Crossroads — Раздорожье (гет)

Я думала, сбылась моя мечта:

Война окончилась, опасность миновала.

Но стало ясно вдруг, что пустота

Цепями холода мне душу заковала.

Теперь на раздорожье я стою:

Куда ни гляну, там песок везде зыбучий.

И вот я оказалась на краю,

Но жизнь мою решит один лишь случай.

* * *

Мы бежим по густому, почти непроходимому лесу. Казалось бы, ни один нормальный путник не забредет в такую глушь и уж тем более не станет носиться здесь с невероятной скоростью, то и дело цепляясь за торчащие из земли корни древних деревьев, навечно переплетенные между собой и случайно выбравшиеся наружу, потому что беспощадное время, ветер и солнце высушили почву, развеяли ее по окрестностям и оголили часть корней, заставив их огрубеть и частично высохнуть, чтобы не погибнуть совсем, и колючие ветви кустов, царапающие руки, а иногда и лицо, хватающие за одежду, словно умоляющие остановиться и оглядеться по сторонам, чтобы не заблудиться окончательно. Но мы не останавливаемся, потому что любое промедление будет стоить нам жизни. За нами гонятся Пожиратели. Их много, гораздо больше, чем нас, и мы не можем оторваться, нас разделили, и я не вижу, а только слышу и знаю, что где-то рядом, так же как и я, спасаются Рон и Гарри. Аппарировать почему-то нельзя. Вспышки заклинаний раз за разом озаряют пространство в сгущающихся сумерках и без того мрачного и темного леса, и эти яркие лучи ослепляют.

Я бегу, иногда оглядываясь назад, чтобы убедиться, что еще не потеряла из виду друзей, и обнаружить, что по меньшей мере четверо Пожирателей уже практически дышат мне в затылок, грозя вот-вот схватить за плечо. Справа от меня раздается нечеловеческий крик. Я поворачиваю голову и с замиранием сердца вижу, как какой-то Пожиратель настиг Рона, и тот упал на землю, пораженный каким-то заклинанием. На груди у него виднеется огромное кровавое пятно, он хрипит и морщится от боли.

— Нет! — кричу я пронзительно, и в следующую секунду кто-то хватает меня за руку и забирает с собой в вихрь аппарации.

Когда мир снова разворачивается до нормальных размеров, передо мной предстает мрачный и величественный дом, к которому меня тянет сильный и грубый незнакомец. Я упираюсь, пытаясь высвободиться и убежать, но это бессмысленно. Войдя внутрь, мы проходим по шикарно и дорого обставленному помещению к двери, ведущей в большую комнату, по-видимому, гостиную. Здесь в огромном кресле, словно на троне, сидит с безумным взглядом Беллатриса Лестрейндж, а позади нее стоят еще какие-то люди, но я их замечаю лишь боковым зрением, потому что все мое внимание приковано к криво улыбающемуся лицу, обрамленному облаком спутанных темных кудрявых волос. Меня охватывает паника, когда я вижу, что в руках у Беллатрисы нож. Я знаю, что будет дальше, и кричу от ужаса, представляя свою будущую боль, но из горла не вырывается ни звука, и мне становится еще страшнее. А Беллатриса истерично хохочет и медленно направляется ко мне.

— Где Поттер, грязнокровка? — кричит она мне, приблизившись прямо к моему лицу. Я мотаю головой из стороны в сторону: даже если бы я знала, где сейчас Гарри, ни за что бы не сказала этой безумной. — Лорд все равно его найдет и убьет, — почти пропевает скрипучим голосом она и вонзает мне в руку нож.

Я рыдаю, захлебываясь, всеми мыслями мечтая спастись отсюда немедленно или умереть, но терпеть боль я не в силах. И случается чудо: я переношусь куда-то в другое место. Я оглядываюсь, вытирая слезы и зажимая рану, чтобы из нее не хлестала кровь, и узнаю место, где оказалась. Я рядом с Хогвартсом, только узнать его можно с огромным трудом. Это уже не замок, а только развалины, а рядом с ними лежат мертвые люди. Я спешу вперед, когда замечаю такую знакомую серую куртку на одном из тел. Бегу, спотыкаясь о камни, некогда бывшие частью цельных могучих стен, и падаю на колени рядом с Гарри. Он лежит с закрытыми глазами и выглядит таким неестественно бледным, даже белым, что меня охватывает дрожь, а холод проникает в горло и легкие, замораживая их так, что становится почти невозможно дышать.

Я лью жгучие ледяные — именно ледяные — слезы и, оторвав наконец взгляд от бездыханного Гарри, смотрю по сторонам и вижу, что среди лежащих есть еще люди, которых я знаю: Луна, Рон, профессор Снейп, Малфой, Невилл, Джинни, Фред, Джордж, профессор Макгонагалл, Тонкс, мистрер Уизли, брат и сестра Кэрроу, Грейбек, профессор Флитвик, Лаванда Браун, Эрни Макмиллан, Яксли, сестры Патил, Нарцисса Малфой, Розье, Сьюзен Боунс, Чжоу Чанг, Беллатриса Лестрейндж, Хагрид, миссис Уизли, Чарли, Перси, Волдеморт… Мои родители. Все они мертвы. Война убила всех. Почему? За что? И если они все умерли, как я осталась жива?

— Нет! — выкрикиваю я надрывно, из последних сил…

* * *

Проснулась я от собственного крика, жадно глотая воздух. Свернувшись комочком, я закрыла лицо руками и тихо заплакала. Как же я устала от этого!

За окном было тихо и темно, ночь еще не собиралась сдавать свои права рассвету. Немного успокоившись и уняв сильную дрожь, я встала и направилась на кухню. Чашка кофе должна была хоть немного привести меня в чувство. Заварив себе ароматный напиток, я уселась за стол, так и не включив свет, и взяла в руки чашку. Тепло, шедшее от ее стенок, приятно успокаивало и отогревало слегка покалывающие, онемевшие отчего-то пальцы. Я вздохнула, пытаясь привести хаотичные мысли в подобие порядка.

Прошло уже три года после окончания войны, а воспоминания о ней все равно с завидным постоянством преследовали меня в кошмарных снах. Что бы я ни делала, на что бы ни отвлекалась, как бы ни пыталась заполнить свои дни максимально продуктивными делами, это все равно не помогало: как минимум раз в месяц, стоило мне только закрыть глаза с наступлением ночи, передо мною представал непрошеный мир прошлого, искаженный страхами и волнениями тех лет, прочно засевшими в моем подсознании.

Сколько всего я уже перепробовала, чтобы подобное не повторялось? Я пыталась избегать всего, что связано с войной, училась сама, сутками просиживая за книгами, ЖАБА сдала в Министерстве Магии, будучи не в силах ехать в Хогвартс, а потом и вовсе уехала на год во Францию, сбежав ото всего и всех. А когда вернулась, решила посвятить себя Рону, который и так не был в восторге от моих постоянных метаний в попытках занять себя всем, чем только возможно. Только вот вскоре выяснилось, что неотрывно заниматься домашним хозяйством я не могу. Как и сидеть вообще без дела. И я снова начала поиски себя.

Мы все по-своему переживали адаптацию к послевоенной жизни, и каждому из нас было нелегко. Но мы честно пытались со всем справиться. Гарри и Джинни из-за этого очень сблизились, а вот такой родной и близкий Рон стал отдаляться от меня. Если я выбрала для себя учебу и совершенствование во всем, что было доступно, то он предпочел спрятаться за стеной из мальчишеских выходок. Я мечтала делать что-то полезное для людей, он хотел играть в квиддич. Нельзя было обвинять его в том, что он делал то, к чему лежала душа, только вот все чаще мы проводили время отдельно друг от друга, все больше молчали при встрече, все реже обнимались. Но я упрямо верила, что пройдет еще немного времени, и мы все это преодолеем. Я плыла по течению, надеясь, что все наладится, ведь пережив такие серьезные испытания, мы просто обязаны были с легкостью справиться с простыми проблемами и небольшими размолвками.

Два дня назад Рон вместе со своей командой «Пушки Педдл» уехал на какие-то соревнования, хотя вряд ли ему посчастливилось вылететь в этот раз на поле, ведь он занимал место вратаря во втором составе команды. Вернуться он должен был только завтра, и я была этому рада и не рада одновременно. С одной стороны, я не любила, когда он видел меня после таких кошмарных снов, какой приснился мне сегодня, а с другой — я бы хотела, чтобы он сейчас поддержал меня, просто поцеловав и пообещав, что все обязательно наладится.

Только вот я не была уверена в том, что даже по возвращении Рон скажет мне что-то хорошее.

Несколько месяцев назад я выбрала для себя очередную серьезную цель: поступить в Стокгольмскую Академию зельеваров. Это учебное заведение считалось лучшим, и получать там знания было большой честью, но и поступить туда — задача не из легких, список необходимого для этого поражал: вступительные экзамены, рекомендации бывших преподавателей, публикация в «Вестнике зельевара» и большой практический проект, направленный на создание или усовершенствование какого-либо зелья, с целью принести пользу обществу. Последнее было для меня важнее всего, хотя я пока даже не представляла, что могла бы сделать. Но я решилась поступать и даже уже сделала для этого некоторые шаги. Только вот Рон был от этой затеи не в восторге. Со мной учиться он, естественно, не хотел и пытался всячески отговорить меня, утверждая, что лучше всего быть дома, ведь родные стены лечат. Я не могла с ним согласиться. На этой почве мы даже в очередной раз серьезно поссорились прямо перед его отъездом, поэтому я не представляла, как он будет себя вести по возвращении.

Я вздохнула, отгоняя прочь все невеселые мысли, поставила на стол чашку с недопитым кофе и обняла себя руками. Несмотря на то, что за окном стояла июльская жара, мне было очень холодно. Возможно, просто пол холодил босые ноги, но мне почему-то казалось, что дело совсем в другом, ведь создавалось стойкое ощущение, что холод шел откуда-то изнутри, и это сковывало меня, не давая нормально жить.

Побоявшись снова засыпать, я наспех оделась и вышла на улицу, решив подышать свежим воздухом. Вдалеке, у горизонта уже виднелась бледная полоска рассвета. Я смотрела на нее, пытаясь найти или разглядеть ответы на свои вопросы. Что мог принести мне новый день? Обычную, ничего не значащую рутину.

Но все же нечто неординарное вскоре случилось.

Ближе к вечеру, когда я читала старый справочник по зельеварению, ко мне в окно неожиданно постучалась роскошная серая сова. Я, не мешкая, поспешила впустить ее, надеясь, что это Рон решил помириться и прислал мне письмо. Птица влетела внутрь, и я забрала у нее плотный бежевый конверт, надписанный изумрудными чернилами. Внутри что-то дрогнуло: я вспомнила ежегодные письма из Хогвартса, которые так радовали меня когда-то. Сейчас же представшие картины, которые ассоциировались со школой, заставили нахмуриться и вздрогнуть.

Очевидно, письмо было не от Рона. Его прислала Минерва Макгонагалл, теперь уже директор Хогвартса. Но я даже не догадывалась о том, что же ей было от меня нужно. Не так давно я сама писала ей письмо с просьбой выдать мне рекомендации для поступления в Академию зельеваров. Она, конечно, согласилась, больше того, после этого у нас завязалась небольшая переписка. Она рассказывала мне о делах Хогвартса, я ей — о своей жизни. Но потом, когда мы обсудили все, что могло интересовать друг друга, переписка прекратилась.

Погладив и поблагодарив сову, я выпустила ее на улицу, нетерпеливо разорвала конверт и вытащила сложенное вдвое письмо. Оно гласило:

Дорогая мисс Грейнджер!

От вас уже долгое время не было писем. Как проходит ваша подготовка к поступлению в Стокгольмскую Академию зельеваров?

У меня есть для вас одно интересное предложение. В Хогвартсе с первого сентября некому вести трансфигурацию, и мне бы очень хотелось, чтобы вы согласились занять должность преподавателя по этому предмету. Знаю, что через год вы, скорее всего, покинете нас и уедете в Швецию, однако я буду очень рада, если этот учебный год вы проведете в стенах замка. К вашим услугам будут библиотека Хогвартса, советы профессора Слизнорта, а также моя личная поддержка и все необходимое, чтобы вы могли комфортно работать и готовиться к поступлению в Академию.

Знаю, что вам сейчас еще нелегко приехать сюда, но поверьте, это лучший способ преодолеть себя. Так легче избавиться от страхов. Здесь вам все будут очень рады и обязательно помогут справиться со всеми проблемами.

Не прошу вас дать ответ немедленно. Но подумайте над моим предложением и хотя бы приезжайте в гости в Хогвартс на несколько дней. Увидите, все будет хорошо.

Искренне ваша, Минерва Макгонагалл

Я перечитала письмо дважды и, бросив его на стол, подперла голову рукой и уставилась на лист, словно он мог подсказать мне, что делать. Когда-то, на младших курсах, я восторгалась своими преподавателями и мечтала однажды стать такой же, как они, степенно и важно ходить по коридорам замка с кипой проверенных контрольных, объяснять новый материал внимательным ученикам, сидеть в Большом зале рядом с Флитвиком и Вектор, обсуждая учебный процесс. Но сейчас я не была уверена в том, что справлюсь. Одно только я понимала точно: директор Макгонагалл была права в том, что убегать и избегать — это не метод.

Единственное, что я смогла придумать в тот день, — обсудить все с Роном, а уже потом принимать какое-либо решение.

* * *

Рон вернулся на следующее утро и пригласил меня на ужин в Нору. Я этому даже обрадовалась, решив, что в теплой домашней обстановке наш разговор пройдет лучше и спокойнее, чем в любом другом месте.

Точно к назначенному времени я появилась возле Норы. К моему удивлению, Рон уже ждал меня на улице, нетерпеливо глядя по сторонам.

— Привет, — сказал он, приобняв меня, и быстро чмокнул в щеку. — Отлично выглядишь, — он отступил на несколько шагов и оценивающе посмотрел на меня. — Я соскучился по тебе. А ты?

— Да, конечно, — немного неуверенно улыбнулась я и осторожно спросила: — Как твои дела?

— Представляешь, я вылетел на поле, — он широко улыбнулся. — Правда, всего на десять минут в конце игры, но все равно! Нашего основного вратаря сбили с метлы с серьезным нарушением правил, так что команде позволили замену. Я был так рад!

— Здорово, поздравляю тебя, — я посмотрела в его глаза, пытаясь понять, сердится ли он все еще на меня.

Рон будто бы прочел мои мысли.

— Я тут подумал, зря мы с тобой поссорились перед моим отъездом. Ну хочешь ты пробовать поступить в свою эту Академию — и ладно. В конце концов, ехать туда если и надо будет, то только через год. Может, ты еще изменишь свое решение за это время. Наверное, нам пора уже стать чуть серьезнее и подумать о свадьбе, тогда тебе станет спокойнее и ты сможешь немного расслабиться и отдохнуть. Будем больше времени проводить вместе, и ты забудешь об этих скучных шведских зельеварах.

Я округлила глаза в удивлении.

— Ты хочешь, чтобы мы поженились?

— Наверное, — пожал он плечами, смущенно улыбнувшись. — На мой взгляд, нам и сейчас хорошо, но если тебе так будет лучше, я согласен. Нам нужен свой дом, куда хотелось бы возвращаться после тренировок, где ты ждала бы меня с горячим ужином и рассказывала, как прошел твой день. А я буду делиться своими новостями...

Я покачала головой, представив себе эту утопическую картину.

— Я должна тебе кое-что сказать. Директор Макгонагалл пригласила меня преподавать в Хогвартсе трансфигурацию, — тихо проговорила я.

— Когда? — нахмурился он.

— С первого сентября. Я еще не дала согласие, но…

— Как это? — перебил он меня. — Ты должна была сразу же отказать. Ты же все это время избегала всего, что связано с Хогвартсом. Тебе мало того, что видишь его в кошмарах?

— Рон, мне нельзя все время убегать, пора уже приходить в себя.

— И ты только сейчас это говоришь? Ты год жила во Франции, и тогда убегать было нормально, а теперь тебя позвали в школу, и ты уже без проблем спешишь туда.

— Рон, в действительности мне очень трудно сейчас. Но это хорошая возможность преодолеть все свои страхи и тревоги, — с трудом проговорила я, скрестив руки на груди.

— Я за тебя и переживаю. Не понимаю, зачем себя заставлять. И еще... А как же я? Ты подумала о нас? Ты будешь в Хогвартсе, а я останусь здесь. И как это будет называться?

— Мы же сможем видеться на каникулах и в выходные, — робко заметила я.

— Ты себя слышишь? То есть ты уже все решила?! — он уже почти кричал.

— Нет, Рон, все не так. От меня пока не требуют ответа. Но я думаю над этим и пытаюсь посоветоваться с тобой.

— Ты ставишь меня перед фактом, впрочем, как и всегда, — горько проговорил он, скривившись.

— Просто ты не хочешь слышать ничьего мнения, кроме своего, — вспылила я. — Я же говорю тебе, что пока ничего не решила.

— А по-моему, ты уже все продумала. И, знаешь, я уже так устал от этого. Я встаю утром и не знаю, чего ждать от тебя. Я не представляю, что еще придумает моя девушка и куда уедет, мимоходом сообщив мне об этом. Раз ты со всеми своими проблемами хочешь справиться в одиночку, тогда я сдаюсь. Наверное, нам надо временно разойтись, все равно я тебе сейчас не нужен. Если передумаешь и решишь, что я важнее Академии и Хогвартса, скажи мне, я буду ждать и очень надеяться, что все именно так и произойдет! — скороговоркой выпалил он и, развернувшись, быстро зашагал к дому.

Я застыла, будто приросла к месту, где стояла. Мелкая дрожь пробежала по спине.

— Рон! — позвала я, слезы градом полились из глаз, я с трудом могла видеть его удаляющийся силуэт.

Из дома кто-то вышел и направился в мою сторону. Я быстро вытерла слезы, хотя полностью скрыть их следы, конечно, не получилось.

— Что произошло? — спросил встревоженный Гарри, когда подошел ко мне.

— Ничего, — помотала я головой.

— Ты же плачешь, — сказал он и тут же обнял меня. — С Роном опять поругались? Все наладится.

— Не уверена в этом, — пробормотала я и всхлипнула. Я не любила себя в моменты, когда вот так расклеивалась, нужно было срочно успокоиться.

— Расскажи, в чем причина вашей размолвки, — мягко попросил Гарри и, взяв меня за руку, повел в сторону сада.

— Директор Макгонагалл пригласила меня преподавать трансфигурацию в Хогварсте.

— Так это же здорово! Думаю, у тебя все получится.

— Спасибо, Гарри, — улыбнулась я.

— Только, наверное, тебе же будет непросто, — уже тише добавил он, взъерошив волосы.

— Да. Я и сама не знаю, готова ли я ехать туда. Но, возможно, уже действительно пора посмотреть страхам в глаза и перестать от них бегать. Только вот Рон совсем не понимает этого.

— У него просто другие способы борьбы с воспоминаниями и страхами, ты же знаешь. Но он волнуется за тебя.

— Знаю, — вздохнула я. — Но сидеть дома, как он того хочет от меня, я не могу.

— Понимаю, — кивнул Гарри. — Значит, Хогвартс?

— Пока не решила. Я обдумаю все очень тщательно. Директор предлагает посетить замок на несколько дней и на месте решить, — я посмотрела на небо, оно уже потемнело, кое-где сверкали маленькие далекие звезды, и мне захотелось, чтобы все мои проблемы утонули в этой почти черной глубине.

— Отличная идея, так и сделай, — улыбнулся он. — А сейчас пойдем в дом, миссис Уизли заждалась уже.

— Я не пойду, — отказалась я, покачав головой.

— Миссис Уизли расстроится. Она приготовила особый ужин в честь спортивных успехов Рона. Может, все-таки передумаешь? Он подобреет, наевшись любимых блюд, и вы еще и помиритесь сегодня, — Гарри слабо улыбнулся.

— Ладно, — снова вздохнула я. — Только из уважения к миссис Уизли. Но через час я уйду.

— Хорошо, — отозвался Гарри, и мы направились к дому.

В течение всего ужина я наблюдала за Гарри и Джинни. Их взгляды то и дело пересекались, и на лицах тут же появлялась легкая улыбка. Глядя же на хмурого Рона, который изредка сверлил всех окружающих тяжелым взглядом, я понимала, что нам с ним такого взаимопонимания достичь, похоже, невозможно. Почти ничего не съев, я все-таки сбежала всего через полчаса, извинившись перед миссис Уизли.

* * *

Следующей ночью мне впервые за эти годы приснился целый, а не разрушенный Хогвартс.

Я шла по тропинке от Черного озера по направлению к величественному замку и щурилась от яркого полуденного солнца. Зеленая трава слегка колыхалась от теплого ветра. Впереди я заметила силуэт человека, но из за солнечных лучей мне не было видно его лица. Он приветливо помахал мне рукой, и я почему-то улыбнулась. Ускорив шаг, я уже почти дошла до него, как вдруг земля задрожала и начала проваливаться. Между мною и этим человеком возникла пропасть, он не успел отскочить от нее и начал падать. С трудом схватившись за край двумя руками, он крикнул мне:

— Помоги!

Я кинулась вперед и…

Проснулась. Этот сон отличался от предыдущих кошмаров. Впервые там был еще кто-то живой, помимо меня. И это вселяло слабую надежду. На что? Не знаю. А еще мне запали в душу слова того человека. Ведь я действительно могу кому-то помочь, и тогда моя жизнь наполнится настоящим смыслом.

Я откинула одеяло и пошла к письменному столу. Достав перо и чернильницу, я взяла пергамент и, пока не передумала, села писать ответ директору Макгонагалл:

Здравствуйте, директор!

Простите, что так долго не писала вам. Спасибо большое за предложение. К сожалению, я не могу пока дать вам однозначный ответ. Но вы абсолютно правы: мне пора прекращать убегать от своих страхов. Я приеду в Хогвартс в начале августа. И уже потом приму окончательное решение.

В любом случае я вам очень благодарна.

С уважением, Гермиона Грейнджер

Письмо было отправлено в то же утро. Я дала себе несколько дней на моральную подготовку к поездке, но отступать была не намерена. С Роном мы так пока больше и не встретились и даже не обменялись письмами, но я подумала, что все разговоры стоит отложить до того момента, пока у меня не появится готовое решение.

Я решила поехать на Хогвартс-экспрессе, чтобы еще раз спокойно и тщательно все обдумать по пути в школу и постепенно подготовиться к встрече с замком и всеми воспоминаниями, которые он несомненно вызовет.

В день отъезда я, конечно, все равно нервничала и впервые чуть не опоздала на поезд. Вбежав в первый попавшийся вагон, я отдышалась, устало прикрыв глаза на несколько мгновений. Нужно было найти свободное купе, но я чувствовала небольшую слабость из-за быстрого бега и — в большей степени — из-за нескольких бессонных ночей, которые я провела за книгами, боясь засыпать, чтобы не снились кошмары. Так что, вздохнув, я поправила темно-синюю мантию, пригладила волосы и открыла ближайшую же дверь, надеясь, что купе окажется пустым.

Но внутри уже был человек. Мало того, знакомый человек. Застыв, я уставилась на него, не решаясь что-либо предпринять. В купе сидел Драко Малфой.

— Привет, Грейнджер, — ровным голосом проговорил он, нарушая неуютную тишину.

— Здравствуй, Малфой, — немного настороженно ответила я.

В первый момент я даже растерялась, лихорадочно пытаясь решить, что делать: закрыть дверь и поискать другое купе или зайти сюда. Рассудив, что ничего страшного в моем попутчике нет, что в его взгляде не заметно враждебности и что я всегда успею уйти, если он скажет хоть одно неприятное слово, я решила остаться здесь и, закрыв за собой дверь, заняла место напротив него.

Поезд тронулся с места. Хорошо, что я все же успела.