Валар моргулис (джен)

Сирио: Ты молишься каким-нибудь богам?

Арья: Да, старым и новым.

Сирио: На свете есть только один бог, и имя ему Смерть.

И Смерти мы говорим только одно: «Не сегодня».  

— Дансен, Полливер, Рафф-Красавчик, — с языка в прохладный воздух срывались имена и плыли в вечернем тумане. — Щекотун и Пес. Сир Грегор, сир Амори, сир Илин, сир Меррин, король Джоффри, королева Серсея. Валар моргулис.

Сколько себя помнила, Арья никогда не мечтала о девчоночьих вещицах: платьях, игрушках или украшениях. Даже когда она была совсем еще маленькой, ей были ближе мечи и щиты, прятки по всему Винтерфеллу и ночные походы в богорощу, от которых по коже бегали мурашки. Однако сейчас, после всего, она мечтала только об одном: чтобы все люди из ее списка умерли. Один за другим. И скоро она научится тому, как помочь им умереть поскорей.

— Девочке пора спать, — раздался голос неподалеку. — Завтра нам предстоит ехать весь день.

— Я знаю, Якен. Скажи, как скоро мы доберемся до Браавоса?

— Девочке не стоит произносить это имя. Якен Хгар умер еще в день, когда девочка согласилась пойти вместе с человеком, чтобы учиться. Человек пообещал учить девочку и довезти до Браавоса, но для этого девочка должна слушаться. Спи.

Для Арьи он все равно оставался Якеном. Не могла же она звать его просто «человеком». Хоть лицо у него и изменилось, но она все равно знала, что это прежний он. Теперь волосы его были черными, а не рыжие с белым, как когда-то. Лицо его тоже стало совсем другим, но говорил он так, как и прежде, часто оставляя своими речами больше вопросов, чем ответов. Как скоро Арья сама научится менять лицо, просто проведя по нему рукой?

Арья замолчала, закрыв глаза. От беспокойных мыслей она никак не могла уснуть. Постепенно журчание ручья неподалеку затихло и превратилось в мерный стук капель, падающих одна за другой и отсчитывающих мгновения. Звук этот словно отражался от стен гулкой пещеры. И вправду: ее ноги ступают по влажным камням, а вокруг лишь голые стены. По ним скачут призрачно-голубые отблески. Арья поднимает взгляд выше и, видя над собой толщу воды, удивляется открывшейся ей дивной картине. Вот колышутся тонкие нити разноцветных водорослей. Между ними снуют косяки рыб. Выше кракен плывет по своим делам, толкаясь вперед и плавно шевеля щупальцами. Над кракеном скользит тень. «Корабль», — думает Арья, когда от тени вниз опускается длинная веревка с якорем. Все ниже и ниже, кажется, сейчас якорь ее саму зацепит…

— Девочке пора проснуться.

Арья резко вынырнула из сна и прислушалась к звукам вокруг. Ручей журчал так же, как и до того, но на ветвях склонившихся к нему деревьев птицы уже устроили утреннюю возню.

Они отправились в путь. Ехали при розовом отблеске едва занимающейся зари. Ехали под полуденным солнцем, светящим, но почти не греющим. Ехали, когда солнце вновь клонилось к закату. Наконец, уже зажигались первые звезды на небе, когда Якен остановил свою лошадь у подножья отвесной скалы.

— Куда дальше? — растерянно спросила Арья.

— Человек обещал привезти девочку в Браавос — человек сдержит свое обещание.

— Не очень-то похоже на Узкое море. И кораблей нигде не видно, — Арья окинула насмешливым взглядом неприступную скалу. — Крыльев же у наших коней нет.

— Человек знает, что делает, а девочка должна помалкивать, — Якен растянул в улыбке непривычные для Арьи губы своего нового лица. — Валар моргулис.

Внизу скалы разверзлась трещина, сначала небольшая. Но вот она уже высотой с саму Арью. Сыпался песок, рвался увивавший скалу плющ, еще несколько мгновений — и внутрь уже мог бы не пригибаясь войти великан. Девочка изо всех сил старалась выглядеть так же невозмутимо, как и Якен, который как раз снимал уздечку с лошади.

— Придется оставить их здесь, они нам больше не понадобятся.

Арья проводила печальным взглядом старых добрых коняг. Те, несмело переступая с ноги на ногу, сообразили наконец, что их никто и ничто не держит, и ушли восвояси. До Узкого моря еще очень и очень далеко, так что Арье вовсе не улыбалось дальше идти пешком. Однако возражать она не стала. Просто наблюдала так, как учил когда-то водный плясун Сирио Форель: смотрела своими глазами, слушала своими ушами.

Доверять было больше некому, и темнота впереди испугала бы кого угодно, но только не Арью. Она почему-то твердо знала, что худшее осталось позади, в Королевской гавани. «Храбрая, как волчица», — крутилось в ее голове. Ступая за Якеном в темноту, девочка полагалась лишь на себя — ну и может, еще немножко на свет факела, который теперь несла в руке.

Сверху нависали каменные глыбы, и отблески огня на них переливались как самоцветы. Вниз же вела каменная тропинка, уходящая все дальше во тьму. Они спускались так долго, что, казалось, должно было уже наступить следующее утро. Конечно, судить об этом было трудно, так как лучи солнца сюда никогда не добирались. Арье успело уже надоесть это однообразие, когда ее спутник наконец остановился. Они оказались в огромной пещере над пологим спуском к воде. Широкая темная лента была на вид как неподвижное зеркало, распростершееся за границы зрения. Свет факела смог выхватить из пасти окружающей темноты только лодку — самую маленькую и хлипкую из когда-либо виденных Арьей.

— Где мы весла возьмем? — спросила она, когда села в лодку, едва уместившись в ней вдвоем с Якеном.

Тот вместо ответа достал из-за пазухи кошель, а из кошеля — две монеты. Затем он уронил их в воду, склонился над ее поверхностью так, будто хотел умыться, и прошептал что-то над кругами, расходящимися от монет.

— Человек не советовал бы девочке притрагиваться к воде. Иначе это будет очень глупая и мертвая девочка, — Якен откинулся назад как раз в тот момент, когда Арья тоже склонилась над водой, чтобы поглядеть, чем он там занят. Следуя его совету, она поспешно села ровно — настолько, насколько было возможно в этой лодке.

— Не похоже, что здесь есть течение, но мы все же движемся. Это магия? Как со сменой лица?

— Многоликий протягивает руку помощи тем, кто ему служит в нужные моменты. Человек служит долго и хорошо, потому он и здесь сейчас, — Арья только хотела спросить о том, как долго ей придется служить, чтобы уметь проделывать такие же трюки. Однако Якен ответил ей раньше, чем вопрос сорвался с губ, будто он прочитал ее мысли. — Девочку волнует то, что пока волновать не должно. Все придет в нужный момент. Прежде чем брать у Многоликого, ему нужно что-то отдать. Порой самое дорогое.

— Деньги? — Арья скосила взгляд на кошель, из которого Якен достал монеты. — Но у меня сейчас ничего нет, кроме одной-единственной монеты, которую ты мне дал.

— Девочка заблуждается, если думает, что Тому, у кого Множество Лиц, нужны деньги. Какой прок от них богу, который может забрать нечто более ценное?

Арья задумалась и поняла, что он был прав. Есть много вещей, которые за деньги не купишь.

Когда-то она завидовала тому, что старшую сестру хвалят за красивое шитье, в то время как ее саму всегда только ругали. Септа Мордейн тогда говорила, что для аккуратных стежков нужно терпение и прилежность, которые нельзя купить, а можно лишь воспитать. И как она не могла купить себе терпение, так Санса не могла бы купить умение владеть мечом, а владеть мечом как браавосский водяной плясун, бесспорно, гораздо лучше. Так что теперь Арья считала ту свою зависть лишь детской глупостью.

Вспоминая времена, когда она блуждала по улицам Королевской гавани, Арья подумала, что тогда она, не задумываясь, отдала бы все золото мира за то, чтобы ее отец был снова жив. Но сколько не заплати — а время вспять не повернуть. И мертвых не сделать снова живыми.

— Для разных людей в разные дни самым ценным бывает тоже разное. Для уставшего человека сон дороже серебра, а для голодного еда — дороже золота, — Якен склонил голову набок, пристально глядя ей в глаза, и Арья сделала вид, что ее очень заинтересовал след, который лодка оставляла в воде. Ей не хотелось делиться мыслями об отце и она надеялась, что если отвести взгляд, то Якен не поймет, о чем она задумалась на самом деле. — Но вряд ли богу смерти нужна зажаренная утка, правда?

— Девочка по-своему права. Но пусть подумает она о другом. Одни люди могут есть жареных уток и начиненных сливами цыплят, а другие — за всю жизнь не попробовать мяса ни разу. Одни живут в замках, иные — в кишащих блохами хижинах. Однако когда Многоликий преподнесет им свой дар, первые не будут более ничем отличаться от вторых. Забирая их жизни, он забирает заодно и золото, которое им принадлежало. Забирает места, в которых они побывали в дни счастливой молодости. Забирает воспоминания о людях, которых те когда-либо любили.

— Так значит, плата за его помощь — жизнь? — Арья встряхнула плечами, сгоняя ползающие по спине мурашки. Ей вдруг вспомнились байки старой Нэн об Иных, не знающих пощады ко всему живому. А может, и они когда-то просили помощи у Многоликого, отдав за эту помощь свои жизни и воспоминания о них?

— Да, плата за его помощь лишь такая. Цена — жизнь. Но кто сказал, что твоя собственная? — он улыбнулся, и в глазах его на миг промелькнул тот самый старый Якен, которого Арья когда-то спасла из горящей клетки.

Они молчали, и через некоторое время Арья уснула. Она лежала, свернувшись калачиком на дне лодки, убаюканная ее тихим движением, и продолжала спать, когда лодка выплыла на свет.