Научно о колючках (гет)

* * *

— Уважаемые члены Аттестационной комиссии, дамы и господа, позвольте представить вашему вниманию итоговую квалификационную работу «Орнаментальные и колористические традиции провинции Дендария в оформлении современных городских парков». Целью нашего прикладного исследования стало изучение возможностей применения при создании искусственных ландшафтов…

Отрепетированные, стократно проверенные и взвешенные фразы выстраивались ровными цепочками. Как следы Никки на кромке пляжа. Дочитав первый абзац выступления, Катерина рискнула оторвать взгляд от распечатки и посмотреть в аудиторию.

Большой зал, тонущий в полумраке. Старинная громоздкая мебель, на фоне которой голопроектор и демонстрируемые им слайды смотрятся экстравагантным анахронизмом. Аттестационная комиссия в составе девяти человек, сосредоточенно листающих диссертацию леди Форкосиган, дремлющий председатель, зевающий секретарь. Профессора и доценты, однокурсники и просто переживающие за выпускников слушатели. Как, например, тетя Фортиц и Никки, сидящие на последних рядах. И мужчина в скромном сером костюме, который с некоторым опозданием к ним присоединился.

«А говорил, что не придёт», — припомнила Катерина. Она отпила воды и, полностью владея мимикой и голосом, попросила ассистента открыть слайды с шестого по одиннадцатый. — «Отлично, значит, его Аудиторское дело заняло меньше времени, чем планировалось. И это хорошо. Продолжаем».

— Традиционные орнаменты, используемые в вышивках, коврах и деревянной резьбе провинции Дендария, имеют ряд особенностей по сравнению с аналогами Керослава, Форбарр-Султаны, Лоримела и других. Например, символическое изображение трех гор, от традиционного, — слайд с треугольными вершинами, — до авангардного, — здесь горы были изображены в виде кучи шестеренок, пузырчатых столбиков, прозрачных конусов и прочего, — встречается в Дендарии постоянно, символизируя, по версии доктора Желебина, не только собственно горный массив, но и преобладающую в данном регионе структуру семьи, проживающей, как правило, тремя поколениями под единой крышей.

— Другим, не менее распространенным символом, является изображение коленопреклоненного, точнее, поверженного цетагандийца. Как справедливо отмечает в своей монографии профессор Мэннинг-Уислоу, опыт почти двадцатилетней партизанской войны находит свое воплощение в так называемых «садах с головой»… — На слайде номер 14 посреди чистенького, аккуратного маленького садика выделялся большой куст, постриженный в виде человеческой головы. На слайде номер 15 был тот же сад, но «голова» дымилась, а семья садовладельца, вооруженная старинным ружьем и древним плазмотроном, гордо демонстрировала дело дул своих. Катерина отпила еще глоточек. — И в развившемся благодаря селекции новых сортов увлечении посадками декоративной капусты.

Слайды с шестнадцатого по двадцать второй различались цветом и размером упомянутого овоща — совершенно фантастическими, хотя даже в розовом, пупырчато-бахромчатом виде капуста не теряла сходства с цетагандийскими военными в официальном гриме. Так, а вот следующий слайд Майлз не видел, и вообще, они с Карин и Марсией пока не решили, стоит ли держать Лорда-Аудитора Форкосигана в курсе дел «Фабрики Марка Форкосигана», но менять что-то было уже поздно…

На слайде номер 23 большой масляный жук с серебристым кленовым листом на коричневой спинке с удовольствием пожирал «цетагандийскую голову» под умилёнными взглядами четы пожилых фермеров.

— Изучая прикладное искусство провинции, мы обнаружили интересный факт. Специалистам по ландшафтному дизайну, без сомнения, известна традиция «сада камней» старой Земли; каково же было наше изумление, когда в Дендарии нам удалось обнаружить местный эквивалент этого специфичного паркового устройства! Он находится в Дендарийском Ущелье, на его правом склоне, и представляет собой комбинацию зарослей шиповника-терраформа, барраярской овечьей потравы, плюща-оленемора и кровавой многопёрки, произрастающих посреди валунов и расщелин...

Ассистент вывел целую радугу слайдов. Никки — Катерина видела это — обрушил на тетю Фортиц целую лавину вопросов вполголоса. Подзаснувшая к середине доклада комиссия оживилась. Майлз вытянул шею и явно сдерживался, чтобы не вскочить и не вывалить на глубокоуважаемых слушателей все те подробности, которые он поведал Катерине в памятный день их садовой, а, может быть, и партизанской экскурсии. За три дня до этого они наконец-то пришли к соглашению относительно количества и пола своих будущих первенцев, договорились о процедуре зачатия и сбежали в провинцию. Только они и Никки. Катерина чувствовала себя тогда хмельной от теплого летнего солнца, от семейного счастья, о котором она мечтала так долго, и от яркого, серебряного взгляда Майлза…

— Леди Форкосиган?…

Голос профессора заставил ее вернуться к реальности.

— … Вы можете продолжать доклад.

— Да-да, конечно, — Катерина поспешила перевернуть страницу. — Итак, использование зарослей в качестве бруствера при прицельной стрельбе…

«Стоп. Какая стрельба?!» О боже, она читает страницу номер шесть. А где же пятая? Но не останавливаться же…

— Вкупе с присланными в качестве свадебного подарка графине Оливии Форбарра-Форкосиган биопродуктами — которые вошли в хроники партизанской войны, как «веселая плесень» и основное назначение которых состояло в маркировке строений, возведенных цетагандийскими оккупантами — эти данные позволяют нам утверждать, что в провинции Дендария как ни в каком другом барраярском Округе сильны традиции использования сельскохозяйственных и эстетических ландшафтов в военных целях. Поэтому при планировании нашего собственного проекта, с которым глубокоуважаемая комиссия может ознакомиться на слайдах с шестьдесят четвертого по сто восемьдесят первый, мы старались учесть…

Если кто-то и заметил некоторую нелогичность изложения, то претензий не высказал.

А потом было двадцать четыре вопроса от аудитории, три из которых сформулировали представители кафедры современного дизайна, а целью остальных было разными способами выяснить, когда же заложенный в Хассадаре парк вырастет настолько, чтобы на практике проверить его пригодность для военизированных игр молодежи. Самая главная молодежь, то есть Никки и Майлз, к этому времени сидела рядом, пытаясь спрятать взведенную бомбу. В смысле огромный букет орхидей, которые… «Нет, конечно, очень приятно, Майлз, но мы же договаривались, это ужасно… Ужасно, потому, что слишком роскошно. Орхидеи, Майлз! Где ты их нашел? Они прелестны…»

* * *

Уже поздно ночью, проверив, как там дети — от уснувшего в своей комнате Никки до будущих Эйрела Александра и Хелен Наталии в их репликаторах — Катерина услышала истинный, а не хвалебный отзыв на плод своих научных изысканий.

Майлз вышел из душа, вытираясь махровым полотенцем

— Нет! — заметил он, презрительно, как ему думалось, и оттопырил нижнюю губу. — Я не согласен. В своем выступлении ты упустила несколько стратегических моментов.

— Каких? — с тревогой поспешила спросить Катерина.

— Эротический символизм местных деревьев. Помнишь ту сумасбродную старушку, которая объясняла тебе, что заросли ее проволочника атаковали ёлки на участке соседей не просто так, а у них любовь. А каменные композиции на повороте к Форкосиган-Вашному? Почему ты не показала слайды с их изображением?

— Ну что ты! В зале сидел Никки, да и остальные…

— Да ладно, это всего лишь каменюки, составленные вместе. Другое дело — та приснопамятная статуя из этого, как его… зелененький с мелкими листочками…

— Самшит? — подсказала она.

— Ага, именно.Та статуя из самшита, которая изображала моего дедушку и его «жеребца»? Да, разумеется, двадцать пять лет назад вторая часть живой скульптуры действительно была лошадью, но за столь длительное время, учитывая суровые зимы, садовых вредителей, или даже Марка, который в приступе голода способен обглодать что угодно…

Давящаяся от смеха Катерина запустила в мужа подушкой. Тот ловко отбил ее в сторону, закричал: «Вперед, Форкосиганы победоносные!» — и бросился в атаку.

Но даже потом Катерина никак не могла уснуть. Майлз успел задремать, а она лежала, пристроив голову ему на плечо, и снова и снова перебирала в памяти события сегодняшнего дня. Вспоминала каждую из трехсот страниц пока еще не высоконаучного, но уже серьезного и самостоятельного труда, которую «родила» за прошедший год учения.

«Я смогла», — повторила она. — «Я чувствую себя суперженщиной, а ведь всего лишь победила какой-то там сад. Чем займусь теперь? Не пора ли менять планеты?»

По привычке, сформировавшейся во времена своего первого замужества, она поискала взглядом бонсаи скеллитум. Но его в комнате не было. Он рос там, где ему было самое место — на свободе, в барраярском саду.