Научный подход (джен)

По теории вероятностей возможно все, даже самое невероятное.

Я думаю, каждому читателю знакомо чувство растерянности. Ну вот не знаешь, что делать — и все тут. Впрочем, я уверена, что ни один из вас не сталкивался с таким.

Вечером в субботу я, как обычно, вернувшись из университета, помылась (ибо крайней парой была физкультура, что значит — самбо), разложила книги, закинула стирать белье, поела... Вечер был не то что бы такой же, как и в прошлую субботу — нет, я все же живу не по шаблону, но вполне себе рядовой. То есть, ничего интересного, необычного и любопытного не происходило. Так же обыкновенно я легла спать.

Я не знаю, почему случилось это.

Не знаю, почему проснулась не на своей кровати под теплым пуховым одеялом, сшитым вручную и подаренным мне на десятилетие тетей, и без верного кота под боком. Ах да, еще одна мелочь: и не в своем теле.

Всю свою сознательную жизнь я была абсолютно и бесповоротно уверена в невозможности подобной белиберды.

Тонкие ладошки с мозолями, обгрызенными ногтями и заусенцами могли принадлежать только ребенку. Провела пальцами по лицу. Ну да, губы на ощупь потоньше, нос подлиннее, поуже и нет привычной горбинки. Волосы короткие, и, в отличие от моих, жесткие. Скулы выдаются сильнее, а нижняя челюсть, наоборот, более округлая. Наверное, у этого тела форма лица — идеальный овал.

И самое главное — тело мужское. Ну, то есть, мальчишеское.

Сейчас я сидела в каком-то крохотном темном помещении на простом матрасе, брошенном на пол. Тощая подушка и плед свидетельствовали, что это чья-то постель. Единственный источник света — щель над дверью. Есть и лампа, но, увы, нерабочая. На тумбочке лежат круглые очки, внутри — рюкзак, десяток книжек-тетрадей на английском языке и письменные принадлежности. Ящик, стоящий в ногах, хранил одежду, старую, но вполне добротную. Все я это узнала, когда отошла от первичного ступора, вызванного внезапной переменой пола и ипостаси.

Раздумывая над ответами на два ключевых русских вопроса, я медленно водила пальцами по лбу. Стоп.

Стооооп!

Пальцы судорожно обвели углубление на коже — наверное, шрам. У меня и в моем родном теле были шрамы на лбу — последствия бурного детства — тонкие и практически незаметные. Этот же был вполне ощутим.

Я неверяще провела пальцем еще раз. Зигзаг. Или молния.

Все разом встало на свои места. Историю о Гарри Поттере слышал каждый, не так ли? Я не была особенным фанатом: да, читала книги, да, смотрела фильмы... Не более. Помню основных персонажей, стратегические точки, развитие событий. И все это — без подробностей типа паролей, названий заклятий и прочего. Нет, такие вещи как «Говори со мной, Салазар Слизерин...», пароль/отзыв на карту Мародеров и эпичное «Левиооооса, а не Левиосаааа» я помню. Площадь Гриммо, 12, Варнава Вздрюченный и груша, которую надо пощекотать, тоже врезались в память. Но номер сейфа, зелья, все колдовство, кроме той же Левиосы, Акцио да трех Непростительных — загадка.

Итак, примем за константу то, что я — Гарри Поттер, как бы абсурдно это ни звучало. Цирк какой-то. Мне семнадцать лет, я девушка, учусь на первом курсе Химфака МГУ и отрицаю возможность существования любой магии и вообще всего, не доказанного наукой. Тут мы имеем возможность наблюдать перенос разума в пространстве и времени, а так же вселение его в абсолютно чужое для прежнего носителя тело. Но, видать, что-то не то в Датском королевстве... то есть у нас в мире, если я вообще сейчас в нашем мире. Короче, у меня есть два варианта: я не маг (потому что разум мой) и я маг (тело-то поттерово!).

В первом случае нихрена не понятно. Во втором, в принципе, тоже, но уже получше. Но для начала надо узнать, какой сейчас год. Как в анекдоте прям. Потом — подучить английский, потому как я сильно сомневаюсь, что внезапно заговорю на нем, как на великом и могучем. И ждать.

Спустя примерно полчаса составления сумбурных планов дверца чулана распахнулась, и в проеме показалась высокая тощая женщина (непохожая на ту, что в фильме). Она мне что-то отрывисто сказала на английском. Впрочем, моего знания языка хватило на то, чтобы разобрать повеление идти умываться и приходить на кухню.

По счастливой случайности, ванная комната была прямо напротив двери в чулан. Я быстро привела себя в порядок (зубную щетку пришлось вычислять методом научного тыка, но особой возможности ошибиться тоже не представилось), не без смущения справила нужду (привыкай, Катя, привыкай!) и вышла в прихожую. На полу у двери лежала газета — видать, её только что бросил в щель для писем почтальон. Подняла, взглянула на дату — 30.06.1991. Бляяя!!!

У меня был месяц на то, чтобы выучить язык.

Я быстро приготовила яичницу с беконом, умяла свою порцию, и, получив разрешение тетушки, вылетела на улицу. В библиотеку.

Следующие две недели я, непрестанно матерясь, учила английский. Единственное, что меня спасало — это полное отсутствие различий женского и мужского рода при обращении от первого лица. Иначе из-за моих оговорок тетушка бы сдала меня в дурку. А еще непрестанно бесило отвратительное зрение, и, как следствие, необходимость носить эти идиотские очки.

Кстати, было удивительно то, что меня практически не грузили работой — каждодневная готовка завтрака и парочка поручений на полчаса каждое составляли всю мою дневную норму труда. Да и голодом не морили — ела я, конечно, поменьше Дурслей, но не то чтобы намного.

К концу третьей недели я спокойно понимала разговорный бытовой английский и могла читать без словаря Властелин Колец. Однако, прогресс, вот что стресс и невозможность общаться на своем языке с людьми делает! В любом случае, я просиживала в читальном зале большую часть времени, а остальное время читала газеты и слушала теле— и радиопередачи.

К 28 июля я была более-менее уверена в своем языке. Ну, на уровень одиннадцатилетки сгодится. Я разработала приблизительную стратегию действия для обоих вариантов. Я была готова.

А еще именно в этот день в дом номер четыре на Тисовой улице прислали первое письмо из Хогвартса на имя Гарри Джеймса Поттера.

Дальше все покатилось, как по книге: запрет на прочтение писем, лавинообразное увеличение количества последних, забитые окна, двери и все щели, и, как апофеоз дурдома, поспешный отъезд в ебеня через половину Англии. У меня не было ни одной цензурной мысли на момент выгрузки на остров с покосившейся хижиной. Хорошо хоть, сумела на завтраке в дорожном мотельчике припрятать пару булок, порционную упаковку джема и сосиску, поэтому, когда Дурсли улеглись спать, я тихо и быстро схарчила заначку, что подняло настроение на пару пунктов. Что? Делиться? Дайте словарь, не знаю такого слова! В конце-концов, если у взрослого мужика не хватило мозгов купить поесть что-нибудь помимо двух пачек чипсов и пары бананов, то он сам виноват. Дадли профилактическое голодание полезно, как и дяде, впрочем. Петунью только жаль... Но не помрет же, в самом деле.

За окном бушевал шторм, домишко скрипел, да еще и дуло постоянно. Я как можно плотнее подоткнула под себя одеяло. Электронные часы на руке спящего на диване Дадли пропищали — полночь. Тут же раздались громкие удары в дверь, и спустя десяток секунд та упала внутрь дома, открыв нашим взорам здорового заросшего мужика. А что, похож! В отличие от Дурслей.

Дальше был торт, разожженный с помощью розового зонтика камин, сосиски, письмо... А потом я вырубилась.

Утро было сумбурным. Хагрид увез меня от родственников, мы маггловским транспортом прибыли в Лондон, затем на метро доехали до Дырявого котла... Пожатия рук, взгляды со всех сторон, просьбы об автографах... Я была невозмутима, как китайский болванчик. Улыбалась, кивала, отшучивалась... играла на публику, короче. Образ надо создавать с самого начала.

А теперь — самое главное. Если я сумею провернуть этот финт ушами, то обеспечу себе моментальное расширение возможностей раза в три минимум. Игра стоит свеч, однозначно.

Мы вышли во внутренний дворик с мусорными баками, Хагрид постучал по определенным кирпичам, стена начала раздвигаться, и тут я нанесла удар:

— Хагрид, разрешите мне, пожалуйста, самому совершить покупки? Мне неловко отвлекать вас от дел, да и вы, кажется, нескольких знакомых встретили, — киваю в сторону бара. Полувеликан хмурится и отвечает:

— Гарри, да ты ж совсем ребенок еще! Куда ж я тебя одного-то пущу?

Я уверенно смотрю ему в глаза и спокойно отвечаю, несмотря на то, что внутри сжалась пружина:

— Меня тетя Петунья давно отпускает за продуктами и вещами в магазин, и квитанции в банке оплатить тоже. Я справлюсь, и довольно быстро. А вы пока можете свои дела сделать.

— Так тебя же надо будет домой отвезти, а, Гарри?

— Я останусь в Дырявом Котле, мне так тетя сказала сделать.

— А директор Дамблдор велел...

Тут я перебиваю полувеликана:

— Мистер Хагрид, ну я же приеду в школу, тогда буду делать, как директор скажет! А до школы я должен тетю слушаться.

Ничего мне Петунья не говорила, наоборот, это я ей сказала, что в августе не вернусь на Тисовую, а она с облегчением согласилась. Хагрид, конечно, не смог быстро найти возражений, поэтом порылся по карманам, выдал мне письмо и ключик, объяснил, как дойти до Гринготтса... И был таков. Ну и славно, именно это мне и нужно было.

Я глубоко вздохнула, пальцами начесала челку на лоб, чтобы скрыть шрам, и быстро пошла к банку, не отвлекаясь на все остальное.

Зайдя в величественное здание со знаменитым стихом на торце, я притормозила. С одной стороны, можно было взять денег и уйти. Но это по меньшей мере глупо, разбираться надо сразу. Поэтому я подошла к ближайшей свободной стойке и обратилась к гоблину:

— Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, к кому мне можно обратиться по поводу выявления кровного родства, если такая процедура возможна?

Внешность у гоблинов, кстати, особого впечатления не произвела. В реальности они выглядели куда как человечнее, чем в фильме. Нелюдь окинул меня взглядом и ответил:

— Ритуалы на крови были запрещены декретом Министерства Магии от 5 декабря 1989 года.

Тут я впала в легкий ступор. Одна из главных опор моего плана практически превратилась в щебень. Впрочем, стоит сделать вторую попытку:

— Не подскажете, как тогда я могу определить своих родственников в волшебном мире?

— Молодой человек, а почему вас так интересует данный вопрос? — прищурился гоблин.

— Я знаю имена своих родителей, то, что они были магами и оставили мне счет в этом банке. Но при этом у меня есть некие подозрения, что я могу наследовать еще кому-то. — И честные зеленые глаза из-под челки.

Гоблин нахмурился, помолчал секунд пять и со вздохом сказал:

— Что ж, в таком случае мы можем по слепку вашей магии попытаться прояснить данную ситуацию. Но необходимо согласие опекуна.

— Мои опекуны — магглы.

— Быть того не может! Каждому юному осиротевшему волшебнику назначается опекун из магов, это непреложно.

— Сэр, но я ни разу не видел этого опекуна, даже если он и существует. — Я почему-то не была удивлена внезапно открывшимся фактам.

Гоблин на мгновение застыл, затем достал из кармашка зеркало и начал говорить что-то на резком, грубом языке. Хммм... Впрочем, продлилось это от силы секунд двадцать, а затем гоблин резво спрыгнул со своей табуретки, молча поманил меня пальцем, развернулся и быстро посеменил куда-то вправо, за огромную колонну. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Сразу за колонной я увидела неприметную дверцу, практически сливающуюся со стеной. Гоблин приоткрыл её и махнул мне рукой: заходи, мол. Я мысленно пожала плечами и вошла. Дверца неслышно закрылась, оставив гоблина в главном зале. Передо мной лежал длинный коридор, от потолка до пола облицованный серым гранитом. Метров через двадцать от меня он заканчивался черной двустворчатой дверью без каких-либо украшений. И без ручки. Я обернулась: за спиной был только серый гранит, и ни следа входной двери. Ну и ладно.

Стоило только приблизиться к противоположному концу коридора, как дверь тихо распахнулась, открыв моему взгляду большую светлую (несмотря на отсутствие окон) комнату. Синие стены были покрыты тонкой серебряной вязью, но, сколько я не вглядывалась, различить узор не смогла. Посреди комнаты стояла высоченная неотесанная глыба все того же гранита. А рядом с ней — гоблин. Видно, что старый, несмотря на то, что возраст гоблина по внешнему виду человеку определить как минимум затруднительно. Он смотрел на меня секунд пять, а затем представился:

— Рагнок. Директор банка Гринготтс.

Я тут же поклонилась:

— Гарри Поттер.

Рагнок поднял бровь:

— Не ожидал от столь юного человека серьезности в ведении дел. — Он явно имел в виду не только деньги, это было немного неожиданно.

— Невнимательность в данной сфере всегда оканчивается плачевно,— так же уклончиво ответила я, — и потому я желаю узнать все, что касается моего благосостояния. — Вить словесные кружева я умела, спасибо чтению за это.

— Что ж, мистер Поттер, ваше желание исполнимо. Мне необходима проба вашего ДНК, — на этом моменте я едва не выпала в осадок, аки соль из пересыщенного раствора, — и ваше согласие на проведение идентификации.

— Мое согласие у вас есть. А что до пробы — какая ткань предпочтительней?

Как мне показалось, Рагнок удивился: ему, очевидно, не часто встречались волшебники, да еще и малолетние, слышавшие хоть краем уха про ДНК, не говоря уж о подробностях.

— Предпочтительнее кровь, но... — глубокомысленно, ничего не скажешь. Министерство, видать, изрядно попортило эту саму кровь гоблинам.

— Я думаю, что происходящее не выйдет из этих стен? — с намеком спросила я.

— Разумеется, мистер Поттер. — невозмутимо ответил гоблин.

Я кивнула:

— В таком случае, используем кровь.

Рагнок будто и ждал такого ответа: он быстро достал откуда-то из складок своего одеяния нож из дамасской стали и с богато украшенной рукоятью и протянул его мне. Что характерно, рукоятью вперед:

— Необходимо нанести кровь на данный артефакт, — гоблин махнул рукой в сторону глыбы, — затем начнется проверка. Она продлится минут пять, не дольше, после чего на стенах высветится ваше родовое древо. Чем больше крови, тем глубже пойдет проверка. — Ага, то есть для прослеживания родства до Основателей пары капелек не хватит. Жаль, хоть и ожидаемо.

Я перехватила правой рукой нож поудобней и быстро и резко разрезала запястье левой. Вдоль, а не поперек. Струйка крови потекла по руке в сложенную ладонь, а я быстро вернула нож и подставила и правую ладонь тоже. Дождалась, пока не наберется полная пригоршня, и плеснула на глыбу. Кровь моментально впиталась. А где пафосные вспышки или свечение? Обидно, черт возьми: первый увиденный артефакт меня совершенно не впечатлил.

А кровь тем временем продолжала течь. Я уж было собралась паниковать, как Рагнок протянул мне какую-то серую блестящую пластинку:

— Приложите к ране.

Я осторожно взяла эту пластинку. На ощупь она оказалась теплой и мягкой. Приложила. Пластинка поменяла свой цвет на фиолетовый, а затем на ней проявилась золотая вязь на непонятном языке.

— Разрешите? — обратился ко мне гоблин. Я протянула ему пластину, и пронаблюдала за постепенно вытягивающимся по мере прочтения вязи лицом. Что-то не так? А рана, кстати, зажила, ни следа не осталось.

— Мистер Поттер, данный артефакт по преданию является творением Мерлина и создан для определения магического потенциала и превалирующих способностей волшебника. — Тут у меня аж язык зачесался спросить, в каких единицах определяется этот потенциал. Неужто в вольтах? Но гоблин не дал мне возможности проявить свое любопытство:

— С потенциалом у вас все практически в порядке, только раскрыт он сильнее, чем у среднего мага вашего возраста, — ну правильно, я же старше, — и по объему общей энергии гораздо выше среднего. Мое недоумение вызывает список ваших потенциальных способностей.

Я молча подняла бровь. Гоблин секунды три смотрел на меня, а затем продолжил:

— В подавляющем большинстве случаев волшебник способен лишь к одной из ветвей магической науки. — Дааа, неужто она существует? — Лишь изредка волшебнику даются смежные ветви — и такие маги входят в историю.

— Простите, но какие вообще ветви существуют? — крайне неловко чувствовать себя полной идиоткой. Хоть я и догадывалась примерно об этих самых ветвях, но твердое знание всяко лучше.

Рагнок недовольно нахмурился, но все же ответил:

— Трансфигурация, Заклинания, Боевая Магия, Ритуалистика, Зелья и Материалистика. Ритуалистика запрещена, и на данный момент существует лишь зачаточно — в виде Нумерологии и Рун. Материалистика по сути тоже канула в лету: от неё остались лишь Травология и Уход за магическими существами, да изредка встречаются маги — метаморфы, тогда как в древности материалисты творили великие дела. — Гоблин вздохнул. — Все эти ветви взаимосвязаны, и, в-принципе, их можно выстроить в цикл. Последовательность будет та же, что я вам и сказал, только Материалистика будет связана с Трансфигурацией. Соседние дисциплины родственны между собой, и каждое направление имеет антагоничное — то, что лежит в цикле напротив. Пары антагонистов — это Трансфигурация и Ритуалистика, Боевая Магия и Материалистика, Заклинания и Зелья. Таким образом, способности волшебника к любой из ветвей можно охарактеризовать как положительные, нейтральные либо отрицательные.

Рагнок умолк. Описанная им система мне совершенно явно напомнила бензольное кольцо с заместителем у одного из атомов, который оттягивает на себя электронную плотность — то есть, магию. К какому атому, пардон, магической науке, прикреплен заместитель — то и лучше дается. Две науки хорошо идут — значит, два заместителя. А противоположная не получается — плотности не хватает. Магической. Тут у меня возникла гипотеза, которую я поспешила проверить:

— Скажите, существовали ли когда-либо волшебники, одинаково хорошо овладевающие всеми науками?

— Да. Был один. Его имя теперь известно повсеместно.

— Мерлин?

Гоблин лишь кивнул. Значит, у этого самого Мерлина либо не было «заместителей» вообще, либо были, но у каждого «атома». Ясненько, надо будет пообдумывать теорию, авось и выйдет чего путное.

— А что же удивительного в моем случае? Я смогу постичь две смежные ветви?

— Нет. В вашем случае все гораздо интересней. — Ой, что-то мне не нравится такой хищный интерес, слегка отдающий желанием провести немедленную вивисекцию. — Ваши способности не только распределены между двумя смежными науками, но еще и дуальны.

И умолк. Я подождала продолжения секунд пятнадцать, а потом не выдержала:

-Иии?

— Вы весьма одарены в Зельях и Материалистике, — ну еще бы, я же химик с капитальным уклоном в биологию, чего еще ждать-то?, — и в Боевой магии с Заклинаниями. — Оппа, а вот это уже, похоже, подарочек от первоначального владельца тела. А если делать выводы на основе моей теории, то оставшиеся две науки мне тоже будут даваться как минимум на уровне нейтрала. Рагнок тут же подтвердил эти самые выводы:

— К Трансфигурации и Ритуалистике у вас также имеется склонность, хоть и не такая сильная, как к остальным наукам. В целом, у вас превалируют Зелья и Боевая магия.

И тут я поняла, что все — заебись. Все идет не просто по плану, но и гораздо, гораздо лучше! А гоблин все не умолкал:

— Семья Поттеров была известна преимущественно как Боевые маги, как и Блэки — ваш магический крестный из этого рода...

Возможно, он говорил бы еще долго, но тут раздался тихий, но отчетливый звук, похожий на перезвон колокольчиков, и на дальней от входа стене узор начал изменяться.

Некоторые нити постепенно блекли и сливались с синим фоном, другие — багровели, и лишь маленький участок узора посередине стены медленно наливался золотом. Трансформация стены заняла примерно полминуты, и с каждой секундой все яснее и яснее были видны имена, складывающиеся в развесистое древо.

Ничего неожиданного я для себя не узрела. Поттеры, Блэки, Малфои, другие известные семьи вроде Лонгботтомов , Прюэттов и Уизли, в левом верхнем углу — Годрик Гриффиндор и цепочка Певереллов, ведущая по верхней части стены к центру, вдоль левого угла от одного из Певереллов — родственная связь со Слизеринами и Мраксами. Никаких ныне живых представителей известных фамилий показано не было — все имена были вышиты багровыми нитями. Имя Гарри Поттера — единственное золотое, аккурат в центре стены. Был лишь один настораживающий нюанс — три тонкие серебряные ниточки, соединяющая «меня» и уже почивших в бозе персонажей, в том числе и Тома Марволо Риддла, чье имя, вышитое все той же багровой нитью, скромно притулилось в левом нижнем углу.

— Я думаю, тут все очевидно. — Подал голос Рагнок. — У вас есть достаточно дальние ныне живые родственники, но они тут не отображены, поскольку гобелен предназначен в первую очередь для выявления наследства, хранящегося в нашем банке. Итак, как видно, помимо сейфа, оставленного вам вашими родителями, имеются еще три. Два из них не вызывают у меня никаких вопросов, а вот третий... — гоблин задумчиво нахмурился.

— Вы сейчас говорите о наследстве так называемого лорда Волдеморта? — откликнулась я, отобразив на лице живейший интерес. — Да, это было немного неожиданно, но достаточно логично. Мы дальние родственники, да и к тому же я, по сути, победил его — разве этих оснований недостаточно для получения наследства?

Гоблин только хлопал глазами. Что, не ожидал? Ну, еще бы.

Если немного отвлечься от происходившего в банке и совершить короткий экскурс в мои слегка разворошенные мысли, то достаточно легко заметить, что единого плана действий как такового у меня не было. Слишком уж много неизвестных факторов таилось в магическом мире; планировать что-либо было практически бесполезно — в следующий момент все могло рухнуть, как карточный домик. Поэтому единственную четкую позицию — «следовать подсказкам интуиции» — я исполняла безукоризненно.

Если слегка разогреть и пнуть мыслительный аппарат, то в результате полуминутной работы он выдаст примерно следующее: единственный потенциальный союзник, чьи требования окажутся для меня необременительными — это гоблины. На маглорожденных опираться бесполезно — они не имеют никакого веса в обществе, Дамблдор сотоварищи потребуют слишком многого — и требования у них будут весьма жесткие. Аристократия совсем недавно ставила на Волдеморта и капитально проигралась. Кентавры в заповедниках, про русалоидов можно и не вспоминать, оборотней ненавидят все... Только гоблины и остаются.

Ей-богу, этому миру давно пора принять демократические, хе-хе, ценности. Единственное, что нужно сделать — это признать за магическими существами равные с магами права. Большего гоблины требовать не будут. А это уж не проблема — по крайней мере для промаггловской политики.

И из всего этого следует один лишь вывод: гоблины мне нужны. В качестве союзников и советников — по крайней мере, в финансовых вопросах. А это, в свою очередь, означает, что я должна тоже стать гоблинам нужной. Единственное, чем я владею на данный момент — информация. Плюс некоторые наброски по её использованию.

Рагнок наконец отмер и сказал:

— Дело в том, что наши эксперты вовсе не уверены в окончательной смерти вышеупомянутого господина. — Тут я, наверное, должна была упасть в обморок, но лишь, ухмыляясь, кивнула:

— Да-да, он поныне жив, если его нынешнее состояние можно назвать жизнью. Впрочем, это ненадолго — к моему совершеннолетию он будет окончательно упокоен; это в моих интересах. И в ваших тоже.

Главное сказано, теперь остается ждать реакции гоблина, а потом — отчаянно импровизировать.

Директор пошевелил ушами, прикусил губу, глубоко вздохнул, поправил лацкан пиджака и лишь затем сказал:

— Откуда столь уверенные сведенья о состоянии Темного Лорда?

Заметим, на секундочку, что фразу об интересах он успешно проглотил. В ответ на заданный вопрос я молча провела по лбу. Куда как легче спихнуть все сведения на ментальную связь крестража с создателем, чем попытаться объяснить, что я вообще за странное явление природы. Тем более я сама пока не разобралась.

На лице Рагнока отобразилась оживленная работа мысли. Я, не дав ему додуматься, говорю:

— Непреложная клятва о неразглашении сведений, и я рассказываю вам все, могущее вас заинтересовать. В том числе и о лорде.

И вот на этом моменте я отчаянно пожалела, что у меня нету с собой мыльницы. Потому как кадр, запечатлевший выражение лица гоблина, мог быть продан за огромнейшую сумму. Хотя бы потому, что конструкция черепа в принципе не давала возможности для такой гримасы. Мне совершенно явно вспомнился момент из совсем недавно (в моем времени) вышедшего «Хоббита», тот самый, где бедолага Горлум отчаянно пытался отгадать загадку коварного Бильбо...

Бедный гоблин тужился, тужился и, наконец, сдавленно просипел:

— Я согласен.

Вот и лааадушки...

* * *

Из банка я выходила в приподнятом настроении. Все три сейфа, помимо родительского, переходили под мою юрисдикцию. В двух из них, тех самых, что достались мне от неведомых поттеровых предков (из-за внезапного и крайне нехарактерного для семейства Поттеров дара в области Зелий), лежали разнообразные фолианты, большей частью запрещенные. А вот сейф дражайшего Волдеморта содержал все, что Темный Лорд успел стрясти со своих невезучих последователей. Я, услышав про сумму, поразилась хомячьей натуре Риддла — на эти деньги, даже если они будут лежать мертвым грузом, можно прожить крайне безбедную жизнь, ни в чем себе не отказывая притом. А я не собираюсь давать деньгам залеживаться — несмотря на мои весьма скудные познания в экономике, кое-какие постулаты были-таки вдолблены в мою головушку папой-финансистом. Эх, знала бы, где упаду...!

Тут, кстати, меня ждал легкий шок — подавляющее большинство магических семей хранило свои деньги просто так. То есть, им даже проценты не начислялись — Рагнок преизрядно удивился, когда я его об этом спросила. Этот мир можно захватить, используя простейшие экономические приемы. Значит, надо действовать — подумала я со злорадной усмешкой. Гоблина, наблюдавшего мои мимические упражнения, аж передернуло. А я, рассказав то, что знала о крестражах, быстро засобиралась дальше по делам. Заехали в сейф (а в Диснейленде всё равно круче!) и расстались с гоблином абсолютно довольные друг другом.

Кстати, о крестражах. Сначала, услышав о наличии сейфа у Риддла, я задумалась: а зачем лорд отдал драгоценное вместилище куска своей души Лестрейджам, а не спрятал в своем сейфе? Впрочем, отгадка лежала на поверхности: сейф Волдеморта, в отличие от хранилища древней благородной семьи, находился не в глубинах банка, под защитой драконов и черт знает чего еще, а на одном из самых верхних уровней. Вот тебе и весь секрет.

Я, впрочем, назначила еще одну встречу ближе к концу августа — наверняка у меня накопится огроменное количество вопросов, а отвечать-то на них и некому. Ну не у Хагрида же спрашивать про особенности наследования магических предрасположенностей?

Короче, я, вся из себя такая радостная, едва ли не вприпрыжку проскакала по ступенькам Гринготтса и направилась вдоль домов в сторону, противоположную Дырявому Котлу. Но не успела я пройти и десятка метров, как из-за угла, из практически невидимого прохода, наперерез мне быстро вышел высокий мужчина в черной мантии и с капюшоном на голове. Затормозить после ступенек я не успевала... Уупс! От удара у меня с головы слетела кепка, а у мужчины — капюшон.

— Извините меня, сэр... — Я подняла голову и...

Последней здравой мыслью было «держать покерфэйс всеми силами, держааать!».

Офигеееееть!!!

Да, авторша — слоупок и тормоз, но постарается исправиться)

* * *

Мужчина смотрел на меня недоуменно и слегка презрительно, мол, что за букашка тут под ногами путается. Я же пялилась, пытаясь не слишком сильно палить своё восхищение. Ибо маленьким мальчикам не положено интересоваться взрослыми дяденьками!

Собственно, личность данного персонажа угадывалась на раз — уж больно характерная внешность. Еще во время просмотра фильмов я... ммм... с интересом приглядывалась к нему. Хоть и считала, что актера могли подобрать получше.

Оригинал по сравнению с киновоплощением оказался несопоставим. В хорошем смысле.

Утонченные черты лица, гордый профиль, тонкие брови вразлет и грива шикарных волос — Люциус Малфой собственной персоной.

— Извините, пожалуйста! — повторила я, подхватывая с брусчатки кепку и намереваясь сделать ноги как можно быстрее. Быстро натянула свой нехитрый головной убор и шмыгнула мимо озадаченного мужчины. Как раз в тот самый переулок.

Быстрый шаг, почти бег, два поворота — фуух, вроде не преследует, можно расслабиться. И только теперь обратила внимание на окружающий пейзаж. Мать моя родная, так меня на Лютную аллею занесло!

Мрачная тесная улочка с запыленными, грязными витринами магазинов; вывески с облупившейся позолотой, местами — наполовину отвалившиеся. Живописно, ничего не скажешь. Я задумчиво пробежала взглядом по ближайшим витринам. Зелья, какие-то шкатулки, мечи, бутылки... Стоп! Мечи!

У меня в прошлой жизни было не так уж и много слабостей. Но одна из имеющихся была совершенно невообразимой для порядочной девушки. Да что уж там, не одна...

Я люто, дико, бешено фанатела от фехтования.

Не от спортивного с клинками-прутиками и электрическими контактами, не от нелепого махача подростков по паркам и скверам, а от серьезного, хоть и неизвестного широким массам спорта. Доспехи, стальные незаточенные мечи, щиты и баклера, шпаги 16 века, палаши, сабли и даги, топоры и секиры — вооружение охватывало практически все разнообразие оружия ближнего боя, придуманного человечеством. Не могу сказать, что достигла в этом деле серьезных успехов, но махать тяжелыми стальными палками различных конфигураций умела.

А тут, понимаете ли, полноценный магазин холодного оружия!

Ну почему, почему я не в своем теле?

Меня-родную с первого взгляда нельзя было назвать стройной и спортивной, хоть фигура и была гармоничной. Но мое родное тело, в отличие от нынешнего, несмотря на свой внешний вид, могло пробежать 10 километров, подтянуться 15 раз подряд, поднять сотню килограмм и отскакать в спарринге полчаса с краткими перерывами!

И все равно зайду в магазинчик — полноценный клинок подбирать пока бесполезно, это надо лет в 14-15 делать, а вот кинжальчик или дагу купить можно. Или сабельку какую, покороче и полегче, по нынешней руке. Не забрасывать же тренировки... тем более, что Выручай-комната всегда в моем распоряжении.

Кстати, о комнате. Интересно, она сможет предоставить мне полноценную тренажерку?...

Дверь магазинчика, несмотря на свой ветхий внешний вид, оказалась неожиданно тяжелой и беззвучной, но в глубине магазина, за конторкой продавца и легкой складной перегородкой зазвенел колокольчик. Само помещение освещалось керосиновыми лампами и было сравнительно небольшим. Но, матерь божья, сколько тут было оружия! Перпендикулярно стенам шли стойки, образуя своеобразную змейку с очень узким проходом — в них стояло клинковое оружие на любой вкус. Ближе к конторке клинки сменялись на топоры, среди которых виднелись цепы, булавы и даже парочка моргенштернов. Стены были заняты щитами и древковым оружием.

Кажется, кто-то будет сейчас изображать из себя буриданова осла. Хотя нет, у осла было только две корзинки с сеном.

Я успела дойти до середины комнаты, полапав десятка три разных клинков, когда из-за ширмочки показался продавец. Или хозяин, черт его знает. Я как раз вертела в руках короткую и легкую саблю (длиной сантиметров 80 и весом не более восьмиста грамм, а ведь я привыкла работать с метровыми и более клинками) и думала — пойдет, не пойдет? При моем нынешнем росте сабелька доставала мне аккурат до пупка, что было, пожалуй, как раз. При этом витая, но не вычурная гарда корзиночкой, удобная тонкая рукоять с оплеткой из черной кожи, идеальный изгиб клинка — не крутой полумесяц, как у казацких шашек, но и не практически прямой клинок, характерный для европейских сабель — золотая середина. Решено, беру — в зрелом возрасте буду использовать для левой руки. Поставила саблю вертикально острием вниз и надавила — клинок упруго согнулся, но не сильно. Подняла, поднесла к лицу — ни следа изгиба. И, кстати, притупленное лезвие — порезаться нельзя, но если полноценно ударить, то кожу посечет. Отрабатывать связки все равно буду на резине, так что идеально.

За всем этим любованием не заметила даже, как подошел продавец. Торг прошел быстро; в комплект мне достались ножны с перевязью и напутствие приходить еще. Все удовольствие — 20 галеонов. Хотела спросить насчет ножей, но потом решила, что куплю у нормальных людей — там и удобная скоба для носки в кармане будет, и само оружие — раскладное. Плюс мелкий мультитул надо будет прикупить — он никогда лишним не бывает.

Уже на пороге я тормознула, представив, как буду рассекать по Косому переулку с сабелькой на поясе и, обернувшись, спросила:

— А вы не подскажете ближайший магазин волшебных сундуков? — да, хочу как у Грюма, а лучше — с большой комнатой.

— Соседняя лавка со шкатулками на витрине. — Любезно подсказал мне продавец. — Кстати, если вы заинтересованы в приобретении защиты, то вам нужно пройти направо до ближайшего перекрестка. Затем снова направо, и третья лавка — та, где можно найти достойные образчики доспехов. — О, обязательно загляну! Не куплю, так полюбуюсь.

Я искренне поблагодарила продавца и вышла на улицу. Интересно, а почему он продал мне оружие и даже не поинтересовался о родителях? Хотя, о чем это я, это же улочки темных магов...

Ладно, отставить размышления и вперед за сундуком! Нету времени праздно мыслить, мне и так надо дофига всего накупить.

И, собственно, были три большие проблемы, связанные с покупками. И все они были напрямую завязаны на маггловский мир.

Первая проблема не была бы такой большой, если бы сейчас шел хотя бы 95 год — прикинуться деточкой нового русского, и удивления в одежных магазинах не будет. А так могут приставать с ненужными вопросами о родителях и источнике денег. Не говоря уж о приобретении ножа, мультитула и прочей полезной мелочевки. Да и сидр мне хрен продадут, хотя его можно и у магов найти.

Вторая проблема — проблема литературы. Мне нужны университетские учебники по химии, физике, матану и прочим естественнонаучным предметам. И они должны быть непременно на русском (иначе я попросту ни шиша не пойму) и непременно моего универа, ибо он — лучший. Бедааа...

А третья была напрямую связана с моей профессией. Сомневаюсь, что в зельедельческой лавке мне продадут глицерин, крепкую азотную или серную кислоты, да и вообще любой из обычных реагентов или индикаторов. А тем временем у меня были грандиозные планы на совмещение химии и зельеварения!

Ладно, сначала — сундуки, палочки, пергамент и вообще все, доступное мне в магическим мире. А там можно будет и гоблина потрясти, авось поможет хотя бы советом.