You can choose (джен)

Гарри очнулся в лучах какого-то нереально белого света, лёжа на гладком холодном полу. Чувство беззащитности окутало его плотным облаком и, повинуясь мысли, образовало чистую одежду, пахнущую стиральным порошком тёти Петуньи. Гарри присел на пол и прижал воротник рубашки к носу: редко, очень редко его одежда пахла чистотой. Во время их путешествий с Роном и Гермионой в поисках хоркруксов Волдеморта джинсы потихоньку обрастали корочкой грязи.

Гермиона банально не умела стирать штаны.

Гарри отвернулся от непонятного источника света и огляделся, приметив лавочку с отвратительно кричащим свёртком под ней. Какой идиот суёт детей под лавочки и забывает их на вокзалах?

«А с какой стати я решил, что это вокзал? — Гарри приподнял бровь. — А, какая, к чёрту, разница… Вокзал, и всё. Как я тут оказался — вот загадка». Людей вокруг не наблюдалось, и он решил пройтись в сторону источника света, чтобы попросить выключить прожектор. Рабочие на вокзале точно должны быть. Выключат прожектор и заберут ребёнка. В том, что свет солнечный, Гарри очень сомневался.

— Здравствуй, мальчик мой, — раздался до боли знакомый голос, и свет потускнел. Гарри остановился, но не обернулся, а лишь повернул голову. Глаза профессора Дамблдора печально мерцали за стёклами очков — это было видно даже издалека, даже если не присматриваться. Гарри стиснул зубы так, что желваки заходили ходуном. Ему не хотелось поворачиваться и от души обниматься с профессором. Ведь по вине директора он мёртв, мёртв, потерян для жизни безвозвратно.

Хотя, если подумать, почему это именно по вине профессора…

Гарри замер. Вообще, конечно, стоило обернуться и задать один вопрос. Только ради этого стоило оказаться здесь.

— Скажите, сэр, — голос чуточку дрожал, да оно и понятно. — А мог кто-нибудь другой уничтожить остальные хоркруксы? Тот же… — он запнулся. Нет, профессор Снейп не мог. Работая на два лагеря, он мог ошибиться. — Или… — Грюм уже поддался один раз. — Но… Но вы сами… — а у директора банально не хватило времени. — Ладно. Тогда другой вопрос, — объяснив себе всё, Гарри почувствовал какое-то сожаление, что позволил себе думать гадости про профессора, и абсолютно спокойно, будто о погодных сводках, поинтересовался: — Я жив?

Профессор Дамблдор замер. Он, судя по всему, ожидал другого тона. Гарри медленно подошёл к нему и положил руку на плечо, ощутив задним числом тяжесть собственной ладони. Директор поднял на него уставшие глаза и тут же отвёл взгляд.

— Прости меня, мальчик мой…

— Простил, — легко улыбнулся Гарри. С его плеч как будто сняли небо. Не будет печальной миссис Уизли, постаревших матерей; он не узнает, сколько погибло людей, сколько погибло детей из числа тех, кто остался, сбежав из-под опеки профессора Макгонагалл, чтобы помогать бойцам Ордена Феникса. — Конечно, я простил вас, сэр, — с его лица не сходила довольная, хоть и печальная, улыбка. — Где мы находимся? Я считаю, что это вокзал. Где-то там, — он махнул рукой в сторону лавочки, — ребёнок под лавкой. Он плачет. Голодный, наверное. Я пошёл, чтобы найти его родителей…

— Он сирота, его родители давно покинули земной мир… Да и ему самому больше не ходить по земле, если ты уничтожил змею.

— Невилл уничтожит, — Гарри беспечно пожал плечами и заглушил жалобные крики Волдеморта. Стоило поинтересоваться своей теперешней, загробной жизнью. Первым делом почему-то захотелось увидеть Сириуса и Добби.

Директор жевал губами и одиноко обнимал себя морщинистыми руками, рассеянно глядя в пространство. Гарри шагнул вперёд и крепко обнял директора: за короткое время они практически сравнялись ростом.

— Ты сказал, что это вокзал? — тихо переспросил Дамблдор, глядя поверх плеча Гарри.

Тот приподнял брови:

— А разве это место не напоминает вам перрон? Я уже вижу одно из тех магловских чудес, которые, говорят, берут более ста двадцати миль в час…

— Домой или в неизвестность, мальчик мой? — спросил профессор Дамблдор. — Куда он тебя повезёт?

— Не всё ли равно? — ухмыльнулся Гарри, бросив взгляд на свёрток. Нечто подсказывало ему, что что-то идёт не так. — И все же я мёртв?

— Ты жив, Гарри... — профессор Дамблдор отошёл на шаг и прикрыл глаза. Гарри так и сел. — Моя ошибка стоила многим жизни. Спасибо, что простил. Твоё великодушие и на этот раз… просто не знает границ.

Гарри вскочил, преграждая профессору дорогу, и снова посмотрел на истошно вопящий свёрток.

— Я могу что-нибудь взять с собой, сэр? — прокричал он, заметив ползущий к кроссовкам туман, уже окутавший свёрток воронкой.

— Что-нибудь или кого-нибудь? — усмехнулся директор, со скукой в глазах наблюдая за постепенно теряющимися в липкой белой дымке ногами Гарри. Его собственные ноги были проигнорированы субстанцией, что не укрылось от внимания Поттера. — Возможно ли вернуть Тома, попытавшись дать его душе новую жизнь?.. Ты безмерно добр… Может быть, в этом и есть смысл…

— Не Тома, — прошептал Гарри, одним лишь титаническим усилием воли бросившись вперед. Исчезающие в серебристом тумане цепкие пальцы сомкнулись на узловатом старческом запястье. Навстречу потерявшему равновесие Дамблдору радостно взметнулся клок туманной пелены.

Платформа опустела.

Гарри вдохнул аромат влажной земли и чуть не задохнулся в запахе собственного пота. Жизнь же.

Раздался крик Хагрида, за которым последовал громкий необузданный смех Пожирателей.

— Нарцисса, проверь и скажи, мёртв ли Поттер, — приказал со своего места Волдеморт. Почему-то его голос дал слабину. Гарри лежал с закрытыми глазами и слушал. Раздались тихие шаги и шелест кружев.

Получилось ли спасти директора? И как скоро он объявится, если объявится вообще?

А ещё он думал, что маглы за это время уже успели бы обвести труп Героя мелом и заколотить в гроб.

Нарцисса Малфой склонилась над ним низко-низко, одной рукой коснувшись запястья, якобы проверяя пульс. Гарри уже знал, какой вопрос она задаст.

— Драко… Жив?

Гарри крепче сжал веки и услышал облегчённый выдох. Ему было почти жаль миссис Малфой. Почти — потому что наблюдать за поцелуем Люциуса и дементора будет... Неприятно. И если Волдеморт не убьёт Малфоя, придётся его спасать.

Волдеморт продемонстрировал своё мастерство в пыточном заклятии на его бренном теле. Это было неприятно и больно, но осознание глубины того дна, на которое опустился издевающийся над трупом поверженного врага Волдеморт, принесло Гарри некоторое мрачное удовлетворение, и он как-то незаметно для себя практически не чувствовал ноющих нервов.

Рыдающий Хагрид принёс труп Героя на общую площадку, куда армией высыпали Светлые бойцы. Плача и криков ужаса не было — давящая на совесть и сознание тишина. Гарри философски подумал, что именно такая реакция была бы и с его стороны на труп кого-нибудь из друзей. Он видел уже столько смертей, что... Волдеморт тем временем произнёс торжественную речь, во время которой Гарри незаметно приоткрыл глаза, рассматривая бойцов своей стороны. Гермиона смотрела прямо на него, то ли сожалея о чём-то, то ли обдумывая следующий свой шаг, и всё не веря, не веря, не веря... Рон глядел удивительно спокойно, как будто всё шло нормально, и Гарри был с ним согласен. Люди умирают каждый день, так почему же нужно устраивать трагедии по поводу отдельной маленькой смерти? Хоть кто-то не будет рыдать по его трупику впоследствии на задании, в Аврорате. Хоть кто-то будет вспоминать всё хорошее, что было, а не то, что не успели и так хотели бы сделать.

Прозвучал финальный призыв:

— Что стоит ваш старик? Переходите на мою сторону. На сторону победителей! — воскликнул Волдеморт, и Пожиратели снова рассмеялись. Пока Драко Малфой мялся, выходить или нет к отчаянно зовущей его матери, Гарри поднялся с земли. Криков ужаса стало вдвое больше.

— Очень смешная шутка, — он сплюнул под ноги Волдеморту и подмигнул Драко — Малфой остался на его стороне и скупо кивнул, ободряя. — В клоуны не думал податься? Уже и публика готова, — бровь дёрнулась, намекая на застывших статуями Пожирателей. — В любом случае, — Гарри взметнул в воздух палочку из орешника. — Хочу глянуть, на что ты способен, кроме дешёвых выкриков про победителей и заклинания Авады. Как торговка, честное слово. Не доставишь мне удовольствие?

Пожиратели снова расхохотались. Волдеморт ухмыльнулся, всем своим видом излучая превосходство. Зрачки его красных глаз бегали от Гарри к Светлой Армии и к куцым ошмёткам от Армии Пожирателей.

Парад-алле, парад-пролог…

— Ты самонадеянный мальчик, — прошипел он, глядя в прищуренные глаза Гарри.

— Есть немного, — согласился тот, не опуская палочки.

— Переходи на мою сторону, — Волдеморт протянул ладонь.

— Ты рехнулся? — заботливым голосом спросил Гарри, вызвав чей-то нервный смех, прозвучавший зловеще в звенящей тишине. — Ты клеймишь своих, как глупую скотинку.

Волдеморт усмехнулся.

— Лучше бы ты там и оставался, Гарри, — прошипел он. — Там, со своими предками.

— А у меня был выбор. И выбор, увы, не в твою пользу. Ты ведь не собираешься оглядываться и пытаться что-то исправить? Ты этому не обучен. Жаль.

Волдеморт побелел, как полотно.

— Я не жалок! Авада Кедавра!

— Экспеллиармус, — сказал Гарри. Зелёный луч встретился с красным. Ладонь мгновенно вспотела. Палочку из орешника повело наверх, дерево не выдерживало потока энергии, направляемого через него. И вдруг Бузинная палочка вылетела из пальцев Волдеморта, а Авада отскочила в который уже раз. Красные глаза в последний момент отразили ужас.

Тело Волдеморта развеялось пеплом по земле. Гарри отстраненно поднял руку с Бузинной палочкой к небу и растаял в воздухе.

Визжащая Хижина встретила победителя пыльным воздухом, тишиной и спокойствием. Гарри заклинаниями запер дверь, установил Воющие чары, несколько щитов и прочие охранные заклятья, и завалился на грязную кровать, чтобы успокоить разбежавшиеся мысли. Близость тела мертвого Снейпа его не смущала, а как-то даже придавала уверенности, что все получится очень неплохо продумать. Куда идти? Что делать? Как быть? Все эти вопросы устроили в голове Гарри хоровод, и он с рвением бывалого вояки расставлял их в ряды по степени важности: сначала глобальные, а потом — идиотские. Иначе был риск оказаться сраженным собственными проблемами.

— Поттер, — раздался тихий шёпот. Этот шёпот мог принадлежать только человеку, который выжил после того, как по нему проехались на танке или… Гарри подскочил, как ужаленный, и заглянул на второй ярус кровати. Снейп натужно прокашлялся, забрызгав одежду кровью. Гарри левитировал его на нижний ярус кровати и, стащив мантию с профессора, смял её. Найдя таким образом несколько флакончиков, он залил два точно знакомых зелья не сопротивлявшемуся профессору в рот. Снейп вздрогнул и медленно открыл глаза, бессмысленно уставившись на Гарри. Тот как-то облегчённо улыбнулся и, стоя на коленях перед профессором, ткнулся головой в край кровати и тёплый бок Снейпа.

— Мы оба хотели умереть, — тихо рассмеялся он. Снейп шевельнул рукой, и Гарри поднялся. Чёрные глаза смотрели с неприкрытым удивлением и гигантским облегчением. Гарри припомнил все лечащие заклинания, и через полчаса Снейп был практически здоров.

— Поттер, — прошептал он, когда Гарри отрезал от своей мантии кусок ткани и очистил его, чтобы прикрыть шрам на шее Снейпа. — Откуда у вас противоядие от яда Нагини?

— Что-о? — отшатнулся тот. Снейп — такой Снейп. Он не удивлён, что Гарри выжил, что кто-то о нём вспомнил и решил вылечить, нет. Он удивлён очередным научным открытием, которое совершил кто-то другой.

Снейп прикрыл глаза.

— Вот, я тоже думаю, что Альбус не мог сказать вам о противоядии, — спокойно кивнул он. — Это наше совместное изобретение. В любом случае я рад, что вы живы.

А это уже равносильно признанию в любви, не так ли?

— Дамблдор? Профессор был здесь? — прошептал Гарри, выронив из руки волшебную палочку и как будто не услышав последней реплики профессора. — Он ушёл?

— Я откуда знаю? — огрызнулся Снейп. — Так как я убил его лично, могу сказать, что я сильно сомне...

Гарри самодовольно ухмыльнулся.

— Что за ужимки, Поттер? Если вы намекаете на то, что ничто не совершенно, как и заклинание Авады Кедавры, то к чёрту ваше везение. Альбус не мог выжить.

— Он и не выжил, — тихо сказал Гарри. — Но и не ушёл. Он ожидал, что я умру, как и вы, но вышла осечка. Я жив. Вы тоже не должны были умереть. Теперь его совесть чиста, и он отправился в идеальный мир, сэр. Теперь он закончил со своими делами.

— Вы не можете судить о его совести, Поттер… Как и о том, кто должен и не должен умирать.

— Могу, — грустно улыбнулся Гарри. — И именно я могу.