"Барраяль-Адварис" (джен)

*

Майлз бежал, бежал и бежал.

Он совершенно потерял счёт времени. Не знал, где находится. Собственно, и не желал знать.

Его ноги, корпус, плечи и руки, тысячекратно усиленные чудо-доспехом, самостоятельно передвигались, ловко преодолевали препятствия, умело выполняли приказы головы, и не знали усталости.

Поэтому Майлз продолжал бежать.

Только человек, скованный цепями немощи на протяжении последних пятнадцати лет жизни (всех лет своей жизни), мог понять, какая это радость — двигаться.

С третьей или четвертой попытки он научился перескакивать из вагона в вагон одним длинным, красивым прыжком, не тратя времени и усилий, чтобы спускаться по ступенькам, осторожно перебираться по сцепке, отчаянно хватаясь за тонкие перильца... Прыжок! И перед ним распахиваются новые двери.

Ему выпал случай познакомиться с множеством людей. Как-то раз, пройдя через склад всяческой рухляди, мимо неработающих фонтанов и сломанных каруселей, Майлз наткнулся на гения-механика. Тот, высокий, тощий, с высоким лбом, плавно переходящим в ранние залысины, склонился над столом, сложенным из обшарпанной двери и двух хромых шкафчиков, и создавал рыбу. Металлический огромный — длиной не менее пяти футов — хребет обрастал шестеренками и рычагами, пружины и противовесы вставали на отведенные им места. Хвостовой плавник уже был готов и лениво шевелился, когда творец соединял привод с нужной развилкой. Механик оказался свойским парнем, охотно снабдил Майлза маслёнкой, чтобы тот избавился от скрипа, хронически повторяющегося в левом плече, и поделился планами — сейчас он набьет руку на организме попроще, а потом примется за создание лошади. Желательно крылатой. "Иначе отсюда не сбежать", — глубокомысленно подытожил механик. Сбежать? Отсюда? Майлз посмотрел на него, как на сумасшедшего.

Не каждое новое знакомство оказывалось приятным. В другой раз Майлз, без стука распахнув дверь купе, ворвался в деревянный барак с сорванными ставнями и проломленным потолком. На полу съежились, кто — упав на бок, кто — сидя на корточках и поджав подбородок к коленям, полтора десятка раздетых до подштанников мужчин; с неба сыпалась снежная крупа, завывал ледяной ветер, жестоко играя с пламенем двух одиноких факелов. Высокий, крепкий мужчина со стальным взглядом, одетый в зимнюю форму барраяльского пехотного генерала, включая долгополую шинель и утепленное кепи, вместо ответа на вопрос, какого черта тут происходит, прорычал угрозу. Возможно, в другое время Майлз, ущербный лорденыш, способный сделать шесть шагов на костылях да расшибить лицо об пол, отступил бы. Но новый Майлз, уверенно стоящий на ногах, чувствовал себя таким же высоким и сильным, как Ботари, бывший флотодесантник, а потому решительно бросился в бой. Кем бы ни был этот генерал, он не имел права позорить мундир Барраяля!

Атака! Генерал выхватил палаш и, виртуозно фехтуя, нанес Майлзу три удара в грудь, один за другим. Трижды лязгнула сталь, отлетела в снег выбитая искра. А на четвертый замах противника Майлз ответил неумелым, но от этого не менее сильным ударом. Генерал картинно развернулся и рухнул лицом в снег. Палаш отлетел на несколько шагов в сторону. "Чего ждете?! — закричал разгоряченный боем Майлз на заиндевевших мужчин. — Уходите! Вы свободны! Прочь отсюда!" Дважды ему повторять не пришлось.

Сражение! Упоение битвой оказалось сильнее радости движения; Майлз и подумать не мог, что способен переживать восторг столь запредельной силы.

Если считать ту стычку с пехотным генералом за разминку, первое настоящее сражение Майлза случилось шесть или семь вагонов спустя. Он очутился в недрах огромного завода. Тележки с рудой сновали по узкоколейке, с воем вращался барабан гигантского измельчителя, вырывался из труб белый пар. Среди стальных конструкций и драгоценного оборудования две банды — одна в синей парусине, другая в светло-зеленом сукне, — увлеченно колошматили друг друга чем придётся, включая изломанную деревянную лошадку-качалку. Благодаря чудо-доспеху Майлз, прыгнувший в гущу схватки, оказался непобедим; он раскидал противников и восторженно поднял над головой главный приз. Потом, рассмотрев, что это всего лишь технологически усовершенствованная ультрасовременная мотыжка, скромно согласился обменять приз на соответствующее вознаграждение: огромную коробку конфет в ярких обертках.

Майлз бежал всё дальше и дальше, с грацией вальсирующего слона ввязываясь в любые переделки, любые неприятности, которые подкидывал ему мчащийся в неизвестность поезд. Кажется, у его бега была какая-то цель? Ах, не стоит беспокоиться! Он столько лет был заложником собственного тела! Он имеет, имеет право хотя бы вечер, хотя бы час прожить так, как ему хочется!

Час? Вечер? Вполне вероятно, что он находится в этом мифическом "здесь" целую неделю, месяц, а может быть и год!

Однажды Майлзу показалось, что за окнами очередного бесконечного, заполненного незнакомыми людьми и странными механизмами помещения, блестит утреннее солнце. В другой раз он оказался на острове — с каменистым пляжем, лазурной лагуной и мангровыми зарослями, по которым ловко карабкались загорелые до черноты невысокие люди. Их поселение было разрушено кошмарных размеров земноводным, на спине которого в колыбельках из грязи и слизи ждали пробуждения тысяча столь же уродливых деток. Майлз прогнал чудовище с помощью самодельной баллисты, соорудить которую ему помогли туземцы, оказавшиеся на диво рукастыми мастерами. Потом герой сидел на нагретом солнцем камне, ел пьяные от сладости тропические фрукты, солёную рыбешку, пил забродивший кактусовый сок и довольно жмурился, наблюдая за плясками аборигенов вокруг костра. Красное солнце уходило за горизонт, и мир казался простым и прекрасным.

А в следующий момент Майлз снова бежал, прыжком преодолевая расстояние между вагонами, оказывался в следующем, автоматически примечал, заперты ли оконные рамы, какого цвета ковровая дорожка, заняты ли купе, какие еще миры прячутся в этом странном поезде...

Когда безумный поезд пролетел по землям Бетты, Майлз испытал короткий приступ сожаления. Увидеть родину матери было его давней мечтой. Он не успел разглядеть ни высоких зданий, ни шумных улиц, ни суперстроек, с помощью которых беттийцы медленно, но навсегда изменяли вид северных бесплодных пустошей. Поля, заполненные металлическими штырями, с помощью которых ученые ловили и накапливали энергию молний; искусственные сады под колпаками из стекла и стали; роскошные, удивительные дирижабли, — всё это промелькнуло на мгновение и растаяло, как дым.

Бег, прыжок, бег, двери, люди. Снова прыжок. Снова бег. Люди.

Они смотрели на Майлза и восхищались. Протягивали руки, чтобы коснуться сияющих чудо-доспехов, умоляли, угрожали, просили, рассказывали, объясняли. "Почти все", — педантично уточнил внутренний голос. Майлз закусил губу и нахмурился, хотя для кого старался — внутри шлема, за забралом, всё равно никто не увидит. Но воспоминание саднило, как заноза.

Та женщина была слишком похожа на Елену. Речь не шла о физическом сходстве, хотя что-то в линиях лица, аристократического носа, бровей, губ... Одним словом, сходство читалось между строк, угадывалось и обволакивало откровением. И душило. Безумно красивая черноволосая женщина, так похожая на Елену Ботари, одна в запертой темной комнате, смотрелась в зеркало, царапала сбитыми до крови пальцами непослушное стекло, отражающее растущий в ожидании дитяти живот, била свое отражение, в неистовстве тянула руки — разорвать, задушить, покончить... Майлз попытался отвлечь безумицу, объяснить ей, что... Она кричала. Женщина кричала снова и снова, просила, умоляла, обещала, и умоляла вновь оставить ее, отпустить, отпустить... У Майлза чуть сердце не разорвалось от жалости. Он отстегнул шлем, чтобы женщина увидела за сверкающей броней человека, но этого оказалось мало. Может быть, если бы он рискнул избавиться от доспехов, показать, каков он есть на самом деле — изломанный, никому не нужный, бесполезный и неопасный, женщина и взглянула бы на него, протянула бы руку, перестала наказывать свою красоту за беды, которые та принесла... Может быть...

Подобные мысли — весьма редкие, ибо побед в списке Майлза значилось гораздо больше, — уносились с ветерком, стоило выйти в коридорчик и пробежаться вдоль закрытых купе.

Бежать. Бежать!

Так продолжалось до тех пор, пока Майлз не попал в вагон, где дорогу ему перегородила хмурая компания вооруженных людей и вежливо, хотя и не слишком любезно, пригласила на встречу с их бароном.

"Отчего же? — пожал плечами Майлз. — Обожаю приключения!"

*

— Целый-Джексон! — восторгу Майлза не было предела. Забыв о правилах этикета, он самым простецким образом высунулся в окно, чтобы насладиться пейзажем. — Неужели? Тот самый Джексон?!

— Правильнее будет сказать — Целый-Чтоб-Его-Джексон, — медовым голосом поправил гостеприимный "господин барон". — Да, именно так.

Еще одна мечта, ставшая явью!

Майлз лихорадочно исследовал открывшийся ему вид. Будь он обжорой, он бы поглощал его, жадно, до треска в ушах и занывших от перенапряжения челюстей. Тот самый Джексон! Вы только подумайте!

Из уроков истории Майлз знал, что всё началось с одного корабля, "Юнайтед Джексонс". Судно принадлежало Метрополии и шло в далекие колонии — сначала на юг, потом на восток и дальше в северные широты, — с трюмами, заполненными грузами и наемными трудягами, участь которых только по названию отличалась от судьбы рабов. В какой-то момент вспыхнул бунт; восставшие матросы захватили "Джексонс", потом фрегат сопровождения, потом еще один корабль, из тех, кто следовал встречным курсом, и еще один... Пиратский флот рос и превращался в грозную силу. Тогда Метрополия отправила разбираться с мятежниками боевую эскадру. Итог всех удивил — джексонианский флот увеличился еще на дюжину вымпелов.

Мятежников встречали, как героев. "Кто и с какой целью имеет намерение ступить на земли нашего поселения?" — придирчиво допрашивали таможенники капитанов кораблей, выступающих из туманов. "Джексон!" — летел насмешливый ответ. Иногда он сопровождался пушечным ядром, но гораздо чаще — кошельком, полным золота, и тогда таможенники удивлялись и недоверчиво переспрашивали: "Ух ты! Да неужто целый Джексон?" Оттуда и пошло название пиратской колонии.

Полтора столетия назад авантюристы всех мастей сбегали из дома, чтобы испытать свою удачу в поисках золота, неизведанных островов и тайных знаний. Ничего удивительного, что добрая половина путей так или иначе приводила охотников за сокровищами к Целому-Джексону. Разбухшая, отягощенная добычей пиратская ватага пыталась захватывать прибрежные земли, но не сумела их удержать. Тогда умельцы из числа бывших трудяг начали соединять старые корабли, используя доски одного, чтобы расширить палубы второго и третьего; очень скоро возник рукотворный, дрейфующий по волнам остров, составленный из чего попало — от балок драгоценного янтарного дерева, которым украшались дворцы Небесных лордов Цетагандии, до связок сухого тростника и банановых листьев. Тридцать с небольшим лет назад к этому хаосу присоединились даже два захваченных у флота земных лордов броненосца! Целый-Чтоб-Его-Джексон был не просто поселением свободных людей. Он ломал рамки привычного, манил, обещал исполнение всех желаний, включая самые несбыточные...

Здесь даже воздух благоухал золотом! Майлз вдохнул поглубже и закрыл глаза, чтобы насладиться моментом. Вообще-то, непосредственно к деньгам он был равнодушен — это вещь в походе бесполезная, да и громоздкая. Но на самом деле воздух был насыщен ароматами специй, морской соли, кофе, тропических фруктов, свежести, приключений, победы — всем тем, что свидетельствует: путешествие на край света удалось, и в кармане ловца удачи прибавилось золотых монет. Так что ассоциация была уместна.

Рядом кто-то играл на цимбалах, и звуки сплетались с ароматами, превращая прекрасный момент в нечто упоительное.

— Достаточно, — резко приказал барон. Музыка смолкла.

Майлз очнулся и повернулся к пригласившему его человеку. Миниатюрная туземка в голубой тунике и ошейнике покорно отложила молоточки, убрала инструмент и, поклонившись, удалилась.

— Присаживайтесь, рыцарь Нейсмит. Я не ошибся, вас зовут именно так? Или вы Один-из-Двух? По условиям Игры, вы обязаны отвечать правду.

Майлз, откашлявшись, признал своим первое из прозваний. Как ему вспоминалось, Нейсмитом он назвался той странной компании мотыголюбителей, чтобы не упоминать всуе имя лорда-регента всея Барраяля, а рыцарь... ну да, он всегда желал быть рыцарем.

Эх, лошадку бы, для пущего эффекта...

— У вас преимущество, ведь вы знаете мое имя. С кем имею честь... барон? — вежливо ответил Майлз. Он заставил себя отойти от окна и приблизиться к креслам, составленным рядом с восьмиугольным кофейным столиком.

— Риоваль, — представился хозяин. Он казался юношей, едва ли на два-три года старше Грегора. Чуть ниже среднего роста, изящный, стройный, темные шелковистые волосы ниспадают до талии, глаза темные, внимательные... Умные. Безжалостные. Злые.

"У него глаза старика", — вдруг понял Майлз. "Что здесь ложь — внешность или взгляд?"

Молодой-старый барон сел, аккуратно расправив красные и черные складки своего шелкового одеяния. На запястье его висела безделушка — золотой свисток. Майлзу доводилось видеть подобные — доктор Вааген охотно рассказывал об этом беттийском изобретении, и в его лаборатории они провели немало интересных экспериментов, то повышая, то понижая издаваемый устройством звук и наблюдая за реакцией птиц, котят, охранников и горничных. Вообще-то, изначально планировалось, что свист будет отпугивать собак...

Поэтому "рыцарь Нейсмит" посмотрел по сторонам в поисках изящного "апельсинового тто": крошечной собачки, единственного цетагандийского создания, сумевшего правдами и неправдами закрепиться в гостиных барраяльских модниц. И действительно обнаружил, кхм, "собачку".

Огромная поджарая волчица подошла к Риовалю и опустилась на пол рядом. Ее темно-бурая жесткая шерсть отливала красным. Голову зверюги защищала каска с острыми шипами, такие же зубья топорщились на широком ошейнике, стальные пластины, покрывавшие броней грудь и плечи животного, смотрелись дико, опасно...

И невероятно красиво!

— Одоспешенных коней я видел, а собаку — впервые, — Майлз с энтузиазмом сгреб волчицу за мохнатенькую щечку, почесал ей подбородок, спинку и животик, и пышный волчий хвост ураганом заметался по полу. — Она такая красавица!

— Сидеть, — грозно прикрикнул Риоваль. Волчица, недовольно поскуливая, отошла на несколько шагов, но продолжала смотреть на Майлза влюбленными глазами цвета расплавленного золота. — Итак, с чего мы начали? До меня дошли слухи о ваших подвигах, рыцарь Нейсмит.

— Стараюсь помаленьку, — поскромничал Майлз. Похвала старого юноши ему безумно льстила.

— Похоже, для вас нет преград, — Риоваль держался и говорил с достоинством, лишь рука, нервно теребящая золотой свисток, намекала, что у шкатулки может оказаться второе дно.

— Есть ли границы у бесконечности? — хмыкнул Майлз. Волчица, пользуясь тем, что хозяин на нее не смотрит, подползла на пару дюймов ближе к гостю.

Риоваль сделал приглашающий жест в сторону кофейного столика:

— Могу я вам что-то предложить? Бокал вина? Охлажденный сок?

— Нет, благодарю.

Майлз только сейчас заметил на столике игру, точь-в-точь такую, как та, что обнаружил у них в библиотеке Айвен. Ах, нет! Присмотревшись, Майлз понял, что большую деревянную коробку заполняет нарисованное синее море; течения обозначены пунктирными линиями, а роль фишек выполняют разнообразные кораблики — с парусами, веслами, пароходными трубами, большие и маленькие... Сколько же игроков в нее играют?

— У меня была похожая игра, только с паровозиками, — заметил рыцарь Нейсмит, абсолютно светским, как ему показалось, тоном. — Даже золотой город, к которому подходят все ветки железных дорог, расположен точно так же.

— Золотой город, вы говорите? Название не припомните?

— Ака...Ада...А-чего-то там, — так и не вспомнил Майлз. Ему показалось, или глаза Риоваля сверкнули нехорошим огоньком? — В конце концов, это всего лишь детская забава.

— Забава — вы абсолютно точно подметили, рыцарь Нейсмит. Но только по какому-то удивительному стечению обстоятельств я очень люблю эту игру и хотел бы и дальше продолжать ее. Не составите ли мне компанию?

На изящной ладони Риоваля лежали деревянные игральные кости и серебристый пароход.

Улыбка джексонианского барона сияла, как медовый пряник, как новенькая золотая марка, как начищенная до блеска пушка... а если подумать, то и стальной клинок, и оскаленная звериная пасть. В первое мгновение Майлзу показалось забавным, как будут смотреться вместе пароход и его "Ариэль", и он почти протянул руку, чтобы сделать первый ход.

Но заметил грустное, почти человеческое выражение золотистых волчьих глаз. "У этого человека не только волки носят ошейники. Та девушка, что играла на цимбалах. Если Риоваль хотел всего лишь компании для игры, почему не позвал хотя бы её? Нет, ему нужен я. Чего ради? Какими забавами развлекает себя этот пират?" — пронеслось в голове Майлза.

— Пожалуй, я воздержусь. Не в настроении, знаете ли.

Уголок рта Риоваля чуть заметно дернулся.

— Настроение — важнейшая составляющая удовольствия, рыцарь Неймит, тут я с вами согласен. Могу ли я вас попросить об одолжении? Оно не будет стоить вам ровно никаких хлопот.

— Чем смогу...

— Если вам доведется встретить людей... одного или нескольких... Вы ведь много путешествуете, и я ни за что не поверю, что столь харизматичный и отважный герой не заводит знакомств на своем пути... Так вот. Не будете ли вы столь любезны приглашать этих людей сюда, присоединиться к моей игре? Уверяю вас, гостеприимство барона Риоваля стоит того, чтобы с ним познакомилось как можно больше народа!

— Хм. Пожалуй, передать ваше приглашение будет нетрудно. Вот только... прыжки между вагонами — не такое уж безопасное мероприятие. Не уверен, что найдется много желающих рискнуть.

— Проблема легко разрешима, — поспешил уверить Риоваль. Он взял перстень-печатку, попросил Майлза снять латную рукавицу и оставил у него на ладони оттиск. Черная метка.

Знаменитая пиратская черная метка!

— Теперь, чтобы пригласить кого-то ко мне, вам достаточно пожать этому счастливчику руку, а потом нажать на метку, вот так, — барон с любезной улыбкой объяснил детали. — Уверяю вас, моя благодарность за каждого нового партнера по игре будет безмерной.

— Ну... хорошо, — Майлз продолжал рассматривать черную метку, которая постепенно втягивалась в его ладонь. Остались только едва заметные следы в линиях жизни.

Барон хищно улыбнулся.

— И сами возвращайтесь, рыцарь Нейсмит. Когда вам надоест совершать подвиги, уверен, я найду для вас интересное занятие. Не смею больше задерживать.

Когда Майлз уходил, волчица тревожно поскуливала, но не смела подойти ближе, удерживаемая жесткой хозяйской рукой.

*

У следующего купе Майлза встретила компания хмурых, насупленных крепышей и натужно-вежливо пригласила его поговорить с их бароном.

"Дежа-вю?" — поразился Майлз. Но ситуация оказалась еще забавнее. На этот раз барона звали Фелл; он был невысок, грузен и стар; его рабыни одевались в зеленые накидки и развлекали гостей игрой на арфах; охранником являлся человек, правда, на диво гориллообразный. А в остальном всё то же самое. Прекрасный вид из окна, запах странствий и приключений, любезный разговор и приглашение сыграть, дабы скоротать время бесконечного путешествия.

Правда, старик Фелл передвигал по "морскому" игровому полю не кораблики, а миниатюрные пушечки. Вот и всё различие.

К черной метке на ладони рыцаря Нейсмита добавился зеленый оттиск печати барона, а к совести — еще одно туманное обещание.

В дверь следующего купе Майлз постучался сам, не ожидая приглашения. Ослепительно красивая женщина, представившаяся как баронесса Кордона, пригласила его насладиться танцами оживших скульптур и сыграть цветами и драгоценностями.

Вагон, откуда можно было попасть на Целый-Чтоб-Его-Джексон, казался бесконечным. Пол украшали золотистые циновки, от дуновения жаркого ветра трепетали кисейные занавески на распахнутых окнах. Майлз добросовестно перезнакомился с четвертью местных заправил. Все они жаждали найти партнеров для своих игрищ.

Оставалось понять — зачем?

*

— Зачем? — подозрительно поинтересовался Айвен.

Мужчина недовольно поджал губы, показательно вздохнул, (ау, доверчивые и чистые душой, где вы?), и ответил:

— Молодой человек, я же не спрашиваю вас, зачем вам нужен водолазный шлем...

— Я уже объяснил, — собирая в кулак терпение, воспитание и силу воли, проскрежетал Айвен. — Нам нужно перебраться в соседний вагон!

— Я не спрашиваю, зачем вам так понадобилось туда переместиться...

— А я отвечу! Мой кузен потерялся, и вот их сестренка — тоже! Нам надо их разыскать!

Мужчина — господин М. Б. С. Гален, посредничество, консалтинг, рекрутинг и патриотическое воспитание, как значилось на золотой табличке его купе, закатил глаза и продолжил:

— Я не спрашиваю вас, зачем вам вдруг понадобилось кого-то разыскивать. Я...

— Но с ними!.. — начала было Марсия.

Гален поднял ладонь, призывая к тишине, и Делия одернула сестру. Аргумент — "... с ними может что-то случиться", — за предыдущие часы споров превратился из опасения в наваждение. "Пропали Карин с Майлзом, пропали Карин с Майлзом", — выстукивали колёса чудо-поезда. Как удавался этот фокус, ведь состав по-прежнему пронзал морские глубины, кто знает...

Прошло не меньше двух часов, пока Айвен и Делия отважились пробраться в тамбур вагона. А сколько времени ушло, чтобы открыть наружную дверь, нырнуть в зеленую холодную воду и, не обращая внимания на медуз и любопытствующих рыб, оттолкнуться от железяк под ногами и подтянуться к поручням впереди идущего вагончика!

На самом деле — две минуты. Делия засекала по часам. Чтобы переправить Марсию и Оливию, использовали веревку, которую сплели из библиотечных штор, поэтому девочкам хватило минуты с небольшим.

В итоге все четверо, вымокшие до нитки, стучащие зубами от холода, оказались по нужную сторону перехода.

Марсия, хотя и всячески третировала Айвенову сообразительность, силу и прочие качества, сейчас делала это беззлобно, невыразительно, как заводная кукла. Делия вообще держалась молодцом и помогала по мере сил. Оливия сокрушалась, что от морского купания ее прическа поникла слипшимися сосульками, а бальное платьице приобрело отчетливое сходство с линялой тряпкой. Но Форпатрил не обманывался — нырок в третий вагон сестры Куделки, без сомнения, попробуют сделать, но долго ли будет им везти? Что, если в момент перехода ударит волна, или какая-нибудь акула окажется поблизости?

Следовало уменьшить риски.

— Сэр, нам крайне необходимы водолазные шлемы. Вы сказали, что знаете, где их взять, — повторил Айвен.

Гален тяжело вздохнул:

— Да, у меня есть необходимое вам оборудование. Я не спрашиваю, зачем оно вам вдруг понадобилось...

Экспрессивная Марсия и даже сдержанная Делия громко фыркнули. Специалист по посредничеству и воспитанию грозно на них посмотрел и закончил предложение:

— ... Я спрашиваю, чем вы намерены платить.

Айвен положил на стол перед торговцем серёжки Делии, кулончик Марсии, свои карманные деньги, золотые часы дяди Эйрела (упс! Но есть надежда, что с окончанием игры всё вернется на свои места!) и с боем, визгами и множеством слёз конфискованные у Оливии браслет, осыпанную бриллиантами брошь, жемчужное колье и изумрудную тиару.

Гален сложил пальцы домиком и с мягкой улыбкой сытого крокодила полюбовался на сверкающую кучку.

— Меня не интересует золото, — повторил он. — Меня интересует игра.

Делия, которой Айвен поручил приглядывать за их главным сокровищем, прижала деревянную коробку к груди.

— Не волнуйтесь, я не собираюсь вас грабить, — отмахнулся Гален. — Наоборот, я приглашаю вас сыграть вместе со мной. Вас четверо...

— А еще Карин и Майлз, — подала голос Марсия.

— Шестеро — еще лучше! Прошу, устраивайтесь поудобнее, и если выиграете — сможете получить водолазные шлемы абсолютно бесплатно.

— Будь Карин и Майлз здесь, мы бы обошлись без ваших шлемов, — холодно заметила Делия.

— И вы не ответили на вопрос — зачем? Вернее, почему какая-то игра для вас важнее, чем редкое и ценное оборудование для подводных работ? — упрямо вернулся к главному вопросу Айвен.

Гален снова закатил глаза:

— Молодой человек, я же не спрашиваю вас, почему вам столь необходимы водолазные шлемы...

— О, сколько ж можно, — дружно застонала компания юных барраяльцев.

Айвен знаком предложил барышням Куделкам посовещаться.

Они вышли в коридорчик.

Не слишком заботясь о приличиях, Айвен уселся прямо на ковровую дорожку, Марсия и Делия последовали его примеру.

— Что будем делать?

— Барыга не уступит, — высказалась Марсия. — Что ты на меня смотришь, Делия? Я слышала, как мама использует это слово. И леди Корделия иногда называет так кое-кого из Совета Графов. Барыга-барыга-барыга...

— Тебе следует чаще вспоминать о манерах, — фыркнула Делия. — Но я с тобой согласна. Гален действительно не уступит. Что нам делать?

Айвен побарабанил пальцами по деревянной коробке. После морской воды наклейка с названием размокла и висела розовыми ошметками.

— Возвращаться назад, и попробовать отыскать в библиотеке Форкосиганов что-то, что может его заинтересовать? — робко предложила Делия. Испуганным шепотом добавила: — Но это же воровство...

— Рискнуть идти вперёд? — пробормотал Айвен.

— А может быть... Только не возражайте сразу, — предупредила Марсия и, набравшись смелости, озвучила свой план до конца: — Может быть, нам стоит согласиться?

— Хочешь сыграть еще в одну игру? — ехидно поинтересовался Айвен. — Той, которая увезла тебя на край света, тебе мало?

Марсия фыркнула, но спорить не стала. Подскочила Оливия:

— А давайте его ограбим! — весело предложила девочка.

— Как? — хором высказались ее сестры. Оливия гордо продемонстрировала пояс с метательными звездами и ужасающего вида пиратский тесак.

— Откуда? — потрясенно прошептал Айвен. Гордая собой девочка загадочно улыбнулась и развела ручками. Ну вот как-то так, само собой... От души посочувствовав капитану Куделке, Форпатрил отобрал у юной воительницы оружие и, обдумав варианты, подвел итог: — Предлагаю компромисс. Мы идём и делаем вид, что соглашаемся на его условия. Потом ты, Олив, его отвлекаешь. Можешь даже чем-нибудь в него стрельнуть, если получится...

Польщенная доверием, Оливия важно склонила голову в знак согласия с возложенной миссией.

— Ты, Марсия, хватаешь шлемы... Знать бы еще, где они хранятся! Ты, Делия, не выпускаешь игру. Это наш билет домой. А я... — Айвен нервно сглотнул. — Прикрою ваш отход.

Младшая из сестер радостно захлопала в ладоши. А потом сладко зевнула. Старшие девочки переглянулись.

— Айвен, а что, если ты с ним не справишься?

— Значит, останусь тут, пока вы не найдете Майлза, подожду, и когда вы вернетесь, что-нибудь придумаем, — бодро уверил соратниц лорд Форпатрил.

— Ты же сам нас чуть не съел, повторяя, что идти надо всем вместе, чтобы в любой момент быть готовыми завершить эту чертову игру! — возмутилась Марсия.

— Мы должны получить шлемы, если хотим перебраться в следующий вагон! — рассердился Айвен. "Пропали Карин с Майлзом, пропали Карин с Майлзом..." — Как вы не понимаете!

— У нас есть веревка, — напомнила Делия. — И в этот раз Оливия не будет пробовать дышать под водой, правда, зайка?

Младшая признала, что требование справедливо.

— Нырять между вагонами опасно!

— Опаснее, чем разделиться? — напрямик спросила Марсия. — Рисковать в поисках игрока, не зная, удастся ли вообще когда-нибудь завершить игру?

Ни один из вариантов ответа Айвена не устраивал.

— Подождать, пока поезд выплывет? — робко пробормотал подросток.

Судя по лицам девочек, они отчаянно надеялись, что так оно и случится. Вот только реальность — такая мерзкая штука..."Пропали Карин с Майлзом, пропали Карин с Майлзом..."

— Ладно, Дел, давай сюда веревку, — смирился Айвен. Если бы кто-то знал, до чего ж он ненавидит принудительные купания...

Юные барраяльцы побрели по вагону, с запасом набирая воздуха в грудь.

Когда до двери, выводящей в тамбур, оставалось шагов пять, она распахнулась, и появился рыцарь в сверкающих доспехах.

На шее у него, смягчая воинственность костюма, болталось ожерелье из засушенных рыбок и конфетных фантиков, в руках вместо оружия пребывала корзина с фруктами, но больше всего отважного героя занимала сочная коричневая груша, в которую он погрузился, как давеча Карин в вишневое варенье.

— Майлз!! — хором закричали Куделки. Айвен первым подбежал к кузену и обнял его, заколотил по спине, чуть не плача от облегчения.

*