Laer. Cerveth (часть 2) (джен)

Леголас невесомо раскачивался на кончиках пальцев, ловко балансируя при этом руками. Его босые ноги утопали в мягкой, рассыпчатой лесной почве; он зарывался в нее ступнями, было немного холодно, но не менее приятно. Леголас как бы чувствовал непонятную силу, что исходила из земли, поднимаясь через его тело к самому сердцу, подпитывая его и наполняя жизнью.

Леголас выдохнул и снова вздохнул жаркий, немного сухой, но все же свежий лесной воздух. Ранним утром был дождь, но сейчас, жарким днем, солнце успело подсушить землю и придать почве воздушность, а воздуху особенную насыщенность.

Леголас совсем замечтался. Лето, постоянные веселья эльфов, природа и совершенно потрясающая красота леса и зелени... Ну как можно учиться быть принцем, достойным наследником своего отца, когда вокруг такое?

Отец... Утром они встретились за трапезой. Волосы его как обычно свободно падали на плечи, но были слегка волнистыми на некоторых прядях. Леголас все никак не мог насмотреться. Отец заплетался на ночь? Леголас сам не знал, почему придает этому такое большое значение. Но что-то все-таки говорило, что не с проста у Трандуила волосы легкими волнами падают на плечи. Может потому, что он... Леголас все никак не мог правильно сформулировать мысль, которая все крутилась у него в голове и не желала слетать с языка. Отец, его... Он...

Нет, невозможно. Леголас досадливо тряхнул головой. Невозможно вспомнить что-то важное, когда это особенно нужно. Когда ты только-только начинаешь понимать. Нет уж. Ответ придет, когда его совсем не ждешь. Он неожиданно подкрадется и ущипнет за бок, так говорит Талаган.

Леголас улыбнулся.

— Laegolas! — строгий оклик развеял его растерянность. Линд! Он уже наверное давно ждет его! Леголас снова вздохнул — как хочется погулять, но надо заниматься.

Леголас подобрал стрелы с земли, которые не желали попадать прямо в цель. На этот раз их было четыре — намного лучше, потому что в прошлый урок в лес улетело семь стрел. Леголас радовался своим успехом. Ему так хотелось стать настоящим эльфом-стражем своего леса. Своего дома.

Он быстро подбежал к Линду, его учителю по стрельбе из лука и виновато опустил голову.

— Леголас, если ты будешь отвлекаться, то никогда не научишься, — спокойно начал Линд, строго смотря на своего ученика.

— Im iston*, - виновато пробормотал Леголас, крепко сжимая стрелы в руке от волнения.

Линд махнул рукой. Его самого отвлекало буйство природы вокруг, а уж эльфа, который, как Леголас, еще только учится всему — контролю, дисциплинированности и терпеливости — и подавно. Линд с секунду свел брови на переносице, затем вполне миролюбиво подошел к Леголасу, протянул ему лук и сказал:

— Alae, — Леголас улыбнулся и приготовился слушать наставления учителя. — Держи его сильно, а тетиву самыми кончиками. Не напрягайся, а когда поймешь, что готов, что не сомневаешься в том, что попадешь в цель, то нежно отпускай стрелу.

Линд обошел Леголаса сзади и направил его руки так, как надо, затем слегка стукнул по плечу, опустив его, затем приподнял локоть и шлепнул по животу:

— Дыши ровно и спокойно, без рывков. Расслабься. И стреляй.

Леголас стал медленно выдыхать, затем отпустил тетиву, но в какой-то момент его рука чуть дрогнула, уставшая от напряжения — лук был тяжел, а тетива туга. Стрела хоть и попала в мишень, но не прямо в цель.

Линд захохотал.

— Ты будто сражаешься с троллем! — он улыбался. — Делай легко. Tiro!

Он, как и сказал, легко натянул тетиву, чуть задержал руку, напряг мышцы живота и отпустил стрелу. Она, ровно и уверенно пущенная, ну просто не могла не попасть в цель. Так и случилось.

— Во что бы то ни стало, твоя рука никогда не должна дрогнуть. — поучительно сказал Линд. — Даже во время битвы, или беспечной охоты — всегда спокоен и сдержан.

Леголас кивнул.

— Делай легко, — снова повторил Линд и отошел в сторону.

Леголас уверенно взял лук. Он отличный стрелок для своих лет. Он это знал. Леголас видел, как учатся другие эльфы его возраста. По сравнению с ним, Леголасом, они казались совершенно слепыми и лишенными чутья лучника — так редко попадали в цель.

Линд говорил, что у него зоркий глаз, есть уверенность, то самое чутье и спокойствие. Надо лишь тренироваться.

Поэтому Леголас натянул тетиву, попытался быть спокойным и уверенным, и отпустил стрелу...

* * *

Трандуил потянул себя за прядь волос, откинул ее за плечи и стал ходить из одного конца своих комнат в другой. Его волосы все еще лежали легкими, теперь уже едва заметными волнами. Почему это его так волновало?

Он сам не знал.

Резкая боль прошлась от одного виска к другому, охватив голову в обруч. Скоро наступает последний месяц лета — Urui — забот у него прибавится вдвое. Урожай, пастбища — все это требовало огромных как материальных, так и физических затрат. А стоявшая сухость и невыносимая жара только ухудшала дело.

Единственно радовало — к осени активность пауков слега снижалась, а зимой почти сходила на нет — пауки плохо переносят холод. И Трандуил снова сможет целыми сутками гулять по лесу и вспоминать о Narbeleth. Трандуил давал слово, но ее увядание всегда было с ним. Это чувство уже стало его проклятьем, которое все больше и больше разделяет их: его и Леголаса, его сына. Единственного существа, которое продолжает с надеждой заглядывать ему в глаза и каждый раз пытаться найти в них хоть частичку жизни.

Но, он же дал обещание Леголасу?

Трандуил потер переносицу. Обещал... Что стоят его слова?

* * *

Ух, как он устал! Леголас занимался все утро и почти весь день.

Он посмотрел на небо — ни одного признака угасания дня, солнце все еще стояло высоко и нещадно сжигало землю. Леголас показал ему язык.

Он стащил через горло рубаху, немного смущенно оглянулся по сторонам — раньше он мог бегать хоть голышом, конечно, если бы отец позволил, ведь он же все-таки принц Лихолесья, но теперь что-то заставляло его смущенно и нервно оглядываться — и бросил ее к остальной грязной одежде. Он потоптался на месте, чувствуя спасительную прохладу земли в тени, где ее еще не успело нагреть солнце, затем надел войлочные сапожки.

— Ты прирожденный стрелок, твой отец будет гордиться, — с гордостью в голосе сказал ему Линд после урока стрельбы. Пустив последний десяток стрел — Леголас ни разу не промахнулся. Все, кто тренировались с ними в лесу, по очереди подходили к нему и хвалили, а старшие эльфы только посмеивались, облокотившись на громадные — по юным меркам Леголаса — луки.

Линд еще раз похлопал Леголаса по плечу и что-то тихо стал говорить, но мысли Леголаса уже витали совсем в другом месте.

Он снова смотрел на небо, на то, как самый тихий ветер, какой он видел всю свою жизнь, едва-едва заставляет колыхаться листья деревьев, как тихо напевают птицы в лесу... Он был уже совершенно в другом месте. В своем царстве, где не было ни уроков, ни бесконечных занятий, ни нравоучений и строгости — был там, где он был властелин, где он был сам себе хозяин.

Леголас представлял, как он, как самая быстрая птица, как орлы Манвэ, летит сквозь чащу леса, ветром проносится по тем местам, которые знает только он, поздоровается со всей живностью, своими деревьями, как будет...

— Ты слушаешь? — Линд выглядел раздраженным.

— Да-а, — как-то бестолково протянул Леголас, с трудом отрываясь от грез о том, что будет, когда его оставят наконец развлекать самого себя.

Линд строго на него посмотрел и продолжил что-то говорить, а Леголасу словно кто-то, как только Линд открыл рот, заткнул уши затычкой. Как только Линд объявил, что урок окончен, Леголас переключил себя с функции "дисциплинированный ученик" на функцию "эльф-который-хочет-свободы". Поэтому, не вина Линда, что у Леголаса сейчас, кроме ветра, в голове пусто.

Но единственное, что он уловил, так это то, как стражи, которые сменяли на посту своих товарищей, проходившие мимо них говорили о северо-западных воротах в рощу, куда обычно въезжали обозы с торговцами с севера:

— ...открыли. Сломался какой-то механизм... — слова стражника прервал чей-то хохот и Леголас услышал обрывок фразы. — ... пару дней...

— Laegolas! — Линд щелкнул пальцем у него над ухом.

— Ai! — щелкнул он громко и совершенно неожиданно, так как Леголас уже лихорадочно соображал, как ему пробраться мимо — наверняка теперь удвоенной из-за ворот — охраны у северо-западного выхода из дворца. А там... столько всего!

Линд долго-долго смотрел ему в глаза, а Леголас чувствовал себя пристыженным, но вдруг Линд легко толкнул его в спину и сказал, будто что-то прочитав у него в мыслях:

— Noro! - Леголасу не нужно было повторять дважды, он стрелой сорвался с места и, звонко заливаясь смехом, помчался по дорожке к роще.

* * *

— Ха! — Леголас украдкой выскользнул за ворота и с победным кличем устремился в лес. И как тяжело вооруженная охрана угонится за ним, за самым быстроногим принцем Лихолесья? — Ха!

Он припомнил одно место, где бы ему хотелось погулять.

Это было довольно углубленно в чаще место, но невероятно красивое. В той части леса уже начиналась довольно холмистая местность, иногда даже очень каменистая, но лес рос все так же густо, но самое главное, там были пещеры! И не просто пещеры, а подводные! Леголас от предвкушения издал неопределенный возглас и припустил еще быстрее.

В том месте было несколько довольно глубоких обрывов, деревья расступались, открывая красивую поляну с маленькими, но очень глубокими заводями. И если захочется посмотреть на дно, то это бесполезно — одна черная бездна. В эту заводь корнями спускались деревья, создавая причудливые узлы и узоры из собственных корней. В некоторых местах корни и вода пробивали в каменистой почве разломы, размывая и кромсая камень — так появлялись совсем маленькие, соединенные с основным пространством, такие глубокие, подводные пещеры.*

Вот чего не хватало Леголасу — стояла такая жара, такая духота! Когда он усердно работал или тренировался, то максимально сосредотачивался на задаче, как-то даже не думая об окружающей обстановке, но стоило расслабиться, как горячий воздух с слой наваливался на него. И тут, строя свои коварные планы, Леголас вспомнил об этом месте.

От предвкушения у него даже засосало под ложечной.

* * *

Трандуил разбирал свитки с расчетами. Голова трещала по швам и хорошо, что он успел закончить работу до того, как она разболелась.

Он никогда не жаловался на свою участь, на все заботы и тревоги. Его долгом было защищать свой народ всеми силами — пусть ни сил ни желания почти не осталось — охранять его, создавать достойные условия для его существования, делать все, чтобы его сыну досталось великое наследие. Трандуил до дрожи боялся, что это все — он обвел глазами огромный стол, заваленный всем, чем только можно — свалится на ветреную голову Леголаса слишком скоро. Он чувствовал, что пара десятков лет (помним, что пара десятков лет для эльфа — это тьфу;)) и он просто сдастся. Он чувствовал, что какая-то тягучая, едкая и липкая сила затягивает его в то место, откуда больше не возвращаются. Где, быть может, он и найдет покой. Трандуил с каждым днем все ждал, что вот-вот ему будет знак, что пора, что в этом мире живых ему больше нет места.

Но знака не было. И Владыка так и оставался в подвешенном состоянии — ни там, ни здесь. Ни в том месте с Narbeleth, где его ждет покой, ни с сыном, который так в нем нуждается.

Когда он последний раз смотрел, как Леголас учится стрельбе? Владению кинжалом? Как становится мужчиной?

Трандуил потер переносицу.

Над головой что-то оглушительно громыхнуло. Трандуил заскрипел зубами. Что там? Снова громыхнуло, и еще несколько раз прямо над местом, где сидел Трандуил. Каждый удар словно вонзался в его черепную коробку и раскалывал ее пополам.

Послышались шаги.

— Владыка? — а, это Галион, тоже, как и он, по горло заваленный работой. Вид у него, однако, не был такой убитый, как у него. Ах да, его любимое время года осень...

Трандуил внутренне сжал себя в стержень — он король.

— Галион, что там случилось?

— Бочки, мой господин... — нерешительно начал владыка хозяйственной части.

Трандуил вспыхнул. Бочки! Во дворце!

— А что они, позволь спросить, забыли здесь? — ласково — голова горела огнем, пульсируя и раскалываясь — спросил Трандуил. — Если мене не изменяет память, им надобно находиться в погребах?

— Это старые, мы вычищаем подземелья...

Терпеть не было мочи, Трандуил встал, намереваясь подойти к окну в надежде, что там есть хоть небольшой ветерок. Проклятая жара. Он одернул тяжелую мантию — Галион стоял в легком сюртуке — и, стараясь незаметно держаться за стол, стал подбираться к окну.

— И еще... мы послали еще один отряд, — в голосе Галиона появилось волнение, он всегда переживал за каждого воина, который выходил в чащу за ворота. — Я полагаю, это была последняя атака перед зимой. Наши прог...

В этот момент Трандуил, у которого от боли потемнело в глазах, неловко ухватившись за край стола, оступился, и чуть не упал. Он, скособочился и облокотился на стол.

Галион охнул и подбежал у Трандуилу:

— Taur! — Галион подхватил Трандуила и помог встать нормально.

— Ego... — сказал Трандуил. Голос почему-то осип, губы как будто бы склеились, а язык совершенно отказывался шевелиться. В ногах была такая слабость, а в голове боль...

Но Галион — он не должен был видеть. Трандуил ощутил, что его начинает разъедать волна ущемленного достоинства. Он сильный! Пусть Галион уйдет!

— Владыка, вам нужно отдохнуть... — сильные руки Галиона пытались подхватить его. Этого Трандуил стерпеть уже не мог. Что-то взорвалось в нем, наполнив яростью и болью.

— Farn! Ego! — Трандуил собрал все силы и замахнулся, оттолкнув Галиона. Он с силой влетел в стол, опрокинув его. — Ego...

Трандуил слабо привалился к стене. На удар ушли последние силы, но он каким-то неведомым образом продолжал удерживаться на ногах. Он знал, что пожалеет об этом, что его будет сжигать вина, злость на самого себя, но... Он потер висок — голова разрывалась на тысячи маленьких кусочков.

— Мы всегда были друзьями, Владыка... — послышался голос Галиона, надломленный и разочарованный. — Кто ты теперь?

Хлопнула дверь. Трандуил сполз по стене вниз.

И правда — кто он теперь?

* * *

Леголас, на ходу стаскивая с себя одежду, бежал к самому высокому месту у заводи.

Огромное, старое, высохшее и ставшее почти камнем дерево, нависало над небольшой, но достаточно высокой скалой над водой. Его ствол, скрученный и перекореженный, внушал прямо-таки торжественный трепет Леголасу.

Он бросил одежду на землю и с разбегу взлетел на ствол, а оттуда, легко оттолкнувшись босыми ногами, издав победный клич, прыгнул в заводь.

Пока он летел — от силы пару секунд — он представлял себя птицей, гордым орлом с высоких гор, ветром, что воет холодной зимой и приносит свежесть весной, и силой, что управляет природой. Он чувствовал себя по-настоящему свободным.

Резкий контраст — жаркий воздух и ледяная вода — выбила из него весь дух. Пару раз перекувыркнувшись в воде, Леголас стал всплывать, но, не выныривая, снова стал опускаться ко дну, к самой черноте.

Холодная вода проникала в самое сердце, заставляла покрываться кожу мурашками, а сердце трепетать. Леголас, чувствуя теперь себя огромным морским чудовищем, все кувыркался и кувыркался в воде.

Наконец, когда воздуха в легких стало совсем не хватать, он-таки вынырнул и снова воскликнул, потом засмеялся. Его звонкий смех, хрустальным перезвоном отразился от пещер и воды, и эхом поднялся в небо.

Вытянувшись в звезду, Леголас лег на спину и стал смотреть в небо. Счастье и чувство свободы распирали его, рвались наружу, хотелось визжать и смеяться.

Он подумал, что, если бы его увидел сейчас отец, то сказал бы, что его поведение недостойно принца Лихолесья и неподобающе бесстыдно...

* * *

— Где ты был? — голос у отца тыл сухой, жесткий и с каждым словом как будто крошился, как старый камень.

Леголас в этот момент только и успел, что войти в трапезную залу, где им с отцом приготовили ужин.

Это было давно не используемое, но роскошное по своему оформлению, помещение, обустроенное под нечто, похожее на оранжерею — столько здесь было зелени, искусных узоров на стенах, а вместо каменного потолка сплошная резьба со вставками из стекла. Узоры иллюстрировали Лихолесье, его историю, каким оно было до своей болезни, когда лес не был осквернен черной магией, пауками, заполонившими его и непонятным ядом, который век за веком методично отравлял лес.

Длинный стол, также искусно украшенный резьбой, во главе сидит отец, разложенные приборы, к еде он даже не притронулся. Рядом стоят его, Леголаса, приборы.

Леголас сделал шаг вперед и всмотрелся в отцовское лицо. Что-то с ним было не так.

Леголас целый день был на природе, в лесу, на свежем, хоть и пропитанным солнечным жаром, воздухе, купался, занимался дисциплинами... А что делал Трандуил? Леголас потоптался на месте.

Сегодня у него был чудесный день: яркий, теплый, наполненный энергией и эмоциями, ему, Леголасу, было хорошо и жарко ото всего. Столько дней в заточении и вот удача — он вырвался.

Леголас заволновался — а вдруг его искали? Нет, точно нет... Ведь все, кого он встречал во дворце, провожали его дружелюбными и благожелательными взглядами. В них не было сочувствия и чувства вины перед гневом Владыки на своего сына... Так что же отец такой... холодный?

Он почувствовал вину. Воспоминания о целом дне, проведенным на свободе, медленно гасли, как свечки, одно за другим. Он провел день в беспечности, а его отец за работой. Почему его сжигает чувство вины и смущения?

Леголас поежился. Контраст был просто огромный. Его, словно из печки, резко, без какого-либо предупреждения, бросили в ледяную воду.

— Adar-nin?

— Я задал вопрос, Леголас, — Трандуил поморщился и потер висок. — Ну?

Он очень зол, подумал Леголас и потупился.

— Я был в лесу... — пробормотал он, мысленно надеясь, что отец будет не сильно его ругать. — Я занимался стрельбой из лука, — затем вдруг он затараторил, несмело улыбнувшись, вспоминая, как он когда-то рассказывал отцу, как прошел его день; отец говорил, что он как лесная птичка-трещотка, — все были как слепые, и было так жарко, и Линд назвал меня талантливым учеником, все так радовались...

— Чудесно, — выдавил из себя Трандуил. Его вдруг укололо что-то: все были в курсе, что происходит в жизни Леголаса, все, кроме него самого. Его сын, его проницательный мальчик вдруг потемнел лицом и сказал:

— Все, кроме тебя, ada.

Как он... растерянно подумал Трандуил, крепко сжимая зубы, что проступили желваки и запульсировала жилка на виске, когда эта боль кончится. Он просто сорвется на своем сыне, который только что прямо ткнул, что все эльфы Лихолесья ему больше отцы, чем он сам.

В глазах опять потемнело и Трандуил зажмурился. Почему сейчас!? Почему сейчас, когда он и так обидел достаточно людей сегодня? Но у головы было свое расписание и в данный момент она болела особенно нещадно.

— У меня было... много работы, — тихо сказал Трандуил. — Laegolas, im iston...

Леголас, с деланно равнодушным видом подошел к столу и сел, аккуратно, словно за светским приемом, разложил приборы и принялся за еду.

Они оба вспомнили, как за утренней трапезой — так, словно повеяло весной — непринужденно болтали обо всем на свете: о людях, о эльфах, о лесе, о заокрайнем Западе... Как Трандуил улыбался и постоянно трогал себя за чуть волнистые пряди, подчеркнуто вежливо отвечал Леголасу и слушал, как его сын хохочет. Казалось, это было так давно, как будто прошли годы, а не всего пара часов.

Боль резко кольнула Трандуила в висок, он не смог сдержаться, охнул и рука его сама дернулась к голове.

— Ada, - Леголас встревоженно посмотрел на Трандуила. Он подумал, что уже совсем не ребенок и не малыш, и глупо вот так сидеть и дуться, строя из себя великосветского принца, которым он никогда не был.

Он сразу заметил, что с отцом что-то не так, но подумал, что это просто раздражение и злость на него, на Леголаса, но теперь он сомневался — уж больно... болезненно выглядела эта глубокая складка между бровей, бьющаяся жилка у виска и напряженность позы. Как он не заметил? Кроме своей обиды не видел ничего!

Леголас встал и попытался мысленно приблизиться к отцу, но ничего не помогало — их как будто разделяла каменная стена. Тогда Леголас обошел отцовское кресло и положил руки на плечи Трандуила.

— Hamo, Laegolas, — устало сказал Трандуил. Боль была настолько сильной, что он уже почти ничего не видел — только расплывчатые формы. Даже лицо Леголаса стало белым пятном.

Трандуилу было страшно. Если все это не кончится, то он сойдет с ума.

Леголас пропустил мимо ушей приказ сесть и, привстав на носки, лбом коснулся затылка Трандуила. Волосы его были холодные, мягкие, приятные и вкусно пахли детством, когда маленький Леголас зарывался в них носом в поисках защиты. В этих детских воспоминаниях отец всегда улыбался, какая бы боль его не терзала. Сейчас отец не улыбался...

Леголас стал из всех сил окружать отца собой, своей силой, стараться забрать то, что так терзало, делало злым и холодным отца. Он, словно невидимыми нитями, обволакивал голову — виски, лоб, затылок — глаза, где, как он чувствовал, тоже болело, спускаясь ниже, к самому сердцу, где боль была просто оглушительной. Такой оглушительной, что Леголаса всего встряхнуло и передернуло — теперь он понял, КАК болело у отца в душе.

А Трандуил вдруг стал видеть: зрение его прояснилось, стало таким же острым, как было до этого, на душе стало легче — гораздо, гораздо легче — а обруч боли медленно стал отпускать его голову.

— Si mae? — взволнованно прошептал Леголас. Ноги его подкашивались, колени дрожали, а внутри было что-то неприятное и болезненное. Хотелось спать и не видеть никаких снов.

— Да, — Трандуил чувствовал себя... странно, очень свободно и так, как не чувствовал себя очень давно. Он повернулся к сыну и ужаснулся.

На него, с горящими голубыми глазами, смотрел, улыбаясь от уха до уха, бледный, болезненный призрак, пять минут назад бывший его сыном Леголасом.

Трандуил, недолго думая, подхватил его на руки и отправился в свои покои. Он торопился. Он радовался, что боль кончилась. Он гордился, что от боли его избавил сын. Он боялся, как бы не стало поздно...

* * *

— Naro nin trenarn o theryn? — решил попытать счастья Леголас, когда с удобством устроился в огромной и мягкой отцовской постели. Трандуил устроился рядом и, задумчиво подперев подбородок, стал разглядывать лицо Леголаса.

— Я хорошо себя чувствую, — сказал Леголас, всем сердцем желая о сказке. Может... может, поговорив о чем-то, он сможет вернуть очарование утренней трапезы, детства... — Пожалуйста.

— Почему о орлах? — спросил Трандуил. Его сын выглядел, как заправский манипулятор, блаженно закрыв глаза и сжав в кулаке одну из прядей его волос.

— Sain lain, — не задумываясь ответил Леголас, вспоминая сегодняшний день и ту безграничную свободу, что он чувствовал, когда мчался, как ветер, по лесу и прыгал в воду.

Трандуил кивнул.

— Когда-то давно, одно племя, жившее высоко в горах...

— Северных?

— М-м, да, — Трандуил немного сполз вниз, подложил ладонь под щеку, а Леголас еще сильнее прижался к нему, затем он продолжил, — высоко в северных горах...

Засыпая, Леголас вспоминал, как отец нес его и как он плавно раскачивался в такт его шагов, и почувствовал себя самым счастливым эльфом на свете.

___________________________________________________________

Место, где купается Леголас, чем-то напомнило мне сеноты Юкатана. Кому интересно, вот ссылки на парочку картинок:

http://www.pichome.ru/image/IAa

http://www.pichome.ru/image/IAb

http://www.pichome.ru/image/IAy

Небольшой словарик, кому интересно ;)

Линд (lhind (синд.) — стройный. Мне кажется, это подходящее имя для лучника;)

Im iston (синд.) — я знаю.

Alae (синд.) — вот, смотри.

Tiro (синд.) — смотри.

Urui (синд.) — Август.

Noro (синд.) — беги.

Ai! (синд.) — Ай!

Taur (синд.) — повелитель.

Ego (синд.) — уходи.

Farn (синд.) — довольно.

Adar-nin (синд.) — отец. Прим. автора — это более уважительная форма обращения, чем просто adar. Ada — более разговорная форма слова "отец", можно перевести, как "папа".

Hamo (синд.) — садись.

Si mae? (синд.)— так хорошо?

Naro nin trenarn o theryn? (синд.) — расскажи мне сказку о орлах?

Sain lain (синд.) -они свободные. Прим. автора — я не уверена на счет правильности этой фразы с точки зрения грамматики, но...