Иван Альбус Ефремов и Орден Сокола (джен)

Пока дружная компания загорала в Хогвартсе, в Москве происходил лёгкий шурум— бурум. Кабинет Ефремова был покинут, но последним "живым" обитателем оставалась старая мобила. Сим-карта в ней присутствовала, а заряда пока хвататло, чтобы принимать звонки. Недовольно поежившись от очередного входящего, трубка медленно "поползла" к краю дивана. Настойчивый абонент не желал оставаться без ответа, заставляя аппарат углубляться в дебри задиванного пространства. Слой пыли оказался такой толщины, что трубка периодически мягко "застревала", сотрясая сероватую рыхлую кашицу..

А в это время в квартире Ефремова...

"Да чтож это он трубку-то не берёт?"

Из угла в угол по маленькому, но вполне уютному коридорчику в квартире Ивана расхаживала Сусанна, сжимая в руках старенькую потёртую k510i. "Где тебя черти носят, Ефремов..."

Так... Куда он там поехал? К дедушке Хорену. Отлично! Набираем дедушку.

Мерный зуммер, ставший, похоже, гимном вечера, уже начинал раздражать Сусанну. Но тут, предвидя ближущийся "взрыв", трубку сняли.

— Алло!— чуть ли не кричала женщина, опережая собеседника

— Не надо так кричать..Я пусть и староват стал,но слышу пока неплохо.

— Извините, дедушка Хорен. Я не могу дозвонить до Ивана, поэтому и нервничаю. Что у него с трубой?

— Вах! Сусанна! Ты звонишь мне, чтобы узнать что с новой игрушкой твоего ненаглядного Вано?!

— ?!

— Тебе стоило бы самой спросить у него

— Так позовите его к телефону!..

— Ох, Сусса.. Может, мне приехать к вам? Что-то у вас там не так.. Или, может, Гочу прислать?

— Да дайте же Ефремову трубку!

— Да как же я ему дам трубку!? Если он с тобой в одной квартире живёт, а не со мной!

До Сусанны начал доходить смысл происходящего.

— Дедушка, надеюсь, с вами всё в порядке?

— О господи Иисусе! Да пока не жалуюсь!

— И ни в какую больницу вы не собирались?

— Да ни за какие коврижки! Меня ещё после прошлого раза призрак санитарки по ночам тревожит. Ты бы видела, как она смачно выглядит ночью, в темноте да ещё и в колпаке с двумя утками наперевес! И это с её ста пятьюдесятью килограммами живого веса. Тень отца Гамлета будет плакать…

— Ну рада за вас.. Так Ефремов не заезжал?

— Ох.. Нет, но мы были бы рады. Может, и вправду приедете к нам? И Ирочку привозите.. А-то больно голос у тебя нервный. Отдохнёте..

— Обязательно. Как-нибудь соберёмся. Только Вано найду для начала.— "Ну гад.. Ну объявишься ты у меня!"

— Он потерялся?!

— О, нет.. Я не это имела в виду!

— У вас точно всё нормально???

— Да, да, всё просто замечательно! Ну я, пожалуй, заканчиваю.. А то переговоры с Тбилиси.. В общем, сами знаете. С праздниками вас, и Гоче привет передавайте. Я ещё позвоню на днях.

Распрощавшись с дедушкой, Сусанна со злости чуть не хлопнула телефон об пол. "Наврать! Да так нагло наврать жене! Нет, чтоб как все нормальные люди, дома, с женой.. Нееет, этому старому .... опять приключений захотелось! Опять на молоденьких потянуло! Ну конечно, "Седина в бороду, бес в ребро" или как там у нас говорится. Опять с этой шалавой связался. Адреналинчику ему не хватало, мать его ити.. Экстремал, чтоб его.. Так.. "

Сусанна заключила виски в указательных пальцах, начиная круговые движения. Обычно такой массаж помогал.

"Как там он называл эту .. Ну как её... "Кружка".. Или "Чашка".. "Фужер", блин! Вроде бы "Чашка".. Ну и имечко.. Интересно, а как она-то его называла?! "Осёл" ?!! Было бы в самый раз.. Неет, блин... "Чайничек", воо... Самое подходящее, точно.. Водичку наливаем-выливаем.. наливаем-выливаааем.. Мда.. "

Раздумывая над тем, где же в очередной раз искать Ефремова, Сусанна всё больше и больше вспоминала подробности той неприятной истории. Постепенно действо переместилось на диван, а сама Сусса укуталась в плед. Но чем больше воспоминаний проступало в мозгу, тем больше удавиться хотелось бедной женщине. Несправедливо. Обидно. Жалея саму себя, а ещё больше — своего ненаглядного после возвращения, хозяйка погружалась в сладостную дремоту, перекочевавшую в крепкий, весьма приятный и утешительный сон. Тоненькие влажные дорожки почти высохли на щеках уснувшей, когда за окном начинал брезжить сумерки...

Впрочем, зыбкое забытье оборвалось. К ним домой заявилась пожилая женщина с ваниной работы и наезжала, якобы Иван напустил на нее бешеную живность, а потом, дескать, та женщина начала чесаться. Сусанна хотела спустить чесоточную дурочку с лестницы, но та грозно развернула платок на голове. Между волос и правда топорщились перья. Пожилая гостья с досадой вырвала пучок перьев, и грозно швырнула его в хозяйку. Ости перьев были остры как иглы. По рукам Сусанны потекли капли крови — непонятно, своей собственной или гостьиной. Огорченная подобным подарочком Сусанна захлопнула дверь и, видимо, пошла умываться.

Расстроенная Нина Михайловна поехала к метро, благо, что до Юго— Западной было совсем недалеко, 25 минут на автобусе. По дороге она проголодалась и по приезде к цели грешным делом прикинула, не заказать ли ей чего в американском молодежном кафе. Идея эта сразу же отпала, и регистраторша побрела купить горячую булочку. Уютно устроившись со стаканом какао за стойкой у палатки, старушка увидела на крыше давешнюю пустельгу. Мысленно кляня ближайший лесопарк, Нина Михайловна украдкой вырвала у себя еще пучок дротиков и начала прицельный обстрел. Птица неловко уворачивалась и вскрикивала, а потом и вовсе тяжело спорхнула с насеста. Прихватив остатки булочки, Нина Михайловна бросилась в погоню.

Нужно ли уточнять, что она окончилась в Годриковой Лощине?

— Отдай шапку, тварь!— верещала Нина Михайловна, вваливаясь в дверь за пустельгой. — Норковая же, муж-покойник подарил!

Цахик ухмылялась и затаскивала неповоротливую шапку на шкаф.

— Может, я гнездо из нее совью, — огрызалась она оттуда.

На шум медленно и величаво вышел Малфой, собрав мантию за спиной так, что было видно одну лишь косуху.

— Что, попалась, маглянка из поликлиники?

— Беглянка? Да уж, сбежишь тут с вами. — Регистратура размотала платок, досадно вырвала еще клок перьевбкоторые с железным треском вонзились в дощатый пол. — Вон как меня эта стервь изуродовала.

Малфой кивнул Горану:

— Глянь-ка, оборотень. Как наш Сивый.

— Что ж, оборотни нам нужны, — поморщился Горан, подумав, что будет, если бабка начнет швыряться пиками в них. — Это никакой Сектусемпры не надо.

Он потянулся к полу за дротиками, с силой выдернул их и подступил к регистраторше, безобразно ухмыляясь:

— Что, бабка, будешь с нами сотрудничать, а то ведь тебя саму истыкаем.

Только сейчас до старушки начало доходить, в какую компанию она попала. Однако гонор не позволял ей просто так унижаться:

— Ты бы, морда твоя молдаванская… — Горан ткнул ее дротиками, и она осеклась. — Что вам надо? Да, из поликлиники я, в регистратуре работаю…

— А ну, говори, куда Ефремов пропал!

— Да не знаю, куда он пропал. Друг к нему на машине приехал, а потом еще двое как из воздуха. Как пришли, не видела. Посидели с час, урядились ведьмаками да на колядки поехали. Так ведь у них же отпуск начался, нерусь ты непонятливый. Кто ж в выходной-то работает.

— Я, — прорычал Горан. Он и к Малфою-то вырывался на пару часов по вечерам, ибо исчезать со стройки, с места постоянного жительства, было подозрительно.

— Да честное слово, не знаю я больше ничего. Домой к нему ездила, и дома нет. И жена вся в грустях. Злая как вы. С лестницы спустила, дурдом хотела вызвать. Но я ее тоже… себя в обиду не дала.

— Что, перьями своими?

— Угу.

— Гы, и теперь Жена Ефремова тоже оборотень. Что ж, похвально.

Малфой опустил мантию, огладил полы и отрекомендовался:

— Да мы и сами ведьмаки те еще. Вон, смотри, — он шуганул птицу и заклятием разорвал норковую шапку в клочья. — Будешь с нами колдовать, или мы тебя так же?

— Ой, колдуйте, чего хотите, а с меня не спрашивайте. Лишь бы мне эту дрянь кусачую больше не видать.

— А придется, бабушка, — ухмыльнулся Малфой и занес над ее рукой волшебную палочку, так и не решив, оборвать ли ей руку или нанести черную метку.

Цахик опустилась на плечо Вольдеморта.

— Ну что, Товмас, все хвораешь? — ей одной он позволял называть себя магловским именем. Потому что она произносила его как-то по-особенному, с прочувствованной ноткой материнства, чего он был лишен в детстве.

— Что-нибудь новенькое? — Вольдеморт устало прищурил веки.

Цахик отрицательно покачала головой:

— Нина не врет. Она ничего не видела. Разве что…

— Да, Цахик, я слышал, — перебил Лорд, а потом кликнул Малфоя. — Увы, Люциус, я вынужден набирать армию из маглов. Посвяти ее в Пожиратели.

— Товмас, — певуче затянула пустельга, — как же ты мог видеть все, что происходило за твоей спиной? Пока там была я, ты глядел на них моими глазами, а потом?

Вольдеморт показал электронную лампу.

— Ты выкрутила этот волшебный колпак из ихмагловизора или как ты там его называешь. Я наладил телепатическую связь с кабинетом Ивана. Связь то и дело обрывалась, но вспыхивала тогда, когда они начинали колдовать. Это магия вдохнула жизнь в этот фонарь.

...Гурген проснулся раньше всех, мрачный и недовольный. Пораздёргивал пологи друзьям и начал бурчать:

— На работу хочу.

— Урод, — отмахнулся Гера, не разевая опухших глаз. — Работа, работа, сойди на Федота...

Он шевельнул рукой, имитируя крестное знамение. Джек хохотнул:

— А ты уехал в Ереван!

— Вот-вот, в САРе[1] билеты продавали подешевке.

— Ага, хуй тебе. Чтоб мне зарплаты не дали?

— Зарплата, зарплата, приди от Кондрата... — бубнил Гера сквозь дрёму, сладко ворочаясь.

— Бриться хочу, — армянин посучил скрюченными пальцами у чумазого лица, изображая, как ему противно. — А маги как бреются?

— Заклинанием.

— А знаешь?

— Нет. Даже понятия не имею, — Герка вскочил на кровати и открыл глаза. — Слушай, отстань! Я тут тебе пакет принес. Вон, под столом. Там всё положено!

И снова бухнулся на постель. Гурген убито полез за свертком в пергаменте: в свертке лежала опасная бритва, горшочек пены и жёлтое махровое полотенце.

— А ты сказал "заклинанием"...

— Да вчера у Филча выпросил. Сказал, гость из министерства сломал палочку. Отдавай бритву, сукин сквиб, а то ещё, глядишь, уволят.

— Сукин кто?

— А, тоже неволшебник.

— А я такой бритвой не умею. И не буду.

— Прирежу, — досадливо пригрозил Гера. — Знал бы, чего стоило выпросить что-то у Филча, так не вякал.

В итоге Гургена побрил Джек, а заодно привёл в порядок и себя, на тот случай, если удастся выбраться.

Гурген тщательно выстирал мыльное полотенце и справился у Хагрида насчет завтрака. Герман просился посмотреть главный зал, однако лесник-привратник ничего без распоряжений свыше предпринять не мог. Пришлось призвать на помощь мистера Лонгботтома.

Несмотря на утренние дела Невилл не замедлил явиться.

— Увы, ваше пребывание здесь в таком количестве лучше не обнаруживать. Хотя бы до тех пор, пока мистер Джон не займёт ставку по головологии.

— Но двоим из нас нужно выбираться отсюда по неотложным делам!

Невилл внимательно выслушал аргументы и распорядился насчёт завтрака на пятерых и вестовой совы. Хагрид принес огромный поднос еды и отправился на совятню. Гости исследовали супницу и обнаружили в ней овсяную кашу весьма жидкую и противную.

— Фе, у нас в пищеблоке лучше готовят, — тосковал Гурген.

— Зато пирог из ромбоспина, — приосанился Невилл.

Герка обрадовался: поттероманы все как один мечтали поесть такое и жуть как завидовали тем, кто бывал в Хогвартсе.

— А кто этот спиногрыз? — Ефремов наконец вылез из постели на запах. В синей звездчатой пижаме он был похож на Альбуса.

— Ящерка огромная, меховая, с клетками на спине, — похвалялся знаниями Герман, но сразу понял, что сморозил лишку.

— В 90е у нас ели мясо собаки, — пришел на выручку Гурген. — А в Кировакане тогда собаки людей ели, мертвых. Когда было это... еркрашарж...

— Землетрясение, — оперативно перевел Гера.

— Я родился после этого, — армянин торопился свернуть эту тему, хотя в его воспоминании возникли кадры, сделанные его очумелым дядей на любительскую кинокамеру: руины, палаточный городок и иностранные спасатели, расстреливающие диких и одичавших собак... И тот же самый дядя, потерявший несколько пальцев, которые загноились от ссадины, когда тот разгребал завалы.

— Я тоже в детстве страшное пережил, мистер Герман знает, — поддавшись общему настроению, потянул Невилл. А потом слегка подправил тему разговора. — А это не ваша крылатая бабушка устроила?

— Нет, не думаю. Она взглядом цыплят морила да бочки переворачивала. А еще когда у меня бронхит был, кошку доила, каплями кошачьего молока отпаивала в чае из чабреца. А кошка злющая была, только бабушку к себе и подпускала…

— А по годам сходится: ты женился, Сусанка — из Азербайджана... Землетрясение было, а потом армяне азеров убивать начали в отместку... Будто это они начали...

— Дурак ты, Джека, это ж бабушка, а не министр обороны. И не Вольдеморт, — парировал Иван.

— А Вольдеморт это не мог? — поинтересовался Гурген.

— Нет, — грустно покачал головой Невилл. — Он тогда был без тела.

Повисла пауза — каждый думал о своём, но все мысли крутились вокруг Цахик и Вольдеморта. Хагрид принес сову и рулон пергамента.

— А пирог похож на матнакаш, — Гурген уже расправился с кашей и принялся за мучное.

— Скорее на грузинский лаваш с начинкой, — отметил Иван. — Бабушка пекла иногда, только они сырые выходили.

— А кому ты пишешь, Невилл? — Герман заглянул в пергамент Невилла, но там городились латинские буковки. Он наставил мобилу на лист: — Транслатум лингва!

— Фините инкантатем! — парировал Невилл, видя, что буквы превращаются в русские слова. — Рону Уизли. Он стал Аврором и иногда подрабатывает в хохмазине у Джорджа. Пусть он приедет.

— Но у него же тоже должна быть связная монетка?

— Нет, потерял давно. Пусть заберет мантию-невидимку у Гарри и подъедет. Надо потолковать.

— А Артур все еще в Министерстве?

— Угу. Отдел Магловедения. Это мы с ним и Роном организовали Переход.

— Только на Измайловской? А в Интернете он есть?

— Не знаю, Артур так даже компьютера не видал, хотя с мобильниками один раз сталкивался. Когда заколдовывал.

— А мантия нам зачем?

— Чтобы вы могли безопасно разгуливать вокруг Хогвартса.

— Отчего же наши ролевики шастали тут в открытую?

— Я не допускал их в замок, наблюдал, выбирал... кормил, в конце концов... а вы пробрались. По идее, вас должен был задержать Хагрид, но он остолоп и повелся на малейшее вранье. Увидел белый халат и поверил, что вы комиссия колдомедиков.

— А как же я пробрался к Филчу?

— Ночью-то, после отбоя? Скажи спасибо нашему Уставу.

— Слушай, Нев, мне очень нужно в интернет.

— Ваш компьютер у миссис МакГонагалл. Вряд ли она отдаст его в течение ближайшего дня.

— Слушай, отдайте его или выпустите меня из комнаты. Мне срочно!

— Я запрещаю тебе, мистер Герман!..

— Просто "Гера", пожалуйста...

— Хорошо, Гера. Я боюсь, что ты бросишь Ефремова одного. Вы даже не помните, в какую колонну надо прыгать, чтоб попасть на Измайлово!

— Это точно, — подтвердил Джек.

— ... А так вы попадете в Лондон. Можете творить что хотите в Москве, но в Лондоне вас застукает Министерство, и тогда Артуру хана. И Переходу тоже.

— Слушай, Невилл, проводи нас с Гуго к Альбусу, мы хоть Снейпа из бек-апа возродим.

— Рано. Дождитесь Рональда, пожалуйста.

Гурген грохнул ножом по столу.

— Гуго, не психуй. — Приказал Ефремов. — Я тебя на полдня отпрошу. У тебя с собой номер твоей заведующей?

Гурген бросил ему свою мобилу:

— Заряд не уменьшается, странно...

— Тут энегрия из воздуха течет, — предположил Гера. — Так ведь, мистер Лонгботтом?

Невилл не отреагировал на панибратство. Ефремов тыкал клавиши телефона, ища записную книгу. Модная мобила пищала, но не сдавалась. Наконец Иван Львович дозвонился до больницы.

— Катя?.. напиши Гургену Арутюняну отгул на полдня. Мы тут кое-чем заняты... Ну как, чем... у нас охранник напился, надо подменить... ага... замену ищем... да, а Валерий Григорьич не может, он сменился уже... Пусть Гурген у меня посидит... Да, с меня цветы.

— У вас тут есть... мм... как это... зимний садик? — осведомился Гурген.

— Есть. Вообще-то в нем распоряжаюсь я. Я преподаю гербологию.

— Разве не зельеделие, Нев?

— Что ты, куда мне. Северус на портрете бы перевернулся. Вверх тормашками, — улыбнулся Лонгботтом.

Он поднялся, выбросил сову в окно, а потом убрал со стола грязную посуду. Направился к выходу.

— Хагрид принесет пива, если хотите.

— Нет уж, — воспротивился Герман. — Иван Львович и так слишком много пьет. Ему пора отдохнуть от этого.

— Ну тогда тыквенный сок.

Через час заявился Рон. Высоченный, рыжий, с пустыми голубыми глазами и скептической гримасой на лице. В одной руке он тащил метлу, а в другой сверток, перетянутый бечевкой.

Единственное, что он позволил себе, это рукопожатие с Германом. Молчком вывел сначала Гургена, укутав его в мантию, а потом за Джеком. Вернулся, положил мантию на тумбочку.

— Где они?

— За хижиной Хагрида, — буркнул Рон. — Сейчас летим.

Ефремов тоже приуныл, ведь ему придется коротать время с надоедливым пациентом наедине. Как вести себя с ним, он не представлял. Терапии давно хана, если парень выступает проводником, учителем… то это не терапия получается, а вовсе полная мудистика. Вот это и есть задница для психолога — не исполнишь ожидания пациента из одной роли — он тебе отомстит из другой. Вместо психотерапии получится мудистика. Мудистика, да. Вернее полный набор манипуляций. В худшем случае. В лучшем — немного неудобно так работать, приходится это обсуждать на терапии и всё время отслеживать.Тут главное — доверие, что ли.

[1] САР — союз армян россии.