Крестный для Альбуса (гет)

Дом показался Гарри убогим и заброшенным еще издали, но стоило подойти ближе, как его глазам открылась еще более удручающая картина. Огромные трещины на серых стенах, прохудившаяся крыша, окна, покрытые толстым слоем грязи, словно их не мыли целое десятилетие. Наверное, от дома в Тупике Прядильщиков, освещенного тусклыми лучами зимнего солнца, ожидать можно было чего угодно, только не гостеприимства.

Но как бы то ни было, сейчас Гарри именно тут, и внутренний голос подсказывал отбросить сомнения прочь и постучать в дверь, прежде чем нерешительность возьмет верх. В ту секунду, когда дверь отворилась, маленький Джеймс сильнее сжал руку отца, а в проеме возник худой и изможденный человек.

Если Снейп и был удивлен, вот так столкнувшись с Гарри через восемь лет, то не подал виду.

— Поттер, — протянул он, внимательно изучая гостя, прежде чем еще немного приоткрыть дверь.

Северус Снейп никогда не имел внешности, которая сразу же располагала к нему людей. В память Гарри врезался образ высокого человека с крючковатым носом, чье лицо большую часть времени выражало презрение. И спустя годы привлекательнее Снейп не стал. Волосы, по-прежнему сальные и тонкие, отросли, кожа, казалось, приобрела еще более мертвенно-бледный оттенок, а впалые щеки делали его похожим на длинноносое привидение. И если честно, выглядел Снейп совсем уж грязно в своем черном одеянии, которое, по-видимому, не менял довольно долго.

Своей заброшенностью дом и его хозяин идеально подходили друг другу.

— Добрый день, — скучным голосом поздоровался Гарри. Занесенный для стука кулак завис в воздухе прямо на уровне черных глаз.

— И чем, позвольте спросить, я обязан такой чести? — прохладно спросил Снейп, но в дом так и не пригласил.

— Могу я войти? На улице слишком холодно, — ответил Гарри, левой рукой сильнее прижимая к себе крошечный сверток.

Неожиданно Снейп наклонился к малышу, который продолжал сжимать руку отца.

— А вы кто такой? — с невозмутимым видом осведомился Снейп.

Заметно было, что мальчик испугался, но не отступил, а гордо поднял голову и ответил:

— Джеймс.

— Ну конечно. — Тонкие бледные губы скривились в саркастичной ухмылке. — Любое другое имя стало бы сюрпризом.

Сказав это, Снейп выпрямился и резко кивнул в сторону гостиной, на мгновение позволив увидеть жуткий шрам на шее.

Пройдя внутрь, Гарри вдруг вспомнил, как профессор МакГонагалл обнаружила Снейпа. По ее словам, он лежал на полу в Визжащей Хижине, скорее мертвый, нежели живой, пустыми глазами уставившись в потолок и зажимая рукой рану с запекшейся кровью на шее. Гарри также помнил ту странную смесь облегчения и тревоги, когда несколькими неделями позже новость о спасении Снейпа разлетелась по всему Волшебному миру.

— Садитесь, — коротко предложил хозяин и указал на потертое кресло зеленого когда-то цвета.

Гарри не спеша опустился на предложенное место и огляделся. Обставлена комната была скудно — три разномастных кресла, старый, колченогий столик на трех ножках и книжная полка у противоположной стены, забитая пыльными фолиантами. Пахло плесенью и грязью, и Гарри невольно погладил Джеймса по голове, другой рукой спокойно укачивая спящего ребенка. Жить в таком доме вредно не только для ребенка, но и для любого взрослого человека.

— Ну что ж, — подчеркнуто медленно начал Снейп, сев напротив Гарри, — слышал, вы теперь глава Аврората.

— Верно, — спокойно ответил он, — и это то, к чему я всегда стремился. — Гарри заставил себя не обращать внимания на насмешливую ухмылку собеседника.

— И мистер Уизли как всегда рядом — все пытается найти свое место в тени вас. Складывается ощущение, что он просто не может отыскать свою собственную дорогу.

«Ты закончил?!» — порывался вскричать Гарри, но вовремя прикусил язык и сделал несколько глубоких вздохов.

— Вроде того, — сквозь зубы процедил Гарри, а сам подумал, что ничего так и не изменилось.

«Неважно, какому риску подвергал себя Снейп и что я ошибался на его счет, но, похоже, мы по-прежнему терпеть друг друга не можем».

— Могу я спросить, где ваша драгоценная супруга?

— Джинни сейчас дома, восстанавливается после родов. Она была счастлива остаться одна и отдохнуть от детских криков.

— Понимаю, — ответил Снейп, хотя, по мнению Гарри, он был последним человеком на Земле, который смог бы понять прелести повседневной семейной жизни. В комнате повисла неловкая пауза.

— А чем вы занимаетесь? — наконец нарушил молчание Гарри.

— Варю зелья на заказ для святого Мунго и некоторых целителей за границей, — кратко ответил Снейп и продолжил после короткой паузы: — Однако я не верю, что вы пришли, чтобы обсуждать мою общественную жизнь. Что вам надо?

— Я хочу просить вас стать крестным отцом моему сыну, — хотя Гарри и произнес слова четко и громко, прозвучали они странно, как если бы принадлежали кому-то другому.

Несколько бессонных ночей Гарри провел, прокручивая в памяти все годы своей учебы в Хогвартсе, и обнаружил, что больше не воспринимает ненавистного мастера зелий таким, каким видел его вспыльчивый подросток. Сейчас, будучи взрослым мужчиной, он относился к своему бывшему учителю совсем иначе — как к человеку с непростой судьбой, язвительному и пристрастному, чьей единственной радостью были издевательства над другими. Но несмотря ни на что, нечто светлое все же осталось в душе этого человека. То, что заставляло его защищать Гарри и подвергать себя самого смертельной опасности, неотъемлемой участи двойного агента.

На долю секунды неподдельное удивление промелькнуло на лице Снейпа, когда его взгляд немного рассеянно задержался на свертке в руках Гарри, но тут же глаза его снова стали пустыми, будто ничего и не было.

— И что, скажите на милость, склонило вас к выбору именно моей кандидатуры на эту роль?

Пожав плечами, Гарри уставился куда-то мимо Снейпа и совсем тихо заговорил:

— Когда я думал над этим, все казалось мне верным. У нас никогда не было возможности поговорить о том, что произошло тогда, во время битвы.

— И я бы предпочел даже не начинать, — огрызнулся Снейп.

— Послушайте, ваши чувства к моей матери...

Снейп вскочил на ноги, и, прежде чем Гарри осознал, что только что сказал, его бывший учитель широко распахнул дверь.

— Спасибо, что зашли, — ледяным тоном поблагодарил он, — но боюсь, я не смогу исполнить вашу просьбу.

— Вы не поняли, — начал Гарри. Он вдруг почувствовал, будто вернулся в класс зельеварения, одновременно опасаясь и презирая гневные вспышки Снейпа.

— О нет, я все прекрасно понял, Поттер. Для вас то, что я стану крестным вашему сыну, есть не что иное, как слезливое примирение, — последнее слово Снейп почти выплюнул, словно яд, — которого, как мы оба знаем, не желаете ни вы, ни я. По необъяснимой причине вы все никак не можете отпустить прошлое. Что бы я ни делал, я делал это только ради вашей матери. Не для вас и не для кого-то еще. Только для нее. Вы ничего мне не должны, Поттер. Наши пути разошлись тогда, когда вы убили Темного Лорда, а я узнал, что выполнил все свои обязательства перед собой и перед ней. А теперь я хотел бы, чтобы вы ушли.

— Отлично! — вскинулся Гарри, чувствуя, как в груди закипает злость. Как он мог так ошибиться и решить сделать Снейпа крестным отцом! Этого мерзкого человека, который ненавидит все и всех, и себя в том числе.

«Нет, — поправил слабенький внутренний голос, — он любил твою мать. Больше, чем кого-либо».

Гарри вскочил с кресла. Резкое движение разбудило ребенка, который недовольно захныкал.

— Ш-ш-ш... — успокоил его Гарри и погладил по головке. — Джеймс, пойдем, нам пора к маме.

Джеймс энергично вскочил и побежал за отцом к двери.

Проходя мимо Снейпа, Гарри презрительно взглянул на него и сказал напоследок:

— Желаю вам и дальше наслаждаться жизнью в этой вонючей дыре. Я думал, мы сможем прекратить существующую между нами вражду и начать вести себя как нормальные люди. Совершенно очевидно, что я ошибался. Хорошего вам дня!

Снейп молча наблюдал, как Гарри с детьми шел вдоль улицы, пока не исчез за углом.

* * *

Спустя несколько часов, когда на город опустилась ночь, а выпавший снег хоть немного украсил мрачные улицы, в дверь Снейпа постучал уже другой человек. Годами никто не посещал дом в Тупике Прядильщиков, в основном потому, что Снейп старательно избегал любой компании и совершенно не желал с кем-либо общаться. С нехорошим предчувствием он поднялся из своего кресла и направился к двери.

На пороге, сложив руки на груди и подпрыгивая, ждала, дрожа от холода, Гермиона Грейнджер. Выражение ее лица изменилось, когда он назвал ее имя. Выглядела она так, словно желала, чтобы дверь открылась и в то же время осталась закрытой.

— Мисс Грейнджер, здесь что вам, встреча однокурсников, о которой знают все, кроме меня? — прорычал Снейп.

Гермиона подышала на руки и со смущенной улыбкой произнесла:

— Прошу, сэр, извините, что потревожила.

— Не могу отрицать, — отрезал он, высматривая кого-то за ее плечом.

— Я пришла одна, — спешно заверила она, поняв все по его взгляду. — Сэр, Гарри только что рассказал мне о вашем неудачном разговоре, и я подумала...

— Вы когда-нибудь можете перестать совать свой нос в дела, которые вас не касаются?

Она поджала губы, вероятно, для того, допустил Снейп, чтобы не наговорить лишнего, и уставилась на него. Он едва помнил, как она выглядела, когда в последний раз видел ее, но был уверен, тогда она точно не была похожа на эту молодую женщину, которая стояла сейчас перед ним. Черты ее лица утратили юношескую наивность, а в глазах появилась серьезность, не имевшая ничего общего с жаждой знаний, но отражавшая все пережитое ею во время войны.

— Зайдете? — спросил Снейп, хотя сомневался, что она именно тот человек, с которым он мог бы провести вечер.

— Спасибо, — поблагодарила она и скользнула внутрь. — Сэр, чтобы не тратить понапрасну время, я хотела бы перейти сразу к делу, — пояснила она, усаживаясь в предложенное кресло. — Гарри очень хотел бы, чтобы вы стали крестным его сыну. Я знаю его полжизни, ему всегда было трудно выражать словами свои чувства. Думаю, он забыл сказать вам, что считает вас одним из самых храбрых волшебников, которых когда-либо знал. Он восхищается тем, что вы делали все те годы. — Гермиона сглотнула и со смущением отвела взгляд, в то время как Снейп без слов просто рассматривал ее, а лицо его не отражало никаких мыслей. — Гарри просто не смог правильно выразиться.

— И поэтому вы решили исправить его оплошность, что, впрочем, всегда было вашим любимым занятием в школе. Так ничего и не изменилось.

Она покраснела, встретившись с ним взглядом.

— Кто-то же должен сделать это, — дерзко парировала она. — Как бы там ни было, сэр, просить вас стать крестным большая честь для Гарри. Несмотря на существующее между вами непонимание, он ценит вас больше, чем может сказать словами.

— Как благородно, вы не находите? — насмешливо обратился к ней Снейп.

Вздохнув, она в отчаянии запустила обе руки в длинные волнистые волосы, на которых еще лежали снежинки.

— Неужели вы думаете, он пришел бы к вам только из-за терзающего его чувства вины? — выпалила она.

— Следите за тоном, мисс Грейнджер, — резко ответил Снейп. — Я не привык, чтобы со мной так разговаривали в моем собственном доме.

— Да в вашем собственном доме с вами вообще никто не разговаривает! — выкрикнула она, прежде чем успела прикусить язык, и поспешно закрыла рот рукой. — Простите, сэр, я не хотела оскорбить вас.

Избегая ледяного взгляда, она встала с кресла.

— Теперь я вижу, что уговаривать вас бесполезно. Прошу извинить меня за пустую трату вашего времени. И все же хочу сообщить вам, что теперь Гарри обратится к Невиллу с просьбой стать крестным Альбусу Северусу.

Она резко замолчала и с трудом подавила скромную улыбку, заметив, как он содрогнулся, услышав имя ребенка.

— Кому?..

— Альбусу Северусу, — с невинным выражением лица повторила Гермиона, забавляясь тем, как меняются черты лица Снейпа, отражая полное замешательство. — Так зовут ребенка, — объяснила она терпеливо. — Разве Гарри не сказал вам?

Гермиона прошла к двери и выдала свой последний козырь, воспользовавшись растерянностью Снейпа.

— Думаю, Лили тоже хотела бы положить конец обидам и видеть вас крестным отцом этого малыша, — с нежностью в голосе сказала она и почувствовала легкий укол жалости, заметив гримасу боли на лице Снейпа, когда он услышал имя. — Прошу вас, подумайте, сэр, — прошептав это, Гермиона открыла дверь и вышла в холодную зимнюю ночь.

Первое декабря, морозный, но солнечный день, и дом Поттеров кипел суетой. Пока Джинни одевала Джеймса в подаренный бабушкой темно-синий свитер, Гермиона взяла на себя обязанности Гарри по подготовке дома к празднику и сейчас с помощью магии украшала комнату цветами и гирляндами.

— Что бы я без тебя делал, — усмехнулся Гарри. — В таких делах я мало что смыслю. Вроде бы все готово?

Гермиона кивнула, оглядываясь:

— Не могу поверить, что он не придет.

— Не волнуйся, Невилл прислал сову, что немного задержится.

— Я не о нем, — ответила Гермиона, усаживаясь за празднично накрытый стол.

Гарри заметил, что что-то не так, и, присев рядом, спросил:

— А о ком?

Гермиона вздохнула.

— В тот день я была у Снейпа после тебя и пыталась убедить его согласиться.

— Ты была?!

Жестом остановив его, она продолжила:

— Да, и объяснила, как важно для тебя, чтобы он стал крестным Альбусу Северусу. Ты даже не назвал ему имя ребенка. — Гермиона укоризненно посмотрела на друга.

— Да он просто не позволил мне сделать это! Гермиона, он выставил меня из дома, стоило мне только заикнуться про битву!

— Гарри, неужели ты не понимаешь? — спокойно спросила она. — После укуса Нагини он думал, что умирает, поэтому и отдал тебе эти воспоминания. Он вручил тебе самое сокровенное, что у него было, — свою любовь к твоей матери, а ты плеснул этой правдой в лицо Волдеморту, так что все слышали. Неужели ты не понимаешь, что это значит для такого человека, как Снейп? Он никогда не хотел, чтобы кто-то узнал о его любви, причине, что заставила его предать Пожирателей Смерти.

Гарри молчал, уставившись в одну точку.

— Тебе прекрасно известно, чем он рисковал, — продолжала Гермиона. — Он защищал не только тебя, но и всех нас. Ты для него был и есть живое напоминание о твоем отце, ненавистном ему человеке, с которым Лили решила связать свою судьбу. Но в самые ответственные моменты он всегда справлялся со своей ненавистью к тебе. Каждый раз, когда смотрел в лицо Волдеморту.

— Я и так все это знаю! — с раздражением прервал ее Гарри. — Знаю, что мы все в долгу перед ним, поэтому и хочу, чтобы он стал крестным Альбуса Северуса.

— Я ведь писала ему, — сказала Гермиона, — почти каждый день отправляла сову, пытаясь достучаться до него.

— И что он ответил?

— Ничего, — ответила она со вздохом, — боюсь, все, к чему он стремится, это чтобы его оставили в покое.

В разговоре повисло долгое молчание. Было слышно, как Джинни гонялась по всему дому за Джеймсом, который умудрился вылить тыквенный сок на свой новый свитер.

Гарри неуверенно нарушил тишину:

— Порой я спрашиваю себя... — Он чувствовал себя немного глупо, но знал, что Гермиона поймет его. — Порой я спрашиваю себя... что если бы все повернулось совсем иначе? Если бы Снейп вел себя по-другому и отказался бы от своих дружков Пожирателей ради моей мамы? Я видел в его воспоминаниях. Я думаю, он действительно был дорог ей. Он был ее другом, первым человеком, рассказавшим ей о том, что она ведьма, с которым она могла говорить об этом. Может быть, она бы даже влюбилась в него потом, вышла бы замуж за него, а не за отца, и у них был бы ребенок. Знаешь, Гермиона... порой я не могу избавиться от совершенно бредовой и глупой мысли, что мог быть его сыном, — на последних словах он залился румянцем, но Гермиона не засмеялась.

— Гарри, а ты не думаешь, — тихо спросила она, — что такая же мысль преследует Снейпа каждый день его жизни?

* * *

Все гости, за исключением Рона, уже собрались в доме для скромной церемонии, когда маленький и энергичный волшебник из Министерства поинтересовался:

— Можем начинать?

Гарри с Джинни кивнули, с улыбкой наблюдая за Невиллом, который с беспокойством глядел на малыша в своих руках.

В дверь позвонили.

— О, это должно быть Рон. Кто-нибудь может открыть? — попросил Гарри.

С места поднялась Молли и с сердитым видом направилась к двери, бормоча под нос:

— Явился, настолько опоздав...

— Чудесно, просто чудесно, — пролепетал мистер Тайбит, когда хлопнула дверь, — кажется, можем начинать.

Прокашлявшись и пробежав взглядом по пергаменту, волшебник принялся официальным тоном зачитывать:

— Кто из присутствующих согласен стать крестным отцом или крестной матерью Альбусу Северусу Поттеру? Готов защищать его, а в случае утраты им родителей воспитывать как родного?

Но вместо ожидаемого ответа Невилла: «Это я», до собравшихся донесся невозмутимый бархатный баритон:

— Боюсь, это буду я.

Не сговариваясь, все разом обернулись.

Бледный, истощенный и совершенно бесстрастный, Северус Снейп смотрел на Гарри, а тот, потрясенный и неверящий своим глазам, уставился на гостя. Остальные присутствующие тоже были поражены, и только одна Гермиона улыбалась.

Первым, кто нарушил гробовую тишину, неожиданно оказался Невилл:

— М-м-м, Гарри, а что, собственно, происходит?

Не отрывая от Снейпа глаз, Гарри обратился к другу:

— Невилл, мы можем поговорить? Мне нужно тебе кое-что объяснить...

* * *

Мистер Тайбит несколько смутился, когда Джинни объяснила ему в чем дело, но все же согласился продолжить церемонию. Северус Снейп — конечно, это имя он не мог не знать! Он присутствовал на заседании суда в тот день, когда со Снейпа сняли все обвинения в убийстве Альбуса Дамблдора, но после этого ничего о нем не слышал и не видел его.

— Конечно, конечно. Обстоятельства немного изменились, но раз все в сборе, полагаю, мы можем продолжить. Миссис Поттер? — спросил он, кивком указывая на ребенка.

— Что? Ах да, конечно. — Она подошла к Снейпу и, на мгновение замешкавшись, передала ребенка ему.

Никогда раньше Гермиона не видела своего бывшего учителя настолько растерянным. Он неуклюже протянул руки к малышу, и сразу стало очевидно, что за всю свою жизнь Снейп никогда не держал на руках ребенка. Лицо его отражало естественные эмоции всех мужчин, не имеющих ни малейшей догадки, как держать младенца, ничего не сломав ему.

Альбус Северус захныкал, и, быстро сообразив, Джинни показала Снейпу, что следует делать. Малыш тотчас же затих, и Гермиона вдруг поняла, что остальные гости, так же, как и она, наблюдали за разыгравшейся сценой, затаив дыхание.

Молли наклонилась к ней и шепотом спросила:

— Ты ведь знала об этом?

На секунду Гермиона засомневалась с ответом, но потом кивнула.

— Гарри рассказал нам с Артуром, что Северус отказался, — продолжила миссис Уизли, совсем сбитая с толку.

— Похоже, он изменил свое решение, — Гермиона загадочно улыбнулась и снова обратила свой взгляд к невероятно сосредоточенному Снейпу, который всматривался в личико младенца и даже не удосужился поднять голову, когда надо было отвечать на вопросы мистера Тайбита.

Снейп с младенцем на руках — зрелище, которое Гермиона никогда не предполагала увидеть. Все это было похоже на оказавшийся не на своем месте кусочек мозаики.

Когда Альбус Северус проснулся и крошечными ручонками схватился за выдающийся нос Снейпа, она не могла не захихикать. Однако, казалось, его крестный не возражает — возможно, благодаря возможности впервые увидеть такие знакомые зеленые глаза.

* * *

К последующему за крестинами обеду все приступили в напряженном молчании. Однако Молли довольно быстро нашла тему для беседы, а Билл, Флер и Артур охотно присоединились. То и дело миссис Уизли пыталась втянуть в разговор Снейпа. Но на все расспросы он отвечал вежливо и сдержанно.

Никто не мог объяснить, почему Рон так и не появился на крестинах, но все решили, что он слишком занят делами Аврората, сбежать от которых не так-то просто. Втайне Гермиона была даже рада, что он не пришел. С тех пор как год назад они расстались, находиться рядом и общаться как прежде оказалось для них невыносимо трудно.

Ближе к вечеру, распрощавшись со всеми Уизли, Гарри, Джинни, Гермиона и Снейп остались одни.

— Прошу меня извинить, но Джеймса пора укладывать. — Джинни встала из-за стола, оставляя троих в неловком молчании.

Тиканье часов на стене в гостиной стало слишком громким, когда, наконец, прокашлявшись, Гарри повернулся к Снейпу:

— Я... эм-м... я очень рад, что вы все-таки изменили свое решение. Для меня очень важно, что вы теперь крестный моего сына.

Гермиона посмотрела на друга с нескрываемой гордостью, понимая, сколько значат для Гарри эти слова. Внезапно она почувствовала, что мешает более свободному разговору между мужчинами.

— Пойду посмотрю, как там малыш Альбус.

Гермиона поспешила в соседнюю комнату. Она склонилась к кроватке, наблюдая за крепко спящим малышом, и тысячи догадок, о чем же сейчас могут говорить Гарри со Снейпом, завертелись в голове. При мысли, что после стольких лет взаимной неприязни они смогут наконец начать уважать друг друга, в груди вспыхнула неподдельная радость. Гермиона нежно дотронулось рукой до щечки малыша, когда поняла, что в комнате не одна. Стремительно развернувшись, она увидела стоящего позади нее Снейпа. Он вошел бесшумно, словно тень.

— Хотел попрощаться со своим крестником, — сказал он тихо с нежностью в голосе.

Гермиона отодвинулась в сторону, наблюдая, как Снейп берет ребенка на руки.

— Только не уроните его, — вырвалось у нее, когда он не совсем умело подхватил ребенка.

— Вы читаете мои мысли, мисс Грейнджер. Именно это я и намеревался только что сделать, — съязвил Снейп, на мгновение задержав на ней взгляд, но потом всецело сосредоточился на крестнике. Он разглядывал его, словно хотел запомнить каждую черточку на его личике. Наконец Снейп осторожно вернул его в кроватку и, не обращая никакого внимания на Гермиону, вышел из комнаты.

Когда в гостиную вернулась Джинни, Гарри уже стоял в дверях, провожая Снейпа.

— Хм... Северус, если нет никаких планов на Рождество, то было бы здорово отпраздновать его вместе.

Было заметно, что Джинни еще придется привыкнуть звать Снейпа по имени, но искренность ее приглашения не скрылась от Гермионы.

— Да, правда, — поддержал супругу Гарри, — и просто заглядывайте к нам проведать своего крестника.

Он протянул Снейпу руку, и тот пожал ее. Потом с едва уловимой улыбкой Снейп кивнул Джинни и уклончиво ответил:

— Спасибо за приглашение. Я буду на связи. Доброй вам ночи, и прошу вас, дайте знать, если ребенку, что-нибудь понадобится. Еще раз кивнув, на этот раз спокойнее, он вышел за порог в темноту ночи и приготовился аппарировать.

— Постойте, сэр! — закричала ему вслед Гермиона.

Повернувшись к ней, Снейп раздраженно спросил:

— Что на этот раз, мисс Грейнджер? Еще один младенец, которому вы вызвались искать крестного?

Она помотала головой и тихо сказала:

— Спасибо вам!

Снейп вдруг резко шагнул к ней, Гермиона вздрогнула и отступила назад, но бывший профессор схватил ее за плечо.

— Мне следовало бы знать. Когда я услышал, что вы выбрали карьеру в отделе магического права, то без труда понял, что лучшей в вашей профессии вас сделали умение спорить, упрямство и нестерпимое желание лезть в чужие дела. И, тем не менее, в тот вечер я оказался не готов, что вы направите на меня все ваше оружие сразу. Только поэтому вы и убедили меня.

Снейп отпустил ее так же неожиданно, как и схватил. В темноте Гермиона едва различала его лицо, когда он продолжил:

— Если бы хоть еще одна сова от вас постучала в мое окно, уверяю вас, я бы ее придушил. Но, увы, должен признать, я принял решение сразу же, как только вы исчезли из моего дома. Надеюсь, в будущем вы избавите меня от вашей настойчивости, иначе моей уверенности в себе придет конец...

Голос его доносился словно через пелену тумана, он с издевкой пожелал ей спокойной ночи и аппарировал, оставив Гермиону в полном недоумении, но гордость в ее груди росла с каждой секундой.

— Я вам точно не помешаю? — робко спросила Гермиона, ставя на пол огромную сумку.

— Не говори глупостей, — усмехнулась Джинни и крепко обняла подругу. — Прекрасно же знаешь, что для нас ты всегда желанный гость и мы рады, что рождественские праздники ты проведешь с нами.

Дабы подтвердить сказанное, она потянула Гермиону за собой на кухню и, взмахнув волшебной палочкой, плавно опустила на стол две чашки.

— А где Гарри? — с улыбкой спросила Гермиона и взяла шоколадный бисквит.

Ей нравилось бывать у друзей, болтать с лучшей подругой и чувствовать, что тебе рады. Что не придется встречать Рождество одной в своей маленькой унылой квартирке в Лондоне. Неделю назад ее родители уехали отдыхать, но Гермиона, хоть и безмерно любила их, составить им компанию отказалась. Отдых на горнолыжном курорте совсем не привлекал ее.

— Они ушли гулять с Джеймсом. Собирались лепить снежную бабу. Ал наконец уснул после бессонной ночи, — наигранно раздраженным тоном добавила Джинни.

— Ал? — хихикнула Гермиона.

Джинни пожала плечами и тоже засмеялась.

— Ну, я подумала, что лучше привыкать называть его «Ал». Представь, как странно будет звучать «Альбус Северус», когда он подрастет, а мне придется отчитывать его за какую-нибудь очередную шалость. А вот «Ал, прекрати немедленно!» — коротко и ясно, и более действенно.

Они снова рассмеялись, и Джинни принялась рассказывать Гермионе о маленьких успехах младшего сына — правда, надо признать, ничего сверхъестественного в них не было. С легкой завистью Гермиона смотрела на Джинни, прекрасную мать, целиком отдававшую себя детям.

— К слову об Але, — сказала Гермиона, заталкивая подальше свои мысли, — есть какие-нибудь новости от его крестного?

К ее удивлению, Джинни кивнула.

— На днях мы послали ему фотографию и пригласили, вернее, я пригласила на Рождество. Гарри почти всегда такие дела поручает мне. Как ни странно, но Северус ответил и даже поблагодарил за снимок. И добавил, что еще не знает, сможет ли зайти.

— Все это так странно, да? — заметила Гермиона. — Я имею в виду, что в школе мы и представить не могли, что Снейп способен...

Она замолчала, но Джинни и так знала, что Гермиона хотела сказать.

— Способен любить? — закончила она. — Мы с Гарри часто говорили о Снейпе. Даже, наверно, чаще, чем о Волдеморте. Он, конечно, не самая приятная личность, и поведение его порой просто отвратительно, но все эти годы он хранил в себе любовь к Лили, которая и помогала ему жить. Иногда я спрашиваю себя, а не лучше ли было для него, если бы он умер от укуса Нагини в Визжащей хижине.

— Я тоже иногда об этом думаю, — ответила Гермиона. — Джинни, ты бы видела его дом! Заброшенный, грязный. А он сам?! На крестинах он был хотя бы в чистой одежде, но когда я пришла к нему... — Она брезгливо поежилось, вспоминая вид Снейпа. — Он выглядел так, словно ему больше незачем жить.

— Ему, должно быть, очень одиноко, — задумчиво добавила Джинни.

— По-моему, он осознанно стремится к такому одиночеству, — сказала Гермиона.

Обе уставились в свои чашки, задумавшись каждая о своем. Хлопнувшая дверь заставила их вздрогнуть. В коридоре раздался веселый смех Джеймса, сопровождаемый глухими проклятиями Гарри, который, по всей видимости, не заметил стоявшую на полу сумку Гермионы.

* * *

— Хм... Гермиона, — начал Гарри, загадочно переглянувшись с женой, — не знаю, рассказала ли тебе Джинни, но Рон тоже придет сегодня вечером.

Гермиона плотно сжала губы в тонкую линию, аккуратно поставила тарелку на стол и заставила себя улыбнуться.

— Отлично! Будет здорово увидеть его вновь!

И это было правдой. Она с нетерпением ждала возможности увидеть Рона, увидеть его родное лицо, но в то же время боялась предстоящей встречи. Прошел уже год, как они расстались, но до сих пор звук его имени отдавался неприятным холодом внутри.

Гермиона подозревала или, по крайней мере, могла понять, почему Рон не присутствовал на крестинах Альбуса Северуса. Еще одно болезненное напоминание о причине их разрыва.

— Простите... — Гермиона запнулась, — я.... Мне нужно немного освежиться.

Избегая обеспокоенных взглядов Гарри и Джинни, она стремительно убежала в ванную. Закрыв за собой дверь, Гермиона осела на пол и, обхватив ноги руками, положила голову на колени.

А ведь все было так просто. После поражения Волдеморта они наконец-то смогли вздохнуть свободно — со смертью главного врага тяжелый груз словно свалился с плеч. Любить Рона и быть любимой им оказалось настоящим счастьем. Они были беспечны и полны жизни. Гермиона пошла работать в отдел магического права, где впервые ее блестящий ум, который не желали признавать раньше, наконец, оценили по достоинству. Вне всяких сомнений она была лучшей ученицей на своем курсе в Хогвартсе, но за исключением нескольких учителей, никто так и не позволил ей почувствовать себя по-настоящему значимой.

Поначалу коллег оказалось не так просто чем-то удивить. Ее всеобъемлющие знания вызывали в лучшем случае легкий скептицизм. Но прошел год, и Гермионе удалось завоевать сначала восхищение и уже потом уважение. И она вдруг поняла, что нашла свое место в жизни. Все, приобретенное благодаря жажде знаний, стало ее опорой на пути к вершинам. На первых порах Рон гордился ею и радостно приветствовал каждое повышение по службе и награды. Но после свадьбы Гарри и Джинни он стал смотреть на ее карьеру с тревогой.

— Давай немного подождем, — отвечала Гермиона, когда Рон намекал, что и им уже пора пожениться. — Мы еще так молоды, все успеем. А сейчас я могу стать самым молодым членом местного Комитета магического права за тысячу лет!

После рождения Джеймса Рон заявил, что был бы рад, если бы она, Гермиона, работала поменьше. Гермиона понимала его стремление завести семью, но еще не чувствовала себя готовой к такому шагу.

Когда Рон стал откровенно злиться, Гермиона по-прежнему предлагала подождать. Рон был важной частью ее жизни, но работа дарила возможность не видеть снисходительных улыбок в ответ на ее неистощимую жажду знаний. Впервые в жизни люди восхищались ею.

Но в один прекрасный день за свое решение пришлось платить, когда с грустным лицом и слезами в глазах Рон сказал ей:

— Гермиона, я люблю тебя. Люблю с четвертого курса Хогвартса. Но я хочу семью. Мне тяжело смотреть на Гарри с Джинни, у которых уже есть ребенок, а мы даже еще не женаты. Ты знаешь, я вырос в большой семье. Разумеется, мы часто ссорились, но мне нравится весь этот переполох и ощущение, что ты не одинок. Я скучаю по всему этому.

— Рон, пожалуйста... — отчаянно шептала она, пока он собирал вещи.

— Сколько еще ждать, Гермиона? А что если к тому времени ты станешь верховным — кто там у вас? — судьей? Ты пожертвуешь карьерой ради семьи?

Но этого она пообещать не могла.

И Рон ушел.

* * *

Рон совсем не изменился с того времени, когда она в последний раз видела его. Наблюдая за тем, как он целует в щеку Джинни и хлопает по плечу Гарри, Гермиона ощутила знакомое покалывание в животе. Они виделись каждый день в Министерстве, но, очевидно, Рон был рад прийти сегодня сюда.

Когда он повернулся к ней поздороваться, она не смогла сдержать слез, ручейками скатившихся по щекам. И Гарри с Джинни сочли верным незаметно удалиться. Рон с нежностью улыбнулся ей, протягивая руки, и Гермиона вдруг обнаружила, что стоит рядом с ним. Его запах, его прикосновения стерлись из памяти, но тело помнило, и она невольно обвила его шею руками, как всегда обнимала раньше.

— Рад снова видеть тебя, Гермиона, — тепло сказал Рон и, слегка отстранившись, поцеловал в лоб.

— Да, — выдохнула она, а глаза застлала пелена, когда его руки коснулись ее волос.

* * *

К счастью, страх, что вчетвером они проведут вечер в напряженном молчании, оказался надуманным. Как в старые добрые времена друзья обсудили все последние события, а когда уложили спать Джеймса и Альбуса Северуса, сыграли несколько партий в исчезающие карты. Под конец Гарри и Джинни уже отчаянно зевали.

— Извините, ребята, — со смущенной улыбкой сказала Джинни, — но, боюсь, с рождением детей с нами стало слишком скучно.

— О, если вы не ложитесь спать только из-за меня, то не беспокойтесь. Я знаю, что вы не спали всю ночь из-за Ала, — заверила Гермиона.

Поттеры признательно улыбнулись и, доиграв партию, пожелали всем спокойной ночи и отправились спать.

— Мальчишки так быстро растут, — Гермиона услышала тихий голос Рона, когда они остались одни. — Еще несколько месяцев назад Джеймс еще и ходить не мог, а сейчас носится, словно только для этого и создан.

Гермиона кивнула, не решаясь встретиться с ним взглядом. Дети Поттеров напоминали ей об их с Роном неудавшейся семье. Мгновение они молчали, окутанные покровом тишины.

— У меня было достаточно времени подумать, — продолжил Рон. — О том, что пошло не так между нами. Признаюсь, я поначалу во всем винил только тебя. Но если бы ты подчинилась моим желаниям, это не принесло бы тебе счастья. Работа — радость для тебя, а признание очень важно. Я не хочу, чтобы ты лишилась этого. — Он нежно взял Гермиону за руку.

Она подняла голову и посмотрела на него. Рон казался серьезным, но вместе с тем в его глазах угадывалось что-то похожее на понимание.

— Мне было очень тяжело, слишком многое нужно было переосмыслить, поэтому я и не приходил. У Гарри с Джинни уже второй ребенок. Не думай, я не злюсь на тебя. По крайней мере, больше не злюсь. Да и не уверен, было ли то чувство злостью. Не знаю. Знаю только, что наши друзья не заслужили лицезреть на своем празднике мое дурное настроение. Поэтому я и не пришел.

— Я поняла тебя, — сказала Гермиона и сжала его руку.

— Гермиона, я бы хотел тебе кое-что сказать.

Шестым чувством она догадывалась, о чем пойдет речь, но все равно оказалась не готова услышать это:

— Мне уже давно нравится другая девушка.

Его улыбка слегка потускнела, а щеки залились румянцем, но он не отдернул руку.

— О, Рон, ты ни в чем не виноват! И мне правда очень хочется, чтобы ты нашел ту, с которой будешь счастлив. А если вдруг это не она, знай, я все еще способна наколдовать тех маленьких канареек, — смеялась она сквозь слезы.

Рон крепко прижал Гермиону к себе, и они долго сидели в обнимку, пока не разошлись по своим спальням.

* * *

Рон ушел на следующий день. Прощаясь, он обнял Гермиону и, уткнувшись лицом в ее волосы, прошептал, что она по-прежнему его лучшая подруга. Она убедила его в том же и поцеловала в щеку. Внутри нее как будто бы опустело, и даже после ухода Рона радости не прибавилось.

Гермионе не хотелось никому ничего объяснять, и, поняв это, Гарри с Джинни с радостью согласились отпустить их с Джеймсом на прогулку. Гермиона попросила малыша показать снежную бабу, которую они слепили с отцом в саду. Глядя, как тот обрадовался и помчался в сад, она расплакалась.

— Смотри, смотри! — кричал Джеймс, набирая снег в маленькие кулачки.

Он был еще совсем мал, но магия уже проснулась в нем. Сейчас он при помощи волшебства подкинул снег вверх, и хлопья опускались на него. Джеймс и понятия не имел, что только что сделал, но продолжал громко смеяться и ловить руками снежинки.

Гермиона вдруг поняла, что плачет не из-за Рона. Она не грустила оттого, что Рон встретил другую. Просто теперь она одинока. Гарри с Джинни вместе, у них дети. А она... после Рождества вернется в свою маленькую неуютную квартирку, где нет места ничему лишнему и где ее ждет одиночество.

«А может, — с мечтательной улыбкой подумала она, — может, к этому времени я бы уже решилась завести семью».

Но для них с Роном было уже поздно. Щеки намокли от слез.

Вдруг знакомый голос выдернул ее из мыслей.

— Добрый день.

Гермиона вздрогнула.

— Вы испытываете такой острый интерес к семейной жизни Поттеров, мисс Грейнджер, что постоянно наведываетесь к ним? — усмехнулся Снейп.

Она дернулась и повернула к нему мокрое от слез лицо.

— Профессор Снейп, — запинаясь, произнесла она.

Насмешливое выражение исчезло с его лица, когда он увидел, что она плакала.

— Мои извинения, — сухо сказал он и, смутившись при виде ее слез, перевел взгляд на Джеймса, который продолжал играть в снежки и не обращал на взрослых никакого внимания.

Но снова встретившись взглядом, Северус и Гермиона молча смотрели друг на друга, пока она не сказала: — Гарри с Джинни в доме. Вы... Не могли бы вы предупредить их, что мы с Джеймсом скоро придем. — И не дожидаясь ответа, она отвернулась.

Не сводя с нее глаз, Снейп слегка замешкался. Он заметил, как дрожали ее руки — словно порхающие бабочки, не сумевшие найти приюта на земле. Наконец он развернулся и зашагал к двери.

Гермиона закрыла глаза, отчаянно надеясь, что Снейп не заметил ее слез. Почему, черт возьми, ему обязательно нужно было появиться именно сейчас?! Ей вдруг стало ужасно стыдно, и она почувствовала, как горят щеки. Но гулять в саду вечно тоже нельзя, к тому же она уже порядком замерзла. Глубоко вздохнув, Гермиона позвала Джеймса, и они вернулись в дом.

— Мы думали, что ты не придешь, — услышала она слегка растерянный голос Джинни. — Располагайся.

Распрямив плечи, Гермиона вошла в гостиную. Снейп как раз передал Гарри свою дорожную мантию и устроился на диване.

— Гермиона, — заметил ее Гарри.

Она мысленно поблагодарила Гарри, что он не стал задавать лишних вопросов, хотя не мог не заметить ее заплаканного лица.

— Поможешь Джеймсу вымыть руки? — вместо этого спросил он, тем самым давая ей прекрасный предлог скрыться в ванную, не привлекая внимание Снейпа.

Вымыв Джеймсу руки, Гермиона сбрызнула свое лицо холодной водой. Она взглянула на себя в зеркало — следов слез не осталось. Гермиона улыбнулась своему отражению и вместе с Джеймсом, который скакал вокруг нее и громко жаловался, что голоден, вернулась в гостиную.

— Проголодался? Мама сейчас покормит тебя. — Гермиона потрепала его черные волосы и, улыбаясь, повернулась к Джинни: — Думаю, ты слышала.

Джинни закатила глаза и, с виноватой улыбкой кивнув в сторону Снейпа, скрылась с сыном на кухне.

— Ненасытный ребенок! — услышала Гермиона сетования Джинни.

Гермиона устроилась на диване напротив Снейпа и спросила:

— Как поживаете, профессор?

— Хорошо, спасибо, — безразличным голосом ответил он, но его впалые щеки и худоба говорили об обратном.

Гермиона хотела бы съязвить, но на всякий случай промолчала.

— А как вы, мисс Грейнджер? — спросил Снейп, и на долю секунды Гермионе показалось, что в его черных глазах промелькнули задорные искры.

— Прекрасно! — выпалила она.

Про себя она снова поблагодарила Гарри, когда тот повернулся к Снейпу:

— Хотите сливочного пива?

Снейп кивнул.

— А ты, Гермиона?

— Да, спасибо, — улыбнулась она, подбадривая Гарри, который выглядел чересчур напряженным.

— Почему ты не бываешь ни на одном из рождественских приемов, что устраивают в твою честь? — спросил Снейп, когда Гарри наполнил стаканы.

Гарри скорчил гримасу, словно выпил костерост.

— Терпеть не могу эту шумиху! Все, что мне надо, — это тихое спокойное Рождество в кругу семьи.

Снейп посмотрел на него так, будто видел впервые.

Внезапно Гермиону посетила безумная мысль. Возможно, Снейп только что осознал, что если Гарри и унаследовал внешность своего отца, это еще не значит, что ему достался и характер Джеймса. Может, Поттер-старший и был бы рад такому вниманию, но Гарри Поттер определенно нет.

— Понимаю, — не спеша продолжил Снейп, — все эти празднования со временем превратились в унылые сборища.

— Не могу судить, я ни на одном не был. — Гарри пожал плечами и отпил пива.

— Зато я была, — включилась в разговор Гермиона. — Везде развешаны твои портреты, а гостям предлагают печенье в форме шрама и кучу напитков, названных в честь тебя. Поттер-виски и так далее. А если случайно встать под омелу, она будет пищать: «Только представьте, если бы Поттер оказался сейчас перед вами...»

Гарри и Снейп изумленно уставились на нее.

— Это было ужасно, — поспешно заверила она, молча ругая себя за несдержанность.

Гарри взорвался смехом, Гермиона расслабилась и тоже рассмеялась, в то время как Снейп лишь слегка улыбнулся. Понять, забавлял ли его комизм таких торжеств или он потешался над ней, было сложно, но Гермиону это не волновало.

— Я что-то пропустила? — в комнату вошла Джинни, с удивлением оглядывая компанию.

— Джинни, предлагаю в следующем году сходить на какое-нибудь торжество в мою честь! — хохотал Гарри.

— Я думала, ты их терпеть не можешь, — растерялась Джинни, а Гарри и Гермиона лишь сильнее рассмеялись. — Как раз на днях читала в «Ведьмополитене», что сливочное пиво сразу после полудня повреждает разум, — усмехнулась она и добавила: — Только отведу Джеймса наверх в его комнату. Пора спать. И Северус, — Джинни обратилась к Снейпу, — если они будут продолжать в том же духе, забери у них напитки.

* * *

Джинни вернулась с Альбусом Северусом на руках.

— Смотрите, кто проснулся, — ласково произнесла она. — Похоже, у них с Джеймсом уже все продумано. Никогда не спят в одно и то же время. Обеспечивают занятость бедным родителям двадцать четыре часа в сутки. — В мягком и заботливом тоне явно слышались нотки усталости.

Волна сожалений вновь захлестнула Гермиону, рисуя в мыслях картинки счастливой семейной жизни, которая могла у нее быть.

Джинни поцеловала сына в щечку и прошептала:

— Твой крестный пришел навестить тебя.

С этими словами она присела на диван рядом со Снейпом, его лицо оставалось, как обычно, совершенно бесстрастным. Джинни протянула ребенка, и Снейп взял его на руки. Обычно резкие черты, казалось, смягчились, как только он взглянул на Альбуса Северуса.

С нежностью в голосе Снейп произнес:

— Вроде он немного подрос? — Вопрос прозвучал риторически.

Через некоторое время Снейп словно бы обрел некую уверенность в обращении с ребенком. Гермиона с улыбкой заметила, как Джинни незаметно выдохнула с облегчением. Она волновалась, что Альбус начнет плакать, но он вел себя совершенно спокойно и помахивал ручками.

— Я... Я купил для него подарок, — сказал Снейп с непривычной для него неуверенностью.

Он полез в свою сумку, лежащую на полу. Бережно прижимая к себе Альбуса левой рукой, правой он достал аккуратный сверток и передал Джинни. Джинни растерялась, покраснев, а Гарри сидел слегка ошеломленный, пока она разворачивала обертку.

— Тебе необязательно было приносить подарок, — взволнованно произнесла Джинни, прежде чем у нее перехватило дыхание. — Ох!

Глазам ее предстало белое руно, мягкое и приятное на ощупь.

— Шкура единорога, — удивленно прошептала Гермиона, но никто, казалось, не услышал ее слов.

Снейп, должно быть, отдал за это целое состояние. Насколько ей было известно, найти того, кто обрабатывал бы и продавал шкуру единорога, было очень сложно. Такой товар был редкостью и стоил соответственно. Один вид этих удивительных созданий напоминал ей об их уникальности.

— Подарок просто чудесный, сэр! — воскликнула Джинни, очевидно позабыв, что уже обращается к Снейпу на «ты». Она осторожно погладила руно, прежде чем подняла глаза и произнесла: — Спасибо, Северус.

Снейп лишь кивнул.

Прочистив горло, Гарри хрипло произнес:

— У меня просто нет слов. Спасибо, Северус.

— Не стоит благодарности, — ответил Снейп, и Гермионе показалось, что он очень волновался о том, как будет принят его подарок. Но сейчас, когда опасения не оправдались, Снейп заметно расслабился. — А это вам двоим, — добавил он после недолгого молчания и протянул Гарри бутылку эльфийского вина.

«Недешевое вино, марочное, — мысленно отметила Гермиона, — но довольно распространенный подарок».

— А для вас, мисс Грейнджер, у меня ничего нет. — Снейп резко развернулся к ней, слегка напугав. Он усмехнулся, как бы напоминая ей, что она здесь совершенно не к месту. — Не ожидал застать вас здесь.

— О... ничего страшного, — пролепетала Гермиона, чувствуя себя совсем беспомощной, как ученица перед унизительными замечаниями мастера зелий.

— Гермиона проведет с нами все праздники, — пришел ей на помощь Гарри. — Она член семьи. Гермиона почувствовала благодарность. Не в силах вымолвить ни слова, она лишь смущенно улыбнулась и закинула ногу на ногу — обычный для нее ритуал, когда она хотела казаться спокойной и уверенной.

* * *

Под предлогом помочь накрыть на стол Гермиона вместе с Джинни ушла в кухню.

— О боже, — вздохнула Джинни, выглядывая в чуть приоткрытую дверь.— Ты видела подарок? Ты не представляешь, насколько он дорогой!

— Могу представить, — осторожно ответила Гермиона.

— Мы так некрасиво поступили. Подарили ему всего лишь старую потрепанную книгу. — Джинни готова была расплакаться. — И то купили на всякий случай, уверенные, что он не придет.

— Держу пари, он даже не обратил внимания на то, что вы ему подарили, — попыталась успокоить подругу Гермиона. — Он смотрел только на Ала. Ты заметила как?

— Да, — ответила Джинни, — по правде говоря, мне бы хотелось, чтобы время от времени мой сын и на меня обращал внимание. А то я начинаю ревновать собственного ребенка к Снейпу. Он смотрит на Ала таким, нет, не странным, скорее трогательным взглядом. Ты только взгляни, как он его держит. — Джинни притянула Гермиону за рукав.

Обе пристроилась у приоткрытой двери. Гермионе казалось, что она подглядывает за чем-то очень личным. Снейп держал на руках ребенка и смотрел на него совсем несвойственным ему взглядом, пока Гарри что-то рассказывал. Что же еще скрывалось под маской ледяной строгости, которую Снейп носил все эти годы?

* * *

— Никогда не думал, чтобы снова преподавать? — спросил Гарри, когда все поели.

За обедом Снейп уплетал за обе щеки — было понятно, что так вкусно он не ел очень давно. Обед удался, если не считать Джеймса, который нечаянно вылил на Снейпа сок, чем вогнал свою мать в краску.

— Все нормально. Сидите, — успокоил Снейп Джинни и, достав палочку, с помощью магии привел все в порядок. Однако раздражения ему скрыть не удалось. Похоже, даже просто из-за имени у Снейпа не получалось не обращать на Джеймса внимания.

Оба мальчика уже спали, и Снейп слегка нахмурился, прежде чем ответить Гарри.

— Думал, но всерьез не задумывался. Меня вполне устраивает то, что я варю зелья на заказ.

Невысказанное «Так мне не приходится общаться с людьми» повисло в воздухе.

— Вдалбливать в головы очередной группе болванов разницу между мандрагорами и ромашками? Увольте. Очень редко появляется действительно талантливый студент, выделяющийся из общей толпы. Но я не хочу рисковать, дожидаясь такого чуда. А что касается остальных, то не вижу смысла подвергать мою выдержку ненужным испытаниям.

— Но тебе же довелось обучать талантливых студентов? Кого ты мог бы выделить?

— Например, мистер Забини, — ответил Снейп.

— Вы так говорите, потому что он слизеринец, — улыбнулся Гарри, стараясь выглядеть спокойным, но Гермиона с Джинни знали его слишком давно, чтобы не заметить первые признаки раздражения.

— Совсем не поэтому, — возразил Снейп, — я бы сказал то же самое, учись он на любом другом факультете.

— Даже будь он гриффиндорцем? — тут же парировал Гарри.

Снейп на секунду замолчал, а потом кивнул:

— Даже гриффиндорцем.

Джинни хотела что-то сказать, но Гарри ее опередил.

— Неужели Забини единственный, кому удалось впечатлить тебя? — Он краем глаза взглянул на Гермиону, которая нервно барабанила пальцами по ноге.

— Нет, была еще одна студентка.

— Раскроешь нам ее имя? — усмехнулся Гарри.

Гермиона уже предвкушала, как Снейп назовет ее. Одна студентка — это могла быть только...

— Мисс Лавгуд.

— ЛУНА? — одновременно спросили все трое.

— На первом курсе один из учеников спросил, почему встретить единорога так трудно. Мисс Лавгуд подняла руку и с уверенностью ответила: «По той же причине, по которой ты никогда не встречал морщерогих кизляков. Они просто не хотят, чтобы люди их видели, понимаешь?» Так я впервые столкнулся с удивительным взглядом мисс Лавгуд на жизнь.

Несколько минут они с открытыми ртами смотрели на Снейпа.

— И сколько баллов потерял в тот день Рэйвенкло? — не выдержала Джинни.

Губы Снейпа изогнулись в подобии улыбки. Выглядело это так, словно за все эти годы память о событии поистерлась и сейчас он усердно пытался вспомнить.

— Я был впечатлен тем, как настойчиво она цеплялась за то, во что верит. Ничто и никто не смогло бы поколебать в ней эту веру. Понятно, что в большинстве случаев, даже можно сказать во всех, все это было полной чепухой, но я находил это забавным. В мисс Лавгуд всегда умудрялись сочетаться абсолютное безумие и поразительный здравый смысл...

Гарри, Джинни и Гермиона раздраженно переглянулись.

— Не могу поверить, что ты это сказал, — произнес Гарри.

— Если кто-нибудь спросит меня, я буду отрицать все, что наговорил тут.

Джинни рассмеялась, и все попытки Гарри выглядеть серьезным рухнули.

— Но как же Гермиона? — спросил Гарри, когда они более-менее поняли логику Снейпа.

Снейп вопросительно поднял бровь.

— Мы ведь обсуждали наиболее впечатливших вас студентов, — пояснил Гарри.

Снейп развернулся к Гермионе, сверля ее своими черными глазами.

— Мисс Грейнджер... — протянул он.

Гермиона уже предчувствовала, что то, что он скажет о ней, ей не понравится.

Снейп выждал несколько секунд, прежде чем продолжить:

— Боюсь, определение «впечатлила» — не совсем верно. Мисс Грейнджер всегда добросовестно выполняла домашние задания, но ничего особенно выдающегося в зельях не показала. Тем более того, что меня впечатлило бы.

Гермиона натянуто улыбнулась, стараясь казаться спокойной.

— Не будете ли вы так учтивы, профессор Снейп, просветить меня. Что же мне стоило делать, дабы впечатлить вас? И что, наоборот, не делать?

Его губы изогнулись в самоуверенной улыбке.

— Раз уж вас до сих пор так это заботит, то скажу. Природа наградила вас всеми необходимыми способностями. Прекрасной памятью и умением быстро оценивать ситуацию. Вам нравится читать, много читать. Вы цените знание ради знания. Однако кое-чего вам недостает. Возможно, вы можете процитировать рецепт каждого зелья, о котором читали в книгах, рассказать о его свойствах и побочных эффектах. Если я попрошу вас здесь и сейчас сварить зелье, вы без труда справитесь, потому что помните рецепт наизусть. Но заинтересованности у вас не было.

— Заинтересованности?.. — как-то кисло повторила Гермиона.

Гарри и Джинни жадно следили за их препирательствами, но вмешиваться не спешили. Что, наверное, было правильней, потому как Гермиона была уже на взводе и позабыла о вежливости.

— Именно, заинтересованности, — спокойно ответил Снейп. — Позвольте привести вам при...

— Да вы сами не давали студентам полюбить ваши уроки, чтобы, как вы выразились, вызвать у них заинтересованность! — раздраженно перебила Гермиона, но тут же мило улыбнулась.

— Вопрос заключался в другом. Вы хотели узнать, почему не впечатлили меня. Нравились вам занятия или нет — не имеет значения. Вернемся к примеру, с вашего позволения, разумеется, — с издевкой добавил Снейп. — Полагаю, каждый способен выучить несколько нот и начать играть на пианино, не допуская режущих слух ошибок. Но только некоторые могут играть и творить музыку. Вы неспособны творить музыку, мисс Грейнджер. Безусловно, вы можете понимать каждую тончайшую деталь, когда варите зелье. Вы добавите точное количество ингредиентов, позволите зелью докипеть до нужной температуры, будете аккуратно его помешивать и делать все в соответствии с рецептами в книгах, из которых ваш нос не высовывается. Вы делаете все на автомате, но все ваши старания не имеют ничего общего с желанием прочувствовать все великолепие зелья и его создания. Вы хотели быть лучшей студенткой в классе. Не больше, не меньше. — Снейп поднял свой бокал и отсалютовал ей.

Его самонадеянный жест окончательно вывел Гермиону из себя.

— Не вы ли были тем, кто говорил, что зелья — это точное мастерство! — вспылила она. — Думаю, что мои способности в зельеварении заслуживали, по меньшей мере, «Выше ожидаемого»! — Ее щеки пылали от злости, воспоминания о несправедливости Снейпа в школе непрерывно мелькали перед глазами.

— Но вы не превзошли мои ожидания, мисс Грейнджер, — сухо ответил Снейп. — Я и так знал, что вы сварите зелье, строго следуя рецепту. Ожидания вы превзошли бы, если бы хоть раз ответили на вопрос своими словами, а не цитировали учебник. Или если бы сварили зелье, в которое попытались бы внести что-то свое. Например, увеличили бы срок его хранения или улучшили вкус. Вы хотели заслужить похвалу за то, с чем справились бы в любом случае благодаря незаурядному уму, чем не могли похвастаться ваши сокурсники. — Он бросил быстрый взгляд на Гарри. — Чтобы внимательно прочитать рецепт и следовать ему, огромных усилий не требуется. Так почему же я должен был превозносить вас? Другими словами: вы бы похвалили француза за то, что он говорит по-французски? Книги и усердие — еще не все, мисс Грейнджер.

Гермиона закусила нижнюю губу, стараясь не сорваться на Снейпа. Она сама не могла понять, почему после стольких лет ей не давало покоя его нежелание признать ее успехи. Другие преподаватели всегда были впечатлены ее энциклопедическими знаниями и тем, что простых путей она не искала. Ни один студент не отдавал столько времени учебе, сколько она. Единственное, чего ей хотелось от Снейпа, — чтобы он признал: она обладает гораздо большими знаниями, нежели все ее сокурсники вместе взятые. Но Снейп, казалось, был решительно настроен отрицать ее успехи.

Неожиданно где-то глубоко внутри слабенький голос зашептал ей:

«Ты ведь и сама так же рассуждала. Помнишь, Гермиона? На первом курсе, когда вы выиграли в гигантские шахматы, не ты ли говорила Гарри, что есть вещи намного важнее, чем знания и книги?»

Но она пресекла собственные мысли и в порыве злости, с которой без особого энтузиазма пыталась бороться, совершила нечто очень глупое:

— У меня получилось сварить Оборотное зелье на втором курсе. Сколько вы знаете второгодок, которым бы это удалось, профессор?

— Гермиона, — шепотом предостерег ее Гарри, но ее было уже не остановить.

— Кроме меня, вы хотели сказать? — с довольной улыбкой спросил Снейп. Но прежде чем она успела сообразить, он продолжил своим шелковым голосом, не предвещавшим ничего хорошего: — Вы только что подтвердили мое многолетнее подозрение, мисс Грейнджер. Но отвечаю на ваш вопрос: ваш успех на втором курс стоил бы вам ста баллов.

Гермиона приготовилась услышать от него какое-нибудь ехидное замечание в свой адрес и уже открыла рот, чтобы держать оборону, но закрыла, стоило ей только услышать.

— Минус сто баллов Гриффиндору, естественно, — сказал Снейп и нагло улыбнулся. — Потому что помимо кражи ингредиентов из моих личных запасов, вы еще влезли в Запретную секцию и сбегали из башни после отбоя, чтобы никто из студентов не заметил, как вы варите зелье. Вам повезло, что директором был не я, иначе кубок школы достался бы моему факультету, а не Гриффиндору.

Гермиона выглядела словно вынутая из воды рыба. Она не могла поверить своим ушам.

«Спокойно», — скомандовала она себе, сделав несколько вдохов и выдохов.

— Послушайте, профессор, прошло уже слишком много лет с тех пор, как в вашей власти было запугивать меня снятием баллов, — сказав это, она самодовольно улыбнулась.

— В самом деле? — Снейп вопросительно поднял бровь. — Тогда позвольте спросить, почему вы все еще называете меня профессором?

Кажется, никто из них двоих уже и не замечал в комнате Гарри и Джинни, которые, затаив дыхание, наблюдали за перепалкой.

— Потому что не имею ни малейшего понятия, как вас называть. Мистер Снейп? Просто Снейп? Или, может, господин Снейп?

Уголок его рта приподнялся в двусмысленной улыбке. Однако Гермиона не видела ничего забавного в своем вопросе.

— Могу задать личный вопрос? — спросил Снейп, чем удивил и в то же время разозлил ее.

Но озвучить свое недовольство она не успела, потому что он продолжил:

— Почему вы выбрали карьеру в отделе магического права?

Из всех предполагаемых вопросов меньше всего она ожидала услышать именно этот.

— Потому что мне интересно право, — не задумываясь, ответила Гермиона.

— Вам интересно многое, — раздражено оборвал он. — Но почему именно магическое право? Что в нем вас так привлекло и вы решили посвятить этому карьеру?

Гермиона секунду помедлила с ответом, но потом заговорила:

— Законы — они как массивные стены. Кажутся непробиваемыми. Слова понятны, формулировки точны и не вызывают сомнений. Но моя профессия подразумевает поиск лазеек в этих стенах, нужных интерпретаций, подходящих к ситуациям моих клиентов. Можно позволить себе вольность с законом. Именно это и прельщает меня. Достигнуть цели можно только найдя эту крохотную лазейку. Приведу пример. Слово «менее» часто используется в законах. Например, указывают: «в менее серьезных случаях» или «менее опасное преступление». Вроде, все просто. Но что значит это «менее»? Вы не поверите, сколько значений в разных случаях к нему можно подобрать.

Невольно она открыла для себя много больше, чем предполагала. Ее профессия на самом деле привлекала ее, но сейчас Гермиона смутилась, насколько далеко зашла в своем ответе. Она посмотрела на Снейпа, который со странным выражением на лице разглядывал ее. Ей казалось, что она краснеет под его пристальным взглядом. Он заговорил:

— Вот видите, мисс Грейнджер, вы все же можете это!

— О чем вы, сэр?

— Вам не удавалось это в зельях, потому что не хватало заинтересованности. И вы не можете играть музыку. Помните? Но в своей профессии, должен признать, вы именно это и делаете. В вас есть страсть к работе. И не только потому, что вы хотите быть лучшей среди своих коллег или чтобы вас одобрительно хлопали по плечу.

Он снова отсалютовал ей.

Гермиона тоже подняла свой бокал, слишком озадаченная, чтобы сказать хоть что-то. В ее голове кружились тысячи мыслей. Правда ли он так считал, и если да, то почему для нее это так важно?

Гермиона глотнула вина, чтобы только чем-то занять руки. Она чувствовала, что все смотрят на нее, и ей хотелось сострить, чтобы скрыть свое смущение, но ничего не приходило в голову.

— Кто-нибудь хочет еще пудинга? — бодро спросила Джинни, но ответил один только Гарри.

— Нет, спасибо, иначе я лопну.

— Конечно, — продолжил Снейп, словно они и не прерывали беседы, — я надеялся, что вы, по крайней мере, избавитесь от привычки писать таким мелким, нечитаемым почерком. По правде говоря, он всегда действовал мне на нервы.

Гермиона чуть не захохотала. Он не мог просто промолчать. Не мог похвалить кого-то, чтобы в следующую же секунду не указать на недостатки.

— Это так характерно для вас, — отметила Гермиона. — Вы обладаете удивительной способностью делать человеку комплимент, чтобы он при этом звучал как осуждение. Помните, когда мадам Хуч представила своего совсем еще юного мужа профессору МакГонагалл? Прямо перед рождественскими праздниками, мы были тогда на третьем курсе. Вы находились поблизости, и мне удалось услышать ваши слова.

— Я помню, — небрежно бросил Снейп. — Не так уж тот парень был хорош.

— Может он и не выглядел привлекательно, — резко ответила Гермиона, подумав: «Уж не тебе рассуждать о чьей-то внешности». — Но то, что вы ответили Хуч! «Ну что ж, он вполне вам подходит».

Снейп усмехнулся.

— Им нужно было мое мнение. Они его услышали.

— В самом деле? А как вы высказались по поводу рождения их ребенка год спустя? «Ну что ж, этого и следовало ожидать». Так ведь?

Гарри поперхнулся напитком, а Джинни, которая даже не скрывала своей ухмылки, ободряюще похлопала мужа по спине.

— Если вы стремитесь узнать мои точные слова, то я сказал, что по крайней мере он родился здоровым, — спокойно ответил Снейп.

— О, как невероятно тактично с вашей стороны, — съязвила Гермиона.

— Клише, зато правда, — пожал плечами Снейп, которого, казалось, развлекает их спор.

— Тогда мы должны быть счастливы, что вы не высказались о своем крестнике в духе: «неидеален, но, в общем, сойдет», — усмехнулась Джинни.

Тень улыбки промелькнула на лице Снейпа, и он ответил:

— Мальчик довольно-таки приличный.

— Спасибо. Это было весьма любопытно, — сухо заметил Гарри.

Джинни рассмеялась так заразительно, что Гарри тоже поддался ее веселому настроению.

Снейп снова повернулся к Гермионе и добавил:

— Возвращаясь к одному из ваших замечаний, мисс Грейнджер. Вы сказали «характерно для вас». Используя слово «характерно», вы тем самым намекаете, что знаете меня. Но на самом деле — нет. Вы знаете только маленькую часть меня.

— Может быть, — резко ответила Гермиона, чувствуя, как злость все сильнее и сильнее закипает в ней. — Я только знаю вас как учителя, который, простите мне мою прямоту, превратил жизни большинства студентов в ад. Напрасно я пытаюсь вообразить причины, по которым вы не желали нормально общаться с людьми. Я думала, вы... — Она вдруг замолчала и отвела взгляд. Отчасти потому, что лицо Снейпа сейчас выражало приказ заткнуться, а еще она чувствовала себя готовой перейти те границы, которые переходить не стоит.

— Вы думали, что за маской бестактного грубияна скрывается другой человек? Вы ведь это хотели сказать? С тех пор как вам стало известно о моей роли в войне, вы решили, что я, возможно, не такой отвратительный ублюдок, которого вы знали в Хогвартсе? Мисс Грейнджер, я прав?

Она пристально посмотрела на него, чувствуя себя загнанной в угол. Порой ей были непонятны причины его поступков. Было сложно понять, что же он за человек на самом деле. Но ей казалось очень важным, что все, что он делал в последние годы, было только ради Лили. Снейп продолжал сверлить Гермиону взглядом, но она молчала.

— Что ж, похоже, я, наконец, нашел тот вопрос, на который мисс Грейнджер не может ответить, — совсем тихо произнес Снейп.

* * *

Глубокой ночью Гермиона все еще беспокойно ворочалась в кровати. Она уже хотела встать и найти в своей сумке зелье сна без сновидений, но передумала. Слова Снейпа не шли у нее из головы. Она ни за что не желала соглашаться с ним тогда, но перестать думать об этом тоже не могла. В своих суждениях о ней Снейп был не так уж и неправ. Гермиона болезненно воспринимала критику в свой адрес, особенно такую, жалящую и саркастичную, как раз в духе Снейпа. Может, и вправду в Хогвартсе она просто стремилась быть лучшей?

Но кое-что Снейп предпочел опустить, и Гермиону терзали сомнения, намеренно ли. Ее похвальное стремление знать все и трудиться вдвое больше остальных было своеобразной попыткой утвердиться в мире, о котором до одиннадцати лет она даже не подозревала. Будучи маглорожденной, Гермиона не представляла, что где-то рядом существует целый магический мир, о котором она могла узнать только из книг.

Каждый человек ищет свое место в жизни, пробуя себя во многом. Гермиона же выбрала путь знаний. По каждому предмету она старалась запомнить и выучить как можно больше. Во время учебы в Хогвартсе книги и конспекты вселяли в нее уверенность и позволяли ощущать, что все зависит от нее. Именно в этом она так отчаянно нуждалась, чтобы найти свое место под солнцем.

Гермиона вздохнула и вернулась к тому, о чем уже задумывалась, наверное, в тысячный раз.

«Жалко, — с грустной улыбкой размышляла она, — что нет книги, описывающей место профессора Снейпа в этой жизни. Есть ли оно вообще, и искал ли он его».

Ей не хотелось думать о Снейпе. Ей вообще ни о чем не хотелось думать. Она лишь стремилась забыться мирным сном, где не было бы места раздражающим вопросам. Гарри и Джинни с трудом, но уговорили Снейпа остаться на ночь, и Гермиона решила, что ему просто хотелось увидеть своего крестника еще утром.

* * *

Проснувшись ни свет ни заря, Гермиона почувствовала себя разбитой. Она потянулась и нащупала в темноте волшебную палочку.

— Люмос, — пробормотала она и взяла с прикроватного столика бутылку. Воды в ней не оказалось. Придется идти на кухню. Гермиона встала с кровати и босиком вышла из комнаты. Она уже почти спустилась вниз, как услышала голоса и застыла на месте.

— Всегда просыпается в такое время? — раздался голос Снейпа.

— Почти. Ночью спит хорошо, но просыпается очень рано. Забираю его из кроватки раньше, пока он не успел разбудить Джинни. Пусть поспит подольше. В последнее время она совсем вымоталась.

— Гриффиндор... — с долей сарказма подметил Снейп, но это не прозвучало злобно, как бывало обычно.

— Верно, — ответил Гарри. Судя по его голосу, он тоже заметил, что резкости в словах Снейпа нет. — Именно гриффиндорские самоотверженность и преданность спасли меня от Волдеморта. Но сейчас я делаю это, чтобы хоть немного помочь своей жене.

Ее сердце бешено колотилось, но Гермиона не решалась сдвинуться с места. Она чувствовала себя неловко, стоя здесь и подслушивая, но просто пройти мимо тоже не могла. Ей было любопытно, о чем говорят Снейп и Гарри.

— А вы чего так рано встали? Может, кровать в спальне для гостей не слишком у... — спросил Гарри, но Снейп прервал его.

— Кровать непогрешима и безупречна. Я всегда мало сплю.

Они замолчали. Прокашлявшись, Гарри произнес:

— Послушай, у меня кое-что для тебя есть.

Гермиона слышала, как он пересек гостиную и выдвинул скрипнувший ящик шкафа. Она затаила дыхание, гадая, что же задумал Гарри. Живот неприятно свело.

— Вот, — сказал Гарри тихо.

Гермиона не выдержала и подкралась на цыпочках, чтобы заглянуть в комнату. Глаза Гарри расширились, когда он увидел ее, но Снейп, казалось, ничего не заметил. Он сидел на диване, напряженный, и держал что-то в руках.

Гарри и Гермиона переглянулись, и незаметным кивком он велел ей оставаться на месте.

Но предупреждение оказалось излишним. Снейп не видел ничего, кроме снимка, который вручил ему Гарри. Гермиона, похоже, догадалась, какую именно фотографию Лили он рассматривает. Гарри показывал ей почти все фотографии своих родителей, и сейчас она была почти уверена, что Снейп держит в руках как раз ту, где Лили около семнадцати, на ней парадная мантия, а густые рыжие волосы плавными волнами спадают на плечи. На снимке Лили над чем-то смеялась. Она светилась от радости и выглядела олицетворением доброты.

Гермиона сглотнула, наблюдая за выражением лица Снейпа. Он смотрел на снимок, не замечая ничего вокруг, словно очутился в другом мире, мире воспоминаний и грез. Снейп смотрел на Лили, как восхищенный зритель наблюдает за происходящим на сцене.

— Можешь забрать ее, если хочешь, — поколебавшись, предложил Гарри.

Снейп не ответил.

Гермиона зажала рот рукой. В обычно холодных глазах Снейпа блестели слезы. Гермиона давно пыталась понять, какой же он настоящий, когда не язвит и всем своим видом не выражает безразличие. И вот сейчас его слезы, словно алмазы на бледных щеках, стали ответом на ее вопрос, отозвавшимся жгучим пламенем внутри. Но Гермиона не могла объяснить себе, почему вдруг открывшийся ей внутренний мир этого человека, его ранимость так потрясли ее.

— Какой она была... мама? Какой была Лили? — шепотом спросил Гарри.

Не отрываясь от фотографии, на которой, казалось, застыла вечность, Снейп ответил:

— Она была светом. Единственной искрой в моем мире теней и тьмы.

Услышав его слова, Гермиона тихо вздохнула. Ей вдруг вспомнились его язвительные нападки и надменность. Ничего из этого не ранило ее больше так, как эти простые слова, не предназначенные для ее ушей.

Она наблюдала сейчас за ними, и в голове у нее возникли две мысли. Первая — его слов не должен был слышать и Гарри. Словно самое сокровенное вдруг воплотилось в слова и вырвалось наружу. И вторая — Снейп был прав, когда утверждал, что она совершенно не знает его.

Очень осторожно Гермиона отступила назад. Возможно, внимание Снейпа привлекло ее неловкое движение. А может, он услышал ее слишком громкое дыхание. Но когда он повернул голову в ее сторону, прищур его черных глаз не сулил Гермионе ничего хорошего.

— Я... Я не хотела... Простите, — Гермиона попыталась оправдаться.

Снейп смотрел на нее с таким презрением, что по спине пробежали мурашки. Она словно очутилась в ночном кошмаре.

— Ну и как вам, мисс Грейнджер? Насладились увиденным? — спросил Снейп своим шелковым голосом, напомнившим ей глубокий океан, чья тишь и гладь таят в себе зловещую опасность.

— Нет, — выдавила она, — честно, я не хотела...

— Подслушивать? — Снейп медленно подошел к ней.

Что-то подсказывало ей, что надо бежать, но неведомая сила не давала сдвинуться с места.

— Или подсматривать? Так, мисс Грейнджер? Это ваша так называемая гриффиндорская храбрость или вам любопытны мои личные переживания?

— Пожалуйста, простите, сэр! Я спустилась за стаканом воды, но услышала ваш с Гарри разговор. — Ее голос дрожал.

Снейп был так близко, что она без труда могла рассмотреть на щеках следы от слез. Еще пару мгновений назад этот человек был полон жизни, поглощен своими мыслями, а сейчас на его лице застыла маска ледяного презрения.

Гермиона вцепилась в перила и заставила себя взглянуть ему прямо в глаза.

— Северус, уверен, Гермиона ненарочно, — спокойным тоном заверил Гарри.

— Не лезь не в свое дело! — рявкнул Снейп и снова повернулся к Гермионе: — Вы ответите мне, мисс Грейнджер, — мягко сказал он и слегка театральным жестом, словно хозяин, заботящийся об удобстве своего гостя, пригласил ее сесть на небольшой диван.

Гермиона подумала, что лучше бы он накричал на нее, выплеснул всю свою злость ей в лицо. Но ничего такого Снейп не сделал, что подсказывало ей — дела плохи. Гермиона не сдвинулась с места, и тогда Снейп приблизился к ней на шаг, заставив невольно попятиться.

— Ну хорошо, — со злорадством произнес он. — Всего лишь один простой вопрос. Разве вам не нравится отвечать на вопросы? Я разочарован. Где же ваша поднятая вверх рука? Где нетерпеливые подпрыгивания?

— Я уже извинилась перед вами, сэр, — ответила Гермиона. — Что еще вы хотите услышать?

— Я уже сказал. Вы невнимательно слушали?

— Тогда я не понимаю вас, — начала Гермиона, обреченно глядя в сторону Гарри.

— Гриффиндорская храбрость или личный интерес. Всего несколько слов. Что тут непонятного? — Снейп смерил Гермиону пристальным взглядом, заставив ее почувствовать себя редким отвратительного вида насекомым для научного наблюдения.

Глубоко вздохнув, она взглянула в его холодные черные глаза:

— Сэр, я всего лишь спустилась вниз за водой, когда услышала ваш с Гарри разговор. Мне не хотелось мешать, поэтому я осталась там, где стояла. Остальное вы знаете. Да, мне было любопытно, и я прошу прощения за это.

Снейп только усмехнулся:

— Это не ответ на мой вопрос, и вы это знаете. Разве не можете стараться лучше?

— Северус, давай прекратим уже. Гермиона извинилась и поняла, что была неправа. — Гарри стоял рядом со Снейпом и вроде хотел схватить того за плечо, но так и не решился.

— Я уже просил тебя не лезть не в свое дело, — прорычал Снейп.

— А я не хочу никаких ссор в моем доме, — спокойно и уверенно ответил Гарри, но спокойствие это было напускным. И он уже был на взводе.

— Я считаю, что имею право знать, почему мисс Грейнджер решила, что вольна подслушивать чужие личные разговоры, — резко возразил Снейп и добавил: — в твоем доме. — Он посмотрел на Гермиону и неприятно улыбнулся. — Но раз так, то не буду больше просить вас ответить на мой вопрос, — почти шепотом сказал он.

— Я уже объяснила вам, сэр. — Гермиона старалась не смотреть Снейпу в глаза. — Мне было любопытно, и мне стыдно, что я так поступила. Никто не давал мне на это права. И сейчас я могу лишь принести вам свои извинения. То, о чем вы говорили, — ее щеки пылали, а внутри все скрутило, — заставило меня остановиться и прислушаться. Я не думала, что это так ранит вас. Мне очень жаль, что так вышло.

Повисшее молчание переросло в мучительное ожидание. Гермиона почти ощущала на себе исходившие от Снейпа волны презрения.

— И так было понятно, что у вас нет никакого уважения к личной жизни других людей. Вы с легкостью преодолеваете все возможные границы, лишь бы удовлетворить свое любопытство, добавить еще один пункт в список ваших исследований. — От его тона кровь стыла в жилах. — Теперь я окончательно в этом убедился.

С этими словами он развернулся и покинул комнату, а затем так же молча и дом.

* * *

— Мне так жаль, — повторила уже в которой раз Гермиона.

Несмотря на заверения Гарри, что ничего страшного не случилось, она чувствовала, что друг разозлился на нее.

Между тем проснулась Джинни и молча выслушала, что произошло.

— Я могу понять тебя. На твоем месте мне было бы также любопытно. Просто... вроде бы отношения со Снейпом только потихоньку наладились. — Джинни вздохнула и поставила на стол три кружки с горячим чаем. Джеймс в это время ерзал на своем стуле. — Сейчас и тебе будет завтрак, — прикрикнула на него Джинни.

На памяти Гермионы Джинни никогда не позволяла себе срываться на Джеймса, и от этого она почувствовала себя еще более виноватой.

— Я все испортила. — Ее глаза стали мокрыми от слез.

Ведь она же знала, как много значили для Гарри эти хрупкие отношения со Снейпом. Гарри был бесконечно благодарен своему бывшему учителю, рисковавшему жизнью, и всегда стремился выразить ему свое уважение.

— Ну, Гермиона. — Джинни села рядом с ней и обняла за плечи. — Сейчас ты уже ничего не исправишь. Я понимаю тебя, ведь мы всегда знали Снейпа только с неприятной стороны. Мне бы тоже было интересно узнать его с другой, более личной и никому неведомой стороны. Не плачь. Уверена, он скоро успокоится. — Джинни незаметно для Гермионы осуждающе глянула на Гарри.

— Да, — поспешил заверить Гарри, — подождем несколько дней и тогда напишем ему. Думаю, он сделает вид, что ничего и не было.

Джинни согласно кивнула. Все трое прекрасно понимали, что все эти слова — не больше, чем попытка утешить Гермиону. Но спокойнее от этого ей не стало.

* * *

Последний снег растаял еще неделю назад, и солнце пригревало с каждым днем, знаменуя приход весны. Даже в Тупик Прядильщиков пробрались отголоски весеннего настроения, но ряды ветхих домов, коими был заполнен район, бережно стерегли унылую и безрадостную атмосферу. Все это представляло собой странное сочетание мрачности и тоски, словно жители покинули и забыли это место давным-давно.

На пороге дома Снейпа Гермиона почувствовала едва уловимый запах. Пахло старыми книгами и чем-то сладким. «Запах увядающих лилий», — подумала Гермиона, сильнее кутаясь в мантию. Она постучала в дверь и в ожидании, когда ей откроют, стала повторять про себя заготовленную речь.

Дверь отворилась, и Снейп окинул ее своим знаменитым презрительным взглядом. Гермиона сглотнула и приготовилась говорить, но хозяин опередил ее.

— Что вам надо? — огрызнулся он.

— Сэр, я по поводу Гарри и Джинни. Могу я войти? — Она старалась, чтобы ее голос прозвучал как можно спокойнее и дружелюбнее.

— Нет, не можете, — подражая ее тону, ответил Снейп.

— Сэр, вы не ответили ни на одно письмо, что они посылали вам все три месяца, и я пришла предложить вам компромисс.

— Зачем вы пришли? — протянул он. — Снова решили, что можете лезть в чужие дела, когда вас не просят? Мне бы хотелось знать, ради чего? Ваша собственная жизнь настолько скучна? Или это внутренние порывы? У меня складывается ощущение, что вы не принадлежите себе. Как только в чьей-то жизни происходит что-то, с чем вы не согласны, вы словно под воздействием высшей силы пытаетесь это изменить.

— Из-за меня вы хотите разорвать отношения с людьми, которые для меня как брат и сестра. Я не могу допустить этого и прошу вас хотя бы выслушать меня.

— У вас две минуты, — холодно ответил он и легким кивком позволил ей войти.

Немного замешкавшись, Гермиона последовала за Снейпом. Сущая удача, что он согласился ее хотя бы выслушать.

— У меня не было никакого права подглядывать и подслушивать, — сразу же перешла она к делу. — Не мне вы все это рассказывали. И я понимаю, что нарушила личные границы. Я все еще чувствую себя виноватой перед вами.

— Бедная девочка! Может, предложить вам бодрящее зелье? — слова Снейпа сочились сарказмом.

— Я не хочу, чтобы за мою оплошность расплачивались Гарри и Джинни. И Альбус Северус, — продолжила Гермиона. — Дружба с вами много значит для Гарри. Прошу вас, сэр, наложите на меня Обливиэйт.

Снейп смотрел на нее, словно не веря в то, что она только что сказала. Гермиона воспользовалась его очевидным замешательством и поспешила добавить:

— Я забуду все, что слышала и видела тем утром. Прошу вас.

— Решение вам кажется таким простым, не так ли? — опасно тихо спросил он.

— Ну... да. — Гермиона смутилась под его пристальным взглядом.

— Глупая девчонка, — прорычал Снейп. — Не понимаете, когда вам задают риторический вопрос?

— Что?

Снейп шагнул к ней, сокращая расстояние между ними до вытянутой руки.

— Если забудете вы, это не заставит меня забыть, что вы все слышали и видели!

Гермиона не заметила, как это произошло. Снейп схватил ее за плечи и прижал к стене. От неприятного, как от ножа, касания она испуганно ахнула. Пальцы Снейпа впились, словно тиски.

— Отпустите меня! Мне больно, — взмолилась Гермиона, когда Снейп навалился на нее всем телом, не позволяя вырваться.

Он был так близко, что она ощутила его дыхание на своей щеке. Снейп сверлил ее взглядом черных глаз, и в глубине души Гермиона уже понимала, что он собирается сделать, хотя прежде никогда с этим не сталкивалась.

— Не надо, — извиваясь и стараясь отвести взгляд, прошептала она.

Но он только усилил хватку так, что теперь она не могла даже пошевелиться. Уже как в тумане Гермиона слышала, как он произнес:

— Легилименс!

Она почувствовала, как другой разум вторгся в ее. Гермиона отчаянно пыталась скрыть от него свои мысли, но даже не представляла, как это сделать.

Она с Роном под одеялом. Они крепко держат друг друга за руки и улыбаются. Только что она ощутила настоящую магию, неподвластную волшебным палочкам. Эта магия вырвалась откуда-то из глубины души, из недр их любви, сотворенная неведомым заклинанием, соединившим их тела и души.

«Я люблю тебя», — прошептал Рон, зарывшись лицом в ее волосы.

«И я тебя».

— Ну как вам, мисс Грейнджер? Понравилось? Я раскрыл ваши самые сокровенные чувства и мысли, и у вас даже не было возможности помешать мне, — прошептал Снейп ей прямо в ухо.

Гермиона уже хотела молить о пощаде, но поняла, что это было только начало.

...— Хватит. Брось его к моим ногам, где ему и место, — ледяное шипение Волдеморта проносится над полем битвы, и Хагрид медленно опускает безжизненное тело Гарри на землю. Кто-то пронзительно вскрикивает, звуком разрезая скопившуюся в воздухе пыль, словно ударом хлыста...

Гермиона не знала, что этот крик принадлежал ей. И не помнила, что упала тогда на колени. Все вокруг поплыло перед глазами, только тело Гарри сохраняло мучительно ясные очертания. Увиденное заставило ее душу оцепенеть.

Гермиона отчаянно боролась с нахлынувшими эмоциями и пыталась закрыть свой разум. Но чем больше она старалась, тем сильнее ощущалось присутствие Снейпа. Он так и не отпустил ее, вцепившись мертвой хваткой. Гермиона попыталась сосредоточиться и подумать о чем-нибудь незначительном — о Живоглоте или о последней прочитанной книге. Но это было так же сложно, как поймать лягушку голыми руками.

...Она стоит одна посреди двора начальной школы и наблюдает за девочками из своего класса, вне всякого сомнения обсуждающими предстоящий праздник по случаю дня рождения Моники. Моника должна пригласить Гермиону перед тем, как прозвенит звонок. Торжественно объявить, что хочет отпраздновать свой девятый день рождения всем классом. Одноклассницы собираются уходить, и Гермиона пытается дружелюбно улыбнуться, но те проходят мимо, словно она невидима.

«Зубрила», — доносится до нее...

Множество забытых воспоминаний кружились в голове, и Гермиона не сомневалась: Снейп видит все, что видит она, чувствует то же, что и она. Она хотела попросить его остановиться, но не могла выдавить и звука.

...Она сидит на коленях Рона, а тот нежно перебирает ее локоны. И вдруг он хихикает:

— Не могу поверить, что Джинни беременна! Моя маленькая сестричка... как такое вообще могло случиться?

Гермиона шутливо хлопает его по плечу и, усмехнувшись, отвечает:

— Слышал о сове, которая приносит детей? Только у магглов вместо совы — аист.

— Ты знаешь, что я имел в виду, — все также хихикая отвечает Рон. — Вроде еще только вчера Джинни носилась за мной и требовала, чтобы я прекратил дергать ее за волосы.

Гермиона смеется.

— Рон, это БЫЛО как раз только вчера!

Рон целует ее пальцы, и Гермиона замечает мечтательное выражение в его глазах: он мечтает об их общем ребенке и с каждым разом все чаще и чаще говорит об этом.

— Гермиона? — с нежностью в голосе спрашивает он. — Я тут подумал, как ты смотришь на то, чтобы...

— Поужинать? — перебивает она и соскакивает с колен. — Прекрасная мысль! Я как раз ужасно проголодалась!

Выражение его лица меняется. Ее слова глубоко ранили его. Но и ей больно оттого, что она не может просто взять его за руку и сказать, что так же мечтает о ребенке. Это было бы ложью...

Гермиона застонала. Она уже не пыталась оттолкнуть Снейпа. Вместо этого она старалась вспомнить, что рассказывал Гарри на пятом курсе о занятиях окклюменцией.

«Вдох-выдох, — мысленно велела она себе. — Думай об облаках... снеге... ночном небе». На мгновение ей показалось, что у нее получилось. Но вернувшееся ощущение дыхания Снейпа над ухом и непривычный запах его кожи доказывали обратное.

...— Я не могу так больше, Гермиона. Это рвет мне душу, — от грусти в голосе Рона у нее сжимается сердце.

Ей хочется заверить его, что все изменится, что она будет меньше работать. Но в то же время понимает: не будет.

— Рон, не уходи, — обреченно шепчет она и повторяет эти слова после его ухода, сидя в одиночестве на полу своей квартиры, обхватив руками колени и дав волю нескончаемому потоку слез...

Сквозь пелену тумана Гермиона с трудом различила глаза Снейпа в нескольких дюймах от себя. Эти черные глубины, беспросветные, как ночь.

...— Не вижу разницы, — со злорадной усмешкой говорит Снейп в воспоминаниях, в то время как ее зубы продолжают расти после проклятия Малфоя...

...— Когда он убил Дамблдора, — сухо говорит Гарри, — его лицо в ту минуту отражало все, что он скрывал от него все эти годы. Чистую ненависть. — Гарри сжимает кулаки. Лицо его кривится от боли, он вглядывается в тянущийся за окном пейзаж.

Хогвартс-экспресс издает непрерывный, убаюкивающий звук, который обычно успокаивал их, но сейчас он только раздражает Гермиону.

— Может, это была ненависть к самому себя? — совсем тихо говорит Гермиона, но Гарри не слышит...

...Нагини словно тень скользит по полу, и прежде чем кто-то успевает опомниться, она кидается и впивается в шею Снейпа. Гермиона чувствует, как вздрагивает рядом Гарри, и волна ужаса накрывает ее, когда она видит упавшего на пол Снейпа.

Снейп хватает Гарри за мантию, когда тот вдруг оказывается рядом. Совсем скоро сердце Снейпа перестанет биться, и вечная тишина поглотит его...

...— О, Гарри, он такой милаха, — шепчет она, склонившись над кроваткой новорожденного. — Как вы его назовете?

Гарри с нежностью проводит пальцем по щечке своего только вчера появившегося на свет сына.

— Альбус Северус, — твердо отвечает он и смотрит на нее.

Гермиона понимающе кивает.

— Соединить вместе имена Снейпа и Дамблдора, — продолжает Гарри, — значит для меня выразить им мое уважение за все, что они для меня сделали.

Гермиона сжимает его руку.

— Я знаю. И я горжусь тобой. И я уверена, что Лили тоже гордилась бы человеком, которым стал ее сын...

Снейп слегка ослабил хватку, но полностью отпускать по-прежнему не собирался. Осознав, что он покинул ее разум, Гермиона сделала большой глоток воздуха, словно ее только что выкинуло из воды на поверхность. Снейп, как и она, тяжело дышал. Тонкая полоска пота блестела на его бледном лице.

— Теперь вам, наконец, полегчало? — спросила Гермиона. Она сама удивилась своему спокойному тону, противоречащему тем чувствам и эмоциям, что бушевали внутри. Она не плакала, но чувствовала, что слезы обязательно придут, позже. Тогда, когда она останется одна, в своей квартире, во власти воспоминаний о сегодняшних событиях.

Снейп отпрянул от нее, как от огня.

— Ну конечно. Какая же я дура. Прощу прощения за некорректный вопрос. Спросить, полегчало ли вам, — значит, подразумевать, что вам хоть иногда, но бывает хорошо. Но, похоже, вам никогда не бывает хорошо. Ничего не доставляет вам удовольствия, разве что чужая слабость.

Снейп отступил и, неприятно прищурившись, пронзил ее взглядом черных глаз.

— Зато теперь вы знаете, каково это, когда против вашей воли раскрывают ваши самые заветные тайны, мисс Грейнджер, — тихо сказал он.

— Да, знаю. Вы жестоко вторглись в мой разум, хотя я просила вас остановиться. Вы ведь могли отпустить меня, — возразила Гермиона.

— А разве вы не могли благоразумно пройти мимо, когда услышали наш с Поттером разговор? — холодно спросил Снейп.

Гермиона зло посмотрела на него.

— Я, по крайней мере, и вправду сожалею о своем поступке, и уже извинилась перед вами. Вы же, напротив, совершенно не чувствуете себя виноватым, вот таким вот способом применив ко мне легилименцию. Вы были правы, когда сказали, что я напрасно стремлюсь увидеть вас настоящего под маской грубого и неприятного человека. Помните? Теперь я вижу, что ничего под этой маской нет. Я смотрю в ваши глаза, но там пустота. Когда я подслушивала ваш с Гарри разговор, впервые в жизни на вашем лице я увидела эмоции. Боль, печаль, вина. И я подумала, что пряча где-то глубоко внутри свои чувства от других, вы все еще остаетесь живым, профессор Снейп. Я думала, что раз так долго в вас жила любовь, может, осталось еще хоть что-то, способное вернуть вам вкус к жизни. Я думала, вы храбрый человек. Но теперь понимаю, ваши вечные терзания из-за смерти Лили Поттер — не что иное, как страх. Страх отпустить и жить дальше. Вы сами не позволяете себе ничего, кроме вины.

Она перевела дыхание.

— Да, профессор, вы трус. Боитесь и жить, и умереть. Вы не смогли простить меня, принять мои извинения, потому что само прощение вам неведомо. Глубоко в душе вы мертвец.

Гермиона тяжело дышала, словно пробежала марафон, а все слова, что только что наговорила, сорвались с языка прежде, чем она успела подумать, нужно ли вообще произносить их. Она никогда бы не поверила, что в ней вдруг найдется столько храбрости разговаривать со Снейпом в подобном духе. Но то, как он бесцеремонно вломился в ее сознание с единственным намерением — отомстить, уничтожило все ее уважение к этому человеку.

Снейп смотрел на нее, и Гермиона ожидала, что сейчас он скажет что-то в духе: «Впечатляющий анализ моей личности, мисс Грейнджер. Может, вы и вправду выбрали не ту профессию, вам больше подошло бы изучать психологию». Но он молчал.

Когда Снейп, наконец, заговорил, его слова застали Гермиону врасплох.

— Да, я трус, — совсем тихо произнес он, глядя куда-то в сторону, — ничтожный трус.

Кровь забурлила, отдаваясь шумом в ушах, когда она подняла на Снейпа взгляд.

Он смотрел куда-то сквозь нее.

Гермиона надеялась услышать от него хоть слово, которое разрушит тяжелый покров тишины, окутавший гостиную. Но Снейп молчал, и Гермиона не смела заговорить первой.

Если бы сейчас она нашла в себе силы заговорить, то все равно не придумала бы, что сказать. Любое слово, даже самое искреннее, оставило бы горький привкус. Поэтому она выбрала единственное верное, по ее мнению, решение: тихо прошла к двери.

Снейп не сделал ничего, чтобы остановить ее. Он словно вовсе не заметил, что она собирается уйти.

Гермиона не знала, стоит ли ей радоваться этому или, наоборот, начинать беспокоиться. Пальцы крепко сжали ручку входной двери. Дверной скрип заставил Снейпа обернуться.

Пустым взглядом он проводил ее за порог и, не проронив ни слова, снова отвернулся. Что-то подсказывало Гермионе, что даже после ее ухода нахлынувшее вдруг на Снейпа оцепенение не сразу оставит его. Он так и будет стоять, застыв словно статуя, пустая и безжизненная.

* * *

Все последующие недели Гермиона занималась тем, что отвлекало ее от мыслей, вызывающих лишь головную боль. Она полностью ушла в работу, словно от этого зависела вся ее жизнь. Но, как бы то ни было, это приносило свои плоды и не оставляло ей времени задумываться о произошедшем в Тупике Прядильщиков.

Но в один прекрасный день идиллия была нарушена появлением в ее лондонской квартире Джинни с новостью о том, что Снейп наконец-то написал им.

— Ты не поверишь, — заявила подруга, плюхнувшись на диван. — Он объяснил, что в эти недели был занят заказами из Святого Мунго и не мог навестить нас. Но обещал зайти в эти выходные.

— Правда? — Гермиона от удивления моргнула.

Ее внутренний голос подсказывал, что лучше не говорить Гарри с Джинни о визите к Снейпу. Она не сможет рассказать им о том, что произошло тогда. Узнай они об этом, дружеские отношения Снейпа с Поттерами разрушаться, не успев толком снова наладиться.

— Мы сами с трудом верим. Я втайне надеюсь, что он будет вести себя как ни в чем не бывало. Из-за Ала. Когда он последний раз заходил, я была приятно удивлена его скромной заботой о крестнике.

— Кстати, о детях, с кем они сейчас? — спросила Гермиона, пытаясь потянуть время.

Все-таки Джинни знала подругу слишком хорошо, чтобы не заметить ее странное поведение после разговора о Снейпе.

— Они у мамы, — подмигнула Джинни. — Она так настойчиво стремилась забрать их к себе, что теперь я, наконец-то, могу хоть спокойно вздохнуть. Правда, я не рассказала ей, как безобразно вел себя Джеймса, после того как я запретила ему рисовать на лбу шрам, чтобы быть похожим на папу, — захихикала Джинни, и Гермиона постаралась придать лицу веселое выражение.

— Я тут решила прогуляться немного в Косом переулке, — сказала Джинни, кивая на пакеты. — Я все время вспоминала, как приятно неторопливо гулять по магазинам и подбирать себе что-нибудь, когда тебя никто не отвлекает. Но в конце концов большая часть покупок все равно детям, — вздохнула Джинни с притворным недовольством, но глаза ее светились радостью.

— А я уже сто лет не ходила по магазинам, — рассеяно заметила Гермиона. — Да и не хочется даже.

— Слушай, Гермиона, а ты не хочешь тоже зайти к нам в гости в эти выходные? — спросила вдруг Джинни.

— Не уверена, что эта хорошая идея, — поспешила заверить подругу Гермиона. — Мое появление только все разрушит, ты ведь не этого хочешь? Боюсь, я последний человек, которого Снейп хотел бы видеть. В моем присутствии он будет чувствовать себя неловко. Давай подождем, пока он совсем не успокоится.

Джинни растерянно закусила губу.

— Да, ты права, — сказала она. — Ничего хорошего из этого не выйдет. Прости, я как-то не подумала. Просто ты тоже давно к нам не заглядывала. Джеймс постоянно спрашивает о тебе.

— Прости, Джинни. В ближайшие дни постараюсь исправиться. Я тоже очень соскучилась по мальчикам, но на работе сейчас столько дел.

— Действительно много работы или ты сама себя загрузила? — спросила Джинни, нахмурившись, а затем погрозила ей пальцем. — Тебе меня не провести, дорогая. Сдается мне, не только Снейп прикрывается работой, — Джинни усмехнулась.

Гермиона выдавила фальшивую улыбку и налила Джинни тыквенного сока.

— Я и вправду очень занята. Неужели ты веришь, что я по собственному желанию торчу на работе, вместо того навестить вас?

— Ну, ты всегда странно расставляла приоритеты между работой и развлечениями. И, похоже, они не сильно изменились, — бесстрастно заметила Джинни.

Джинни еще немного задержалась у нее. Гермиона была благодарна, что Джинни не настаивает на продолжение темы, и их дальнейший разговор позволил ей немного расслабиться.

* * *

Следующие недели Гермиона прекрасно справлялась с собственным планом: ходить в гости к Гарри и Джинни и не встречаться там со Снейпом любой ценой. Сначала она думала, что Снейп будет навещать Поттеров только по выходным, что существенно облегчило бы ей жизнь. Но иногда он заглядывал и среди недели. К счастью, он никогда не заявлялся без предупреждения, и Гермионе удавалось незаметно выведать у Джинни дату его следующего визита, умело подводя к этому разговор. По крайней мере она так считала.

— Что с тобой происходит? — наконец напрямик спросила Джинни, когда они пили на кухне чай.

— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросила Гермиона.

— Что ты суетишься, словно Мундугнус Флетчер. Другие бы подумали, что ты хочешь обокрасть нас. Каждый раз, когда собираешься прийти, задаешь эти свои причудливые вопросы.

— Причудливые? — переспросила Гермиона, держа на руках Альбуса Северуса и гладя его по голове.

— Да, причудливые, — подтвердил Гарри. — Ты спрашиваешь, одни ли мы дома, не ждем ли кого-нибудь к обеду или нет ли у нас каких планов на вечер. Просто скажи все начистоту. Мы ведь все равно узнаем. Ты ведь понимаешь, у Джинни талант выведывать у людей секреты. Лучше сознайся добровольно.

Джинни усмехнулась.

Гермиона вздохнула. Похоже, ей придется сдаться. Хитрость никогда не была ее сильной стороной, но рассказывать всю правду она все равно не собиралась.

— Это из-за Снейпа. Вряд ли хорошо закончится, если мы столкнемся у вас. Каждый раз, когда мы встречаемся, воздух вокруг словно наэлектризован. Я не хочу, чтобы вы снова терпели это, и, если честно, сама не собираюсь.

— Ты имеешь в виду тот день, когда подслушала его с Гарри разговор? Но ведь это было несколько месяцев назад. Снейп всегда хмурый, так что не думаю, что твое появление что-то изменит.

— Я знаю, но сейчас, когда ваши отношения снова наладились, не хочу рисковать.

По крайней мере последние ее слова был правдой. Гермиона обрадовалась, когда узнала, что Снейп стал частым гостем в доме Поттеров. Джинни рассказывала, что он все еще достаточно сдержан, но недружелюбие и грубость остались в прошлом. На самом деле у них со Снейпом было мало общих тем для разговоров, и приходил он только из-за крестника.

— Я не думаю, что Снейп обвинит нас, если вы случайно столкнетесь здесь. Теперь нет. Если ты, конечно, не будешь прятаться за диваном и подслушивать, — усмехнулся Гарри.

Гермиона слегка улыбнулась. Она сомневалась, что Гарри прав.

— Он ведь наконец-то сделал шаг навстречу?

Гарри на секунду замешкался, но затем кивнул.

— Мы не обсуждаем все на свете, да и поговорить-то толком не выходит. Раз в две недели он не может удержаться от саркастичного замечания о героизме, а так мы неплохо ладим. Он начинает вести себя приличнее, только если Ал рядом.

— Тебе нужно увидеть их вместе, — хихикнула Джинни. — Ал начинает гулить, когда Северус берет его на руки, а Северус.... Я не могу даже описать это, но он сразу становится таким довольным. Несколько дней назад Ал плохо себя чувствовал. Северус взял его на руки, и вся каша, которой я только что накормила Ала, оказалась на мантии. Мне стало так неудобно. Но Северус даже вида не подал. Осторожно посадил Ала на диван, чистой рукой вытер ему лицо, а потом достал палочку и очищающим заклинанием все убрал.

— На дне рождения Ала ты увидишь его крестного во всей красе, — рассмеялся Гарри. — Наверное, это единственный день, когда вы не сможете избегать друг друга.

— Но его день рождения еще не скоро, — удивилась Гермиона.

— Время летит незаметно, — подмигнула ей Джинни и добавила: — и только попробуй поджать хвост. Мы смертельно обидимся, если ты не придешь только потому, что избегаешь Снейпа.

Гермиона лишь пожала плечами. На самом деле ей было любопытно узнать, как Снейп будет вести себя с ней. Выдаст ли он себя, признав, что это ее слова заставили его вновь наладить отношения с Поттерами. Гермиона даже и не подозревала, что ей суждено увидеть Снейпа еще до дня рождения Ала.

* * *

Дождливым днем в начале июня Гермиона случайно увидела лицо Снейпа на последней странице газеты, когда по дороге на работу проходила мимо газетного киоска. Она резко затормозила, и ей в спину врезался идущий следом волшебник.

— Простите, — крикнула она вслед рассерженному мужчине. Найдя в карманах мантии несколько монет, Гермиона заплатила за газету.

«Волшебная неделя Вулфрика» — гласило название.

Что-то вдруг замелькало в памяти, но сразу вспомнить ей не удалось. Только когда Гермиона открыла статью с фотографией Снейпа и прочитала под ней имя, все встало на свои места.

Последняя страницы газеты была занята колонкой под названием: «Что стало с...» Хотя Гермиона и не собиралась читать статью до обеденного перерыва, она не удержалась и пробежала ее взглядом.

Горькое Лекарство или Отравленная Правда?

Большинству из нас интересно, что же сталось с Северусом Снейпом, бывшим преподавателем школы чародейства и волшебства «Хогвартс» и бывшей правой рукой Того-Кого-Снова-Можно-Называть-Но-Чье-Имя-Многие-По-прежнему-Бояться-Произносить-Вслух.

Вы спросите, а чем же он занимается сейчас? Чем сейчас зарабатывает на жизнь бывший Пожиратель Смерти, реабилитированный Министерством магии, который все время ходит с таким лицом, словно ему жмет нижнее белье?

Многие были уверены, что он перебрался за границу, но Северус Снейп намного ближе, чем вы могли бы себе представить.

Возможно, именно сейчас вы собираетесь дать несколько капель лекарства своему ни в чем не повинному ребенку. Несколько капель лекарства, приготовленного человеком, чье прошлое (или настоящее?) темнее самой темной ночи.

Представьте мой ужас, когда я, переступив порог одной из лучших аптек, ненароком, услышала, что мое зелье сна без сновидений сварено руками, которые убивали, пытали и, может, даже травили в прошлом. Я остолбенела (образно, конечно). Но одна ли я такая, кто начинает испытывать отвращение при мысли о Северусу Снейпе, скрывающемся от людских глаз в своем темном подвале и помешивающем в котле очередное зелье?

Рита Скитер.

Гермиона зарычала от злости и смяла газету. Когда кончилась война, Скитер ушла из Ежедневного Пророка, и Гермиона ничего о ней не слышала, пока один из коллег не сказал, что Рита теперь пишет для Волшебной Недели Вулфрика. Она ведет колонку, где в своем обычном стиле возводит клевету и втаптывает людей в грязь.

— Старая дрянь... — пробормотала Гермиона.

Она не могла объяснить, почему статья вызвала в ней столько гнева. И так было известно, что в волшебном мире Снейп неоднозначная фигура. Однако, неважно, что о нем говорят, — хотя многое из этого не улучшает его репутацию, — она готова была поставить все свое состояние, что Снейп ни за что по своей воле не добавит в зелье ничего лишнего, за исключением требуемого ингредиента.

* * *

Впервые в жизни Гермиона уходила с работы не последняя. Ее коллеги оказались застигнутыми врасплох, когда в пять часов и одну минуту она в спешке, с газетой подмышкой, попрощалась и умчалась прочь.

В холле Министерства она на секунду задумалась, стоит ли аппарировать, но потом решила воспользоваться летучим порохом. Она часто так делала, и Джеймс всегда восторженно встречал ее у камина дома Поттеров. Часы подсказывали, что Гарри уже должен вернуться с работы. Зачерпнув горсть летучего пороха, Гермиона решительно кинула ее в камин и, ступив в него, четко произнесла.

— Годрикова впадина, дом двадцать четыре.

Она почувствовала, как пепел обжигает легкие, а когда прибыла на место, увидела сидевших на диване Гарри и Джинни.

Нетерпеливо замахав перед собой газетой, Гермиона громко воскликнула:

— Привет. Простите, что врываюсь вот так, но вы читали уже, что эта глупая старая корова понаписала о Снейпе?

Друзья в изумлении уставились на нее, и Джинни только и смогла вымолвить:

— О, Гермиона!

И только сейчас Гермиона заметила еще одного человека в комнате.

Из камина она не могла его увидеть. Слева, около окна, стоял Северус Снейп с маленьким Альбусом на руках и внимательно смотрел на нее. Гермиона не могла поверить своим глазам.

Газета выпала из ее руки. Гермиона поняла, что и Снейп оказался свидетелем ее эффектного появления. Сейчас он, наверное, пытается понять, что происходит. Интересно, им будет смешно, если рассказать о...

— Не могли бы вы просветить меня насчет личности глупой старой коровы и того, что она понаписала обо мне? — с интересом спросил Снейп. Он разглядывал Гермиону, пока та в замешательстве стряхивала пепел с одежды.

— Я не ожидала вас тут встретить. — Гермиона не торопилась отвечать.

— Это очевидно, — сухо заметил Снейп.

Гарри и Джинни по-прежнему смотрели на нее в изумлении. Гермиона лихорадочно думала, как ей увильнуть от ответа, но ничего, кроме как сказать правду, на ум не приходило. Она подняла с пола газету и протянула ее Снейпу.

— Последняя страница.

Он взял газету, шагнул к дивану, заботливо усадив на него Альбуса, и молча развернул. Гарри поднялся со своего места и подошел к Снейпу, чье лицо казалось совершенно бесстрастным.

— Ну так что же, мисс Грейнджер, в этой типичной для Скитер желчной статейки так вывело вас из себя? — наконец спросил Снейп, закончив читать. Похоже, он находил это весьма забавным.

Гермиона поразилась, увидев его таким спокойным, и засомневалась, ту ли статью он читает.

— Можно? — Не дожидаясь ответа, Гарри выхватил Волшебную Неделю Вулфрика и пробежал глазами.

Гермиона достаточно знала друга, чтобы понять, как по ходу чтения раздражение на его лице сменилось откровенной злостью.

— Меня взбесило, что Рита Скитер — злобная, лживая клеветница, втаптывающая людей в грязь, — спокойно ответила Гермиона.

— Мне вообще кто-нибудь объяснит, что случилось? — вмешалась Джинни. Она переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять, в чем дело.

— Скитер использует свою колонку в газете. Она намекает, что зелья, которые Северус продает аптекам, содержат вредные ингредиенты, — сквозь зубы процедил Гарри.

— Вот подлая з... — выпалила Джинни. В ее обычно полных нежности глазах пылала ненависть.

— Подлая змея? — с циничной улыбкой закончил за нее Снейп.

Джинни усмехнулась, но тут же нахмурилась, когда Гарри передал ей газету.

— Хотите сказать, мисс Грейнджер, что никогда не знали, в каком ключе любит писать свои статьи Скиттер, и сейчас это вас возмутило? — обратился Снейп к Гермионе.

— Нет, но....

— Тогда что же вас так расстраивает? — перебил он.

— То, что она пытается выставить вас преступником, сознательно отравляющим невинных людей! — вспыхнула Гермиона.

Когда Снейп взглянул на нее, она почувствовала, как кровь приливает к щекам. Его пристальный взгляд напомнил Гермионе об их последней встрече, когда Снейп проник в ее разум. И хотя сейчас он не применял легилименцию, Гермиону не покидало странное чувство, что он видит ее насквозь.

— Вы... вы ведь не способны на такое, — почти с вызовом добавила она.

Краем глаза она заметила, как Гарри с Джинни кивнули в знак согласия. А когда Джеймс схватил газету и принялся ее рвать, никто даже не обратил на него внимания.

Уголки губ Снейпа изогнулись в ухмылке.

— Не способен? — спросил он своим бархатным, леденящим кровь голосом. — Вы уверены в этом, мисс Грейнджер?

* * *

— Жаль, что вы и вправду не добавили чего-нибудь в зелье Скитер, — злобно заметил Гарри.

Снейп уселся в кресло.

— Подозреваю, что эта статья — всего лишь ответ Скитер на нашу с ней последнюю, скажем так, весьма горячую встречу, — равнодушно произнес Снейп.

— Вы встречались? — воскликнул Гарри.

Гермиона и Джинни тоже не скрывали своего удивления.

— Не совсем. Она просто подстерегала меня в моем саду. Подкралась сзади, вооруженная пером и пергаментом, и стала трещать про какую-то биографию.

Гермиона во всех красках представила Риту Скитер, скрывающуюся в кустах и жадно наблюдающую за Снейпом, для того чтобы поприветствовать его и попросить об интервью. Невозможно было даже представить, чтобы кто-нибудь в здравом уме додумался до такой глупости.

— И что вы сделали? — не терпелось узнать Гарри.

— Подумал, что меня атакуют. Сказался многолетний опыт в качестве шпиона, когда постоянно надо быть начеку, чтобы остаться в живых. Это было чисто инстинктивно. Я ничего не мог поделать. Боюсь, мисс Скитер просто не была готова отразить мой огненный шар.

— Вы подожгли ее? — Джинни не могла поверить своим ушам.

— Только ее волосы, — поправил Снейп.

— Невероятно! — воскликнула Джинни, безуспешно пытаясь скрыть восторженные нотки в голосе.

— Так или иначе, но я ее поджег. А когда осознал свою ошибку, сразу же предложил заживляющее зелье от ожогов со специальными добавками, которые помогут быстро отрастить волосы. Однако, к моему изумлению, мисс Скитер бежала от меня как от огня. — Снейп ехидно улыбнулся, заставив усомниться в случайности своих действий.

— Не могу поверить, — пролепетал Гарри, и его губы стали расползаться в злорадной ухмылке. — Тогда это все объясняет.

Гермиона же разрывалась между злорадством и дурным предчувствием, что это только начало возмездия Риты Скитер. Как никто другой, эта женщина находит слабые места людей, чтобы впиться в них своими безупречно наманикюренными ноготками. Она будет ранить, пока не отправит свою жертву туда, где ей, по мнению Риты, и место.

«На этот случай мы обладаем ценным знанием о том, что Скитер — незарегистрированный анимаг», — зловеще подумала Гермиона.

Она обменялась взглядами с Гарри и Джинни, и по их лицам поняла, что они подумали о том же самом.

— Неужели ее грязные намеки совсем вас не волнуют? — нерешительно спросила Гермиона.

С той минуты, когда Снейп прочитал статью, ничего в его поведении не изменилось. Он не казался ни раздраженным, ни злым.

— Всего лишь еще одна статья, — равнодушно ответил он. — Одни превозносят меня как героя, другие обвиняют в убийствах. Единственное, что их объединяет, — в таких статьях фактов не больше, чем в билете на квиддич. Меня не волнует, что обо мне пишут в газетах. За одним только исключением.

— Каким? — заинтересовалась Гермиона.

— Вскоре после окончания войны в Придире написали, что я, должно быть, реинкарнация Уидла Скитальца, истинного автора сказок, которые украл Бард Бидл и опубликовал под своим именем. Разозлившись на невозможность доказать обман, Уидл, как утверждают, присоединился к тайному обществу, проповедовавшему какой-то мистический культ. Единственный факт, известный об этом культе, — в общество допускались только люди, обладавшие выдающимися чертами лица.

— Я помню это. — Джинни засмеялась. — Тоже читала! Наверное, это самая безумная статья среди всей чепухи, что публикуется в Придире. Никогда бы не подумала, что вы будет ее читать.

— Я бы тоже, — ответил Снейп. Уголки его губ дернулись в едва заметной улыбке. — Но они прислали мне специальную копию, адресованную Северусу Уидлу Снейпу.

Гарри и Джинни снова расхохотались, пока потрясенная Гермиона осознавала, что Снейпу, помимо ненависти к самому себе, безразличия и скрытности, дано еще и чувство юмора.

* * *

Следующий выпуск Волшебной Недели Вулфрика был полностью распродан в первый же час после выхода, и работникам типографии пришлось срочно печатать дополнительный тираж.

С тех пор как больше восьми лет назад Гарри победил Волдеморта, все газеты и журналы грызлись между собой, желая заполучить интервью героя волшебного мира. Несмотря на огромные гонорары, которые они предлагали, все эти годы Гарри отказывался общаться с журналистами. Иногда он все-таки жаловал краткими комментариями некоторых слишком уж назойливых. Но ни одному так и не удалось напечатать нечто большее, чем скупые, заготовленные заранее ответы: да, он принимает благодарность всех тех, кто им восхищается и высоко ценит; он счастлив знать это, но его личная жизнь — это его личная жизнь. Волшебная Неделя Вулфрика не была исключением.

С помощью Джинни и Гермионы Гарри составил короткое, но убедительное письмо в газету, растиражированное многими изданиями.

— Из-за завала на работе я даже не успела прочитать, — пожаловалась Гермиона, как только переступила порог дома Поттеров и плюхнулась на диван.

Гарри и Джинни усмехнулись, наблюдая за тем, как она спешно хватает уже открытую на нужной странице газету с кофейного столика.

— Целых полстраницы писем от читателей? — удивилась Гермиона.

— Ага, — ответил Гарри. — Много лишнего, правда, но есть кое-что очень интересное.

Если вы спросите меня, кому я безоговорочно доверю сварить для себя лечебное зелье, я без колебаний назову имя Северуса Снейпа, крестного моего младшего сына Альбуса Северуса. Немногие волшебники и ведьмы на самом деле знают и понимают, сколь многим мы обязаны этому храброму человеку. Я знаю и понимаю это. Гарри Джеймс Поттер.

Гермиона улыбнулась, прочитав слова, которые уже знала.

— Эта газетенка должна благодарить тебя. Один твой маленький комментарий — и сразу же рекордный тираж за все время ее существования, — ухмыльнулась Джинни, а Гарри самодовольно улыбался.

— Боюсь только, Северус будет вряд ли доволен, — заметил Гарри. — Обвинит меня в слезливости и сентиментальности. Затем снимет несколько тысяч баллов с Гриффиндора и скривит лицо, словно страдает от ужасной зубной боли.

Джинни согласилась с мужем, но Гермиона уже не слушала. Ее внимание привлекло возмущенное письмо Эмендиса Гэтвила, главы отделения магических травм Святого Мунго.

От лица всей Больницы Магических болезней и недугов имени Святого Мунго я хотел бы дать ясно понять, что уже в течение нескольких лет мистер Снейп поставляет нам зелья, и ни на одно из них не поступали жалобы. Все без исключения зелья, приготовленные им, высочайшего качества. Мы дорожим нашим сотрудничеством с мистером Снейпом и очень рады, что такой талантливый зельевар согласился предоставить нам свои услуги.

Несколько анонимных читателей тоже высказались в защиту Снейпа, но были и другие.

Я рада, что благодаря Рите Скитер мы теперь больше знаем об этом бывшем Пожирателе Смерти. При всем моем уважение к Министерству, которое оправдало его, я, тем не менее, в будущем воздержусь от покупки зелий, сваренных Северусом Снейпом. Гингера Гурме.

— Может, еще потребует, чтобы на всех бутылках, которые она будет покупать, ставили наклейку «сто процентов без Снейпа»? — огрызнулась Гермиона.

— Точно. Предложи аптекам. Это поможет им успокоить встревоженных клиентов, — рассмеялась Джинни и указала пальцем на другое письмо.

Совсем недавно я купил противоикотное зелье, принял его, а на следующий день на моей правой руке появился гнойный прыщ. ЭТО не может быть совпадением, особенно после того, как я узнал, кто варил мое лекарство. Морган Мадлингер.

— Он случайно не из банды Мундугнуса Флетчера? — спросила Джинни. — Не знаю, где он подцепил свой гнойный прыщ, но точно не из-за зелья Снейпа.

Они продолжили читать оставшиеся письма, пока Гарри не указал еще на одно.

— Определенно еще один шаг в защиту Северуса.

Северус Снейп — человек не слишком общительный, вежливый или приятный. Можно обвинять его, апеллируя как известными фактами, так и домыслами. С другой стороны, то же самое можно проделать с любым другим человеком. Я не настолько глуп, чтобы притворяться, будто не знаю, кто Северус Снейп на самом деле. Но я точно знаю одно: необязательно иметь безукоризненно чистую репутацию, чтобы заслужить уважение. Леонт Пирсон.

— Леонт Пирсон? Вы знаете его? — спросила Джинни.

Гарри и Гермиона лишь покачали головой.

— Мне кажется, я уже где-то слышал это имя, но вот когда ... — задумался Гарри.

— Может, они вместе учились? — предположила Джинни.

— Или он просто друг, — сказала Гермиона после нескольких минут тишины.

* * *

Как Гарри и предполагал, его письмо в газету разозлило Снейпа.

— Тебе не следовало этого делать, — высказал он.

Гарри, пытаясь переубедить его, заявил, что заказов стало только больше. Но Снейп просто промолчал, так и не решив, что бы такое едкое выдать в ответ. Аптеки и вправду теперь стремились заполучить зелья Снейпа. То, что Гарри, герой и яркий пример для большинства, во всеуслышание заявил, что доверяет Северусу Снейпу и даже сделал его крестным своего сына, значило многое.

Джинни подозревала, что и для самого Северуса заявление Гарри по-своему важно, хотя он и не знал, как это выразить, — по крайней мере, так Джинни рассказала Гермионе.

Прошло две недели, и люди уже почти забыли о статье Риты Скитер. Однако имя журналистки все еще продолжало появляться в новостях, и Гермиона стала подозревать, что именно этого Скитер и добивалась с самого начала. Но, как бы то ни было, Гермиона была рада, что вся эта грязная клевета перестала быть темой для обсуждений, а Скитер, похоже, потеряла желание мстить.

Время от времени Гермиона встречала Снейпа у Поттеров, но чаще они просто сталкивались в дверях: он приходил всегда в то время, когда она уже собиралась уходить, и наоборот. Они приветствовали друг друга со сдержанной вежливостью. Однажды он все же не сдержался и послал ей пронизывающий взгляд, словно желая узнать, что она от него скрывает.

* * *

Незадолго до первого дня рождения Альбуса Северуса Гермиона обнаружила на столе конверт со своим именем. Она сразу же узнала заостренный, убористый почерк. И хотя ее мозг упорно исключал всякую возможность, почему Снейп мог бы написать ей, интуиция подсказывала, что отправителем был именно он. Прочитав эти несколько строчек, Гермиона побледнела.

Так! Продолжай! Язви! Все будет мало.

Мне мало слов, хотя бы все вы, все

Горчайшее в лицо мне говорили.*

В сознании проносились тысячи мыслей. Она сидела на своем месте, не смея пошевелиться. И наконец-то поняла: он прекрасно знаком с маггловской литературой и обо всем догадался... Возможно, даже с самого начала.

* Уильям Шекспир "Зимняя сказка", Акт 3, Сцена 2

— Гермиона, с тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила Эмилия, глядя, как ее коллега, словно оглушенная проклятием, с застывшим на лице изумлением, неподвижно смотрит на лист пергамента.

— Что, прости? А, да, все нормально, — ответила Гермиона. Затем она торопливо свернула письмо и спрятала в сумку. Сделав семь глубоких вдохов, она улыбнулась Эмилии. Но судя по всему, убедить коллегу, что с ней и вправду все в порядке, Гермионе не удалось.

«Ну конечно, он знаком с маггловской литературой», — в отчаянии подумала Гермиона. Она вспомнила, как решила написать письмо в газету. Подпишись она своим настоящим именем, это могло вызвать лишний ажиотаж. Будучи лучшим другом Гарри Поттера, она принадлежала к тому кругу людей, к которым даже сейчас, спустя восемь лет после войны, неотрывно приковано внимание прессы. Поэтому она решила использовать псевдоним, полагая, что среди ее друзей и знакомых вряд ли кто-нибудь способен узнать ее за маской Леонта Пирсона. Ее не волновала известность пьес Шекспира в маггловском мире, ведь маги обычно не читали маггловскую литературу. Во всяком случае Гермиона так думала.

Придумывая псевдоним, Гермиона выбрала персонажа из пьесы Шекспира, из которой было взято и ее собственное имя. «Королева Гермиона» — так с любовью называл ее отец, когда она была еще маленькой. Это всегда вызывало у нее особые чувства. В «Зимней сказке» король Леонт, муж королевы Гермионы, обвинил свою беременную жену в неверности и заточил в тюрьму. Король был безумно ревнивым и подозрительным человеком и видел только то, что хотел видеть.

«Любое сходство с ныне живущими — чистая случайность», — с иронией подумала Гермиона и сделала еще один глубокий вдох.

Строки Снейпа, цитирующие слова Леонта, доказывали, что ее бывший профессор не только читал «Зимнюю сказку», но и сделал верные выводы. Гермиона покраснела, представив, как Снейп читает газету и вдруг понимает, что она тоже выступила в его защиту, хотя и не упомянула своего имени. Гермиона попыталась угадать его мысли в ту минуту. Но что более интересно, она сама не знала, что заставило ее вдруг защищать Снейпа от Риты Скитер. Она старалась убедить себя, что ею управляла прежде всего злость на журналистку, несправедливо обвиняющую людей. Но в глубине души она понимала, что это — не единственная причина.

Снейп был отвратительным человеком. Грубым, бестактным, пристрастным. И это не все слова, характеризующие его. Каждая встреча с ним была ей неприятна, особенно после того, как с помощью легилименции он проник в ее разум и прочел как книгу. По сути, у Гермионы не было логичного объяснения, почему она чувствовала себя почти обязанной написать это письмо в газету. Но потом вспомнила его растерянность, страх встретиться с ней взглядом и слова, так тронувшие ее:

«Да, я трус. Ничтожный трус».

Гермиона просто не могла допустить, чтобы он лишился работы — того, что создавало хотя бы впечатление нормальной жизни. Она вдруг представила себе череду серых будней, которой станет жизнь Снейпа без заказов от аптек и больниц. Она представила, как он целыми днями, за исключением тех, когда все же выбирается навестить Поттеров, без дела сидит на своем потертом диване, читая иногда книгу и отвлекаясь на еду. Он все еще жив, но жизнь ли это?

Ее странно заботила эта мысль, и Гермиона замотала головой, как бы пытаясь избавиться от нее. Неожиданно чувство жалости напомнило ей о временах Г.А.В.Н.Э. Похоже ли это? Похоже ли это на ее обычное стремление с благими намерениями лезть в чужие дела, когда не просят? Или причина в том, что ей просто тяжело смотреть, как тени прошлого продолжают душить его, мешая сделать шаг навстречу новой жизни?

Гермиона кивнула, словно это и было ответом на мучивший ее вопрос, но в глубине души знала, ее нынешние чувства не имеют ничего общего с защитой эльфов.

* * *

Первый день рождения Альбуса Северуса наступил неожиданно быстро, и Гермиона поняла, как трудно будет выбрать подарок. Малыш не был непоседой, как его старший брат Джеймс, которому она на первый день рождения подарила волшебную юлу. Пришлось даже порасспрашивать коллег, у которых были дети, и в конце концов она решила купить детский кухонный набор с фартучком, колпаком повара и несколькими маленькими кастрюльками и мисочками. Джинни рассказывала, что Альбусу нравится смотреть, как она готовит. В последнюю минуту Гермиона вдруг решила, что фартук и колпак должны быть обязательно в красных и золотых тонах Гриффиндора, и не смогла сдержать улыбки, представив себе Альбуса в этом наряде.

Гарри сказал, что на обед придут только родители Джинни, Джордж и, конечно же, Снейп. Билл, Флер, Чарли и Рон заходили утром. Гермиона была рада, что они со Снейпом не единственные гости, и надеялась, что ей удастся провести весь вечер в приятном общении с Молли и Джорджем, не привлекая внимания своего бывшего профессора. Она сомневалась, что найдет, о чем с ним поговорить. Но, с другой стороны, понимала, что он вряд ли вообще станет упоминать произошедшее. Если бы он так хотел поговорить на эту тему, то уже нашел бы такую возможность. Тогда зачем дал знать, что разоблачил ее? Вздохнув, Гермиона решила подумать о чем-нибудь другом и надеяться, что вечер не принесет ей неприятных сюрпризов.

* * *

Когда в шесть часов вечера Гермиона появилась в доме Поттеров, Джордж уже был здесь и сразу же заключил ее в крепкие объятия. Они не виделись целых шесть месяцев, и хотя уже столько времени прошло с окончания войны, до сих пор было странно видеть Джорджа одного, без брата-близнеца. Гермионе показалось, что он слегка поправился со времени их последней встречи. Джордж все так же часто шутил и смеялся, но глаза больше не сверкали — они стали серьезными.

— А теперь я должен вам кое-что сообщить, пока не пришли мама с папой, — сказал Джордж после того, как Гермиона вручила свой подарок Альбусу Северусу, и тот с помощью Джеймса стал его распаковывать, радостно повизгивая.

Джордж обвел взглядом присутствующих, которые замерли в ожидании, и с совершенно бесстрастным видом продолжил:

— На прошлой неделе на Пузырчатой Горе я женился.

— Ты — что?! — воскликнула Джинни после повисшей паузы.

Гарри и Гермиона смотрели на него так, словно он только что сообщил, что пожертвовал свою почку первому встречному. Пузырчатая Гора в волшебном мире была чем-то вроде Лас-Вегаса.

— Ага, — усмехнулся Джордж. — Мы с Лорной как-то неожиданно вдруг решили отправиться на Пузырчатую Гору и потратить немного галлеонов. В казино мне что-то подсказало поставить все свое золото на цифру четырнадцать. Знаете ведь, как первое апреля, наш день рождения.

Гермиона заметила, что он сказал «наш» день рождения — его и Фреда. Ей вдруг стало нестерпимо грустно от горького осознания, что ничто и никогда не сможет восполнить Джорджу его утрату.

— И сказал Лорне, что если это число окажется счастливым, то я женюсь на ней. Так что теперь мы очень богаты и очень женаты. — Джордж посмотрел на ошеломленные лица сестры и друзей и рассмеялся, когда никто так и не смог вымолвить ни слова.

Первым пришел в себя Гарри.

— Э-э-э... ну... поздравляю, дружище! Отхватил себе такую девушку! — Гарри тоже рассмеялся, похлопав Джорджа по плечу, и предложил бутылку огневиски, чтобы выпить за молодоженов.

— Да, Лорна, конечно, прекрасна, но не так, как я!

Джинни бросилась к брату, обнимая его и одновременно колотя по плечу.

— Ты мог бы хоть предупредить, идиот!

— Да, прости. В следующий раз, когда мне в голову придет какая-нибудь спонтанная идея, я обязательно предупрежу тебя! — он ласково взъерошил волосы Джинни и шутливо ущипнул за талию.

Гермиона тоже уже пришла в себя и, смеясь, бросилась обнимать Джорджа.

— Совершенно ясно, что из всех нас сделать что-то потрясающе безрассудное было суждено именно тебе! Я так счастлива за вас с Лорной.

— Спасибо, Гермиона, — сказал Джордж, сияя, будто только что его наградили самым восхитительным комплиментом в мире.

Гарри достал четыре бокала и разлил огневиски. Прочистив горло, Джордж поднял свой бокал и негромко произнес тост:

— За Фреда, который не может сейчас стоять здесь вместе с нами и который не скажет, что Лорна совершает самую ужасную ошибку, потому что он выглядит гораздо лучше, чем я!

— За Фреда, — хором повторили Гермиона, Гарри и Джинни и чокнулись.

На мгновение тишина словно обволокла комнату.

— Ух... — выдохнул Джордж и одним глотком осушил свой бокал. — Мне определенно надо будет налить еще, для храбрости. Мама будет вне себя, когда узнает, что я женился. Поддержите меня, ладно?

— Можешь положиться на нас, — заверила его Джинни и рассмеялась.

* * *

Молли и Артур пришли почти в одно время со Снейпом, который поприветствовал каждого вежливым рукопожатием, и если перспектива провести вечер в кругу всех здесь собравшихся совсем его не радовала, то он этого не показал. Какое-то мгновение он позволил себе задержать взгляд на Гермионе, и если бы кто-то не был с ним знаком, то подумал бы, что эти двое видят друг друга впервые.

Альбус Северус радостно засмеялся, когда крестный взял его на руки и что-то, чтобы никто не слышал, тихонько зашептал.

— Северус, опусти его на пол. Да, просто опусти и увидишь, — загадочно улыбаясь, посоветовала Джинни.

Снейп нахмурился, но послушался Джинни. Он продолжал держать малыша за обе руки.

— Пусть он пойдет, — подсказала Джинни.

Снейп с сомнением посмотрел на нее. Она кивнула, и он осторожно выпустил руки ребенка.

Альбус, шатаясь, встал на свои пухленькие ножки и сделал два, а затем и три неуклюжих шажка. Снейп подхватил его, не дав упасть, и ошеломленно посмотрел на Гарри.

— Только вчера, — ответил тот. — Схватился за край стола и сделал несколько шажков. Конечно, он сразу же упал, но это же здорово! Твой крестник начал ходить! — Гарри с Джинни сияли, и Молли первая крепко обняла внука и так же крепко поцеловала в щечку.

— Может, нам все же стоило купить ему коньковые ролики, — бодро заметил Артур.

— Роликовые коньки, — поправил Гарри и добродушно похлопал тестя по плечу. — Но лучше подожди, пока ему исполнится лет так двадцать семь. Все же хочу видеть своего ребенка целым и невредимым, впрочем, то же самое относится и к дому.

Артур и Гарри рассмеялись.

— Не вижу причин для веселья, — серьезно заметила Джинни. — Мы только тем и занимаемся, что бегаем за Джеймсом, как бы он чего не натворил. А если таких неутомимых будет двое, то ничего веселого точно не выйдет, — но глаза ее светились любовью, когда она смотрела, как ее малыши заняты исследованием подарков Альбуса.

— А разве не ты говорила, что хочешь избавиться от лишнего веса? — подмигнул своей сестре Джордж и тут же пригнулся, потому что Джинни запустила в него туфлей.

Гермиона улыбнулась, наблюдая за семейством Уизли. Затем она перевела взгляд на Снейпа, чье лицо по-прежнему выражало изумление и в то же время нескрываемую гордость. Словно почувствовав, что на него смотрят, Снейп повернул голову в сторону Гермионы, но она, будто устыдившись, тут же отвела взгляд.

* * *

За столом все оживленно спорили и весело болтали. Джордж смешил всех историями из будней своего магазина шуток. Снейп только один раз поддержал разговор, когда ему был задан вопрос, но нельзя было сказать, что он чувствует себя неловко в шумной компании. Гермиона гадала, что он подарил Альбусу, но потом решила, что, возможно, он просто ждет, чтобы вручить подарок, когда все гости уйдут.

— ...и затем он совершил ужаснейшую ошибку в своей жизни, съев вместе с рвотными батончиками конфеты старения. Выглядело отвратительно. Кстати, профессор Снейп, пока мы об этом говорим, должен сознаться, что это мы с Фредом ответственны за всех тех студентов, которые из-за резких приступов тошноты покидали ваши занятия, чтобы отправиться в больничное крыло, — Джордж озорно ухмыльнулся и сразу стал похож на старого, прежнего Джорджа.

— Джордж! — воскликнула Молли, словно все еще никак не могла привыкнуть, что ее сын давно не подросток, дерзящий своему учителю.

— О, какой сюрприз, — с иронией ответил Снейп. — А я-то наивно полагал, что этим несчастным ученикам случилось отведать стряпню Хагрида, — усмехнулся он, на что Джордж просто рассмеялся.

— Но раз уж вы начали этот разговор, то я тоже должен кое в чем признаться: когда вы сдавали СОВ по зельям, я снизил вам оценку на балл, которого вам и не хватило до проходного. Из-за вашего неразборчивого почерка. Надо было ответить, какой недуг лучше всего лечить хмельной настойкой.

— Ветрянку, — не удержалась Гермиона и тут же покраснела под насмешливым взглядом Снейпа.

— Спасибо, мисс Грейнджер. К несчастью, почерк мистера Уизли был настолько безобразен, что ветрянку я принял за резвую тряпку. — Снейп пожал плечами, как бы сожалея.

На что Джордж снова только рассмеялся.

— Никаких обид, — сказал он, когда успокоился. — Никогда бы не простил себе, если бы получил оценку выше, чем у Фреда. Что более важно, я все равно стал достопочтенным деловым человеком, разве не так?

Молли явно сдерживалась, чтобы не пристыдить своего взрослого сына, но прежде чем она успела что-либо сказать, Джордж поспешно добавил:

— Похоже, настало время всеобщих признаний. Поэтому я бы хотел еще кое-что добавить. — Он развернулся и встретился взглядом со своими родителями.

Они смотрели на него, уже приготовившись услышать очередное признание, но он сообщил им то, что Гарри, Джинни и Гермиона уже знали. Он говорил так быстро, что они едва улавливали смысл, но главное Молли все же поняла.

— Поженились? На Пузырчатой Горе? — Она повернулась к мужу, словно спрашивая, на каком этапе воспитания они ошиблись.

Но Артур еще сам не до конца осознал смысл сказанных его сыном слов. Гарри и Джинни поняли, что пришло время вмешаться. Они с таким усердием принялись успокаивать Молли, и ей ничего не оставалось, как смириться с тем, что ее сын так глупо и необдуманно женился, да еще и не пригласил никого из них на свадьбу.

— Я бы все равно никогда не захотел, чтобы моя свадьбы была похожа на ту суматоху, как у Билла и Флер, — спокойно сказал Джордж. — Ни я бы не хотел, ни Фред. Могу поспорить, что он сейчас гордится мной.

Молли не выдержала и разрыдалась. Она прижала Джорджа к груди и крепко обняла. Гермиона была почти уверена, что Молли думает сейчас о погибшем сыне, которого не было сейчас вместе с ними в этот важный для его брата-близнеца день.

Гермиона вдруг ощутила себя совершено лишней среди сплоченного семейства Уизли. Это мгновение было настолько личным и сокровенным, что она больше не могла сидеть рядом с ними. Поднявшись, она направилась к игравшим в углу детям и присела рядом с Альбусом Северусом.

— А почему бы нам ни примерить колпак повара и фартук? — тихо спросила она.

Она указала на свой подарок и, когда Альбус захихикал, водрузила колпак ему на голову. Малыш восторженно взвизгнул и схватил странный головной убор.

Краем глаза Гермиона видела, как Снейп, тоже не спеша, поднялся со своего места и исчез в ванной. Без сомнений, он чувствовал себя неуютно в атмосфере семейной печали и полных любви воспоминаний.

— Пойдем, Ал, — Гермиона взяла малыша на руки и отправилась с ним на кухню.

Джеймс же предпочел дальше разбираться с подарками.

С помощью Акцио Гермиона призвала маленькие кастрюльки и миски, и Альбус стал весело помешивать в них деревянной ложкой.

— А вы, кажется, уже абсолютно уверены, мисс Грейнджер, — услышала она голос Снейпа. С ухмылкой он указал на колпак гриффиндорской расцветки.

— Это очевидно, — ответила Гермиона. — Оба его родителя гриффиндорцы.

— Вы ничего не понимаете в детях, — с совершенно нечитаемым выражением Снейп смотрел на нее, пока Гермиона гадала, что же заставило его пойти за ними на кухню.

— Кто бы говорил, — парировала она.

Ничего не ответив, он на несколько шагов приблизился к ним.

— Ставлю сто галлеонов, что он попадет в Слизерин.

— Тогда я ставлю сто пятьдесят, что он гриффиндорец до мозга костей. — она гордо вскинула голову.

Снейп усмехнулся.

— Вы так часто используете этот жест, мисс Грейнджер, что вам пора бы уже получить на него уникальные права.

Гермиона жадно вдохнула и уже собиралась ответить ему так же язвительно, но сама не поняла, как слова сорвались с губ.

— Этот малыш ведь очень важен для вас.

На лице Снейпа было такое отсутствующее выражение, что Гермиона засомневалась, слышал ли он ее вопрос и собирается ли вообще отвечать. Но затем он взглянул на игравшего малыша. Когда Снейп заговорил, слова его прозвучали скорее ответом самому себе, чем Гермионе.

— Он позволяет мне чувствовать себя... живым.

Последнее слово он произнес уже шепотом, словно сомневаясь в правильности его выбора. Гермиона сглотнула и уставилась в пол. Ей хотелось что-то сказать, но она не знала, что и как. Она чувствовала себя сейчас как в ту минуту, когда они вместе с Гарри и Роном переступили порог дома Сириуса и осознали, что Муди наложил на них заклинание, приклеивающее язык к небу. Только сейчас не было никакого заклинания — дело был в ней самой.

— Невозможно почувствовать себя живым, пока вновь не обретешь то, что потерял, — сказала она наконец, вспоминая «Зимнюю сказку» Шекспира. В ней Леонт, полностью раскаявшись, осознал, какое зло совершил, заключив свою беременную жену в тюрьму. Он остался бы без наследника, если бы не обрел вновь то, что уже потерял однажды. В случае со Снейпом это не наследник, а та искра, которая дает человеку силы и желание жить. И сейчас, кажется, он вновь обрел смысл жизни.

Снейп повернулся к ней. В его взгляде читалось немое понимание, когда любые слова неуместны. Они оба видели это, пусть и совсем слабое, но все же существующее сходство с «Зимней сказкой», и оба понимали, что лучше сейчас не искать слова.

Наблюдая, как Снейп покидает кухню, Гермиона вдруг поняла, что он хотел сказать ей тем письмом, где цитировал Леонта.

Так! Продолжай! Язви! Все будет мало.

Мне мало слов, хотя бы все вы, все

Горчайшее в лицо мне говорили.

Он не только дал понять, что узнал ее за маской Леонта Пирсона, но и попытался извиниться за все, что произошло между ними в его доме, когда он без разрешения вторгся в ее мысли.

За неделю до Рождества Джинни рассказала Гермионе, что, как директор Хогвартса, МакГонагалл собирается ввести в школе новую традицию.

— Похоже, она со многими уже успела посоветоваться, в том числе и с моей мамой. И решила, что теперь, начиная с этого года, за день до Рождества в школе будет проходить вечер выпускников, — усмехнулась Джинни, поудобнее устраиваясь на маленькой кухне Гермионы. — Скоро мы получим письмо из Хогвартса. По крайней мере, я думаю... Гермиона? С тобой все в порядке? — Джинни заметила, как ее лучшая подруга, вдруг резко побледнев, испуганно смотрит на нее.

— Ничего, — спешно заверила ее Гермиона. — Просто... Я не была в Хогвартсе со времен... ты знаешь. После битвы.

— Но разве тебе не хотелось увидеть школу? Всех этих людей еще раз? Узнать, как они и что с ними стало? — замявшись, спросила Джинни.

— Конечно, хотела бы. — Гермиона задумчиво улыбнулась. — Я... Я знаю, это глупо. Такое странное чувство, понимаешь?

Джинни кивнула, и тень скользнула по ее лицу.

— Думаешь, я не помню, что там погиб мой брат? Или Ремус и Тонкс? Но у нас осталось и много прекрасных воспоминаний о Хогвартсе. Разве они не значительнее? Разве это не то место, где мы уничтожили Волдеморта?

— Ты имела в виду, Гарри уничтожил, — с улыбкой поправила Гермиона. — Мы только наблюдали и до смерти боялись.

Джинни усмехнулась и пожала плечами:

— Да, ты права. Но «мы» звучит куда лучше.

Гермиона вдруг ощутила прилив благодарности к Джинни, которая так хорошо ее знает и понимает. Они делили общие страхи и общее горе. За несколько месяцев они пережили столько, сколько не удается пережить вместе людям за всю жизнь. Гермиона была счастлива, что рядом есть человек, который без лишних слов способен понять все ее мысли и страхи.

* * *

Гермиона глубоко вдохнула холодный воздух и обратила взгляд на казавшуюся бескрайней заснеженную территорию Хогвартса.

— Потрясающе, не правда ли? — сказал Гарри, не смея оторваться от созерцания замка, выглядевшего как никогда величественным.

Гарри, Джинни и Гермиона аппарировали вместе и некоторое время просто стояли, затаив дыхание, любовались таким родным видом.

— Смотрите, хижина Хагрида! — воскликнула Джинни, указав на тянущийся вверх дым из трубы дома лесника, и уже спустя несколько минут Гарри стучал в массивную деревянную дверь.

— Входите, — раздался за дверью голос Хагрида, и пока Гарри открывал дверь, Гермиона вдруг снова ощутила себя маленькой девочкой, как тогда, когда они вместе с Гарри и Роном выбирались из замка, чтобы навестить лесника.

— Мерлинова борода! — воскликнул полувеликан, увидев, кто его гости. — Давайте, заходите скорее, а то замерзнете еще.

С поражающей быстротой он преодолел разделяющее их пространство и заключил Гарри в крепкие объятия, заставив того вскрикнуть.

— Эй, Хагрид, ты же меня задушишь, — с трудом выговорил Гарри и, улыбаясь, посмотрел на сияющего счастьем Хагрида.

— Прости, — вымолвил Хагрид. В его черных глазах поблескивали слезы. — Так счастлив видеть вас здесь.

Он обнял Джинни и Гермиону. И хотя полувеликан старался обнимать их куда осторожнее, Гермиона все равно ощутила, насколько сложнее стало дышать, и испытала неимоверное облегчение, когда он отпустил.

— Мы тоже рады видеть тебя, Хагрид, — ответил Гарри за всех.

Порой они встречали Хагрида в Косом Переулке, когда он бывал там по делам Хогвартса, но когда оказались здесь, в этой хижине, снова почувствовали что-то совершенно особенное.

Когда они сели за стол, Гермиона огляделась и заметила, что одну из стен Хагрид полностью заклеил вырезками из газет. Внезапно она поняла, что все эти статьи были о ней, Гарри и Роне, многие как раз за то время, когда выпустили карточки с их изображениями к шоколадным лягушкам.

— О, Хагрид, — произнесла она, когда полувеликан заметил ее взгляд и накрыл своей огромной рукой ее руку.

— Я собрал все статьи о вас, — пробормотал Хагрид. — Благо их не так много, вы же никогда не даете интервью. Но когда Кингсли назначил Гарри главой Аврората, этим пестрели все газеты. Ты стал самым молодым начальником за всю историю. Я так горжусь всеми вами, — на последних словах Хагрид окончательно разревелся.

Гермиона встретилась с Гарри взглядом и поняла, что он так же поражен, узнав, как лесник все это время по клочочкам собирал историю их жизни.

— Мы кое-что принесли тебе, Хагрид, — сказала Джинни и поставила на стол огромную бутылку огневиски. — А здесь вот несколько снимков наших мальчиков. — Она передала Хагриду фотографии Джеймса и Альбуса.

— Этот, должно быть, маленький негодник, — засмеялся Хагрид и указал на удирающего с фотографии Джеймса. — Прям как ты, Гарри, только более дерзкий.

Они все улыбнулись.

— А этот малыш, уверен, оправдает оба своих имени. — Он промокнул глаза рукавом, и Гермиона была почти уверена, что скоро эти снимки добавятся на стену к газетным вырезкам. Хагрид громко высморкался в свой огромный цветастый платок и прохрипел: — Как насчет того, чтобы хлебнуть немного огневиски? Мы бы все могли по чуть-чуть, а?

— Хагрид! Сейчас же только середина дня! — усмехнулась Джинни.

— Да, точно, ты права. Будет не слишком хорошо, если вы придете в замок уже навеселе. Оставлю бутылку на следующий раз. — Он подмигнул, и гости ответили заговорщицкими улыбками. — А теперь, думаю, вам лучше уже идти. Профессор МакГонагалл ждет вас. А мне нужно еще покормить животных и принарядиться. Увидимся на празднике!

Уже когда они закрыли за собой дверь, Гермиона еле сдержалась, чтобы не захихикать при мысли об ужасающего вида коричневом лохматом костюме Хагрида — единственной его парадной одежде.

* * *

Хогвартс почти совсем не изменился, и Гермиона вдруг снова почувствовала себя маленькой девочкой, когда увидела уже украшенный к празднику Большой зал. Те части замка, что были разрушены во время битвы, заново отстроили. И хотя все казалось прежним, атмосфера изменилась. Словно стены замка впитали события тех дней.

Медленно передвигаясь вдоль стены, Гермиона разглядывала картины.

— Я так рада, что вы здесь. Увидела в окно, как вы шли.

Услышав знакомый голос, все трое обернулись и увидели спешащую им навстречу и тепло улыбающуюся Минерву МакГонагалл. На ее лице прибавилось морщин, а в волосах, все время затянутых в аккуратный пучок, добавилось седины. Но глаза сверкали от радости, и от этого профессор казалась намного моложе.

Сначала она пожала им руки, но потом сердечно обняла каждого.

— Так здорово снова вернуться в Хогвартс, — сказала Джинни. — Наверное, мы уже забыли или даже никогда и не осознавали величия этих стен.

После короткого разговора Минерва извинилась, сославшись на дела, и оставила их одних, пообещав встретить вечером на празднике.

— Гарри, спасибо, что уговорил нас приехать пораньше. Я оставлю вас. Хочу побыть немного одна. Насладиться духом этого места, — прошептала Гермиона.

Она провела в этом замке столько часов. Оглядевшись, Гермиона полностью отдалась во власть вновь нахлынувших воспоминаний. Она вспоминала совместные обеды в этом зале, речи Дамблдора перед началом каждого учебного года, сов, приносящих почту по утрам. Запах старого пергамента в библиотеке, тишину знаний, затаившихся где-то между полками книг. В памяти всплывали маленькие и большие победы и поражения. Замок стал частью ее счастливой, беспечной юности. Но время, проведенное в его стенах, также ознаменовалось потерей чувства легкости, беззаботности, так часто свойственного детству. Оно было отнято безжалостной войной, в которой они победили, но заплатили за это слишком высокую цену. Гермиона видела лица погибших в тот день. Застывшие, пустые глаза, устремленные в потолок.

Воспоминаний оказалось вдруг слишком много. Противоречивость нахлынувших эмоций привели Гермиону в смятение.

— Я... Я пойду прогуляюсь до Хогсмида. Навещу Аберфорта.

Но Гарри и Джинни похоже не слышали ее. Они стояли, держась за руки, и смотрели туда, на то место, где много лет назад Гарри сошелся лицом к лицу с Волдемортом. Развернувшись, Гермиона покинула Большой зал. Она пробежала мимо бросающих ей вслед удивленные взгляды студентов и, только когда оказалась под открытым небом, почувствовала, что снова может дышать.

* * *

Снег, словно сахарная пудра, покрывал крыши домов в Хогсмиде, единственной в Британии деревушке, где жили волшебники. Никто не замечал Гермиону, то там, то тут заглядывающую в витрины магазинов. Она помахала мадам Розмерте, убиравшей при помощи волшебной палочки снег возле входа в бар. Хозяйка поприветствовала ее в ответ и пригласила зайти на чашечку горячего шоколада, но Гермиона вежливо отказалась. Сначала она думала навестить Аберфорта, но когда подошла к Кабаньей голове, то увидела лишь темноту запыленных окон. Никого не было.

Она не спеша прогуливалась по улочкам, и с каждым шагом на душе становилось спокойнее. Она уже приготовилась вернуться в замок, как вдруг заметила фигуру. Человек одиноко стоял возле почти сгнившего забора, устремив взгляд на виднеющуюся на отшибе, на холме, Визжащую хижину. Подойдя ближе, Гермиона почувствовала, словно ее внутренности сжала чья-то ледяная рука.

Он, должно быть, слышал скрип снега под ее ногами, но не повернулся. Гарри говорил, что Снейп тоже получил приглашение на этот вечер выпускников, но она совсем не ждала, что он придет.

Его бледное лицо по-прежнему было обращено в сторону хижины. Он не пошевелился, даже когда она встала рядом. Гермиона открыла было рот, чтобы сказать что-то, но так и не произнесла ни звука, разглядывая профиль Снейпа. Неизвестно, сколько он уже стоял там. Возможно, он и сам этого не знал. Но сейчас ей хотелось одновременно и убежать прочь, и остаться рядом с ним.

— Расскажите мне, что произошло той ночью, — вдруг совсем тихо сказал он.

Гермиона, удивленная такой просьбой, взглянула на него.

— Разве вы не помните? — почти шепотом спросила она.

Он обернулся и посмотрел на нее безразличным, пустым взглядом, от которого все внутри сжалось. Его лицо, будто маска, казалось еще бледнее обычного. Гермиона сглотнула, услышав, как он произнес:

— Мне тогда казалось, что все это происходит с кем-то другим, не со мной. Я наблюдал словно сквозь какой-то туман. Все неясно, расплывчато. Как во сне.

Гермиона не хотела вспоминать ту ночь, когда так много людей, которых она любила, отдали свои жизни. Но стоило ему снова посмотреть на нее, как слова вырвались сами.

— Я, Гарри и Рон скрывались под мантией-невидимкой. А вы находились рядом с Волдемортом. Вы пытались убедить его позволить вам вернуться в замок и найти Гарри, но он ничего не хотел слышать. Он спросил вас про Старшую Палочку. Почему она не слушается его. Вы не отвечали на его вопросы и продолжали говорить, что лучше найти Гарри именно сейчас. А Волдеморт заявил, что знает, почему не он истинный хозяин Палочки.

Рассказывая, Гермиона не чувствовала ничего, кроме пустоты. Она ощущала себя марионеткой, которой управляют другие.

— Нагини, змея, находилась в зачарованной сфере. Вдруг Волдеморт сказал, что Палочка не слушается его, потому что ее истинный хозяин — вы. Вы попытались уклониться, но он произнес какое-то заклинание, и вы вдруг по плечи оказалась внутри сферы.

Ее голос надломился, пока память воссоздавала дальнейшую картину. Гермионе вдруг стало невыносимо больно.

— Змея укусила вас. Вы упали и... — Она не могла продолжать, да и необходимости в этом больше не было.

Снейп коснулся рукой шеи, где остался ужасный шрам от змеиных клыков. Он смотрел на Гермиону, долго и пронизывающе.

— Жаль, что я не помню, — наконец сказал он.

— Жаль, что я не могу забыть, — ответила она. И даже не заметила, как заплакала, пока горячие слезы не коснулись щек, но смахивать их не стала.

Снейп протянул руку, и Гермионе на мгновение показалось, что он хочет ее ударить. Но он завернул рукав своей мантии, оголив предплечье с темной меткой. Стоял и смотрел на метку, полный ненависти к самому себе, проводя указательным пальцем по змее. Слова были бы лишними. Она поняла. Поняла, что он чувствует. Ответственность — за то что принес столько горя всем этим людям. Поняла, что просто раскаяния недостаточно. Он хотел, чтобы его оставили умирать в Визжащей Хижине.

Гермиона не знала, что заставило ее сделать это, но она нерешительно дотронулась пальцами до его предплечья, провела по коже, ощущая пульсацию, словно дикое животное билось в предсмертной агонии. Снейп был настолько поражен ее прикосновением, что оказался не в силах прогнать. Он просто смотрел на нее, сомневаясь, что это происходит на самом деле.

Гермиона не знала, что заставило ее сделать это, но она нерешительно дотронулась пальцами до его предплечья, провела по коже, ощущая пульсацию, словно дикое животное билось в предсмертной агонии. Снейп был настолько поражен ее прикосновением, что оказался не в силах прогнать. Он просто смотрел на нее, сомневаясь, что это происходит на самом деле.

Невероятное ощущение — касаться пальцами его холодной кожи. Это вдруг напомнило ей первый и единственный поход в музей мадам Тюссо в Лондоне, когда она была совсем маленькой. Тогда Гермиона поразилась восковым фигурам, почти ничем не отличавшимся от живых людей. Казалось, стоит моргнуть — и они оживут.

— Зачем вы делаете это? — спросил он. Его голос был на удивление очень мягким, и, задавая вопрос, Снейп едва ли имел в виду ее прикосновение.

Гермиона взглянула в его бледное лицо, как всегда обрамленное черными волосами. Ей хотелось ответить, ведь ответ был таким простым. Но все, что она смогла, — несколько раз открыть и закрыть рот, так и не вымолвив ни слова. На языке вертелись фразы о сострадании и сочувствии, но Снейп не захочет слышать их.

— Я не знаю, — еле слышно вымолвила она, отводя взгляд.

Снейп легко высвободил руку. В его движении не было резкости, но Гермиона все равно знала, что сделала то, чего делать не следовало.

— Простите, — сказала она, толком не понимая, за что просит прощения, но это казалось таким правильным. — Я... Я оставлю вас.

Когда она уже развернулась, чтобы уйти, Снейп заговорил:

— Как-то вы сказали, что я трус. Боюсь и жить, и умереть. Помните?

Как в замедленной съемке Гермиона повернулась к нему.

— Я была тогда слишком зла на вас, — выпалила она. — Я не хотела...

— Да, вы сказали именно то, что хотели, мисс Грейнджер, — оборвал он.

А Гермиона не видела смысла отрицать его слова. Снейп сам осознал, насколько она была права.

* * *

Вернувшись в замок, который уже заполнили учителя и бывшие ученики, Гермиона с трудом отыскала Гарри с Джинни. Должно быть, она уже пропустила приветственную речь МакГонагалл, но не жалела об этом. То тут, то там Гермиона встречала знакомые лица, слышала знакомые голоса, но различить в толпе двух своих друзей никак не получалось.

— Эй, Гермиона! — Она развернулась и увидела рядом с собой Рона, который довольно сдержанно ей улыбался.

— Рон! — Она хотела обнять его, но заметила рядом молодую женщину, которая держала его за руку.

— Гермиона, позволь представить тебе Сесилию, — непривычно официально произнес Рон и тут же слегка взъерошил волосы.

Он всегда так делал, когда хотел притвориться, что все хорошо. Очевидно, боялся этой встречи, и по его взгляду Гермиона поняла, как важно для Рона, чтобы обе женщины восприняли друг друга как можно дружелюбнее.

— О, здравствуй, Сесилия, — сказала Гермиона. Она улыбнулась и протянула руку в знак приветствия. — Рада познакомиться. Я Гермиона.

— И я рада. — Сесилия пожала руку, но улыбка ее была слегка напряженной. Конечно, она знала, кто такая Гермиона и что ее связывало с Роном.

Наступило неловкое молчание.

— Эм-м... может, присядем? — предложил Рон, выглядывая в Большом зале свободный столик. — Смотрите, Гарри, Джинни и Невилл вон там, — успокоившись, он указал туда, где сидели трое их друзей, и направился к ним, не дожидаясь согласия дам.

Гермиона и Сесилия последовали за ним.

— Всем привет, — сказал Рон, подойдя к друзьям, и взял за руку свою спутницу, которая неуверенно на него взглянула. — Это моя подруга Сесилия. Кажется, я... эм-м... говорил о ней, когда был у вас. — Рон посмотрел на Гарри и Джинни, и уши его покраснели.

— Да, раз или два, — поддержала Джинни и подвинулась, чтобы дать еще одной паре сесть. — А мы все гадали, когда же нам предоставится честь познакомиться с вами, — сказала она Сесилии, и та робко улыбнулась в ответ.

Гермиона поздоровалась с Невиллом, который был счастлив увидеть ее. Она чувствовала на себе вопросительные взгляды Гарри и Джинни, но старалась не смотреть на них. Сложно было скрыть сожаление, что нахлынуло при виде Рона и его новой подруги. С другой стороны, она явно расслабилась: Сесилия показалась ей сдержанной, но доброй женщиной. Рон продолжал искать ее взгляд, будто ждал сигнала, одобрения его выбора. Убедившись, что никто не видит, она слегка кивнула ему. Ей все еще непривычно было осознавать, что ее место рядом с Роном теперь занимает другая женщина. Он как-то говорил, что встречается с кем-то, но Гермиона и представить себе не могла, что будет так больно видеть его с другой. Но не потому, что она завидовала его счастью или скучала, а потому, что ее одиночество становилось еще ощутимее.

* * *

Она уже успела встретить сегодня в Хогсмиде Снейпа и познакомиться с новой девушкой Рона, но главное было еще впереди. Они увидели многих своих бывших сокурсников. Парвати Патил, оказывается, стала успешным кутюрье магической Франции, а Симус Финниган и Дин Томас — владельцами паба в Лондоне, о котором ни Гарри, ни Рон, как выяснилось, ничего не слышали. Невилл преподавал в Хогвартсе травологию и был весьма популярен среди студентов. Гермиона вдруг почувствовала гордость за Невилла, когда один из его бывших учеников подошел к нему и, дружески похлопав по плечу, сказал:

— Большое спасибо, что помогли мне с классификацией целебных корней в прошлом году, профессор Лонгботтом. Без вашей помощи я вряд ли смог бы сдать экзамен.

Когда Рон и Сесилия вышли на танцпол, Джинни пересела к Гермионе.

— Ты как?

— Нормально, — машинально ответила Гермиона. — Не ожидала, что он придет с ней, но все равно все нормально.

Она смотрела, как Рон смеется, кружа в танце темноволосую волшебницу. Сесилия, казалось, боготворит его, и Гермиона подумала, что за эти годы Рон так и остался прежним, несмотря на обрушившуюся на него славу. Может, ему и вправду нужен человек, который станет обожать его и постоянно давать понять, что он нужен. Может, Сесилия как раз и есть та самая.

— Я встретила в Хогсмиде Снейпа, — сказала Гермиона. На самом деле она не собиралась говорить об этом кому бы то ни было, но слова вырвались сами.

Джинни с удивлением посмотрела на нее, и Гермиона все ей рассказала, умолчав лишь о том, как коснулась его руки.

— Уже много месяцев Снейп частый гость в нашем доме. А я ведь так и не знаю его. Конечно, мы о многом разговариваем, но он всегда старается не показывать, о чем думает или что чувствует. Кроме тех минут, пока он с Алом. Он ведь очень сильно привязался к нему. Но представить, как он стоит и смотрит на Визжащую Хижину... У меня сердце сжимается. Гермиона, почему-то я чувствую, что так виновата перед ним. Мне бы так хотелось помочь ему, помочь стать менее одиноким в этой жизни. Но единственное, что я могу предложить — участие в жизни Ала. Да и вряд ли ему так уж важна дружба со мной или Гарри. И я даже не могу себе представить, чтобы у Снейпа возник интерес к женщине. После истории с Лили.

— Женщине? — Гермиона очнулась от своих мыслей.

Как это ни странно, но мысль, что у Снейпа вообще может быть женщина, никогда не посещала ее. Это казалось таким же неправдоподобным, как если бы сейчас вместо зимы настал вдруг июль. Может, все из-за того, что Снейп — ее профессор? Студенты ведь часто считают, что их преподаватели — бесполые существа. Гермиона никогда бы и представить себе не смогла, что у Флитвика, Спраут или МакГонагалл может быть семья или какие-нибудь романтические отношения с противоположным полом. В случае со Снейпом все было еще сложнее. Снейп и романтика — это провал с самого начала.

— Ну где бы он мог ее встретить? — продолжала Джинни. — Ведь нигде не бывает — только наш дом, аптека, на которую работает, и его собственный дом.

— И о чем сплетничаем? — Гарри, который отходил к барной стойке за напитками, вернулся за столик.

— Мы не сплетничаем, просто обсуждаем, — поправила Джинни и шутливо ткнула мужа под ребра.

— Не вижу разницы, — сухо ответил Гарри. — Но пока вы об этом: как вам Сесилия? — Он кивнул в сторону танцпола, где Рон и его подруга не спеша покачивались в такт музыки.

— Она ничего, только очень застенчива, — ответила Гермиона.

— И ее совсем не трогает, что она сидит за одним столом со знаменитым Гарри Поттером и его так же хорошо известной супругой. Не забыть еще Гермиону Грейнджер, женщину, разбившую Рону сердце, осколки которого Сесилия как раз сейчас и пытается собрать. По-моему, она проделала неплохую работу, как думаешь? — усмехнулась Джинни и взяла Гермиону за руку.

— По крайней мере теперь понятно, почему мы почти не видели его последние месяцы, — сказал Гарри. — А знаете что? Пойду-ка я. А то превращусь в такую же сплетницу. Присоединюсь лучше к мужской компании. — Он указал на столик, где сидели Симус, Эрни, Дин и Ли Джордан и наблюдали за проходящими мимо Лавандой Браун и Сьюзен Боунс.

— Поосторожней там, а то все эти ваши философские разговорчики на мужские темы могут быть опасны для головы или, в данном случае, шеи, — с самодовольной улыбкой ответила Джинни и поймала бумажный шарик, который бросил в ее сторону Гарри.

Затем он наклонился, поцеловал жену и направился к друзьям, которые шумно приветствовали его.

— И на чем мы остановились? — невозмутимо спросила Джинни, когда Гарри отошел подальше.

Гермиона хихикнула.

— На изучении подружки Рона, — ответила она.

— Да, точно. Рон, похоже, здорово смутился, встретив тебя здесь. Но, по-моему, он все-таки был рад увидеть тебя.

— Он не должен смущаться, — ответила Гермиона. — Конечно, было немного неловко. Но Рон должен знать, что я рада видеть его счастливым.

— Думаю, у тебя еще будет возможность сообщить ему об этом, — заметила Джинни.

И такой шанс представился, когда Сесилия исчезла в дамской комнате. Гермиона сказала Рону, как счастлива видеть рядом с ним женщину, так сильно любящую его.

Он обнял ее и поцеловал в лоб.

— Спасибо, Гермиона, — проговорил Рон. — Для меня очень важно твое мнение. Прости, что так долго не писал, но я не был уверен...

— Я знаю, — прервала она, — не надо извиняться. Я тоже не писала. Но было бы здорово, если бы мы смогли собраться как-нибудь вместе, как старые добрые друзья. Ты, я и Гарри.

Рон кивнул, и у Гермионы мелькнула мысль, что, возможно, эта особенная дружба не кончится никогда. Их отношения словно старая дверь. Время от времени скрипит и трещит, но никогда не закрывается.

* * *

До конца вечера Гермиона успела наговориться с Хагридом, Минервой, Падмой и Парвати Патил и еще много с кем из своих бывших сокурсников и преподавателей. У всех была своя интересная история. А когда они начали вспоминать важные и значимые события, случившиеся за годы их обучения в Хогвартсе, Гермиона еще раз поняла, как рада снова оказаться здесь.

Все печальные воспоминания улетучились благодаря алкоголю. Но Гермионе как-то удалось достичь равновесия между абсолютным весельем, обычным явлением в таких случаях, и полной трезвостью. Она чувствовала легкость, но не такую, чтобы потом оправдывать этим свое глупое поведение.

— Не хочешь потанцевать? — предложил Невилл, протянув руку, и засиял от радости, когда Гермиона согласилась.

— Конечно, хочу, — ответила она и позволила проводить себя на танцпол.

Они оба были слегка неуклюжими, Невилл, правда, чуть больше. Им редко удавалось попадать в такт, зато это оказалось безумно весело, и Гермиона вряд ли могла бы вспомнить, когда в последнее время так смеялась. Они наступали друг другу на ноги, и когда музыка стихла, Гермиона расстроилась.

— Спасибо, Невилл, — выдохнула она. — Давно так не веселилась.

— Я тоже, — улыбаясь, ответил Невилл.

Когда они вернулись к столику, Гермиона совсем не ожидала увидеть Снейпа, сидящим рядом с Гарри. Весь вечер она выглядывала его среди гостей и решила, что он, должно быть, просто вернулся домой. Ей было любопытно, как Снейп вообще принял приглашение на этот вечер. Джинни говорила, что это Минерва уговорила его прийти, потому что хотела попросить вернуться в Хогвартс.

Невилл холодно кивнул Снейпу в знак приветствия и, когда бывший преподаватель ответил тем же, ушел за другой столик. Гермиона только сейчас поняла, как сильно эти двое ненавидят друг друга. Пророчество, о котором годы назад рассказал ей Гарри, могло относиться и к Невиллу, и Снейп знал об этом. Он знал, что, выбери Волдеморт Невилла, Лили Поттер осталась бы жива. Издеваясь и всячески унижая Невилла все годы его учебы в Хогвартсе, Снейп словно бы спрашивал: Почему не ты? Увлеченная своим внезапным открытием, Гермиона машинально опустилась на свой стул, замечая на себе удивленные взгляды.

— Все нормально? — спросил Гарри.

— А, да. Наверно, я выпила лишнего, — ответила она.

— Может, тебе лучше выйти на свежий воздух? — предложила Джинни.

Но Гермиона отрицательно помотала головой:

— Все нормально, спасибо.

Она почувствовала на себе взгляд Снейпа, но не рискнула поднять глаза.

Она слышала, как Гарри спрашивает Снейпа о разговоре с Минервой, и заметила много любопытных лиц, обращенных к их столику. Спокойным бархатным баритоном Снейп ответил, что отклонил предложение вернуться в Хогвартс.

— Тем не менее Минерва заставила меня еще раз все обдумать и сказать о своем решении после Рождества, — добавил Снейп.

— Значит, ты не допускаешь даже мысли о том, чтобы вернуться в Хогвартс? — спросила Джинни.

— Менее всего. Я уже сожалею, что пришел на этот праздник.

— Из-за любопытных глаз? — спросил Гарри. — Не обращай внимания. Лично мне абсолютно на... плевать.

Снейп слегка приподнял уголки губ.

— Следите за языком, Поттер, — заметил он. — Минус десять баллов с Гриффиндора.

— Да, давай, сними еще несколько баллов. Может, войдешь во вкус и захочешь снова стать преподавателем, — усмехнулся Гарри. Затем он поднялся и пригласил Джинни на танец.

Гермиона проводила их глазами до центра зала. Она заметила за другим столиком Рона, который, по всей видимости, разрывался между желанием подойти к ней и ненавистью к Снейпу. Последняя пересилила, и он так и остался сидеть на своем месте.

— Что это вы тихая такая, мисс Грейнджер? Недостаток собеседников, или это я так на вас действую?

Гермиона выдержала его насмешливый взгляд, и ей показалось, что их встречи днем и не было вовсе. Она никогда не стояла рядом с ним и не рассказывала о случившемся в Визжащей Хижине много лет назад.

— Ни то и ни другое, — ответила она. — Просто не хочу разговаривать.

— В самом деле?

Она вдруг разозлилась на его ироничный тон, но вступать в перепалку не было никакого желания. Может, он такой из-за их сегодняшней встречи. Между ними повисла неловкая пауза, и Гермиона заерзала на стуле.

Чтобы как-нибудь прервать молчание, она спросила:

— Вы танцуете, сэр?

Она не предлагала себя в партнеры, просто это было первое, что пришло в голову.

— С вами? Нет. — Снейп смотрел на нее со смесью раздражения и веселья.

Гермиона мысленно прокляла себя за глупый вопрос.

— Это был самый очаровательный отказ, который я когда-либо получала. И меня это злит, потому что я даже не собиралась предлагать вам потанцевать, а хотела просто что-нибудь сказать.

— С одной стороны, я далек от джентльменства, — буднично продолжил Снейп. — Но с другой — я наблюдал, как вы танцевали с Лонгботтомом, и должен признаться, что никогда не подверг бы свои ноги такой опасности по собственному желанию. Простите меня за грубость, но вам лучше сидеть или просто ходить. В вас много скрытых талантов, мисс Грейнджер, но танцев среди них точно нет.

— В танце женщина целиком и полностью зависит от своего партнера, — парировала Гермиона. — Невилл замечательный друг, но танцевать не умеет. — Она многозначительно посмотрела на Снейпа. — Среди его талантов такого нет.

— Значит, вы утверждаете, что будете танцевать лучше с более умелым партнером? — с насмешкой спросил Снейп.

— Ну конечно!

И прежде чем Гермиона осознала, что происходит, Снейп уже схватил ее за руку, поднимая с места.

— Тогда докажите!

Кровь прилила к щекам Гермионы, когда Снейп схватил ее за руку. Она хотела отказаться, но один взгляд на него — и о попытке сопротивления забыто. Краем глаза Гермиона заметила, как люди оборачиваются им вслед, но Снейпа, похоже, это нисколько не волновало.

Держа ее за руку, словно они пара, он решительно прошествовал в центр Зала. И не ослабил железную хватку даже тогда, когда пришлось пробираться сквозь танцующих.

Глубоко вздохнув, Гермиона приготовилась к неизбежному. Но какого же было ее удивление, когда Снейп остановился возле одной из танцующих пар и похлопал молодого человека по плечу. Роджер Дэвис. Когда парень увидел, кто его отвлек, выражение раздражения на его лице сменилось недоумением.

— Прощу прощения, мистер Дэвис, но я хотел бы попросить вас об услуге, — с фирменной ухмылкой сказал Снейп, всем своим видом давая понять, что возражения не принимаются. — Мисс Грейнджер, — он кивком указал на Гермиону, — выразила желание танцевать с более опытным партнером. Вы, мне думается, подходите под ее критерии. Поэтому не будете ли вы так добры оставить на несколько минут свою очаровательную партнершу и потанцевать с мисс Грейнджер?

Очаровательная партнерша, которую Снейп предпочел не замечать, сердито глядела на них.

— Ну... я... — неуверенным тоном начал было Роджер.

Снейп отпустил Гермиону и подтолкнул к Дэвису.

— Спасибо, — сказал он и удалился, на прощание одарив Гермиону издевательской улыбкой.

— Гермиона, ты пьяна? — наконец спросил Роджер.

— Нет, но хотела бы.

Гермиона была сбита с толку. Роджер учился на одном с ней курсе, но она едва знала его. Не считая нескольких бессмысленных фраз, которыми они обменялись, вернувшись этим вечером в школу, они не общались никогда.

Роджер извинился перед своей партнершей, после чего та обиженной фурией умчалась прочь, и пригласил Гермиону на танец.

— Объяснишь, что это сейчас было? — спросил Роджер.

«Знать бы самой», — подумала Гермиона, сгорая от стыда.

— Мы со Снейпом поспорили, — объяснила она, хотя это и было не совсем правдой.

— А я стал объектом вашего спора? — спросил Дэвис со смесью раздражения и веселья в голосе.

Гермиона обреченно пожала плечами и пробормотала извинения. Она боялась обернуться и увидеть Снейпа, с насмешкой в глазах следящего за каждым ее шагом. Да, может, ее движения не были слишком грациозны и иногда она не попадала в ритм, но в целом танцевала неплохо и умела наслаждаться танцем. А сейчас она ощущала себя марионеткой, которую умелый кукловод заставлял изящно двигаться.

— Извини, — еще раз смущенно пробормотала она.

— Брось, — добродушно ответил Роджер. — Надеюсь, ты хотя бы выиграешь пари?

— Боюсь, как раз наоборот. Меня ждет почетное звание «Тролль этого вечера», — прошептала она.

— Вздор, — партнер попытался подбодрить ее. — Просто расслабься.

Гермиона кивнула, собираясь с духом.

«Чертов ублюдок», — подумала она.

Можно было и самой догадаться, что только Империо способно заставить его танцевать в Большом зале Хогвартса под пристальными взглядами бывших учеников и коллег. Как она могла позволить так себя одурачить? Когда музыка стихла, Гермионе показалось, что она провела так целую вечность. Роджер растерянно смотрел ей вслед, когда, поблагодарив его, она покинула танцпол.

Ни за что на свете она не доставит Снейпу удовольствия и не позволит продолжать глумиться над ней. Гермиона представляла, как он достает палочку и чертит в воздухе «Т» — Тролль, а она, как идиотка, снова начинает оправдываться, что может танцевать лучше, если партнер будет более умелым. Даже не взглянув в ту сторону, где должен был сидеть Снейп, Гермиона рванулась в противоположный конец Зала к свободному столику.

— Что это было?! — Рядом с ней тут же возникла Джинни. — Снейп пригласил тебя танцевать? Я сначала подумала на Джорджа. Вдруг он решил пошутить и добавил что-то в мой коктейль, и все это мне только кажется.

Гермиона сжала под столом кулаки.

— Я тоже так подумала!

Она рассказала Джинни, как все было на самом деле. Та неверяще смотрела на Гермиону, пытаясь скрыть веселье.

— Прости, Гермиона. Ты ведь знаешь, что я смеюсь не над тобой, — Джинни хихикнула, когда Гермиона закончила. — Но ведь это так свойственно Снейпу.

— Да, и поэтому я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться, — проговорила сквозь зубы Гермиона. — Все это время я жалела его, забыв, какой он на самом деле жестокий мерзавец!

— Только... сама подумай, что было бы хуже: танцевать с ним самим или все же то, что он навязал тебя Роджеру?

Гермиона задумчиво закусила нижнюю губу:

— Не знаю, скорее всего, первое.

— Тогда ты должна быть счастлива, что этого не случилось, — пожала плечами Джинни.

Гермиона кивнула. В словах Джинни была логика, и звучали они вполне разумно. Но порой не все такое, каким кажется. Она должна бы радоваться, что танцевала не со Снейпом, но радости не чувствовала. В конце концов Гермиона взяла себя в руки и даже взглянула в сторону, где, как она полагала, сидел Снейп, но так и не увидела человека, одетого во все черное. Присоединяясь к беседе Джинни и Ханны Эббот, Гермиона все еще была полна решимости отомстить Снейпу за его танцы. Она искала его в толпе глазами, но, видимо, он уже покинул праздник.

* * *

Уже далеко за полночь утомленный праздником Гарри приобнял жену за плечи и предложил аппарировать домой. Гости начали расходиться, и Гермиона тоже мечтала поскорее забраться в постель. Она давно не ходила на такие шумные мероприятия, где, к тому же, подавали алкоголь, и оказалась не готова к насыщенному празднеству.

Прозвучали последние «до свидания», и Гермиона немного задержалась, чтобы перекинуться напоследок парой слов с профессором Флитвиком. Он стоял рядом с ней и выглядел на удивление оживленно для столь позднего часа. Распрощавшись с ним, Гермиона огляделась в поисках МакГонагалл. Перед тем как уйти, она хотела поблагодарить ее за приглашение, но нигде не могла найти.

— Минерва? Думаю, она уже поднялась в свои комнаты, — ответил Невилл, заметив, что Гермиона ищет кого-то.

— Спасибо, Невилл. Было здорово вновь увидеться. Пиши, когда будешь в Лондоне, хорошо?

— Договорились! — Он улыбнулся и покраснел, когда она поцеловала его в щеку на прощание.

Гермиона помахала Рону с Сесилией, которые сидели рядом с Симусом, Дином и Ли, и начала подниматься по лестнице к кабинету директора. На половине пути она все-таки встретила МакГонагалл.

— О, профессор! — воскликнула Гермиона. — Я как раз шла к вам в кабинет, чтобы попрощаться.

— Я бы тоже уже хотела там оказаться, но Северус еще не закончил, — нахмурилась МакГонагалл. Она выглядела усталой.

— То есть? — не поняла Гермиона.

— Северус попросил разрешить ему поговорить с Альбусом. Я думала, что это ненадолго, но, похоже, у них накопилось много тем для беседы. В любом случае я уже достаточно ждала. Могу отправляться спать.

— Да, конечно, — пробормотала Гермиона.

Вот почему она не смогла найти Снейпа. Он общался с портретом Дамблдора.

— Я искала вас, чтобы поблагодарить за приглашение на вечер выпускников и пожелать доброй ночи. Мы были очень рады снова вернуться сюда.

МакГонагалл дружески улыбнулась.

— Это счастье для меня — увидеть всех вас снова, посмотреть, кем стали мои бывшие ученики. Хотя лично в вас я и не сомневалась, — добавила она.

Щеки Гермионы покрылись румянцем. Мнение бывшего профессора трансфигурации много значило для нее. И неожиданно для самой себя Гермиона крепко обняла Минерву.

— Хорошо тебе добраться, Гермиона. Доброй ночи.

Только МакГонагалл попрощалась с ней и собралась уже отправиться к себе, как появился Снейп.

— Извини меня, Минерва, но я сам не думал, что задержусь так надолго, — вежливо сказал он. Вместо обычной невозмутимости в нем чувствовалось некоторое волнение после разговора с Дамблдором.

«Интересно, зачем он хотел побеседовать с Дамблдором», — подумала Гермиона.

Она развернулась и стала быстро спускаться по лестнице. Свежо было воспоминание, каким неприятным может быть Снейп, стоит ему только предположить — неважно, верно или нет, — что кто-то пытается подслушать.

Гермиона не желала снова попасть под подозрение, поэтому ответа МакГонагалл уже не слышала.

Гермиона спустилась вниз. Но, несмотря на всю ее расторопность, Снейп успел нагнать ее.

— Все еще не дома, мисс Грейнджер? — мягким, располагающим к общению тоном спросил Снейп, что было на него совсем не похоже.

— Я уже дома, — сердито ответила Гермиона. — Если вы еще не заметили.

— Ай-ай-ай, — шутливо отругал ее Снейп. — Сарказм вам не к лицу.

— Ну да. Это же ваша прерогатива, — яростно парировала она.

— Кажется, вы злитесь на меня, — заметил он.

Гермиона едва не рассмеялась.

— Всегда восхищалась вашим талантом к наблюдению, профессор. Вот только спрашиваю себя... — Она вдруг замолчала.

— О чем вы спрашиваете себя, мисс Грейнджер? — внимательно изучая ее лицо, допытывался Снейп.

— Почему вы такой.

— Какой? Говорите.

Гермиона перевела дыхание.

— Равнодушный к тем, кто старается подружиться с вами. Вы вообще не выносите общество или, может, вам доставляет удовольствие оскорблять людей?

— А может, я не выношу вас, — шелковистым голосом ответил Снейп.

Гермиона побледнела.

— Но почему?

Ей бы сдержаться и не спрашивать, но она уже перестала контролировать себя. Снейп сделал шаг ближе, и Гермиона инстинктивно выставила вперед руки, готовая к защите. Снейп вдруг крепко схватил ее за запястья.

— Потому что вы всегда оказываетесь там, где не следует. — Его горячие дыхание коснулось ее кожи, и Гермиона вздрогнула, не в силах ответить. — Вы — словно аромат, Гермиона. Продолжаете витать в воздухе, даже если давно ушли.

Эти слова показались ей бессмыслицей, но где-то в подсознании разрозненные идеи и образы стали вдруг обретать форму. Его лицо было так близко. Она могла рассмотреть каждую самую маленькую морщинку вокруг черных глаз.

— И мне это не нравится, — прошипел Снейп и резко отпустил ее, словно обжегся.

Проводив его взглядом, Гермиона, несмотря на затуманенный разум, поняла кое-что. Первое — насколько она помнила, раньше он не звал ее по имени. И второе — она совсем не хотела думать о втором.

Гермиона не смела пошевелиться, пока Снейп не скрылся из виду. Самые безумные мысли беспорядочно метались в голове, но одна из них сверкала ярче остальных.

«Мне нужно знать... Мне нужно знать...» — повторяла про себя Гермиона.

И хотя логика и здравый смысл противились, интуиция призывала к действию, и Гермиона решительно последовала за Снейпом.

Шестое чувство подсказывало, что он направился именно в подземелья — свой второй дом на протяжении многих лет. Шаг за шагом она приближалась к цели, но что ожидало ее? Гермиону раздражал стук собственных каблуков, эхом отражавшийся в холодном воздухе, отчего становилось не по себе. Но куда неприятнее оказалось ощущение, что из темноты за ней кто-то следит. И вызвать это чувство неловкости мог только один человек.

— Опасный путь вы выбрали, — сказал он шелковым, обволакивающим голосом.

Гермиона развернулась. Не успела она опомниться, как Снейп уже стоял рядом, словно шел так всю дорогу, а она не заметила.

— Что...?

— Таким девочкам незачем гулять здесь, мисс Грейнджер, — прошипел он.

Одно проворное движение — и вот она уже прижата к стене. Гермиона хотела бы ответить в той же манере, но забыла даже как дышать.

— Таким девочкам следует больше заботиться о живых, а не о мертвых. Беги, пока можешь!

Но если бы она и захотела убежать, то не смогла бы даже пошевелиться — Снейп мертвой хваткой держал ее за плечи.

Гермиона взглянула ему прямо в глаза. Таинственный взгляд ловил каждый ее вздох, следил за каждым движением ресниц. Снейп ослабил хватку, чтобы она могла убежать, но разум ее затуманился. Преследовать его было ошибкой. Пожиратель Смерти или нет, но Снейп оставался опасным человеком, который играл в свою игру. И у Гермионы не было шансов выиграть, потому что правила она не знала.

— Я... я... — Гермиона дернулась, но он только сильнее прижал ее к стене, лишив всякой возможности убежать.

— Куда ты шла, Гермиона? Думала, найдешь меня, а потом убежишь? Как невежливо. Разве родители не научили тебя вежливости? — Снейп угрожающе улыбнулся.

Его дыхание обжигало шею, и Гермиона сделала последнюю попытку вырваться. Но Снейп был куда сильнее — и физически, и магически.

— Глупая девчонка, — прошептал он и наклонился, так что губы едва касались ее уха: — Пришло время узнать, что каждый поступок имеет последствия.

Колени подогнулись от страха. Она вскрикнула, когда Снейп резко отпустил ее плечи и схватил за бедра.

Он раздвинул ее ноги коленом.

«Этого не может быть. Мне это только кажется. Только не это!» — Мысли судорожно мелькали в ее голове. Гермиона кожей ощущала его дыхание, близость губ, шептавших на ухо слова. Она боялась, но в то же время желание в ней возрастало.

Она хотела оттолкнуть его, но вместо этого притянула ближе.

— Так не терпится? — усмехнулся Снейп и провел рукой по внутренней стороне ее бедра.

Гермиона хотела закричать на него, но тело не подчинилось. Она хотела его. Хотела Снейпа. Как такое могло случиться? Когда? Его странный, насыщенный аромат. Гермиона не могла сказать, что ей напоминает этот запах, но голова шла кругом. Левой рукой она зарылась в черные волосы Снейпа, оказавшиеся мягкими и приятными на ощупь, и выгнулась ему навстречу.

Снейп стянул с нее мантию и прошептал слова, которых она не разобрала. Должно быть, заклинание, потому что сразу же пуговицы от блузки рассыпались по полу.

— Прелестно, — Снейп зловеще улыбнулся, разглядывая ее черный кружевной бюстгальтер, — но мешает.

Гермиона чувствовала себя полностью в его власти, телом и душой. Да разве могла она рассчитывать, что все будет под ее контролем, если даже не ведала, зачем последовала за ним.

— Таким девочкам следует оставить мертвецов в покое, — выдохнул он, прижимаясь бедрами к ее паху и вызывая новую волну желания в ее теле.

Разве он не об этом только что говорил? О мертвых и живых? Не больше минуты назад. Но времени для Гермионы уже не существовало.

— Чего ты хочешь, Гермиона? — прошептал Снейп.

— Хочу... хочу... — задыхалась Гермиона, опасаясь высказать свое желание вслух.

Пальцами он принялся вырисовать круги на ее разгоряченной коже, проник за пояс брюк.

— Я сломлен, — еле слышно прошептал Снейп. Губы его не шевелились, но голос окутывал, звучал внутри нее. — Твоя жизнь станет такой же пустой и напрасной. Ты погибнешь рядом со мной в этом мире, без героев, радости и тепла. Ты этого хочешь, Гермиона?

Вместо ответа Гермиона схватила его за мантию и притянула к себе, но Снейп отвернулся. Колени ее подогнулись, словно сломанные спички, но Гермиона продолжала цепляться за мантию Снейпа, словно вот-вот упадет. Он не будет играть с ней! С ним либо все, либо ничего.

— Ты этого хочешь, Гермиона? — Снейп уже кричал, схватив ее за запястья и хорошенько встряхнув.

Гермиона взглянула в его горящие глаза. Нет, не она зависела сейчас от его воли. Она сама держала в руках его жизнь.

— Ты этого хочешь, Гермиона?

...

— Ты этого хочешь? Хочешь стать как протухшее яйцо? Ты знала, что ведьмы в среднем одиннадцать лет своей жизнь спят? Одиннадцать лет! За это время ты могла бы прочесть по меньшей мере восемь тысяч книг! Ты хочешь лишиться знаний восьми тысяч книг?

Будильник непреклонно звенел металлическим звоном, пока Гермиона, наконец, не проснулась и не прогнала остатки странного и тревожного сна.

В приподнятом настроении она встала с кровати и направилась в ванную. Взглянув на себя в зеркало, Гермиона с тревогой отметила чрезмерную бледность, будто после долгой болезни. Желудок вдруг свело, и она бросилась к раковине. Теперь она чувствовала себя другим человеком — старым и больным.

«О нет, — отчаянно подумала она. — Этого не может быть! Пожалуйста, этого просто не могло случиться».

Но случилось. Как случается тишина между ударами сердца. Невидимая, неслышимая, но она здесь. Гермиона поняла, что влюбилась в Северуса Снейпа.

Гермиона всматривалась в зеркало, словно видела себя впервые. Бледное, как простыня, лицо казалось еще непригляднее из-за прилипших к щекам мокрых волос. Разжав пальцы, судорожно сжимавшие раковину, Гермиона отшатнулась от собственного отражения, широко раскрытыми глазами смотревшего на нее. Прижавшись спиной к стене, она сползла на пол и обхватила колени руками.

Мысленно она вернулась к событиям вечера. Снейпу около лестницы и его странным словам, которые никак не выходили из головы. «Вы словно аромат, Гермиона. Продолжаете витать в воздухе, даже если давно ушли».

Все, что она могла, — только провожать его взглядом, будто это задержало бы его. Дома Гермионе долго не удалось сомкнуть глаз. Она размышляла над значением слов, сказанных Снейпом.

Выходит, он думал о ней. Она занимала его мысли больше, чем ему хотелось бы. Что же это на самом деле значит? Гермиона вспомнила приснившийся под утро сон. Подсознание ответило на вопросы, не казавшиеся важными на первый взгляд.

Гермиона даже подскочила, вдруг вспомнив подробности сна, который был таким невыносимо реальным. Наяву она никогда не последовала бы за Снейпом и не позволила касаться себя так, как касался он. Тогда почему она не могла просто забыть этот сон как очередной кошмар?

«Может быть, — пропищал внутренний голос, — потому что многое изменилось за последние несколько месяцев и недель? То, что ты так упорно стараешься не замечать».

Гермиона прокрутила в голове каждую встречу со Снейпом, вспоминая свое поведение и силясь понять, когда же это все началось. Так много намеков... и как она могла быть настолько слепой?

Учащенное дыхание от осознания предстоящей встречи с ним в доме Поттеров.

Нервная дрожь в руках от его пронизывающего взгляда.

Боль, сжимающая сердце, от пустоты и одиночества в его глазах...

Возможно, ей просто хотелось видеть его свободным от его прошлого. Но это было бы лишь частью правды. Ей нужно было нечто большее. Это странное желание пряталось глубоко внутри, за тщательно возведенными щитами, которые сокрушительно пали прошлой ночью. И хотя это был всего лишь сон, Гермиона невольно представила свое поведение, случись такая близость со Снейпом на самом деле.

Не спеша стянув с себя пижаму, Гермиона забралась под душ. Она растирала кожу до красноты, вода очистила и освежила тело, но странная тяжесть на душе осталась. В прошлый раз любовь пришла к ней как чудо. Она заставляла Гермиону улыбаться, а внутри все ликовало.

Но сейчас она принесла с собой растерянность, страх и жгучее желание укрыться под множеством одеял и выпить убойную дозу зелья сна без сновидений.

* * *

Это Рождество выдалось на редкость тоскливым.

Гермиона предупредила Гарри с Джинни, что не сможет провести выходные с ними, потому что родители зовут ее к себе. Она не врала, но раньше всегда находила минутку, чтобы самой занести друзьям подарки. Как же они удивятся, если к ним в окно постучит сова с посылкой от нее. Поначалу Гермиона подумывала, что все-таки заглянет в гости. Совсем ненадолго. Но при мысли о возможной встрече со Снейпом желание сразу пропадало.

Родители обрадовались, что дочь решила остаться у них на целую неделю. Гермиона наслаждалась спокойствием, но с тревогой осознавала, что не сможет избегать Поттеров вечно. Они знают ее как облупленную и быстро догадаются, что она что-то скрывает.

Погруженная в мысли, Гермиона наблюдала, как за окном отец расчищает снег у входа. День стоял холодный и ясный, как раз чтобы отправиться на каток, но Гермиона предпочла читать у камина.

— Милая.

Голос мамы выдернул Гермиону из раздумий, и она обернулась.

Джейн улыбнулась дочери и подошла ближе.

— Интересная книга?

— Да, очень, мам. — Гермиона тепло улыбнулась в ответ. Она уже прочла треть книги, но едва ли могла рассказать о чем.

— Ты выглядишь подавленной, — осторожно начала Джейн. — Если хочешь поговорить... — Она села на диван и приглашающе похлопала рядом с собой.

Гермиона замешкалась, но все-таки перебралась на диван и, свернувшись калачиком, положила голову матери на колени. Маленькой она всегда так делала, когда искала маминого утешения — как и сейчас. Она ощутила тепло маминых рук, когда Джейн стала гладить ее по волосам.

— Ты все еще расстроена из-за расставания с Роном? — спокойно спросила мама.

— Нет. Это я уже пережила.

Джейн принялась поглаживать дочь по волосам и ждала. Казалось, прошла вечность, прежде чем она услышала голос Гермионы.

— Я... Я, похоже, снова влюбилась.

— Но разве это не прекрасно?

Гермиона тяжело вздохнула.

— Боюсь, что нет. Я не хотела, чтобы это случилось. И не выбирала. Меня даже не спросили, надо ли мне это, понимаешь?

— Жизнь никогда не спрашивает, — мудро ответила Джейн. — Но почему тебя это так расстраивает?

— Потому что если хочешь быть счастливой, то никогда не выберешь такого человека, — прошептала Гермиона.

Она не хотела больше ничего рассказывать, и Джейн поняла: ее дочери уже не поможешь простым поглаживанием по спине и малоубедительным утешением, что все когда-нибудь наладится.

* * *

Несколько недель Гермиона с успехом избегала приглашений Поттеров, прикрываясь то работой, то поисками новой квартиры. Но постоянно отказываться было невозможно. Гермиона боялась остаться наедине с Джинни, читавшей ее как открытую книгу.

Но, вероятно, Джинни уже что-то подозревала. Иначе как еще объяснить ее письмо.

Гермиона, нам надо поговорить! Срочно! Если удобно, встретимся в Министерстве, в конце рабочего дня. И, пожалуйста, не говори Гарри!

Джинни.

С тяжелым чувством Гермиона попрощалась с коллегами. Выйдя в холл, она увидела, что Джинни уже ждет. Она обернулась, когда Гермиона окликнула ее, и обрадовалась.

— Я очень надеялась, что у тебя не будет никаких планов на вечер, — начала Джинни. — Пришлось оставить мальчиков с Джорджем, в магазине, поэтому у меня не так много времени. Выпьем где-нибудь чаю?

— Давай, — согласилась Гермиона.

Джинни выглядела необычно. На щеках румянец, а глаза горят, словно она знает такой секрет, которого не знает никто. Решено было отправиться в ближайшее кафе.

Не успели они сесть, как Джинни заговорила:

— Знаю, это случилось даже чересчур быстро. Я надеялась, что мне удастся поговорить с тобой сразу, но в последнее время ты вдруг решила прятаться от всех.

Гермиона виновато уставилась на свои ноги.

— Прости, — пробормотала она. — Я ужасный друг.

Джинни замотала головой и взяла Гермиону за руку.

— Все хорошо. Я ведь понимаю, что тебе нужно время и для себя. Иногда это необходимо каждому. Так что давай прекратим ходить вокруг да около. У меня к тебе просьба.

От удивления Гермиона не смогла вымолвить ни слова и только согласно закивала.

— Можешь посидеть с мальчиками вечером в пятницу? Родители уехали в Румынию к Чарли, Рон занят, а Джордж... ну, ты ведь знаешь его. — Джинни улыбнулась и продолжила: — Я даже пыталась просить Северуса.

Гермиона закусила губу.

— Я решила, что раз он крестный Ала, то согласится посидеть с ним несколько часов. Северус не возражал. Но когда узнал, что сидеть придется еще и с Джеймсом, наотрез отказался. — Джинни закатила глаза. — Я спросила, удобно ли ему прийти в пятницу часов в шесть, но он ответил, что может приглядеть только за Альбусом, но не за Джеймсом.

— Он так сказал?! — поразилась Гермиона.

Джинни кивнула.

— Да, вот так он и сказал. Я порой забываю, что он любит Ала и при этом ему нет никакого дела до Джеймса. Он никогда не изменится. — Джинни пожала плечами. — Поэтому я буду очень благодарна, если ты выручишь меня, Гермиона.

Джинни с надеждой посмотрела на нее, но Гермиона ответила не раздумывая.

— Конечно, я посижу с ними, — заверила она. — А что ты затеяла?

Джинни зарделась и так по-женски улыбнулась.

— Хочу сделать Гарри сюрприз и провести весь вечер с ним. В последнее время нам это редко удается. К тому же надо ему кое-что рассказать.

Улыбка Джинни стала еще шире, а глаза засверкали так, будто она собиралась раскрыть сейчас очень важную тайну.

— Хочу обрадовать, что скоро он станет папой маленькой девочки, — поделилась Джинни.

Гермиона лишилась дара речи. Она смотрела на подругу, от удивления прикрыв рот ладонью. Придя в себя, Гермиона заговорила, путаясь в словах.

— О боже мой, это же потрясающе! Джинни! Я... это здорово! Ты беременна! Я так рада за вас! Девочка... но как ты...

— Просто знаю. Знала с самого начала. — Джинни положила руку на еще плоский живот. — Это будет девочка. Но я еще сходила в Мунго, чтобы проверить свое чутье. Гарри мечтал еще об одном малыше. Намекал даже, что в нашей семье не хватает женщин. — Джинни засмеялась, но сразу же снова стала серьезной. — Мы назовем ее Лили. Конечно, может показаться, что я вообще не участвую в выборе имен детям, но я хочу назвать ее Лили.

Гермиона молча встала и обняла подругу, которая так же крепко обняла ее.

* * *

Вечер пятницы в Годриковой впадине.

— Ужин будет готов через двадцать минут. Джеймса можно покормить побольше, он почти ничего не съел в обед. В семь часов уложи Ала. Засыпает он быстро. Джеймсу же нравится, когда...

— Джинни, я справлюсь, — усмехнувшись, заверила Гермиона. — Ты уже в третий раз это повторяешь.

— Прости. Я просто волнуюсь. Слава Мерлину, Северус отказался. Не знаю, как мне вообще пришла в голову безумная мысль просить его.

— На радостях, должно быть, — предположила Гермиона.

— Возможно, — хихикнула Джинни, продолжая рассматривать свой внешний вид. — Как я выгляжу?

— Великолепно! — ответила Гермиона. На Джинни была зеленая блузка и такого же цвета юбка. — Но поторопись, если не хочешь опоздать.

— Все, уже ухожу. — И Джинни поспешила на кухню поцеловать детей. — Будьте умницами, хорошо?

Мальчики в ответ энергично закивали и обвили мамину шею своими маленькими ручонками.

Джинни редко оставляла детей с кем-то, но Гермиону они знали и с нетерпением ждали вечера, потому что она обещала поиграть с ними и почитать их любимую книжку. Стоило только двери закрыться за Джинни, как Джеймс громогласно заявил, что ему совсем не нравится горох.

— Он зеленый и круглый, и он воняет! — прокричал он и с недоверием посмотрел на тарелку, которую Гермиона поставила перед ним на стол.

Альбус же сидел на высоком детском стульчике и радостно разбрызгивал ложкой кашу.

— Но раньше тебе всегда нравился горох? — Гермиона старалась быть убедительной. — Давай, попробуй.

В надежде она протянула Джеймсу ложку, но он только отмахнулся.

— Хочу сыр!

«Во что, черт возьми, я ввязалась?» — подумала Гермиона, проверяя холодильник, забитый всевозможными продуктами. Кроме сыра.

* * *

Спустя два часа Гермиона еле сдерживалась, чтобы не пустить в ход палочку. Джеймс был безобидным ребенком с очаровательной ангельской улыбкой. Но стоило родителям уйти, как он тут же принялся самыми неожиданными выходками доводить Гермиону до безумия.

Услышав звонок в дверь, Гермиона уже готова была рассмеяться от радости, но потом поняла, что едва ли Гарри и Джинни будут звонить в собственную дверь. Подхватив Альбуса, с тревожным предчувствием Гермиона отправилась открывать дверь.

Это был Снейп.

Бледный свет луны сильнее оттенял острые черты его лица.

— Что вы тут делаете? — спросил он, после того как оглядел Гермиону с головы до ног.

Живот скрутило, горло сковало, словно от страха, а потом Гермиона невольно опустила взгляд на руки Снейпа.

Совсем недавно ей снилось, как эти руки зарываются в ее волосы, ласкают ее бедра.

Гермиона густо покраснела и уставилась в темноту за его плечом.

— Сижу с детьми. Джинни попросила.

— Джиневра меня тоже попросила и...

— И вы сказали, что присмотрите только за Альбусом, но не за Джеймсом. Поэтому Джинни здраво рассудила, что обратиться сначала к вам было чертовски неудачной мыслью. И, как видите, она нашла вам подходящую замену. Ну так чего вы хотите?

Это настоящая пытка. Смотреть, как он сложил губы в тонкую линию и метнул на нее взгляд. Мысли в голове беспорядочно сменяли одна другую. Гермиона не собиралась грубить ему — это совсем на нее не похоже. Но почему он не может просто исчезнуть? Почему ему обязательно надо было объявиться именно сейчас?

Снейп приподнял бровь и мрачно посмотрел на нее.

— Следите за языком, мисс Грейнджер, — тон его был резок. — Я пришел, чтобы предложить посидеть с детьми, пока они не уснут. Джиневра не говорила, что уже успела попросить вас.

— Что, замучила совесть? — Гермиона закусила губу, стараясь удержаться от очередного едкого замечания. — Как бы там ни было, я справляюсь. Можете спокойно идти и заняться тем, чем вы обычно занимаетесь вечером.

Она хотела, чтобы это прозвучало уверенно, но голос дрожал.

Позади нее что-то с грохотом рухнуло, и раздался восторженный вопль Джеймса. Альбус нетерпеливо заколотил ее по руке.

— Сказать, что вы не справляетесь, — значит, сделать вам комплимент, — съязвил Снейп. — Также должен заметить, хотя и не знаком с тем, какие прически сейчас в моде, но сомневаюсь, что каша в волосах сейчас популярна.

Он с жалостью взглянул на ее волосы и презрительно усмехнулся.

Альбус вдруг разревелся. Снейп шагнул к Гермионе и взял ребенка, который, как только оказался на руках крестного, сразу же угомонился.

— А теперь пропустите меня. Если вы еще не заметили, то на улице холодно и ребенок может простудиться. — И Снейп просто отстранил ее свободной рукой и прошел в дом.

Гермиона покорно поплелась следом, осознав истину, что каждый раз, стоит Снейпу оказаться рядом, в груди будет все переворачиваться.

— Я и сама могу со всем справиться. Без вас. — Гермиона все еще не теряла надежды спровадить Снейпа.

Но безуспешно. Снейп прошествовал мимо и усадил Альбуса на диван.

— Вы точно не справитесь, — сухо констатировал он, оглядывая хаос в гостиной. — Но уверяю, я исчезну сразу же, как только мой крестник будет спокойно спать в своей кроватке.

С кухни раздался глухой звук падения, а потом радостный визг. Видимо, Джеймс еще не заметил гостя и продолжал доставать посуду из шкафов и делать музыку, как он сам называл это.

Гермионе не понравилось выражение лица Снейпа, с которым он молча направился на кухню. Остановившись позади Джеймса, он тронул его за плечо и заговорил так тихо, что Гермиона с трудом разбирала слова.

— Ты сейчас же прекратишь это. Ясно?

— Гениально. — Гермиона закатила глаза и усмехнулась. — Хотите остановить его одним грозным взглядом и шепотом?

Но, к ее изумлению, Джеймс замер и с тревогой перевел взгляд на рассерженное лицо Снейпа.

— Хорошо. А теперь ты поставишь все на место, откуда взял!

Джеймс тут же повиновался, и Снейп с триумфом в глазах повернулся к Гермионе:

— Вы что-то сказали, мисс Грейнджер?

Гермиона нахмурилась и кисло ответила:

— Да. Что совсем забыла о ваших выдающихся педагогических способностях. Вы все еще полагаетесь на страх, вместо того чтобы внушать уважение?

— Одно не исключает другого. — Снейп приблизился к ней. — Или хотите сказать, что не уважали меня, пока учились в Хогвартсе?

Гермиона вызывающе молчала. Она посмотрела на Джеймса, который убирал обратно посуду и время от времени с тревогой поглядывал на Снейпа. Снейп же, напротив, потерял всякий интерес к мальчику и молча вышел из кухни.

Гермиона отлевитировала по местам оставшуюся посуду и взяла Джеймса на руки. Он сразу же прильнул к ней.

— Тебе почитать перед сном? — спросила она, и Джеймс радостно закивал, вероятно, боясь находиться в гостиной с этим ужасным человеком.

— Я иду укладывать Джеймса, — сообщила Гермиона.

Снейп расположился на диване... и агукал с Альбусом, который сидел у него на коленях.

— Только недолго, мисс Грейнджер. Мое время и терпение ограничены, — ответил Снейп.

— Тогда что вы тут расселись? — выпалила она.

— Повторю еще раз: потому что хочу собственными глазами увидеть, что с моим крестником ничего не случится, пока вы будете заниматься его братом. По моему мнению, справиться с двумя сразу для вас — слишком сложно, — самодовольно ответил Снейп. Он наслаждался, наблюдая, как невыносимая всезнайка осознает его слова.

Гермиона проглотила язвительный ответ и поспешила наверх, удостоив Снейпа лишь гневным взглядом.

«А ведь он прав», — подумала она.

Справляться с двумя детьми, один из которых был чересчур уж резвым, оказалось нелегко. А может, все так трудно потому, что у нее никогда не было опыта в обращении с детьми. Но черта с два она признает это.

Добравшись до комнаты Джеймса, Гермиона помогла ему раздеться, уложила в кровать и принялась читать любимые сказки. На третьей его глаза стали слипаться, и вскоре он уже размеренно посапывал. Гермиона погладила Джеймса по голове и какое-то время просто смотрела на него. Вздохнув, она встала и вышла из комнаты, чтобы вернуться в гостиную.

И снова в ней всколыхнулась злость на Снейпа. Но злость была как раз тем чувством, с которым ей было легче всего справиться. С другими же — сложнее. Как ни пыталась она отогнать их, ничего не получалось.

Спустившись вниз, Гермиона застала Снейпа, с любовью разглядывающего личико Ала, заснувшего у него на руках. Раньше она никогда не видела его таким. На лице Снейпа отразилась смесь трепета перед чем-то удивительным и... нежности. Но откуда, черт возьми, в нем это все?

Пока разглядывала Снейпа, она не заметила оставленную на полу игрушечную машинку Джеймса. Наступив на нее, Гермиона вскрикнула от боли в лодыжке и едва не упала.

— Мерлин, мисс Грейнджер! Мне казалось, присматривать здесь нужно только за двумя детьми. — Нахмурившись, Снейп наблюдал, как она хромает к дивану.

Альбус Северус вздрогнул от ее вскрика, но не проснулся.

— Вы разве никогда не спотыкаетесь? — прошипела Гермиона и страдальчески скривилась, наступив на больную ногу.

— Нет, — спокойно ответил Снейп. — Я обычно смотрю, куда иду.

Гермиона ничего не ответила. Она села на диван и принялась разглядывать лодыжку. Болело ужасно, и она громко выдохнула.

Снейп поднялся и пошел наверх, чтобы малыш не проснулся. А спустя какое-то время вернулся и встал рядом с Гермионой.

— Мне бы хотелось уйти. Однако если я оставлю вас тут вот так хныкать, то подарю Поттерам повод строить догадки об уровне моей бессердечности, — нарочито медленно проговорил он.

— Я не хнычу! — стиснула зубы Гермиона. Но это было не совсем правдой. Глаза ее уже наполнились слезами от боли, что Снейп, вероятно, и заметил.

— Ну конечно нет, — издевался он. Сначала он собирался встать на колено, но потом передумал и просто спросил: — Сможете пересесть на кушетку?

Гермиона поднялась, подавив очередной болезненный стон, и Снейп поддержал ее, ухватив за плечо. Она уже собиралась возмутиться, чтобы он убрал руку, но вдруг поняла, как смешно будет выглядеть. Наверняка он просто хочет поскорее уйти, и Гермиона решила не задерживать его.

— Позвольте взглянуть, — потребовал он, когда устроился рядом с Гермионой, которая села, вытянув ноги на кушетке.

— Нет, — Гермиона ответила инстинктивно и только потом услышала, как глупо это прозвучало.

— Делайте, как я велю, упрямая вы особа, — нетерпеливо прорычал Снейп и со зловещей ухмылкой добавил: — Обещаю, больно не будет. По крайней мере не больнее, чем нужно.

И не дожидаясь ответа, снял с нее туфлю, прежде чем Гермиона успела возразить еще раз, и носок.

— Ваши ноги пахнут, — сухо заметил Снейп.

— Не пахнут, — прошипела Гермиона. — А даже если и так, то это естественно. Держу пари, ваши, наверняка, пахнут розами.

Снейп хмыкнул, и Гермиона поняла, что он смеется.

— Не расстраивайтесь по пустякам, мисс Грейнджер. Я только и хотел, чтобы вы повеселели. В любом случае, если это вас успокоит, ваши ноги и правда не пахнут.

С неожиданной нежностью Снейп провел большим пальцем по ее лодыжке, отчего Гермиона на мгновение даже перестала дышать.

— Больно? — удивился он.

— Н-нет, — ответила она. Не могла же она признаться, что это его прикосновение так подействовало на нее.

Снейп слегка приподнял ее штанину. Левой рукой обхватил лодыжку, а правой принялся осторожно поворачивать стопу. А когда закончил, внимательно посмотрел на Гермиону. Она смущенно отвернулась.

— Ну что ж, у меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начнем?

Гермиона сглотнула.

— С плохой.

— Вы умрете, — сказал Снейп с самым серьезным выражением лица.

— Что?!

Его губы скривились в дразнящей усмешке.

— Я думал, вам уже известно, что рано или поздно вы умрете.

Гермиона едва сдерживалась, чтобы не дать ему пощечину.

— Это вы так шутите? — огрызнулась она.

— Честно говоря — да, — ответил Снейп и слегка надавил на лодыжку. — Хорошо. Вы хотели сначала плохие новости. С сожалением должен сообщить, что ваша хваленая гриффиндорская храбрость всего лишь миф.

Гермиона попыталась высвободить ногу, но Снейп только крепче обхватил ее.

— А хорошая новость: я никому не скажу, какое вы сверхчувствительное создание.

Гермиона подчеркнуто громко рассмеялась.

— Вероятно, вы находите это забавным.

— Да, нахожу, — ответил Снейп.

В его черных глазах блестели веселые искорки, и Гермиона снова отвела взгляд. Только сейчас она осознала, что находится с ним наедине. В комнате повисло молчание. Невозможно было заставить себя думать о чем-нибудь обыденном в его присутствие. На мгновение ей показалось, что Снейп слышит, как стучит ее сердце. Эти ее чувства неправильны. Но они были. Такие неуместные и глупые. Снейп совершенно не подходил на роль мужчины, при мысли о котором обязательно учащалось сердцебиение, пересыхало во рту или потели ладони. И все это уже случилось с Гермионой при мысли о Снейпе. Она смутилась, осознав, что он наблюдает за ней. Когда Снейп, наконец, отпустил ее лодыжку, Гермиона едва удержалась, чтобы не выдохнуть с облегчением.

— Прошу вас, ответьте мне на один вопрос, мисс Грейнджер, — тон его был легок и не вызывал подозрений. Снейп даже поднялся, и Гермиона предположила, что он собрался уходить. — Кажется, я упустил что-то. Почему вы так упорно избегаете моего взгляда?

Она могла бы это предвидеть.

— Простите? — прошептала она. — Я не совсем поняла, о чем вы.

— О, только этого не надо. Я вполне способен распознать, когда Гермиона Грейнджер действительно чего-то не понимает. Вы, вероятно, забыли, но я преподавал много лет и шестым чувством воспринимаю, когда люди пытаются что-то скрыть. А вы, только не сердитесь, никогда не умели притворяться. Вы краснеете, отводите взгляд, болтаете чепуху — признаков много.

«Мерлин, он заподозрил что-то», — подумала Гермиона и волна паники накрыла ее. Что же делать?

— Вы... вы навыдумывали невесть что, — вымолвила она, мысленно проклиная робость в своем голосе.

Снейп подлетел к ней так быстро, что она не успела даже подняться. Одной рукой он обхватил ее щеку, заставляя посмотреть на него.

— Поверьте мне, мисс Грейнджер, я могу быть очень неприятным, если узнаю, что за моей спиной что-то замышляется.

Его лицо оказалось в считанных сантиметрах от ее, так, что она смогла рассмотреть морщинки вокруг его черных глаз и тонкий, совсем незаметный шрам, протянувшийся от левой ноздри до самого уха.

Прикосновение к ее щеке — так много, и так мало. Ее тело, казалось, подчиняется своим собственным желаниям. Гермиона неуловимо потянулась ближе к Снейпу, но...

— Запомните: ни при каких обстоятельствах я не собираюсь посещать все эти праздники в честь победы и встречаться с полчищем тупиц, считающих меня очередным героем. Я уже сказал об этом Джиневре, когда она приходила ко мне, а теперь говорю вам, мисс Грейнджер. И повторять не намерен. Вам понятно?

Гермиона быстро кивнула, слишком злая на него, чтобы ответить.

— Хорошо, — Снейп резко отпустил ее и встал.

«Он все не так понял, — обрадовалась Гермиона. — Он подумал, это все из-за торжества в честь победы. Чертово торжество!»

Оно состоится через несколько недель, и Гермиона вспомнила, что Джинни упоминала что-то об этом. Гермиона выдохнула. Ее кожа, там, где он касался ее, горела. Словно рой злых пчел кружил рядом...

Снейп уже почти достиг двери, когда она распахнулась и вошли Гарри с Джинни. Оба широко улыбались, но Снейп только нахмурился в ответ.

— О, а вы что тут делаете? — удивился Гарри.

Снейп оглянулся на Гермиону, которая медленно вставала с кушетки.

— Это недоразумение. Джиневра, — он коротко кивнул Джинни, — несколько дней назад попросила меня об одолжении. Я хотел откликнуться на просьбу, но обнаружил, что моя помощь больше не требуется. Как бы там ни было, прошу меня извинить. Мисс Грейнджер все расскажет, а я, пожалуй, пойду.

Лицо его исказилось в подобии улыбки. Но прежде чем Снейп успел ускользнуть, Гарри выпалил:

— Нет, пожалуйста, останься!

Снейп выглядел так, словно подыскивал достойную причину уйти так или иначе, но какое бы оправдание он ни придумал, Гарри уничтожил это на корню словами:

— Я снова стану отцом! У нас с Джинни скоро будет дочка!

Он говорил так, словно они первая пара на земле, у кого родится девочка. Даже показалось, что Гарри собирается похлопать Снейпа по плечу. Но он передумал и жестом пригласил Снейпа на диван.

Джинни зарделась под взглядом Снейпа, но улыбнулась, как улыбаются совершенно счастливые люди.

— Что ж, поздравляю, — сухо сказал Снейп.

Гермиона наблюдала, как он пытается подобрать подходящие слова. И вдруг поняла, что Снейп, вероятно, еще никогда в своей жизни не поздравлял кого-то искренне. Но ее мысль прервал Гарри. Он посмотрел на подругу, и Гермиона, широко улыбаясь, крепко обняла его.

— Я так рада за вас, — прошептала она и поцеловала его в щеку.

Джинни вся сияла и, положив руку на еще плоский живот, наблюдала за мужем и гостями.

— Давайте выпьем, что ли, — весело предложил Гарри, не дожидаясь ответа, взмахом палочки открыл шкаф и отлевитировал на стол несколько бокалов.

— Гермиона, как все прошло? Мальчики себя хорошо вели? — спросила Джинни.

— Да, — ответила Гермиона, слегка замешкавшись. — Мы поиграли немного, а потом я отправила их спать.

Она покосилась на Снейпа, ожидая, что он не воздержится от комментария по поводу ее катастрофических педагогических способностей. Но, к ее удивлению, Снейп промолчал.

— Пойду проверю их. — Джинни улыбнулась и одарила подругу благодарным взглядом.

Она ушла наверх, а Гарри исчез в кухне готовить напитки.

— Вы знали? — вдруг спросил Снейп, подозрительно глядя на Гермиону.

— Что?

— Вы знали, что у них будет ребенок? — требовательно поинтересовался он.

— А, я... да. Джинни рассказала, когда просила посидеть с детьми, — тихо ответила она.

— Понимаю, — проговорил Снейп и опустился на диван, не обращая на Гермиону никакого внимания.

* * *

Гарри наполнил их бокалы уже во второй раз, а для Джинни — тыквенный сок. Одной рукой приобняв жену за плечи, он нежно поцеловал ее в висок.

Снейп смущенно отвернулся. Он чувствовал себя неловко от такого проявления чувств. Обычно Джинни и Гарри не целовались и не нежничали у всех на глазах, но сейчас, казалось, это их мало заботило.

— Что ж, — заговорила Гермиона, — я очень рада, что у вас будет девочка. Очень вовремя, после двух мальчиков. — Она улыбнулась друзьям.

Гарри поднял бокал.

— Мы тоже очень рады. В особенности потому, что на этот раз не придется долго уговаривать крестную мать. — Он усмехнулся и подмигнул Джинни, которая засмеялась, заметив озадаченное лицо Гермионы.

— Не притворяйся, Гермиона. Неужели ты и вправду удивлена тем, что мы хотим видеть тебя крестной матерью Лили?

Гермиона, краснея, что-то неразборчиво пробормотала.

На мгновение, едва уловимое, Снейп прикрыл глаза. А когда открыл, лицо его снова не выражало ничего. Правда, Гермиона все-таки заметила, как он сжал левую руку.

— Но она... она ведь еще даже не родилась, — пробормотала Гермиона и уставилась в свой бокал, словно в нем происходило что-то действительно интересное.

— Конечно, — подтвердила Джинни. — Но когда я рассказывала о ребенке Гарри и ждала, чтобы он снова мог членораздельно изъясняться, то уже думала о тебе. Ты наш лучший друг, и никого другого в роли крестной мы и представить не можем.

— Я... спасибо. — Это все, что Гермиона смогла вымолвить. Она была очень благодарна и едва сдерживала слезы.

Снейп сидел на стуле, тихо и неподвижно. Только допив свой бокал, он обратился к Джинни:

— Если тебе понадобятся какие-то смеси или зелья, просто скажи. А сейчас я лучше пойду. Уже поздно.

Слова его прозвучали холодно и безразлично. Но что-то во взгляде, когда он посмотрел на Гарри и Джинни, подсказало Гермионе, что, возможно, Снейп хотел бы найти более значимые слова, но не знал как. Он выглядел неуместным, как неподходящий кусочек мозаики, сидя рядом с радостными людьми, которые ждали счастливого мгновения. Сердце Гермионы защемило, когда она смотрела, как Снейп пожимает руки Гарри и Джинни и уходит, будто знает, что только его присутствие мешает людям радоваться.

* * *

Обычно Гермиона обожала весну. Но в этом году вместо долгих прогулок, когда вдыхаешь аромат просыпающейся природы, была работа. Гермиона вставала ни свет, ни заря и сразу же принималась за исследования. Коллеги переглядывались, видя ее одержимость. Гермиона уходила последняя, приходила домой измотанная, отправлялась в душ и, едва добравшись до постели, мгновенно засыпала.

Такой безумный ритм позволял не думать ни о чем, кроме работы. Но, с другой стороны, Гермиона стала нервной и раздражительной. Из зеркала на нее смотрела бледная, измученная женщина, выглядевшая много старше. Но даже такой внешний вид не убедил ее поменять систему, как называла свой новый режим Гермиона.

Однако порой она все же ловила себя на мыслях о Снейпе, пусть это и вызывало только глупое смятение, злость и разочарование.

В мае Гермионе пришлось вырваться из своей рутины, когда пришло письмо от профессора МакГонагалл. Директор писала, что собирается устроить сюрприз для Хагрида, который отпразднует уже семьдесят пятую годовщину работы лесником в Хогвартсе, и приглашает всех его друзей в следующие выходные. Гермионе не надо было думать дважды. Она сразу же чиркнула в ответе, что будет рада приехать.

На следующий день Гарри рассказал, что они с Джинни тоже с радостью согласились. Гермиона совсем не думала, как пройдет праздник, но готовить подарок Хагриду было приятно.

Ничто не предвещало плохого, но эти дни окажутся ужаснейшими днями в ее жизни.

* * *

— Мальчики тоже с нами? — удивилась Гермиона, появившись в дома Поттеров, которые уже ждали ее.

— Да. Мы решили показать им будущую школу, — улыбнулся Гарри и потрепал Джеймса по волосам.

— Да и Хагрид будет рад, — добавила Джинни и еще раз осмотрела дом. — Ладно, готовы аппарировать?

Гарри уже было кивнул, как вдруг вспомнил:

— Стой! Мы забыли подарок наверху!

Джинни закатила глаза и улыбнулась, наблюдая, как ее муж бросился вверх по лестнице.

— Гермиона, а что ты подаришь?

Гермиона похлопала по карману мантии.

— Билет в новый парк редких экзотических животных в Глазго. А вы?

— Набор огнестойких перчаток из тончайшей драконьей кожи, — поделилась Джинни.

Когда спустя несколько мгновений вернулся Гарри, они все вместе аппарировали в Хогвартс.

Джеймс и Альбус замерли с раскрытыми ртами, любуясь величественным замком на фоне неба.

— Вот здесь учились ваша мама, Гермиона и я, — объяснил Гарри.

— И мы тоже будем учиться здесь? — спросил Джеймс.

— Конечно.

— А когда?

Джинни рассмеялась:

— Придется немного подождать, Джеймс.

— А сколько? — захныкал Джеймс.

Джинни присела перед ним на колени и обхватила за плечи:

— Потерпи, родной. Хорошо?

Джеймс неохотно кивнул и вынырнул из маминых объятий.

Они договорились с МакГонагалл, что встретятся с Хагридом в его хижине, а потом вместе в пять часов отправятся в Большой зал, где будут ждать остальные. Они дошли до избушки, и Гарри постучал в массивную дверь, из-за которой раздалось гулкое:

— Входите!

Гарри открыл дверь, и в следующую же секунду они услышали наполовину испуганный, наполовину восторженный голос Хагрида:

— Мерлин! — Хагрид поднялся из кресла и радостно бросился навстречу гостям. — Заходите! Заходите! Черт возьми, не думал, что вы вдруг вот так решите зайти! Вы и маленьких с собой взяли! Вот сюрприз-то!

Альбус испугался и спрятался за ногу отца, а Джеймс с любопытством разглядывал полувеликана и не отступил, когда Хагрид наклонился к нему и потрепал по щеке.

— Значит, ты у нас Джеймс. Ох, а ведь я застал проказы твоего отца и деда в этой школе! Кажется, ты пойдешь по их стопам, а?

Джеймс хихикнул и позволил Хагриду поднять себя. Он был чуть больше предплечья Хагрида.

— С чего вы вдруг решили навестить меня? Я не жалуюсь, не подумайте, наоборот! — Хагрид рассмеялся и весело подмигнул им.

— Разве должны быть причины, чтобы заглянуть к старому другу? — с улыбкой спросила Джинни, попытавшись обнять полувеликана, но ее руки были слишком малы, чтобы сомкнуться вокруг огромной груди.

Альбус же понемногу успокоился и осторожно выглядывал из-за отцовской ноги. Когда он понял, что этот веселый, волосатый человек не представляет угрозы, набрался храбрости и неуверенно выступил вперед.

Хагрид радостно фыркнул.

— А вот и Альбус Северус! Хочешь посмотреть на котят? — Он указал на стоящую в углу корзинку со свернувшимися в ней пушистыми комочками.

— О, Хагрид, они такие милые! Где ты их взял? — спросила Гермиона.

— Розмерта дала. Ее кошка окотилась и умерла сразу же. А у Розмерты нет времени, поэтому я их и забрал.

Хагрид засмеялся, когда дети поспешили к корзинке и принялись гладить котят.

— Пойдемте, у меня есть кое-что и для вас, — обратился Хагрид к взрослым.

Его глаза особенно блестели, и Гарри с Гермионой сразу догадались, чем это может закончиться. Они обменялись тревожными взглядами и последовали за Хагридом к его огороду. И замерли.

— Ха... Хагрид, что это? — в ужасе вскрикнула Джинни, не отрывая взгляда от двух привязанных к дереву существ.

Они походили на маленьких драконов, только пушистых, и их крылья были не кожистыми, а покрыты редкими черными перьями. Существа были страшны как смертный грех и, завидев гостей, сердито запыхтели.

— Знакомьтесь, Гордон и Норма, — гордо объявил Хагрид и обвел своих гостей взглядом, будто ожидая, что те начнут аплодировать. — Разве они не очаровательны? — ликовал он.

— Хм... — Джинни невольно попятилась.

— Не бойся, Джинни, это брофлины. Из семейства драконовых, только травоядные, поэтому и не запрещены в Англии. Полезные создания. Знали, что их слюна используется во многих зельях и целебных мазях? Однако ни при каких обстоятельствах не трогайте их крылья. Они свирепеют. — Хагрид улыбнулся, словно как раз и собирался это сделать. — Я кормлю их вот этими маленькими ягодами. — Он указал на овощную грядку, где росли доходящие до колена кусты с красными плодами, похожими на вишню.

— Но Хагрид, — пораженно воскликнула Гермиона, — это же ягоды кулы. Они ядовитые! Одной такой ягоды достаточно, чтобы убить взрослого через тридцать минут. Ты не боишься, что студенты...

Хагрид замотал головой и просиял:

— У меня есть разрешение Минервы. Эта часть грядки защищена мощными защитными чарами. Никто кроме меня не сможет к ним подобраться.

Гермиона скривилась:

— Не знаю, Хагрид. Ягоды кулы содержат один из самых сильнодействующих ядов. Даже безоар только отсрочит смерть, но не обезвредит яд. Сварить противоядие настолько сложно, что только несколько зельеваров в мире способны на это.

— Ты как всегда все верно рассказала, — просиял Хагрид. — Десять баллов Гриффиндору!

— О, Хагрид, мы уже давно не студенты, — улыбаясь, напомнил Гарри.

— Я-то знаю, но разве знают об этом песочные часы? — Хагрид подмигнул, и все, кроме Гермионы, рассмеялись.

— Послушай, Гермиона, — серьезно произнес Хагрид, — я знаю, ты беспокоишься, но это того не стоит. Чары сильны настолько, что даже могущественный волшебник не сможет снять их, не говоря уже об учениках. МакГонагалл заверила меня. Она даже настояла, чтобы я их выращивал, потому что нам нужны мази и все такое для больничного крыла. Так что успокойся. Сушеные ягоды я держу в банке в своем кухонном шкафу. В таком виде они их больше любят. Хотите, принесу немного, пока вы знакомитесь с Гордоном и Нормой?

Эта затея им не понравилась, но они, как всегда, промолчали, чтобы не ранить чувства друга. Когда Хагрид вернулся в сопровождении малышей, Гермиона встревожилась сильнее.

* * *

Убедить Хагрида отправиться с ними в замок не составило труда. Они попросили его показать мальчикам Хогвартс, но когда вошли в Большой зал, Гермиона испугалась, что они опоздали. Вокруг было тихо, но вдруг тишина взорвалась оглушительным шумом аплодисментов.

Сначала Хагрид встал как вкопанный и, моргая, смотрел на толпу. Он обвел глазами Зал, надеясь понять, в чем же дело, но ждать долго не пришлось. Профессор МакГонагалл поднялась со своего места в центре преподавательского стола, постучала вилкой по бокалу и подождала, пока ученики и гости закончат хлопать. Она с теплой улыбкой произнесла:

— Уже семьдесят пять лет в этой школе работает лучшей лесник, которого я знаю! Сегодня я с гордостью поздравляю нашего коллегу и друга с юбилеем. Поднимем наши кубки и выпьем за нашего дорогого Рубеуса Хагрида, без которого не было бы того Хогвартса, который мы знаем.

Все студенты и гости подняли свои кубки и хором выкрикнули:

— За Хагрида!

Несколько минут потребовалось Хагриду, чтобы понять, что происходит, и он громко разрыдался.

— Вы... вы... — всхлипнул он и указал большим пальцем на Гермиону, Гарри и Джинни. — Разве должны быть причины, что заглянуть к старому другу. Если бы! Ну подождите у меня!

Гарри рассмеялся и обхватил Хагрида за живот. Полувеликан обнял Гарри так, что тот даже вскрикнул.

Собравшиеся во главе с МакГонагалл окружили их. За ними последовали другие преподаватели и друзья Хагрида, с подарочными свертками в руках. Гермиона сомневалась, видел ли Хагрид сквозь слезы лица тех, кому пожимал руки, но, впрочем, это и не было настолько важно.

* * *

Рон пришел тоже. Он присоединился к ним позже, и они просидели в Большом зале, пока Джинни не взглянула на часы.

— Мальчикам пора спать, Гарри. Может, пойдем?

— Конечно, идите, когда самое веселье только начинается, — заметил Рон и тут же добавил: — Но да, ты права. Беременным женщинам нужно вдвое больше сна! — Он нежно ущипнул сестру и посмотрел на Джеймса. — Эй, откуда у тебя эти ягоды? Дай и мне тоже! — Рон окинул взглядом все блюда на столе, но ягод среди них не нашел.

Услышав эти слова, Гермиона с тревогой повернулась, и внутри все заледенело. Осознание молнией поразило ее, когда она увидела Джеймса, засовывающего ягоду Альбусу в рот и вынимающего из своего кармана еще одну, уже для себя.

— Нет!

Гермиона вскочила и выбила ягоду из руки Джеймса. Она упала на пол и закатилась под стол.

— Альбус, выплюнь немедленно! — голос Гермионы треснул и она расплакалась.

Встряхнув его, она попыталась сама достать ягоду изо рта ребенка. Альбус сопротивлялся, но Гермионе удалось разжать его губы.

— Ты проглотил ее? — закричала Гермиона, тряся его.

— Гермиона, что...

— Он съел ягоду кулы! Помогите же! Пожалуйста! — Слезу текли по ее щекам, и когда Гермиона подняла голову, рядом с ней стоял мертвенно бледный Гарри.

— Что ты сказала? — воскликнул он.

— Ягода кулы! Безоар! Быстро! — Гермиона беспомощно запнулась и рухнула на пол возле плачущего малыша.

Джинни оттолкнула ее и присела рядом.

— Ал! — повторяла Джинни раз за разом, пока старалась заставить своего сына выплюнуть.

Гермиона впервые в жизни видела, чтобы кого-то так сильно трясли.

Гости рядом с ними поняли, что произошло что-то ужасное, когда Гарри промчался мимо, расталкивая всех и опрокидывая стулья. По Большому залу пронесся шепот, но Гермиона не видела и не слышала их. Внутри все свело судорогой, и она чувствовала себя так, словно вот-вот упадет в обморок.

Кожа Альбуса стала синеть, и казалось, что прошли часы, когда Гарри вернулся вместе с МакГонагалл и встал на колени рядом с сыном. Лицо Гарри было влажным от слез, а очки съехали набок, когда он засовывал безоар малышу в рот.

— Позови Северуса! — крикнул он Гермионе, но она не двинулась с места, стоя словно статуя. Ее мозг не воспринимал слова. Гарри наклонился к ней и закатил оплеуху, чтобы привести в себя: — Гермиона, слушай меня! Ты должна аппарировать к Северусу. Сейчас же! Ты поняла? Немедленно!

Джинни всхлипывала, и Гермионе казалось, будто с ней разговаривают тысячи людей, но она слышала только Гарри. Она подскочила и вылетела из Большого зала. Сбежав вниз по лестнице, Гермиона кинулась к воротам.

Она услышала чей-то пронзительный вопль, пока бежала, словно кричал раненный зверь. Хагрид, должно быть, понял, что именно в его кухне Джеймс нашел смертоносные ягоды и распихал по карманам.

* * *

Легкие Гермионы горели, когда она аппарировала в Тупик Прядильщиков и забарабанила в дверь Снейпа.

— Открой дверь! — кричала она.

Когда ничего не произошло, она просто повернула ручку и вбежала внутрь.

Если Снейпа нет дома, то для Альбуса это смертный приговор. Эта мысль отдалась внутри резкой болью, пока Гермиона бегала по дому, крича имя Снейпа.

— Северус! — позвала она, вбегая наверх. Она нашла его, спускавшегося навстречу.

Увидев его, Гермиона с облегчением выдохнула. Ее не волновало, что сейчас она, вероятно, похожа на безумную.

— Что? — спросил Снейп.

— Альбус! — Гермиона не могла отдышаться. Она схватила Снейпа за плечи, вдруг обнаружив его до пояса обнаженным. — Альбус! Ягода кулы! — выкрикнула она. — Пожалуйста!

Она уже не могла связно говорить и в нарастающей панике принялась с криком трясти Снейпа.

— Ягода кулы! Альбус! — снова и снова, будто эти три слова могли все объяснить.

— Где он? — заорал в ответ Снейп и затряс ее так, что голова моталась из стороны в сторону.

— В Хогвартсе, — едва смогла вымолвить Гермиона.

Мгновение спустя Снейп схватил ее за руку, и Гермиона ощутила знакомый рывок аппарации.

Они уже достигли Хогвартса, когда Гермиона заметила, что Снейп по пояс обнажен. И как она могла проглядеть такое? Она так беспокоилась за Альбуса Северуса, что забыла обо всем на свете, но теперь Гермиона не могла оторвать взгляд от бледной спины своего бывшего профессора. Без одежды он казался еще более худым, она отчетливо видела следы пыток. Безобразные, побледневшие от времени шрамы беспорядочно исполосовали всю спину. Подумать о том, кто мог сделать со Снейпом такое, Гермиона не успела. Они неслись в Большой зал.

Профессор МакГонагалл уже позаботилось о том, чтобы все, кроме Гарри, Джинни, Джеймса и Хагрида покинули Зал. Гарри сидел на полу и держал безжизненное тело сына, а Джинни склонилась рядом и ласкала его маленькое личико, невнятно что-то нашептывая. Хагрид громко рыдал, но никто не обращал на него внимания.

— Северус! — закричал Гарри.

Гермиона никогда еще не слышала, чтобы голос ее друга был таким слабым, отчаянным, словно невидимая тяжесть давила на Гарри.

— Помоги ему, прошу тебя!

Не тратя ни секунды, Снейп присел рядом, чтобы осмотреть кожу мальчика. Альбус не шевелился.

— Гарри дал ему безоар, — прошептала Гермиона.

— Давно? — спросил Снейп, не глядя ни на кого. Руки его тряслись, а волосы упали на лицо, но Гермиона была уверена, что он напуган, как и они.

— Десять минут назад, самое большое. Спаси его, Северус. Умоляю! — Слезы текли по щекам Гарри, когда он схватил Северуса за руку, но тот быстро высвободился и занялся Альбусом.

Джинни обреченно ревела. Казалось, она хотела бы схватить и хорошенько встряхнуть Снейпа, но сил не осталось. Она осела на пол, словно марионеточная кукла, у которой обрезали веревки.

Наконец Снейп поднял голову, и, видя боль на его обычно невозмутимом лице, Гермиона задержала дыхание.

— Я сделаю все, что смогу, — еле слышно сказал он и повернулся к напуганной МакГонагалл, сидевшей на стуле. — Минерва, в лаборатории есть порошок хлебного дерева и личинки соснового шелкопряда?

— Я... Я не знаю, — она запиналась, — я разбужу Люсинду и ....

— Нет времени! — резко прервал Снейп. — Я не могу позволить себе тратить время на ожидание. — Он посмотрел на Гарри с Джинни и добавил: — Отправимся ко мне. У меня есть все необходимое для антидота. Минерва, ты можешь на время снять антиаппарационный барьер с Хогвартса?

— Конечно. — МакГонагалл мгновенно вскочила со своего места и начала произносить сложные заклинание, плавно размахивая палочкой.

— Мне так жаль! — Хагрид упал на колени, так что пол задрожал под ногами. — Я не знал.... Не думал!..

Он обхватил свое косматое лицо огромными ручищами, и Гермионе стало его безумно жаль. Она хотела бы найти слова утешения. Но ничего, что было бы сейчас уместно, не пришло ей в голову.

— Можете аппарировать, — объявила МакГонагалл, и в следующую же секунду Снейп с Альбусом на руках схватил Гарри, чтобы поставить на ноги.

— Помоги своей жене, — потребовал Снейп и обратился к Гермионе: — Твою палочку.

— Что? — Сейчас смысл слов доходил до нее вдвое дольше, чем обычно.

— Дай мне свою палочку! — раздраженно повторил Снейп.

На этот раз Гермиона без колебаний достала палочку и протянула ему, не понимая, что он собирается с ней делать. Но сейчас это волновало ее меньше всего.

— Готовы? — спросил Снейп и схватил Гарри за плечо. — Сосредоточься! Понял? Аппарируй прямо ко мне домой!

Гарри, бледный и напуганный, обхватил одной рукой Джинни, которая прижимала к себе Джеймса и, казалось, едва стояла на ногах.

Снейп подошел к Гермионе и схватил ее за локоть.

— Ты знаешь, как варить антидот?

— Те... теоретически, да, — прошептала она. — Я читала, но...

— Хорошо, — оборвал ее Снейп и отпустил.

Когда он взглянул на Хагрида, его лицо, еще мгновение назад серое от горя, теперь исказила ненависть. И сразу же из палочки Гермионы вырвался ледяной голубой луч и ударил в Хагрида. Он вздрогнул и упал, со стоном обхватив ногу.

Снейп повернулся к остальным, как будто ничего не произошло, и спокойно произнес:

— Аппарируем на счет три.

* * *

Мрачный дом Снейпа не казался ни уютным, ни обнадеживающим, но ни Джинни, ни Гарри не проронили ни слова. Они стояли посреди гостиной, пока Снейп не велел им сесть.

— Я хочу быть рядом, пока ты варишь антидот! — выпалил Гарри, но Снейп только покачал головой.

— Только мешаться будешь. Зелье очень сложное и требует полной сосредоточенности. Лучше присмотри за женой и сыном. — Снейп коротко кивнул в сторону Джинни, которая молча плакала над бездыханным телом Ала. Более мягким тоном Снейп добавил: — Уверяю, я сделаю все, что в моих силах.

С этими словами он обернулся к Гермионе, которая все еще стояла на пороге и неуверенно смотрела на него.

— Пойдем, — велел Снейп, и она тотчас последовала за ним.

Кое-как передвигая онемевшими и словно чужими ногами, она проковыляла следом. Снейп же, даже не обернувшись, поспешил через темный коридор к задней двери. Они пересекли заросший сад и оказались около хижины, которую, как поняла Гермиона, Снейп оборудовал под лабораторию.

— Вы помните точный порядок ингредиентов? — осведомился он.

— Я... да, — тихо произнесла Гермиона.

Снейп указал на стенной шкаф:

— Порошки и сушеные растения там, в алфавитном порядке. Ингредиенты животного происхождения — справа, жидкости — в шкафу у окна. — И, не дожидаясь ответа, он взмахнул ее палочкой: — Акцио палочка Северуса Снейпа!

Вскоре он держал в руке свою собственную палочку и вернул Гермионе ее.

Гермиона же будто бы приросла к месту.

— Чего ждем? — рыкнул Снейп, заметив неуверенность в ее взгляде.

— Я... я боюсь, — созналась она и обхватила себя руками, словно вдруг замерзла. Зелье требовало предельной точности. Одной каплей больше или меньше, малейшее замешательство при добавлении ингредиентов — и антидот убьет, а не спасет.

Снейп шагнул к ней и, вцепившись в плечи своим тонкими пальцами, склонился так, что кончики их носов едва не соприкоснулись.

— Ты не сделаешь ни одной ошибки, — его голос звучал опасно тихо. — Ты приготовишь все, как нужно, и сваришь идеальное зелье. Ты одна из самых блестящих студентов Хогвартса за всю его историю, поэтому у тебя все получится. Я бы и близко не подпустил тебя к своей лаборатории, если бы настолько не доверял тебе. В этой голове, — и он непочтительно постучал пальцем по ее лбу, — хранится все, что ты читала про зелье. Я доверяю твоей памяти. Ты меня поняла?

Из всей его короткой речи Гермиона ясно уловила только одно слово.

Доверяю.

Снейп доверил ей помочь ему спасти Альбуса, и вдруг она почувствовала уверенность. Она не может допустить ни единой ошибки — и поэтому не допустит.

Гермиона кивнула и прошла к первому шкафу. Сразу же отыскала порошок хлебного дерева, в то время как Снейп прошептал Агуаменти и зажег огонь под котлом. Они работали в полной тишине, но каждое их движение казалось хорошо отрепетированным. Ближе к концу на лбу у Гермионы выступили капельки пота, но самое сложное было еще впереди. Зелье должно кипеть двенадцать минут, прежде чем можно будет добавить личинки соснового шелкопряда. Высыпать точно в центр и так, чтобы не взболтать зелье. Одновременно с семью каплями свежей крови. Ни каплей больше, ни каплей меньше.

На удивление твердыми движениями Гермиона растолкла личинки, в то время как Северус уколол себе палец. Они переглянулись, и Снейп едва заметно кивнул. Гермиона сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Потом выждала двенадцать минут и занесла порошок над центром котла. Очень осторожно всыпала порошок в зелье. В это же время Северус поднял руку над котлом, и семь капелек крови упали в него. Северус успел убрать руку в самый последний миг. Зелье зашипело и стало светло-желтым. У них получилось.

Гермионы с облегчением выдохнула и предусмотрительно вытерла потные руки об штаны, прежде чем приниматься за размельчение цветков гвоздики. Снейп прошептал заклинание на хусаническом, древнем и давно забытом языке, который Гермиона не знала, но который был важной составляющей зелья. Снейп тем временем стал сложными движениями волшебной палочки помешивать варево.

Последний необходимый ингредиент — кудрявый волос. Но, открыв шкаф с запасами, Снейп нашел там только прямой и светлый. Гермиона все поняла и без доли сомнения схватила с рабочего стола нож, отрезала прядь своих длинных волос и кинула в котел. С замиранием сердца она стала ждать, и когда ничего не произошло, внутри снова все сжалось от страха. Но из котла вдруг вылетело несколько серебряных искр, и зелье сменило цвет. Снейп с Гермионой переглянулись. Они справились.

* * *

Они молча прошли через задний двор, но когда подошли к двери дома, Снейп повернулся к Гермионе.

Чувство безграничного облегчения и эйфории, переполнявшее ее, вдруг испарилось, когда Гермиона увидела выражение лица Снейпа.

— Я еще никогда не слышал, — тихо произнес он, — чтобы этот антидот применялся к такому маленькому ребенку. Он спасет от смертельного яда ягоды, но у него много побочных явлений.

— Что ты имеешь в виду? — в смятении прошептала Гермиона.

— Рвота, многодневные желудочные боли, порой кровотечение из носа и потеря сознания, — ровным голосом перечислил Снейп. — Малыш потеряет много жидкости... если переживет первую ночь. Он еще так мал, и я не знаю, насколько со всем этим справится его организм.

Гермиона прижала руку к губам и расширенными глазами смотрела на Снейпа. Она знала все о приготовлении антидота, но нигде не читала о побочных эффектах.

Снейп отвернулся и открыл дверь. Как только он шагнул внутрь, Гарри вылетел ему навстречу.

— Вы приготовили антидот? — в смятении крикнул он. — Северус, его кожа уже совсем синяя, и я...

Северус молча отодвинул его и поспешил в гостиную, где Джинни покачивала на руках Альбуса Северуса.

Снейп сел рядом, бережно отодвинул несколько прядок с лица малыша и взял зелье, перелитое Гермионой в маленький флакон. Затем поднес бутылочку к губам ребенка и влил немного антидота в рот, наблюдая, как жидкость зашипела и начала испаряться на языке.

— Северус! — в страхе закричала Джинни.

Но Снейп положил руку на ее плечо и произнес:

— Так должно быть.

С бешено колотящимся сердцем Гермиона наблюдала, как ребенок издал ужасный звук, прежде чем его вырвало прямо на Джинни.

Снейп повернулся к Гарри, который смотрел на него в полной растерянности.

— Слушай внимательно. Вам срочно нужно в Мунго. Альбуса вырвет еще не раз, и у него будут колики. У целителей есть зелья, восполняющие потерю жидкости и одновременно обезболивающие. Мне потребовалось бы много времени, чтобы приготовить их. Я напишу записку, передай ее целителю Эмендису. Требуй только его, ты понял? И каждый час давайте несколько глотков антидота ребенку, даже если он будет сопротивляться.

Взмахнув палочкой, Северус призвал кусочек пергамента и перо, написал несколько слов, свернул и протянул Гарри.

— Я позабочусь о Джеймсе, не переживайте, — спокойно произнес Снейп, взглянув на старшего сына Поттеров, заснувшего на диване.

— Я... — беспомощно произнес Гарри.

Но Снейп не дал ему договорить. Повторив еще раз указания, он заставил Гарри обнять Джинни с Альбусом Северусом и аппарировать.

И только когда они исчезли с тихим хлопком, Снейп упал на диван и спрятал лицо в ладонях. Он внезапно показался таким старым и усталым, словно прошли не несколько часов, а тысячелетия.

С тяжестью на сердце Гермиона смотрела на него, он слегка дрожал. Не раздумывая, она взяла с полки книгу, превратила в простую черную мантию и накинула на его по-прежнему обнаженные плечи. Его кожу покрывал ледяной пот.

Снейп не сопротивлялся.

— Он... он крепкий малыш, — прошептала она. — Он непременно справится! Ведь он сильнее, чем тебе кажется.

Снейп не отозвался. Он слегка покачивался, словно в трансе.

Гермиона осторожно положила руку ему на плечо и сжала.

— Знаешь, он во многом похож на тебя, — произнесла она и дрожащими руками повыше подтянула мантию.

Беспомощно оглядевшись в маленькой гостиной, Гермиона на неверных ногах подошла к шкафу, в надежде найти там что-нибудь покрепче. И действительно — обнаружила покрытую пылью бутылку огневиски. Налив немного в два стакана, она повернулась к Снейпу, который так и сидел неподвижно. Казалось, он не видит и не слышит ее.

Набравшись смелости, Гермиона обхватила его холодную руку и вложила в нее стакан.

— Я отнесу Джеймса в кровать, — пробормотала она, не надеясь на ответ.

Но когда она подняла спящего ребенка и пошла к лестнице, услышала слова Снейпа:

— Если мальчик умрет... то тут станет совсем пусто. — И он с горечью стукнул себя по груди, там, где бьется сердце.

У нее замерло сердце, когда внезапно она все поняла.

Гермиону потрясли не слова, выдавшие его ранимость, и не его полная отчаяния поза. А осознание, как безоговорочно он любит Альбуса Северуса и будет окончательно сломлен, если ребенок не выживет.

Его крестник, возможно, — единственное, что вновь вернуло Снейпу смысл жизни. И если он умрет... Гермиона не отважилась додумать.

Она нашла неуютную спальню Северуса, положила Джеймса на кровать и медленно спустилась обратно.

Гермиону поглотила боль. Это не относилось ни к Альбусу Северусу, ни к Джинни с Гарри, хотя она очень переживала за них. Сочувствовала она человеку, сидящему на продавленном диване, словно печальная тень самого себя. Наклонив голову, он смотрел сквозь завесу волос на стакан в руке.

Гермиона тихонько присела рядом, положила руку на его спину и, когда Снейп не возмутился, начала слегка поглаживать.

— Все будет хорошо, поверь, — прошептала она и осмелилась обнять его за плечи.

Так они и сидели, и когда она решила потуже запахнуть мантию на его груди, то обнаружила, что ткань совсем мокрая, хотя он не пролил ни капли огневиски.

Некоторое время они просто сидели рядом, рука Гермионы так и лежала на его плече, и слушали гнетущую тишину пустого дома.

Гермиона попыталась что-то сказать — что-нибудь утешающее и ободряющее, но пока подыскивала подходящие слова, Снейп встал и пересек комнату, остановившись у камина.

— Иди спать, — резко произнес он, даже не повернувшись.

— Но я... — запротестовала было Гермиона, однако Снейп прервал ее.

— Ты устала и переволновалась. Иди спасть, отдыхай, — добавил он более вежливо.

Возражений не нашлось. Гермиона не сомневалась, что даже глаз не сомкнет, но у нее просто не было сил спорить с ним.

— А ты? — тихо спросила она, неуверенно поднявшись.

— Я буду спать здесь, на диване, — ответил Снейп.

Оба понимали, что это ложь.

Скорее всего, он не сдвинется с места, опасаясь пропустить хоть малейшее известие о крестнике, чья жизнь теперь зависела от целителей Святого Мунго.

Гермиона медленно пошла к лестнице и, поставив ногу на первую ступеньку, еще раз обернулась к Снейпу.

— Все... все будет хорошо, — произнесла она ему в спину.

Снейп опустил плечи, словно на них легка невыносимая тяжесть.

И ничего не ответил.

* * *

Ванная комната была такой же неказистой, как и остальной дом, но вполне опрятной. Гермиона нашла чистое полотенце в единственном шкафчике, поместившемся здесь.

Тут не было зеркала, поэтому она трансфигурировала кусок мыла. И тут же пожалела об этом, взглянув на себя. Под глазами темнели круги, у рта пролегла складка, делающая Гермиону старше на несколько лет. Но хуже всего выглядели волосы. Она неровно обрезала их, так что теперь волосы совершенно ужасным образом торчали во все стороны.

Она без колебаний пожертвовала волосы на целительное зелье для Альбуса и ни капельки не жалела об этом. Но, взглянув на свое отражение, еще больше отчаялась и испугалась. На секунду Гермиона задумалась, не отрастить ли волосы с помощью заклинания, но потом решила, что есть более важные проблемы.

Превратив зеркало обратно в мыло, Гермиона вымылась и на цыпочках прокралась в спальню Снейпа, где спокойно спал Джеймс. Осторожно, чтобы не разбудить, легла рядом и свернулась клубком, подтянув ноги к груди.

Она подумала о Гарри и Джинни, которые были вне себя от страха и переживаний, о маленьком Альбусе Северусе и о Снейпе. Сердце сжалось от боли.

"Боже, пожалуйста, сделай, чтобы все было хорошо", — снова и снова повторяла она про себя, а по щекам текли слезы.

* * *

Гермиона проснулась оттого, что кто-то толкнул ее в бок. Когда она испуганно распахнула глаза, то увидела Джеймса. Мгновение она растерянно осматривалась вокруг, пока воспоминания последних часов не нахлынули на нее.

— Где моя мама? — спросил Джеймс, его нижняя губа подозрительно задрожала.

— О, — Гермиона беспомощно подыскивала слова и наконец сказала: — Мама и папа скоро придут. Им нужно было в Святого Мунго, потому что...

— Из-за Ала, да? — прошептал Джеймс, и по его щеке скатилась большая слеза.

Гермиона прижала его к себе, погладила по голове и решила не обманывать, вдруг это еще больше напугает его.

— Да, — осторожно произнесла она, — из-за Ала. Он заболел, но скоро выздоровеет. Целители дадут ему лекарство и будут хорошо заботиться, пока он не поправится и не сможет играть с тобой.

— Честно? — всхлипывая, спросил Джеймс, поднял голову и посмотрел на Гермиону.

— Честно, — уверенно ответила она и пальцем стерла слезу.

— Но когда?

— Скоро, — пообещала она, — но ты можешь кое-что сделать для мамы и папы.

— Что? — спросил Джеймс.

— Знаешь, им бы очень помогло, если бы ты был послушным. Тогда им не пришлось бы беспокоиться о тебе. Твоя мама рассказывала, что ты уже совсем большой и всегда слушаешь ее, когда она тебя о чем-то просит.

Он торжественно кивнул и серьезно посмотрел на нее.

— Когда вернутся мама и папа с Алом, мы им обязательно расскажем, каким послушным ты был, да?

— Конечно! — подтвердил он.

Когда Гермиона слегка отстранилась, чтобы встать, он повозил ногой по полу и тихо произнес:

— Гермиона?

— Да?

— Мы... мы должны оставаться здесь, с этим дядей? — Джеймс поколебался немного, но все же собрался с духом, чтобы признаться: — Я его боюсь, у него всегда злой взгляд.

Гермиона убрала волосы с его лба и сказала:

— Он умеет нагонять страху, да?

Джеймс кивнул. Она улыбнулась.

— Это так, у него злой взгляд, но он не злой человек. Не бойся его. Есть люди, которые просто не умеют показать, если им кто-то нравится, понимаешь?

Джеймс недоверчиво посмотрел на нее.

— Я ему нравлюсь? — наконец с сомнением спросил он.

Гермиона сглотнула, но все же произнесла:

— Да. И твои папа и мама, и особенно Альбус. Ведь он его крестник, так же, как ты крестник дяди Рона. И для него ты особенный.

— Но почему он не может показать, когда ему кто-то нравится? — не отступал Джеймс. Он явно не понимал, почему Снейп такой.

За свою короткую жизнь он еще не узнал жестокости. Или того, что кто-то может быть постоянно хмурым. Или старательно не обращать внимания на окружающих.

Гермиона задумалась, как бы так объяснить, чтобы малыш, который всегда был окружен заботой и дружелюбием, смог понять.

— Может, потому что он боится, что над ним посмеются или обидят, если он покажет, — тихо ответила она.

Понял ее Джеймс или нет, она не знала. Но, к ее большому облегчению, он перестал спрашивать и с готовностью позволил помочь ему одеться.

* * *

Крепко держа Джеймса за руку, Гермиона спустилась по лестнице. Ее сердце болезненно сжалось, когда она увидела сидящего на диване Снейпа. Он повернулся к ним, услышав шаги.

Очевидно, он не спал, — на нем до сих пор была та же самая мантия, которую накануне трансфигурировала Гермиона. Осунувшееся лицо — бледнее обычного.

— Доброе утро, — неуверенно произнесла она, вытерев руку о штанину. — Никаких новостей?

Снейп покачал головой.

— Может, я приготовлю завтрак, а ты пока переоденешься? — предложила Гермиона. — Если кто-то объявится, я в любом случае тут.

Он задумался на мгновение, но, видимо, не нашел возражений, поэтому кивнул и произнес:

— На кухне найдешь чай и что-нибудь перекусить.

Голос был хриплым, словно Снейп не разговаривал целую вечность. Гермиона отвернулась, чтобы он не заметил печаль на ее лице. А пока шла к лестнице, спиной чувствовала его взгляд.

— Поможешь мне? — спросила Гермиона Джеймса, когда они зашли в кухню, и она принялась искать в шкафах посуду и продукты.

Он кивнул и осторожно отнес тарелки на стол, где аккуратно расставил. Растроганная Гермиона подумала, что он изо всех сил старается быть послушным и ничего не сломать. И в тот же миг она вспомнила об Альбусе Северусе, который боролся со смертью. Гермиона сглотнула и заморгала, но слезы все равно навернулись на глаза.

* * *

Они молча ели, и Гермиона знала, что причина не в ее неумении готовить, когда Снейп отложил едва надкушенный хлеб.

— У меня тоже нет аппетита, — пробормотала она и крепче сжала чашку с кофе.

— Можно я пойду? — осторожно спросил Джеймс, переводя взгляд с одного на другого.

Он уже съел свой хлеб с сыром и колбасой. Когда Гермиона кивнула, его лицо просветлело.

— У тебя нет случайно какой-нибудь книжки с картинками, для Джеймса, чтобы он немного отвлекся? — спросила она Снейпа.

Тот, казалось, сначала не расслышал, но потом все же встал и ответил:

— Поищу.

Спустя несколько минут он вернулся со старой кожаной книгой с пожелтевшими страницами. Гермиона узнала древнее издание Сказок Барда Бидля и удивилась, что Снейпа хранит такое.

Поджав губы, Снейп протянул книгу мальчику, который испуганно поглядел на него, но все же взял. Снейп уже хотел отвернуться, когда Джеймс собрал все свое мужество и потянул его за мантию, заставив обратить на себя внимание.

— Я не испорчу книгу, — прошептал Джеймс, — я очень осторожно буду перелистывать страницы.

Если Снейп и был удивлен, то ничем не выдал этого, а только кивнул. Затем произнес, обращаясь к Гермионе:

— Я аппарирую в Святого Мунго.

Она поняла, что Снейп не в силах больше сносить неизвестность и тишину дома, в котором вынужден сидеть без дела. Она хотела сказать, что отправится с ним, но вспомнила про Джеймса.

— Возвращайся сразу же, как появятся новости, — попросила она, но не поняла, услышал ли он, поскольку Снейп уже исчез с громким хлопком, а Гермиона почувствовала нарастающую панику.

* * *

Гермиона знала, что прошло не больше часа, но ей казалось — целая вечность, пока она металась по комнате, безуспешно пытаясь прогнать мрачные мысли.

Джеймс спокойно рассматривал картинки в книжке и время от времени о чем-то спрашивал, но она отвечала рассеянно.

«Альбус не пережил ночь... он умер», — думала она и ненавидела себя за то, что в голову приходят такие страшные мысли. Но как бы ни пыталась она представить только хорошее, ничего не получалось. Горло перехватило, когда ужасные картинки снова и снова, словно фильм, прокручивались в голове.

Ее тошнило, а руки дрожали так сильно, что Гермиона не могла удержать палочку, а когда наконец-то услышала хлопок аппарации, на ее глаза навернулись слезы.

Снейп стоял возле входной двери, и у Гермионы вырвалось полузадушенное восклицание, когда он внезапно направился прямо к ней.

Его волосы закрывали лицо, так что она не могла разглядеть выражения. Все в ней перемешалось: надежда и печаль, и страх. Слишком много. Гермиона покачнулась и упала бы, если бы Снейп не схватил ее за плечи. Он крепко держал ее, и сквозь завесу волос она смогла разглядеть его глаза, которые сказали ей все об Альбусе Северусе...

Гермиона даже не осознавала, что задержала дыхание. Северус крепко сжимал ее руки, а его лицо казалось совершенно расслабленным — таким она его никогда не видела. Словно с плеч сняли невидимую ношу.

И не раздумывая, не отдавая себе отчета, Гермиона обняла и спрятала лицо на его груди.

И вдруг почувствовала, как он окаменел, а его пальцы, словно по привычке, почти болезненно вцепились в ее плечи. И Гермиона почему-то подумала, что его слишком редко обнимали, что немногие охотно, по собственному желанию и с его позволения прикасались к нему. Ей захотелось исправить это, показать, что и он может быть кому-то дорог и его могут обнимать просто от чистого сердца. Но как только она ощутила, что он начинает расслабляться в ее объятиях, маленькая рука потянула ее мантию.

Джеймс вопросительно посмотрел на нее.

Гермиона неохотно высвободилась и наклонилась к малышу.

— Альбусу Северусу уже лучше, — объяснила она и взглянула на Северуса.

Он кивнул и добавил:

— Он потерял много жидкости, но оказался намного выносливей, чем все думали. Он борется. Он сильный, целители полагают, что он выкарабкается.

— Что это значит? — нетерпеливо спросил Джеймс.

Гермиона улыбнулась.

— Это значит, что твой брат скоро выздоровеет, — ответила она и рассмеялась, когда глаза Джеймса засверкали.

— Когда мы пойдем к нему? — спросил Джеймс, с надеждой глядя то на Гермиону, то на Снейпа.

— Пока неизвестно. Но я уверена, что скоро. Может, ты хочешь поиграть в саду?

Она посмотрела на Снейпа, тот кивнул и, поколебавшись, сказал Джеймсу:

— Я покажу, где ты можешь поиграть.

Он направился к двери, Джеймс — за ним. Гермиона знала, что Снейп в своей обычной грубой манере запретил играть в той части сада, где выращивает травы для зелий, но Джеймс, похоже, понял, что хотя бы сегодня можно не бояться.

Дверь за ребенком закрылась, и Снейп повернулся к Гермионе.

Она попыталась что-то сказать, но вдруг громко всхлипнула, а по щекам покатились слезы.

Словно сквозь туман она увидела, что Снейп мгновенно оказался рядом и неловко погладил ее по плечу.

— Прости, — пробормотала она, почувствовав себя ужасно глупо: вообще-то полагалось смеяться от радости, кружиться или петь, а вместо этого она ревет как маленький ребенок.

Снейп ничего не ответил, а просто задержал руку на ее плече, и Гермионе показалось, что он потихоньку круговыми движениями ласкает ее.

— Отдыхай, — сказал Снейп. — Я тоже пойду спать, я...

— Устал, я знаю, — закончила она и тихо шмыгнула. — И не подумай, что я реву из-за... это просто... потому что... это из-за волос!

— Разумеется, — серьезно произнес он, но по губам скользнула улыбка, которая стала еще заметнее, когда Гермиона залилась румянцем.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, она — покрасневшими от слез глазами, он — с каким-то загадочным блеском во взгляде, и что-то невысказанное лежало между ними. И это что-то почти можно было потрогать.

Затем Снейп медленно убрал руку, отвернулся и пошел вверх по лестнице. И как раз когда Гермиона подумала, что он уже не обернется, он достиг последней ступеньки и взглянул на нее. И смутился, словно его поймали на чем-то запрещенном.

Гермиона наблюдала за Джеймсом из окошка и, хотя твердо решила не спать, заметила, что глаза слипаются все сильнее.

Пару минут, решила она и заснула, не подозревая, что пара минут превратится в несколько часов. Когда Гермиона открыла глаза, уверенная, что подремала всего чуть-чуть, и взглянула в окно, то увидела, что уже далеко за полдень.

Она испуганно вскочила, уронив на пол коричневое одеяло, которого раньше не было.

— Я как раз размышлял, не стащила ли ты снова мои ингредиенты, чтобы сварить зелье тысячелетнего сна, — внезапно услышала она голос Снейпа.

Он сидел перед камином, читал газету и насмешливо рассматривал Гермиону. Она отчетливо разобрала нотки веселья в голосе.

— Я думала, закрою глаза на пару минут, — смущенно призналась она.

Ей стало стыдно оттого, что Снейп разглядывал ее спящую. Чтобы скрыть это, Гермиона спросила про Джеймса.

— Он поел час назад, а затем тоже захотел спать.

— Ты покормил его и уложил спать? — удивленно спросила Гермиона.

Снейп посмотрел на нее, как на очень непонятливого ребенка, и ответил:

— К счастью, он уже настолько взрослый, что способен поесть сам и даже в состоянии найти свою кровать.

— Но ты приготовил для него еду? — не отставала Гермиона, скрывая улыбку.

— Нет. Я приготовил еду для себя. Ему же просто повезло, что немного осталось, — ответил Снейп, и Гермионе показалось, будто ему неловко признаваться, что он позаботился о ребенке.

— Разумеется, — сказала она и лишь после того, как вышла из комнаты, позволила себе рассмеяться.

На кухне она поняла, что повезло не только Джеймсу, — над столом парила тарелка с жареным картофелем, под согревающими чарами.

Ощутив трепет в душе, она задумалась, стоит ли вернуться в комнату и поблагодарить Снейпа. Но не стала, зная, что он лишь раздраженно отмахнется, словно никогда и не собирался о ком-то заботиться.

Она улыбнулась и почувствовала, как желудок заурчал. Вообще-то она не любила жареный картофель. Но тут проглотила все за минуту и решила, что ничего вкуснее до сих пор не ела.

Гермиона вернулась в гостиную. Снейп все так же сидел в кресле перед камином, и как раз в тот миг, когда Гермиона собиралась кое-что сказать, пламя громко затрещало и окрасилось в зеленый цвет. Послышался хлопок, и Гарри ступил из огня, весь покрытый сажей.

Он громко прокашлялся, схватил палочку и произнес заклинание. После того, как очки снова стали чистыми, он посмотрел на Гермиону и Снейпа и улыбнулся.

Гарри выглядел усталым и невыспавшимся, но шагал легко, словно человек, с плеч которого сняли тяжелую ношу.

— Гарри! — воскликнула Гермиона. — Как он себя чувствует, есть новости, что сделали?..

— Эй, — прервал он, — дай мне передохнуть.

Гарри быстро обнял ее и кивнул Снейпу, который уже вскочил с кресла и стоял рядом.

Гарри сел и провел рукой по волосам.

— После того как ушел Снейп, — и Гарри снова кивнул Северусу, — состояние Альбуса не изменилось. Его по-прежнему рвало всем, что мы давали, но в последний раз ему удалось что-то сохранить в желудке. Целители говорят, что, хотя самое худшее позади, он еще в опасности, если не стабилизируется работа желудка. Конечно, он начинал плакать каждый раз, когда мы пытались что-то влить ему в рот. Но Джинни удалось уговорить Альбуса выпить немного тыквенного сока. И его не вырвало!

Гарри с триумфом смотрел на них, зеленые глаза светились.

— Мы можем зайти к нему? — с надеждой спросила Гермиона.

Гарри кивнул.

— Поэтому я и пришел. Ал спросил про своего брата и... тебя. — Последние слова предназначались Снейпу, который с удивлением наклонил голову.

— Да, — тихо подтвердил Гарри, — он спросил, придет ли крестный.

Снейп прочистил горло и произнес:

— Я сразу же отправляюсь с тобой.

— Где Джеймс?

— Он еще спит, разбудить? — предложила Гермиона, чтобы дать возможность Гарри сказать несколько слов Снейпу наедине.

Она почувствовала, что Гарри хочет поблагодарить его, и знала, что будет лишней, поэтому начала подниматься по лестнице, не дожидаясь ответа.

Когда она легко потрепала Джеймса по плечу, он поначалу запротестовал и лишь перевернулся на другой бок. Но когда Гермиона ласково погладила его по голове и тихо произнесла: «Папа здесь!», он распахнул глаза.

— Где он? — спросил Джеймс, подскочив на кровати.

— Внизу. И знаешь, что? Ты можешь навестить Альбуса!

Джеймс просиял и вылетел из кровати, чтобы сразу же ринуться вниз, но Гермиона со смехом ухватила его за пуловер.

— Подожди, тебя нужно причесать!

Как и у отца, волосы Джеймса торчали во все стороны и не поддавались никакой укладке, но Гермиона была полна решимости хотя бы попробовать. Она потянула Джеймса в ванную, присела на корточки и постаралась причесать его, но после многих бесплодных попыток сдалась.

Джеймс схватил расческу и начал расчесывать Гермиону, подражая ей: «Они просто неуправляемые!»

Гермиона хотела уже со смехом объяснить ему, что как раз теперь, когда ее волосы так коротко обрезаны, они никак не могут быть неуправляемыми, но вдруг почувствовала нечто странное.

Она превратила кусок мыла в зеркало и удивленно вскрикнула, взглянув на отражение. Ее волосы снова стали длинными. Она подумала, что Снейп, должно быть, восстановил их, пока она спала.

* * *

Целитель, которого они повстречали в коридоре, недовольно нахмурился, когда заметил, что они направляются в палату Альбуса.

— Это плохая идея, — строго сказал он и встал прямо перед дверью. — Мальчику нужен отдых.

— Я лучше понимаю, что нужно моему сыну, — холодно ответил Гарри и попытался обойти целителя, но тот не сдавался.

— Мистер Поттер, было обговорено, что только члены семьи могут навещать его, — как можно спокойней произнес целитель. — Необходимо, чтобы ребенок избегал любых волнений, а это касается и визитов посторонних.

— Посторонних? — возмущенно повторил Гарри. — Этот человек — его крестный, а Гермиону он знает так же хорошо, как свою бабушку. Короче: эти люди для него как семья. А теперь, будьте добры, пропустите нас!

Целитель сдался и, возмущенно топая, удалился по коридору.

— Похоже, целители поменялись, а у этого плохое настроение, — извиняясь, пробормотал Гарри.

Когда он открыл дверь, Гермиона увидела Джинни, сидящую на стуле рядом с кроватью, которая казалась слишком большой для маленького Альбуса.

Бледный, он повернул голову, когда они вошли.

— Ал, мама! — воскликнул Джеймс, явно не знаю, к кому кинуться в первую очередь.

Джинни посадила его на колени и поцеловала, а потом разрешила осторожно сесть на кровать Альбуса. Сама же встала и направилась к Северусу.

Она тоже выглядела изможденной, но улыбалась, когда подошла к нему и, ко всеобщему удивлению, обняла.

— Знаю, что ты не желаешь ничего слушать, — тихо произнесла она, отстраняясь, — но мы стольким тебе обязаны, что словами не передать. Я никогда не забуду, что ты для нас сделал.

Снейп отвел взгляд и пробормотал что-то неразборчивое, а Джинни отступила и показала на кровать.

— Иди к нему, — тихо сказала она. — Он рад, что ты здесь. Что вы все здесь, — добавила она, взглянув на Гермиону. — То, что я сказала Северусу, касается в равной мере и тебя. Спасибо за все, я даже не знаю, как я могу...

Она не смогла закончить, потому что Гермиона обняла ее, успокаивающе поглаживая по спине. Она сама пыталась сдержать слезы.

Краем глаза Гермиона заметила, что Северус сел рядом с кроватью. Альбус потянул к нему руку, и тот погладил мальчика по голове.

Когда Северус и Гермиона собрались уходить, в палату зашли Молли, Артур, Рон и Джордж.

— Это что еще за норвежская хвосторога? — воскликнул Джордж, указывая на дверь за спиной. — Мне показалось, что он оторвет нам голову только за то, что мы захотели повидать Ала.

— Джордж, — укоризненно произнесла Молли, качая головой.

Он ухмыльнулся, но было заметно, как он нервничает. Джордж постоянно приглаживал волосы, значит, он вовсе не так беззаботен, как хочет показать.

Заплаканная Молли, казалось, постарела на много лет, но после того как Гарри все рассказал, ее лицо просветлело.

Уизли окружили кровать, а Гермиона и Северус отошли в сторону. Альбус Северус уснул, и все переговаривались шепотом, чтобы не разбудить его.

— Мы с Гарри останемся с Алом, пока он не выздоровеет, — сказала Джинни. — Гермиона, ты можешь принести завтра чистую одежду?

— Конечно, сразу же с утра, — заверила Гермиона.

— Мама, ты не могла бы забрать Джеймса? Кажется, мы злоупотребили гостеприимством и, прежде всего, нервами Северуса. — И Джинни улыбнулась Снейпу, который, казалось, хотел возразить, но не успел — Молли поспешно согласилась.

У Гермионы сжалось сердце, когда она осознала, что теперь у нее нет причины оставаться в доме Северуса, раз Джеймс будет у бабушки. Она лихорадочно соображала, что бы придумать, но ничего не приходило в голову.

Словно сквозь туман, она услышала, как Уизли благодарят Снейпа. Она помахала на прощание Гарри и Джинни и направилась к двери.

— Гермиона, подожди!

Рон подошел к ней, обнял и поцеловал в лоб.

— Я знаю, что и тебе пришлось немало вынести, — тихо произнес он, — почти столько же, как и Гарри с Джинни.

Она улыбнулась и тоже обняла его, а затем потрепала по голове и шутливо толкнула в грудь.

— Это верно. Никогда бы не подумала, что можно настолько переживать за кого-то.

Рон кивнул, и они поговорили еще, пока Гермиона внезапно не поняла, что за ними наблюдают.

Снейп смотрел на нее, и на секунду Гермионе показалось, что он сузил глаза, но его лицо быстро стало бесстрастным.

Он прошел мимо них, сказал Поттерам, что обязательно придет завтра, и исчез за дверью.

— Мне тоже пора, Рон, — торопливо произнесла Гермиона и, прежде чем он успел возразить, попрощалась и выскочила из палаты.

Снейп отошел уже далеко, но остановился, когда она окликнула.

— Я... забыла кое-что у тебя, можно я отправлюсь с тобой и заберу?

Он смотрел на нее своим типичным непроницаемым взглядом, а Гермиона молилась, чтобы Снейп не спросил, что же именно она забыла. Разумеется, она ничего не забыла, но боялась, что он догадается. К ее огромному облегчению, он кивнул.

Покинув госпиталь, они поискали место, откуда можно аппарировать. Через мгновение Гермиона почувствовала знакомое ощущение, будто протискивается сквозь слишком узкую трубу.

— И? — спросил он, когда они приземлились в гостиной. — Что ты хотела забрать?

Они так и стояли, прижавшись друг к другу, и воздуха вдруг стало слишком мало.

— Я солгала, — прошептала она, слова помимо воли вырвались сами. Гермиона почувствовала, что покраснела. Сердце билось громко и часто, казалось, оно не вмещается в грудную клетку. — Я ничего не забыла. Просто не хочу оставаться одна. Я не знала, как спросить тебя, могу ли я побыть здесь, чтобы это не прозвучало... странно.

Она сглотнула, когда он удивленно взглянул на нее.

— Похоже, это была плохая идея, — пристыженно пробормотала она и от всей души пожалела, что призналась ему. — Если хочешь, чтобы я ушла, я сейчас исчезну.

Гермиона заставила себя не отводить взгляд, размышляя, видит ли Снейп в ее глазах надежду.

— Мне уйти? — спросила она после нескольких секунд молчания и, когда он не ответил, понимающе кивнула и отвернулась.

Она уже почти дошла до двери, как вдруг ощутила его пальцы на своей руке.

Удивленная, Гермиона повернулась к Северусу и наткнулась на пронизывающий взгляд. Казалось, ее признание одновременно и поразило, и развеселило его, но прежде чем он успел спросить, она тихо произнесла:

— Мысль о том, что придется вернуться в пустую, холодную квартиру, где нет никого, с кем можно было бы обсудить случившееся, нагоняет на меня тоску.

Северус внимательно изучал ее лицо, и она, как всегда, не могла даже представить, о чем же он думает. Но он кивнул и махнул рукой в сторону своего дряхлого дивана.

Гермиона заметила, как Северус поднял бровь, когда уселся рядом с ней.

— Я удивлен, — медленно произнес он, — что ты предпочла мое общество своей без сомнения весьма уютной квартире.

— Ты не видел мою квартиру, — попыталась уйти от ответа Гермиона, чувствуя, что краснеет.

Не могла же она объяснить, что ей совершенно все равно, насколько стар его дом. Главное, что она знает, — Северус рядом и смотрит на нее уже совсем иначе. Она с облегчением вздохнула, когда Северус не стал допытываться и просто предложил чего-нибудь выпить.

— Не отказалась бы от чая, — тихо сказал она.

Снейп исчез в кухне и спустя несколько минут аккуратно левитировал на шаткий столик две чашки и, к удивлению Гермионы, пачку шоколадного печенья.

— Они вкусные, — заверил Северус, неправильно поняв ее взгляд.

— Я знаю. Просто удивлена, что ты любишь шоколад, — призналась она.

— Все любят шоколад, — нахмурившись, произнес он. — Чего ты ожидала? Что я предпочитаю жуков?

Его насмешливый тон заставил Гермиону вздрогнуть. Она улыбнулась, словно извиняясь. А потом они молча пили чай, пока она не прервала тишину:

— Я так рада, что для Альбуса самое худшее позади. Не хочу даже представлять, что случилось бы, если бы ты вовремя не приготовил противоядие.

Северус не смотрел на нее, с отсутствующим видом помешивая чай. Гермиона даже подумала, что он не ответит, но вдруг услышала его тихий голос:

— Без твоей помощи, возможно, было бы слишком поздно.

— Я... мое участие было совсем ничтожным, — торопливо сказала она, чувствуя себя словно на качелях. Ее и напугало и одновременно восхитило, как много, оказывается, значит для нее похвала Северуса.

— Ты замечательно справилась, Гермиона, — спокойно отозвался он. — Я не признаю лесть, но ты действительно молодец.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Я сделала бы что угодно, чтобы помочь малышу. Мысль, что случилось бы, если бы Альбус погиб... — Она сглотнула и нервно сжала руки. — Все самое лучшее, важное и значительное в моей жизни так или иначе связано с Гарри, Джинни и Роном. Я знаю, что их жизнь никогда не стала бы прежней, если бы Альбус умер. И так благодарна, что ты справился... что мы справились.

На этот раз Северус не ответил, но Гермионе казалось, будто она понимает, что происходит сейчас в его душе. Возможно, он не мог выразить, сколько значит для него крестник. Или не хотел, но теперь это и неважно, потому что она чувствовала: никогда еще они так хорошо не понимали друг друга, как в этот миг.

Чай выпит, печенье съедено, важные слова произнесены. У Гермионы больше не было причины оставаться здесь, но уйти тоже не хватало сил.

— Можно спросить тебя? — неуверенно начала она.

— Можно, — ответил Снейп, и на губах его промелькнула улыбка. — Захочу ли я ответить — это уже другое.

— Почему ты выбрал зельеварение?

Северус слегка склонил голову, подумал несколько секунд и ответил:

— Зельеварение завораживало меня еще с тех пор, как я ребенком переступил порог Хогвартса. Для меня это было так же естественно, как дышать или ходить.

Из уст любого другого человека это прозвучало бы высокомерно или заносчиво, но только не у Северуса.

Гермиона кивнула, а он продолжил:

— Вообще-то я подумывал стать невыразимцем.

Гермиона вытаращилась на Северуса, даже не замечая, что от удивления открыла рот.

— Невыразимцем? Я прочитала сотни книг, пытаясь выяснить, чем же они занимаются, но так ничего и не нашла!

— Именно поэтому их и называют невыразимцами, — сухо отозвался он.

— Даже информацию о крестражах проще найти, — произнесла она. — В Лондоне не осталось ни одной магической библиотеки, в которой я не побывала бы, пытаясь хоть что-то откопать об отделе тайн.

— Значит, все же существуют загадки, которые Гермиона Грейнджер не в силах раскрыть с помощью книг, — сказал насмешливо Северус, но в его взгляде не было и намека на издевку.

— Но чем занимаются невыразимцы? И где ты нашел информацию? — не отставала она.

— Я мог бы сказать, — медленно произнес он. — Но, боюсь, после этого мне придется тебя убить.

Гермиона поняла, что он подшучивает над ней, и в который раз за этот вечер покраснела.

Похоже, он пожалел ее, потому что произнес:

— Ты помнишь Арку, где погиб Сириус Блэк?

При упоминании этого имени по лицу Северуса скользнула тень презрения, но Гермиона не обратила никакого внимания, напряженно ожидая продолжения.

— Кто однажды прошел сквозь Арку — не вернется никогда, — начал он. — Что именно находится там, какой мир, не знает никто, кроме невыразимцев. Они одни обладают магией, позволяющей странствовать между мирами. Они могут проходить сквозь Арку и возвращаться. Но что именно они делают там, неизвестно никому. Это один из самых охраняемых секретов магического мира.

Гермиона даже не заметила, как задержала дыхание, пока с шумом не выдохнула.

— И ты подал заявление? — с любопытством спросила она.

Северус кивнул.

— У меня нет способностей невыразимцев. Этой магии нельзя научиться, с ней рождаются. Когда я добивался должности в Министерстве, на одном из экзаменов это и выяснилось. А потом я стал учителем.

— Но почему ты хотел стать невыразимцем? — не сдавалась она.

Его слова все крутились в голове, и Гермиона спрашивала себя, откуда же он все это узнал. Она взглянула на него. Северус казался напряженным. И поняла, что спросила слишком личное.

— Извини, — быстро произнесла она. — Я не хотела быть такой настырной.

Потихоньку до нее начало доходить, что он хотел стать невыразимцев незадолго до того, как начал работать в школе... после того, как были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Лили, подумала она, и на губах появилась печальная улыбка. Вот почему он хотел стать невыразимцем. Отчаянная надежда пройти за Арку и найти ее в мире мертвых.

Гермиона не осмеливалась смотреть на него. Частично из-за страха найти отражение чувств, которые совсем не хотела видеть. И частично — потому что боялась, что он сможет понять ее собственные чувства.

Лили была центром всего, и все, что когда-либо делал Северус, так или иначе связано с ней. Когда Гермиона подумала о том, что глубоко внутри он все еще любит Лили, и неважно, сколько времени прошло, сердце словно сжало тисками.

«И почему тебе это не нравится? — спросил ее внутренний голос. — Может, потому что ты надеялась, что однажды он почувствует что-то к тебе?»

Эта мысль не стала для Гермионы неожиданностью. Она родилась в то мгновение, когда Северус вернулся из Святого Мунго, когда Гермиона обняла его, и он обнял ее в ответ.

— Хотелось бы мне знать, о чем ты думаешь, — услышала она его голос и, когда взглянула на Северуса, заметила, что выражение его лица изменилось, и он внимательно на нее смотрит.

— Я рассказала бы, — прошептала она, — но, боюсь, после этого мне придется тебя убить.

Северус рассмеялся, а Гермиона поняла, что это одно из тех редких мгновений, когда его смех не был ни презрительным, ни насмешливым.

— Как жаль, — пробормотала она.

— Что?

— Что ты редко так смеешься.

Его непроницаемый взгляд замер на ее лице, и хотя Гермиона почувствовала, как заалели уши, глаз не отвела.

— Я имею в виду, что теперь, когда худшее позади, мы можем смеяться, танцевать и просто быть счастливыми.

— Обычно я не танцую и не смеюсь, — тихо отозвался он.

— И не бываешь счастлив, — добавила она и сразу же пожалела об этом, когда он поднял бровь.

— Как жаль, — повторила она еще тише. — Как бы мне хотелось, чтобы ты стал счастливым.

— Почему? — произнес Северус.

— Просто так, — ответила Гермиона.

Казалось, он задумался, и в душе Гермионы поднялась целая буря, когда всего лишь на миг его лицо разгладилось и в первый раз на ее памяти Северус не знал, что ответить.

Сердце перевернулось в груди, и Гермиона перестала рассуждать, полностью отдавшись эмоциям. Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

В ушах зашумела кровь, стало жарко и холодно одновременно, и она пыталась вспомнить, как нужно дышать.

Северус медленно поднял руку и дотронулся до щеки там, где прикоснулись ее губы.

— Почему ты это сделала?

В его голосе звучало только глубокое недоумение.

— Потому что захотела, — шепотом призналась она.

Похоже, она удивила его.

Что ж, она и сама удивилась не меньше. А неразумная часть мозга приказала не останавливаться, пока не проснулся рассудок.

Гермиона снова наклонилась и в этот раз прижалась губами к его рту. Северус замер, но не оттолкнул, и это заставило ее прижаться к его губам еще крепче. Руки она положила ему на плечи и вдруг почувствовала, как он слегка приоткрыл рот. Инстинктивно или потому что действительно этого хотел — непонятно, но уже и неважно.

Это будто пробовать незнакомый фрукт, вкус которого до этого мгновения столько раз представляла, а он все равно оказался совершенно другим. Она не могла бы сказать — приятный или нет, просто... другой. Странный, и ей захотелось распробовать.

Ее руки так и лежали на его плечах, и каждую секунду Гермиона ждала, что Северус оттолкнет ее, но чем больше проходило времени, тем быстрее таяли сомнения. Особенно когда он ответил на поцелуй.

Они оба были слегка неуклюжими, пожалуй, Северус даже чуть больше. Но поцелуй не прерывали, и Гермиона спрашивала себя, о чем же думает Северус. Хотел ли он ее на самом деле? Или его тело отозвалось на близость женщины? Или он просто не хочет ее обидеть?

Левой ладонью Гермиона скользнула по его плечу к локтю, и когда Северус не запротестовал, начала поглаживать его руку, вверх-вниз, рисуя небольшие круги.

Сам он, похоже, не знал, с чего начать, но потом зарылся пальцами в ее волосы. Гермионе понравилось думать, что, возможно, он уже давно мечтал об этом...

Прошло несколько минут или часов — Гермиона не смогла бы сказать. Ее руки словно зажили своей жизнью и принялись расстегивать многочисленные пуговицы. Ощущение кожи под пальцами стало достойным вознаграждением за нетерпеливость и настойчивость. Но прежде чем Гермиона начала ласкать Северуса, он сжал ее запястья с такой силой, что она вскрикнула. Он слегка отклонился, внимательно глядя на нее. Северус тяжело и быстро дышал, а в его обычно непроницаемых глазах горело желание. Но он по-прежнему крепко держал ее запястья.

Казалось, он хотел что-то спросить. Но, что бы то ни было, похоже, ответ он уже прочитал по ее лицу. Гермиона почувствовала, как он разжал пальцы, и сразу же потянулась к его груди.

Гладкая кожа словно притягивала, и Гермиона, затаив дыхание, выводила кончиками пальцев узоры.

Удивительно, какие разные чувства можно испытать, подумала она. Вместо того чтобы ощутить отвращение при виде старых шрамов, ей захотелось провести по ним пальцами. И бледная кожа не показалась отталкивающей — никакой другой оттенок не подошел бы Северусу.

Неожиданно она вспомнила, как, еще будучи ученицей, считала его лицо уродливым. Но теперь резко очерченные скулы и подбородок привлекали ее.

Гермиона стянула с его плеч мантию и расстегнула оставшиеся пуговицы на рубашке. И хотя она уже видела его обнаженную грудь, теперь ей пришло в голову, что под многочисленными слоями одежды Северус прячет красивое тело. Может быть, красивое не в классическом понимании, но сейчас Гермионе очень понравилось ощущать под пальцами плоский живот и твердые мускулы.

Их губы вновь встретились в медленном неуверенном поцелуе. Все это было еще таким новым и необычным, что казалось почти нереальным. Руки Северуса в ее волосах — так непривычно, но в то же время так правильно. Гермиона столько раз мысленно любовалась его пальцами, что могла бы с закрытыми глазами описать каждый из них. До этого мгновения она всегда представляла его руки во время приготовления зелий, но теперь внезапно поняла, что рисует себе совсем другие картинки, и невинными их нельзя было назвать.

Словно прочитав ее мысли, Северус начал гладить ее плечи так медленно, будто каждую секунду ожидал, что Гермиона оттолкнет его.

Может быть, когда ее разум вновь заработает, Гермиона спросит себя, что, ко всем чертям, она делала. Но сейчас ее тело вело свою игру, беззастенчиво льнуло к Северусу.

Ей казалось, что его руки повсюду, и ее еще секунды назад осторожные прикосновения стали лихорадочными, жадными. Гермиона внезапно поняла, что уже лежит, а Северус рядом с ней — целует ее и проникает руками под свитер. Она восторженно охнула.

Словно сквозь туман Гермиона заметила, что узкий диван расширился, но тут же об этом забыла и обняла Северуса.

Тяжесть его тела, его губы на чувствительной коже шеи — на грани между наслаждением и болью. Гермиона резко вдохнула. Северус продолжал ласкать ее, как вдруг внезапно замер: Гермиона раздвинула ноги и прижалась к нему бедрами. Он инстинктивно вжался в нее, а она качнулась навстречу.

С этого мгновения рассудок покинул ее окончательно, и желание возобладало безраздельно.

Северус и Гермиона срывали одежду друг с друга, пока между ними не осталось никаких препятствий.

Каждого прикосновения Северуса было слишком много и все же недостаточно. Мысли и чувства смешались в ней, пока Гермиона прижималась к нему, требуя и ясно показывая, чего же ей хочется. И он без колебаний подчинялся.

Их движения были несдержанными, и скоро все закончилось. Но даже минуты спустя в ушах все еще шумела кровь, и Гермиона осознала, что до сих пор довольно стонет.

* * *

Гермиона чувствовала быстрое биение сердца Северуса. Когда она погладила его по спине, он прижался лицом к ее шее.

Это было одно из тех мгновений, когда и боишься себя, но в то же время не испытываешь сомнений. Нереальный миг, который и смущает, и зачаровывает.

Гермиона хотела бы облечь в слова свои чувства, но побоялась прервать тишину, которую нарушало только их дыхание.

Они молча лежали на диване, но это продлилось недолго.

В этот раз Гермиона не торопилась. Она изучала его тело и быстро поняла, что Северус испытывает больший стыд, когда она прикасается к Метке, чем от самой интимной ласки.

Гермионе нравилось ощущать его тело — словно шелк, натянутый на твердый металл. А еще теперь Северус более доверчиво разрешал себя трогать и отвечал на прикосновения.

Она знала, что он стремится доказать ей и себе, что способен на большее, нежели быстрое неконтролируемое утоление телесной жажды в первый раз. И хотела убедить его, что ей нравится и ему нельзя останавливаться, но могла только стонать и вздыхать.

Северус держал глаза закрытыми, а в его чертах проступила неизвестная ей до сих пор мягкость. А когда он открыл глаза и поймал взгляд Гермионы, случилось нечто странное. Она увидела мысли и чувства Северуса.

Позволил он это нарочно или же просто не смог удержать щиты? Гермиона погрузилась в его сознание и оказалась окружена противоречивыми эмоциями.

Она видела саму себя в столь быстро сменяющихся картинках, что закружилась голова. И сквозь все видения то и дело пробивалось желание на грани сомнения.

Гермиона чувствовала, что ощущал Северус. Удивление, что она предпочла его общество, хотя могла бы провести время со своими друзьями — молодыми, красивыми и без сомнения более интересными.

Замешательство по поводу его собственных чувств... Как это произошло? И когда?

В тот миг, когда он осознал, что она взрослая женщина? О да, Северус прекрасно помнил его. Или когда она без колебаний обрезала волосы и бросила в котел?

Или же сегодня вечером, когда он в первый раз ощутил нежность ее кожи и аромат волос?

Когда женщина последний раз гладила его лицо и смотрела так, словно он не отвратителен, а... интересен, даже привлекателен?

И когда он последний раз слышал такой удовлетворенный вздох, прикасаясь к женщине?

Молодая, красивая, выдающаяся... во всех смыслах. И было ясно, что она хочет добиться своего в любом случае... и кто он такой, чтобы противиться?

Связь прервалась так же стремительно, как и возникла, и Гермиона от неожиданности вздохнула.

Она гладила его мокрую спину, пока они двигались в едином ритме, словно невидимый дирижер управлял музыкой, слышимой только им обоим.

Северус что-то прошептал ей на ухо, и Гермионе показалось, что она расслышала «Ты прекрасна». От слов, произнесенных хриплым, низким голосом она задрожала в оргазме, вцепившись ногтями в спину Северуса.

Она всегда наслаждалась сексом — удовлетворение без потери контроля, — однако в первый раз почувствовала себя страстной женщиной, полностью отдавшейся во власть примитивных инстинктов.

Гермиона слишком долго подавляла в подсознании истинные желания. И сейчас в голове промелькнула мысль, которая родилась давно — еще когда всплыла вся правда про Северуса.

Тот, кто так страстно ненавидит, умеет так же неистово любить...

И он любил... даже если в этот миг только телом.

Она перекатила их так, чтобы оказаться сверху, и Северус позволил. Его руки ласкали грудь и бедра Гермионы, а ей нравился его жадный взгляд и неприкрытое восхищение во взоре.

Все исчезло — остались только восхитительные движение и скольжение тел, расставание и встреча, снова и снова... Она потеряла саму себя и снова нашла... Рай и ад одновременно. И она не хотела возвращаться.

Ранним утром громким пением Гермиону разбудили птицы. Спина и бок болели от выпирающих пружин, и Гермиона вспомнила, где она и что произошло. Сон мгновенно слетел, она села и поняла, что в гостиной совершенно одна.

В памяти всплыли картинки прошедшей ночи, и Гермиона покраснела. Отдельные воспоминания промелькнули, и все случившееся можно было бы посчитать сном, если бы не истерзанные, горящие губы и боль в мышцах. Но самое главное — ощущение глубоко внутри, которое она даже не могла описать, потому что никогда до этого не знала. Словно очень долго неосознанно испытывала сильную жажду, а теперь утолила.

Гермиона ожидала, что почувствует стыд и сожаление, но ничего такого не было.

Она неуверенно позвала Северуса, но он не откликнулся.

Гермиона задумалась, когда и почему он ушел, не разбудив ее, и решила, что Северус просто не привык спать с кем-то в одной кровати и поэтому перебрался в спальню.

— Северус? — вновь позвала она, а потом завернулась в измятое покрывало и поднялась по лестнице. Она не знала, что именно скажет, но не сомневалась, что слова придут сами.

Добравшись до спальни, она осторожно заглянула внутрь, но увидела только нетронутую кровать.

Гермиона медленно спустилась и пошла на кухню. На столе стояла чашка с остатками кофе.

Задумавшись, она села за стол, к ней тут же подлетел термос и налил горячий черный кофе в чашку. Кофе, дающий заряд бодрости на всю ночь. Гермиона хорошо знала это после бессонных ночей, когда готовилась к экзаменам. На вкус отвратительная крепкая бурда, но это отлично помогало проснуться... или же прочистить мозги.

Гермиона сглотнула, и в первый раз после пробуждения в душе зашевелилось нехорошее предчувствие.

Северус покинул дом, и она не сомневалась, что все из-за прошедшей ночи. Гермиона попыталась представить, что же он надумал себе за это время, но быстро осознала, что даже после нескольких часов близости не смогла бы даже отдаленно понять его мысли. Сильнее чем когда-либо он казался ей закрытой книгой. Книгой, которую она могла подержать в руках и даже разглядеть как следует, но не сумела бы прочитать, поскольку та написана незнакомым языком. Гермиона почувствовала, как сердце сжалось от страха и грусти.

Неожиданно она вспомнила последнее сражение Гарри и Волдеморта много лет назад. Гарри рассказал Волдеморту правду о любви Северуса к Лили, а Темный Лорд ответил: «Он боготворил ее. Но после ее смерти понял, что существуют и более доступные женщины».

Гермиону замутило.

Неужели это и произошло? И она просто была доступна?

Северус ничем не дал ей понять, что, кроме желания, испытывает что-то еще. И Гермиона осознала, что на большее не могла и надеяться. Эта мысль причинила боль и одновременно разозлила.

Гермиона не знала, как долго просидела за столом. Вдруг она услышала, как с тихим скрипом отворилась и захлопнулась входная дверь.

Гермиона вскочила и быстрыми шагами пересекла кухню.

— Северус, я... — начала она, но замолчала, сразу поняв свою ошибку.

Человек на пороге смотрел на нее большими глазами. И это был не Северус.

— Гарри... — с трудом произнесла она и попыталась поплотнее закутаться в покрывало, тщетно надеясь представить все совсем не так, как оно видится.

— Я стучал, — ровно произнес он, — но подумал, что Северус меня не слышит, и просто зашел. Я... Что ты тут делаешь, Гермиона?

Голос Гарри казался чужим и спокойным. Слишком спокойным. Таким Гермиона до сих пор не знала друга.

Гарри не всегда понимал все с первого взгляда. Но даже для него стало яснее ясного, что тут произошло. То, что Гермиона в это время оказалась в доме Снейпа, да еще закутанная в покрывало, в то время как ее вещи валялись возле дивана, не могло быть понято как-то иначе.

— Полагаю, ты можешь сложить два и два, — произнесла она и с горящими от стыда щеками наклонилась за одеждой.

Дрожащим голосом она попросила его отвернуться и позволить ей одеться.

Вот только стыд никуда не делся.

Гарри хотел сесть на диван, но опомнился и пристроился на край подлокотника.

Он молча смотрел на нее.

— Скажи что-нибудь, — попросила Гермиона. Тишина казалась невыносимой. И хотя они были всего в паре шагов друг от друга, Гермиона ощущала, что теперь между ними лежат миры.

— Когда это началось? — Гарри разглядывал ее, словно видел в первый раз.

— Не знаю, — прошептала она. — Не могу точно сказать, когда по-другому начала смотреть на Северуса. А это... — она выделила последнее слово, хотя Гарри уже понял ее, — вчера вечером, — едва слышно закончила она.

Они никогда не разговаривали о столь личном, и Гермиона ощущала, как увеличивается неловкость.

— Я не выбирала, Гарри. Просто иногда случается такое, что невозможно контролировать.

Он покачал головой и встал.

— Я просто не могу поверить, что именно ты, которая всегда все планировала и продумывала, вляпаешься в это.

— Планировала и продумывала? — и хотя ей по-прежнему было стыдно, Гермиона почувствовала, как в душе разгорается гнев. — Моя жизнь — это не только бесконечные расчеты и логические выводы, Гарри! Я такой же человек, как и ты. И, веришь или нет, у меня есть чувства и потребности, которые нельзя заменить... как ты сказал? Планирую и продумываю? Как ты можешь судить меня? Ты выбрал Северуса крестным, но он недостаточно хорош для меня?

— Гермиона, я не осуждаю тебя.

Он устало взъерошил волосы, и только теперь Гермиона заметила беспокойство в его глазах.

— Просто... я желал тебе лучшего. Ты заслуживаешь человека, который сделает тебя счастливой.

Он подошел к ней и взял ее руки в свои.

— Мне кажется, самое лучшее — едва-едва достойно тебя, — тихо сказал он, и у Гермионы на глаза навернулись слезы. — Я ценю и уважаю Северуса, но если ты позволишь спросить тебя...

Она посмотрела на него, пытаясь сморгнуть влагу с ресниц.

— Ты уверена, что он сможет сделать тебя счастливой так, как ты себе представляешь?

Гермиона подумала о том, что Северус не может простить себя. О боли и вине, которые переполняют его. Он прячется в тени, скорее всего, из-за того, что полагает, будто не заслуживает свет. Ее голос был полон грусти, когда она произнесла:

— Я не знаю, на что надеюсь, Гарри. Не знаю, может ли он сделать меня счастливой... и хочет ли вообще.

Гарри молча обнял ее, но почему-то это не принесло утешения.

Повинуясь просьбе Гермионы, Гарри ушел, и вскоре дверь отворилась снова. На этот раз это был Северус. Нахмурившись, он посмотрел на нее.

— Где ты был? — спросила она, глядя на него и пытаясь понять его мысли по неприступному выражению лица.

— В лаборатории. — Он показал маленькую склянку с желтоватой жидкостью.

«Где же еще, — подумала она. — И лишний раз ты убедилась, как плохо его знаешь».

Гермиона не осмеливалась начать разговор о том, что важно для нее, поэтому поинтересовалась:

— Что это?

— Зелье для меня, — ответил Северус, и она расслышали нотки недовольства в его голосе.

Гермиона сглотнула, сжала руки и начала:

— Послушай, Северус, я...

— Честно говоря, я удивлен, что ты еще здесь.

Эти слова удивили и разозлили ее, и Гермиона не придумала ничего лучше, как тихо спросить:

— Неужели?

— Да. Я полагал, что ты уже давно ушла.

— Для тебя это нормально — исчезать после такой ночи?

— Раз уж ты спросила — да, — ответил Северус.

Гермионе показалось, что все внутренности скрутило узлом, и прежде чем осознала, она услышала свой голос:

— Почему ты вообще со мной спал, Северус?

— Почему? — Он холодно улыбнулся и шагнул к ней. — Потому что я эгоист, Гермиона. Потому что давно не занимался сексом с молодой привлекательной женщиной. А я умею использовать подвернувшуюся возможность.

Она вздрогнула словно от пощечины.

— Неприятно? — притворно озабоченным тоном спросил он. — Не может быть. Я был уверен, что ты хорошо знаешь людей и понимала, во что ввязываешься.

Гермиона обхватила себя руками, словно защищаясь, но, разумеется, это не уменьшило боль от его слов.

— То есть, я согласилась быстренько трахнуться, так? — дрожащим голосом сказала она, мгновенно побледнев.

— Как вульгарно, — холодно произнес он.

Снейп не знал, что она почти никогда не использует подобные выражения, но, скорее всего, его это не особенно заботило. Он пожал плечами, когда она промолчала, и нанес следующий удар:

— Намного интересней, почему ты переспала со мной?

Она посмотрела в его бледное лицо, равнодушные черные глаза, не отпускающие ее взгляд ни на секунду. Попыталась хоть что-то сказать, но быстро поняла, что лучше уж молча сносить все издевательства.

— Думаешь, что влюблена в меня? — резко спросил он и обхватил ее подбородок, не давая отпустить голову. — Смотри на меня!

Против воли Гермиона взглянула в его холодные глаза. Она чувствовала в груди странный холод и пыталась подавить слезы.

— Глупая девчонка! — рявкнул он, правильно поняв ее молчание. — Ты всерьез полагала, что я, как Уизли, буду держать тебя за ручку, водить в театр или катать на лодке под луной? — он язвительно ухмыльнулся.

Гермиона не знала, смешно ему, потому что она могла такое подумать или потому что сам представил эту картину.

— Я думала, — тихо начала она, удивляясь, что еще может говорить, пока все вокруг нее рушится, — что могу быть частью твоей новой жизни.

Северус закатил глаза и отпустил ее подбородок.

— Пожалуйста, избавь меня от этого фарса. Иначе кончится тем, что ты возомнишь себя сияющей героиней, которая принесла свет и радость в мою мрачную душу и тем самым спасла от одиночества или больше — от меня самого.

У Гермионы задрожали губы, и она неосознанно попятилась.

— Просто удивительно, что за твоим блестящим умом на самом деле скрывается столько наивности, которая воистину заслуживает жалости, — выплюнул Северус, рассматривая Гермиону, словно насекомое, в котором внезапно открыл неизвестное свойство.

— Может, объяснишь мне, почему я так наивна? — вырвалось у нее. Она сама не понимала, как злости удалось пробиться через унижение и стыд. — Потому что подумала, что начинаю понимать тебя? Или поверила, что небезразлична тебе и ты хоть немного уважаешь меня? Что именно, Северус?

— Потому что у тебя неправильное представление о влюбленности! — резко отозвался он. — Девчачье, искаженное понятие о том, что у тебя может быть со мной. Ты не знаешь меня, Гермиона. И ты ничего не знаешь о любви.

— Неужели? Тогда расскажи! — потребовала она, дрожа от гнева.

— Я не обходительный мужчина. И не тот, кто будет дарить тебе цветы или сделает массаж, когда ты придешь домой после тяжелого рабочего дня. Я не стану выслушивать твои жалобы, потому что мне хватает своих проблем, и не буду говорить лживые комплименты. Ты ошибаешься, если полагаешь, что за маской неприязни и отторжения прячется другой человек. Я уже как-то сказал тебе, помнишь? Не существует другого мужчины. Я точно такой же, каким ты меня знаешь со времен Хогвартса: желчный, жестокий ублюдок. Тебе только кажется, что ты понимаешь меня. И ошибаешься, думая, что влюблена в меня или даже любишь. — Северус горько рассмеялся, глядя куда-то мимо нее. — Я знаю лучше, и потому запомни мои слова: любовь — это боль и огонь. Она сжигает дотла, не оставляя даже пепла.

— В твоем мире, — пробормотала Гермиона.

Боль все сильнее охватывала ее, сковывая холодом и не давая дышать.

— Да, в моем, — равнодушно согласился он. — Видишь, как различны наши миры. Ты умная женщина, Гермиона, живи своей жизнью и оставь мне мою.

Он произнес эти слова очень тихо и совсем не язвительно, но менее жестокими они от этого не стали.

Гермиона не знала, откуда у нее еще остались силы, чтобы пройти мимо Северуса к двери. И когда вышла наружу, она ничего не видела, словно накрытая каким-то стеклянным колпаком, который отрезал от нее остальной мир, оставив ей лишь пустоту внутри. Будто душа разбилась на тысячи осколков, а когда Гермиона попыталась собрать ее, то не нашла несколько кусочков.

Она не чувствовала, что по щекам текут слезы, пока как слепая шла по улице. И не слышала звон стекла от пробирки, которую с яростью швырнули в стену.

— Гермиона?

Гермиона услышала, как кто-то ласково окликнул ее, а затем нежно убрал с ее лица спутанные пряди.

— Джинни? — хрипло прошептала Гермиона, поняв, кто присел на край кровати. — Что ты?..

— Я беспокоилась — ты не появлялась уже три дня, — сказала Джинни, гладя ее по волосам. — Гарри рассказал мне, что произошло.

Гермиона вздрогнула, словно кто-то дал ей пощечину, и почувствовала, как глаза предательски наполнились слезами.

— Ох, — только и смогла произнести она, глядя на Джинни.

С одной стороны, ей хотелось, чтобы Джинни и другие просто оставили ее в покое и она могла cама справиться с болью. Но с другой — то, что близкая подруга рядом, успокаивало.

— Ну-ка, слушай, — тихо, но настойчиво сказала Джинни. — Ты сейчас встанешь, примешь душ и приведешь себя в порядок, чтобы снова выглядеть, как нормальный человек. А я в это время приготовлю какао и немного тут уберусь.

Джинни решительно сдернула покрывало, под которым Гермиона последние дни пряталась от всего мира, схватила ее за локоть и заставила подняться.

— Ну же, — скомандовала она. — Я не позволю, чтобы ты и дальше пряталась в своей берлоге.

Чувствуя, что любое сопротивление будет безжалостно подавлено, Гермиона кивнула и позволила Джинни подтолкнуть себя в сторону ванной. Гермионе стало стыдно, когда она поняла, какой бардак творится в ее квартире. Но Джинни лишь ободряюще улыбнулась и вытащила из сумки палочку, чтобы навести порядок.

Гермиона не относилась к людям, которые прятали голову в песок при любых неприятностях. Но сейчас было намного проще забраться под одеяло и пережить первую боль. Она знала, что проблему так не решить, но, с другой стороны, в последние дни и недели столько всего случилось, что сил бороться уже не осталось.

Она услышала, как Джинни пробормотала заклинание, и разбросанные вещи взмыли в воздух, а затем разлетелись по своим местам. Гермиона впервые за последнее время слегка улыбнулась, когда поняла, что Джинни очень похожа на Молли. И, тихо закрывая дверь в ванную, на какую-то секунду подумала, что все становится чуть проще, когда есть такая подруга.

* * *

Гермиона сидела, уставившись в чашку с какао в руках, и думала: сможет ли она найти слова, чтобы объяснить, что произошло?

— Расскажи, — тихо попросила Джинни.

Гермиона пожала плечами и отозвалась:

— Даже не знаю, с чего начать...

— С самого начала, — предложила Джинни и откинулась на спинку стула.

— Мне бы самой понять, как это произошло. — Гермиона криво усмехнулась. — Когда уважение переходит в восхищение? Где заканчивается жалость и начинается привязанность? Границы так легко размываются, и я не знаю, когда же я пересекла их, Джинни. Это как последняя секунда до восхода солнца: еще темно, а потом ты пару раз моргнула, и вот вокруг уже светло.

Джинни молча кивнула и отпила какао.

— Примерно так и случилось. Я подозревала, но не хотела задумываться. И вдруг поняла, что уже… испытываю эти чувства, — Гермиона сглотнула.

Она медленно стянула полотенце с влажных волос и начала расчесывать кудри. Почему-то казалось, что рассказывать легче, когда руки чем-то заняты.

— Я ведь не рассказывала тебе об одной нашей встрече в Хогсмиде? Я увидела его, когда он смотрел на Визжащую хижину. Потом он заметил меня и попросил рассказать, что произошло в ту страшную ночь, после того как змея чуть не убила его. И этот его взгляд... Словно Северус от всей души желал, чтобы тогда его просто оставили умирать. И я захотела это как-то исправить, понимаешь? Взять на себя часть его боли и вины, потому что было невыносимо видеть его таким. Думаю, с этой минуты все и началось. — она замолчала, пытаясь справиться со слезами, хотя и знала, что может не стыдиться Джинни.

Гермиона шмыгнула носом и посмотрела на подругу.

— Ты наверняка думаешь, что я выжила из ума.

— Нет, — твердо ответила Джинни. — Ничего подобного. — она нежно сжала руку Гермионы и улыбнулась. Джинни очень хотелось задать сотню самых разных вопросов, но она знала, что Гермионе лучше сначала выговориться.

— И с той секунды все изменилось. Теперь я смотрела на него не как ученица, а как взрослая женщина. Раньше я боялась его сарказма и язвительности, а потом внезапно именно это показалось самым привлекательным. Раньше меня злило его умение возникать словно из ниоткуда, а теперь я восхищаюсь тем, как плавно он двигается. Раньше я видела в нем только озлобленного учителя, который строго наказывал за малейшую провинность, а теперь меня поражает его великолепный ум.

Гермиона закрыла лицо руками, и Джинни с трудом расслышала слова:

— Боже, какая я дура!

— Ты не дура, — успокаивающе произнесла Джинни и приобняла за плечи. — Как будто кто-то может выбирать, в кого влюбляться. Сама не верю, что говорю это, но я понимаю, почему ты испытываешь к нему чувства.

Гермиона убрала руки и посмотрела на подругу.

— То, как ты начинала себя вести, когда встречалась с ним у нас в гостях... Уже тогда я должна была что-то заподозрить, но мысль об этом казалась слишком невероятной.

Джинни сочувственно погладила Гермиону по плечу и продолжила:

— Когда вы с Роном расстались, я долго переживала. Просто... была у меня дурацкая девчоночья мечта — я и Гарри, ты и Рон, домики по соседству, белый забор... И все же я всегда подозревала, что вы расстались не потому, что ваши взгляды на жизнь не совпадали. Рон и ты... Вы слишком разные, не говоря уже об интеллекте. Северус и ты… Я и представить себе не могла, что у вас столько общего. Вы оба очень умны и жаждете новых знаний. Помнишь, как-то вы спорили о том, почему он не считал тебя самой лучшей ученицей?

Гермиона кивнула. Как будто она могла забыть...

— Казалось, что вы перебрасываетесь мячом. Иногда он выигрывал, иногда ты. Вы равные соперники. У него больше жизненного опыта, но у тебя творческий подход. Вы очень похожи.

Гермиона сжала руки и подумала о письме, которое послала в газету под псевдонимом Леонта Пирсона, чтобы защитить Снейпа от нападок Риты Скитер. Ведь он тогда сразу всё понял и ответил ей в своем стиле. Похоже, Джинни права. Но какая теперь разница, когда Снейп ясно дал понять, как низко ценит Гермиону?

— После того как мы... После той ночи... — Гермиона замолчала. Украдкой взглянула на Джинни, которой, казалось, тоже было нелегко слышать это, и опустила глаза. Затем глубоко вздохнула и продолжила: — Он сказал мне, что между нами ничего не может быть, кроме этой... подвернувшейся возможности. И что мои представления о влюбленности бессмысленны и наивны.

Не глядя на Джинни, Гермиона повторила все, что Снейп сказал ей. И хотя она очень старалась, но всё же не смогла сдержать слез.

Джинни молча дала ей платок, обняла за плечи и шептала что-то утешающее, пока Гермиона не успокоилась и не откинулась на спинку дивана.

— Он произнес это так холодно и презрительно, словно я не более чем грязь под ногами.

Гермиона обхватила себя руками. В тот день можно было даже почувствовать холод, исходящий от Северуса. А ведь ночью он был совсем, совсем другим.

Какое-то время Джинни сидела с задумчивым видом, потом сказала:

— Да, похоже, он всеми силами старался отделаться от тебя.

На несколько секунд в маленькой гостиной воцарилась тишина, а затем Гермиона в отчаянии спросила:

— И что мне теперь делать?

— То, что ты всегда делаешь, — отозвалась Джинни. — Соберешься с силами и будешь жить дальше, не оглядываясь назад.

Это прозвучало очень легко, и Гермиона была бы счастлива, если бы так оно и было. Больше для того, чтобы успокоить Джинни, а не потому, что сама верила в это, Гермиона кивнула.

— Бывало и хуже, — произнесла Гермиона, но, как показалось ей самой, это прозвучало так фальшиво, словно она кукла, за которую говорит кто-то другой.

— Вот именно, — подтвердила Джинни и улыбнулась. Затем обняла ее, погладила по спине и прошептала: — Ты же знаешь, я и Гарри всегда поддержим тебя, если вдруг ты упадешь... Но этого, разумеется, не случится.

* * *

Ожидая чего угодно, Джинни нетерпеливо переступила с ноги на ногу и снова постучала в массивную деревянную дверь.

— Ну же, я точно знаю, что ты дома, — пробормотала она, размышляя, не вернуться ли ей домой. Гарри не знал, куда она направилась — Джинни соврала ему, что идет к родителям, — и теперь ее мучила совесть.

Последние дни она постоянно думала о разговоре с Гермионой. И чем больше прокручивала в голове слова подруги, тем сильнее становились ее подозрения.

— Северус, открой эту чертову...

Внезапно дверь распахнулась, и Джинни почти ударила Северуса кулаком.

— Чего тебе? — рявкнул он и скрестил руки на груди.

— Хочу поговорить с тобой, — выпалила она, пристально рассматривая Северуса.

Впервые она видела его в столь плачевном состоянии, поэтому несколько секунд просто ошеломленно изучала его бледное, осунувшееся лицо.

— Нет! — прорычал он. — Не хочу показаться грубым, но тебе лучше уйти.

— Ты уже груб, — поправила Джинни и воинственно задрала подбородок. — Северус, я не отстану! Я хочу поговорить с тобой, и ты обязан мне ответить.

— Я ничем тебе не обязан, — холодно сказал Снейп, сузив глаза.

Джинни пожала плечами, но не отступила.

— Ну хорошо, — медленно произнесла она. — Может, мне ты и не обязан. Но вот Гермионе...

Гермиона безучастно просматривала бумаги, скопившиеся на столе, тут и там делала пометки и даже не задумывалась о том, что пишет. Чувствуя на себе любопытные взгляды, которые ее порядком раздражали, она была благодарна, что коллеги хотя бы не пристают к ней с вопросами.

Прошло три дня с тех пор, как она снова вышла на работу, и все сразу же поверили, что она болела и до сих пор нехорошо себя чувствует. Гермионе не требовалось зеркало, чтобы знать, как ужасно она выглядит, но разговор с Джинни всё же помог перестать жалеть себя, расправить плечи и жить дальше.

Словно по волшебству, постучав, в кабинет заглянула Джинни. Извинившись за вторжение, она обменялась несколькими фразами с сотрудниками Гермионы, а затем направилась к ней самой.

— Выглядишь так, словно увидела привидение! — рассмеялась Джинни и прислонилась к заваленному бумагами столу, который под дополнительным весом опасно заскрипел.

— Просто я как раз думала о тебе, когда ты вдруг зашла, — объяснила Гермиона и улыбнулась в ответ.

— О, я тут прогуливалась неподалеку и решила тебя навестить. Не найдешь пару минут для меня? — спросила Джинни с подозрительно невинным выражением лица. Гермиона, которая достаточно давно и хорошо знала подругу, недоверчиво посмотрела на нее.

— Ну ладно, — неохотно согласилась Гермиона и встала.

Отчего-то довольный взгляд Джинни ей совсем не понравился.

— Вы же не будете возражать, если я похищу ее у вас ненадолго? — с сияющей улыбкой обратилась Джинни к миссис Боссингтон — начальнице Гермионы. Та отрицательно покачала головой.

— Так, и что же ты задумала? — спросила Гермиона, когда они вышли из кабинета.

— С чего ты решила, будто я что-то замышляю? — невинно захлопала ресницами Джинни и рассмеялась, когда поняла, что на Гермиону это не действует. — Ты меня слишком хорошо знаешь, — сдалась она, пожала плечами и продолжила: — Если я тебе скажу, обещаешь, что не разозлишься?

— Смотря на что, — недоверчиво отозвалась Гермиона.

— Ну хорошо. Но прежде чем я начну, скажи-ка мне, где в Министерстве можно отыскать думосброс?

— Зачем, ради Мерлина, тебе думосброс? — Гермиона неверяще уставилась на Джинни. Плохое предчувствие крепло.

Джинни улыбнулась и достала из кармана мантии небольшой флакон, в котором мерцала серебристая жидкость. Гермиона очень хорошо знала, что это.

— Потому что я хочу кое-что тебе показать, — неожиданно серьезно произнесла Джинни.

* * *

Когда они зашли в судебный зал и закрыли за собой дверь, их встретил затхлый запах, который обычно бывает в помещениях, где давно не проветривали. На какую-то секунду Гермиона даже задумалась о сложном заклинании очистки воздуха. Но слова Джинни тут же заставили ее забыть обо всем.

— Я была у Северуса, — без предисловий начала Джинни и подняла руку, увидев, что Гермиона уже открыла рот, чтобы возмутиться. — Знаю, мне не следовало вмешиваться, но я не могла смотреть, как ты страдала и страдаешь до сих пор. К тому же кое-что в словах Северуса насторожило меня. Если честно, я отправилась к нему, чтобы самой убедиться, действительно ли он относится к тебе, как к шлюхе, и просто использовал тебя.

— И что ты поняла? — спросила Гермиона, удивляясь, что может еще говорить, когда внутри все переворачивается.

— Именно это я и хочу тебе показать, — тихо произнесла Джинни, направляясь к думосбросу, и поманила Гермиону за собой.

Откупорив бутылочку, она ободряюще улыбнулась Гермионе.

— Чьи это воспоминания? — спросила та.

— Мои. Ты готова?

— Нет, — честно ответила Гермиона, когда воспоминания оказались в думосбросе. Но все же любопытство пересилило, и она окунула лицо в серебристый туман.

* * *

Гермиона обнаружила, что стоит перед дверью дома Северуса, и сначала даже испуганно отшатнулась, но потом увидела, как Джинни из воспоминаний громко стучится.

— Северус, открой эту чертову...

И еще до того как Джинни закончила предложение, дверь распахнулась и на пороге возник Северус — измученный, со спутанными волосами, которые некрасиво облепили его бледное лицо с застывшим на нем яростным выражением. Гермиона пораженно замерла, рассматривая его. И несмотря на оскорбительные слова, что он бросил ей после той ночи, несмотря на презрение, с которым он их сказал, она почувствовала жалость.

— Чего тебе? — рявкнул он Джинни. Та едва заметно вздрогнула, но не отступила.

— Хочу поговорить с тобой, — ответила она.

Казалось, Северус излучал неприступность. Ледяным тоном он произнес:

— Нет! Не хочу показаться грубым, но тебе лучше уйти.

Гермиона не смотрела на Джинни, потому что не отводила взгляда от Северуса. Но она не могла не восхититься подругой, когда услышала ее слова:

— Ты уже груб. Северус, я не отстану! Я хочу поговорить с тобой, и ты обязан мне ответить.

Он сузил глаза и намеренно навис над Джинни, чтобы напугать.

— Я ничем тебе не обязан!

Гермиона очень хорошо знала этот прием — сколько раз в школе Северус им пользовался!..

— Ну хорошо, — отозвалась Джинни, пожав плечами. — Может, мне ты ничем и не обязан. Но вот Гермионе...

Тут Гермиона все же повернулась к Джинни из воспоминаний, и при виде вздернутого подбородка и скрещенных рук подруги ее переполнила волна признательности. Гермиона понимала, что Джинни пришлось собрать всё своё мужество, чтобы заговорить с крестным своего ребенка на тему, которая, без сомнения, только разозлит Северуса.

Северус открыл рот, потом закрыл и сжал губы. Возможно, он сам удивился тону Джинни — она никогда раньше так с ним не разговаривала. А возможно, считал весь этот разговор бессмысленным. Какое-то время, показавшееся вечностью, он молчал.

Когда же он наконец заговорил, его голос звучал решительно, словно подводя черту.

— Боюсь, ты ошибаешься, Джиневра. Я не знаю, почему ты вмешиваешься в дела, которые тебя совершенно не касаются. Если только, — протянул Северус, презрительно глядя на Джинни, — ты не хочешь удовлетворить свое любопытство и узнать грязные подробности.

— Ты серьезно? — холодно отозвалась Джинни. — Я не страдаю любопытством и не горю желанием узнать «грязные подробности». Согласна, я не имею права вмешиваться. Просто хочу спросить, зачем нужно было поливать Гермиону грязью?

Северус не ответил, только рассматривал ее, сузив глаза. И его непроницаемое лицо напомнило Гермионе минуты, когда он произносил те ужасные слова. Сердце сжалось, и она уже хотела попросить Джинни покинуть воспоминания, но не смогла. Безмолвно слушая, она боялась даже моргнуть, чтобы не пропустить ни одного, даже малейшего изменения в лице Северуса.

— Я ценю и уважаю тебя, Северус, но ты вряд ли удивишься, если я скажу, что ты не самый приятный человек. Ты ворчливый, грубый мизантроп, и, честно говоря, я не понимаю, что Гермиона нашла в тебе. Но кто я такая, чтобы судить ее? — Джинни пожала плечами и продолжила: — Все, что я хочу узнать от тебя, — это почему ты не мог отнестись к Гермионе с тем же уважением, которое она неизменно выказывала тебе?

— Возможно, у нас с тобой просто разные понятия об уважении, Джиневра, — спокойно сказал он, и Гермиона услышала легкое сожаление в его голосе.

— Неужели? Тогда объясни, — потребовала Джинни. — Я до сих пор не подозревала, что оскорбительные слова являются формой уважения.

— А тебе не приходило в голову, упрямая девчонка: я поступил так именно потому, что уважаю ее? — Снейп, словно хищный зверь, метнулся к Джинни, которая испуганно отшатнулась. Казалось, он хочет схватить ее и как следует встряхнуть, но в последнюю секунду опомнился и устало опустил плечи.

— Ты хотел любой ценой добиться, чтобы она ушла и не возвращалась, — тихо сказала Джинни, и лишь легкая дрожь в голосе выдала — она понимает, какую опасную тему затрагивает. — Почему?

— Ты уже сказала это — я ворчливый, грубый мизантроп. Я не приятный в общении человек, Джиневра, никогда им не был и уже не стану. Ты это знаешь, твой муж тоже, а я и подавно. И Гермиона тоже скоро поняла бы это. Было лучше с самого начала показать ей, во что она ввязывается.

— Лучше для нее... или тебя? — спросила Джинни, похоже, окончательно наплевав на последствия.

Гермиона испуганно вскрикнула, когда Джинни из настоящего схватила ее за локоть и прошептала на ухо: «Смотри внимательнее на его лицо!»

— В этом все дело? Лучше для тебя, чтобы она ушла раньше, поскольку тебе было бы проще? Проще, чем потом, когда ты слишком привяжешься к ней?

Лицо Снейпа дрогнуло, словно его ударили, и на какую-то секунду в его черных глазах мелькнуло страдание, даже боль. Маска спала, показав потерянного человека. Через секунду Северус снова спрятался за маской, но этого хватило, и сердце Гермионы забилось, как сумасшедшее.

— Достаточно, — ледяным тоном произнес он и шагнул назад к двери — жест человека, который не может вынести, что кто-то видел его уязвимость.

— А тебе не кажется, — тихо и мягко сказала Джинни, — что Гермиона уже давно знает и твои слабости, и ошибки, но всё равно решила, что хочет быть с тобой?

Он не ответил. Просто стоял и смотрел куда-то поверх ее головы, а затем шагнул назад и без слов закрыл за собой дверь.

На несколько секунд Гермиона подняла руку туда, где только что был Северус, словно желая прикоснуться к его бледному лицу. Но воспоминание начало рассеиваться, и она снова оказалась в пыльном судебном зале с Джинни.

* * *

— Ты в порядке? — тихо спросила Джинни, после того как они несколько минут молчали.

— Не знаю, — дрожащим голосом отозвалась Гермиона и прислонилась к одной из скамеек для зрителей.

— Никогда бы не подумала, что буду так с ним разговаривать, — сказала Джинни. — Но знаю, что была права. Он не хотел, чтобы ты уходила. Однако посчитал лучшим прогнать тебя сейчас, чтобы потом не так страдать. — она тронула Гермиону за плечо и неуверенно спросила: — Ты злишься, что я так поступила?

— Нет, — ответила Гермиона. — Скорее, злюсь на себя, потому что теперь снова чувствую надежду. — Она сглотнула и посмотрела на Джинни. — Я так хочу поговорить с ним, но никогда не унижусь и не пойду к нему после всего того, что он наговорил мне тогда.

— Ни в коем разе, — тут же отозвалась Джинни. — У тебя достаточно гордости. Но ты сама видела, как ужасно он выглядит. Мне, по крайней мере, ясно, что я попала в точку. Если ты значишь для Северуса так много, как я думаю, и мои слова дошли до него, тогда он сам захочет поговорить с тобой.

С тех пор как Джинни показала ей воспоминания, прошло уже несколько недель. И хотя Гермиона не особо верила, что Северус на самом деле захочет поговорить с ней, все же каждый раз вздрагивала, когда в ее дверь стучали. Но, как правило, это были соседи. А один раз, к немалому удивлению Гермионы, пришел Рон, который неуверенно мялся перед дверью, пока она не пригласила его войти. Он сказал, что действительно хочет поддерживать дружбу, как и обещал в их предыдущую встречу, и, когда они преодолели возникшую неловкость, то очень приятно провели время.

С огромным облегчением Гермиона поняла, что ей уютно с Роном, совсем как в те дни, когда они втроем с Гарри еще были неразлучным трио и ценили свою дружбу больше всего. В какой-то миг они с Роном даже решили послать Гарри сову и тоже пригласить его. Но с недавних пор Гарри покидал дом только в особо важных случаях, потому что Джинни на последнем месяце беременности уже не справлялась с двумя мальчишками.

— И как у тебя дела? — спросил Рон, отхлебнул пиво и с удовольствием вытянул длинные ноги. — С кем-нибудь познакомилась?

Вопрос застал Гермиону врасплох, и она промямлила: «Я... э-э... нет», понимая, что Рон заметил ее неуверенность. Но он только ответил:

— Но ты наверняка скоро кого-нибудь встретишь. Я уверен.

После того как он ушел, на прощание поцеловав ее по-дружески в щеку, на нее снова навалилось одиночество. Гермиона уже привыкла не замечать боль — со временем осталось только ноющее чувство потери. Она радовалась, что, по крайней мере, ей удавалось не думать о Северусе, но глупая надежда, что однажды он придет, никуда не делась.

Может, думала она, уже засыпая, в один прекрасный день он и правда постучится в дверь.

Неожиданно она вспомнила свою маму, которая любила разные поговорки. Чаще всего ее мать повторяла: «Человек полагает, а Бог располагает».

И с этой мыслью Гермиона уснула.

* * *

— Мисс Грейнджер, я рада, что вы нашли для нас время, — с улыбкой произнесла профессор Макгонагалл. — Ученики вас уже заждались.

Несколько дней назад Гермиона получила письмо с просьбой рассказать пятикурсникам о своей работе. Наступила неделя профориентации. Поэтому сейчас Гермиона пила чай с профессором Макгонагалл в кабинете директора и вспоминала свой пятый год учебы. Тогда она и подумать не могла, что захочет заниматься магическим правом, но после войны у нее не возникло сомнений, какую работу выбрать.

— Если честно, даже не представляю, что говорить, — призналась Гермиона и сделала глоток горячего чая.

— Уверена, вам удастся заинтересовать некоторых учеников, дорогая. Просто расскажите, что вам больше всего нравится в работе и как проходит день.

Гермиона задумчиво кивнула. Она заверила Макгонагалл, что Гарри с большим удовольствием тоже рассказал бы о своих аврорских буднях, но из-за Джинни остался дома. Потом они еще немного поговорили о Хогвартсе. Минерва как раз жаловалась, что уровень знаний упал, когда в дверь постучали, и Гермиона услышала почти забытый, но очень знакомый голос:

— Пивз открутил люстру на пятом этаже, госпожа директор.

Такой же неопрятный, как и раньше, в кабинет, прихрамывая, вошел Аргус Филч и подозрительно уставился на Гермиону.

— Во имя Мерлина, Филч, не сейчас! — раздраженно ответила Макгонагалл.

Но он возразил:

— Пострадала ученица. Вы должны изгнать его, профессор, в это раз он зашел слишком далеко!

С удивительной для ее возраста прытью Макгонагалл подскочила, отодвинула Филча и произнесла, обращаясь к Гермионе:

— Прошу меня извинить, я скоро вернусь.

И вылетела из кабинета, оставив Гермиону одну.

«Кое-что в Хогвартсе остается неизменным», — с улыбкой подумала она.

* * *

Гермиона осматривала кабинет, когда внезапно услышала позади тихий голос:

— Давненько я не видел вас здесь, мисс Грейнджер.

Гермиона обернулась к портрету Альбуса Дамблдора. Когда она вошла в кабинет, он спал, но теперь проснулся и улыбался ей.

— Профессор Дамблдор! — воскликнула она и подошла к стене, на которой висел портрет.

— Минерва рассказал мне, что вы согласились приехать, — дружелюбно ответил он и подмигнул. — Как у вас дела?

— Все хорошо, сэр, спасибо, — пробормотала она, едва не спросив его о том же. Скорее всего, интересоваться, как дела у мертвого человека, было бы бестактно.

— Как я слышал, вы много добились, дорогая, — произнес он, и Гермионе показалось, что в его голубых глазах мелькнула гордость. Она покраснела до кончиков волос, но прежде чем смогла ответить, Дамблдор продолжил: — Честно говоря, ничего другого и не ожидал. Уже в школе вы доказали, что обладаете блестящим умом и добрым сердцем.

— Спасибо, — пробормотала она смущенно и в то же время благодарно. Гермиона не видела Дамблдора с той памятной ночи победы над Волдемортом. И теперь, глядя в добрые, мудрые глаза директора, очень захотела спросить его кое о чем.

Недолго думая, она выпалила:

— Сэр, можно задать вам вопрос?

— Конечно, дорогая.

Гермиона уставилась на свои руки и тихо произнесла:

— Представьте, что вы знаете человека, чья мечта никогда не сбудется. Что бы вы посоветовали ему?

Когда она все же осмелилась посмотреть на портрет, то поняла, что имел в виду Гарри, когда говорил, будто глаза Дамблдора видят человека насквозь.

Он несколько секунд рассматривал ее, а потом ответил:

— Послушайте небольшую историю о невозможном, мисс Грейнджер. Много лет назад один маггл мечтал стать писателем и опубликовать свое произведение, которым очень гордился. Он послал рассказ в издательство, но ему пришел уничижительный ответ: у вас нет таланта, а сама история никудышная и бессмысленная. Раздавленный, маггл хотел сдаться, но что-то в нем упорно не желало смиряться. И он послал произведение в другое издательство и получил такой же ответ. Каждый, кого он спрашивал, советовал ему забыть о своей мечте, но молодой маггл просто не мог отказаться от нее. «Это невозможно, — говорили ему, — забудь». Но он не отступал и при этом повторял себе, что нет ничего невозможно, пока ты в это веришь.

— И что случилось потом? — спросила Гермиона, которая завороженно слушала.

Дамблдор улыбнулся.

— Последний издатель, которому молодой маггл послал историю, согласился опубликовать ее. И Ричард Бах продал свою книгу «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» много миллионов раз и стал знаменитым не только среди магглов. — Дамблдор подмигнул и улыбнулся, увидев изумленный взгляд Гермионы.

— Я знаю «Чайку Джонатана»! — воскликнула она. — Я очень любила ее в детстве и зачитала почти до дыр!

— Что ж, меня это не удивляет, мисс Грейнджер, — мягко отозвался Дамблдор. — И думаю, вы понимаете, что бы я ответил человеку, который считает свою мечту несбыточной.

Чуть позже Гермиона шла по коридорам Хогвартса с чувством необычайной легкости внутри, и ей казалось, будто она парит, словно перышко. Она не могла перестать улыбаться.

Вера в себя, подумала она, твердость и неиссякаемое терпение — никто больше не сможет лишить ее этого.

Особенно она сама.

* * *

У Гермионы еще оставалось немного времени до начала урока, где она собиралась рассказать о своей профессии, и она решила прогуляться по замку и вспомнить школьные годы. Тут и там она заглядывала в пустые классы, останавливалась перед картинами и даже поговорила с Почти Безголовым Ником. Когда он увидел ее, то от удивления врезался в доспехи, которые упали с ужасным грохотом.

— Боже мой, кого я вижу! — воскликнул Ник и схватил ее руку. Гермионе показалось, что ее пальцы окунули в ледяную воду.

Она побывала и в библиотеке, и ей даже удалось вызвать улыбку у вечно сердитой мадам Пинс. Гермиона обратила внимание, что многие ученики, которые замечали ее в коридорах, оглядывались и возбужденно перешептывались: «Думаешь, это она?», «Я уверен!», «А Гарри Поттер тоже будет?».

Гуляя по замку, она сама не заметила, как спустилась в подземелья, поэтому решила заглянуть в кабинет зельеварения.

Когда она зашла в класс, ей показалось, что время тут остановилось. Она почти слышала позади шепот Гарри и Рона, стонущих, что им придется целых два часа провести со Снейпом и слизеринцами.

Гермиона провела пальцем по парте, рассматривая прожженные в темном дереве дыры — она могла бы поклясться, что это вина Невилла, — взглянула на доску, с которой когда-то торопливо списывала ингредиенты. И почти услышала тихий глубокий голос Снейпа, от которого волоски на шее встали дыбом. Понадобилось несколько секунд, прежде чем Гермиона поняла, что голос Снейпа доносится вовсе не из воспоминаний.

Северус медленно и плавно выступил из темного угла, и Гермиона не в первый раз подумала, что он каким-то образом может сливаться с тенью.

Как ни странно, она осталась спокойной. Все эти недели Гермиона думала, как же сильно забьется ее сердце, когда они вновь встретятся. Но сейчас, несмотря на все ожидания, она была совершенно невозмутима.

— Здравствуй, Северус, — тихо сказала она. — Профессор Макгонагалл попросила тебя рассказать о зельеварении и о том, какую потом можно выбрать профессию? Например, стать аптекарем? — Гермионе удалось даже улыбнуться, и она прислонилась к одной из парт.

«Каким же похудевшим и больным он выглядит».

Северус какое-то время рассматривал ее с обычным непроницаемым лицом, потом кивнул, но ничего не ответил.

Гермиона скользнула взглядом по классу и произнесла:

— Когда я поступила в школу и поначалу не знала, что же меня ожидает, я боялась тебя. Другие учителя меня любили и радовались каждому правильному ответу. Ты же презирал меня.

В лице Северуса что-то едва заметно дрогнуло, но он промолчал. Гермиона, не глядя на него, продолжила:

— Я перестала бояться тебя, когда поняла, что Дамблдор доверяет тебе и ты шпионишь для него. Ты всегда хорошо играл свою роль, Северус.

К ее удивлению, он медленно подошел и присел рядом на парту. Некоторое время они сидели молча, а когда он наконец-то заговорил, его голос был очень тихим.

— Сколько себя помню, я всегда играл роли. Так долго и так хорошо, что однажды потерял самого себя.

Его слова заставили сердце Гермионы сжаться. Как ей хотелось протянуть руку и прикоснуться к Северусу! Но она сдержалась, понимая, что он раскрывает душу, возможно, впервые в жизни, и если сейчас его прервать, он снова замкнется в себе.

— У меня есть одно маленькое старое зеркало, в которое я иногда смотрю, чтобы убедиться, что всё еще существую. Я всегда шел путями, которые мне указывали другие, и неважно, кто это был — Дамблдор или Волдеморт. А если часто идти чужими путями, сложно не сбиться со своего и при этом остаться собой.

Северус произнес эти слова без горечи или ненависти, и на короткий миг Гермионе удалось заглянуть в его сложную душу. Он потерял себя и теперь словно блуждал в темноте, пытаясь найти свое место в жизни.

— Как ты можешь чего-то ожидать от меня, Гермиона, если я сам не знаю, способен ли на это?

Северус пристально и выжидающе посмотрел на нее, и Гермиона заметила необычные искры в его черных глазах.

— Но я ничего не ожидаю от тебя, Северус, — тихо произнесла она и с удивлением поняла, что это чистая правда. — Я ничего не требую и не хочу от тебя. Наоборот, я предлагаю свою дружбу. Если тебе это не нужно, можешь отказаться. Решать тебе, — с этими словами Гермиона протянула ему руку и прошептала: — Иногда друг может помочь найти потерянный путь.

Северус с каменным лицом смотрел на протянутую руку, и на какой-то миг Гермионе показалось, что он сделает шаг назад. Но спустя несколько бесконечных секунд он все же крепко сжал ее ладонь. Его взгляд был непроницаемым, но Гермиона понимала, что он удивлен. Если честно, она сама удивилась не меньше, но чувствовала, что поступает правильно.

Вряд ли кто-то захотел бы дружить со Снейпом. Гермиона была уверена, что он навсегда останется жестоким, циничным и злобным. Но она помнила его и другим, каким он показал себя, когда пытался спасти Альбуса Северуса. Иногда она думала, что Снейп сам не отдает себе отчета, скольким он готов пожертвовать ради тех, кто ему дорог. Стены, которыми он себя окружил, не только ограждали его от других людей, но и не позволяли ему самому видеть настоящего себя.

Гермиона улыбнулась своим философским мыслям и произнесла:

— Думаю, тебе пора нагнать страху на пятиклассников, чтобы никто и мечтать не смел о профессии зельевара.

Уголки губ Северуса дрогнули, и он отпустил ее руку.

— Зельеварение не для слабаков, — отозвался он, пожав плечами.

Так как Гермионе нужно было идти на пятый этаж, она кивнула Северусу на прощание и уже с порога добавила:

— Постарайся не слишком напугать их.

— И в мыслях не было, — сухо ответил он, но на долю секунды на его лице мелькнула ухмылка.

И пока Гермиона шла по темным коридорам подземелья, ей пришло в голову, что намного лучше начать новую страницу книги, чем пялиться на прочитанную.

* * *

Прошли три недели, а от Северуса не было ни слуху ни духу. Гарри рассказал ей, что Северус предложил посидеть с мальчиками, потому что Джинни показалось, будто у нее начались схватки. Но когда выяснилось, что это ложная тревога, их отправили домой уже спустя полчаса. Северус после раздумий согласился поужинать с Поттерами.

— И, представь, он даже ни разу не скривился, хотя еда подгорела. Джинни слишком устала, и готовить пришлось мне, — рассказывал Гарри.

Гермиона улыбнулась и представила, как Северус ест подгоревшее жаркое, а сам с трудом сдерживается, чтобы не отпустить едкое замечание.

В это время в дверь постучали. Гермиона, не поднимая головы от бумаг, услышала, как в тот же миг все разговоры сотрудников стихли. И когда она посмотрела на вошедшего, то, к своему огромному удивлению, увидела Северуса. Он пробормотал слова приветствия и направился к ее столу.

Из всех мест, где Гермиона представляла себе их встречу, ее работа была последним.

Северус целеустремленно и с обычной грацией пересек комнату. Взгляды других он или не замечал, или намеренно игнорировал.

Гермиона в очередной раз восхитилась тем, как он двигается. Еще в школе он умел одним своим присутствием создать ощущение опасности и силы.

— Северус, — поприветствовала она его. — Должна признаться, я удивлена, что ты зашел.

Краем глаза она увидела, что все коллеги открыто пялятся на них и прислушиваются, чтобы ничего не пропустить.

— У меня к тебе деловое предложение. Мы можем поговорить наедине?

— Конечно, — отозвалась Гермиона. — В конференц-зале как раз никого нет.

Она повела его за собой, замечая, как разочарованно вытянулись лица сотрудников. Что ж, она могла их понять.

Все знали, что Северус Снейп редко показывается в обществе. А уж если у него были дела, то он решал их с такой скоростью, что никто не успевал поймать его и завести беседу. В магическом обществе он принадлежал к людям, о которых ходит больше всего слухов, особенно после злопыхательной статьи Риты Скитер и последующих писем.

Едва они закрыли за собой дверь зала и сели, как Северус произнес:

— Я пришел, потому что мне нужно уладить некоторые юридические формальности, касающиеся моей смерти.

— Завещание? — нахмурилась Гермиона. — Я этим, вообще-то, не занимаюсь, но если тебе необходимо составить...

Северус пристально взглянул на нее и сказал:

— Разумеется, я мог бы пойти к кому-то, кто занимается только завещаниями, но я хотел быть уверен, что все останется в тайне.

— Понимаю, — отозвалась она, слегка покраснев, и, чтобы скрыть это, быстро наколдовала перо с пергаментом, а затем выжидающе посмотрела на Северуса.

— Так как у меня нет родных, я планирую оставить мой дом и накопления в Гринготтсе Альбусу Северусу. Записи с разработками новых зелий из моей лаборатории завещаю госпиталю Святого Мунго.

Гермиона удивленно уставилась на него.

— Ты изобрел что-то новое?

Северус усмехнулся.

— Я вовсе не изобрел колесо, но улучшил снотворные зелья, заживляющие и кое-что еще. Все испытания записаны и заперты в одном из шкафов в моей лаборатории.

Пока он говорил, Гермиона делала пометки. Ее совсем не удивило, что он оставил все свое имущество крестнику. Однако это также означало, что Северус даже не задумался о том, что у него самого могут быть дети. Она нахмурилась, но ничего не сказала.

— Если случится так, что ты до совершеннолетия Альбуса... — она замолчала, осторожно подыскивая слова.

Снейп закончил с обычной для него саркастичной улыбкой:

— ...сыграю в ящик?

Против воли Гермиона улыбнулась и кивнула.

— Именно. Хочешь ли ты, чтобы Альбус, если он будет еще несовершеннолетним, унаследовал дом сразу? Или до семнадцатилетия наследством должен распоряжаться законный опекун?

— Мой дом в руках Гарри Поттера? — Снейп скривился, словно у него внезапно разболелись зубы. Но Гермиона знала его достаточно хорошо, чтобы понять: он говорит не серьезно. — Если честно, я не задумывался о таком, но раз уж ты спрашиваешь... Дом должен сразу же перейти к Альбусу, и неважно, сколько ему будет лет.

— Хорошо. — Гермиона прочитала свои пометки и взглянула на него. И поняла, что Северус пристально смотрит на нее. — Тебе придется сказать мне номер твоего хранилища в Гринготтсе. Не переживай, — добавила она, когда не ответил, — я не собираюсь тебя обворовывать. — И улыбнулась.

— Ты уже блестяще доказала, что вполне способна на это, а по сравнению с хранилищем Лестрейнджей мое и вполовину не так хорошо охраняется.

Гермиона хотела запротестовать, но поняла, что Северус просто дразнит ее. К сожалению, он слишком редко показывал, что умеет шутить, и Гермиона подумала, насколько же приятнее его общество, если Северус в хорошем настроении.

Они обсуждали дальнейшие детали, пока Гермиона не произнесла:

— Я все подготовлю и пошлю тебе сову. Это не займет много времени. А тебе останется только подписать.

Северус кивнул и поднялся. Она почувствовала укол сожаления оттого, что он уже собирается уходить.

— Могу я задать вопрос? — сказала она, вставая.

Он кивнул и выжидающе посмотрел на нее.

— Почему именно сейчас? Что-то случилось, раз ты решил составить завещание?

— Мой целитель не сказал, что мне осталось жить всего шесть месяцев, если ты об этом. Просто пару ночей назад мне приснился бредовый сон с Сириусом Блэком.

Северус скривился, словно видел во сне тараканов и других противных насекомых.

Гермиона поняла Снейпа, когда вспомнила, как Сириус позаботился о том, чтобы его крестник — Гарри — все унаследовал.

Северус пристально посмотрел на нее и произнес:

— Я рассчитываю, что никто не узнает о моем завещании.

— Конечно! — заверила она его.

Они вместе подошли к двери, когда Гермиона неожиданно произнесла:

— У меня скоро обеденный перерыв. Если ты не занят, я была бы рада пообедать вместе.

Северус промолчал, будто размышляя, как бы понятнее объяснить ей, что не имеет ни малейшего желания проводить с ней время.

— Думаю, это не самая лучшая идея, — наконец спокойно ответил он.

Гермиона слегка пожала плечами, стараясь, чтобы ее разочарование было не слишком заметно.

— Твои коллеги и так забросают тебя вопросами. И, полагаю, ты и без того слишком часто становишься объектом для сплетен.

Когда они выходили из помещения, Гермиона чуть задела Снейпа плечом. Несмотря на отказ, она поняла, что ее не оттолкнули. Близость его тела и то, что Северус хотел защитить ее от любопытства коллег и других работников Министерства, заставили ее покраснеть.

Она постаралась взять себя в руки и сказала:

— Я дам тебе знать, когда все будет готово. До свидания, Северус.

Он кивнул и улыбнулся, прежде чем направиться к выходу.

* * *

— Гермиона!

Знакомый голос позвал ее уже второй раз. Гермиона распахнула глаза, пытаясь осознать, где она. Быстрый взгляд на светящиеся стрелки часов — подарок ее матери — помог ей понять, что она в своей спальне и уже почти шесть утра. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить — голос доносится из камина в другой комнате. Гермиона быстро вскочила.

— Гарри! Что-то случилось? — воскликнула она, подойдя к камину, где в зеленом огне виднелась голова ее лучшего друга.

— Можно и так сказать, — отозвался он и широко ухмыльнулся.

И Гермиона сразу все поняла.

— Ребенок родился! — Она опустилась на колени перед камином. — Боже, и когда?..

— Сегодня ночью, в начале второго, — ответил Гарри, смеясь, и даже сквозь пламя было видно, как сияют его глаза.

Она прижала ладонь к губам. В голове крутились сотни вопросов, и Гермиона не могла решить, какой из них задать первым. Но Гарри не дал ей и рта раскрыть:

— Гермиона, она просто чудо! У нее такие маленькие пальчики и крохотные ножки, и мягкие волосики. Она сама красивая малышка в мире!

В каждом слове слышались неприкрытая гордость и любовь, и Гермиона от души порадовалась за Поттеров.

— Как чувствует себя Джинни? — спросила она севшим голосом.

— Они с Лили только что заснули. Роды протекали не столь тяжело, как с Альбусом, но Джинни все равно устала. Целители еще не сказали точно, когда им можно отправиться домой, но раз с Лили все в порядке, думаю, уже скоро.

— Я так рада за вас! — произнесла Гермиона, радостно улыбаясь. — Ничего, если я приду сразу после работы, или еще рано?

— Конечно же приходи! — ухмыльнулся Гарри. — Твоя будущая крестница ждет не дождется, когда ты возьмешь ее на руки.

Гарри еще немного рассказал о Лили, а затем попрощался, заявив, что постарается хоть немного поспать. Когда зеленое пламя погасло, Гермиона не была уверена, что сможет сегодня сосредоточиться на работе.

* * *

Вечером, переступая порог палаты в Святом Мунго, она волновалась еще больше, чем после рождения Джеймса и Альбуса.

— Привет, — тихо произнесла Гермиона, подойдя к кровати, и поцеловала Джинни в щеку.

— Как хорошо, что ты пришла! — отозвалась счастливая Джинни и приняла протянутый букет цветов.

Она выглядела бледной, под глазами залегли круги, но, несмотря на это, словно светилась.

Гермиона поцеловала и Гарри, прежде чем подойти к кроватке, в которой спала малышка.

— Ох, — выдохнула она, рассматривая кроху, и осторожно прикоснулась пальцем к розовой щечке.

— Можно ее подержать? — спросила Гермиона, не отрывая взгляда от ребенка.

Гарри подошел к ней, осторожно поднял Лили из кроватки и передал Гермионе. Лили протестующе пискнула, но тут же снова заснула, когда Гермиона начала тихонько ее укачивать.

— Какая она хорошенькая! — прошептала Гермиона и улыбнулась, вдыхая несравненный запах новорожденного.

Она любила Джеймса и Альбуса, но в эту секунду, когда она держала малышку на руках и понимала, что отныне будет ответственной за благополучие своей крестницы, чувствовала, что с Лили Поттер ее связывает нечто особенное.

* * *

Через три дня после рождения Лили Гермиона встретилась с Северусом в больнице Святого Мунго. Она сидела с ребенком на руках в коридоре, пока Джинни и Гарри пытались объяснить сыновьям — не в первый раз, — что с новорожденными нужно обращаться очень осторожно.

Джеймс расплакался, потому что нечаянно сделал Лили больно и боялся, что она никогда не перестанет кричать. Но Лили быстро успокоилась на руках у матери.

Джеймс и Альбус очень радовались рождению сестренки, но, как все маленькие дети, не понимали, что нельзя таких малышей трогать, когда и как вздумается. И теперь Гермиона покачивала Лили в коридоре, а Джинни утешала сыновей и уверяла, что она знает: они не хотели причинить Лили боль.

Гермиона тихонько напевала, глядя на малышку, когда внезапно почувствовала, что рядом кто-то стоит. Она повернулась и увидела Северуса, который внимательно смотрел на нее.

Он без слов подошел, взглянул на Лили и обратился к Гермионе:

— Ужасно.

— Что? — непонимающе переспросила Гермиона.

— Твое пение, — объяснил Северус и подарил ей одну из своих знаменитых язвительных улыбок.

— Однако моей крестнице, похоже, нравится, — возразила она.

— У нее нет выбора, — отозвался он и сел рядом.

Они оба помолчали несколько секунд, глядя на ребенка.

— Кажется, я понимаю, что ты чувствуешь к Алу, — тихо сказала Гермиона. — Очень интересное ощущение. Ты не являешься родителем и все же несешь ответственность за него. Я знаю, что сделаю все возможное, чтобы позаботиться о Лили. Я хочу участвовать в ее жизни не просто как «тетя Гермиона» или друг ее родителей.

Северус не ответил. И хотя его молчание можно было расценить и как согласие, и наоборот, Гермиона почему-то знала, что он чувствовал то же самое, когда речь шла об Альбусе.

— Хочешь подержать ее? — тихо спросила она и повернулась, чтобы он мог взять Лили.

Северус не шелохнулся и так же тихо ответил:

— Может, позже.

Они еще какое-то время посидели молча, пока он не произнес с необычной улыбкой, которую Гермиона еще никогда у него не видела:

— Итак, крестная.

Она торжественно кивнула и отозвалась:

— Крестный.

И улыбнулась, понимая, что в этот миг между ними словно появилась загадочная связь.

Несмотря на суматоху после рождения Лили, Гермиона не забыла, что обещала Северусу подготовить завещание. Как только нашлось время, она окунулась в работу над текстом документа, шлифуя фразы, пока не осталась довольной.

Чуть позже она послала Северусу копию завещания совой, но, к удивлению Гермионы, сова прилетела незадолго до окончания рабочего дня с нераспечатанным письмом.

— Не нашла его дома? — спросила Гермиона, поглаживая неясыть, которая нежно поклевала ей палец.

На следующий день Гермиона решила отправить письмо еще раз, но сова опять вернулась ни с чем.

— Когда вы в последний раз видели Северуса? Похоже, он давно не бывал дома, — спросила Гермиона на третий день, после того как очередная попытка совы доставить письмо закончилась тем же.

Гермиона сидела в гостиной Поттеров, держа на руках Лили, и рассказывала, что произошло. Помня о просьбе Снейпа, Гермиона ни слова не сказала о завещании, а вместо этого упомянула какой-то судебный случай, которым якобы интересовался Северус.

— Странно. Обычно совы без проблем находят получателя, даже если он не дома, —нахмурившись, произнесла Джинни.

— Как правило, да, — задумчиво отозвался Гарри. — Только если кое-что не предпринять, чтобы не быть найденным. Есть одно заклинание...

— Знаю, я слышала о нем, — прервала Гермиона. — Но ни разу не использовала.

Они еще некоторое время строили догадки, почему министерская сова не смогла доставить письмо. А потом Гарри сказал:

— Знаешь, Гермиона, а ведь и правда... Мы не виделись с Северусом уже неделю или около того. В этом нет ничего необычного: регулярные визиты — не в его правилах, да мы и не настаиваем. Может, он получил большой заказ от госпиталя, и ему пришлось уехать. Или кого-то навещает.

— Кого он может навещать? — с сомнением спросила Джинни. — У него же никого нет!

Все замолчали, и тут Джинни поняла, как жестоко прозвучали ее слова.

— Я имею в виду... Насколько нам известно, он ни с кем близко не общается. То есть, мы никого не знаем, но это, конечно же, не означает, что у него нет друзей или знакомых...

Они не смотрели друг на друга, словно им стало стыдно за эти слова, хотя каждый думал именно так: кроме них, у Северуса на самом деле не было никого, кто мог бы считаться его другом.

* * *

Шли дни, а от Снейпа не было ни слуху ни духу. Все попытки Гермионы отыскать его провалились. И хотя она сама старалась успокоиться, твердя себе, что наверняка у него была причина так исчезнуть, паника все увеличивалась.

Разумом Гермиона понимала, что не стоит придумывать разные ужасы, но все же ничего не могла с собой поделать. В голову лезли всякие картинки, самой безобидной из которых был несчастный случай в лаборатории.

Спустя еще неделю Гермиона не выдержала и вечером аппарировала в Тупик Прядильщиков. Свет в доме Северуса не горел, но она все же заглянула в окно, надеясь хоть что-то разглядеть. Чувствуя себя глупо, постучала в дверь, но, как и следовало ожидать, ей никто не открыл.

Дни летели, а легче не становилось. Даже Гарри и Джинни, которые поначалу совершенно не беспокоились, все чаще задумывались, куда же пропал Северус, не случилось ли с ним чего.

— И где нам его искать? — в сотый раз спросила Гермиона во время следующего визита к Поттерам.

Никто не ответил. Вместо этого Гарри сказал:

— Я сегодня был в больнице Святого Мунго, спрашивал, не находится ли Северус у них. Ну, вдруг несчастный случай…

— Ты будешь смеяться, — с горечью произнесла Гермиона, — но я уже была там позавчера. Они лишь сказали, что последний заказ он сдал четыре недели назад, но в этом нет ничего необычного, поскольку у него нет договорных сроков с госпиталем.

— Не понимаю, —отозвалась Джинни. — Где же он может быть?

Разговор опять пошел по кругу, и чем дальше, тем невероятнее становились предположения.

— Может, кто-то из бывших дружков-Пожирателей нашел его и теперь хочет отомстить? — выдал Гарри.

— Может, у него где-то есть родственник, о котором Северус никогда не рассказывал, а теперь решился навестить? — сказала Гермиона.

— Или, может, — сердито выпалила Джинни и встала, — я пойду укладывать детей спать и перестану забивать голову мыслями о том, кто даже не считает нужным предупреждать об отъезде.

И она ушла наверх. Но Гермиона понимала, что, несмотря на злость, Джинни тоже беспокоится о Северусе.

* * *

Прошло уже три недели, а Северус так и не объявился, и с каждым днем Гермиона переживала все сильнее. Она была уверена: с ним случилось что-то плохое.

У нее вошло в привычку первым делом с утра просматривать газеты с надеждой узнать хоть какие-то новости о нем.

После работы она аппарировала к дому Северуса, но там всё оставалось по-прежнему.

Она понимала, что превращается в неврастеника. Но не переставала искать новые способы найти Северуса. Вот уже несколько дней Гермиона работала над заклинанием, позволяющим обнаружить любого человека, скрытого чарами ненаходимости. Однажды вечером, стоя в саду у дома Северуса, она почувствовала, что готова и колдовство можно попробовать.

Гермиона глубоко вздохнула, подняла палочку и начала делать сложные пассы, бормоча заклинание. Еще раньше она подумала, что колдовство получится более эффективным, если у нее будет частичка Северуса. Гермиона с благодарностью вспомнила Джинни, которая нашла в своей гостиной длинный черный волос, явно принадлежащий Снейпу. Гермиона нацелила палочку, подбросила волос вверх и заставила его вспыхнуть зеленым до того, как он упал.

Спустя мгновение она закончила произносить заклинание и громко воскликнула:

— Северус Снейп!

— Слушаю, — раздался знакомый голос за спиной, и Гермиона резко обернулась.

Он стоял со скрещенными на груди руками, усмешкой на губах и характерным циничным выражением в глазах, наблюдая, как она открывает и закрывает рот. Вид у Гермионы был такой потрясенный, словно как раз в эту секунду у Северуса появилась вторая голова.

— Должен признать — впечатляюще. Но вынужден напомнить, что заклинание ненахождения невозможно снять. Не зря его так называют.

Прошло еще несколько секунд, а она все не могла вымолвить ни слова. Когда способность говорить вернулась к ней, Гермиона спросила его со спокойствием, удивившим ее саму:

— Как давно ты стоишь позади меня?

— Достаточно долго, — признался он, не переставая ухмыляться.

— И как? Повеселился? — с горечью произнесла она. Затопившее ее облегчение оттого, что с ним ничего не случилось, быстро исчезло под напором ярости.

— Относительно, — отозвался он спокойно.

Гермиона подлетела к нему и начала колотить по груди.

— Как ты мог просто так исчезнуть и никому ничего не сказать?! — закричала она. — Неужели тебе не ясно, что Гарри, Джинни и я с ума сошли от беспокойства? Как ты мог!..

Северус без труда перехватил правой рукой ее запястья, а левой достал палочку и произнес:

— Силенцио!

Тут же стало тихо.

— Во-первых, если ты не заметила, я совершеннолетний и, во-вторых, не обязан отчитываться ни перед Гарри, ни перед Джиневрой или тобой, куда и зачем я направляюсь, — спокойно произнес он.

Гермиона безуспешно пыталась выдернуть руки из стального захвата, чтобы ударить Снейпа еще раз.

— И, кроме того, если я не хочу, чтобы меня беспокоили, вы должны с этим смириться.

Он чуть ослабил хватку.

— Я сниму заклинание, только если перестанешь кричать. Ты поняла?

Гермионе стало ясно, что у нее нет выбора, поскольку Северус был сильнее ее и физически, и магически. Она сердито кивнула и глубоко вдохнула, когда он снял заклинание.

— Где ты был? — спросила она, стараясь не повышать голос.

— Занимался делами, — сказал он, и Гермиона поняла, что большего она не добьется. — Ты не могла бы объяснить мне, что все это означает?

Она уставилась на него, а затем, не сдержавшись, выпалила:

— Я беспокоилась о тебе, неужели не ясно? Почти четыре недели никто тебя не видел и не знал, куда ты исчез. Могло случиться что угодно... Взрыв в лаборатории, отравление или... Да Бог знает что!

Она взлохматила волосы, которые в последние дни и так выглядели не лучшим образом. Но Гермиону это мало заботило, как и то, что на ее лице были отчетливо видны следы бессонных ночей.

— Я думала, что ты мертв.

Из ее глаз брызнули слезы злости, перенесенного страха и унижения.

— Я бы этого не пережила! Понимаешь? Я бы не пережила, а ты стоишь и веселишься, пока я выставляю себя идиоткой, пытаясь найти тебя. О да, это выглядело ужасно забавно! А еще ты наверняка находишь смешным, что кто-то беспокоится, когда ты внезапно исчезаешь!

Она смахнула слезы и сделала шаг назад. Хотелось просто уйти.

— Я не думал, что кто-то... что ты будешь переживать, — тихо сказал он, и Гермиона увидела на его лице смесь удивления и смущения. И поняла: должно быть, о нем давно никто не беспокоился.

Если в его жизни вообще были такие люди.

Гермиона остановилась, рассматривая его.

Он подошел ближе и стал на расстоянии вытянутой руки.

— Я не привык никого предупреждать, куда иду и зачем, — сказал он без тени язвительности.

Они молча стояли, пока Гермиона не отвернулась, собираясь уйти. Она была слишком взвинчена и измучена и не хотела оставаться с ним дольше. Но стоило ей сделать несколько шагов, как она услышала тихий голос Северуса:

— Тебе знакомо ощущение, когда ты думаешь, что не голоден, а потом вдруг видишь, чувствуешь запах или пробуешь любимое блюдо? И тогда понимаешь: на самом деле ты умираешь от голода.

Слова застали ее врасплох, и Гермиона застыла.

В груди появилось странное чувство. Такое она испытала, когда ребенком впервые каталась на американских горках и ее вагончик полетел вниз. Только теперь она не визжала в вагончике, а молча стояла и спрашивала себя, не послышались ли ей эти слова.

Гермиона обернулась, но увидела лишь край мантии, когда Северус захлопнул за собой дверь.

— Э-эм... ты был в отпуске? — тщетно стараясь звучать непринужденно, спросил Гарри, подавая Северусу бокал с вином.

Прошла неделя с того дня, как Северус объявился после своего внезапного исчезновения. Разумеется, Гарри и Джинни узнали от Гермионы о происшедшем в саду. Сама она до сих пор так сердилась на Снейпа, что даже не приняла приглашение Поттеров, зная, что Северус тоже придет. И Джинни, и Гарри поняли Гермиону, ведь и они волновались о Снейпе.

— Да, — ответил Северус, взглядом давая понять, что большего от него не дождутся.

Поттеры удивились тому, что он сразу принял приглашение, но не успели ни о чем расспросить, так как Альбус Северус тут же потребовал внимания крестного. Джинни пришлось проявить чудеса убеждения, чтобы увести ребенка спать.

— И где же ты был?

Северус сделал небольшой глоток вина, отставил бокал и посмотрел на Гарри.

— В Ирландии, — спокойно ответил он, но Гарри заметил пульсирующую на виске жилку.

— Послушай, я не хочу устраивать тебе допрос... — осторожно начал Гарри, но Северус перебил его.

— Ну так и не начинай!

— Просто мы волновались. Разумеется, ты не обязан говорить нам, куда направляешься, но мы и в самом деле переживали, не случилось ли с тобой чего.

Гарри знал, что неделей раньше примерно то же самое сказала и Гермиона. И хотя его со Снейпом вряд ли когда-нибудь будет связывать тесная дружба, за последние недели Гарри понял, что Северус действительно стал частью их семьи.

— Скорее всего, мы никогда не станем лучшими друзьями, и это нормально. Но ты крестный моего сына, и мне не плевать на тебя. Так же, как и Джинни... или Гермионе. Не особенно приятно думать, не случилось ли с тобой чего-то плохого. Точнее — очень неприятно.

Гарри и сам не знал, что заставило его произнести эти слова, но отчего-то ему было важно, чтобы Северус услышал их. Он посмотрел на Северуса, надеясь, что тот поймет, почему другие переживали о нем, и увидел необычное зрелище. Северус отвел взгляд, словно ему вдруг стало ясно, что своим поведением он чуть не оттолкнул единственных людей, которым был небезразличен.

И когда зашла Джинни, уложившая, наконец, детей спать, и Гарри, и Северус почувствовали огромное облегчение.

Джинни положила на тарелку щедрую порцию картошки и индейки и улыбнулась Северусу:

— Замечательно, что ты принял наше приглашение, — просто сказала она, пододвигая к нему блюдо с мясом. — Альбус долго не мог уснуть, он так радовался, что ты у нас, и непременно хотел вернуться в гостиную. Мне пришлось долго уговаривать и успокаивать его. К тому же я вынуждена была пообещать, что ты скоро вновь появишься и поиграешь с ним. Ты ведь... придешь?

— Конечно, — без колебаний ответил Северус.

Они ели в тишине, но молчание не было давящим или неприятным. Каждый казался погруженным в свои мысли. И когда они напоследок выпили сливочного пива, Гарри подумал, что, похоже, Северус в первый раз действительно понял, что его принимают и ценят таким, какой он есть.

* * *

Северус сдержал обещание, которое дал Джинни, и пришел уже в следующее воскресенье. Стоял теплый солнечный день, и Северус предложил пойти погулять с Алом.

Все сомнения, которые поначалу возникли у Джинни и Гарри, тут же испарились, когда они увидели, как их сын доверчиво взял крестного за руку и пошел с ним, даже ни разу не оглянувшись на родителей. Вообще-то он был застенчивым ребенком, поэтому такое поведение ясно показало, как он привязан к Северусу.

— Мне кажется, я знаю, почему он исчез так внезапно, — задумчиво произнесла Джинни и с Лили на руках осторожно опустилась на стул.

— И почему же? — спросил Гарри, присаживаясь рядом.

— Из-за нее, — тихо сказала Джинни и посмотрела на мирно спящую малышку.

— Из-за Лили?

— Да. Ему просто хотелось побыть одному. Привыкнуть к мысли, что снова есть человек по имени Лили Поттер. Ты заметил, что он даже ни разу не взглянул на нее?

— Да, — поколебавшись, признался Гарри. — Но ведь он и на Джеймса не особо обращает внимание.

— И все же мне кажется, что дело в этом. Ее рождение вполне могло всколыхнуть прошлое.

— Возможно, — согласился Гарри. — Не думаю, что он когда-нибудь станет доверять нам.

Они поговорили еще немного, пока не заметили большого филина, летящего к ним. Он элегантно сел на спинку стула Гарри и уронил ему на колени письмо.

— От кого это? — с любопытством спросила Джинни и наклонилась вперед. И тут же, как и ее муж, узнала почерк отправителя.

Гарри, мой отец попал в аварию и лежит в больнице. Все плохо. Пожалуйста, можешь прийти? Ты мне нужен.

Гермиона

На обратной стороне письма она написала адрес больницы.

— О боже, — прошептала Джинни и взяла пергамент.

— Ты справишься сама? — спросил Гарри, вскочив.

— Конечно. Поторопись!

Гарри снял мантию, зная, что иначе привлечет внимание в маггловской больнице, и прикинул, куда удобнее аппарировать. Едва он успел с громким хлопком исчезнуть, как вернулись Северус с Альбусом.

— Что-то случилось? —спросил Северус, увидев бледное лицо Джинни.

Она молча протянула ему письмо.

* * *

Гарри вернулся полтора часа спустя. Он упал на диван рядом с Джинни, устало взъерошив волосы. И не особо удивился тому, что Северус еще у них.

— И? — выпалила Джинни, взволнованно глядя на мужа.

— Когда отец Гермионы переходил улицу, его сбил подвыпивший водитель. Мистер Грейнджер получил серьезные травмы, но врачи сказали, что он выкарабкается. Скорее всего, он надолго задержится в больнице, потому что у него серьезные переломы и, похоже, разрыв печени. Меня самого в палату не пустили, но Гермиона говорит, что ее отец выглядит ужасно. А мама в состоянии шока.

— Бедная Гермиона, — прошептала Джинни.

— Я присутствовал при разговоре с врачом. Он сказал, что мистеру Грейнджеру повезло, но все же... Если бы я встретил эту пьяную скотину... — Гарри сжал кулаки и вздохнул. — Я рад, что отец Гермионы сможет поправиться.

Краем глаза Гарри заметил, что Северус внимательно наблюдает за ним.

— Как Гермиона?

Гарри дернул плечом и тяжело вздохнул. Это не было прямым ответом на вопрос, но все же красноречиво показывало, как Гермиона себя чувствует.

— Утром я отведу детей к маме и отправлюсь в больницу, — сказал Джинни. — Гермиона наверняка пробудет там всю ночь?

Гарри кивнул и посмотрел на Северуса, который медленно встал. Но так и не произнес ни слова.

* * *

— Мама, все будет хорошо, — произнесла Гермиона и обняла плачущую мать.

Замотанный в бинты, с обезображенным лицом, Томас Грейнджер не выглядел как человек, который когда-либо выздоровеет, но Гермиона верила врачам, утверждавшим, что он поправится.

Прошло три дня с несчастного случая, и отец Гермионы время от времени приходил в себя, но разговаривать не мог. Теперь же он открыл глаза, моргнул пару раз и прохрипел:

— Дядя Ларри ведь в Молдавии?

Мать Гермионы тут же перестала всхлипывать, вскочила и склонилась над мужем.

— Томас? Любимый, ты меня слышишь?

—Да... Все такое ужасно яркое, — пробормотал он. — О, Мелани тоже тут, — повернул он голову в сторону Гермионы.

Так звали одну из ее двоюродных сестер.

— Дорогой, это наша Гермиона. Ты ее не узнаешь? — испуганно спросила Джейн и осторожно погладила его по лбу.

— Ну конечно же, — со стоном отозвался он. — Гермиона... Да-да. А где бабушка Катерина?

Теперь и Гермиона с растущей тревогой наклонилась к нему. Бабушка Катерина умерла, когда Гермионе было четыре года.

— Джейн, помнишь этого ужасного учителя Гермионы? Он приходил прошлой ночью и дал мне какое-то лекарство... похоже на... Австралию зимой.

Он говорил все невнятнее, пока не замолчал и снова не закрыл глаза. Его жена в полной панике нажала кнопку рядом с кроватью, и спустя несколько секунд появилась медсестра.

Гермиона и ее мать, перебивая друг друга, рассказали о случившемся, но медсестра успокоила их и объяснила, что бессвязные слова — это следствие сильного болеутоляющего, и все в порядке. Зашедший позже лечащий врач подтвердил, что беспокоиться не о чем.

В тот же вечер врачи обследовали мистера Грейнджера и с изумлением установили, что ему намного лучше. Когда Гермиона позже лежала в кровати в своей детской комнате и прокручивала в голове произошедшее, какая-то мысль всё время не давала ей покоя. И только засыпая, она вспомнила слова отца.

Ее учитель, который дал отцу что-то выпить... И внезапно эта фраза перестала казаться Гермионе таким уж бредом.

* * *

Спустя две недели после несчастного случая Гермиона зашла к Поттерам. Она не удивилась, застав там и Северуса, который играл со своим крестником.

— Гермиона! — воскликнула Джинни. — Как хорошо, что ты заглянула к нам! Как себя чувствует твой отец? В четверг, когда мы навещали его, он выглядел очень неплохо.

Джинни и Гарри по очереди обняли Гермиону, радуясь, что на ее бледном лице появилась улыбка.

— Ему с каждым днем все лучше, — ответила Гермиона, посмотрев на Северуса, который направился к ним. — Честно говоря, то, как быстро он восстанавливается, — это настоящее чудо.

— Здравствуй, Гермиона, — спокойно сказал Северус, оказавшись рядом.

Он протянул руку, и Гермиона после некоторого колебания пожала ее.

— Здравствуй, Северус.

— Э-э... может, зайдем в дом? Я сделаю чай, — предложила Джинни, вопросительно глядя на них.

Но Гермиона отказалась.

— У меня мало времени, я просто хотела сообщить вам, что отца, возможно, выпишут самое позднее через две недели.

— Как здорово! Твоя мама наверняка очень рада, — сказала Джинни и еще раз обняла Гермиону.

— Еще как. В первые дни ей даже не удавалось заснуть, но теперь и она уверена, что все хорошо и у отца не останется никаких последствий.

Они еще немного поговорили, пока Гермиона не взглянула на часы и поняла, что ей пора.

— Э-э, Северус, могу я с тобой поговорить? — и она многозначительно посмотрела на своих друзей, которые тактично оставили их наедине.

На лице Северуса, как обычно, ничего невозможно было прочитать, но он кивнул.

— Может, немного прогуляемся по улице? — предложила Гермиона.

Она махнула Гарри и Джинни на прощание и, отойдя достаточно далеко, тихо спросила Северуса:

— Что ты дал моему отцу?

— Ты о чем? — произнес он. И хотя его тон выражал удивление, Гермиону он не обманул.

— Под действием медикаментов отец говорил об одном из моих учителей, который пришел к нему ночью и дал что-то выпить. Вначале я посчитала это бредом, но когда увидела, насколько быстро отец поправляется, то всё поняла. Я сама намеревалась взять для него что-нибудь в Святом Мунго, но не могла и не хотела оставлять маму.

Она ожидала, что Северус начнет отрицать эту догадку, но, к ее удивлению, он произнес:

— Я сам изобрел это зелье. Как ты уже поняла, оно ускоряет заживление.

— Почему ты это сделал? — тихо спросила она и посмотрела на него.

Он не глядел на нее. Вместо этого пожал плечами.

— Я не доверяю маггловским врачам.

Это не было ответом, и Гермионе так хотелось задать ему еще много вопросов, но она лишь прошептала: «Спасибо».

В полном молчании они немного прошли дальше, и когда она почувствовала, что снова может говорить, сказала:

— Было ужасно видеть его таким. Он всегда казался мне сильным и неуязвимым. И вдруг он лежит в кровати, весь в повязках и трубках, и не может ни говорить, ни двигаться. Моя мама думала, что он умрет прямо у нее на руках — она видела, что случилось.

У Гермионы перехватило горло, и внезапно она почувствовала себя как маленький заблудившийся в лесу ребенок. Несмотря на теплый день, она задрожала. Только сейчас она осознала, что могло бы произойти.

И, сама не зная почему, начала рассказывать о своих родителях: что они любят, как проводят свободное время. Северус ни разу не прервал ее, но и не смотрел на нее. Когда Гермиона закончила, она еще раз произнесла:

— Спасибо, Северус.

Он только кивнул в ответ, но когда повернул голову, его взгляд был непривычно мягким.

— Какими были твои родители? — спросила Гермиона.

Он долго молчал, и она уже подумала, что не дождется ответа. Но он сказал:

— Мой отец был образованным человеком. Физиком.

— О! — невольно вырвалось у Гермионы. Она почему-то считала, что его отец в лучшем случае был рабочим с маленьким окладом.

— Да, в молодые годы он был очень целеустремленным ученым с честолюбивыми целями. А потом он познакомился с моей мамой, и когда понял, кто она, для него все изменилось. До сих пор его мир состоял из упорядоченных законов. Любой феномен можно было объяснить с помощью физики. Но вдруг он столкнулся с чем-то, не поддающимся объяснению. Колдовство нельзя было исследовать, и это ставило все, что он знал, с ног на голову. Все законы, описывающие мир, внезапно рухнули. И он возненавидел мою мать за это. Меня он ненавидел еще больше, потому что я произошел от него, но был таким же, как она, — необъяснимым, ненормальным.

Голос Северуса ничем не выдавал, что его детство, скорее всего, было ужасным, но именно этот сухой, безразличный тон заставил сердце Гермионы болезненно сжаться.

— Мне очень жаль, — почти неслышно сказала она.

— Не стоит, — отозвался он, пожав плечами. — Я не видел ничего другого.

Она остановилась.

— Я знаю, что ты не хочешь ничего слышать, Северус. И что считаешь меня наивным ребенком. Но ты — хороший человек, и ничто не сможет переубедить меня.

— Ничто? — спросил он, подняв бровь.

— Ничто, — твердо сказала она.

— Ты и правда наивная. Гермиона, я видел и делал такое...

— ...И это было в прошлом, — перебила она. — Как бы мне хотелось, чтобы ты хоть раз увидел себя моими глазами!

И в этот миг она приняла решение.

Несколько лет назад Гермиона наткнулась на одно заклинание, которым и хотела теперь воспользоваться. Она еще ни разу не применяла его и, наверное, должна была из-за этого переживать, но страха не ощущала. С твердой уверенностью, что только так она может показать Северусу свои чувства, Гермиона вытащила палочку и несколько раз глубоко вздохнула.

Положившись на свою память, которая еще никогда ее не подводила, Гермиона сосредоточилась, направила палочку на себя и произнесла: «Sensum mitto!». И почувствовала, как в следующее мгновение с ней стало происходить нечто странное: казалось, ее сознание затуманивается, а сама Гермиона постепенно погружается в свой внутренний мир — мир чувств и эмоций.

Из ее груди потянулась золотая нить — поначалу тонкая и едва заметная. Она собиралась возле кончика волшебной палочки, сворачиваясь в клубок. Скоро клубок стал размером с футбольный мяч.

Все это время Северус смотрел на нее широко распахнутыми глазами, словно не мог поверить в то, что она делает. Это было одно из тех редких мгновений, когда у Северуса не получалось спрятаться за своей обычной непроницаемой маской. И хотя Гермиона раньше уже видела, как он терял самообладание, в этот раз она впервые читала на его лице крайнее изумление.

Когда золотая нить перестала тянуться, Гермиона медленно направила палочку на Северуса, и золотой шар влился в его грудь.

Гермиона не испытывала страха, хотя это волшебство полностью раскрывало ее перед Северусом. Оно показывало все глубоко спрятанные чувства к нему. И более того: заставляло пережить их, как свои собственные. При использовании легилименции можно было прочитать только мысли. Заклинание Sensum Mitto позволяло почувствовать эмоции с такой же силой и в той же последовательности, в которой они возникли. Все страхи, надежды, желания.

Гермиона наблюдала за Северусом, который смотрел на свою грудь. Золотой шар уже полностью слился с ним, и Северус закрыл глаза с выражением муки на лице.

Гермиона знала, что он теперь ощущает, в конце концов это были ее чувства, спрятанные до сих пор в глубине сердца.

Сначала появился страх, когда она, одиннадцатилетняя, впервые встретилась с ним в подземельях. Затем пришло уважение, к которому прибавилось доверие — Гермиона узнала, что Альбус Дамблдор доверял Северусу. Эти три чувства сплелись, и почти незаметно к ним примешались признание и восхищение. Гермиона восхищалась мужеством Северуса и его готовностью пожертвовать своей жизнью в войне.

Восхищение превратилось в потрясение и сострадание, когда она видела, как Волдеморт хотел убить его. Потом появилась печаль при мысли, что Северус лежит мертвый в Визжащей хижине... Непризнанный герой, о мужестве которого никто не будет знать, кроме нее, Гарри и Рона.

Гермиона вздрогнула, видя, как побледнело лицо Северуса.

Она понимала, что для него это слишком тяжело, но волшебство невозможно было остановить. На уже произнесенное заклинание не действовало простое Finite Incantatem.

После того как он согласился стать крестным маленького Альбуса, появились новые чувства: признательность и радость, что Гарри смог отдать Северусу дань уважения не только за сделанное им для магического мира, но и лично для Гарри. Радость превратилась в сильное желание, чтобы Северус признал ее заслуги, чтобы он увидел и оценил, как усердно она трудится.

Затем вкралось чувство сострадания, когда Гермиона поняла, насколько он одинок и озлоблен, ненавидит самого себя и проживает свою жизнь, не в силах позволить себе радоваться настоящему или отпустить прошлое. Сострадание перетекло в потребность защитить его, укрыть от муки, от внутренних демонов. Как ей хотелось обладать силой, способной разогнать окружающую Северуса темноту и осветить его жизнь...

На лице Северуса отразилась боль. А ведь самые сильные переживания он еще не испытал.

Когда она начала видеть в нем не бывшего профессора, а мужчину? Гермиона сама не знала — настолько незаметно это чувство прокралось в ее жизнь. Просто раз за разом Гермиона стала замечать, что его циничные и резкие ответы, которыми он мог оскорбить в школе, теперь кажутся очень интересными... И его манера двигаться так привлекала... А его длинные, изящные пальцы, черные глубокие глаза...

Она пыталась бороться с этим чувством, потому что ей было совершенно ясно — это невозможно. А еще она боялась его реакции. Но чем больше времени проходило, тем больше Гермиона понимала: она не в состоянии отрицать, что влюбилась в Северуса. Осознание этого пришло, когда Гермиона увидела, как Северус боролся и делал все, что было в его силах, чтобы спасти крестника. Она влюбилась в Северуса. И пытаться предотвратить это казалось таким же неисполнимым, как уговорить луну не светить ночью.

Северус все еще не открывал глаза, но поднял левую руку, которую до этого сжимал в кулак, и приложил к груди.

Чувства после их первой и единственной ночи стали смесью нежности, желания и безграничной радости. Как и любая другая женщина, Гермиона мечтала быть желанной для кого-то. В тот миг ее мечта словно осуществилась, пока Северус недвусмысленно не показал ей, что она ничего не может ожидать от него. Затем последовали сомнение, стыд и разочарование. Они сжигали ее изнутри, погружая сердце и душу в темноту... Пока Гермиона благодаря Джинни не поняла: Северус оттолкнул лишь потому, что хотел защититься.

С этой секунды Гермиона осознала, насколько Северус сложный человек, хотя ей и до этого было ясно, что она никогда не поймет его до конца. Жизнь сломала его, и слишком долго ему пришлось обходиться без самого необходимого: друзей, готовых пожертвовать собой ради него, людей, в присутствии которых ему не пришлось бы играть роли. И любви.

Так же легко, как дышать, Гермиона со всей очевидностью поняла, что любит его. И ей пришлось пройти долгий и болезненный путь, чтобы постичь суть своей любви: Гермиона не ждала, что он ответит на ее чувства с той же силой. Раньше она никогда не испытывала подобного, ведь, в отличие от отношений с Роном, она не требовала от Северуса ничего и любила его таким, какой он есть, со всеми ошибками и слабостями. Для нее стало важным, чтобы он вырвался из темницы своего бессмысленного и безрадостного существования и смог простить себя. Даже если это означало, что они останутся лишь друзьями.

У Северуса поникли плечи, словно он потерял последние силы. У Гермионы не было опыта, но она могла себе представить, как тяжело пережить чувства другого человека.

Она медленно опустила палочку. Ее голос дрожал, когда Гермиона прошептала:

— Я не знала, как по-другому показать тебе, что ты значишь для меня и почему.

Северус молчал. И когда он наконец открыл глаза, Гермиона с болью в душе заметила на его лице слезы. Одна из них скатилась по его бледной щеке, заставив сердце Гермионы сжаться.

— Зачем ты это сделала? — тихо спросил он.

— Я должна была, — ответила она.

Еще одна слеза скатилась по щеке и капнула на мантию. Гермиона понимала, что у Северуса нет сил даже смахнуть слезы и в другое время он бы никогда не позволил ей видеть его слабость.

— Северус, теперь ты все знаешь. Я ничего не жду и не требую от тебя, наоборот. Все, чего я хочу, чтобы ты начал новую жизнь и оставил прошлое позади, стал счастливым. Ты достаточно заплатил за свои грехи.

— Не знаю, смогу ли я.

Его голос был таким тихим, что Гермиона с трудом расслышала эти слова. Северус не смотрел на нее.

— Сможешь, — настойчиво отозвалась она, шагнула к нему, схватила за мантию и дернула. — Ты должен, понимаешь? Это разрушает тебя, затягивает все глубже на дно. Я не допущу, слышишь?! Я не собираюсь безучастно стоять рядом и наблюдать, как от тебя остается только безжизненная оболочка. Ты узнал, что я чувствую к тебе... Ты настолько дорог мне, что твое счастье для меня важнее собственного! И ведь я не единственная, Северус. Твой крестник любит тебя безо всяких сомнений и условий. Он видит в тебе того, кто заботится о нем. Он еще слишком мал, чтобы задумываться об остальном. Он ребенок, но у детей врожденная способность различать, кому они могут доверять и кто хороший человек. Пожалуйста, Северус!

Она отпустила его мантию и обхватила руками лицо.

— Пожалуйста, перестань причинять себе боль.

Северус не убрал ее руки, и через несколько секунд она услышала, как он произнес:

— Научи меня... пожалуйста.

Гермиона сглотнула, сморгнула слезы и притянула его к себе. Северус не противился, и она подумала, что в его жизни еще не было никого, кто заботился бы о нем. Кого волновало бы, что он чувствует и думает. Кто протянул бы ему руку помощи, чтобы вернуть на путь, с которого Северус сбился много лет назад.

— Я научу тебя, — твердо пообещала она и чуть-чуть отстранилась, чтобы заглянуть в его лицо.

В глазах Северуса отражался страх, усталость, печаль... И надежда.

Было бы наглой ложью утверждать, что Северус преобразился и прямо-таки излучал оптимизм после того, как Гермиона применила к нему заклинание, показывающее ее самые сокровенные чувства. Его сарказм, резкость и манера запугивать других людей одним своим присутствием никуда не делись. Он по-прежнему был необщительным, замкнутым человеком, однако от тех, кто знал его давно, не укрылось, что он все-таки меняется.

Теперь он чаще, чем раньше, отвечал на приглашение Поттеров и приходил к ним, а если отказывался, то порой даже объяснял причину. Гермиона поняла, что Северус таким образом старается поддерживать связь с единственными людьми, с которыми общается. И она не переставала надеяться, что однажды он все же признает: он дорог им. Особенно ей.

Больше всего было заметно, как он менялся, когда проводил время со своим крестником. В отличие от старшего брата, Ал рос тихим, застенчивым мальчиком, который охотнее рассматривал картинки в книгах, чем участвовал в подвижных играх. Но когда приходил его крестный, Альбус забывал обо всем остальном и просил, чтобы Северус взял его на руки и отнес в сад. Северус понимал, насколько видно, что он сильно привязан к мальчику, но теперь не старался спрятаться за маской, как раньше. Нигде и ни с кем он не улыбался так часто, как при играх с крестником.

— Он видит в тебе пример для подражания, — одним воскресным днем сказала Гермиона, присоединившись к ним в саду Поттеров. Она держала на руках Лили. Девочка круглыми глазами смотрела на пестрый мячик, который Северус подбрасывал в воздух движениями палочки.

— Что ты имеешь в виду? — отвлеченно спросил он.

— Я иногда наблюдаю за вами. Недавно я заметила, что он пытается подражать твоей походке и точно так же закладывает руки за спину. Он видит в тебе пример, — тихо повторила она.

Северус задумчиво посмотрел на Ала, который подпрыгивал, стараясь схватить мячик.

— Знал бы он, кем восхищается, — пробормотал Северус, и на какой-то миг на его бледном лице промелькнул стыд.

— Перестань, Северус, — спокойно произнесла Гермиона.

Они посмотрели друг на друга, и хотя Северус снова принял неприступный вид, Гермиона знала, что он думал о заклятии Sensum mitto и о том, как она просила его оставить прошлое и простить себя. Гермиона обещала помочь ему и действительно помогала каждый раз, когда ей казалось, что ненависть к себе опять овладевает им. Как сейчас.

Северус снова посмотрел на Альбуса, который поймал мячик и с победной улыбкой подбежал к крестному. Взгляд Северуса в ту же секунду смягчился.

Гермиона тихо вздохнула, переложила Лили на другую руку и поцеловала мягкие волосики.

— Невозможный мужчина. Ты ведь со мной согласна? — прошептала она, потершись носом о нос своей крестницы.

Гермиона и не ждала, что будет легко. Или что Северус, сделав три шага вперед, не шагнет назад. И все же... Пусть Северус похож на замороженное десятилетиями озеро, и его душа покрыта слоем прочного льда, но ведь даже лед не может долго сопротивляться лучам солнца. Гермиона, наблюдая, как Ал тянет руки к Северусу, подумала, что этот мальчик своей детской любовью, которая ничего не требует и ни в чем не обвиняет, уже проделал в броне Северуса не одну дырку.

* * *

Порой Гермиона задумывалась, что было бы неплохо начать с кем-нибудь встречаться. Шли недели, и хотя Северус с большим уважением относился к ней и, казалось, наслаждался ее обществом, он ни разу не дал понять, что его чувства к ней сильнее, чем просто дружба.

Гермиона запретила себе грустить, разочаровываться или сомневаться. И все равно ощущала ноющую боль, как будто вновь и вновь надевает обувь, которая натирает на одном и том же месте. Ждать, когда Северус намекнет, что отвечает ей взаимностью, — словно пытаться поймать туман руками.

И все же она ждала. Это казалось глупым и бессмысленным, но точно так же она почувствовала бы себя, если бы начала встречаться с мужчиной, который ей безразличен.

Не то чтобы у нее не было возможностей пойти на свидание, но при мысли, что придется заново знакомиться и проводить с кем-то время, у нее портилось настроение.

Гермиона, как обычно, подумала о Северусе. Она замечала, что он оттаивает в присутствии ее или Поттеров, словно просыпается от кошмара, в котором находился годы. Похоже, он начал понимать, что сперва необходимо сбросить оковы прошлого, если он хочет жить нормально.

Северус делал это медленно, почти неохотно.

От старых привычек трудно избавиться. Гермиона понимала, что Снейпу иногда это давалось слишком тяжело и поэтому он прятался от всего мира в своем доме. В такие дни от него не было ни слуху ни духу, но потом он снова искал их общества.

Она никогда не мешала ему замыкаться в себе. С одной стороны, потому что понимала: такое затворничество неизбежно. И с другой — потому что в ее намерения не входило играть роль его врача-психотерапевта. Она могла поддержать и помочь, если он просил, могла придать ему мужества не сдаваться.

Но не могла принять за него решение простить самого себя.

* * *

— И все вернулось на круги своя, — мрачно сказал Гарри, помешивая сахар в чае.

— Что? — переспросила Гермиона.

Они сидели в гостиной Поттер и ждали Рона, который прислал с совой предложение встретиться. Гермиона подозревала, что он хочет рассказать о предстоящей женитьбе, и с облегчением поняла — она очень рада за него.

— Северус, — угрюмо отозвался Гарри. — Он снова исчез, не отвечает на письма и не приходит.

Гермиона помолчала некоторое время.

— А я так надеялась, что он наконец-то начал жить, — пробормотала она.

Она чувствовала себя беспомощной при мысли, что те изменения, которые начали происходить с ним, все-таки были впустую.

— Я тоже, — сказал Гарри. — Порой у меня кончается терпение. Если бы не Ал... Он так привязан к Северусу. А мне иногда хочется послать все к черту. Я бы охотно оставил Северуса в покое, и пусть он и дальше утопает в ненависти к себе.

Гермиона кивнула. Ее первой мыслью было аппарировать к дому Северуса, но Гермиона тут же отмела ее и сделала еще глоток чая.

Она устала. Все равно, что произойдет, но она не будет искать Северуса и требовать объяснений. Он уже взрослый человек и если хочет отгородиться от всех и вся, она не будет мешать. Особенно не после того, как показала ему все потаенные чувства.

Гермиона должна бы ощутить печаль и ярость, но не было ничего, кроме пустоты. Словно Гермиона не справилась с самым важным заданием в своей жизни, хотя сделала все, что могла, и даже больше.

Это понимание усилилось, когда пришел Рон и сказал, что собирается жениться.

Гермиона крепко обняла его и прижалась лицом к плечу. И неважно, что он наверняка превратно истолковал причину ее слез.

* * *

Спустя пять дней Гермиона в своей квартире заканчивала разбираться с бумагами, что вообще-то должна была сделать еще на работе, когда неожиданно услышала, как что-то скребет по стеклу. Перед ее окном сидела неясыть, и Гермиона поспешно вскочила, чтобы принять письмо, на котором четким тонким почерком был написан ее адрес.

У Гермионы сильно забилось сердце, когда она узнала этот почерк. Дрожащими пальцами она вскрыла письмо.

Если у тебя найдется сегодня вечером время, приходи к моему дому в Тупик Прядильщиков.

С.

* * *

В голове царила гулкая пустота, когда Гермиона аппарировала в сад и медленно подошла к обернувшемуся на хлопок Северусу. Рядом с ним лежала небольшая куча вещей, состоящая в основном из книг.

— Северус! — вырвалось у Гермионы. — Что ты...?

— Я уезжаю, — спокойно сказал он.

И хотя слова были произнесены тихо, Гермионе показалось, что они набатом ударили по ней.

— Уезжаешь? — повторила она, не в силах до конца осознать услышанное.

Северус с легкой улыбкой кивнул.

— Ты оставишь свой дом? — прошептала Гермиона.

— Он никогда не был по-настоящему моим, — отозвался Северус. — Ни в детстве, ни теперь. Все, что я связываю с ним, — холод и темнота. Я сам себя наказывал, оставаясь здесь.

— Но куда ты отправишься? — спросила Гермиона, до конца не уверенная, что хочет услышать ответ.

Северус снова улыбнулся, и ее сердце сделало кульбит.

— В последние недели я подыскивал себе что-то подходящее. И, кажется, нашел. Дом не особенно большой и не претендует на звание красивого. Но там есть все, что мне нужно, включая подвал, где я смогу готовить зелья. Дом находится к югу от Лондона.

Гермиона перевела взгляд на лежащие рядом вещи, надеясь, что ее обычно хорошо работающие мозги смогут наконец-то переварить всю информацию.

— Я подумал, тебя обрадует эта новость, — сказал Северус, когда она так ничего и не произнесла. Он пристально смотрел на Гермиону, и она непроизвольно шагнула к нему. — Остальные еще не в курсе.

— Я... не знаю, что и сказать, — прошептала она. — Я подумала...

— ...Что я снова решил исчезнуть, — закончил Северус.

Она кивнула.

— Порой это кажется мне самым простым выходом, — признался он. — Но Альбус заслуживает крестного, который не напоминает призрака. Мальчик быстро вырастет, поумнеет и спросит себя, почему его крестный живет словно крыса в подвале. И почему я такой, какой есть. Я в ответе за него. И еще...

Он замолчал, и Гермиона поняла: он хотел сказать что-то важное, но в последнюю секунду все же не смог себя заставить.

Страх, который она до этого ощущала, сменился порхающими бабочками в животе.

— А мы увидим твой новый дом? — спросила она.

Северус закатил глаза.

— Разумеется, нет. Я тебе рассказал лишь потому, что собираюсь превратить его в неприступный бункер и никого туда не впускать.

Гермиона захихикала. Это было глупо и совсем по-девчачьи, но она ничего не могла с собой поделать.

Она взглянула на вещи, которые под действием заклинания стали сами укладываться в мешок. Северус что-то пробормотал, и Гермиона испуганно ахнула, когда дом за ее спиной вспыхнул.

Северус схватил ее за локоть и оттащил подальше от жара.

— Спасибо, что ты пришла.

— Не за что, — выдохнула она.

— Мне пора, но мы скоро увидимся.

Глаза Северуса мерцали, и Гермиона не знала, было ли причиной этого пламя бушевавшего рядом пожара.

Она вздохнула, когда поняла, что слышит шелест крыльев новой жизни.

Гермиона нервно потеребила рукав мантии и снова посмотрела на часы, с досадой отметив, что прошло всего одиннадцать секунд, с тех пор как она в последний раз проверяла время.

— Успокойся, — тихо сказала она сама себе. А через несколько мгновений поняла, что вновь таращится на циферблат, как будто от этого случится чудо и время побежит быстрее.

Она явилась слишком рано. Северус пригласил их к семи часам, а сейчас было всего лишь двадцать минут седьмого. Она вышагивала мимо кустов, скрывающих дом Северуса от чужих взглядов, и думала, что же теперь делать. Мысль вернуться домой Гермиона отмела сразу — она только еще больше изведет себя. И точно так же не казалось разумным аппарировать к Гарри и Джинни, чтобы прийти уже вместе с ними. Непонятно отчего, но Гермиона переживала и нервничала, словно ей предстояло сдавать экзамен, к которому она не готова.

— Ну-ка соберись! — приказала себе Гермиона и тут же рассмеялась, представив, как она выглядит со стороны — сумасшедшая женщина, которая ходит туда-сюда и что-то тихо бормочет под нос.

Наконец она глубоко вдохнула и выдохнула, расправила плечи и решительно двинулась к небольшой деревянной калитке, за которой виднелся заброшенный сад. Перед забором Гермиона остановилась и, чувствуя, как быстро забилось сердце, посмотрела на новый дом Северуса.

Северус не преувеличивал, когда назвал его небольшим и невзрачным. Белые стены, черепица, массивная дверь, симметрично расположенные окна и никаких декораций. И все же по сравнению со старым домом в Тупике Прядильщиков здесь чувствовалась жизнь. То здание казалось лишь убежищем, где важнее всего была просто крыша над головой. Это же сверкало чистыми окнами, из трубы шел дым, а вокруг не валялся мусор.

И хотя трава в саду достигала щиколоток, она не создавала впечатления неухоженности. Наоборот, если бы у Северуса был газон, как на поле для гольфа, это разрушило бы очарование свободы, которое завершали две старые дикие вишни.

Гермиона улыбнулась, представив, как здесь будут играть дети Поттеров.

Она медленно подошла к порогу, глубоко вздохнула и постучалась. Прошло не меньше минуты, прежде чем Северус распахнул дверь. Увидев Гермиону, он слегка нахмурился.

— Я не ждал тебя так рано.

Он не пригласил ее войти, и Гермиона, смущенно переступив с ноги на ногу, сказала:

— Прости. Мне прийти позже?

Казалось, Северус заколебался, но все же ответил:

— У меня гость. Если тебя не пугают скучные споры о приемлемой цене, то заходи. — и он посторонился, сделав приглашающий жест рукой. Гермиона вошла. — Я предложил бы подождать в кабинете или библиотеке, но, к сожалению, у меня нет ни того, ни другого. А ждать в ванной, полагаю, покажется тебе немного глупо.

Гермиона нервно хихикнула. Они сделали несколько шагов, и Северус открыл дверь справа, ведущую, как сразу поняла Гермиона, в гостиную.

Как и предполагал внешний облик дома, обстановка комнаты оказалась скудной, но не неуютной. Если подумать, то картины, вазы или какие-нибудь безделушки были совершенно не в характере Северуса. Гермиона невольно кивнула своим мыслям, разглядывая гостиную. К ее облегчению, Снейп сменил свой старый потрепанный диван на новый, а полки для книг, как и сами фолианты, тщательно протер от пыли.

Навстречу поднялся мужчина всего на пару лет младше Снейпа и с любопытством посмотрел на нее.

— Гермиона Грейнджер, — услышала она голос Северуса. — Эверард Блинки.

Она обернулась и вопросительно взглянула на Снейпа.

— Мистер Блинки отвечает за покупку зелий для госпиталя Святого Мунго, — объяснил Снейп и добавил с едва заметной усмешкой: — И как раз сейчас безуспешно — не примите за оскорбление — пытается надуть меня в вопросе цены.

Темноволосый мужчина не дал сбить себя с толку и спокойно произнес:

— Это то, для чего меня наняли.

Потом посмотрел на Гермиону и поторопился добавить:

— Разумеется, не для того, чтобы надуть кого-то. А чтобы договориться о цене.

Он протянул руку, которую Гермиона пожала с улыбкой. Затем села в предложенное кресло, стараясь не выдать, как сильно нервничает.

Мистер Блинки несколько секунд не сводил с нее глаз, и она прекрасно понимала: сейчас он спрашивает себя, что же Гермиона Грейнджер делает в доме Северуса Снейпа.

Догадался ли об этом Северус? Он остался невозмутимым и произнес:

— Если не ошибаюсь, мистер Блинки, мы все же пришли к соглашению о количестве поставляемого зелья от прыщей, а также о бальзаме для желудка и настойке от вросших ногтей.

— Все правильно, — отозвался тот, — и, чтобы уточнить, мистер Снейп: ваши требования для нас совершенно неприемлемы. Целых двести галлеонов! Уверен, вы понимаете, что Бланхард с Лютного переулка запросил бы за те же зелья и мази сто двадцать.

Северус насмешливо скривил губы.

— Надеюсь, вы не имеете в виду того самого Бланхарда, которому в прошлом месяце исполнилось двести тридцать лет и о котором писали в «Пророке»? Кажется, его губы распухли до размеров дыни, когда он умудрился добавить в собственную зубную пасту увеличивающий порошок вместо шалфея?

Блинки слегка покраснел, но ничего не ответил. Спустя минуту он произнес:

— Ну хорошо, мистер Снейп. Сто пятьдесят галлеонов. И это мое последнее предложение!

— Двести, — спокойно сказал Снейп.

— Сто шестьдесят! — надбавил Блинки.

— Двести.

— Сто восемьдесят? — с надеждой спросил Блинки.

— Мистер Блинки, я не люблю повторяться. Или двести галлеонов, или ничего!

По мнению Гермионы, мистеру Блинки не имело смысла настаивать дальше — Северус скрестил руки на груди, непреклонно глядя на него.

— Ладно, — скрипнув зубами, произнес тот. — Так и быть, двести. Договариваться с вами — одно удовольствие, мистер Снейп.

Северус слегка улыбнулся и молча протянул Блинки перо, чтобы подписать договор. Тот, тихо бурча что-то себе под нос, повиновался.

Неожиданно мистер Блинки обратился к Гермионе:

— Скажите, мисс Грейнджер, можно ли хоть как-то сбить мистера Снейпа с намеченного пути?

— Эм-м-м, — замялась она. — Боюсь, что нет.

— Но-но, — невозмутимо произнес Снейп. — Вы слишком быстро сдались. Будь у вас больше упорства, я согласился бы на сто восемьдесят галлеонов.

Блинки ошарашенно посмотрел на Снейпа, чей самодовольный вид ясно показывал: Северус знал, что ни у кого не хватает терпения находиться рядом с ним дольше, чем нужно.

— Что ж, раз мы все обсудили... — Северус неторопливо убрал копию договора в карман мантии и предложил Гермионе выпить.

Она безуспешно попыталась подавить ухмылку и, обращаясь к мистеру Блинки, сказала:

— Не сердитесь на мистера Снейпа. Его методы просто непобедимы.

— Мисс Грейнджер, тут я с вами полностью согласен, — отозвался он с легкой улыбкой. — Могу я поинтересоваться, что?.. — и он смущенно перевел взгляд на Северуса.

— О, я его бывшая ученица, — поторопилась ответить Гермиона.

— Ах, ну да. — Блинки кивнул, но она поняла, что ни на йоту не умерила его любопытство.

— Как я слышал, вы занимаетесь магическим правом? — спросил он, наклоняясь вперед.

Гермиона знала, что большинство волшебников и ведьм в курсе ее роли в войне и дальнейшей жизни, и ей почти всегда было неловко, когда кто-то начинал задавать вопросы.

Северус предупреждающе кашлянул, но Гермиона не обратила на это внимания. Она решила, что Блинки уйдет быстрее, если она ответит ему, и кратко рассказала, чем занимается. Но, похоже, мистер Блинки спрашивал не из вежливости. Вместо того чтобы откланяться, он засыпал ее вопросами.

— Должен признать, мисс Грейнджер, что очень рад лично познакомиться с вами, — сказал он наконец с широкой улыбкой. — И, раз уж мне посчастливилось встретить вас... Думаю, было бы неплохо, если бы мой отдел имел что-то вроде типовых договоров. Не согласитесь помочь мне? Я мог бы заглянуть к вам в бюро, если не возражаете.

Она недоуменно моргнула.

Что происходит? Он заигрывает с ней?

Но прежде чем она успела ответить, Северус уже произнес:

— Боюсь, мистер Блинки, мисс Грейнджер не занимается типовыми договорами — это работа практикантов.

Гермиона обернулась к Северусу. И хотя его лицо по-прежнему оставалось невозмутимым, ей показалось, что она увидела короткую вспышку ярости в его глазах.

— Ах да… Конечно, вы правы, — пробормотал Блинки.

— Что ж... — Северус поднялся, недвусмысленно давая понять, что посетителю пора уходить.

В этот раз Блинки не пропустил намек, поэтому тотчас встал и, взглянув на Гермиону с сожалением, пожал ей на прощание руку.

Северус пошел проводить его до двери, и, прислушиваясь к удаляющимся шагам, Гермиона чувствовала странный трепет в груди.

«Если я бы знала Северуса хуже, — подумала она, — то решила бы, что и ему показалось, будто Блинки заигрывает со мной!»

Когда Снейп вернулся, то мрачно посмотрел на нее и в неловкой тишине протянул бокал вина.

«И если не ошибаюсь, то по каким-то причинам ему это явно не пришлось по душе!»

* * *

— Мне нравится твой новый дом, — сказал Гарри Северусу после ужина.

— Да, мне тоже, — подтвердила Джинни, позволив Северусу налить в бокал еще эльфийского вина. — Он не идет ни в какое сравнение с тем, в котором ты жил в Тупике Прядильщиков!

К радости Гермионы, Поттеры с детьми прибыли вскоре после ухода мистера Блинки. Уступив просьбам Альбуса, Северус показал им дом.

Разумеется, он оказался совсем простым. Из зала можно было попасть на маленькую кухню, напротив гостиной находилась ванная, а на верхнем этаже — спальня, рабочая комната и нечто, похожее на кладовку.

— Больше всего мне понравился сад! — выпалил Альбус после своеобразной экскурсии.

Северус улыбнулся одной из редкий улыбок, делающих его лицо моложе, и предложил своему крестнику поиграть с братом снаружи.

— Хвалиться нечем, — отозвался Северус и пожал плечами. — Но мне хватает.

Даже не глядя на Гарри с Джинни, Гермиона точно знала, что все трое думают об одном: Северус наконец-то решился начать всё заново, и они наделись, что это подарит ему радость и желание жить, которые вытеснят ожесточение против всего мира.

Гермиона смотрела в окно на играющих в саду мальчишек и чувствовала странный покой, словно буря в ее душе улеглась. К разговору она прислушивалась вполуха, и мысли снова потекли в нежелательном направлении.

Гермиона представила, каково это — быть рядом с Северусом. Занимать важное место в его жизни. Значить что-то для него.

Как часто она думала об этом! И так же часто ей приходилось напоминать себе, что она не должна надеяться.

С печальной улыбкой Гермиона отвернулась от окна и посмотрела на Северуса.

Он не сводил с нее внимательного взгляда, и у Гермионы внезапно пересохло в горле. Чтобы занять руки, она схватила салфетку и принялась ее комкать.

— Ну надо же, — в этот миг сказала Джинни, — я даже не заметила, что уже так поздно!

— Но... — Гарри ошарашенно посмотрел на жену, однако та не дала ему договорить.

— Ты же знаешь, каким невыносимым становится Джеймс, если его не уложить спать ровно в девять, — настойчиво произнесла Джинни и схватила Гарри за локоть.

— Вы уже хотите уйти? — удивленно спросил Северус.

— Да. Понимаешь, дети всегда начинают капризничать в это время, — с извиняющейся улыбкой ответила Джинни. — Очень раздражает, не стоит вам это навязывать.

Северус с сомнением посмотрел на крепко спящую Лили и перевел взгляд на мирно играющих в саду мальчиков, но ничего не сказал.

Джинни встала, потянув Гарри.

— Северус, спасибо за приглашение, — тепло поблагодарила она. — Это был чудесный вечер.

Даже если Гарри и не разгадал мотивов жены, он поддержал ее:

— Я рад, что ты решился на переезд. И надеюсь, что ты пригласил нас не в последний раз.

— Определенно, — отозвался Северус и проводил их до двери. Гермиона последовала за ними.

Разумеется, она сразу поняла, что задумала Джинни, и покраснела.

Когда Поттеры попрощались с Северусом и ушли, Гермиона тихо сказала:

— Полагаю, мне тоже пора.

Он повернулся к ней и, не обращая внимания на ее слова, спросил:

— Что, к дьяволу, это было?

Гермиона сглотнула, не смея взглянуть на него. Она могла бы пробормотать, что не имеет ни малейшего понятия, но вместо этого пристыженно прошептала:

— Совершенно очевидная и очень неприятная для меня попытка Джинни оставить нас наедине. Похоже, она полагает, что я... эм-м... очень этого хочу.

Когда Северус ничего не ответил, она, не поднимая глаз, едва слышно сказала:

— Это... очень неловко. Спокойной ночи, Северус.

Но едва она шагнула к двери, как он схватил Гермиону за запястье и притянул назад.

— И? — спросил он, неотрывно глядя на нее.

— И — что? — отозвалась Гермиона.

— Ты хочешь?

— Что, прости? — она все никак не могла понять, чего Северус от нее ждет.

— Остаться со мной наедине, — сказал он.

— Не знаю, — пробормотала она, внезапно осознав, как близко друг к другу они стоят. Она чувствовала его дыхание на своей щеке и тепло его тела.

— Или тебе больше хочется, чтобы Блинки навестил тебя завтра ради увлекательной беседы о договорах?

— Нет-нет! Точно нет! — быстро возразила она.

Выражение лица Северуса смягчилось, и он захлопнул дверь за ее спиной. Гермиона внезапно почувствовала, что ее колени подгибаются, хотя она просто смотрела на него.

Она боялась поверить в происходящее, и, когда Северус медленно положил руки ей на плечи, Гермиона вдруг осознала, что забыла, как дышать.

— Северус, — выдохнула она, пытаясь собрать мысли воедино.

Следующее, что она еще успела понять, — он ее целует. Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, а губы приоткрылись, отвечая на поцелуй.

Нечто первобытное, отчаянное было в том, как он всем телом прижал ее к двери, не давая даже двинуться. Словно боялся, что Гермиона вырвется и убежит, едва поймет, что происходит.

Но она и не собиралась. В ее голове не осталось ни одной ясной мысли, и Гермиона вцепилась в плечи Северуса, еще сильнее прижимаясь к нему.

И она услышала цвета, почувствовал вкус запахов и увидела музыку, когда ее разум полностью отключился, отдаваясь на милость инстинктов.

* * *

Ночная свежесть проникала через приоткрытое окно, охлаждая разгоряченные тела. Тишину темной комнаты нарушали лишь звуки тяжелого дыхания Гермионы и Северуса.

— Гермиона, — позвал он, обнимая ее.

— М-м-м? — только и смогла выдавить она, страшась его дальнейших слов.

Когда он продолжил, ей пришлось напрячь слух — настолько тихо он говорил.

— Будут дни, когда я попрошу тебя оставить меня в покое. Будут минуты, когда я без причины буду срываться на тебя или унижать. Я буду спрашивать себя, какого черта ты терпишь это, и буду спрашивать тебя, чего ты вообще ожидаешь от человека, который не может предложить тебе ничего из того, что ты заслуживаешь.

Гермиона затаила дыхание.

— Я ничего не могу обещать тебе. Ни того, что буду хорошим другом, ни того, что буду чувствовать себя обязанным по отношению к тебе. Я такой, какой есть, а ты, словно по волшебству, веришь, что сможешь любить меня. Я... Я боюсь впустить тебя в свою жизнь.

Гермиона почувствовала, как на глаза навернулись слезы, но Северус не дал ей заговорить.

— Но я так же боюсь и не впустить. Снова стать тем, кем я был до того, как появилась ты и взяла на себя неблагодарную обязанность склеивать осколки моей жизни.

Она прижалась головой к его плечу, слушая быстрое биение сердца.

— Ты можешь принять все это? — спросил Северус. И в первый раз Гермиона услышала в его голосе неуверенность, страх, что она встанет и уйдет, не оглядываясь. — Ты можешь принять, что я ничего не способен дать тебе, кроме обещания: я постараюсь никогда не причинять тебе боль намеренно?

— Да, — прошептала она без колебаний. — Могу. И уже сделала это.

* * *

Первые солнечные лучи разбудили Гермиону. Она открыла глаза и моргнула, пытаясь понять, где находится.

Рука Северуса лежала на ее бедре, а его дыхание согревало спину.

Гермиона слегка потянулась, но когда попыталась чуть отодвинуться, чтобы лечь поудобнее, то почувствовала, как Северус притянул ее обратно к себе.

Гермиона улыбнулась. Даже во сне он не хотел терять тепло ее тела.

Первое сентября выдалось необыкновенно теплым.

Даже годы спустя Гермиона будет помнить, как она в одной майке сидела рядом с Северусом перед окном, ожидая услышать знакомое хлопанье крыльев Винса — совы Альбуса.

Уже почти наступила полночь, когда пестрая неясыть легко приземлилась на подоконник и уронила письмо в руки Северуса.

Хотя ни один из них не признался бы в этом, но и Гермиона, и Северус с почти болезненным напряжением ожидали весточки от Альбуса. Последние месяцы и недели перед отправлением Альбуса в Хогвартс были полны постоянных споров, куда попадет мальчик — в Гриффиндор или Слизерин.

Разумеется, все, особенно Гарри и Джинни, в присутствии Ала делали вид, что им совершенно все равно, куда его распределят. Но когда мальчика не было рядом, все забрасывали друг друга неоспоримыми — на их взгляд — аргументами, почему он должен попасть на тот или этот факультет.

Северус оставался непреклонным в своем убеждении: Альбус станет слизеринцем. Глубоко внутри Гермиона опасалась именно этого, хотя не переставала надеяться, что Шляпа распределит его в Гриффиндор. Гермиона часами рассказывала Алу о родной студенческой гостиной, празднованиях по случаю победы своего факультета на соревнованиях и многих других преимуществах гриффиндорцев.

— Ну как, готова узнать, что он попал в Слизерин? — с вызовом спросил Северус.

— Никогда! Сын Гарри Поттера... Это невозможно!

Гермиона попыталась схватить письмо, но Северус оказался проворнее и раскрыл его первым. Она наклонилась над листом, и вместе они стали читать.

Дорогой Северус!

Надеюсь, Винс по дороге не устал и быстро доставил письмо.

Итак, я в Хогвартсе!

Всю дорогу в поезде я задавался вопросом, куда же попаду. Джеймс злил меня и говорил, что мне прямая дорога на факультет желторотиков — туда отправляют всех, кого даже Шляпе не удается распределить. Конечно это полная чушь!

Большой зал еще огромнее, чем ты рассказывал! Когда принесли Распределяющую Шляпу, я почти не видел ее — так много учеников было там. И вдруг профессор Макгонагалл назвала мое имя, и все сразу на меня уставились. А потом я сел на стул, и на меня надели Шляпу. И знаешь что? Ей потребовалась целая вечность, чтобы определиться!

Она сказала — я слышал ее голос прямо в голове! — что я слишком много думаю, пытаясь угодить всем, и что я очень умный и одаренный.

Когда Гермиона прочитала эти строки, ее затопила волна стыда. Гермиона видела, каким бледным выглядел Альбус, садясь в поезд. Именно тогда она внезапно осознала, насколько сильно на него давили. Бедный мальчик, очевидно, боялся разочаровать родителей, ее или своего обожаемого крестного.

А затем она сказала, что лучше всего мне будет в Райвенкло! Надеюсь, ты не слишком разочарован, что я не попал в Слизерин? Знаю, тебе было бы приятно. Но, если честно, я счастлив, что стал райвенкловцем. Не мог бы ты тоже порадоваться за меня? Ну хоть чуть-чуть?

Я не хочу, чтобы ты и мама с папой, и Гермиона ссорились из-за меня.

Северус опустил руку с письмом, и они с Гермионой одновременно посмотрели друг на друга.

— Райвенкло... — сказали они синхронно. За все это время ни одному из них не пришла в голову такая возможность.

Они продолжили читать.

Я просмотрел свое расписание, и завтра у меня первым уроком зельеварение! Так хочется поскорей рассказать остальным, что ты мой крестный. Они ужасно удивятся! Могу поспорить: остальные не знают и половины всего, чему научил меня ты.

Передавай Гермионе привет. И напиши мне поскорее!

Северус вновь опустил письмо.

Спустя некоторое время Гермиона сказала:

— Когда будешь отвечать ему, не забудь, пожалуйста, упомянуть, что я в любом случае за него рада.

— Райвенкло, — только и произнес Северус.

Она взяла его за руку.

— Он очень умный мальчик, Северус. И чувствительный. Он наверняка понял, какой театр мы устроили вокруг его поступления. И просто не хотел никого разочаровать — ни родителей, ни тебя.

Северус долго молчал. А затем тихо и с надеждой спросил:

— Думаешь, в Райвенкло он сможет быть лучшим в зельеварении?

— Думаю, ты станешь гордиться им сильнее, чем его родители, когда он принесет факультету Райвенкло честь и славу. — Гермиона ухмыльнулась.

Северус не ответил, и она медленно встала.

— Лучше я пойду домой. Уже поздно, и мне завтра рано на работу.

— Останься, — попросил он, удержав ее за руку.

И, как всегда, когда он так говорил, она совершенно не возражала.

Позже, проснувшись от тихого поскрипывания пера по пергаменту, Гермиона распахнула глаза и увидела, как Северус, сидя прямо на кровати, пишет письмо, а рядом в воздухе висит свеча.

Гермиона ласково притронулась к его плечу и сказала:

— Гордись им.

Северус накрыл ее руку своей и ответил:

— Всегда гордился. И всегда буду.

Он отложил письмо, задул свечу и лег рядом. А затем обнял Гермиону и зарылся лицом в ее волосы.

КОНЕЦ