Луковый (гет)

Мир ужасно несправедлив. В данный момент несправедливость плавает в супнице, нагло демонстрируя золотистую корочку и распространяя сладковатый аромат на всю кухню.

— Ох, Тонкс. Ну что ты кривишься, ты же еще не попробовала, — с расстроенной полуулыбкой говорит миссис Уизли. — Всем очень нравится. Просто попробуй.

Луковый суп? Луковый?! Нет, без шансов. Как вообще может нравиться лук? Сырой он ужасно горький, противно хрустящий и до такой степени едкий, что выжимает слезы из глаз, которые тоже становятся луковыми — не проморгаться. А жареный? Такой предательский овощ еще поискать. Он так гармонично вписывается в блюдо на первый взгляд: сверкает золотистой корочкой рядом с ароматным картофелем, нарочито небрежно контрастирует с сочными кусочками мяса. А на вкус... Сладкий? Тот, который заставлял плакать от горечи — сладкий!

— Миссис Уизли, а нет чего-нибудь еще?

Ответ почему-то заранее ясен.

— Милая, я не успеваю готовить для каждого. Есть картофель, но он тоже с луком.

Кто бы сомневался... Это просто какое-то луковое засилье. Он повсюду! Серьезно, как будто мало лукового супа. На столе — практически в центре, имитируя главенство,— стоит тарелка, в которой, сверкая белизной, громоздятся сочные полукольца ненавистного овоща. Этого хватит, чтобы истребить вампиров на половине острова. Или кого там истребляют луком? Не Пожирателей ведь. Хотя начинает казаться, что именно их и пойдет травить доблестный Орден, объевшись луком. У Пожирателей не будет шансов, только если среди них нет таких же яростных луколюбов.

К слову о любителях лука: Ремус нетвердой походкой пытается проскользнуть в кухню. Он такой бледный и изможденный, что попытка слиться с темной стеной ему не удается. Молли замечает его.

— Ремус, ты, наверное, звер... страшно голодный, — успевая исправиться в последний момент, говорит миссис Уизли.

Тактичный Ремус делает вид, что не слышал оговорку. Ремус настолько тактичный, что не замечает никого, кроме Молли.

— Я бы перекусил чего-нибудь. Ароматно пахнет супом. Луковый?

Молли сияет и торопится поставить на стол еще одну тарелку. Суп дымится, золотистые корочки кружатся в танце, завлекая своей обманчивой привлекательностью. Ремус слабо улыбается. Супу.

Проклятый лук. Он в своем ароматном злорадстве напоминает о том, что мир ужасно несправедлив. Ремус любит лук и не любит совершать импульсивные поступки. Считая, что это опасно для окружающих. Даже поцелуй. От которого никто не пострадал, разве что... В носу предательски щиплет. Проклятый лук.

Ремус пробует всего одну ложку и начинает зеленеть.

— Молли, извини, я все еще нездоров, но обязательно доем чуть попозже. Только не выливай.

Он уходит, растворяясь в темноте коридора. Перед глазами плывет тарелка с супом.

— Тонкс, милая, что случилось?!

— Ничего, я распробовала суп.

— Настолько невкусный?

Положение становится катастрофическим. Молли стоит с таким видом, будто ее ударили.

— Нет, очень вкусный, я еще и свежий взяла, такой... забористый, что я прослезилась.

Решение продемонстрировать не самое лучшее — одно из самых худших. Лук бьет поддых. Во рту разрывается Бомбарда Максима, рецепторы уничтожены. Из глаз брызжет фонтаном, из носа готовится хлынуть водопад. Запить нечем, есть только суп.

Лук победил. Он теперь везде: в слезах, от которых не проморгаться, в желудке, в носу. Луком теперь пахнет вдыхаемый воздух. Луковый вкус теперь у хлеба и воды, которую заботливо подносит Молли.

— Ох, извини, я резала для Кингсли, поэтому получились такие большие куски. Никак не ожидала, что ты съешь половинку луковицы. Если тебе так понравилось, я могу нарезать поменьше и добавить подсолнечного масла, так обычно дети едят с хлебом, когда приезжают на каникулы.

— Нет, спасибо, я пока откажусь. Пойду лучше умоюсь, а то сейчас придут остальные и тоже не поверят, что я плачу из-за лука. Не смогу повторить такое второй раз.

Молли прячет улыбку, видно, что она готова рассмеяться.

По пути в ванную комнату приходит идея. Дурацкая и горькая, прямо как лук. Но раз уж мир несправедлив, и лук правит вкусом, как Волдеморт Пожирателями, то почему бы не попробовать.

Ремус долго не открывает. Но он тактичный настолько, что не сможет игнорировать, если слишком настойчиво стучать.

Ох, это ужасно. Ну, просто отвратительно. Ремус ошеломлен настолько, что не знает, как выразить возмущение.

— Луковый!

— Что? — он все еще растерян.

— Поцелуй луковый . Ароматный. Как ты любишь.

Кажется, от его смеха проснулся портрет миссис Блэк.