Глазами не увидеть, мозгами не понять (джен)

День Святого Валентина начинался для Гарри не лучшим образом (чего стоило только одно представление Локхарта в Большом Зале!), а уж продолжился и вовсе ужасно. Мало того, что пришлось выслушивать от мерзкого уродливого создания, по чьему-то недосмотру получившего гордое имя гнома, любовное послание в виде не менее уродливых стихов. Мало того, что их автором оказалась, по всей видимости, Джинни, и теперь приходилось делать вид, будто ничего не произошло, так ещё и с Малфоем успел поцапаться на этой почве, и дневник (пусть и пустой) слизеринского старосты – этот антиквариат полувековой давности! – теперь оказался залит чернилами и наверняка безнадёжно испорчен. Да и весь день в целом был безнадёжно испорчен – чего уж тут стесняться признать это.

В гостиной Гриффиндора ученики же были как будто рады неожиданному празднику: всё так же громко разговаривали, улыбались, шутили, смеялись… Близнецы Уизли даже пытались с выражением и интонацией на пару прочесть стихотворение, услышанное от этого убогого гнома, словно хотели помочь Малфою задеть Гарри побольнее. Неудивительно, что такое шумное место казалось ему совсем неуютным и неприветливым сейчас, когда хотелось побыть в одиночестве и успокоиться, а возможно, даже порадоваться, что этот несносный день наконец закончился, и, возможно, завтра начнётся обычная повседневная жизнь, каковая и продолжалась уже без малого два месяца. Или нет? Или… Гарри вдруг осознал, что то, что ранее было для него самим волшебством, только одному ему доступной сказкой, становится общим, массовым, пошлым… Когда он поднимался по лестнице в спальню, больше всего хотелось сесть прямо на ступеньки и зарыдать. Он устал.

Впрочем, можно было перед сном заняться ещё и проверкой своих учебников и прочих принадлежностей. И очисткой их от чернил – того, что ещё можно было очистить, конечно. Хорошо хоть дневник, кажется, почти не пострадал (Гарри очень надеялся, что ему это не привиделось на Чарах). Он уже уселся на кровати, когда заметил, что что-то было не так. Что-то было совсем не так: на полу спальни сидела необычно белого цвета лиса и наблюдала за ним.

— А ты ещё кто? – удивился Гарри.

— Я — Лис, — ответил Лис.

— А… Э-э-э… — Гарри первые несколько секунд был так удивлён происходящим, что не мог подобрать слов, но потом всё же взял себя в руки и продолжил. – А ты, что… говорящий?

— А что в этом такого? – Лис наклонил голову. – Ты вот тоже говорящий.

— Но я же человек!

— А я – Лис, – невозмутимо констатировало животное.

— Но лисы же… — Гарри хотел было закончить, но осёкся. Какой смысл возмущаться феноменом говорящей лисицы? Или нет, этим тоже надо обязательно поинтересоваться, но в происшествии столько странностей, что можно начать с чего-нибудь попроще. – И вообще, лисы же обычно рыжие, а ты почему белый?

— Потому что я сегодня песец, — снова огорошил собеседника Лис.

— Что? Кто?

— Песец. Это тоже как лис, только белый, — пояснил Лис, — и живёт на севере.

— Но ведь так не бывает, — снова попытался осмыслить ситуацию логически Гарри, — что ты сегодня кто-то один, а завтра – другой. Ты либо лис, либо песец.

— Почему не бывает? – удивился зверь. – Если оно так и есть. Ты вот тоже был обычным мальчиком. А потом прилетела сова с письмом, и ты стал волшебником. Или вот дневник Т. М. Реддла в твоих руках… — продолжал он тем временем. – Сегодня это дневник, а завтра – Т. М. Реддл, — Гарри аж передёрнуло.

— Нет, так всё равно не бывает, — Гарри не собирался сдаваться. И пусть в способностях к дедукции до Гермионы ему было далеко, мыслить логически он умел. По крайней мере, считал, что умел. – И это всё равно не объясняет того, как ты только что здесь появился и что ты здесь делаешь.

— Ищу мальчика, — признался Лис.

— Меня?! – удивился Гарри. – Но зачем.

— Нет, не тебя, — он фыркнул. – Я ищу одного конкретного мальчика. Но его здесь, кажется, нет.

— И что ты будешь делать?

— Искать его дальше, — ответил Лис. – А когда найду, буду радоваться.

— И ещё, — Гарри уже начинал кое-что подозревать, но надо было узнать, что ему ответят ещё на пару вопросов, — ты мне так и не ответил, откуда ты появился в этой комнате.

— Я поднялся за тобой, — лисо-песец даже казался немного удивлённым такому вопросу. – Я вообще-то почти весь день за тобой хожу. Даже странно, что ты меня так и не заметил до вечера. Но вы, люди, в принципе часто не замечаете даже того, что происходит под самым вашим носом.

— То есть за мной весь день ходит песец, а я этого не замечаю? – казалось, что весь окружающий мир полетел куда-то кувырком, и всё в нём смешалось до того причудливо, что нельзя было разобрать, откуда взялось то или иное. Правда, оставалась ещё гипотеза о том, что это просто один отдельный маленький волшебник взял и сошёл с ума, а воображаемый лис – это просто апогей, так сказать, этого сумасшествия и галлюцинаций. Впрочем, был Лис галлюцинацией или не был, проверить было несложно… если, конечно, сам Лис на это согласен.

– А… слушай, – Гарри глубоко вдохнул, досчитал до трёх и выдохнул. Дабы немного успокоиться перед тем, как начинать нести бред. – А можно… можно тебя потрогать?

– Можно, – ответил Лис после секундной заминки, – я же приручён.

На ощупь зверь оказался мягким, тёплым и мохнатым. Он устроился у Гарри на коленках, а тот гладил его по шерсти, временами останавливаясь и начиная почёсывать за ухом. Если сравнивать его с каким–нибудь бульдогом тётушки Мардж или с кошками миссис Фигг, то Лис безусловно выигрывал: он не норовил цапнуть побольнее или царапаться по мере возможностей… По правде говоря, погладить тех зверей Гарри мог согласиться только под какими-нибудь очень, очень страшными пытками. Возможно даже, пыток страшнее, чем общение с этими милыми зверьками, ещё не было придумано. Или… если этот «Лис» говорит, что он приручён – может, Гарри просто раньше попадались только неприручённые собаки и кошки? А если сравнивать Лиса с Хедвиг… хотя, нет – лис с совами, пожалуй, лучше просто не сравнивать. Но пара «сова и лиса» Гарри определённо понравилась.

– Интересно, – спросил Гарри, дабы продолжить разговор, – ты такой необычный. А чего ты ещё умеешь? Ну, кроме разговора? – В том, что Лис умеет разговаривать, Гарри уже успел убедиться и поверить.

– Ещё умею играться, – начал перечислять зверь, подставляя шею и голову в позу, наиболее удобную для почёсывания, – охотиться на кур, умею прятаться от охотников. А тебя интересует что-то конкретное?

– Да нет, я так спрашиваю, – Гарри снова задумался. – А ты надолго сюда пришёл?

– По правде говоря, нет, – ответил Лис, потом поднялся и соскочил с коленок на пол. – По правде говоря, я заглянул сюда так, на денёк, и мне уже пора уходить. Всё равно нужного мальчика здесь явно не водится. Охотников здесь, по правде говоря, тоже нет, а куры у вас вкусные… – он печально вздохнул. – Но что же поделать, коли в мире нет совершенства…

– Ты уже уходишь? – Удивился Гарри: гладить Лиса ему даже понравилось. – Ну тогда прощай. Надеюсь, ты найдёшь этого мальчика.

– Я тоже. А тебе стоит больше доверять сердцу, а не глазам, – напоследок сказал Лис. – И запастись терпеньем. А мне… мне ещё стоит зайти к одной девочке. Она, конечно, вряд ли знает, где искать этого мальчика, но уж точно обрадуется. А ещё, – он вздохнул, – у неё волосы… как пшеничные колосья, – и скрылся в проёме входа. — Хотя, нет, светлее. И здесь не всё так совершенно, — донеслось с лестницы.

Гарри не сразу вернулся к реальности, к той колее, из которой приход удивительного создания его выбил. В чём-то он даже завидовал тому мальчику, которого ищет Лис, хотя, признаться, он всё же был слишком странным созданием. Раздражение на окружение, на неудачный день — даже на Малфоя, Локхарта и его гномов — прошло, улетучилось без следа, а жизнь снова начала казаться интересной и непредсказуемой. А лисы — удивительными созданиями. И непонятными.