Вавилон (джен)

Знакомство продолжилось в каком-то небольшом, но куда как более добротно обставленном домике, принадлежащем Лейстренджам, находившемся... в каком уголке Британии они в тот момент обитались, Барти не имел ни малейшего понятия. По сути, происходило представление новоиспечённого члена Организации Беллатрикс, её мужу и деверю — или просто разговор за чашечкой чая.

Если о Беллатрикс Барти был наслышан от Регулуса, то о Рудольфе Лейстрендже раньше почти ничего не знал и не помнил видел ли вообще. С Рабастаном, его младшим братом, Крауч тоже не общался, но хотя бы помнил — тот окончил Слизерин пару лет назад. Но только сейчас представилась возможность хотя бы рассмотреть их поближе. Оба были темноволосые, не особо выдающейся комплекции и достаточно небольшого роста — на каблуках Беллатрикс была немного выше мужа. На лицо они тоже были достаточно похожи, но серьёзный вид бреющего голову Рудольфа сильно контрастировал с немного растрёпанной причёской и небритостью Рабастана.

Что касается рода занятий, то Рудольфа он ни о чём таком не спрашивал, а его младший брат на данный момент был помощником адвоката, в связи с чем не уставал подшучивать.

— Мне особенно понравится работа, когда мы победим, — примерно так он расписал своё отношение. — На самом деле, только это и утешает, а то быть адвокатом как-то утомительно.

— А в чём выражаются такие ожидания по работе после победы?

— А ты только представь, кого нужно будет защищать... Не, прикинь, один из соратников Лорда, защищающий в суде грязнокровок и отщепенцев! Да большая хохма может получиться, только если дела не кончатся обвинительным приговором, — Рабастан (вообще, он просил называть себя Басти, ибо, как и Барти, не любил официоз вне зала суда, но Крауч ещё не привык) засмеялся.

— Думаю, многие тебе этого не простят, — улыбнулся старший брат, — тот же Трэверс, к примеру.

— О, да... Думаю, он не сможет после такого находиться со мной в одном помещении. А то вдруг это заразно?

— Забавно, — вмешался в беседу Барти, — я думал, вы как-то посуровее относитесь к магглокровкам.

— Да нормально, — ответила Беллатрикс (полный вариант имени нравился ей больше сокращённого, хотя все, включая Барти, сокращали — точнее, Барти в силу непривычки называл её то так, то эдак), — до тех пор, пока они знают своё место. И не отсвечивают. Проблема в том, что они пытаются насаждать в нашем мире свои порядки, пытаются переделать наш мир под себя. И как достойные потомки наших великих прародителей, мы не можем такое непотребство терпеть.

Постепенно речь перешла на более подробное объяснение политической программы для Барти, который был знаком с идеологией движения не слишком глубоко. В принципе, по большей части эта интерпретация повторяла слова Волдеморта, когда тот рассказывал о своих целях, правда, рассказывали Лейстренджи втроём и более увлекательно. В самый ответственный момент Рабастан достал трубку, раскурил её и напустил на себя важный вид, подшучивая относительно высоких тем, на которые перешла беседа, в то время как вокруг него клубился густой дым, меняющий свой цвет с красного на фиолетовый сверху вниз.

— Басти, что за дрянь на этот раз? — Белла казалась утомлённой. — И когда тебе уже надоест?

— Хм... Никогда. И на этот раз просто табак. Только обработанный лепреконами.

— А что ещё бывает? — Барти не удержался от вопроса.

— О-о-о... Чего у меня только не было в коллекции: и трутовиковые смеси, и семена цапня, и аир, и даже заунывники с толчёным корнем мандрагоры. В общем, всё, что можно интересно и относительно безопасно употребить. Или тебя интересует что-то конкретное?

— Басти, хватит об этом, — одёрнул его Рудольф. — То, что ты придерживаешься идей расширения сознания, не значит, что к ним надо сводить любой разговор.

По поводу отрекомендованного богатого ассортимента Барти мало чего знал — разве что по большей части это всё было новыми веяниями, пришедшими в Магическую Британию уже в этом веке. До этого маги, как и самые обычные магглы, употребляли табак — собственно, табак и появился в Англии ещё в достатутные времена, а то, что в ту эпоху курение приравнивали к колдовству и рубили за него голову (Барти иногда подозревал, что сэра Николаса, гриффиндорское привидение, может, казнили вовсе не за отказ присягать Стюартам, как тот утверждал) только добавляло ему популярности у волшебников. Собственно, после отделения магов от магглов табакокурение осталось в обоих мирах — правда, в магическом до сих пор были популярны трубки, в то время как вовне, вроде бы, популярнее было заворачивать мелко порезанный табак в бумагу и называть то, что получилось, сигаретами. У магов такое встречалось только среди выходцев из стран победившего социализма (но там так называемые сигареты считали папиросами). Что же до курения других, волшебных растений — такое появилось в Магической Британии уже после принятия статута, а приобрело какую-то популярность и вовсе не раньше второй половины девятнадцатого века; а больше Барти по сему поводу почти ничего и не знал — в Хогвартсе эта информация прошла мимо него.

Беседа тем временем перетекала с одной тематики на другую, за окнами темнело, с утра предстояло работать, а уходить не хотелось. Барти так и сидел бы до рассвета — ему нравилось здесь. Возможно, это было единственным местом, в котором у него возникало ощущение, что он дома, в безопасности, уюте и комфорте. И не в одиночестве, к которому давно привык. Барти почему-то представилось, что на самом деле они одна семья: Белла с Рудольфом были старшими братом с сестрой, они с Регулусом играли роль младших братьев, а Рабастан... ну, нечто среднее. Пока же вспоминался сам момент знакомства с находящейся в комнате компанией.

* * *

Братья Лейстренджи встретили компанию на выходе из домика, когда тот уже более-менее привёл себя в порядок. Тогда же Беллатрикс взяла слово.

— Итак, поскольку я буду обучать вас вместе, то стоит познакомиться и с моей семьёй. Это Рудольфус, или просто Рудольф, и Рабастан, мои муж и деверь.

— Очень приятно, меня лучше звать просто Барти, — он всегда так представлялся, кроме тех случаев, где официоз был обязательным.

— А меня тогда — просто Басти, — ответил Рабастан, широко улыбнувшись и пожав Барти руку. — Главное теперь только, чтоб нас не спутали.

— А меня лучше Рудольф. Рудольфус звучит немного... старомодно.

— Только меня, пожалуйста, полным именем, — улыбнулась Беллатрикс, — а то будешь малышом Барти, если назовёшь меня Беллой, как это любит Регулус.

— Хорошо, Белла, — её отчего-то очень хотелось самую малость поддразнить. Наверное, примерно так же хочется погладить грифона, про которого ещё неизвестно, привык ли он к человеку, а потому существует вероятность лишиться гладящей конечности.

— Ну-ну... малыш Барти, — грифон ничего откусывать не собирался.

— Главное, Беллатриссой её не называй, — рассмеялся Рабастан, — а то это может печально закончиться.

— Та грязнокровка сама была виновата. Это ж надо такое выдать: «Я вас знаю! Вы — Беллатрисса Лейстрендж!» Она ещё легко отделалась! Невежда! Можно подумать, у неё астрономии не было...

Когда Барти уже уходил, ему для экстренной связи был вручён кусок зеркала без оправы, оказавшийся чрезвычайно редким артефактом — сквозным зеркалом. Парный кусок находился у Беллы.

Тёплая летняя ночь Уэльса сменилась пронизывающей сыростью Шетландов, когда Барти вышел из камина. Начальство уже спало. Поднявшись в комнату, нужно было незамедлительно заняться зеркалом: наложить на него защиту от обнаружения и тем более, кражи. До самого рассвета пришлось в итоге возиться с расчётами и рунами, но вроде бы, в конце концов, получилось сносно. По крайней мере, для поиска теперь нужно было использовать специализированные заклинания в количестве более одного, что далеко не всегда применялось даже при обыске аврорами. Теперь можно было принять в себя бодрящее зелье и спускаться вниз, поскольку ложиться спать было уже поздно. Всё возвращалось на круги своя...

Первое занятие состоялось в начале следующей недели, в том же домике, что и знакомство с Лейстренджами. На этот раз, правда, в подвале, неожиданно просторном для такого жилища и неплохо оборудованным под тренировочную площадку.

— Ближайшие занятия у нас будут посвящены применению заклинаний, как правило, вам уже известных, в схватках, — начала Белла. — Тёмная магия и её интегрирование в боевые заклинания начнётся позже, когда я сочту, что вы в достаточной степени научились пользоваться имеющимся у вас арсеналом. Сам бой мы тоже начнём с простого, то есть с дуэльной техники.

Беллатрикс внимательно оглядела стоящих напротив неё юношей.

— Вероятно, вы посещали в Хогвартсе дуэльный клуб и думаете теперь, что спортивная дуэль похожа на настоящую. В таком случае вы ошибаетесь... Экспеллиармус!

— Протего! — Барти почти успел.

— Не хватает реакции. Забирай палочку, и давай посмотрим на твои навыки в дуэли. И не бойся — в этом помещении смертельной может стать разве что Авада. И кстати, что у тебя за палочка?

— Ель, девять дюймов с половиной, единорог. Гнётся плохо. А что?

— У Олливандера покупал? — Беллатрикс дождалась кивка и продолжила. — Сойдёт. Не все производящиеся у нас в стране палочки хорошо подходят для того, чем мы собираемся потом заниматься. Но если верить тому, что я читала, твоя подойдёт. Хотя, далеко не лучшая в этом плане.

Сам бой вышел довольно странным. Барти с самого начала решил больше защищаться, чем нападать, и ему это удавалось. Белла была не сильно быстрее противников в дуэльном клубе и редких неизвестных Барти заклинаний она не использовала, а потому не составляло большого труда от неё защититься. Неожиданностью стало, когда она через несколько минут резко взвинтила темп, и Барти сразу же попался.

Регулус выступил не сказать, что лучше — он, наоборот, решил действовать первым номером и сконцентрировался на атаке, а от большинства летящих в него заклинаний предпочитал уворачиваться. Однако когда Беллатрикс взялась за дело всерьёз, подловить противника ей большого труда не составило.

— Итоги. Барти, ты слишком полагаешься на свою защиту и не успеваешь, когда необходимо, убраться из области действия заклятий. Ну а драться практически без защитных заклинаний, как ты, Регулус, вообще недопустимо. Пара заклинаний по площади, и защиту тебе бы всё равно пришлось выставить, но ты бы потратил на это слишком много времени. А мог бы вообще не успеть. И главное: вы чересчур медлительны. Действия должны быть отточены до автоматизма. С этого мы и начнём.

И они начали. Попутно Белла объясняла их ошибки в каждом конкретном случае из их поединков с ней. Начали с защиты при неожиданном нападении: это считалось первым, чем они должны были овладеть. Именно вовремя выставленная защита давала время на контрудар. К концу первого занятия Барти чувствовал себя вымотанным как никогда. Впрочем, к концу второго, третьего и последующих занятий ситуация не слишком сильно изменилась — усталости к концу тренировок не убавлялось. Зато прибавилось уверенности в том, что если на него кто-то попытается напасть, то уйти от заклинания или заблокировать его он успеет.

Что касается окклюменции и легиллименции, Лорд своё обещание сдержал, и вскоре Барти стоял напротив человека, чьё лицо было скрыто под маской, а фигура укутана в балахон. Помещение, в котором они и собирались заниматься, Барти до этого момента, понятное дело, не видел — и даже не представлял, в каком месте Британии оно может находиться.

— Добрый день, — голос из-под маски звучал приглушённо, настолько, что идентифицировать по нему говорящего было попросту невозможно. — Моё имя вам знать ни к чему, а потому просто называйте меня Учителем или как угодно. Можно, например, Маска.

— Добрый день, Учитель.

— Лорд рассказал мне о вашем уровне владения окклюменцией. Если доверять ему — а лично я привык доверять — то выходит, что дальше практически бесполезны самостоятельные упражнения, так что наши занятия будут практическими, а я буду объяснять вам ваши ошибки, — Учитель (хотя, скорее, Маска) сделал паузу.

— Я понял, — Барти показал, что можно продолжать.

— Что по поводу легиллименции, вот небольшой текст, ей посвящённый. Когда будете уходить, возьмёте. Потом, уже в следующий раз, потренируемся на магглах. Пока же, вон там, в углу стоит думосброс, сбросьте то, что не хотели бы мне показывать. После этого начнём.

Само занятие прошло спокойно: Маска исследовал окклюменционную защиту Барти и подсказывал ему как стоит попытаться её изменить и каким образом это стоит делать. Надо признать, удавалось мало что — и почти всегда далеко не сразу. Впрочем, если ему верить, то получалось, что на таком уровне нет самой что ни на есть стандартной защиты, которой можно взять и обучить, а каждый маг сам разрабатывает то, что ему удобнее, и его, учителя, обязанность — направить Барти по правильному пути формирования собственной защиты, а не построения неё за ученика. Надо признать, что несмотря на сохранившуюся к концу занятия бодрость тела, сам Барти чувствовал себя едва ли не более измотанным, нежели дуэлируя с Беллой.

На следующем занятии, куда Барти пришёл, естественно, осилив выданную литературу и даже запомнив оттуда все основные тезисы, — благо, на память он не жаловался никогда — помимо Маски в помещении находился маггл, мужчина среднего возраста, сидящий на стуле с каким-то странным, безразличным выражением лица.

— Можете не опасаться его — он под Империо, — предупредил Маска. — На результаты легиллименции это не влияет почти никак. Зато спокойнее. А теперь начинайте. Если вы читали выданную мной книгу, то знаете, что делать.

Барти безусловно знал. При достаточно глубоких познаниях в окклюменции освоить искусство читать чужие мысли было значительно проще и быстрее, нежели с нуля. Правда, требовало несколько иной техники. Впрочем, с магглом он справился неожиданно быстро, с первого раза.

— Его зовут Джеймс Батчер, ему сорок два года, женат, у него двое детей... — Барти начал перечислять факты из жизни маггла довольно беспорядочно, пытаясь при этом просматривать воспоминания.

— Хватит, хватит, хватит. Отлично. — Кажется, результатами были весьма и весьма довольны. — Попробуйте ещё раз, на закрепление материала.

Барти попробовал, и у него ожидаемо всё снова получилось — при практике окклюменции и знании теории того, как нужно действовать, всё шло как по маслу.

— Отлично. Теперь основное упражнение, — Маска приступил, наконец, к самому главному. — Нужно научиться делать это без палочки. На самом деле, это не так уж и сложно, как может показаться начинающему. Более того, если вы владеете окклюменцией... ну хотя бы на вашем уровне, это не представляет никакой проблемы.

— И как именно мне стоит пробовать? — понимания, что же имменно стоит делать, после объяснения не прибавилось.

— Всё просто. Вы же помните упражнение по окклюменции, когда нужно отрешиться от себя, от своих мыслей, от своего тела? Насколько я понимаю, вам это удавалось.

Он, несомненно, помнил — и более того, упражнение выходило к концу обучения в Хогвартсе быстро и без помех. Уж если Барти и не мог научиться легиллименции самостоятельно, то уж защитой от неё он пытался овлалеть настолько, насколько это было возможно.

— Да, с этим проблем нет.

— Вот и отлично. Это половина дела, причём наиболее сложная. Дальше нужно просто сосредоточиться на том, чьи мысли вы хотите прочесть и представить себя внутри его сознания. Должно получиться уже сегодня.

Нужно признать, это было гораздо проще сказать, нежели выполнить. Если первая часть упражнения выполнялась легко и просто — Барти уже умел такое делать — то как прикажете представить себя внутри того, чьи мысли надо прочесть? Барти не знал и не представлял себе, хотя честно пытался.

— Когда отрешитесь от себя и не будете думать ни о чём, можно почувствовать чужие мысли, если сосредоточиться. Любая мысль незначительно влияет на мир вокруг, и это можно почувствовать в таком состоянии. После этого, думаю, выполнение упражнения для вас облегчится.

Требуемые действия Барти смог совершить быстро, и даже едва ли не сразу почувствовал отголоски чужих мыслей, но чтобы проникнуть в них, понадобилась ещё едва ли не вечность — или пара часов, если считать реальное время. Перед глазами снова встали картины жизни этого непонятного человека.

— Поздравляю. С легиллименцией на сегодня окончим. В следующий раз вам надо будет повторить успехи, а пока посмотрим на ваши продвижения в области защиты сознания, — голос зазвучал чуточку насмешливо, а Барти внутренне застонал, предвкушая ещё часы мучений.

— Можно задать вопрос? — К концу занятия оставалась ещё одна вещь, которую хотелось узнать. — А долго ли ещё будут продолжаться опыты на магглах, которые не умеют защищать сознание?

— Пока вы не научитесь считывать мысли относительно безболезненно. Видите ли, овощем этот маггл, конечно, не стал, но если я сейчас сниму с него Империо, то у него начнётся такая мигрень, что он не то что встать не сможет — разве что валяться и скулить.

* * *

Прогресс в ментальной магии, как и в боевой, был не слишком быстрым, но тоже определённо имелся. Каждую неделю Барти два раза отпрашивался — и его всегда отпускали — и с каждым занятием требуемые упражнения выходили у него всё лучше, а потом вместо них начинали требовать всё более и более сложные вещи.

К середине осени Беллатрикс решила, что они с Регулусом знают основы самозащиты, и теперь можно переходить непосредственно к тёмной магии. После очередного занятия она их задержала.

— Теперь, когда вы нормально защищаетесь, пора переходить к более интересной части, — Белла улыбнулась. — Поскольку Регулус общие понятия знать должен точно, то спрошу тебя: что же такое тёмная магия как таковая?

— Насколько я помню, в разных странах она может классифицироваться по-разному...

— Британская классификация меня не интересует, — отрезала Беллатрикс. Барти даже вздрогнул от резкости её голоса. — Здесь всё запретное считается тёмной магией.

— Тогда те заклинания, которые требуют деструктивных эмоций, да? — По идее, к тёмной магии относилась ещё и ритуалистика, но эту дисциплину в магическом мире не изучали уже чуть ли не несколько веков — просто за ненадобностью. Почти для всего, что можно было сотворить с помощью ритуалов, находились гораздо более простые в применении аналоги из других областей магии.

— В целом, верно. Хотя, некоторые нюансы имеются, но об этом — в литературе. Пока же, в первую очередь, вы должны запомнить, что именно отсюда происходят многие опасности, связанные с изучением этой дисциплины.

В принципе, ни для кого не было большим секретом, что заканчивали интересующиеся тёмной магией нередко плохо, а изредка и в состояниях, в которых они мало напоминали людей. Не то чтобы это останавливало желающих, но некоторую осторожность впитывали в себя представители, пожалуй, всех чистокровных фамилий, которые стремились дать детям всестороннее образование. В семье Краучей к этому, безусловно, стремились — так что некоторые догадки имелись.

— Опасность пойти на поводу у собственных эмоций? — поинтересовался Барти.

— Да, в первую очередь. С одной стороны вы должны будете позволять этим эмоциям охватить вас, чтобы заклинания получались наиболее эффективными, а с другой — вам нужно очень чётко эти эмоции контролировать. Если вы потеряете контроль, то это не значит, что у вас перестанут получаться заклинания, но есть немалая опасность потерять себя как личность. Или, если речь идёт о заклинаниях вроде Финдфайра, волшебник рискует быть задетым собственным заклинанием — равно как и тот, кому не хватает умения эти заклинания контролировать.

Перед тем, как отпустить учеников, Белла дала каждому по книге, описывающей тёмные искусства. Регулус получил труд, написанный аж в восемнадцатом веке, когда эти искусства не были под особенным запретом, а Барти, как знающему немецкий язык, достался дурмштранговский справочник.

В целом, Барти не жалел о принятом решении. О том, что тренироваться он будет на магглах, он догадывался, да и потом всё равно придётся сражаться с противниками. К тому же, это было интересно с точки зрения исследования: а чем, собственно магглы отличаются от магов изнутри? И от тех же сквибов, например. Пока что Барти не мог точно ответить на данный вопрос, но судя по всему многое было впереди. Зато, по крайней мере, он больше сблизился с Регулусом и даже с Беллой — пожалуй, раньше ему не хватало именно брата и сестры, которым можно будет рассказать то, что волнует его, Барти, а не то, что от него хотят услышать, и это было просто замечательно. В их компании можно было расслабиться и вести себя естественно, почти так же, как будто он находится в одиночестве в своей комнате. С Рабастаном и Рудольфом он практически не виделся после знакомства, но и Беллы с Регулусом хватало, чтобы не чувствовать себя одиноким.

На работе, конечно, можно было душевно поговорить с Бриссенденом или даже Ларсеном — но для этого нужно было пить в таких количествах, что решиться на подобный подвиг было практически невозможно. Хотя, составлять компанию, конечно, время от времени приходилось — просто чтобы не выделяться слишком сильно. Да и из развлечений, кроме алкоголя, в этом вечно холодном и мокром месте оставались только книги. Закупленное перед своим прибытием на место кончилось очень быстро, и после первой зарплаты Барти решился на довольно смелый и неожиданный для себя шаг. Часть денег он потратил на неплохой огневиски для начальника (что не было удивительным), ещё на часть купил корм для совы и пару тематических книг в «Флориш и Блоттс» (и это было ожидаемо), а вот большую часть остальных обменял у гоблинов на фунты. Надев что-то, напоминающее маггловскую одежду (Барти, безусловно, понимал, что для типичного жителя Лондона он выглядит немного экстравагантно, но не настолько, чтобы вызывать серьёзные подозрения) и взяв с собой деньги, он пошёл искать самое ценное в маггловском мире место — книжный магазин.

На людной улице было непривычно — особенно настораживало количество и скорость движения маггловских самоходных повозок — автомобилей. Барти помнил из курса маггловедения, что переходить дорогу можно тогда, когда так называемые светофоры показывают «зелёных человечков», так что проблем практически не возникало — разве что было немного неуютно. Первый же попавшийся магазин оказался меньше «Флориш и Блоттс», но всё равно крупным, если судить по меркам магической Британии — Барти, тем не менее, подозревал, что по меркам Британии маггловской он был весьма и весьма невелик. Удивительным оказался тот факт, что цены на книжную продукцию здесь были явно ниже, чем в Косом переулке, если переводить деньги из фунтов в галлеоны, причём значительно. Это позволило скупить больше книг, чем он мог бы унести, не будь он волшебником. Среди десятков томов была пара книг по послестатутной истории, а практически всё остальное составляла художественная литература, в магическом мире представленная довольно слабо. Было решено, что если он уж начинает изучать магглов, то стоит и ознакомиться с их печатной продукцией — хотя бы просто потому, что делать ещё в Скалоуэе было решительно нечего. Он старался покупать книги в первую очередь века девятнадцатого или начала двадцатого (с маггловской литературой более ранних эпох в семье Краучей — и не только Краучей — было принято ознакамливаться), хотя было там и несколько произведений, изданных уже после войны с Гриндевальдом.

Закупившись и засунув, наконец, пока никто не видел, всё купленное в сумку с чарами расширения и облегчения веса, можно было возвращаться — теперь можно было месяцами не возвращаться в этот странный и непонятный мир. Дела шли своим чередом.