Гарри Поттер и Светлый круг, часть первая (гет)

Когда они зашли (поскольку правила вежливости не позволяли трансгрессировать напрямую в чужой дом, они все возникли во дворе перед входной дверью), Гарри на секунду показалось, что вышла ошибка и они попали не в тот дом. Но это, конечно, была «Нора». Вот только тяжелая, печальная атмосфера внутри делала ее не такой, как обычно. Пенелопу они увидели сразу – девушка понуро сидела за столом, спрятав лицо в ладонях. Миссис Уизли стояла рядом и успокаивающе гладила ее длинные кудри. На соседнем стуле – Флер; Гарри никогда не видел ее такой расстроенной. Спиной к ним у окна стоял Артур Уизли, устремив пустой взгляд куда-то вдаль.

— Рад видеть, рад видеть… — произнес хриплый голос; раздались шаги, перемежающиеся деревянным стуком, и из полутемного угла им навстречу шагнул Грозный Глаз Грюм. – Ну, я пойду, Молли… Может, в мое отсутствие он наберется смелости и спустится к вам.

Друзья поздоровались с ним, а потом еще и с Чарли и Биллом, которые сидели на угловом диване.

— Ты уж прости, Аластор, — пробормотала миссис Уизли. – Заходи еще.

— Да уж конечно, зайду, — заверил ее Грюм. – Молли, если ты не возражаешь, я немного обойду двор, посмотрю, не остались ли какие-нибудь следы, — он показал пальцем на свой Волшебный Глаз. – Эта штука может увидеть многое. Если найду что-нибудь, загляну сообщить, а нет, так отправлюсь к себе домой.

— Конечно, конечно… — миссис Уизли заколебалась. – А ты не мог бы заглянуть в спальню?.. что он там делает…

Грюм усмехнулся, Волшебный Глаз завертелся и закатился под верхнее веко, пронизывая взглядом теменную кость и потолок.

— А что он может делать? Ничего совершенно. Сидит на кровати и тупо смотрит перед собой… физиономия кислая и очень упрямая.

— Ну, зря ты так…

— Я говорю как есть, Молли, ты сама просила посмотреть. Артур, пока, я пошел.

Вздрогнув, мистер Уизли повернулся.

— Ты уже? О, привет! – он бледно улыбнулся, только сейчас заметив вошедших. – Хорошо, что вы пришли, хорошо… Я сейчас Аластора только провожу…

— Садитесь, – негромко пригласила миссис Уизли. – Хоть вы поешьте, а то зря я, что ли, готовила… Пенни, деточка, ну хоть что-нибудь, нельзя же так…

Пенелопа вяло кивнула, даже не посмотрев на стол. Она больше не плакала, только изредка шмыгала носом – то ли совладала с собой, то ли сил плакать уже не осталось. Флер, озабоченно гладя ее по руке, глянула на друзей, улыбнулась и показала глазами на стулья. Они молча уселись, не зная, что сказать.

— Успокоилась, Пеньелопа? – ласково спросила Флер. – Нье стоит он того, повьерь!

— Конечно… — тихо отозвалась девушка.

Джинни отчетливо хмыкнула. Мистер Уизли, проводив Грюма, вернулся, сел вместе с ними за стол и внимательно посмотрел на Гермиону.

— Со мной все в порядке, — сказала она.

Мистер Уизли кивнул:

— Знаю. Я раза два заглядывал в лавку через камин … вы и не заметили, наверное. Я хотел тебя попросить… Ты ведь раньше неплохо ладила с Перси… Не могла бы ты подняться и позвать его?

Гермиона кивнула и встала.

— Скажи ему, что Аластор уже ушел, — попросил вслед мистер Уизли.

— И что на его место пришли все мы, — негромко пробормотала Джинни, провожая Гермиону взглядом. – И он тут же спустится, как же!

— Перси не трус, — возразила Пенелопа. – Он просто… — она замолчала.

Миссис Уизли недовольно посмотрела на дочь:

— Как-никак он ваш брат…

На лицах Джинни и всех ее братьев тут же возникло одинаковое выражение: скептически-упрямое. А тут еще Гермиона, расстроенная и недовольная, спустилась по лестнице и в ответ на вопросительные взгляды хмуро покачала головой.

— Не хочет, да? – уверенно поинтересовалась Джинни.

— Да. И очень грубо не хочет.

Рон вскочил:

— Что он тебе сказал?!

— Да нет, — успокоила она его, — мне лично ничего обидного. Просто потребовал, чтобы не лезли к нему. Не хочет никого видеть, и все.

— Даже меня?..

— Не знаю, Пенни…

— Не хочет, а придется, — заявил Рон, выходя из-за стола. – Как в том анекдоте…

— Подожди, сынок! – сказал вдруг с непривычной жесткостью мистер Уизли. – Сядь. И когда он явится, постарайся держать себя в руках.

Рон неохотно подчинился. Артур Уизли встал и направился к лестнице; видно было, что ему очень не по себе. Снова хмыкнув, Джинни проводила отца взглядом и пробормотала:

— Если он явится…

— Джинни!

— Ладно, мама, не буду.

Она вдруг рассмеялась от какой-то неожиданной мысли; потянула к себе сидящих по обе стороны Невилла и Рона, что-то шепнула. Рон, высоко подняв брови, тоже рассмеялся. Невилл задумался и вдруг с улыбкой сказал:

— А знаешь, без всяких загадываний – мне почему-то кажется, что он будет…

— Невилл! – громким шепотом перебила Джинни. – Сглазишь! Загадываем?

— Ага! – с непонятным восторгом согласился Рон. Невилл только весело кивнул.

Гарри посмотрел на Джинни, но спрашивать не стал, по опыту зная, что она опять сделает загадочную физиономию и ничего не ответит. Он снова повернулся к лестнице — сверху уже раза два доносились невнятные голоса, сейчас было тихо. Не обладая Волшебным Глазом, он вдруг четко представил комнату Перси (ему как-то довелось в ней заночевать), самого Перси, сидящего на постели и упрямо уставившегося в стену, и мистера Уизли, стоящего к нему спиной. И тут наверху скрипнула дверь, прозвучали невнятные голоса – более громкий, сердитый и недовольный, принадлежал Перси. Что-то грохнуло, опять наступила тишина, потом хлопнула дверь и заскрипели ступеньки лестницы.

— Ва-ау! – ошеломленно закричала Джинни. – Ему удалось!

— Что? – хмуро бросил Перси, неохотно спускаясь по лестнице. – И кому удалось?

— Папе, кому же еще?! Папа! – крикнула она отцу, который с непонятным выражением спускался вслед за сыном. – Быть тебе Министром магии!

Артур Уизли даже притормозил на секунду, глядя на нее с недоумением, а Перси резко спросил:

— Да что ты несешь?

— Папа, мы тут загадали такое, — с демонстративной серьезностью начала объяснять Джинни (обращалась она к отцу, игнорируя Перси), — что если тебе удастся вытащить этого из спальни – значит, будешь Министром Магии!

Перси аж позеленел.

— Меня никто не вытаскивал и не посмеет вытаскивать силой! – заявил он. – А здесь я потому, что сам так решил! Чтобы вы не воображали, что я кого-то боюсь!

Постояв немного для придания своим словам значительности, он резко повернулся и направился в дальний угол, чтобы взять стул – вокруг стола все места были заняты.

Раздался всеобщий ошеломленный вздох. Миссис Уизли даже подалась вперед, чтобы убедиться, что глаза ее не обманывают – а потом откинула голову и начала хохотать. И меньше чем через секунду вся «Нора» сотряслась от общего смеха! Перси аж подпрыгнул от звукового удара и сделал пирует, повернувшись к ним – но слишком поздно. Все увидели его мантию, разорванную ниже воротника – как бывает, когда человека берут за шиворот и одним рывком ставят на ноги.

Конечно, мало ли отчего может порваться мантия? Однако вдобавок чуть ниже спины красовался великолепный, четкий отпечаток пыльной подошвы… так что все было ясно. Гарри даже почувствовал легкий укол совести, настолько жалко было смотреть на Перси (который, к тому же, явно не понимал, над чем смеются все). Но поделать ничего не мог – только держался за Гермиону, чтобы не упасть со стула, и смеялся так, что от выступивших слез запотели очки.

Перси явно догадался, что с его спиной что-то не так, и чуть не вывихнул шею, пытаясь разглядеть. Не смог, поджал губы и шагнул было к лестнице, но мистер Уизли загородил ему дорогу и покачал головой. Бедняге ничего не оставалось, как все-таки взять стул и втиснуться между сидящими. Смех понемногу затихал, зато Джинни с братьями принялись, ритмично хлопая в ладоши, скандировать: «Папа, быть тебе Министром, папа, быть тебе Министром!..» Печаль и напряжение незаметно растаяли. Перси, конечно, сидел насупленный, но о нем словно и позабыли.

— Хватит, ребята, угомонитесь! – крикнул Артур.

Гомон понемногу стих.

— Спасибо, — с плохо скрытым весельем добавил он, — только, к сожалению, шансов стать Министром у меня столько же, сколько и у…

Он замолк, пытаясь подобрать сравнение. Гермиона вдруг рассмеялась, бросила на него веселый взгляд и, перегнувшись через Гарри, что-то зашептала Рону.

— Ха! – воскликнул Рон. – Точно! А ведь это могло быть и пророчеством! Папа, помнишь, я тебе рассказывал – ну, когда я на пятом курсе подался в вратари?

Мистер Уизли помнил, конечно, как и все – и то, что Рон, нервничая, играл хуже некуда и в игре с Когтевраном пропустил четырнадцать голов подряд; и его неожиданно блестящее выступление на матче со Слизерином, обеспечившее гриффиндорской команде Кубок…

— Я тогда совершенно скис, папа, — сказал Рон, — после первого матча…

Он посмотрел на Гермиону.

— Мы тогда сидели в гостиной, — продолжила вместо него она, — перед Пасхой… И Рон сказал такое: «В этом году у нас столько же шансов выиграть Кубок по квиддичу, сколько у моего отца – стать Министром Магии».

— Ах так! – с напускной обидой сказал мистер Уизли. – Значит, ты в родного отца не веришь, да?

Рон с усмешкой глянул на Перси, который встрепенулся и стал внимательно слушать их разговор. А мистер Уизли сказал:

— Но ведь вы потом выиграли, не так ли? И во многом благодаря тебе, насколько я помню?

— Вот именно, папа, вот именно! – со значением заявил Рон. – Кто знает – вдруг я изрек пророчество?

Мистер Уизли рассмеялся, а Перси со злостью откинулся на спинку стула.

— Я бы на твоем месте не выпендривался так, — заявил он, — если вспомнить, как ты завалил прорицания на СОВ!

— Что ж, Перси, можно только радоваться, что ты не на моем месте, — не остался в долгу Рон. – И что меня еще больше радует – что я сейчас не на твоем месте!

Перси из красного снова стал зеленым – прямо как светофор.

— Гарри… — начал он, — можно тебя…

Его прервал скрип двери. Все оглянулись – это вошел Грюм.

— Нашел что-нибудь? – взволнованно спросила миссис Уизли.

— Много и ничего, — проворчал старый мракоборец и направился к угловому дивану. Чарли и Билл подвинулись, освобождая ему место.

Краем глаза Гарри заметил, что Перси опять надулся и уставился в стол. Значит, не Грюма он боялся, не из-за него отказывался выйти… Джинни была права.

По дороге Грюм прихватил со стола многоэтажный бутерброд и по привычке обнюхал тем, что оставалось от его носа. Миссис Уизли на секунду нахмурилась – Грюм ведь знал, что в «Норе» его точно никто не отравит, и все-таки оставался верен своей вечной подозрительности! Тот тем временем с кряхтением опустился на диван и вытянул деревянную ногу.

— Следов там много, — сказал он и откусил от бутерброда, отчего его голос зазвучал невнятно, — очень много… Можно восстановить всю картину нападения. И еще я нашел вот что…

Он поднял что-то вроде медальона – восьмигранную пластинку из потускневшего серебра, с которой свисали два обрывка тонкой цепочки. Луна привстала, широко раскрыв глаза. Грюм внимательно посмотрел на нее:

— Вам эта штука знакома?

Луна помотала головой.

— Она была у того типа, который меня схватил, — пояснила она. – Когда я его ранила и освободилась от захвата, я зацепила эту цепочку, она и порвалась. Я тогда почувствовала… что-то очень нехорошее.

— Еще бы! – усмехнулся Грюм, пряча медальон. – Я давно знаю эту штуку – она принадлежала Антонину Долохову. Главная составляющая его знаменитого проклятия! Чем, кстати, вы его ранили?

Достав сай из рукава, Луна подошла к нему. Грюм внимательно рассмотрел клинок. Спросил:

— В каком месте вы его ткнули? И насколько глубоко? Если можете вспомнить, конечно…

Луна молча ткнула себя пальцем в бок, потом показала на клинок – примерно в одной трети от кончика. Грюм поднял брови и с уважением посмотрел на нее:

— Вы это так точно запомнили?

Девочка кивнула.

— Спасибо, — мракоборец откинулся на спинку дивана и с некоторым разочарованием добавил: — Значит, он жив. Долохов. Если только на вашем клинке нет каких-нибудь заклятий.

— Он магический, — объяснила Луна, не поняв его вопроса. – Он может быть один, а может и много, — в доказательство она свела и развела руки, и в них оказались два сая. – А может и преображаться в другое оружие.

Она продемонстрировала – сай обернулся короткой железной дубинкой с гардой, которая с одной стороны изгибалась лепестком параллельно тупому железному бруску.

— Это называется «дзютте», — сказала Луна. – Им можно отбивать удары и сломать клинок противника.

— Занятная штука, — разочарованным голосом отметил Грюм, — но я не об этом спрашивал. Я имел в виду разрушительные и убийственные заклятия, которые можно наложить на холодное оружие. Их не было?

— Нет! – отрезала Луна, спрятала сай в рукав и пошла на свое место.

— Значит, он жив… — со вздохом сказал ей вслед Грюм. – Жаль, очень жаль… Мисс Лавгуд, на войне нет места гуманизму.

— Я не знала, кто он! – резко возразила Луна. – Он меня держал так, что я не видела его лица, и к тому же был в капюшоне. Если бы я его узнала, я бы проткнула его насквозь – он пытал родителей Невилла!

Грюм некоторое время смотрел на нее, и искалеченный рот сложился в подобие улыбки.

— Не обижайтесь на старика, мисс Лавгуд, — с какой-то неожиданной усталостью сказал он; Луна подняла на него взгляд и заморгала. – Я еще не привык к тому, что вы можете позволить себе эту роскошь – быть справедливыми…

— Не надо, мистер Грюм! – резко повернулся к нему Билл.

Некоторое время они смотрели друг на друга – двое мужчин с настолько обезображенными лицами, что как-то и не вспоминалось, что один из них очень стар, а второй очень молод.

— Если считать справедливость роскошью, то… — Билл помолчал, подбирая слова. – Ну что далеко ходить за примерами? Посмотрите на Скриджмера, вспомните Барти Крауча!

— Посмотрите на Министерство, — неожиданно, с незнакомыми жесткими нотками вставила Гермиона. – Если Орден Феникса станет таким же, тогда зачем он вообще будет нужен?

Грюм долго смотрел на нее.

— Знаете, — сказал он наконец, — мы хотели принять вас в Орден.

— А теперь больше не хотите? – с вызовом спросила Джинни.

— Теперь уже не имеет никакого значения, хотим мы этого или нет, — Грюм усмехнулся. – Вы просто должны вступить в Орден.

— Должны?!

— Если вы и правда не хотите, чтобы он выродился, чтобы он превратился в еще одно Министерство – да! Должны!

Перси вздрогнул и побледнел.

— И кто-то… — Грюм помолчал. – Кто-то должен его возглавить! — он поднял ладонь, пресекая возможные возражения. – Дамблдор? А он сам сказал, что Орденом должен руководить человек, потому что только живой по-настоящему понимает живых.

Гарри стало малость нехорошо еще до того, как на нем скрестились все взгляды. Хотел Грюм этого или нет, но в тот момент, когда он произнес: «Кто-то должен его возглавить!», его Волшебный Глаз прекратил свое бесконечное вращение и остановился на нем. А когда прозвучали слова «…только живой по-настоящему понимает живых», вслед за Волшебным повернулся и обычный глаз.

Все молчали. Зачем слова, когда все ясно?

— У тебя есть время, чтобы решить! — заверил его Грюм. – Все равно ты пока еще…

— …слишком молод? – с усмешкой закончил за него Гарри. «Зря я так» — мелькнуло запоздалое раскаяние, поскольку Грюм явно растерялся и расстроился; он поспешил добавить:

— Я подумаю и скажу. Может быть… — он замолчал, пытаясь поймать какую-ту мысль, — даже сегодня.

— Э… — сказал вдруг Перси, и все повернулись к нему. – Э… если никто не возражает… Я хотел сказать кое-что Гарри… с глазу на глаз.

На него смотрели с недоумением. Мало того, что он, в его нынешнем положении, вдруг заговорил, так еще и исполненным важности начальственным тоном! Перси еще сделал странное движение – будто хотел изо всех сил хлопнуть ладонью по столу, но в последний момент то ли испугался, то ли сразу вспомнил, где он находится и почему.

— Как всегда, — заметила Джинни. – Не вовремя и не к месту!

— Особенно если тебе нечего сказать, сынок! – добавил мистер Уизли.

— У меня есть что сказать!

— Почему бы тогда не при всех?

— Потому что… Гарри, я тебя очень прошу! – лицо Перси приобрело почти помидорный оттенок, и «просьба» прозвучала, как приказ. Он достал палочку, бросил ее на стол: — Вот! Если боишься, что я тебе что-то сделаю…

— Да ничего ты мне не сделаешь! – с удивлением рассмеялся Гарри. – Забирай ее и… ладно! – вдруг решил он. – Пойдем.

Он встал и пошел к двери; оглянулся. Перси в нерешительности потоптался у стола, потянулся было к палочке. Джинни решительно забрала ее и посмотрела на него со знакомым прищуром. Перси отшатнулся и инстинктивно поднял руку к лицу.

— Понял, да? – тихо и с угрозой сказала ему сестра. – Мы лучше Гарри знаем, что ты такое. Здесь тебе никто не доверяет, и не надейся!

— Джинни, пожалуйста… — попросила Пенелопа. – Зря ты так, он не злодей, он…

— Он дурак, — безжалостно закончила Джинни. – Дурак хуже злодея. Мне кое-что про тебя рассказали, Перси! В Ирландии ты пытался наложить на Симуса «Империо», Непростительное Заклятие! Твое счастье, что Симус умеет ему противостоять! И что он счел это неудачной шуткой!

— Мне разрешили! – закричал Перси. – Я всего лишь хотел привлечь его к делу!

— Ах, разрешили?! Кто? Амбридж, да?

Перси смотрел на сестру так, будто хотел испепелить ее взглядом, и чуть не подскочил, когда в наступившем молчании от двери раздался холодный голос Гарри:

— Мне еще долго тебя ждать? Или ты раздумал?

— Да… Да, Гарри, сейчас…

— Подожди, — приказала Джинни, наставив на него палочку. – Акцио!

От силы заклинания Перси чуть не упал. Раздался треск рвущейся ткани и Джинни ловко поймала вылетевшую из его внутреннего кармана палочку.

— Сейчас многие ходят с двумя палочками, — невозмутимо заметила она. — Ладно, иди.

Сжав кулаки, Перси резко повернулся и пошел к двери. Поймав тем временем встревоженный взгляд Рона, Гарри показал на свое ухо и нарисовал в воздухе кружок. Рон высоко поднял брови, засмеялся и кивнул.

Выйдя на крыльцо, Гарри прислонился к перилам. На него уже наваливалась усталость. «Ну и денек!» Он равнодушно глянул на Перси, который быстро закрыл за собой дверь и подошел, и отвернулся. Горизонт уже наливался светом, было прохладно — прохладно и приятно. Он улыбнулся, прикрыл глаза, думая о друзьях в доме – и с тихим звоном вокруг него вспыхнула серебристая нить. Перси попятился.

— Э… это он и есть, да? Светлый круг?

Гарри кивнул, не глядя на него.

— И он вас защищает?

— Он нас соединяет, — нехотя ответил Гарри.

— Но зачем он тебе сейчас? Обе палочки я оставил дома… ты не подумай, я про вторую просто забыл, клянусь!

Гарри усмехнулся, разглядывая сад за оградой. Ветви уже оголялись, землю покрывали красные и желтые листья, по которым порой бесшумно пробегали садовые гномы. Вспомнился похожий, давний уже разговор здесь же, в этом саду. Тогда было Рождество, лежал снег. Перси сидел с родителями, а Руфус Скриджмер уговаривал Гарри «сотрудничать с Министерством».

— Что ты хотел мне сказать? – спросил он.

— Я… да, кстати, что это означало?

— Что? – Гарри наконец повернулся к нему.

Перси повторил его жест – показал на свое ухо и нарисовал в воздухе кружок.

— Что это значит? – с нажимом повторил он.

— Пока что я тебе этого не скажу, — Гарри снова отвернулся и оперся на перила. – Я тебя слушаю.

— Зря ты так…

Перси замолчал, собираясь с мыслями, и Гарри вовсе не собирался помогать ему.

— Зря… — повторил Перси. – И зря ты им разрешаешь вести себя таким образом!

— Что-что?!

Гарри уставился на него: уж такого он не ждал услышать! Перси нервно мял отвороты мантии.

— Я не знаю, что ты себе представляешь насчет нас, — с раздражением сказал Гарри, — но представления у тебя явно не те. С чего ты взял, что я буду кому-то что-то разрешать или не разрешать? Это мои друзья, а не подчиненные.

— Но ты же главный в этом вашем Круге, не так ли? – Перси со значением покосился на светящуюся нить.

Гарри усмехнулся и покачал головой.

— В Круге нет главных, — сказал он, — на то он и круглый.

— Гарри, — снисходительно заявил Перси, — ты же должен понимать, что так не бывает. Нельзя же быть настолько наивным! Особенно сейчас, когда тебе предложили такое! Неужели ты не понял? Грюм сказал, что ты…

— Ну да – что я должен рано или поздно возглавить Орден. Ну и что? Тебе-то что до этого? Решать мне, а не тебе, не так ли?

Перси закатил глаза и в раздражении зашагал взад-вперед по крыльцу.

«Гарри! – раздался вдруг голос Рона. – Если этот придурок попытается что-либо выкинуть, кричи: «Тревога!»

«Не сейчас!» — резко шепнул Гарри.

«Да ты не беспокойся – он не слышит!»

«А вы?»

«Мы все слышим. Потом объясню».

«Да, потом!» — быстро согласился Гарри, потому что Перси остановился рядом.

— Конечно, решать тебе, но… — заговорил он, — я очень боюсь, что ты примешь неправильное решение! Ты должен понять, что есть вещи поважнее дружбы…

— Откуда тебе знать? – холодно осведомился Гарри. Он уже начал мерзнуть и ему хотелось поскорее закончить этот дурацкий разговор. – По-моему, у тебя никогда не было друзей.

Перси вздрогнул, как от пощечины.

— У меня были друзья!

— Да, — подумав, согласился Гарри. – Теперь я вспоминаю, что были. Кажется, даже мы с тобой были друзьями. А сейчас? Есть сейчас у тебя друзья? Не коллеги, начальники и подчиненные, а просто друзья?

— У меня есть Пенни!

— Потому что она тебя любит. Ладно, хоть это хорошо. Может, пойдем? Здесь холодно.

— Подожди! – Перси изо всех сил старался держать себя в руках. – Гарри, ты обязан принять предложение Грюма!

— Ха! – Гарри уставился на него. – По правде, я думал, что ты будешь меня отговаривать!

Перси усмехнулся, наконец-то почувствовав себя в своей стихии.

— Вот видишь! Есть вещи, которые я понимаю лучше, Гарри. Не обижайся, но в политике ты совершенно некомпетентен, и мой опыт тебе очень пригодится.

«Видел я твою компетентность в Битве!» — со злостью подумал Гарри.

— Послушай, — Перси говорил с какой-то кошмарной смесью доверительности и высокомерного снисхождения, — если ты не просто примешь это предложение, а настоишь на том, чтобы тебя сделали главой Ордена сейчас, несмотря на молодость, тебе, при твоей славе и авторитете, никто не сможет помешать! Слишком молод – ну и что? У тебя буду я, мой опыт в политике! Я тебе смогу помочь, уверяю тебя!

— Да в чем ты мне поможешь? – Гарри с трудом сдерживал смех: Перси рассуждал точь-в-точь как Локонс!

— Стать Министром… о, Мерлин! Ты и правда, что ли, не понимаешь?! – Перси опять закатил глаза. – Ты герой Битвы, победитель Сам-Знаешь-Кого, ты Избранный! Если Орден Феникса будет под твоим контролем, сместить Скриджмера для тебя будет – раз плюнуть! Ты будешь самым молодым Министром за всю историю!

Покусывая губы, Перси с ожиданием смотрел на него.

— Допустим, — хмыкнул Гарри. – А оно мне надо?

— Значит, ты отказываешься…

— Я еще ничего не решил.

Перси словно и не расслышал.

— Отказываешься… — хрипло и невнятно повторил он, повернулся спиной и медленно направился к входной двери. — Отказываешься… Считаешь себя выше политики, да? Я думал, ты умнее моего дражайшего папаши.

Он вдруг резко повернулся, лицо у него дергалось.

— Ты не представляешь, что сейчас творится, Гарри! – голос у него срывался. – Если ты не согласишься, это будет очень безответственно!

— О чем ты?

— Неважно! Неважно! Прости, но я должен тебя заставить!

Перси поднял руку – руку с палочкой.

— Им…пе…

…И время опять растянулось, секунды становились длинными и медлительными, а воздух – густым, как тягучий сироп. Гарри не торопясь шагнул вперед и в сторону, уходя с линии выстрела, протянул руку и отобрал у Перси палочку.

Дверь с треском распахнулась, на крыльцо вылетели Рон и Джинни с палочками наготове, но их помощь не понадобилась. Перси стоял на коленях, согнувшись и с искаженным от боли лицом; Гарри держал его за руку, завернутую за спину, и с удивлением разглядывал отнятую палочку:

— У него их было три!

Следом выскочил мистер Уизли с белым лицом. Ни слова не говоря, он отодвинул Гарри, схватил Перси за многострадальный шиворот и под звук рвущейся ткани поставил на ноги.

В гостиной все были на ногах, и все держали палочки, а миссис Уизли – массивную скалку, которой очень выразительно похлопывала по ладони. Перси, бледный и ошарашенный, вертел головой.

— Гарри… — прохрипел он. – Ну, теперь ты видишь? Они подслушивали!

— Я знаю.

— Знаешь?!!

Гарри показал на свое ухо, нарисовал пальцем кружок и направился к своему стулу.

— Теперь понял? – спросил он и обратился к Рону: — А что ты хотел объяснить?

— Да тут все просто, — ответил тот и вернулся на свое место; все понемногу снова рассаживались вокруг стола. – Мы поняли это сразу, как только начали слушать вас. Если мы не хотим, чтобы нас кто-то слышал…

— …и особенно если мы его не любым, — неожиданно вставила Луна. Рон с удивлением посмотрел на нее и широко улыбнулся.

— Да! Так вот, он нас слышать не будет. А друг друга мы будем слышать, даже если не говорить вслух, а только шевелить губами.

— Здорово! – восхитился Гарри.

— И очень важно, — серьезно заметила Гермиона.

— Да, — согласился мистер Уизли, — но об этом потом. Итак, сынок… Аластор, у тебя вроде должен быть веритасерум?

— Всегда, — усмехнулся Грюм и полез в карман мантии.

Перси бросил испуганный взгляд на Пенелопу.

— Нет! – хрипло сказал он. — Я не буду пить эту гадость!

— Да не беспокойся, — с отвращением сказал мистер Уизли, правильно истолковав его взгляд, — никто не будет спрашивать про твои личные дела. Молли, будь добра, чашку чая. Сынок, ты нам сейчас выложишь все, что подвинуло тебя на эту дикую выходку. Сегодня… вчера, вернее, — поправился он, глянув на окно, — произошло целых два нападения, и я хочу знать, какое отношение имеешь к этому ты!

— Вряд ли, — с сомнением заметила Гермиона, — раз он сюда явился…

— Я даже не знаю, о чем идет речь, папа!

— Мы тут всю ночь об этом говорили.

— Я, если помнишь, сидел в спальне! И у меня нет привычки подслушивать!

Кое-кто хмыкнул.

— Три капли тебя не отравят, — заметил Грюм, достав небольшой флакон.

— Подождите, — вмешалась вдруг Гермиона, и все повернулись к ней. – Вам решать, конечно, но… трех не надо, достаточно будет одной.

— Стандартная доза – три капли, мисс Грейнджер! – удивился Грюм. – Почему вы думаете, что хватит одной?

— Потому что… — Гермиона говорила медленно, тщательно взвешивая слова. – Я однажды задалась вопросом: «Почему именно три капли?» и решила поискать в библиотеке. Я нашла там оригинальную книгу Парацельса, который первый и создал веритасерум. Вот что он пишет в главе «Три шага к истине»: «С одной капли человек делается способным не лгать себе. С двух – перестает лгать другим. Три капли лишают его воли к утаиванию». Мистер Грюм, мистер Уизли… у Перси и так осталось слишком мало воли. Амбридж хорошо поработала над ним. Что бы он ни натворил, мне не хочется, чтобы он окончательно сломался. В конце концов, хватило на то воли у него, чтобы вернуться… пускай и с помощью Пенни!

Грюм недоверчиво уставился на нее:

— И вы это запомнили слово в слово?

Раздались смешки.

— Если это сказала Гермиона, мистер Грюм, — сказала Джинни, — можете быть уверены – слово в слово!

Грюм задумчиво начал разглядывать флакон с веритасерумом. Тем временем миссис Уизли молча сунула на стол перед Перси чашку ароматного чая.

— Тогда, может… — нерешительно начал Перси, — может все же без…

Грюм кашлянул, и он умолк.

— «Все же»! – передразнил Грюм. – Мисс Грейнджер, может, тогда все же две капли?

Гермиона задумалась. Перси с надеждой посмотрел на нее, но она покачала головой:

— Нет! Извини, Перси, но ты слишком уж привык к самообману. Одна капля поможет тебе быть честным перед собой… пусть и ненадолго. Но, может, ты поймешь, что быть честным – это хорошо. А насчет двух… — она задумчиво посмотрела на Грюма, — нет, лучше не надо. Немного доверия с нашей стороны ему не повредит.

— Интересная точка зрения… — удивился мракоборец. – Ладно, мисс Грейнджер. Будь по-вашему, — он откупорил флакон и тщательно отмерил каплю. – Ну, пей! – приказал он. – Выпей до дна… да не торопись так, обожжешься! Ну что, Гарри? Решил что-нибудь?

Перси вздрогнул, повернулся к Гарри и машинально поставил чашку на стол, но тут же, охнув, снова схватил – миссис Уизли чувствительно ткнула его скалкой. Никто не заметил – все смотрели на Гарри.

А ему вдруг стало легко.

— Кажется, да.

Грюму показалось, что он колеблется, хотя Гарри всего лишь обдумывал слова, и, желая помочь, сказал:

— Даже если ты решишь, что этот придурок прав и тебя надо сделать главой Ордена сразу, мы примем твое решение, Гарри.

— Нет.

— Я так и думал… — обреченно прошептал Перси.

— Нет, не так, как ты думал. Я сейчас объясню, профессор Грюм. У меня… скажем так – встречное предложение. Простите, но я не хочу возглавлять Орден. Я очень не люблю кем-то руководить, не люблю приказывать… и очень не люблю, когда приказывают мне. А все равно пришлось возглавить Отряд Дамблдора и руководить Особым курсом – ну, это одно и то же…

Грюм с пониманием кивнул.

— Если надо, я поговорю с Дамблдором, — предложил он. – Если для тебя столько ответственности в тягость, он может освободить тебя от руководства Отрядом.

— Да вы что! – рассмеялся Гарри. – Я же создал Отряд, как я могу его бросить?! Нет, у меня другое предложение. Пусть Орден объединится с Отрядом!

— Мы ведь участвуем в Особом Курсе, — осторожно заметил Грюм, — Дамблдор говорил тебе об этом?

— Конечно. Это замечательно, профессор, нам и правда есть чему научиться друг от друга. Но я говорю о настоящем объединении, именно с Отрядом, а не только с курсом. Дамблдор говорил, что сила в единстве, и он прав. Будем одной организацией. Орден Феникса вступит в Отряд, а Светлый Круг вступит в Орден. То есть – мы вступим.

От удивления Перси опять чуть не поставил чашку и получил новый тычок. Волшебный Глаз Грюма крутанулся к нему и опять остановился на Гарри. А из угла Билл и Чарли хором воскликнули:

— Ха! Вот это идея!

Грюм поскреб небритый подбородок:

— И как же мы будем в таком случае называться?

— Как и прежде, — пожал плечами Гарри. – Орден останется Орденом, Отряд — Отрядом.

— Самостоятельные – и в то же время единые? – Грюм и мистер Уизли переглянулись. – Плохо представляю, Артур. Но что-то в этом есть…

— Гарри объяснит, я полагаю, — заверил его мистер Уизли, глаза которого горели от восторга. – Ну что, Перси, чаю попил?

Перси сидел с хмурым и потемневшим лицом, ни на кого не глядя. Очки он снял, отчего его взгляд стал беспомощным; перед ним на столе стояла пустая чашка и он смотрел на гущу на донышке так, будто гадал по чаинкам.

— Амбридж сошла с ума… — выдавил он наконец. – Я не хочу, не хочу говорить о ней плохо, она ведь заместитель Министра… но то, что она задумала – это катастрофа! И… Гарри! Ты… только ты можешь остановить ее! Я тебя умоляю – стань Министром! Амбридж уже собирает бывших Пожирателей!

Кто-то присвистнул.

— Она решила стать новым Волдемортом? – недоверчиво спросил Грюм.

— Хуже… Намного хуже! Она решила создать второе Министерство Магии! Привлечь на свою сторону ирландских волшебников и…

— Расколоть сообщество?

Это спросила Гермиона.

— Нет… простонал Перси. – Этого она не хочет, но этим-то и кончится!

— Но что же тогда она хочет?! – закричал мистер Уизли. – Что за дикая идея, зачем ей два Министерства?

— Это-то как раз ясно, — спокойно сказала Джинни. – Чтобы самой стать Министром Магии. Так ведь, Перси?

Тот кивнул и тут же замотал головой.

— Нет. Не совсем так. Министром она быть не хочет, она говорит, что столько ответственности – не для нее… Она хочет, чтобы был Министр, который слушался бы ее и которого слушались бы… все, — он замолчал; сглотнул, словно в горле что-то застряло, и с усилием добавил: — Она обещала сделать Министром меня.

Перси рассказывал не чтобы путано, но время от времени его «уводило». Гермиона, которой остальные предоставили инициативу, временами возвращала его к теме наводящими вопросами. Но и то, что на первый взгляд не имело отношения к делу, наводило на размышления. Перси очень нужно было выговориться, а капля волшебного зелья помогала называть вещи своими именами.

Идея стать Министром неожиданно привела Перси в ужас. Да, когда-то он мечтал об этом. Однако фанатизм, с которым он ударился в свою карьеру, что-то сдвинул у него в голове. Министр Магии стал представляться ему фигурой неземной, недостижимой, окутанной волшебным сиянием – и в то же время ущербной! Перси нравилось то, что над ним есть вышестоящие, достойные его преклонения – так, как он сам достоин поклонения нижестоящих. А раз выше Министра никого нет?.. С кем тогда делить ответственность?

Поневоле Гарри вспомнилась тетя Петунья, которая замечала малейшие недостатки у соседей, но в упор не видела, что творится с ее сыном. Амбридж, похоже, была из той же категории. Страха Перси она не заметила, она вообще не замечала то, что ее не устраивало. Она видела в нем только благодарного слушателя и изводила его бесконечными монологами, в которых перемешивались поучения, жалобы на жизнь и далеко идущие планы. Перси не возражал – не мог, не смел и даже не допускал возможности возразить высшему начальству. Амбридж оставалась заместителем Министра, а значит, на ней тоже лежал отсвет его величия.

Он все же осмелился заикнуться о своих сомнениях, когда Амбридж начала привлекать бывших Пожирателей Смерти – главным образом из числа тех, кто в свое время дезертировал из армии Снейпа. Амбридж осадила его, категорически заявив: «Они раскаялись и не стали поддерживать Темного Лорда!» То же самое она сказала и когда, к полному шоку Перси, он застал в ее кабинете Люциуса Малфоя и Антонина Долохова. «Раз они получили амнистию, значит, им следует дать шанс начать новую жизнь на благо волшебного сообщества!» Из услышанного обрывка разговора Перси уловил, что Амбридж добивается от Малфоя и Долохова финансовых пожертвований. И добилась их. Но дальше шло очень туго. Ирландские волшебники смотрели на затею со вторым Министерством крайне недоверчиво, и Амбридж, даже обещая большие оклады, не могла набрать штат. Деньги лежали в дублинском отделении «Гринготса» безжизненной кучей золота; а еще и гоблины, что-то заподозрив, стали намекать на непонятное происхождение этих денег, на банковское расследование, на арест счетов… Амбридж после долгих размышлений поделилась с Перси свежей идеей – позаимствовать опыт маглов, ввести налоги. Перси чуть в обморок не упал! «Да ты не беспокойся! – снисходительно сказала она, впервые заметив его страх. – Это потом, когда наше Министерство объединится с нынешним. Сейчас главное – добиться популярности. У нас еще нет Отдела Мракоборцев!» Что верно, то верно – но Перси подозревал, что Амбридж сама тянет с этим, уж очень она не любила мракоборцев. Может, и не всех – она порой с некоторой теплотой вспоминала Долиша и жалела о том, что Скриджмер сделал его главой Отдела. «Сейчас он вряд ли захочет перейти к нам! Другое дело, когда ты будешь Министром!» Смещение Скриджмера она считала неизбежным, часто жалела о Фадже, который, на ее взгляд, был идеальным Министром. «Может, пригласить его возглавить наше Министерство?» – осторожно предложил Перси. Амбридж так посмотрела на него, что он пожалел о том, что вообще открыл рот. И тут же вздохнула: «Он не согласится… Дамблдор в свое время сделал все, чтобы скомпрометировать меня. Проклятые кентавры!» А потом, будто невзначай, добавила: «Не люблю предателей. Запомни это!»

Оставив его в кабинете в состоянии полной прострации, она ушла в банк на очередной диспут с гоблинами. Только корпоративная дисциплина помешала Перси запереться – как-никак, рабочий день еще не кончился. Он уже всерьез подумывал, не наложить ли на себя заклинание «Обливейт», чтобы все-все забыть… Его очень разозлил стук в дверь, а потом он глазам не поверил, когда вошла Пенелопа.

Ему неслыханно повезло, что Скриджмер все же захотел проверить, чем в Ирландии занимается его заместительница, и что он отправил с инспекцией Пенелопу, которая заменила Перси на должности секретаря-референта. «Мне очень жаль, — холодно сказала она, — но он просил передать, что ты уволен за то, что самовольно покинул работу».

Перси сначала показалось, что рухнул весь мир. Потом у него пропали все чувства и эмоции. А потом он вдруг сказал: «Есть разговор, Пенни. Пойдем в кафе. Амбридж сегодня не будет, а я могу снабдить тебя всеми нужными сведениями». Пенелопа так удивилась, что не стала возражать. И Перси рассказал ей. Не все, что он рассказал друзьям, не настолько прямолинейно и четко – но Пенелопа тоже работала в Министерстве, имела опыт в карьере и многое поняла. Оправившись от изумления, она потребовала, чтобы Перси трансгрессировал вместе с ней; когда он заколебался, сказала: «Я инспектор, я имею права арестовать тебя. Так и скажешь потом Амбридж». Это его устраивало! Он взял ее за руку. Вела она, и Перси ждал, что они очутятся в приемной Скриджмера. А вместо этого увидел дверь «Норы» и, конечно, не поверил глазам. Пока он стоял в полном ступоре, Пенелопа забарабанила в дверь, которая почти сразу же распахнулась (так совпало, что они явились через несколько минут после того, как Рон, Луна, Джинни и Невилл отправились в Косой переулок). Она толкнула Перси навстречу потрясенным родителям.

— …До сих пор сама не пойму, почему я доставила его к вам, а не к Министру, — пробормотала Пенелопа. – Но, кажется, правильно получилось…

— Ты очень хорошео сдьелала, Пенни, — заверила ее Флер, и миссис Уизли закивала.

— Мистер Уизли, — спросила вдруг Парвати, — у вас есть сова?

— Есть, а что… — Артур Уизли осекся, когда близняшки показали ему свиток. – А, вы все записали? Молодцы! Но кому вы хотите его отправить? Скриджмеру? Вряд ли это будет разумно!

Перси с удивлением и благодарностью посмотрел на отца.

— Дамблдору, — сказала Падме. – Мы думаем, что он должен знать, и чем скорее, тем лучше!

— Можете взять моего Гермеса… — еле слышно сказал Перси. – Хотя нет, он же в Дублине…

Джинни хихикнула, а Рон усмехнулся и тихо свистнул. Раздалось пронзительное верещание, крохотная сова слетела с потолочной балки и запорхала над сидящими.

— Ой, твоя малютка! Сычик! – обрадовалась Падме. – Сто лет его не видела!

Она ловко поймала совушку и начала привязывать свиток к ее ноге.

— Ладно, — сказал мистер Уизли сыну, — можешь идти к себе. Ни Скриджмер, ни Амбридж не узнают, что ты здесь.

— Спасибо, папа…

— И никаких трюков со стиранием памяти! – сурово заявила миссис Уизли.

Перси торопливо кивнул. Шагнул к лестнице, помедлил, оглянулся на Пенелопу. Девушка отвернулась:

— Я домой. Всю ночь не спала, а мне на работу. Мне все-таки придется написать отчет об инспекции, мистер Уизли.

— Конечно, пиши! Главное, что Дамблдор узнал первым. А Скриджмер все равно все проигнорирует.

— Мисс Клируотер, — неожиданно спросил Чарли, — а вы не хотели бы вступить в Орден Феникса?

— Да, — сказала она после короткого молчания, — очень…