Вдохновение (джен)

В саду давно отцвела ива, но мне до сих пор кажется, что я чувствую медовый запах ее пушистых «пальчиков». Лето в разгаре, и в мамином цветнике жужжат шмели. В воздухе царит аромат розария и жженой на солнце травы. И почему-то пахнет медом.

Гермиона не любит шмелей и убегает от них, стоит только завидеть их поблизости. У Гермионы теплые карие глаза цвета вишни в шоколаде, а волосы пахнут тем самым медом. Она по-прежнему выравнивает их чарами, как бы я не убеждал ее, что «гнездо» намного лучше. Я никогда не считал ее прическу «гнездом», она сама так выражается. Ладно, я считал так раньше, но мне было тогда 11 лет!

Гермиона может в пылу своих исследований назвать себя идиоткой, может ругать себя… это происходит примерно раз в день; и всегда ждет, когда я начну доказывать ей обратное. Я действительно верю, что она самая умная и очень красивая, моя Гермиона.

Я люблю лето, и всегда любил его. Можно лежать в траве и слушать стрекот кузнечиков, жевать травинку и лениво рассматривать облака. Можно допоздна летать на метле, и не замерзнешь. Можно развести костер вечером и жарить хлеб и зефир. Но лучше делать все это с Гермионой.

Вечерами я часто зачаровываю гитару, мы устраиваемся на расстеленную на земле изношенную мантию и говорим обо всем на свете. Или танцуем прямо на траве. Или смеемся. Можно делать все, что угодно, главное быть с ней рядом.

Ради Гермионы я не стал проходить отбор в сборную Пушек Педдл, ведь тогда моя жизнь была бы в разъездах и вечных тренировках, матчах и снова тренировках. Не стал сдавать экзамены в Академию при Аврорате, ведь тогда она волновалась бы за меня шесть дней в неделю. Не стал зельеваром… а нет, это потому что я в зельях ориентируюсь хуже флоббер-червя.

Прошло два года с окончания войны.

Гермиона заочно учится на факультете права в Магическом Университете Британии, и хочет попасть в научно-консультативный совет при Министерстве, который занимается разработкой Статутов и поправок к принятым актам Министерства. Пока она стажер в совете, но это уже неплохо, на мой взгляд.

Гарри неожиданно для всех ударился в писательство, и за несколько недель затворничества — мы всерьез волновались, он не отвечал на письма и, если бы не сознавшийся Кричер, объявили бы друга в розыск — за несколько недель написал полную историю нашей борьбы с Темными силами. Теперь у него крупные контракты с издательством и временами он так же пропадает на время. Правда, после того, как Гермиона его побила, он стал предупреждать совой о том, что у него порыв вдохновения, и нам не стоит искать с факелами его труп по всем окрестностям. Зато мне нравится читать его детективы, пока Гермиона в университете или на работе.

Чем занимаюсь я? Хороший вопрос. Всем понемногу и ничем.

Время от времени езжу к Чарли в Румынию, подменить драконолога в отпуске. По весне нужно чинить постоянно ветшающую крышу сарая, подлатать дом, вскопать грядки по просьбе матери и прополоть сорняки у некоторых капризных цветов, не терпящих бытовой магии. Последние две недели августа у Джорджа в магазине полный аврал, и он без меня не справлялся бы с нашествием школьников.

С конца осени начинается сезон национального соревнования по шахматам «G4-Британия», и, конечно, я в нем участвую. В прошлом году мне удалось получить титул гроссмейстера, в этом году статуэтка хрустального Рыцаря осталась снова за мной, но впереди еще много лет, в течение которых я надеюсь удерживать свое звание.

С апреля по октябрь проходит сезон квиддичных матчей и других, менее популярных, летних видов спорта. Так что, в том числе и поэтому, «G4-Британия» проводится с ноября по февраль.

Зимой холодно. На турнир я езжу один, и в Гоуэре, являющимся частью Уэльса (именно с Уэльса начались шахматные игры в Британии, но это долгая история), живописные места скрыты под снегом. Везде один снег, ночами в отеле холодно, и я жду лета.

Ведь на самом деле шахматы — это не занятие всей моей жизни, как можно было подумать. Несмотря на то, что я не только заранее приглашен на все сколько-нибудь значительные шахматные турниры, но и умудрился написать два самоучителя по игре, мне больше нравится другое.

Каждое лето я любовно выбираю бруски дерева, в основном дуба и ореха. В сарае меня ждет набор инструментов, защищенный от сырости чарами. Кронштейн, фрамуга, несколько видов стамесок, резцы разных размеров и запас «шкурки», которую магглы называют наждачной бумагой — страшное название, на мой взгляд.

Однажды мы были на ярмарке, смотрели на зрелищные постановки, ели большие сахарные клеверы, бродили по рядам магазинчиков под открытым небом. И когда потратили почти все деньги, что у нас с собой были, Гермиона увидела витые серьги, искусно вырезанные из орехового дерева. Увидела — и страстно захотела их. Тогда я пообещал ей, что сделаю для нее точно такие же, раз не могу купить.

Несколько месяцев упорной порчи деревяшек дали свои плоды. В конечном итоге я сделал для нее серьги краше, чем она видела на ярмарке, и мои ей понравились больше. В самом деле, в чем был смысл делать «под копирку»? Если я могу что-то дать своей любимой, пусть это будет самое лучшее.

С тех пор каждое лето я выбираю дерево — дуб или орех, из них лучше всего резать скульптуры. Конечно, это громко сказано, «скульптуры». Часто магазин Джорджа пополняется деревянными поделками — медвежат, оленей, гиппогрифов, драконов, львов — каждую я вырезаю размером с ладонь, а Джордж их зачаровывает, чтобы они вели себя, как живые. Дети любят мои игрушки и быстро скупают их.

Я пытался сладить музыкальные инструменты своими руками, но у меня не получилось сделать не то что арфу, даже флейту. Видимо, не хватает мастерства.

Вечерами я часто зачаровываю гитару, и мы говорим обо всем на свете, сидя на расстеленной на траве мантии. В основном говорит Гермиона, наблюдая за тем, как стамеска в моих руках ловко стесывает нити дерева, закручивающиеся спиралями. Ей нравится смотреть, как по прошествии пары часов резак со стамеской делают из круглого полена орла, запечатленного в полете, или женский профиль, сдувающий воздушный поцелуй с раскрытой ладони.

Главное — правильно подобрать дерево. Годичные кольца в сердцевине могут стать частью рисунка в срезах скульптуры, и органично слиться с идеей поделки. Главное — правильно подобрать инструменты. Какие-то вещи лучше смотрятся вырезанными резцом, который скалывает с дерева стружку, похожую на ноготки, и само изделие приобретает мелкоребристую поверхность. Где-то лучше работать стамеской, и затем затереть готовую скульптуру «шкуркой», чтобы она была как можно более гладкой. В таких случаях я часто заканчиваю работу слоем бесцветного лака, чтобы работа лучше сохранялась, и имела пристойный вид спустя годы.

Но самое главное — правильно подобрать обстановку, в которой будешь резать дерево. Мне работается лучше всего, когда трещит костер, в вечернем душном воздухе разлит аромат маминого розария, на траве расстелена мантия, и звучит голос Гермионы, и я чувствую запах меда от ее волос. А если поднять глаза, оторвавшись от работы, то увижу любимые глаза цвета вишни в шоколаде.

Гермиона говорит, что, в каком-то роде, это тоже магия — сотворить своими руками из непримечательного куска дерева что-то действительно прекрасное.

Мне нравится, что она поддерживает меня на моем пути, считая, что все к лучшему, и человек должен заниматься в первую очередь тем, что приносит ему удовольствие, а не тем, что ждет от него общество. Я тоже так считаю, а иначе стал бы я вольнонаемным рабочим? Все знают, что Рональд Уизли занимается всем понемногу и ничем одновременно, и если его заинтересовать или хорошо попросить, он поможет заменить работника, разобраться с проблемами на таможне, найти волонтеров, обойти лучшие аптеки Ирландии в поисках чадорня кислого, возглавить спасательную экспедицию… Чем только я не занимался за два года, а все только начинается!

Время от времени я будто бы в шутку предлагаю Гермионе выйти за меня замуж, но она смеется и отмахивается от меня, мол, собственная фамилия ей нравится больше.

Следующим летом я вырежу ее бюст, передам на дереве всю ее красоту, насколько это возможно. Я обязательно изображу ее с «гнездом» на голове, ведь мне больше нравится, когда она не выпрямляет волосы и похожа на ведьму из детских сказок.

Следующим летом я буду чуть более настойчив. Например, соберусь с духом и подарю ей самое красивое обручальное кольцо, которое только найду в Британии.

Гермиона делает меня счастливым. А свое счастье нужно суметь удержать, не так ли? Ведь она мое маленькое лето, греющее меня зимой, и без которого холодно в разлуке.