Сильнее надежды (джен)

Стремительно падая вниз головой в разум Снейпа, Гарри не мог не признать, что не имеет ни малейшего понятия о том, что собирается делать. Вынырнув и сделав резкий вдох, он огляделся по сторонам — видел он что-то или скорее чувствовал, было неясно.

Тьма бурлила вокруг, как холодная, грязная вода на дне пруда, и он чувствовал силу, которая обвивала его, как угорь. Наверное, он мог бы и увидеть эту силу. Она казалась Гарри змеей, точно так же, как во время предыдущей атаки Волдеморта. Впрочем, насколько это соответствовало истине, а насколько было удобной, упрощающей сражение картинкой, Гарри не мог сказать.

Выбрав между зрением и ощущением, он мог чувствовать ужасающую боль, которую испытывал Снейп, или видеть, как он кричит в агонии: сила Волдеморта успешно раздирала его разум на части. Гарри помнил слова Снейпа о том, что его окклюменция блокирует Темную Метку. Чтобы пробиться через эту защиту, Волдеморт должен был потратить немало сил.

Теперь эти силы пытали Снейпа — как во всех видениях, где Гарри наблюдал за действиями Волдеморта, пока пытался понять, как устроен разум его врага… С той только разницей, что на этот раз у него была возможность вмешаться.

И он бросился на Волдеморта.

* * *

Когда мальчик проник в его разум, Северус зашипел от ощущения безнадежности, настолько сильного, что оно прорвалось сквозь боль. Теперь придется думать о защите Поттера, одновременно пытаясь сконцентрироваться на окклюменции и причинить боль Темному Лорду.

Эта мысль всё ускользала и уплывала от него, потому что соединить в уме понятия “Поттер” и “защищать” не получалось. Что он хотел защитить? Дом? Тайны? Детство? Он не мог ответить на эти вопросы, и хотя он знал, что тяжесть, с которой давались мысли, брала начало в действиях Темного Лорда, он уже не был уверен, что может собраться с силами настолько, чтобы это его беспокоило. Северус отступал, падая в глубину своего сознания. Ментальные атаки ранили не так сильно, если он не концентрировался на них, к тому же можно было укрыться в уголках разума.

Затем раздался крик Темного Лорда. “Это не крик боли, — подумал Северус. — Скорее крик негодования и ярости.”

Он поднял глаза. Казалось, что он плывет в темном потоке чуть ниже Темного Лорда, который принял форму дикого зверя, полудракона-полузмея, чьи черные перья переходили в чешую, а с клыков лился не огонь, а яд. Змей свивал и развивал кольца, пытаясь достать нечто маленькое и юркое, которое вертелось вокруг.

“Он проиграет, — полубессознательно подумал Северус. — Возраст и ум всегда побеждают молодость и глупость”.

Но хотя трясина боли и ужаса была так сильна, что казалось, сейчас тело разорвет на части, старые инстинкты всё равно заставили Северуса хотя бы попробовать дотянуться до Поттера и напомнить, чему он его учил. Мерлин, у мальчика не будет ни малейшего шанса, если он не использует Тьму в борьбе с Темным Лордом.

* * *

Гарри ненавидел ошеломляющую силу перед собой, и не только потому, что она заставляла его бояться поражения. Он ненавидел то, что Снейп просто сдался. Да, тебе может быть больно, но нельзя же просто так взять и отступить!

И тут в его голове возникло напоминание, посланное Снейпом. Его мерцание и звон говорили о том, что вряд ли оно исходило от Волдеморта.

Используй ненависть.

Увернувшись от очередного мощного выпада, Гарри понял, что выбора у него нет. Те приемы легилименции, которыми он владел, не действовали против Волдеморта, а находясь в чужом разуме, было невозможно использовать подсознательные защитные резервы, о которых говорили книги и Снейп — щиты и стены, используемые инстинктивно. Настало время проверки, с которой он не хотел сталкиваться.

Гарри видел, что Волдеморт разрывал на куски разум Снейпа. Нужно было сделать то же самое с Волдемортом. Но он не знал, сможет ли.

Но затем он подумал о том, что случилось с Седриком, и с Сириусом, и даже о том, что было с ним самим перед зеркалом Еиналеж, и в Тайной Комнате, и на кладбище — об этом он обычно старался не думать, — и, наконец, о том, чем Волдеморт угрожал его друзьям.

Когда ненависть стала подниматься внутри него, Гарри понял, что с её использованием трудностей и не могло возникнуть. Проблемой было ослабить моральные нормы и ограничения в голове, которые были с этим связаны.

* * *

Вспышка.

Северус в изумлении приоткрыл сомкнувшиеся сами собой веки. Боль продолжала кипеть и ударила бы, если бы он сосредоточился на ней. Поэтому он не думал о боли. Он просто взглянул наверх и уклонился от мысли двинуться на помощь — это усилило бы агонию.

Положение дел над ним изменилось. Сила Темного Лорда была окутана заревом, но на этот раз источником света была яростная волна огня, стремительно поднимавшаяся за фигурой Поттера, который всё ещё сохранял облик человека. Казалось, что языки огня исходили одновременно изнутри него и из-за его спины, как если бы он черпал энергию из собственного разума. Северус почувствовал эту силу — в конце концов, всё это происходило внутри его мыслей, — и от кипящей смеси ненависти, боли и ярости у него перехватило дыхание.

Наконец-то, наконец-то мальчишка делал то, что ему было сказано.

Однако когда огонь ударил по тьме и начал плавить магию Темного Лорда с помощью чистой силы, Северус засомневался в том, хватит ли этого. Ведь Темный Лорд тоже знал, что такое ненависть, и у него было гораздо больше опыта. Дикие, разрозненные удары Поттера причиняли некоторый вред противнику, но отсутствие стратегии могло привести к тому, что он просто нанесет ещё несколько ран, прежде чем умереть.

Тут Северус сел.

Между сражающимися определенно была разница, довольно тонкая, чтобы Северус мог заметить её, если бы просто столкнулся с легилименцией обоих одновременно, но оказавшаяся преимуществом в сражении. Они двигались по-разному. Удары Поттера были сильнее. Он замечал малейшее раскрытие противника и устремлялся туда, не думая о риске.

Темный Лорд мешкал, не наступал, перегруппировывался даже в те моменты, когда боль противника могла бы дать ему возможность для более сильного удара.

Он боялся.

“Может быть, он просто боится мальчика, который слишком много раз противостоял ему раньше”, — подумал Северус, с интересом наблюдая за тем, как Поттер водит Темного Лорда за нос. Любопытство почти заставило его забыть о собственных ранах. Но этот страх был больше. Он был похож на неуверенность в том, чтобы использовать в сражении полную силу.

Северусу, который знал способность Темного Лорда полностью отдаваться любой цели, будь то убийство какого-нибудь маггла или уничтожение Дамблдора, это показалось невозможным, и он снова вгляделся в происходящее. Огонь в пространстве над ним взметнулся вверх аркой цвета крыльев феникса — золотого, красного и оранжевого. Языки пламени, лизавшие Темного Лорда, начали плавить его чешую. Другие цветные вспышки ухватили его голову и попытались отодрать её от тела. Крылья превратились в тонкую паутину из пепла и костей, хрупких от жара.

Вот оно. На этот раз, обратившись к подсознанию, улавливавщему больше деталей, чем это под силу разуму, Северус, кажется, понял.

Темный Лорд боялся смерти. Поттер — нет.

Единственное, о чем думал Поттер — как причинить боль врагу, не как выйти из поединка живым. У Темного Лорда было взлелеянное им бессмертие, ради которого он претерпел слишком много, чтобы выложиться целиком в какой-то одной битве — даже если в этой битве он мог бы уничтожить самого страшного своего врага.

Если бы его загнали в угол в собственном разуме, дело могло бы обернуться иначе. Но это было не так. Темный Лорд по собственной воле попал в нестабильное положение и мог сбежать.

Но перед этим он всё же попытался задеть Поттера, развернувшись и — как это виделось Северусу — сомкнув челюсти вокруг головы мальчика.

И тут Поттер обезумел.

* * *

Гарри плавал в море эмоций, поддерживаемый ненавистью, в то время как ярость стремилась причинить боль Волдеморту. Он тяжело дышал, пытаясь оседлать эти эмоции — не то чтобы контролировать, но использовать их, а не позволять им использовать его самого.

И тут Волдеморт сделал что-то, что было в тысячу раз больнее всех предыдущих атак. Гарри показалось, что кости плавятся от боли внутри его тела. Он закричал, и те воспоминания, которые он вытащил из сознания, чтобы они помогли бороться с Волдемортом, начали утекать, закручиваясь, куда-то в никуда, в глубину разума Снейпа.

Волдеморт издал ликующий рык и изрыгнул какую-то угрозу, которую Гарри не вполне смог разобрать, но имена Рона и Гермионы прозвучали в ней очень чётко.

И тогда он отпустил себя.

Он ринулся на Волдеморта, не думая о том, что с ним происходит, в жажде ранить, разорвать, уничтожить. Ни в одной из книг не было описано то, что он делал. Гарри не мог вспомнить ни названий, ни последствий, ни движения разума и образов ни одной из изощренных техник легилименции. Он просто высвободил безумное желание причинять боль и мучить и метнул его прямо в Волдеморта.

Враг издал вопль. Слышать это было приятно, как купаться в прохладной реке. Гарри никогда не знал ни что он может чувствовать себя лучше, причиняя боль другому легилименту, ни что это может охладить его ярость. Он атаковал раз за разом, разрывая свободные, мощные потоки силы и впитывая их. Если бы Волдеморт истекал кровью, Гарри хотелось бы высасывать её из открытых ран или хохотать, перерезав ему горло.

Он не знал, что делает, и ему было всё равно. Он просто не хотел останавливаться.

Чужие воспоминания проносились мимо него, холодные и колючие, как хлопья снега. Он чувствовал, как Волдеморт извивается, стараясь ускользнуть, и держал его крепче, нанося глубокие, ранящие, терзающие удары. Наверное, он мог бы убить его сейчас — хотя он так не думал, — но зачем было пробовать? Причинять боль было слишком приятно.

Гарри услышал чей-то смех — возможно, свой собственный. Он и не знал, что может смеяться так.

Волдеморт снова попытался высвободиться, но Гарри пока не собирался ему позволить.

* * *

Когда внимание Темного Лорда к его персоне ослабло, а боль начала утихать, Северус смог разобрать, что делает Поттер, и кровь застыла у него в жилах.

Его же утащит в глубину разума Темного Лорда, как только тот уберется отсюда. Идиот!

Но Поттер не собирался отпускать Темного Лорда в ближайшее время. Он проглатывал воспоминания, мысли и легилименцию, если мог оторвать её кусок. Это были сложные приемы, не упоминавшиеся в полученных от Северуса учебниках — вероятно, Поттер пришел к ним инстинктивно, благодаря удаче и своему обычному стремлению перенести как можно больше страданий, но не умереть.

Но если он попадет в разум Лорда, он погибнет. В этом не было ни малейшего сомнения.

Северус не собирался сидеть и смотреть, как все его труды пойдут прахом. Он выпустил вверх тонкий извивающийся хлыст силы, который разделил мальчика и Темного Лорда, найдя границу соприкосновения огня Поттера и змеи-дракона и поместив между ними слой льда. Изумленный, Поттер отступил. Темный Лорд выждал не больше мгновения, чтобы освободиться от контакта и риска утащить противника с собой, свернулся в маленький квадрат и исчез с поразительным проворством.

Конечно, теперь единственной проблемой было то, что вся ярость и ненависть Поттера обратились на Северуса. Тот стоял твердо, спокойно и молча. Он уже несколько раз попадал в такие ситуации, в основном когда Темному Лорду что-то не удавалось — например, сломить упрямого узника прежде, чем тот умрет, — и ему нужно было выместить на ком-то свою злобу. Собственные способности защищали Северуса тогда, защитят и сейчас. В худшем случае он сможет жестко вытолкнуть Поттера обратно в его собственный разум.

Но гораздо больше он хотел показать Поттеру, что есть подходящие и неподходящие случаи для использования его силы. Если Поттер не сможет контролировать себя, он будет бесполезен, даже будучи Темным. Особенно будучи Темным.

— Вот я, перед вами, — сказал он, разведя руки в сторону, так что болезненно-яркое свечение ран вокруг него усилилось. — Хотите причинить мне ещё больше боли, чем та, которую я испытал?

* * *

Гарри услышал этот вопрос как будто издалека. Всё его существо вибрировало, как гонг. Его собственные эмоции и без того звенели вокруг, теперь к ним добавились воспоминания Волдеморта, боль Снейпа и жажда продолжить уничтожать, убивать и мучить, не обращая внимания на то, что именно он атакует. Всё это невозможно было держать под контролем. Так?

“Ты знаешь, что это не так, — произнес голос, который мог принадлежать Снейпу, а мог и ему самому. Это был тот же ясный голос, который вел его к самоубийству согласно плану и который заставил его записать вопросы, касающиеся мотивов Снейпа, в глубине разума. — Ты знаешь, что должен научиться управляться с этим, или всё кончится тем, что ты убьешь кого-нибудь, кому обязан”.

И правда, ясно и мучительно осознал Гарри. Положение дел было тем очевиднее, что он находился не в своем разуме и обычные заботы, с которыми нужно было справляться, были всего лишь тенью. Он действительно кое-кому обязан. Снейп спас ему жизнь. Снейп пытался научить его использовать оружие, которое, как он считал, может пригодиться в сражении. Он не был вынужден спасать его, Гарри, потому что наверняка мог сбежать куда-нибудь и оставить войну позади, и никто, включая самого Гарри, не мог бы обвинить его в том, что он позволил тому умереть от Напитка Медеи. Но он остался.

Чёрт.

Гарри неохотно обуздал свою ненависть. Ощущать ненависть свободной было достаточно приятно, чтобы не хотеть снова её ограничивать. Но, конечно, это было одной из причиной, по которой он и не хотел отпускать её раньше. Он боялся причинить боль другим людям.

Но причинять боль придётся — как минимум, Волдеморту и тому человеку, на ком он должен будет практиковаться, согласно желанию Снейпа.

И как же я узнаю, что зашел слишком далеко?

“Когда ты сочтешь что-то ненужным, — произнес ясный голос... совести? Опыта? Гарри не знал. Он не думал, что кто-нибудь учил его тому, что это такое. — Удерживай себя от того, чтобы причинять ненужную боль”.

Гарри решил, что это его устраивает, вытянул себя обратно в собственное тело и осторожно открыл глаза. В его голове словно всё перевернули вверх тормашками, и прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он осознал, что Снейп лежит на полу без сознания — или очень старательно притворяясь.

Вряд ли он мог бы дотащить Снейпа до постели самостоятельно, тем более, он не знал, где его спальня. За всё время нахождения в этом доме Гарри не бывал за пределами своей комнаты и ванной.

— Помогите? Есть здесь кто-нибудь ещё? — тихо позвал он.

Домашний эльф появился со щелчком, заставшившим Гарри подпрыгнуть. Он взвизгнул, увидев Снейпа, и Гарри почувствовал, что должен успокоить несчастное создание.

— Он не мёртв, только ранен. Ты можешь перенести его в кровать, согреть, э-э… — Гарри понятия не имел, что ещё нужно делать с человеком, ставшим жертвой ментальной атаки. — Помочь ему? — закончил он неуверенно.

— Я делать это! — с готовностью провозгласил домашний эльф, ухватился за Снейпа и исчез. Гарри издал вздох облегчения, осторожно заставил себя подняться на ноги и поковылял обратно к собственной постели.

При первом же движении в его голове как будто забухал огромный барабан. Гарри хотел не отключаться некоторое время и проанализировать то, что сделал, и возможные последствия, но попросту не мог. Темнота опустилась на него, как водоворот, и между выдохом и следующим вдохом увлекла его сознание за собой.

Несмотря на то, что Гарри узнал о себе не слишком приятное вещи, в это мгновение он всё равно был рад.