Рождественский тест-драйв (гет)

Драко Малфой с выражением полной безнадежности на лице стоял перед Исчезательным шкафом. Проклятый шифоньер! Осталось несколько часов до Рождества, а он застрял здесь с этим дерьмом. Полгода потрачено впустую!

Слизеринец со злобой пнул ни в чем не повинную дверцу. Та захлопнулась с совершенно не ожидаемым звуком, похожий на гонг: «Дон-н-н-н-н!»

— Ух, ты! — пробормотал Драко, попятившись.

Впрочем, это было уже кое-что. До этого любые заклинания не могли извлечь из этой рухляди даже легкого шелеста. А тут такой звон. Это неспроста. Малфой опасливо потянул дверцу на себя, получив в ответ плотное облако пыли. Она набилась в нос и юный аристократ звонко чихнул:

— А-а-апчхи!

— Будь здоров! — жизнерадостным голосом отозвался шкаф.

Драко резво отпрыгнул назад, выставив вперед палочку. Звон — звоном, но говорящий шкаф — это уже перебор.

— Кто здесь? Выходи! Колдую без предупреждения!

Он напряженно всматривался в зев шкафа, темнота в котором была удивительно непроглядна. Как в пещере или, скажем, тоннеле.

— Если ты о живых, то в этой комнате нет никого, кроме тебя, о юный птицелов! — невозмутимо отозвался шкаф, очевидно, не догадываясь, что перепугавшийся студент взял его на мушку.

— Какой я тебе птицелов? С кем я разговариваю?

Драко очень не хотел показывать, как он на самом деле растерян.

— А что перед тобой стоит?

— Шкаф… — глупо ляпнул Малфой.

— Вот с ним ты и разговариваешь.

— Что тебе надо?

— Ничего. Это тебе надо. Ты мне уже надоел за этот семестр. На! Возьми.

Из дверей шкафа вылетел обугленный обрывок пергамента. Драко отпрыгнул еще дальше.

— Что это?

— Заклинание, которое ты никак не можешь подобрать. Ко мне. Произнеси его, сделай то, что тебе надо, и отвяжись от меня наконец!

Драко осторожно призвал к себе обрывок.

— Harmonia Nectere Passus, — прочитал он, запинаясь, и уставился на шкаф.

Тот вспыхнул сиянием, как портал. Затем налился ярким светом и погас.

Малфой счастливо шмыгнул носом и смахнул с ресницы непрошеную слезу. Исчезательный шкаф наконец-то активирован!

* * *

— Ну что там?

— Схавал, придурок.

— Точно?

— Точнее не бывает! Сразу же прочитал заклинание и теперь, судя по звукам, размазывает слезы радости по прыщавой роже!

— Класс! Ну что, начинаем?

— Начинаем. Тебе в кассе придется часов пять отсидеть. Быстрее они не раскачаются. Поставь в шкаф первый компонент. А я за вторым схожу…

Две фигуры в темных балахонах с капюшонами возились в лавке Горбина рядом с Исчезательным шкафом номер два. Сам Горбин, надежно упакованный в кокон из джутовых веревок, с банальным магловским кляпом во рту висел на крюке от люстры в соседней подсобке. Глазки старика злобно посверкивали.

При виде одного из пленивших его злоумышленников он задергался и замычал.

— Да ладно тебе. Мы не грабители. У тебя свой бизнес, а у нас свой. Ничего личного, коллега. Соппоро!

Лавочник мигнул раз-другой и погрузился в глубокий сон.

Маг забрал с пола звякнувший мешок и вернулся к Исчезательному шкафу.

— Готово?

— Вроде да. Посмотри сам.

Его подельник осмотрел прикрепленную к задней стенке шкафа перевернутую емкость, удивительно напоминавшую магловскую пластиковую бутылку из-под воды, в которой жутко голубела какая-то жидкость. На горлышко емкости был надет резиновый наконечник с капельницей, а внизу блестела начищенной медью плоская тарелочка с кабалистическим письменами по ободку.

— Вроде все нормально. Следи за расходом. Если начнет капать быстрее, чем надо, то может не хватить, и тогда нашим там не поздоровится.

— Не боись, не станет. Дозировщик заговорен на пять капель в минуту и ни каплей больше.

— А тут? — маг качнул своим мешком.

— И тут все нормально. Да не ссы ты! Давай, отправляйся, а то пора открывать лавочку. У входа уже, наверное, толпа собралась. Десяти минут тебе хватит?

— Хватит. Ну что, брат? Сегодня…

— День…

— Который…

— Год…

— Кормит!

— Удачи, братец Фред!

— Удачи, братец Джордж!

Фред влез в шкаф. Джордж закрыл за ним дверцу и взмахнул палочкой. Шкаф внутри полыхнул огнем и пыхнул изо всех щелей дымом. Оставшийся Уизли замер, не сводя глаз с песочных часов, которые только что перевернул.

* * *

Младший Малфой еще остро переживал свой триумф, когда шкаф вдруг тряхнуло, и после короткой вспышки внутри из всех его щелей полез дым.

«Блин, перегорело!» — с отчаянием подумал Драко. Хотя если бы его спросили, что там конкретно может перегореть, единственным членораздельным ответом стало бы: «Хрен знает!». Но видно же, что перегорело.

Он подскочил и рывком открыл дверцу.

— Петрификус тоталум, — почти вежливо сообщили ему из клубов дыма ехидным голосом близнецов Уизли.

Руки и ноги блондина свело по стойке смирно. Он уже начал наклоняться вперед, чтобы рухнуть в проем шкафа, но его подхватили, вернули в вертикальное положение и прислонили к какой-то конторке напротив шкафа.

— Привет, Хорек! Какая встреча! Какой ты стал большой. Штаны не жмут?

С этими словами Фред врезал коленом блондину по яйцам. Глаза старосты Слизерина съехались к переносице. Лишенный возможности упасть на корточки или хотя бы заорать благим матом, он каким-то неимоверным усилием растянул губы в страдальческом оскале и стал похож на солдата из армии Урфина Джюса.

— Это тебе за Инспекционную дружину, за песенки про Рона, за заискивание перед Амбридж и за папу-Пожирателя! Хотя за папу можно и добавить!

И опять под коленом Фреда глухо чмокнуло то, что, по идее, должно было бы зазвенеть.

Драко закатил глаза, пытаясь потерять сознание любым доступным способом.

Тем временем близнец вспомнил, что десять минут — это не так много, и принялся вносить конструктивные изменения в Исчезательный шкаф. Он быстро прикрепил сосуд с перламутровой жидкостью в его дальний угол, заставил медную тарелочку раскалиться почти докрасна и открутил краник. Затем закрыл всю конструкцию деревянной решеткой и выпрыгнул из шкафа с первым «Пс-с-ш-ш-ш!» Облачко пара вытекло из щелей старой мебели и растаяло в воздухе.

— Ну, ты! Надежда чистокровной магической Британии. Будешь у меня сегодня за мажордома. Праздник как-никак, так что надо бы тебя обрядить в рождественский костюм, чтобы поднимал гостям настроение и вызывал чувство легкой эйфории. Минутку. Ну-ка, съешь!

Фред вытащил из кармана огромную Канареечную помадку и попытался запихать ее блондину в рот. Однако сведенные Петрификусом челюсти Малфоя никак не давали это сделать.

— Эх, чем бы тебя? Алохомора! — нижняя челюсть Драко отвалилась на грудь, как на шарнире. — Вот! Я всегда предполагал, что это заклинание должно открывать даже самую упрямую хлеборезку, вот только Джордж не давал мне это проверить. Мол, еще харя треснет у подопытного! Отвечай потом!

Фред затолкал в пасть слизеринцу помадку, измельчил ее, постукивая ладонью по нижней челюсти, и заставил проглотить.

Бах!

Драко превратился в здоровенного кенаря с ярким оперением. Фред, не теряя времени, схватил его в охапку, водрузил на конторку и намертво закрепил птичьи лапы заклятием Вечного приклеивания.

— Эх, Криви бы сюда! Какой кадр пропадает! Но я сохраню его в Омуте Памяти и буду показывать внукам! Так, сейчас начнут прибывать гости. Фините! — освободил он Малфоя от Петрификуса.

Драко, тьфу ты, кенарь, тут же истошно заорал в соответствии со своей птичьей ипостасью.

— М-да, — почесал в затылке Фред, — голосок у тебя не айс, конечно. Этак ты мне всех гостей перепугаешь. Давай мы тебе лучше голос кукушки приделаем.

Близнец постучал Драко волшебной палочкой по голове, как дирижер по пюпитру.

— Ку-ку! — с ненавистью отозвался тот.

— О! Уже лучше. И экспрессия весьма к месту. В первый раз слышу такое выразительное кукование от канарейки. Молодец!

В шкафу снова раздалось «Пс-с-ш-ш-ш!»

— Ох, и надышишься ты сегодня, токсикоман проклятый! — ласково улыбнулся Фред самому большому и мрачному кенарю Британии и пальцем взъерошил перышки на его голове.

Злой на всю вселенную Трэверс трусил по Лютному переулку. Внезапно его внимание привлекла непонятная толкотня у дверей одной из лавок. Это что за новости? В эту юдоль темной магии большими компаниями ходить было не принято. Мелкие воришки пробирались только поодиночке, пряча украденное под полой мантии или плаща. Состоятельные маги, с каменным лицом человека, зашедшего не в ту дверь, приходили сбыть или купить какую-нибудь пакость. Патрули авроров заглядывали с мрачной решимостью самоубийц, но уходили всегда с пустыми руками.

А это что за очередь?

Ногти самоубийц с просроченным сроком годности даром раздают? Или Горбин рехнулся на старости лет и устроил рождественскую распродажу?

Заинтригованный Пожиратель Внутреннего круга подошел поближе. На двери лавки красовалось объявление, выполненное светящимися магическими красками:

«Лютный переулок — Хогвартс. Тест-драйв.

Только сегодня и только у нас! Спешите оценить новое средство передвижения, работающее в обход законов министерства и легко преодолевающее любые запреты!

Если вы хотите попасть на Рождественский бал в школе магии и волшебства, вас там ждут и вам там рады — наш Исчезательный шкаф мгновенно доставит вас на место!

Ему не страшны противоаппарационные и блокирующие чары, и он не зависит ни от каких возмущений магии!

Спешите воспользоваться нашим предложением по весьма и весьма умеренной цене.

Исчезательный шкаф — не роскошь, а средство передвижения!

Цены и тарифы у кассира.

Администрация».

То есть это как?

Мозги у прожженного злодея забуксовали. Он несколько раз перечитал объявление и осмотрелся по сторонам. Публика темноватая, но Пожирателей среди них не видно. Все больше вампиры да оборотни толкаются, но почему-то в дверь не идут. В чем дело?

Спустя пару минут выяснилось, что у составителей объявления было несколько странное представление о платежеспособности публики Лютного переулка. Когда Трэверс сунулся в окошко так называемой кассы, он убедился, что имеющихся у него пятидесяти галеонов хватит только на полбилета.

— Однако! Что это за наглость? Вы что, издеваетесь? За эти деньги можно в кругосветное путешествие на Летучем голландце сходить!

— А это кому чего надо, мистер! Кому в кругосветное, а кому в Хогвартс, — многозначительно ответил кассир из-под низко надвинутого капюшона.

И тут до сподвижника Темного Лорда дошло. Да эти жулики только и ждут, когда к ним обратятся Пожиратели Смерти, ибо больше нет в магическом мире клиентов, которые стали бы платить такие деньжищи за школьную вечеринку!

Трэверс поспешно протолкался обратно на улицу и с хлопком аппарировал.

* * *

Группа магов в темных плащах и серебряных масках, появившись среди толпы у входа в лавку Горбина, разметала посетителей Лютного в разные стороны.

— Привет честнОй компании! — презрительным тоном воскликнула Беллатриса Лестрейндж, сняв маску.

ЧестнАя компания рассмотрела лицо колдуньи и без памяти бросилась бежать.

— Вот что такое авторитет Лорда и уважение к его слугам! — гордо изрекла темная ведьма.

— Все проще, Белла. Ты забыла стереть иллюзию Маски Смерти. Сейчас я, например, вижу вместо твоего лица череп с клацающими челюстями.

— Дементор! — с досадой прошипела та, стирая чары. — Я придумала ее для налета на магловский карнавал сегодня ночью. А когда Трэверс приперся с этой своей новостью, просто забыла убрать.

Пожиратели всей толпой ввалились в лавку Горбина. К их удивлению, в ней произошла перепланировка. Слева зияло окошко кассы, а справа узкий коридор вел туда, где раньше располагался прилавок.

— Эй, ты! К тебе пришли любители школьных карнавалов. Давай билеты, придурок!

Джордж немедленно отозвался. Он быстро протараторил рекламу и предложил Пожирателям приобрести многоразовый билет с отличной скидкой в три процента — всего за двадцать тысяч галеонов.

— Заткни хлебало, придурок, — рявкнул на него Селвин, снимая маску, — нам и одного визита хватит. Давай билеты.

— А деньги? С вас пятьсот галеонов.

Лестрейндж бросила в окошко свой Сквозной кошель.

— Отсыпь ему пять сотен.

В окошко было слышно, как монеты водопадом застучали по прилавку.

— Нафига было платить? — осведомился в полголоса Амикус Керроу. — Долбанули бы этого делягу Империусом и прошли бы бесплатно. Виданное ли дело — по пять сотен выбрасывать? Да еще и путь непроверенный…

— Ты скряга и трус! И вообще — прекратить плебейские разговорчики! — рявкнула Беллатриса. — Презренный металл для того и создан, чтобы оплачивать им воплощение благородных помыслов нашего властителя.

По лицам соратников было видно, что им все представляется слегка наоборот, но спорить никто не решился.

Из окошка кассы выкатилось несколько кругляшков.

— Что это? — надменно спросила любимица Воландеморта.

— Стартовые жетоны. Закрепите их на груди. В Исчезательном шкафу ведите себя аккуратно. Фантики и огрызки яблок на пол не кидайте. Соблюдайте чистоту и порядок!

— Слушай, ты! — заорал в окошко Трэверс. — Я тебя самого на фантики разорву и как яблоко обгрызу, если это все окажется надувательством!

— Не извольте беспокоиться! Все по-честному. Никакого обмана. У нас фирма солидная — вот касса, вот шкаф, а вот табуретка стоит. Можете использовать ее в качестве ступеньки, для удобства дам, так сказать…

— Заткнись, твою мать! Табуретка… балаган какой-то. Не нравится мне все это, Белла. Опасно!

— Заткнись! Ты можешь остаться. Я посмотрю на твою рожу потом, когда мы притащим мальчишку к Лорду. Какие вы, мужики, все — трусы! Пошли, Алекто. Эти джентльмены уже замочили подштанники!

Лестрейндж презрительно расхохоталась и стремительно пошла по коридору к Исчезательному шкафу.

Сестра Амикуса без колебаний последовала за ней. Мужчины нерешительно переглянулись.

— Психичка чокнутая! Не пойдем — сдаст властителю с потрохами. Круциатусом тогда не отделаемся. Пошли, что ли…

За их спинами по полу незаметно шмыгнула облезлая серая крыса и юркнула в норку.

* * *

— Твою мать! Да что же это за отрава такая?

Вся кодла Пожирателей вывалилась из Исчезательного шкафа в Выручай-комнате, чуть не отломав ему дверцу. Вокруг них вились струи какого-то дыма. Причем создавалось впечатление, что он не рассеивался по сторонам, а жадно впитывался прямо в одежду и тела.

Трэверс, Селвин и Керроу, шипя от боли и роняя палочки, рухнули на четвереньки, сотрясаемые рвотными позывами. А Беллатриса оперлась обеими руками на какую-то конторку, превозмогая дурноту. Правда, этим все и ограничилось. Загадочные дымки рассеялись и тошнота отступила.

Лестрейндж выпрямилась и быстро осмотрела помещение.

— Слава Лорду! Мы попали туда, куда надо! Мы в Хогвартсе!

Ее соратники медленно приходили в себя от целого букета омерзительных ощущений, которые сопровождали их перемещение в Исчезательном шкафу.

Пока они барахтались на полу, путаясь в своих плащах и мантиях, Белла осмотрелась по сторонам. Что-то было не так. Но что именно, непонятно. Словно ей глаза вставили новые, что ли… Она опомнилась. Кстати, а где ее палочка? Она обернулась к шкафу и увидела ее на полу. Ну, это уже никуда не годится. Уронить оружие! Колдунья быстро схватила палочку и тут же зашипела от боли. Долбаный дементор! Да она же раскалена, как кочерга в камине!

Перебрасывая горячий артефакт из руки в руку, Белла уставилась на здоровенного кенаря, который стоял на конторке и глядел на прибывших круглыми глазами.

— Чего смотришь? — осведомилась она недружелюбно.

— Ку-ку! — гаркнул кенарь и испугано замолчал.

— У тебя что, совсем мозги усохли? Тогда уж ухай, как сова, идиотская птица!

И волшебница постучала пернатому созданию по голове палочкой, как преподаватель указкой — по грифельной доске.

«Твою мать! Да они, что, все сговорились, что ли?» — с отчаяньем подумал Драко и негодующе заухал.

— Так-то лучше, — рассеяно отозвалась Белла и скомандовала своим. — Давайте, на выход! Не дай Слизерин, еще кто припрется. Нас до поры до времени никто не должен видеть!

В этот момент Джордж, который стоял у дверей Выручай-комнаты и напряженно вслушивался в едва различимые голоса, довольно кивнул головой и, добежав до главной лестницы, столкнул вниз большой круглый сосуд, наполненный той же перламутровой субстанцией, что и бутылка в Исчезательном шкафу. Сосуд послушно ухнул вниз и с печальным звоном разбился на ступенях неподалеку от входа в Большой зал. Весь замок заволокла легкая дымка со странным и волнующим запахом.

* * *

— Хотел же ехать в «Нору»! Но этот придурок Рон прилип к своей Лаванде — не оторвешь! — вслух пробормотал Гарри, сидя на кровати в спальне.

И впрямь, Рождество обещало быть не таким интересным, как могло. Джинни, которая последнее время усиленно строила ему глазки, по приказу матери уехала домой, а Рон плюнул на грозные письма родителей и остался. Даже пара Громовещателей от Молли его не смутила: он был исполнен решительности и какой-то отчаянной надежды.

У Поттера на этот счет были весьма конкретные подозрения, превратившиеся за последние дни в уверенность. Было очевидно, что его друг, воодушевленный авансами подружки, явно нацелился на первый секс в жизни.

Все указывало на это. И совершенно шальные глаза, и блуждающая глупая улыбка, и готовность подчиняться любым прихотям Лаванды, и даже постоянный ритмичный скрип кровати Рона по ночам свидетельствовали о подготовке к решительному наступлению сексуального совершеннолетия.

Теперь Гарри, который, конечно же, не мог бросить друга одного, предстояло провести Рождество в немногочисленной компании студентов, оставшихся на каникулы в школе. Среди них была и Гермиона Грейнджер. Но Поттер подозревал, что ее решение не ездить домой к родителям было также связано с сердечными увлечениями Рона Уизли. Видимо, девушка не хотела пускать дело на самотек, готовясь в решающий момент «захлопнуть форточку». Все это сулило весьма нервное и хлопотное Рождество, во время которого самому Гарри не светило ничего хорошего.

В спальню ворвался Колин Криви. Глаза его сияли.

— Там что-то взорвалось на лестнице! Дыму-то, дыму! Опять чья-то шутка.

Колин исчез. Гарри поднялся и пошел посмотреть, тем более, что все равно пора было идти на ужин, который с учетом ночного праздника перенесли на более раннее время.

Подходя к главной лестнице, он почувствовал довольно сильный, но, в общем-то, приятный запах.

— Хм. Что-то знакомое. Или мне кажется?

Рядом с собой он обнаружил Гермиону, которая тоже принюхивалась с некоторым недоумением.

— Странно…

— Не правда ли? — подхватил Поттер.

Молодые люди посмотрели друг на друга и вдруг улыбнулись.

— А у тебя подбородок в чем-то испачкан, — сказала вдруг Гермиона.

— Это, наверное, тыквенный пирог, — неловко улыбнулся Гарри.

— Давай я уберу.

Поттер ожидал, что она поднимет палочку, но девушка вытащила из кармашка носовой платок, послюнила кончик и принялась вытирать ему рот, как маленькому. Юноша замер. Это простое прикосновение почему-то заставило забиться его сердце. Девушка наклонилась ближе к его лицу, и он почувствовал на своей коже ее легкое дыхание.

— И вправду, — вдруг рассмеялась она, — ты пахнешь тыквенным пирогом. Никогда не любила этот запах, но сейчас… — она еще раз глубоко вдохнула.

Голова у Поттера закружилась и он, сам не понимая, что делает, неловко чмокнул Гермиону в губы. Глаза у девушки округлились, но она не отстранилась, не вытерла рот, не изобразила на лице возмущение. Короче, она не сделала ничего из того, чего опасался Гарри. Она просто смотрела на него остановившимся взглядом. Как будто он совершил что-то удивительное и странное. Что-то такое, чего она никак не ожидала от него, и не могла даже представить себе, что он может это совершить.

— Э-э-э-э… ты в порядке, Гермиона?

— Нет, — честно ответила девушка, — а ты?

— И я нет, — виновато потупился парень, который уже начал приходить в отчаяние от своего неожиданного порыва, — но, понимаешь… я не хотел…

— Только попробуй извиниться за этот поцелуй, Гарри Поттер, и я прикончу тебя на месте! — предостерегающе вырвалось у нее.

— Правда? — счастливым шепотом спросил юный маг.

Девушка с трудом привела в порядок мысли и утвердительно кинула.

— Правда… — она лукаво прищурилась. — Вот только я не разобралась в своих ощущениях. Ты был возмутительно краток.

Хор растерзанных обрывков мыслей в голове Гарри смолк, как по команде дирижера. Им овладела бесшабашная уверенность в себе и твердое понимание, что именно он хочет получить от этой жизни. Он увлек девушку к самому дальнему окну в зале, на ходу вытаскивая из кармана мантию-невидимку.

* * *

Тем временем компания Пожирателей добралась до слизеринского подземелья. Всю дорогу их мучил тот же отвратительный запах, знакомый еще по Исчезательном шкафу. Когда он, наконец-то, выветрился, настроение у всех диверсантов было приподнятое и немного радостное, что частично объяснялось их ожиданиями награды от властителя за превосходно выполненную работу. Правда, эту награду они себе представляли немного по-разному. Но об этом позже.

Белла притормозила перед закрытым входом. Трэверс издевательски осклабился. Он был уверен, что Лестрейндж не подумала о такой мелочи, как пароль факультета. Но не тут-то было.

— Оскал Виперидае! — уверенно отчеканила колдунья.

Проход в гостиную Слизерина безропотно открылся.

— Смотри-ка, открылось! С первого раза угадала, — с довольным видом кивнула Белла.

Лицо Трэверса вытянулось. Поразительное везение.

Пожиратели ввалились в гостиную, где у пылающего камина застыла одинокая фигурка изящного юноши. Он оглянулся на нежданных гостей и поспешно вскочил.

— Миссис Лестрейндж? — можно было поклясться, что он в последнюю очередь ожидал увидеть именно ее. — Но как вы сюда попали?

— Ого! Юный Забини? Как поживает ваша мать? И что вы тут делаете за четыре часа до Рождества?

Блейз неопределенно пожал плечами. Именно тот факт, что его матушка поживала не только хорошо, но еще и с удовольствием, заставил его в этом году пренебречь гостеприимством родного крова. В его планы не входило общение с очередным женихом матери, который, как обычно, являлся обладателем большого состояния и клацающей магической челюсти. Тем более, что все эти женихи вели себя по отношению к нему с неуместной фамильярностью и оттенком покровительственности. Тем более, что все они удивительно быстро проскакивали этап жениховства и оказывались прямиком в матушкиной спальне. Тем более, что по истечении некоторого, как правило, небольшого срока, каждый из них неотвратимо перемещался из спальни матушки прямиком в свой родовой склеп. И дело было вовсе не в секретах соотечественницы Тофаны, а в убийственном темпераменте его матушки, в прямом и переносном смысле высасывавшем жизненные соки из немолодых ловеласов.

Наблюдать все это, пусть и со стороны, было уже противно. К тому же, у Блейза были кое-какие собственные планы на это Рождество, отличающиеся крайне жизнеутверждающей направленностью. Правда, некоторые проблемы создавало то, что они отличались еще и не совсем традиционной сексуальной ориентацией. Но, насмотревшись на шашни матери, Блейз уже не мог представить себя в постели с женщиной. Все его помыслы и вожделения были обращены к особям своего пола.

И тут такой облом! Заявившиеся Пожиратели грозили разрушить его замыслы и к тому же однозначно ставили крест на дальнейшем пребывании в школе. Навалят тут трупов, а отвечать кому? Эх! Прощай Хогвартс! Придется отсиживаться в имении.

Все это быстро промелькнуло в голове слизеринца, но губы его уже сами сложились в приветливую улыбку, а ноги резво понеслись за креслом для тетки Драко…

* * *

Темный Лорд шагнул из шкафа. Он перебрасывал с руки в руку дымящуюся палочку. Лицо его перекосило от омерзения, но взгляд внимательно и цепко оббежал помещение. Засады не было. Значит, торгаш в лавке Горбина не прикрывался Оклюменцией, когда Темный Лорд не обнаружил в его мыслях ничего, кроме жажды наживы. Пришлось истратить на эту затею полный кошель галеонов. Но он не жалел, так как сегодня одной большой проблемой могло стать меньше. Не надо ловить Поттера по всей стране. Он просто придет в Большой зал и убьет мальчишку.

Взгляд Лорда остановился на здоровенной канарейке, которая смотрела на него, как на диво дивное.

— Чего вылупилась? — Воландеморт всмотрелся и зло расхохотался. — Малфой-младший? Драко? Это кто тебя так? Уж не Лестрейндж ли?

Драко в ужасе заухал.

— Что за бред? Кенор с голосом совы? У Беллы все-таки заскоки… Лучше уж посиди в облике, который соответствует твоему имени.

Темный властитель постучал палочкой по голове Драко. Темная дымка окутала на мгновение Малфоя и тут же рассеялась. Теперь на конторке восседал небольшой крылатый дракончик, раскрашенный в ярко зеленый цвет с желтыми блямбами — на манер резинового крокодила. Лорд с некоторым недоумением посмотрел на свою палочку, но переделывать ничего не стал.

— Когда я захвачу Хогвартс и перенесу сюда свою резиденцию, будешь в Запретном лесу лягушек ловить для Нагайны, — пообещал Лорд несчастному слизеринцу и направился к двери. — Хотел бы я знать, почему так воняет Феликсом Фелицисом?

Хвост метнулся вперед, чтобы распахнуть перед хозяином двери. Глаза верного слуги покраснели и слезились…

* * *

Гарри с трудом оторвался от губ своей девушки. Легкий насморк чуть не заставил Гермиону задохнуться во время последнего поцелуя. Она даже начала постукивать пальцами по раме окна, как стучит проигравший борец по татами, чтобы его не задушили к едрене-фене.

— Классно! — выдохнул Поттер.

Неплохо бы, конечно, ответить на столь восторженное замечание, но Гермионе было некогда. Она дышала.

Надо отметить, что эта пара уже четвертый час оккупировала подоконник неподалеку от главной лестницы. Молодые люди так увлеклись исследованием губ и языков друг друга, что пропустили ужин, а теперь рисковали пропустить и Рождественский бал. Гарри находился в радостном упоении и пытался расширить поле исследования, распространив его на блузку девушки и все, что под ней находилось. При этом он проявлял недюжинную настойчивость и смекалку, находя самые неожиданные прорехи и дыры в обороне Гермионы. Девушка с не меньшей настойчивостью и упорством отбивала все исследовательские потуги парня, лишь иногда позволяя ему прикоснуться к сокровенным областям своего экстерьера.

В общем, увлекательная возня была в самом разгаре.

Вдруг Гермиона ойкнула.

— Смотри, Гарри, — отвлеклась она, показывая в сторону лестницы.

Воспользовавшись тем, что рука подруги ушла из сектора защиты, Поттер немедленно положил свою ладонь ей на грудь и самым невинным тоном осведомился:

— Что такое?

Гермиона нетерпеливо стряхнула его руку, но Гарри и сам уже опустил ее, пораженный увиденным. По лестнице спускался в окружении стайки студентов, наряженных в карнавальные костюмы, ни кто иной, как Гарри Поттер!

— Это как это? — Гермиона быстро перевела взгляд на своего парня.

Сходство было поразительное.

— А! Я понял. Это карнавальная маска. Прикольно.

Напрягшийся было Гарри расслабился и тут же вернул ладонь на облюбованное место.

— Ничего себе! Я знала, что ты популярен, но не до такой же степени. И кто это так нарядился, как ты думаешь?

— Не знаю. Может быть, Чжоу Чанг? Она вроде хотела со мной помириться…

Мало того, что предположение было, с точки зрения Гермионы, просто безобразно-идиотское, так Поттер еще и сопроводил его легким нажатием на одно из двух нежных составляющих бюста девушки.

Кара последовала незамедлительно.

Гермиона резким взмахом удалила с себя все лишнее и вцепилась магическому герою ногтями в ухо.

— Мистер Поттер! Если вы еще хоть раз позволите себе без разрешения…

— Ухо! Ухо отпусти, Миона!

— Как ты меня назвал?

— Как-как… отпусти ухо… нежно назвал… Мне давно нравится, просто я не решался тебя так называть…

— Миона! — все еще держа Гарри за ухо, она как бы попробовала это имя на вкус и улыбнулась.

— Да отпусти же ухо! Как я буду на балу? Не надо портить бал распухшим ухом!

Девушка опомнилась и разжала пальцы, а потом наклонилась и подула на пострадавшую часть тела.

— Извини, но ты сам виноват.

— Заметно? — спросил Поттер, оставив попытки рассмотреть источник боли боковым зрением.

— Заметно, — признала Грейнджер несколько виновато, — зато я смогу отличить тебя от двойника.

— От двойников, — мрачно поправил ее Гарри, глядя на лестницу.

По ней спускалось еще двое студентов: один в облике Поттера, а второй — Дамблдора.

— Ну это уже перебор! — возмутилась девушка.

— Почему? Это, видимо, наши. А вон слизеринцы идут. Я и не знал, что кто-то из них остался в школе, а их вон, оказывается, сколько.

Оторопевшая Гермиона пронаблюдала выходившую из подземелья группу студентов, наряженных в плащи Пожирателей. Впереди вышагивала студентка в маске Беллатрисы Лестрейндж!

— Это кто же так шутит? — задохнулась Гермиона.

Ряженые проследовали в Большой зал.

— Не знаю, — пожал плечами Поттер, — пошли, а то опоздаем.

В Большом зале все столы факультетов были сдвинуты в одну строну, а на освободившемся пространстве стояли двенадцать щедро украшенных красавиц-елей. В зале, как и во всем замке, висела голубоватая дымка, от которой так и не удалось избавиться профессору Макгонагал. Директор Дамблдор руководил последними приготовлениями. Студенты уже начали собираться и рассаживались — пока подальше от преподавателей.

В соответствии с призывом директора весело встретить Рождество многие были наряжены в карнавальные костюмы и маски. Одними из первых заявились Рон Уизли и Лаванда Браун. Девушка сидела с зеркальцем и вновь освоенным заклинанием «Силиум Сиркулус» подкручивала свои ресницы, которые перед этим неоднократно удлинялись «Энгоргио». Результаты были чудовищны, но она была ими довольна. Рон с обожанием таращился на предмет своей страсти и вожделений. Правда, краем глаза он все-таки посматривал, не появилась ли Гермиона. А потому заметил появление сначала одного, а потом и второго Поттера. И второго Дамблдора. Это озадачило Уизли, но ненадолго. Сообразив, что это маски, он потерял к ним интерес и опять стал ждать прихода Гермионы, чтобы доказать ей, что он свободный человек в свободной стране и ничего плохого не делает. А заодно насладиться затаенной болью в ее взгляде и ощутить себя настоящим мачо, в которого влюблены все мало-мальски стоящие девчонки школы.

Он многого ожидал от сегодняшнего вечера, а еще больше — от ночи. И в кармашке его мантии похрустывала упаковка загадочных изделий, которые Фред с Джорджем называли звучным словом «гондоны». Близнецы заверили брата, что пользоваться этими магловскими приспособлениями легко и интуитивно понятно. Особенно раздолбаю, который не может выучить Противозачаточное заклинание. Последнее утверждение Рон на свой счет не принял, так как был уверен, что может выучить что угодно. Просто ему некогда. А тут сунул пачку в карман — и готов к любым романтическим встречам. Молодцы маглы, соображают!

* * *

Беллатриса понимала, что при наличии боеспособного Дамблдора слишком наглеть не стоит. Надо схватить Поттера по-тихому и сразу уходить, пока «Самый Светлый Маг Современности» не очухался. Поэтому вся группа Пожирателей прямо от входа в Большой зал метнулась за разлапистые ели и притаилась там в ожидании удобного момента.

В это время под дружный свист и улюлюканье в зал вошли настоящие Поттер с Гермионой под руку. Два Поттера и два Дамблдора в зале уже и так были предметом общего внимания, острот и смешков, а тут еще и третий приперся — с заучкой Грейнджер. Ну, прикол!

Беллатриса не поняла причины внезапного оживления и осторожно выглянула, чтобы выяснить, в чем дело. Прямо по центру стола она увидела щенка Поттера и старого маразматика — Дамблдора. Ну как же иначе? Конечно, золотой мальчик сидит рядом с директором. Где же ему еще сидеть!

Белла повернулась и показала приспешникам на Поттера, изобразив, будто бы что-то прижимает к груди. На всех языках боевых жестов это могло означать только одно: «Берем в плен!»

Тем временем Дамблдор начал поздравление с наступающим Рождеством, призывая к миру, дружбе и любви, которая, как известно спасет мир и бла-бла-бла. Ответом ему стал дружный вздох облегчения и звон ножей и вилок за столом. Зазвенело и кое-что еще. Под столами. Предприимчивые старшекурсники лихо доливали свои и чужие бокалы с тыквенным соком забористым огневиски из принесенных контрабандой запасов. Преподаватели усиленно делали вид, что ничего не замечают. Лишь иногда тайком уменьшали дозу алкоголя в стакане тем, кто не мог сам соотнести свои потребности и возможности в этом вопросе.

В зале по экспоненте нарастал застольный шум. Голоса становились все громче и развязнее, а стук вилок и бокалов все звонче и непринужденнее.

Вдруг Белла заметила бутылку, выскользнувшую из-под стола и стремительно прочертившую пол по направлению к соседней елке. Твою мать! Это что такое? Она покинула свой наблюдательный пункт и последовала за бутылкой. Так и есть! Трэверс и Селвин уже пьют уворованный огневиски. Элита гвардии Лорда, блин! А остальные где? Тоже не будь дураками, призывают Манящими чарами тару у потерявших бдительность студентов. Ё-ё-ё-ё! А вот и блюдо с бутербродами прямо со стола полетело!

Надо сказать, что Дамблдор уже не раз и не два замечал странное перемещение бутылок и закусок в сторону елок, но молчал и не подавал вида, выжидая.

Между тем градус веселья за столом все повышался и повышался. Громкие голоса сменились криками и оглушительным хохотом. Кто-то уже вскакивал с места, поднимая вверх бокалы, из которых расплескивалась содержимое. А кто-то пытался произнести тост слегка заплетающимся языком. Преподаватели начали посматривать на директора, явно прося его вмешаться в процесс.

Дамблдор встал.

— А сейчас приглашаю всех танцевать. Маэстро, музыку!

Под сводами Большого зала зазвучала полузнакомая мелодия. Девушки активно потащили своих и чужих кавалеров танцевать, так как справедливо опасались, что слишком обильные возлияния их до добра не доведут.

Дамблдор взмахом палочки уменьшил свет в зале и незаметно сделал знак Снейпу следовать за ним.

* * *

Отряд Беллы отступил в самый дальний угол зала. Прятаться за елками теперь стало совсем невозможно. Танцующие пары постепенно собирались в еловой чаще и тут же начинали целоваться. Все это казалось опытной колдунье немного странным: слишком уж смело и откровенно себя вели студенты. Или правы старики насчет падения нравов? Впрочем, это все мелочи. Где же Поттер?

И вот, наконец, удача повернулась к ним лицом. Из-за крайней елки вышли Поттер с Дамблдором и, крадучись, направились прямо в их угол. Как только жертвы приблизились к Пожирателям на расстояние прыжка, брат и сестра Керроу схватили Поттера за руки, Селвин быстро напялил Избранному мешок на голову, а Трэверс, разгоряченный стаканом огневиски, от души врезал Дамблдору табуреткой по голове.

Великий светлый маг упал, как бык под дубиной мясника. А мальчишка задергался, за что немедленно получил в морду от Амикуса, и только после этого притих. Палочку у него сразу отобрали.

— Быстро на выход! — скомандовала Белла.

Пока все шло удачно.

Вдоль стены они прокрались к выходу и потащили Поттера в подземелье Слизерина.

— Желчь тритона! — рявкнула Лестрейндж и ворвалась в открывшуюся дверь гостиной. На такие мелочи, как свою способность угадывать новые пароли с первого раза, она внимания уже не обращала.

Забежали, закрыли проход, посмотрели друг на друга и радостно захохотали.

— Как дурачков! — давился Трэверс.

— Раз — и нету Избранного, — вторил ему Селвин.

— А Дамблдор-то! Как чудесно он свалился! Все бы так падали! — смеялась Белла. Она была счастлива, как никогда в жизни.

Услышав их голоса, пленник вдруг начал с силой вырываться.

— Сними мешок, я хочу посмотреть на рожу Потти! — приказала предводительница Пожирателей.

Амикус сдернул дерюгу с головы Гарри.

— Ё-ё-ё! — дружно вырвалось у диверсантов, когда под мешком они обнаружили вдруг запузырившееся кожей лицо, которое прямо на глазах превратилось в остренькую мордочку Хвоста.

— Идиоты! — завизжал он на оторопевших Пожирателей.

Первой опомнилась Лестрейндж.

— Кто это был с тобой под видом Дамблдора?

— Темный Лорд это был! Вы чего натворили, придурки? Мы отошли, чтобы принять новую порцию Оборотного зелья…

* * *

Том Реддл очнулся, лежа лицом вниз на каменном полу. В Большом зале по-прежнему играла музыка. Голова раскалывалась на части.

— Ну, ни фига себе, как у них тут плохо относятся к директору… Во времена Диппета такого не было. Чем это меня?

Воландеморт с трудом поднялся, нашарил рукой табуретку, которая валялась рядом, поставил ее и присел. Ходить было рановато.

— Клевая у тебя маска! А красные глаза — просто класс! — раздался над ухом чей-то голос. — Выпить хочешь?

В руку темному властителю сунули бутылку. Что это? Впрочем, наплевать. Во рту и так пересохло после Оборотного зелья. Том запрокинул голову и сделал несколько больших глотков. Обожгло язык, глотку, пищевод и все, что было ниже. Словно раскаленный ком опустился в живот. Непривычный к употреблению крепкого алкоголя такими дозами, Лорд задохнулся, схватив себя рукой за горло.

— Забористо? На, запей!

Том выхватил другую предложенную бутылку и быстро влил ее в себя. Пожар в животе удалось потушить. Правда, Лорд Судеб не знал, что по ряду причин не рекомендуется запивать неразбавленный джин темным пивом.

Собеседник похлопал его по плечу и куда-то поколбасил.

Том сидел на табуретке, приходя в себя, и с каждой минутой стоящая перед ним задача казалась ему все проще и проще. Ясно ведь, что расхаживать по школе в обличье Дамблдора опаснее, чем в своем собственном. Значит, принимать Оборотное зелье больше не надо. Далее. Мальчишка где-то здесь танцует, значит, скоро сам подойдет к нему и окажется на расстоянии удара. Там где-то был еще его двойник, но прошло уже больше часа, а зелья, сваренные учениками, так долго работать не могут. А искать мальчишку по залу? Нет, это увольте. И еще. Хвост сбежал — сволочь. Бросать хозяина — это непорядок. Но ему несдобровать. Серебряная рука это не только дар, это еще и надсмотрщик…

* * *

В подземелье растерянные Пожиратели смотрели, как серебряная кисть додушивает своего хозяина. Хвост хрипел и конвульсивно дергал ногами. Затих. Капец крысенышу. А что теперь им делать?

— Так, — приняла решение Белла, — пошарьте у него на поясе. Там должно быть Оборотное зелье. Из нас всех в магическом мире хорошо знают в лицо только меня. Сейчас я приму облик мальчишки, и мы вернемся в зал. Я отвлеку внимание, а вы заберете Темного Лорда.

— Пришибет он нас потом, Белла, — горестно воскликнул Амикус.

— Может быть, но я не могу иначе. Я его люблю…

В подземелье воцарилась гробовая тишина. Последние слова гордой аристократки не оставляли сомнений, о какой именно любви идет речь. Трэверс пощелкал у лица Беллатрисы пальцами.

— Эй! Опомнись! Ты тут? Ты с нами? Что ты несешь?

— Правду, — печально ответила женщина и оживилась, — это у тебя бутылка виски из кармана торчит? Дай-ка глотнуть…

— А что? — полупьяно пригорюнилась Алекто. — Любовь — это прекрасно!

Остальные Пожиратели не стали с ними спорить, потому что в глубине души, где-то очень-очень глубоко, они понимали, что женщины правы. И это знание было неприятно, как свежий чирей на заднице. Носить неудобно и не избавиться никак…

* * *

Том Реддл вовремя заметил приближающего к нему Гарри Поттера, позади которого неясно мелькали еще какие-то маги. Ну вот он и дождался. Его гений еще никогда не подводил его. Мальчишка пришел.

Темный Лорд поднял палочку.

— Авада Кедавра! — сказал он, старательно выговаривая заклинание.

Луч вырвался из палочки и ударил прямо в грудь заклятому врагу. Тот попятился и упал на руки своих друзей, которые с ошарашенным видом смотрели то на Поттера, то на Темного Лорда. Музыка в зале смолкла.

— Сонорус! — Том приставил палочку к горлу. — Я, Темный Лорд Судеб Воландеморт, только что исполнил предначертанное пророчество и убил вашего фальшивого героя! Вам больше не на что надеяться. Присягните мне на верность, и я пощажу вас и ваши семьи.

Начало фразы было оглушительным, а конец, несмотря на Сонорус, превратился в едва различимый шепот. Потому что в этот момент сраженный заклятием Смерти Поттер застонал и задвигался на полу.

Лицо Темного Лорда странно перекосилось, а по щеке потекла слеза, которая смотрелась на его образине еще более странно, чем седло на корове.

Со всех сторон их окружила подвыпившая толпа студентов, через которую тут же бодро протолкался Дамблдор.

— Ну что смолк веселья глас? Подумаешь, немного выпил лишнего студент в маскарадном костюме? Он просто хотел пошутить. Не обращайте внимания — веселитесь.

Вновь грянула музыка. Большинство студентов, глядя на Воландеморта, покрутило у виска пальцем — дескать, дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие, и продолжило праздновать.

— Пойдем, Том. Пойдем, выпьем.

Воландеморт встал, покачнулся, пощупал шишку на голове и с укоризной посмотрел на своих слуг, которые, покачиваясь, пробирались по стеночке в зал. Те в ответ принялись усиленно рассматривать магический потолок, как будто в первый раз в жизни его видели.

— Почему я должен верить тебе?

— А ты не верь. Ты просто выпей со мной, Том. Ночь длинна. Исчезательный шкаф уничтожен. Непростительные заклятия не работают. А Антиаппарационные чары сильны до утра. Лимонную дольку хочешь?

Дамблдор направился к праздничному столу.

— Да пошел ты со своими дольками. Простой лимон есть? И коньяк! — Том сунул палочку в карман и двинулся за ним.

* * *

Почти в это же время из Исчезательного шкафа вылез последний участник Рождественского тест-драйва — Джордж. Он с недоумением осмотрел дракончика на конторке, повернулся к шкафу и негромко уронил:

— Инсендио!

Шкаф вспыхнул. Трещало горящее дерево, съеживался и плавился лак на панелях. Артефакт погибал на глазах. Дракончик извивался, но не мог освободить лапы. Тогда он принялся плеваться в ненавистного Уизли огнем, но тот шутя переправлял его заряды в сторону шкафа, что только усиливало пламя. Из коридора в Выручай-комнату вбежал Фред и принялся помогать брату, поливая водой оставшуюся в комнате мебель, чтобы ничего больше не загорелось.

— Это откуда? — кивнул он на дракончика.

— Да он тут и был. К конторке приклеен. Я думал, что это твоя работа.

Фред нахмурился и принялся колдовать над магической рептилией. Джордж закончил уничтожение шкафа и присоединился к брату.

— Понимаешь, я дал ему Канареечную помадку, точнее батончик, а еще точнее — целый батон!

— Фигассе! Так это Драко? — покатился со смеху Джордж. — Но что-то он не похож на канарейку.

— В том-то все и дело. Его еще кто-то колданул. И не один раз, видимо, а ты знаешь, чем это может закончиться.

Улыбка слетела с лица Джорджа. Он присел рядом с братом и попытался ему помочь.

Спустя десять минут близнецы переглянулись и сокрушенно вздохнули.

— Ни фига не получится, братец Фред.

— Я уже понял, братец Джордж.

— И что мы с ним будем делать? Вернуть столь противный исходный облик этому джентльмену удастся не раньше, чем через месяц. Куда мы его денем на это время?

— О! У меня есть идея!

* * *

А в Большом зале шел пир горой. Дамблдор с Томом Реддлом, отгородившись от остальных ширмой, бубнили на два голоса и сосредоточенно гремели бокалами.

— За чистоту крови, директор!

— За всеобщую любовь и милосердие, Том!

— Вот я и говорю: за любовь к крови!

— Нет! Просто за любовь!

— Упрямый ты, Альбус, но я тебя уважаю…

Студенты, танцуя, выпивая, закусывая и время от времени целуясь с кем попало, нет-нет да и посматривали на странную компанию взрослых магов за столом.

Шут его поймет, кто из них ряженый, а кто — настоящий. Вон у того же Снейпа лицо никак для карнавала не подходит.

После третьего стакана огневиски Рон решил, что достиг полной готовности совершить любой сексуальный подвиг и вытащил из кармана дареную пачку «гондонов». Чувствуя себя «не равным многим», он извлек три штуки, а остальные бросил на стол перед зельеваром, сделав ему приглашающий жест. Дескать, пользуйтесь, профессор!

К счастью, Снейп этого не заметил и рождественский вечер обошелся без зверского убийства студента.

Рон сделал Лаванде знак следовать за собой и покинул Большой зал, вписавшись в дверной проем с третьей попытки.

Лаванда рассказывала потом "по секрету всему факультету", что когда Бон-Бон с воплями вылетел из ее спальни, схватившись за самое дорогое, то на разорванной упаковке интимного средства проявилась замаскированная магией надпись «Пластырь перцовый».

Девушка была весьма разочарована таким оборотом, но быстро утешилась в объятиях шустрого Криви.

На следующий день нашлись очевидцы, которые утверждали, что видели, как Забини бегом уносил в стельку пьяного Рона Уизли в слизеринские подземелья. Комментировать эти слухи Рон наотрез отказался, равно как и свою двухдневную отлучку после праздника. Но каждый раз при расспросах в глазах его плескался первобытный ужас.

Блейз после этого Рождества нацепил себе на мочку уха серебряное сердечко и долго ходил счастливый.

И уж совсем фантастическим показался рассказ подпившего райвенкловца о еще более пьяном Рубеусе Хагриде, который, напевая и покачиваясь, надел на морду зеленому в пятнах дракончику оставленные Роном резинки, чтобы тот не плевался огнем…

На следующий день Гарри выскочил из спальни девочек и побежал на кухню за пирожными. В его душе все пело и ликовало. Он чувствовал себя настоящим мужчиной, заслужившим это высокое звание этой рождественской ночью.

Его любимая томно заявила, что по известным причинам не выйдет сегодня из спальни, и он вызвался принести ей сладости прямо туда.

Пробегая через холл главного входа, он увидел через открытую дверь компанию настолько странную, что немедленно вытащил из кармана мантию-невидимку и скрытно выскочил во двор.

Там стоял Воландеморт, приобняв за плечи Беллатрису Лестрейндж. Напротив них обнаружились близнецы Уизли, профессор Снейп и директор Дамблдор собственной персоной. Неподалеку топталась еще группа незнакомых магов в плащах Пожирателей. Лица у всех, включая зельевара, были немного помяты.

Юный маг подкрался поближе и навострил уши.

— Может быть, останешься, Том? — в голосе Директора слышались просящие интонации.

— И не проси, Альбус. Твои же светлые тебя и загрызут насмерть. К тому же, тебе еще придется охотиться на тех, кто захочет продолжать мое дело, а я не хочу в этом участвовать.

— И что ты решил?

— Я уйду. Раньше это называлось добровольным изгнанием. Беллу я возьму с собой, — ведьма счастливо зажмурила опухшие глазки, — она слишком много натворила здесь, чтобы ее могли простить.

— Ну, как знаешь… Но я могу рассчитывать, что ты еще придешь?

Вопрос прозвучал как-то слишком двусмысленно.

— Пока не знаю. Но если я решусь на это, то дам тебе знать.

— Прощай, Том. Я буду ждать… Ты можешь обрести то, что потерял…

— Т-с-с… später, — Реддл приложил палец к губам.

Дамблдор кивнул ему и взмахнул палочкой. Вспыхнула и погасла радужная сфера над Хогвартсом.

Том и Белла повернулись и почти беззвучно аппарировали. Пожиратели засуетились и тоже исчезли, правда, с громким и неаккуратным хлопком.

— П-пьяницы, — пробормотал Фред, — дорвались до бесплатного.

Дамблдор взмахом восстановил Антиаппарационный щит над Хогвартсом.

— Ну, не совсем бесплатного. Сколько вы содрали с них за вход в школу? — глаза старика лучились от едва сдерживаемого смеха.

— Секрет фирмы, — живо ответил Джордж, — мы выполнили ваше поручение — и это главное. Должен же и у нас быть рождественский подарок?

— Конечно, должен. В том числе и от меня. Я отменил запрет ученикам на покупки товаров в магазине «Зонко». Только не продавайте им игрушек, которые могут разрушить школу.

Близнецы радостно ударили по рукам.

— И все же, сэр, — нерешительно спросил Джордж, — мы ведь понимаем, что Амортенция и Феликс Фелицис — это не главные составляющие рецепта. Был же еще какой-то компонент, о котором вы нам не сказали?

— Был, — хладнокровно кивнул директор, — и я рад сообщить в присутствии Гарри, который сейчас стоит в нескольких шагах от нас, что этот компонент невозможно ни купить, ни украсть, так как теперь он хранится только в наших душах.

— Но откуда же вы его взяли? — спросил Поттер, скинув мантию.

— Совсем чуть-чуть этого компонента хранилось в отделе Тайн министерства. Я берег его, как последнее средство. И вот пришел черед его использовать. Иначе дело закончилось бы кровавой бойней в Хогвартсе. А это слишком высокая плата за то, что Том Реддл вырос без Любви в душе.

— Любовь? Это была Любовь? Все так просто? — поразился Гарри.

— А зачем слишком сложно? Ведь сегодня Рождество, а это день, когда сбываются самые смелые желания и мечты!

Поттер неуверенно пожал плечами. Близнецы и Снейп жадно ловили каждое слово Дамблдора.

— А как же пророчество? — с отчаянием спросил Гарри. Вся его вселенная рушилась на глазах.

— А оно имело ценность лишь до тех пор, пока были люди, готовые носить его в себе и исполнять.

— Не понимаю. Вы хотите сказать, что таких людей больше нет?

— Воландеморт умер в Томе Реддле этой ночью, потому что в последний осколок его души проникла Любовь…

— А я?! — крикнул Гарри с отчаянием.

Дамблдор улыбнулся в усы своей чудесной, немного детской улыбкой.

— Ты этой ночью превратился из подростка, задавленного долгом и безысходностью, в весьма повзрослевшего молодого человека, которого ждет, может быть и не очень великое, но, надеюсь, счастливое будущее.

Альбус вгляделся в растерянное лицо Поттера.

— Ты это поймешь, Гарри. Ты обязательно это поймешь! Иначе я напрасно пожертвовал величайшей драгоценностью магического мира.

Дамблдор отвернулся и, улыбаясь, пошел в замок.

Близнецы Уизли быстро стиснули бывшего Избранного в дружеских объятиях и побежали вслед за ним.

Снейп, прищурясь, смотрел на Гарри. Тот поймал его взгляд и привычно ощетинился.

— В чем я провинился на этот раз, сэр?

— О чем вы, Поттер? Вы только что получили из рук Дамблдора целую жизнь! А я получил свободу! Что по сравнению с этим какие-то школьные правила…

Голос зельевара странно дрогнул. Неужели в этом летучем ужасе подземелий проявилось что-то человеческое? Гарри в изумлении поднял на него взгляд.

— Впрочем, если вы настаиваете — пять баллов с Гриффиндора за выход на мороз без головного убора!

Человеческое! Угу. Как же!

— Ну ладно, Поттер, я пошел. По такому поводу можно и выпить квантум сатис!

— Квантум — чего?

— Сатис! — Снейп отвернулся, пряча добродушную усмешку, и направился к входной двери.

Юный маг проводил его задумчивым взглядом. Значит, у него появилась возможность выжить, никого не побеждая и не убивая? Так это же здорово!

И пусть Снейп выпивает со своим квантумом и сатисом, а ему срочно нужны пирожные, да и бутылка шипучки сейчас не помешала бы…

Гарри повернулся и, спотыкаясь, побежал в замок, а искрящаяся снежная пыль за его спиной уже заметала следы людей, которые в это Рождественское утро разрешили друг другу жить, не страшась никаких пророчеств.