Малия не верит (джен)

Малия не верит словам и поступкам, они могут обманывать. Она каждый день видит, как люди говорят и делают то, что им выгодно. Самые благородные поступки на поверку оказываются эгоистичными и корыстными, самые приятные слова — ложью. Малия доверяет инстинктам. Внутренний волк не подводит, чутко улавливает оттенки эмоций и безошибочно их определяет. Волнение, страх, нежность, злость — у всего свой собственный, уникальный запах, нужно лишь уметь выделить его из толпы и правильно распознать. Это истина, а все остальное чаще всего фикция. Люди по своей природе двуличны, а нелюди вроде нее — тем более.

Малия не верит Тео. Он слишком старается быть искренним. Чересчур доволен, когда выходит так, как хочет он. Настойчиво напрашивается в их стаю, с каждым разом приводит все больше аргументов. Не отступает, когда Скотт ненавязчиво отказывает. А когда нужно переждать, упрямо наступает. И самое отвратительное, что с каждым днем у Скотта все больше причин, чтобы все-таки принять Тео в стаю. Сопротивляется только Стайлз. Он не может пощупать и потрогать улики, но чувствует, а интуиция Стайлза никогда не подводит. Глядя на Тео, Малия знает: тот скрывает большую грязную тайну, но молчит. У нее только одно доказательство — от Тео пахнет предательством.

Малия не верит, что он постоянно оказывается рядом с ней случайно. Чаще, чем позволяют приличия, и только когда никого нет поблизости. Она не понимает, чего хочет Тео именно от нее. Уж точно не подружиться. Подобраться к Стайлзу? Заслужить уважение Скотта? Знать, что происходит внутри стаи? Толкнуть ее в другую сторону — звериную? У Малии много вопросов, но ни одного ответа. Только двусмысленные ухмылки, повышенное внимание и томные взгляды Тео. Следствия, а не причины. Она нужна ему — это все, что Малия знает наверняка. Но для чего?

Малия не верит в логику и причинно-следственные связи. Они неубедительны и слишком зыбкие, строятся на множестве фактов, которые по отдельности не значат ничего. Запах, эмоция, порыв — вот что имеет значение. Их не подделать, спонтанные реакции всегда искренни. При столкновении с ними любая логично выстроенная теория рассыпается, как карточный домик. Малия смотрит Тео в глаза и видит зло. Темное, обволакивающее, зловещее. Она не может его разгадать, как ни старается. Он настоящий в своем притворстве, он уверен и последователен. В такой обороне сложно найти брешь, чтобы зацепиться и узнать правду.

Малия не верит в черное и белое. У всего есть две стороны, даже если с первого взгляда это незаметно. Все ошибаются. Злодей способен на доброту, так же как и праведник на жестокость. Поступки зависят от обстоятельств и точки зрения, нужно только найти переломный момент — точку отправления, — чтобы предопределить конечный результат. Она учится этому у Стайлза. Медленно, но понимает. Малии сложнее, чем Кире и Скотту, Лидии. Они люди, которые мирятся со своей сверхъестественной сущностью. В ее голове до сих пор преобладает койот, который живет по законам животного мира. Ей плевать на спасение всех, Малию интересует только благополучие ее стаи. Скрипя зубами, она признает, что в этом похожа с Тео.

Малия не верит, что все будет хорошо. Безумные доктора ставят опыты, подростков делают монстрами, люди умирают. Она с замиранием сердца ждет, когда появится ее гибрид, а он будет — это вопрос времени. Доктора забирают часть каждого из них, чтобы сделать подобных. Возможно, более выносливых. Малия не знает наверняка, но уверена. По ночам ей все чаще снятся странные сны. С кипящей водой, скрежетом железа, кожаными ремнями и запахом боли. Она видит большие окуляры вместо глаз и слышит грубый голос: «Объект готов». Она знает: такими, как она, рождаются. Звериная жизнь научила самому главному: никому не дано обмануть природу. Ее можно преобразовать, скопировать или исковеркать, но в итоге все вернется на круги своя. Естественный отбор.

Малия не верит, когда Стайлз говорит: «Все в порядке». От него разит болью, страхом и кровью. Он беспрестанно пишет на своей доске имена и вопросы, стирает и снова пишет, меняя последовательность, но не смысл. Раз за разом. Упрямо и почти яростно. Стайлз отдаляется, и ей больно. Она хочет знать, что с ним, поговорить, утешить, но не может подобрать правильных слов. Малия просто крепче обнимает Стайлза и утыкается носом ему в шею. По-своему, по-звериному показывает, что она рядом несмотря ни на что. Не бросит, не отвернется, сделает все, что от нее зависит. Стайлз поворачивается к ней лицом, и Малии становится страшно. Она видит опустошенный, безжизненный взгляд, на дне которого столько муки, что по спине бегут мурашки. Запах раскаяния и смерти бьет в ноздри, и она наконец все осознает, но не может ничего сказать. Они со Стайлзом воспринимают убийство слишком по-разному.

Малия не верит, что все это происходит не во сне. Не знает, что делать с разорванной душой Стайлза. Не может сказать: «Не переживай, все устаканится», — у нее руки по локоть в крови, а он убил впервые. Впервые она с пугающей ясностью осознает, насколько они разные, чувствует себя испорченной и грязной — недостойной. А Стайлз все смотрит и ждет. Малии кажется, с каждой секундой в нем умирает что-то хорошее и светлое, а на смену приходят безразличие и жесткость. Так было и у нее. Но ведь это же Стайлз! Добрый и милый, единственный человек в сверхъестественной стае. Единственный, кто смог разбудить в ней человечность. Он не должен страдать… Она сделает все, чтобы уберечь его от боли. Любой.

— Я рядом. Я всегда буду рядом, — шепчет она.

— Спасибо, — одними губами отвечает он.

Его взгляд немного смягчается, боль притупляется — сердце стучит медленнее, скорбные морщины вокруг губ разглаживаются, запах слабеет. Стайлз притягивает ее к себе и впервые засыпает у нее на груди. А она еще долго смотрит в потолок и думает. Чем все кончится на этот раз?

Малия не верит, что в полупустой библиотеке Тео подсаживается за ее стол, чтобы заниматься.

— Интересная книга?

Его улыбка может обмануть — или ослепить, как повезет, — любую, но не ее. Фальшивая насквозь. На этот раз он перебарщивает со слащавой доброжелательностью.

— Не очень.

— У меня тоже, — он показывает обложку своей, не прекращая скалиться.

— Серьезно? О книгах поговорим?

После бессонной ночи, полной переживаний и сомнений, эмоции зашкаливают, а любезничать с этим лицемером хочется меньше всего. Он напрягается, но быстро справляется с удивлением.

— Проблемы?

«Ты одна из главных», — отвечает она мысленно, а вслух произносит:

— Даже если и так, ты узнаешь о них в последнюю очередь.

Что ему нужно? Малия готова поспорить, что он просчитал наперед по меньшей мере ходов пять-шесть. Злость вскипает с новой силой. Как же она хочет стереть с его лица самодовольную ухмылку, но вынуждена пожать плечами. Она собирает книги и считает про себя до ста.

Один. Два. Три. Успокойся.

Четыре. Пять. Шесть. Остынь.

Семь. Восемь. Девять. Не. Обращай. На. Него. Внимания.

Десять…

— Подвезти?

Малия не верит, что он не понимает ее сигналов. Он волк, должен чуять ее раздражение не то что через стол — за милю.

Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Она должна выяснить, что ему нужно от нее.

Четырнадцать. Пятнадцать. Шестнадцать. И не вырвать горло от злости.

Семнадцать. Восемнадцать…

— Думаешь, без тебя не справлюсь?

Его сердце пропускает удар. Он ошарашен, не ожидает лобовой атаки. И Малия не ожидает, но у нее есть объективная причина — Тео слишком подозрительно себя ведет. С такой же доброжелательной улыбкой вгоняют нож в спину. Она не хочет, чтобы спина была ее. Ни за что.

Девятнадцать. Двадцать. Вдох. Выдох. Раздражение постепенно уходит. Ей нравится видеть его замешательство. Пусть на секунды, но окрыляет, заставляет забыть о других проблемах: докторах, книгах, видениях, разбитом Стайлзе…

— Последний автобус уехал час назад.

Тео ощущает себя победителем. Это читается в позе, взгляде, наклоне головы — бросается в глаза.

— Пешком дойду, недалеко.

Похоже, он считает, что перед ним невозможно устоять. Или перед его тачкой, как получится. Самовлюбленный хлыщ. А что если это и использовать против него?

— А я случайно не тебя на днях видел на вождении? — якобы очаровательно улыбаясь, задает контрольный вопрос Тео.

Вот и добрались до сути. Вот, что его интересует. Вот что он хочет использовать для сближения. Как неожиданно, но предсказуемо. Узнать слабую сторону, надавить на нее и предложить помощь. В большинстве случаев срабатывает безотказно.

— И чуть не сбила какого-то второкурсника.

Бинго! Теперь он дает Малии возможность почувствовать себя ничтожеством. Разрешает заняться самобичеванием, чтобы убедиться, Тео — единственный вариант стать лучше.

Он ухмыляется, показывая свое превосходство, но не понимает, что Малией движут совсем другие мотивы.

— Он не должен был там стоять.

Она склоняет голову к плечу и выдавливает улыбку. Почти искреннюю. По крайней мере, хватает, чтобы убедить Тео. Или он только делает вид. Сколько условностей и вариантов. Другого способа узнать, что он замышляет, не будет в ближайшее время. Стоит попробовать.

— Звучит так, будто тебе не хватает практики.

— Звучит как предложение.

Она ловит левой рукой ключи от машины. Вот и узнаем, на что способна его тачка. И на что способен он сам.

Малия не верит, что он настолько глуп, насколько хочет казаться. Тео хочет перетянуть ее на свою сторону, вот только чью? Он приехал не за стаей. Зачем? Или за кем? Для чего? Она кидает взгляды исподтишка. Пытается рассмотреть то, чего не замечала до этого. Другой наклон головы, странный взгляд, непривычный жест — хоть что-нибудь, но нет. Тео слишком хорошо играет свою роль, вживается в образ, верит в придуманную легенду. Скотт назвал бы ее убежденность паранойей, но, как ни отрицай, инстинкты не врут — за восемь лет в теле койота она усвоила это назубок.

— Можно ехать быстрее, — он наклоняется, ловит ее взгляд, улыбается.

Пускает пыль в глаза. С каждой секундой Тео раздражает все больше, и она все сильнее вцепляется за руль. Он умеет с якобы милой улыбкой залазить под кожу и ковыряться в душе. Умеет и делает это.

— Я еду в пределах скоростного режима.

Переиграть пересмешника можно только на своей территории, но сначала нужно вывести его из зоны комфорта, сбить с толку. Он удивлен — не ожидает сопротивления. Считает, когда Малия села в машину, он победил. Наивный, а может самоуверенный — две стороны одной медали. Она переключает скорость и нажимает на педаль газа.

— Его никто не соблюдает, — констатирует он, не отрывая глаз от Малии.

Она переводит взгляд с дороги на него, и в какой-то момент ей чудится, что на самом дне его тьмы мелькает человечность. «Отблеск фар», — одергивает она себя. В этот момент он касается ее руки, и Малия заглядывает в сущность его внутреннего волка. Он не открывает, нет — она улавливает его подавляемые эмоции. Смятение, уязвленное эго, разочарование.

Малия не верит, что он способен на такие глубокие чувства. За желанием произвести впечатление кроется своя история, которую он не готов рассказать кому-либо, да и не хочет. Это его право, а ей все равно. Она концентрирует внимание на дороге и застывает. Мышцы деревенеют, Малия фокусируется на дальнем свете. Он все ближе, ближе…

Перед глазами другой асфальт, другие люди рядом, крики. Все выходит из-под контроля, она не понимает своей силы, не понимает, что происходит — только шум, выстрелы и летящее во все стороны стекло.

Нога коченеет на педали газа, скорость все выше, шум в ушах все громче. Она растворяется в боли. Понимание разрывается ослепительной вспышкой в мозгу. Малия не осознает, что происходит. Тео что-то кричит, выворачивает руль, останавливает машину — неважно. Реальность смазывается, иллюзорное и есть правда. Она выскакивает из машины и кулем валится на дорогу. В висках стучит пульс, сердце бешено бьется о ребра, инстинкт самосохранения не срабатывает. Она смотрит в глаза своему страху. Видит перед собой смерть. Понимает, что случится сейчас, но не осознает. Малия раздавлена и растоптана.

— Малия! — режет бритвой по нервам.

— Малия! — бьется в голове.

— Черт бы тебя подрал!

Резкий удар об асфальт и обнимающие руки. Чужие руки, отодвинувшие бездну за рамки досягаемого.

— Она была там, — повторяет без остановки Малия.

— Кто? — он не понимает.

Он не может понять! Не может, не может… За что?

— Она была там, — повторяет слова, заезженной пластинкой крутящиеся в мозгу.

— Кто?!

Второй? Пятый? Десятый выкрик утягивает ее в «здесь и сейчас».

— Пустынная Волчица, — без эмоций отвечает она.

Малия не верит, что ее родная мать виновна в смерти ее приемной семьи. Родная мать заперла ее в теле койота. Родная мать превратила жизнь в ад. Родная мать сделала ее заложником вины без права на прощение. Родная мать…

Малия слышит непрекращающийся крик банши.

Малия не хочет, чтобы это было правдой.

Малия сходит с ума.

Малия закрывает глаза и отгораживается от посторонних звуков.

Малия не хочет и не будет верить. Она не смирится — найдет Пустынную Волчицу и узнает все наверняка, потому что физическая боль управляема, а вот эмоциональная… ломает все, даже если отказываешься верить.