1607 (джен)

Хэлл сидел на высоком табурете, болтая ногами, Демон курил, а Ангел вышагивал туда-сюда и нервничал. Длинный список переходил из рук в руки по десятому кругу, но все пункты из него давно были вычеркнуты.

— Неужели ничего не осталось? Проверьте ещё раз!

— Проверяли, Андж. Желания кончились, предметы тоже.

— Идеи тоже кончились?!

— Тише, тише. Есть парочка разнузданных и грязных. Тебе не понравится.

— Выкладывай!

— Я подумал, что можно было бы поймать, связать и запереть в погребе грешника. Или священника. Завести туда Моди, а он там дальше пусть сам... развлекается, — Демон улыбнулся особенной, продирающей морозом по коже, улыбкой.

— Это слишком банально. Хэлл, а ты что скажешь?

— Вариантов у меня нет. Научные примочки вашего отца не интересуют, с кибернетической точки зрения он уже укомплектован имплантатами, драгоценности дарить бессмысленно — у него есть вы. А ставить памятник при жизни — неприлично.

— Но в прошлом году...

— У него были дела поважнее. В качестве подарка он принял новые хлопоты. Необязательно же делать всё материальным и заворачивать в цветную бумагу и ленточки.

Эндж надул губы:

— Я хочу, чтобы он мог это увидеть и пощупать.

— Вот и ладушки, — Демон отдал ему пачку сигарет и пошёл к машине.

— Куда ты?

— В церковь. Воплощать в жизнь свой банальный план.

— Подожди, мы ничего не утвердили...

— Утвердишь по дороге. Я ведь говорил, что тебе не понравится. Но это лучшее, что мир может ему сейчас предложить.

* * *

Погреб — он же подвал — представлял собой просторное и сухое помещение, заполненное бочками отборного вина и коньяка. И никак не вязавшееся с пытками и пленными. При появлении хозяев там автоматически включался свет, и выключить его было довольно проблематично, не покинув подвала и не закрыв дверь. Однако Демон успешно справился с заданием, выведя из строя автономный генератор, отвечавший за электричество и микроклимат в подземелье. В полной темноте он и ещё один преступник занесли тело в мешке, два стула и связку чёрных свечей. Тело усадили, мешок сняли, а свечи остались лежать на одном из бесчисленных бочонков. После этого для жертвы надолго воцарилась тишина.

Связан он не был, но шевельнуться боялся. В погребе не имелось ни единого окна, даже слухового, шум снаружи не проникал, а система вентиляции отключилась автоматически в связи с «уснувшим» генератором. У нашего «героя» было вдоволь времени, а точнее, несколько часов до момента рождения именинника, чтобы разобраться в ситуации. Или подумать о своей незавидной судьбе. И даже не подозревать, что дьявол уже стоит рядом, буквально в шаге, и медленно, очень придирчиво рассматривает его.

Коротко остриженные волосы, чёрная ряса, босые ноги, аскетически худое тело и испещрённый ранними морщинами лоб. Обычные монахи не могли похвастать таким набором: Демон похитил аббата. Для чистоты эксперимента ему пришлось лететь за ним в Европу, не иначе. С этими мыслями Моди зажег одну свечу и отпустил. Она повисла в воздухе между его бледным лицом и лицом пленника. Тот сначала зажмурился...

«...но не испугался», — удовлетворённо констатировал темптер.

— А вы не робкого десятка, аббат. Но вы забыли перекреститься.

— Помогло бы?

— Боюсь, что нет, — Асмодей сел на второй свободный стул. Свеча поплыла за ним и застыла на уровне рук аббата, крепко сжимавших цепочку с распятием. — Замок электронный, потому сейчас неисправен. Дверь открыта. Уходите.

— Прошу прощения?

— Я сказал — валите. Валите, пока я не передумал, — демон смотрел серьёзно, но разные глаза смеялись.

Аббат сидел. И в его глазах недоумение боролось с подозрительностью. Моди не пытался прочесть его мысли, а просто наслаждался отраженным огоньком свечи в человеческих зрачках. Как славно, они такие живые... ни секунды покоя, постоянно сменяющиеся образы, постепенное складывание общей картины. Но на последнем кусочке она рассыпается. Он ничего не понимает. Он и не должен...

— Почему вы отпускаете меня? Для чего всё это было разыграно? Вы что, от скуки решились на похищение, а теперь скука кончилась и нашлось развлечение получше?!

— Всё немного сложнее, аббат. Не поддавайтесь гневу, это же смертный грех. Дорогу найдете на ощупь.

— Я не уйду, пока ты не скажешь.

— Вы решили, что не знаете меня, аббат. Но вы знаете. А потому — бегите. Не заставляйте меня думать, что вами движет любопытство и оно сильнее инстинкта самосохранения.

— Если ты — тот, с кем я мечтал однажды встретиться, то... — аббат поколебался, взял вторую свечу и зажёг от уже горящей. — Если бы грехопадения не произошло в тот злосчастный день, оно обязательно случилось бы в другой. А значит, мне незачем бежать. Сегодня я, возможно, избегу смерти, но настоящего избавления не получу. Захочу забыть, но начну вспоминать, терзаться... думать. И мысли сожрут меня. Сомнения и ложь, которые я почерпну из книг. Вместо той лжи, которую могли бы сказать твои уста. А возможно, с них слетит правда. И тогда я возжелаю повторного похищения. Чтобы услышать тебя.

— Почему ты считаешь, что я обязательно дам тебе некое тайное знание? — демон ласково улыбнулся, и обе свечи погасли. — Может, я просто сожру тебя, милый аббат. Твою бессмертную душу...

— Не верю, — темнота надвинулась, мучительно сдавив аббата со всех сторон. — Если Бог сущий и видит меня.

— А если нет? — красиво изогнутые ногти царапнули жилистую шею. Все равно что когти... во тьме не отличить. — Если Он умер, ушел, бросил тебя... или если он такой, как я.

— Какой?!

— Безразличный. Бесчувственный. Разумный... слишком разумный. Машинный.

— Машинный разум? Пусть так, но ему ведома справедливость.

— Он — абсолют. А абсолютная справедливость не может коснуться тебя, аббат, на манер спасающей длани. Подумай... а вдруг по божественному плану сегодняшняя справедливость такова, что ты достанешься мне в награду за мои особые дьявольские заслуги?

— Но ты говоришь о Нём как о сущности, значит, Бог не может быть мёртв.

— Аббат, я тоже мёртв. А ты говоришь со мной. И мои зубы в чудесной близости от твоего лица. Мое существование для твоего мозга доказано, так в чем же дело? Чем тебя не устраивает мёртвое божество на великом престоле?

— Но вдруг я сплю? Спокойно сплю в своей келье, и похищение — всего лишь кошмарный сон...

— А если ты не проснешься? Твои монахи отвезут тебя в коматозное отделение ближайшей больницы, и остаток жизни, которую ты там проспишь, и будет сном. А жизнь и явь останутся здесь. На минуту — если мои зубы и твоя артерия встретятся. Или на долгие годы — если ты пересилишь себя и бросишься прочь.

— А если всё же наоборот? И жизнь — там? Тогда я подставлю свою шею под твои зубы, потому что смерть закончится пробуждением.

— Но зачем?! — темптер резко отстранился.

— Потому что не поборю соблазна... узнать, что это такое — когда дьявол забирает твою душу.

— Я думал, твой дух достаточно укреплён молитвами, постами, половым воздержанием и благочестивыми беседами.

— Какое там воздержание, — аббат усмехнулся. — Строй не строй эту стену — она сломается, будет сметена мгновенно реальной встречей с врагом. Ты — этот враг, но ты же и внутри меня. И мой внутренний злой дух изнемогает от желания воссоединиться с тобой.

— Разве ты не убил его рукоположением? Разве не задавил на корню, когда он был мал и только учился нашептывать тебе порочные бредни?

— Он чёрен, высок и крепок, и он жарко говорит мне, что ты не сон и смерть закончится смертью. Но тем слаще ему погубить меня. И тем непонятнее твое желание спасти мою душу бегством. Разве вы не союзники?

— Ты не понял правила этого боя. Не увидел, где настоящий противник. Я всего лишь рефери, аббат. А сражаешься ты... с собой. И ты поспешил объявить себя побеждённым. Хочешь сдаться... а для чего — не знаешь. Почему — тоже не знаешь. Точнее, ты думаешь, что хочешь узнать, потому что это кажется тебе чем-то манящим и неизведанным.

— Хорошо. Ты стыдишь меня перед ликом своего машинного мессии, и я признаю, что слишком легко поддался. Но объясни. Дьяволу не угодно прибрать меня к своим рукам?

— Дьяволу угодно выставить тебя вон. Дьяволу противны быстрые победы и полчища рабов. Ад был бы переполнен, забирай мы так к себе каждого сомневающегося, легковерного, поддающегося и ищущего приключений.

— Так значит, попасть в ад — это величайшая милость и благо? Вы даёте его не каждому? Это насмешка... грубый циничный ход.

— Вам чересчур интересна тьма, в которой скрылся мой Владыка. А свет, в котором не спрятаться и не уйти от справедливости и правосудия, наскучил. Он прозрачен, а вы не хотите быть как на ладони, пронзённые насквозь Божьим духом. Вот и ищете спасения где попало, куда только упадёт тень. Ищете наслаждений, снова и снова обращаясь к своему телу. Не к разуму.

— Зачем ты меня похитил?

— Хотел вдохнуть твою чистую душу. А она замарана, как и все остальные. Я должен был бы умереть с голоду, но, к счастью, я и так не живой. Думаешь, почему вымерли наши собратья драконы? Всё из-за этого зла. Кончились чистые девушки. А потом кончилась чистая вода и чистое небо.

— Демон, стой. Ты хочешь сказать...

— Ничего я не хочу сказать. Прощай.

— Нет, нет!

Подвал опустел. Аббат в волнении двинулся куда-то наугад, но, споткнувшись об погасшую свечу, упал и растянулся на полу. Серый проём обозначил открывшуюся дверь. Два одинаковых силуэта. И тихий грустный голос.

— Мы огорчили отца?

— Нет. Мы подарили знание, которое он смог потрогать.

Вздох. Шаги, которые не были слышны... только приближение холода. И теперь аббат ощутил настоящий страх. Тот же голос зазвучал над его головой:

— Ты уверен, что желаешь этого?

— Я выпью любую кровь, Андж. Даже самую грязную.