Долги (джен)

Оба вздрогнут — но пусть: став движеньем одним, не угроза, а грусть устремляется к ним, и от пут забытья шорох век возвратит: далеко до шитья и до роста в кредит.

И.Бродский

Трещины на потолке Визжащей Хижины казались до дрожи четкими, выверенными, как строчки в разлинованной тетради. Сердце ухало громко и надрывно, выплескивая на пыльный пол последние темные порции крови. Лужа крови растекалась все шире и шире, казалось, что еще немного, и она покроет всю комнату, потом всю территорию Хогвартса, потом весь остров и зальет собой весь океан, заставив и его биться в пресмертной муке...

Смерть, доставшаяся ему, была настолько страшной и настолько мучительной, что он невольно позавидовал тем, кому повезло умереть от мгновенно выпущенного заклятья...

Черная река перед глазами появилась не сразу; как проявляемая фотопленка, картинка становилась все ярче, пока полностью не захватила гаснущее сознание...

* * *

Черная река тянулась из бесконечности в бесконечность, ее вода, больше похожая на нефть, была спокойна, подобно морской глади, и только то, как сносило течением утлую лодчонку, могло говорить о том, что это именно река.

Безликая фигура в серых одеждах отделилась от замшелой лодки и направилась к маленькой группе жмущихся друг к другу людей. Блеклые цвета этого места не могли скрыть ярких рыжих волос невысокой женщины и зеленых глаз обнимавшего ее мужчины. Неподалеку от них маячил еще один совершенно растерянный представитель человеческого рода. Длинные черные волосы заслоняли половину лица, свешиваясь вперед, а в руках у него виднелась странная тонкая палка.

Безликий, покачиваясь, сразу же направился к нему. Каков наглец! Появиться здесь, когда его вовсе не звали, не приглашали, не тянули! Давненько не попадался ему такой самоуверенный смертный.

— Что привело тебя сюда, живой? — проскрипел Лодочник, вглядываясь в застывшего человека. — Разве Смерть приглашала тебя? Отвечай!

— Я сам пришел! — заявил молодой человек. О том, что он довольно молод, Безликому удалось узнать по горящим яростным отчаянием глазам, такие бывают только у тех, кто попадет сюда случайно, погибнув не от старости, а по другим причинам. Или у тех, кто и вовсе не должен был сюда попасть никаким образом.

— Отдай мне ее! — он указал своей палкой на рыжеволосую женщину, трепетно сжимавшую в объятьях завернутого в одеяло ребенка. Тот проснулся от громких звуков и вытягивал крошечную руку, тихонько дергая рыжие пряди.

— И с чего бы это я должен ее отпускать? — захохотал Безликий. Шуршащий смех эхом разнесся по бескрайней пещере, отзываясь из самых дальних и невидимых углов. Казалось, что тысячи хохочущих Лодочников прячутся вокруг, и, не сговариваясь, одновременно глумятся над наивными смертными.

Молодой человек разозлился и взмахнул своей волшебной палочкой, но с нее не слетело ни искры. Эхо никак не давало стихнуть режущему смеху.

— Здесь эта деревяшка бесполезна, — скривился Лодочник. Палочка в руках человека задрожала и осыпалась на землю в виде мелкой древесной трухи.

— Я дам взамен все что угодно! — хохот стих, и даже эхо не стало повторять настолько опрометчиво брошенные слова. Человек замер в ожидании.

Лодочник не отвечал, глядя куда-то вбок.

— Я, Северус Тобиас Снейп, клянусь заплатить любую названную тобой цену за жизнь Лили Эванс! — повторил он на всякий случай. Молчание Лодочника постепенно сводило на нет его неколебимую уверенность в неизбежном успехе.

— Как ты смеешь бросаться такими словами? — чуть слышно прошипел Безликий, подходя вплотную к юноше. От Лодочника веяло ледяным могильным холодом, таким, который пробирает до самых костей. Северус невольно отступил на полшага.

— Как ты попал сюда? — настороженно спросил Лодочник. — Ты жив.

— Я волшебник, и...

— А, все понятно, — отмахнулся тот. — Только такие как вы имеете наглость приходить туда, куда вас не звали.

— Так ты отпустишь ее? — перебил его Снейп.

— А она сама захочет с тобой идти? — парировал Безликий. — Иди, спроси ее.

Лили, тихо напевая, укачивала на руках мирно дремавшего малыша. Джеймс, наблюдая за Северусом со слабым отголоском прежней ненависти, только покачал головой в ответ на его вопросительный взгляд. Затем он осторожно взял на руки спящего сына и отступил в сторону Лодочника, снисходительно наблюдавшего за ними. Здесь, перед черной рекой, такие вещи, как людская вражда, споры, склоки и разногласия, казались ничего не значащей ерундой.

— Лили... — выдохнул Снейп, больше всего желая в этот момент обхватить тонкую фигурку и унести как можно дальше из этого тусклого мерцающего небытия. — Ты...

Девушка ничего не ответила, только дотронулась кончиками пальцев до запястья Северуса, вбирая в себя крохотную частичку тепла живого человека. Холод, идущий от ее руки, пока не был настолько вымораживающим, и надежда снова вспыхнула в сердце, как неутомимый яркий уголек.

— Северус, он отпустит только одного... — прошелестел ее голос. Снейп не был уверен, прозвучало ли это вслух, или голос раздался у него в голове.

— Откуда ты знаешь? — по привычке спросил он. Лили очень любила придумывать совершенно необычайные зелья и заклинания, работающие на только что придуманных ею механизмах, которые она преподносила своему другу, как непреложные истины. — Это он так сказал?

— Я теперь много знаю, Северус.

— Так ты пойдешь со мной? — спросил наконец он и замер в ожидании такого важного ответа.

— Ты же знаешь, что нет, — мягко ответила Лили, отступая все дальше и дальше. — Но я прошу тебя сделать другое...

— Но... Почему?

— Я люблю Джеймса, Северус, ты, наверное, догадался, — печально улыбнулась она. — Забери отсюда моего сына.

— Твоего сына? Лили, я же хотел...

— Ты хотел, чтобы я была счастлива, — закончила за него девушка. — Здесь я умею читать мысли, Северус.

— Я это и хотел сказать, — прошептал Снейп. — Только как же...

— Я буду счастлива, если Гарри будет жить, — твердо сказала Лили, будто бы провозглашая нерушимую аксиому, на которой держится все сущее.

Как только она это сказала, раздался колокольный звон. Лодочник меланхолично раскачивал веревку, готовясь к отплытию.

— Ваше время заканчивается, — объявил вдруг он. Северус про себя возмутился — об отведенном им времени он услышал только что, и до сих так и не успел сказать Лили самого главного.

— Забери его, Северус, прошу тебя, — умоляюще прошептала девушка. Джеймс подошел ближе и тоже с надеждой взирал на опустившего плечи Снейпа. Тот хотел бы забрать их обоих, ладно, всех троих, но Лодочник, по словам Лили, отпускал только одного.

— Почему ты не отпустишь их всех? — он, сжав кулаки, двинулся в сторону ухмыляющегося Безликого.

— Потому что ты здесь один, — просто и ясно ответил тот. — Выбирай! И поторопись, я не могу ждать вечность!

Лили протянула ему ребенка, и Северус подхватил его на руки, сразу же неосознанным жестом прижав к груди теплый сверток. Странно, что он не остыл, если его убили, подумал он тогда. Может, есть на свете что-то, что пересиливает могильный холод?..

— Помоги ему, Северус, — попросила девушка. — Он должен жить.

— Лили...

Две фигуры, в последний раз оглянувшись на него, направились к лодке. Забравшись на дно, они превратись в серые тени, сливаясь с окружающим миром.

— Человек, я запомню твое обещание, — прошептал Безликий, поднимая весла. — И непременно потребую возврата долга.

Он поклонился Снейпу на прощание и растворился в воздухе. Колокол названивал тягучую древнюю мелодию.

* * *

— Ребенок жив! — вдруг объявил Дамблдор. — Но его родители, к сожалению, мертвы.

— Не может быть! Это чудо, Альбус! — сквозь слезы рассмеялась дама в квадратных очках. — Как это получилось?

— Любовь, Минерва, — вздохнул старик. — Любовь матери может творить истинные чудеса...

— Это так... И радостно, и грустно. Альбус, что делать с мальчиком?

— Я уже все продумал, — кивнул Дамблдор. — Скоро все наладится.

* * *

Черная река перед глазами появилась не сразу; как проявляемая фотопленка, картинка становилась все ярче, пока полностью не захватила гаснущее сознание...

На этот раз он оказался один на берегу. Неподалеку к берегу прибилась утлая лодчонка с безмолвно сидящей в ней фигурой. Северус спокойно наблюдал, как она приближается, покачиваясь на черных, как смоль, волнах.

— Вот и пришел ты отдавать долги, — пропел Лодочник, широко улыбаясь Северусу, как старому знакомому.

— Меня убили, — ответил он. — Я бы все равно сюда попал, — хмыкнул он. Голос звучал непривычно, хотя боли от разорванного горла здесь не чувствовалось.

— Кто знает, кто знает... — печально покачал головой Безликий. — Может, тебе довелось бы прожить и дольше...

— Но нам приходится отдавать долги, так ведь? — прохрипел Снейп. — Говори прямо!

— Зачем же? Ты ведь и так все знаешь.