С ветки дерева вниз слетела чудо-птица. А может и не птица. Сама крылатая, тело в перьях, а голова была женская, с распущенными пушистыми волосами, на которых красовался венец. Горислава от удивления раскрыла рот — она тут же вспомнила сказку о птице Алконост, что живёт в Ирии. Полуптица-получеловек добро улыбнулась, и девочка рассказала ей всю историю от начала до конца.

— Погубил старик проклятый моего птенца! Лети же со мной, дочкой будешь, — Алконост взмахнула крыльями, и пёрышки слетели с ладошек девочки.

Горислава почувствовала, как кожа на спине зачесалась, это было похоже на щекотку, только смеяться не хотелось. Ноги уменьшались, тело покрывалось перьями, лишь голова и руки оставались неизменными. Странно, но девочке совсем не было страшно. Вскоре в снег провалилась детская одежда, а Горислава окончательно превратилась в алконостову дочку.

Чудо-птица подхватила Гориславу и взлетела, направляясь к морю.

На водной глади мирно покачивалось шесть маленьких радужных яиц. Алконост, не выпуская девочку из объятий, спустилась к воде, где Горислава подхватила все шесть яиц.

А после полетели они в Ирий трижды светлый, к дереву с молодильными яблоками. Там из этих яиц вылупились прекрасные и голосистые птенчики.

Горислава сначала тосковала по дому, но так было, пока она не научилась летать. Куколку тряпичную она сохранила, часто смотрела на неё по вечерам и Милонегу с Беляной вспоминала.

Однажды увидала она Мировое древо с высоты, а на его ветвях сидели настоящие родители — Верея и Ждан, Горислава сразу узнала их и сестрёнку, похожую на неё прежнюю как две капли воды. Они смеялись и махали девочке-алконосту рукой. И впервые в жизни Горислава запела…

* * *

А в деревне всё пошло своим чередом. Вакей женился, но неудачно: жена до конца дней изводила его пустыми придирками. Избушка старого Клюкаса совсем запустела, сам он ходил грязный и оборванный, постоянно бормоча ругательства. Теперь его сторонились ещё больше.

Зато Милонега прослыла самой славной хозяйкой. Всегда у неё в доме и чистенько было, и пирогами пахло, летом собирали они самый богатый урожай, а Беляна настоящей красавицей выросла. Уже девушкой она нет-нет да приходила на берег моря вспомнить давно пропавшую подругу Гориславу.