Баллада о Проклятых Сиськах (гет)

— Шкурячья Бражка? – скепсис Ольриха можно было зачерпывать ведрами целый день, но и к вечеру он бы точно не кончился.

— Она самая, – важно кивнул Лютик, подходя к борту корабля и вставая рядом с эльфом. – Насколько мне известно, название сия деревенька заработала за то, что в ней занимаются выделкой виверновых шкур, чьи «носители» в достатке водятся в здешних болотах.

— А бражка? – спросил Ольрих.

Бард сделал вид, что впал в патетическую задумчивость. Возвел очи к небу, вздохнул печально и выдал:

— Не знаю. Наверно, там ещё и брагу варят.

— Из виверновых шкур, вероятно... – не упустил вставить свое слово Ежи, примостившийся на бочке рядом с эльфом.

— Очень смешно, – надулся виршеплет, демонстративно отвернувшись от собеседников и делая вид, что грязно-зеленая вода в реке полностью захватила его внимание.

— Какие мы обидчивые, – хмыкнул низушек и обратился к Ольриху. – Так на кой дуб мы собираемся в эту Вивернову Бражку?

— Шкурячью, – пафосно поправил его Лютик, впрочем, даже и не думая отвлекаться от созерцания зеленой воды.

— Ты че ж там, русалку высматриваешь аль утопца, поэт? – поинтересовался подошедший к компании, расположившейся на носу корабля, Ян. Полосатый, к слову, выглядел неважно. Синяки под глазами, общая бледность – ничуть не краше умертвии, на самом деле. Дело довершала огромная шишка, умостившаяся прямо посередине лба. Казалось, будто ему лошадь копытом со всего маху заехала.

Лютик мужественно проигнорировал укол темерского солдата, сделав вид, что он его не услышал.

— Полосатик, а, полосатик, ты с Киараном побратался что ль? – хохотнул милсдарь Петруччо, окидывая взглядом весьма помятого Яна.

— Эт почему ещё? – оторопело уставился на него солдат. Он даже на всякий случай ощупал свои уши. Удостоверившись в нормальности оных, Ян недовольно глянул на низушка. – Че эт за шуточки такие, мелочь пузатая?

— От дылды слышу, – обиженно буркнул маленький скоя`таэль. Ну не любил низушек шуток насчет своего роста и веса, и все тут.

— Ежи хотел сказать, что выглядишь ты неважно, dh’oine[1], – заступился за друга доселе молчавший Лионель.

— А-а-а-а, – протянул Ян и больше ничего не сказал.

— Так че случилось-то? – спросил любопытный полурослик. Когда ему что-то интересно, обида всегда забывалась на раз, особенно такая малозначительная.

Ян тяжело вздохнул. Поднял красные от недосыпа глаза на собеседников и тоскливо произнес:

— Командир уже третью ночь спать не дает. С вашим ругается. Громко. Сегодня вот вообще драться полез, то есть полезла. Мы с Бьянкой их разнимали. Вернее, мы пытались предотвратить убийство вашего командира, так как он мужественно терпел все посягательства на свою жизнь. Успокоились они только под утро и уснули на лежанке рядом. Я вообще не понимаю, что такое с Роше творится. Она совсем стукнутая стала. В смысле, двинутая. Чокнутая. Короче, он и раньше-то был не подарок, но сейчас... – солдат подавленно замолчал.

— Мой брат точно умом тронулся, – Киаран, до этого молча слушавший рассказ полосатого, выглядел более чем расстроенным.

— Так. Ладно. Бражка бражкой, а на кой хер мы туда хотим заглянуть? – сакраментально выдал Золтан. Сегодня он был не особо разговорчив, поэтому достаточно долго не вмешивался в их беседу.

— Вот! – наставительно поднял палец вверх Лютик. – Вечно вы меня не слушаете. А если бы спорить со мной не стали, а послушали, что я хочу вам сказать, то узнали, что Геральт придумал новый способ расколдовать нашу Роше. Эх! – вздохнул виршеплет. – А сиськи у нее знатные. И зачем она хочет обратно превратиться?

— Ты не отвлекайся, – встрепенулся Ян. – Что там за способ придумал ведьмак? – в глазах его блеснула надежда.

— Вот, опять вы меня не хотите слушать. Сиськи, говорю, у нее божественные. А вы... Ничего вы не понимаете в любовном искусстве. Да и вообще ничего не понимаете.

— Ну-ну, – начал закатывать рукава солдат. – В следующий раз сам будешь их разнимать. Я тогда посмотрю на тебя, как ты петь будешь.

— Не умеете вы с женщинами общаться. К ним подход нужен особенный, – печально вздохнул виршеплет. – Вот я сейчас подойду к ней и поговорю. Увидите, она ответит мне взаимностью. Не то что вашему Иорвету. Уж мне-то дамы не отказывают, потому как я знаю все тонкости их нежной души.

— Может, не надо? – жалобно посмотрел на него Лионель. – Ты, конечно, придурок, dh’oine, но баллады у тебя больно хорошие, не хотелось бы, чтобы ты погиб раньше времени.

— Ага, – хмыкнул низушек, – почил миру бозе... А вообще, ты это, давай, удачи. Еще и балладу новую ей спей. Думаю, она будет довольна.

Киаран и Ольрих тоскливо переглянулись, они понимали, к чему все идет.

А шло все к очередному звездецу, как выразился бы краснолюд. Впрочем, об этом немного позже.

* * *

Это утро началось для Геральта, как и для Бьянки с Яном, откровенно говоря, фигово. Несмотря на то, что ведьмак не присутствовал на ночной ссоре командиров, он все прекрасно слышал – белоголовому «повезло» с каютой через стенку от Роше. Да и острый слух мутанта отнюдь не улучшил ситуацию – Геральт катастрофически не выспался. И, наверное, именно из-за недосыпа ему пришла «гениальная» идея попробовать расколдовать Роше с помощью сердца Королевской Виверны.[2] Благо, по его подсчетам они как раз приближались к деревеньке с весьма говорящим названьицем «Шкурячья Бражка», где виверны эти разве что в руки не прыгают сами. Он ни разу ещё не пробовал подобного способа снятия проклятия, но попытка не пытка, ведь недаром же об этом пишут в книгах. Хотя, на заборах тоже пишут... В любом случае, нужно было что-то делать, а не сидеть сложа руки. Иначе они тут все дружно сойдут с ума.

В голове у него неожиданно возникла картинка летящей в него банки варенья. Персикового. Ведьмак замотал головой, отгоняя странное воспоминание. Надо было вставать уже. И как можно быстрее предупредить рулевого, чтобы держался ближе к берегу.

* * *

— Ласточка моя кареокая, открой! – Лютик галантно постучал в дверь каюты Роше и недовольно обернулся. – Ну и чего вы тут забыли?

— Ничего-ничего, – замахал руками низушек, – Ты продолжай, не отвлекайся. А мы посмотрим.

— Да, – ухмыльнулся Ян. – Мы с нетерпением ожидаем зрелища.

— Идите вы все! Вот сейчас спугнете мне мою прекрасную даму, – возмущенно зашипел Лютик. И уже громче добавил:

— Верунечка, свет очей моих, душа моя, открой дверь своего сердца для моей необъятной любви к тебе! – и застучал в дверь с новой силой. Тут она, дверь, ко всеобщему удивлению, резко распахнулась. На пороге застыл заспанный, злой и недовольный Иорвет. В одной нижней рубахе.

Немая сцена. Киаран начал подумывать, что все-таки находится бреду. Или в Аду. Короче, явно не в реальности. Его запытали на барке, и от заражения крови ему теперь мерещится всякая херотень. Примерно в том же ключе размышляла и вся остальная честная компания.

— Ты! – возмущенно завопил бард. – Ты обесчестил мою Верунечку. Подлец! Нахал! Да я тебя... – но тут же замолчал под грозным взглядом одноглазого.

— Да ладно, я как бы... того... уже ухожу. Не претендую. Ну, я пошел… – промямлил Лютик.

— И куда ты пошел, душа моя? – поинтересовались у него за спиной низким грудным сопрано.

— Домой? – рискнул предположить поэт, медленно оборачиваясь.

Вернона Роше многообещающе улыбалась. Ну, акула акулой, чесслово.

— И где же ты живешь, касатик? На дне Понтара? – заиграла бровями Роше. – Я тебя провожу, не стесняйся, красотинушка моя. А то вдруг заблудишься.

— Да... я как-нибудь сам, – полузадушено пискнул виршеплет и уперся спиной прямо в Ольриха. – М-можно я пройду? – полуобернулся к эльфу он.

— Да, пожалуйста, – пожал плечами тот и отошел в сторону. У Лютика разве что пятки не сверкали.

— Ну, – сложила на пышной груди руки женщина, – а вы чего стоите?

— А мы, это... – нашелся Ян. – Ну... Геральта вот ищем...

— А-а-а, ну коль Геральта, то это в соседней каюте, – важно кивнула Роше.

— Командир, – неуверенно обратился к Иорвету Ольрих. – Эм... Ты нам тоже понадобишься.

— Зачем? – подозрительно поинтересовалась Вернона.

— Да не вы, милсдарыня, – решительно отрезал низушек. – А ваш (как бы это сказать?) кавалер... Наш командир, то есть...

— Ах ты, уродец! – взвыла Роше, оборачиваясь к одноглазому эльфу. – Ты что им тут наговорил, пока меня не было?!

— Вообще ни слова не сказал, – вздохнул предводитель скоя'таэлей.

— Брат, у тебя точно все в порядке с головой? – с притворной заботой поинтересовался Киаран. – Ты как-то странно себя ведешь.

— Dana Maebh![3] Ты хоть заткнись! Не сыпь мне соль на интимные места!

— Куда, прости? – тут же встрепенулся милсдарь Петруччо.

— Какая интересная собралась компания, – в дверях соседней каюты появился сонный ведьмак.

— Трехнутая компания, Геральт, трехнутая. На всю голову. Иль на кой-чего еще. Это уж как посмотреть... – Золтан Хивай почесал бороду. – Так что там удумал, со снятием проклятья-то?

— Я ничего не придумал. Я вспомнил, как читал в одной книге о способе снятия проклятия с оборотней.

— Я тебе не перевертыш! – возмутилась Вернона.

— Кончай уже, Роше... – вздохнул ведьмак.

— Так она успела уже парочку раз за ночь, – тихо, как думал Ян, прошептал он низушку на ухо. Тот хихикнул и согласно кивнул.

Тут парочка поймала на себе злобный взгляд Иорвета:

— Я, кажется, знаю, кто сегодня будет драить палубу и выносит парашу за больными, – сухо заметил одноглазый.

— Молчал бы лучше! – вскинулся на Яна Ежи. Впрочем, не особо зло – шутка-то была веселая.

— Так, на чем я остановился? Ах да, способов там было несколько. Один мы уже испробовали, теперь дело за следующим. Нужно поймать и обездвижить Королевскую Виверну. Затем вырезать живое сердце и еще бьющимся скормить Роше.

— Я думаю, она будет против, – шепнул Ежи полосатому приятелю. Тот тихонечко заржал.

А Вернона... Вернона позеленела.

— Ты что мне предлагаешь, проклятый мутант?! – она развернулась и, отпихнув с дороги Иорвета, влетела в каюту, смачно захлопнув за собой дверь.

— Платок и штаны верни! – бессильно ударил кулаком по стене одноглазый. – Киаран, у тебя есть запасная одежда? – спросил он брата. Тот закивал головой, не в силах что-либо сказать.

— Вот и славно. Пошли я оденусь, и надо виверну ловить, – сообщил командир Белок и, подхватив под руку Киарана, потащил его дальше по коридору.

— М-да, – глубокомысленно выдал Ольрих.

— Как думаете, у них правда что-то было? Или есть? – задумчиво спросил в пустоту низушек. Ответом ему была гробовая тишина.

* * *

Бьянка выползла (иначе не скажешь) из своей каюты, намереваясь дойти до камбуза и найти там что-нибудь съедобное. Девушка не ела со вчерашнего обеда, потому как «дорогой командир» совершенно съехал с катушек, и ей пришлось защищать несчастного предводителя скоя`таэлей от нападок Верноны.

Говоря по чести, она совсем не была против того, чтобы Роше убил эльфа. Да совесть как-то не позволила не защитить одноглазого, глядя на то, как он обреченно терпел издевательства над собой, при этом даже не пытаясь хоть как-то сопротивляться.

Защищать эльфа пришлось долго – Роше не сдавалась, пытаясь добраться до своей «жертвы». Чувствуя, что силы у нее уже на исходе, а командирша так и не собиралась успокаиваться, Бьянка позвала на помощь так вовремя проходящего мимо каюты Яна. Точнее, развесившего уши под дверью.

В общем, теперь мучились они уже вдвоем. Часам к трем ночи Роше угомонилась, уснув, железной хваткой вцепившись в руку бедного эльфа. Только удостоверившись, что смертоубийств больше не предвидится, Бьянка с чистой совестью выпроводила Яна и отправилась спать сама.

Но и выспаться толком не удалось. Часов в восемь утра из-за стены донесся вопль виршеплета, мигом ее разбудив:

— Ты! Ты обесчестил мою Верунечку. Подлец! Нахал! Да я тебя...

Бьянке захотелось побиться головой об стену, как это ранее делал одноглазый. Ну, или впечатать в эту самую стену возмущенного барда. Промучившись еще с полчаса, но так и не сумев больше заснуть, девушка все-таки решила, что пора подниматься.

Представляя себе разнообразные способы экзекуции над Лютиком, Бьянка шла по коридору, уставившись себе под ноги. И в момент, когда мечты увели ее к четвертованию опостылевшего за одно утро виршеплета, она не заметила, как врезалась в кого-то.

Девушка подняла глаза на со стоном сползающего по стене эльфа, который был ей смутно знаком. Кажется, это был правая рука Иорвета. Она нахмурилась, вспоминая его имя, Киаран, кажется, или Элеас. Нет, вроде Киаран. Да, Киаран, про него командир еще во Флотзаме говорил, что его люди Лоредо поймали. Это его еще ведьмак на барке лечил, когда прокляли Роше...

После сегодняшней ночи Бьянка даже немного прониклась сочувствием к ушастым. Посему она не стала ему грубить в ответ на фразу:

— Bloede beanna[4], смотри куда идешь! Так и убить ведь можно ненароком, – просипел сидящий на полу эльф.

— Ты как? Живой? – сочувственно спросила она.

— С некоторых пор мне кажется, что нет... – как-то непонятно выдал остроухий.

— В смысле?

— Мне кажется, что я попал в персональный ад... – пожаловался он.

— Ну, ты извини, что я в тебя врезалась. Я просто тебя не заметила... – удивленно пробормотала она. – Не думала я, что вы, Белки, такие нежные...

— Да причем тут ты, dh’oine?! У тебя когда-нибудь брат сходил с ума?

— А-а-а, ты об этом? Нет. Брат не сходил. Зато командир у меня превратился в истеричную бабу, – нервно хихикнула она. – Так что мы, считай, с тобой – братья по несчастью... Я вот сегодня твоего всю ночь спасала.

— От чего? – округлил глаза эльф. – Она его изнасиловать пыталась? А то я слышал тут истории...

— Да нет, вроде не пыталась. Вроде она только на его жизнь посягала – честь не трогала...

— Мне солдат из ваших рассказывал, – поделился Киаран. – Только я одного не понял: почему Иорвет в одной нижней рубашке был?

— Да как тебе сказать?.. Мы с Яном его раздели.

— Что?! Зачем?! – Киаран даже немного отодвинулся от девушки. Недаром говорят, что dh’oine все озабоченные!

— О чем ты подумал, идиот ушастый?! – Бьянка не знала разозлиться ей или рассмеяться. Подумав, она выбрала второе. – Они с Роше уснули на лежанке практически в обнимку, а брат твой в полном боевом облачении был. Ты представляешь, каково ему было бы поутру? У него и так ночь «веселенькая» выдалась.

— А почему тогда Роше был... была одета? Она ведь тоже в полном боевом облачении находилась, – с нескрываемым недоверием спросил Киаран. Ну, не верил он в благородные намерения dh’oine, хоть ты тресни.

— Мы пытались, – несколько сконфуженно произнесла Бьянка. – Ты разве не заметил никаких следов на лице Яна? Командир отчаянно защищала свою честь во сне, так что нам пришлось ограничиться сапогами. Хотя как одним из них Ян как раз и получил в лоб.

— О-о-о... – только и смог выдать Киаран.

— Ну, – преувеличенно бодро сказала девушка, – ты так и будешь на полу сидеть? – она встала на ноги и протянула ему руку. Эльф, чуть поколебавшись, принял её.

* * *

Бернаду Лоредо было страшно как никогда. Ведь быть наживкой для поимки драконоподобной твари – то еще «удовольствие». Он сидел под дубом связанный и совершенно беззащитный.

А тем временем Иорвет с Геральтом занимались тем, что загоняли Королевскую Виверну к поляне, где рос этот самый дуб. Виверна, откровенно говоря, не хотела загоняться. Она усиленно сопротивлялась стараниям «охотников», попутно пытаясь их сожрать. Вероятно, она не догадывалась, что они ее гнали к еде, и не терпела посягательств на свою территорию. Да и два животрепещущих куска мяса были весьма, с ее точки зрения, привлекательны.

Проваландавшись таким образом пару часов, эльф и ведьмак, наконец, смогли добиться от нее, чего они хотели. Ящерица с довольным рыком кинулась на Лоредо. Так и не стало больше флотзамского коменданта. Почтим же память безвременно почившего Бернарда Лоредо минутой молчания... Но это мы что-то отвлеклись.

Итак, виверна загрызла Лоредо. Геральт выбросил вперед руку, сложив пальцы в знаке Аксий. Тварь замерла.

— Держите ее! Связывайте! – заорал он, напрягаясь. – Я долго ее не удержу.

На помощь Иорвету из кустов выскочила вся наша бравая компания, правда, без Лютика. Его они благоразумно оставили на корабле.

— Ура! – обрадовался милсдарь Петруччо. – Сегодня у нас будет пир. Щи из крапивы и жареная вивернятина в омлете. М-м-м.... Я уже предвкушаю.

— А главным блюдом у нас, вероятно, будет закуска из сыровяленого Лоредо, – недовольно буркнул Ян, посильнее стягивая веревки на крыльях тварюги.

Как они тащили виверну к кораблю – отдельная история. Стоит лишь упомянуть, что каждый из отряда «охотников» пообещал себе, что никогда больше не будет заниматься ничем подобным.

Сомнительную честь по вырезанию сердца у живой виверны Геральт доверил одноглазому эльфу. Не то чтобы тот обрадовался, но в конце концов он Роше был кое-что должен, так что молча исполнил свой долг и преподнес несчастной Верноне ее «обед».

— Я не буду это есть! – взвыла Роше. Цвет ее лица сравнялся с молодыми весенними листочками, а глаза выражали такие вселенские тоску и ужас, что Иорвету даже жаль ее стало. В голове снова мелькнула предательская мысль, что, может, оставить все, как есть?.. Вернона думала так же... И только Геральт, памятуя прошедшую ночь, настоятельно порекомендовал отставить брезгливость в сторону и сожрать уже это проклятое сердце, пока оно не перестало биться.

— Иначе сама пойдешь охотиться в следующий раз, – хмуро добавил ведьмак.

Женщина упрямо замотала головой.

— Не хочу!

— Роше, я же... Пфф… Ну, съешь уже, а? Я тебе, считай, сердце дарю! – попытался отшутиться эльф.

Вернона тяжело вздохнула, но вышеозначенное сердце приняла. С миной отвращения на лице она зажмурилась и откусила кусок свежего мяса.

Все затаили дыхание, пока женщина поедала ещё бьющееся сердце виверны. Проглотив последний кусочек, она обвела всю компанию совсем уж несчастным взглядом. Иорвет нерешительно шагнул к ней...

Dh’oine[1] — вы точно хотите знать перевод?

[2] — отсылка к сериалу "Игры Престолов", к сцене с поеданием драконьего сердца.

Dana Maebh![3] — Дева! (у эльфов восклицание имеет значение вроде нашего: "Господи!")

Bloede beanna[4] — чертова баба.