Драконовские сказки (джен)

Марий зашел домой, повесил плащ сушиться и отвечая на вопросительный взгляд, недовольно поморщился:

— Погодка там — ужас какой-то! В такую погоду надо сидеть дома и пить горячее, а не шляться по улице. Ну, зато этот идиот из городской стражи наконец-то на аванс расщедрился. Давно пора, вообще-то. Сейчас будем ужинать.

Марий прошел на кухню, соорудил пару бутербродов, положил еды кошкам, налил себе вина, сел за стол и наконец расслабился.

— Удивительное дело, вроде бы столько народу вокруг вертится... еще бы им не вертеться, кто им иначе мою работу сделает... так вот, народу-то много, а поговорить, получается, и не с кем, кроме вас. То есть, поговорить-то, конечно, можно, но это получается такое выпадение из образа... нехорошо как-то. Они же все искренне верят, что я умею быть только таким, каким они меня знают. Что-то среднее между клоуном и злодеем. Все видит, все про всех понимает, всегда высмеет и ненавязчиво пнет к правильному пути. Или не пнет, потому что вредный. Нет, оно удобно, конечно, мне и самому нравится, образ получился — любо-дорого посмотреть. Но кому, спрашивается, кроме вас, при этом можно рассказать, что в дождь я всегда чувствую себя живым и уязвимым настолько, что сдохнуть хочется? К кому идти за поддержкой? Я, конечно, освоился в этом времени — да я в любом, наверное, освоиться могу, я же все равно живу в снах, а не в этой их действительности. Но я здесь все равно чужой. И даже напиться — и то не с кем. Я просто никому тут настолько не доверяю. Кроме вас, конечно, — он с усмешкой отсалютовал стаканом туда, где мерцали три пары кошачьих глаз.

Обитатели кухни Мария были по-настоящему независимы. Они ходили где хотели и когда хотели, у них не было хозяев и привязанностей, они были чужды сострадания и человеколюбия. Но вот к этому довольно жалкому человеку, сидевшему перед ними, они испытывали нечто отдаленно напоминающее дружеское расположение. И, пожалуй, у них были для этого некоторые основания — не считая даже его забавных попыток их прикормить. Поэтому сейчас они сделали то единственное, чем могли ему помочь: стряхнули с себя морок, улеглись у его ног, аккуратно поджав крылья, и тихонько заурчали. А что поделать? Приручили человека — придется с ним возиться.