Малышка на миллион (гет)

До встречи с тобой я не знал, каково это — испытывать постоянную жажду адреналина. Нет, я знал, что это, но мне бы ни за что не пришло в голову, что я буду испытывать её. Всегда.

Ты на многое открыла мне глаза, а на ещё большее просто перевернула представление. Я уже не вижу самолёт как транспорт. Я хочу спрыгнуть с него вместе с парашютом, держась за твою руку. Ты — моя опора. Я нуждаюсь в тебе, как и в адреналине.

До этого я бы никогда не сравнил бы его с наркотиками, но теперь прекрасно понимаю, что они очень похожи (даже если я никогда не пробовал их). Сначала тебе страшно, но потом ты не можешь остановиться, тебе всегда мало, ты только и думаешь о том, чтобы достать ещё.

Жажда так сильна, что у тебя чешутся руки, ты не можешь усидеть на месте и сосредоточиться на чём-то другом. Тебе хочется одного — адреналина. Помню, я иногда выдёргивал у себя волосы на голове, когда не мог получить то, чего хотел. Ты меня вовремя отучила. В один из тех редких случаев, когда была вменяемой.

Возможно, именно жажда сломала тебя, сделала такой — сумасбродной и абсолютно невменяемой. Мне это нравится. Ты живой пример того, кем я не должен стать, но мне нет до этого никакого дела — я хочу быть рядом с тобой и не желаю отпускать.

Даже не знаю, что меня в тебе привлекает больше — ты сама или то, что ты можешь дать мне те ощущения, которые мне нужны? Не знаю. И не хочу знать. Я люблю тебя, и плевать почему.

Я перестал часто моргать. Вместо этого мне нравится подолгу смотреть на незнакомцев в автобусе или самолёте. Им это не нравится, они ёжатся, отворачиваются, косятся, считают меня сумасшедшим или маньяком. А я и есть маньяк. Только меня не интересуют другие люди. Я предпочитают истязать себя.

Помню, когда в первый раз прыгнул с небоскрёба — мы с тобой были в Японии. Ты предлагала прыгать без троса, но инструктор это не одобрил. Тогда я посчитал это шуткой, но только сейчас понял, что ты говорила это всерьёз. Помню, как трусил, как не хотел, как упирался. Но ты заставила меня прыгнуть своим главным оружием — собой. Твой поцелуй словно удар молнии, словно фейерверк, словно яркая вспышка. Это была первая доза. Не прыжок, нет. Поцелуй.

А дальше были одни эмоции — в полубессознательном состоянии прыжок и целая гамма абсолютно непередаваемых чувств. Ты словно знаешь, что умрёшь, и тебе это нравится. Я кричал. Не помню, от страха или от наслаждения. Вернее, не знаю.

Дальше нас было не остановить — прыжки с парашютом, скалолазание, катание на лыжах по крутым склонам, полёты на дельтаплане… перечислять можно долго.

Нас не волновало, что будет завтра — мы жили лишь сегодняшним днём. Мы даже не могли ответить, доживём ли до конца недели. И доживали. Ведь это единственное, чего мы хотели — жить. А разве мы виноваты, что жить можем только когда подвергаем свои жизни опасности?

Другие называли нас как хотели. Идиоты, чудики, сумасшедшие. Все видели нас как полоумную психопатку, заразившую своим безумием тихого чудака. Возможно, они и правы. Возможно, я и родился таким, а не стал. Мне плевать.

Ты для меня словно вода в пустыне, словно дуновение ветра после пожара. Ты нужна мне. Я не знаю, нужен ли я тебе, но, если ты всё ещё со мной, то нужен. Возможно, ты меня по-настоящему любишь, а возможно просто знаешь о моей зависимости и не хочешь отказывать в новой дозе. Не имею понятия, хорошо это или плохо.

Ты знала, что у тебя проблемы. Знала, что ты можешь быть опасна не только для себя, но и для других. Ты знала это, и тебе это нравилось. Вместе с тобой я чувствую себя свободным. Ты заражаешь меня этим. Мы такие, какие есть — свободные. Дикие и свободные. А разве свобода не прекрасна, Иззи?