Какие чужие близкие люди... (джен)

Все семеро детей Уизли сидели в почти пустой, но очень большой и современно обставленной комнате, где, не считая книжных стеллажей, был только низкий журнальный столик со стеклянной столешницей, вокруг которого стояло семь одинаковых белых кресел. И в каждом из них сейчас разместился кто-то из Рыжих.

Рональд неосознанно коснулся кончиками пальцев своего знаменитого шрама-молнии и глубоко задумался, хмуро глядя в громадное окно на тонущий в тумане пасмурной погоды город. С девятого этажа открывался прекрасный вид.

Все слишком сложно. Все они должны быть самыми близкими, самыми родными друг для друга людьми, и в то же время они все друг другу чужие…

Когда Волдеморт напал на их семью и убил родителей, Рону было всего полтора года. Его самого отправили к бабушке Августе, то есть к Августе Лонгботтом, где он и вырос вместе с Невиллом. А остальных волею судьбы в лице одного давно покойного старого сладкоежки разбросало по свету.

О том, что у него вообще есть пять братьев и сестра, он узнал только на пятом курсе — прежде было как-то не до этого. Он пытался найти их, но все внезапно так завертелось, закрутилось, что появились дела поважнее: крестражи, Волдеморт, смерть Дамблдора… Он сумел разыскать их всех только сейчас, спустя два года после войны, когда ему исполнилось девятнадцать.

У них были разные фамилии, и, несмотря на то что старшие даже помнили остальных, они не были друг другу семьей, а Рона отделяла ото всех еще и пропасть победы над Волдемортом.

Он оторвался от своих размышлений и тихонько позвал:

— Келли!

Старый домовик мгновенно откликнулся:

— Да, хозяин.

— Принеси мне кофе, как обычно, остальным — что попросят.

Пока все говорили, что они хотят, он понял, что пропасть между ними увеличилась еще на один дюйм. Всего на один дюйм, но она стала больше — ни у одного из них не было домовиков, своего дома, богатства… А ведь его деньги достались ему от Прюэтов и могли принадлежать любому из них.

Он оглядел своих родственников.

Вот сдувает со лба непокорную прядку «Счастливчик Чарли», легендарный ловец ирландской сборной, занимающий первое место в рейтинге лучших ловцов мира. Даже Виктор Крам был следом за ним! Второй сын семьи Уизли даже в паспорте был записан как «Чарльз Лаки», счастливчик, выросший у каких-то дальних ирландских родственников и учившийся в местной сельской школе, а не в Хогвартсе.

Слева от Рональда, между ним и Чарли, сидит, скромно сложив руки на коленях, восемнадцатилетняя Джинни, то есть Жаннетт Бланш, воспитанница Парижского Интерната для Девочек. На ней скромное платье, волосы стянуты в пучок, и попросила она «просто чай, самый простой, какой найдется». Сейчас она уже закончила учиться и преподает танцы в том же интернате.

Справа от Чарли и почти напротив хозяина дома расположился Билл, самый странный субъект в этой комнате. У него загорелая кожа, темно-рыжие длинные волосы, собранные в высокий хвост, в ухе серьга из клыка какого-то животного — судя по всему, оберег. До одиннадцати лет он жил с родителями, с семьей, а после каким-то неведомым образом оказался в Египте, у гоблинов. Считающий себя одним из них, принятый в клан, маг-самоучка.

Еще правее устроились близнецы. Фред и Джордж, сумасшедшие экспериментаторы, владельцы одноименной компании «F and G», лозунг которой звучит как «Все для идеальной шалости». Они закончили русскую школу волшебства «Китеж» и носят какую-то абсолютно невыговариваемую русскую фамилию. Свой стартовый капитал они заработали на каких-то крупных финансовых махинациях в Магическом СССР и успели смыться в Рио-де-Жанейро до начала облавы. При этом они постоянно цитировали каких-то «великого комбинатора» и «Бендера». И смеялись непонятно чему.

После них, справа от Рона, сидел Персиваль Джонс, рассеянный канадский ученый в массивных очках, занимающийся изучением чего-то, звучащего примерно как «магия пространственно-временного континуума и временных петель».

И всем семерым детям Уизли было совершенно не о чем друг с другом разговаривать. Все уже допили свои напитки, а никто так и не произнес ни слова.

— Мы думаем…

— … нет смысла…

— …сидеть, мы попусту…

— …теряем время, — заканчивая друг за другом фразы в, кажется, привычной для них манере, сказали близнецы.

— До свидания, — добавили они с сильным русским акцентом, вставая.

— До свидания, — с французским акцентом попрощалась единственная сестра.

— До свидания.

— До свидания.

— До свидания, — камушками посыпались на него слова прощания с разным акцентом — ирландским, гоблинским, американским…

— До свидания, — произнес Рональд на чистейшем английском, перед тем как закрыть за ними дверь.

Он вернулся в комнату и тяжело опустился в кресло. Он не знал, сколько просидел там, не шевелясь и смотря в одну точку, когда его окликнули.

— Рон… Рон!..

— Да? — он обернулся и увидел свою невесту, Розу Поттер, младшую сестру Гарри. Она легонько поцеловала его в щеку:

— Ну, как прошло?

— Судя по твоему лицу, дружище, неважно, — прокомментировал Гарри, вошедший в комнату под руку с Гермионой, которая уже заметно раздалась в талии.

— Они мне чужие, — он уронил голову на руки. — И я ничего не могу с этим поделать. Нас разделяет слишком многое. И, знаете, — он посмотрел на друзей и любимую, — лучше бы я их не искал.