Человек по имени Драко Малфой (джен)

Он изменил внешность, голос, образ жизни, имя, только цвет волос оставил прежним.

Сейчас прежнего Драко Люциуса Малфоя, а ныне Эртона Грея не смогли бы узнать даже самые близкие друзья, каковых, в общем-то, и не было. Он потратил остатки юношества, чтобы твёрдо и уверенно встать на путь целительства. В настоящее время, спустя почти двадцать лет после окончания школы, целитель Грей возглавлял хирургическое отделение больницы Святого Мунго.

Он смог начать жизнь заново, пробираясь сквозь современное равнодушие и безразличие.

Позади остались годы войны, беспросветная борьба за место под солнцем, разорённая семья, обесчещенное имя. Было невыносимо смотреть, как из ниоткуда, будто врезавшиеся в землю сорняки, появляются бесцельно заполняющие землю обыватели. Они не ведали горя, не рыдали над могилами погибших отцов, детей, внуков. Они не знали горечи поражений и радости побед, не знали, каково это, когда всё, что ты можешь выбрать, это смерть: своя или человека, что многие годы прикрывал твою спину от врагов. Эти жалкие люди были лишены одной общей цели, но они и не искали её. Порой, хватало лишь найти работу и завести семью, чтобы по выходным ездить к родителям на ужин, а утром снова вставать и идти по своим мелким, ничего не значащим делам.

Драко Малфой был мелочным, эгоистичным, трусливым слизеринцем.

Он был одним из многих детей Пожирателей смерти, жизнь которых была тем самым метанием меж двух огней: расплачиваться за ошибки отцов и постараться сделать верный выбор для себя лично. Однажды Драко выбрал. Его путь отличался от остальных. Кто-то хотел свободы, кто-то силы, кто-то спасения собственной жизни. Будучи ещё совсем мальчишкой, Драко захотел перебороть свой страх. Ему было не слишком важно, победит ли Тёмный Лорд или же Дамблдор со своим Золотым Поттером. Имело значение только то, чтобы продолжать жить, не вскакивая по ночам с ледяным потом от очередного кошмара, чтобы уверенно идти по улице, не ожидая удара сзади.

Эртон Грей стал бесчувственным, циничным, безжалостным — человеком без нервов.

Когда кто-то умирал, под его скальпелем, он не ходил напиваться в ближайший бар, подобно остальным изнеженным целителям в белых халатах, которые после третьего стакана начинали ныть и жаловаться на свою никчёмную жизнь. Только кривая улыбка, полная какой-то злости застывала на его губах. В голубых глазах появлялась из последних сил сдерживаемая боль. Те, кто не смотрел глубже, видели всего лишь уставшего, скучающего врача. На следующий день всё проходило. Его считали целителем от Бога, и ненавидели за отсутствие страха, словно он был тем, кто забирал все потерянные жизни.

* * *

Заканчивался обычный рабочий день. С утра прошло уже три операции, все пациенты были в стабильном состоянии и находились в крыле интенсивной терапии. После обеда и недолгого перерыва на сигарету привезли ещё пятерых: крупная авария в центре Лондона. К вечеру целитель Грей не чувствовал ног. Он вышел на балкон второго этажа — здесь разрешалось курить в рабочее время, и присел на пороге.

Ночью в Англии едва ли возможно увидеть звёзды, так как небо почти всегда затянуто облаками. Из-за этого рано темнеет, порой слишком рано. А сегодня небо над Лондоном необычайно чисто. Было полседьмого, когда Эртон заметил наверху первую звезду. Откинув голову на дверной косяк, мужчина выпустил струйку ментолового дыма и закрыл глаза. Голова отказывалась двигать какой-либо частью тела и тонкая сигарета красной точкой тлела между длинных бледных пальцев.

— Эй Джи, Эй Джи, пойдём скорее! Тебя вызывает целитель Картер, там женщину одну привезли, с сердечным приступом. Говорят, справишься только ты, — перед лицом, закрыв звезду, встал Джимми — юноша, совсем ещё мальчишка, он работал в госпитале Мунго всего пару месяцев. Не отказывался от работы, был ответственным и неутомимым. Часто от его детского щебетанья болела голова, но в нём осталось ещё что-то живое, искреннее и беззащитное, так что Грей ни разу не проклял его, хоть и обещал многократно. Эртон со вздохом прикрыл глаза.

— Возраст?

— На вид лет пятьдесят не больше, но целитель Картер сказал, что она отлично выглядит для своих лет, значит, ей около шестидесяти-восьмидесяти, — отметил Джимми.

— Ей же не сто сорок... Какая ведьма может заработать сердечный приступ в шестьдесят? — язвительно процедил Грей. — Она же наверняка не какая-нибудь полукровка, или магглорожденная, иначе бы Стив меня не беспокоил, — он досадливо поморщился и поднялся на ноги. — Пошли уже. Где вы её положили?

— У целителя Фрая сегодня забито реанимационное отделение — разбился детский автобус, тринадцать детей с переломанными костями, — сочувствующе рассказал Джимми. — Мы положили женщину в коридоре, с ней работают сестры-помощники.

Целитель прошёл в одну из приёмных. Действительно, прямо перед кабинетом лежала суховатая женщина с блеклыми волосами и тонкими руками. На указательном пальце была фамильная печатка. Лицо наполовину прикрыто кислородной маской. Грей почувствовал, как под ногами разверзается Шеол. У койки суетливо вертелась какая-то молоденькая помощница.

— Прочь отсюда! — крикнул он, стремительно подойдя к юной мисс Лимпи и отодвинув её с дороги. Женщина с больным сердцем была без сознания, но жива. Эртон повернулся к помощнику — Джимми, скажи целителю Картеру, что мне необходима операционная и команда реаниматологов!

— Но, Эй Джи, все столы заняты детьми... — запротестовал юноша. Грей побелел от гнева:

— Пусть построит ещё один этаж, чёрт возьми, но мне нужна операционная комната! Живо!

Джимми бросился вниз по лестнице, по пути сбив какого-то мужчину с кипой бумаг:

— Ради Мерлина, простите, сэр, я ужасно тороплюсь, простите, пожалуйста! — затараторил юноша, боясь задержаться хоть на секунду. Не часто целитель Грей так реагировал на пациентов, чтобы его помощник терял время на лестничной клетке. На памяти Джимми он вообще никогда себя так не вёл, оставаясь уравновешенным и бесстрастным: даже когда в госпитале внезапно отключили все приборы, он невозмутимо переходил из палаты в палату, проверяя состояние своих пациентов, и не поддавался панике, охватившей всех целителей.

— Ничего страшного, — ответил мужчина, палочкой собирая документы в серую папку. На ярлычке Джимми заметил отметку «Экспериментальный отдел». Не собираясь больше задерживаться, он побежал, перепрыгивая через две-три ступеньки. Мужчина проводил младшего помощника недоумённым взглядом и отправился дальше по коридору.

— Какого чёрта? — хриплый голос раздался совершенно неожиданно прямо из-за спины новоприбывшего сотрудника, который остановился перед широкой дверью с табличкой «Отделение скорой помощи». Он развернулся на звук: рядом со стеной у койки стоял, судя по одежде, один из целителей. Он склонился над лежащим человеком и яростно проводил пятерню через светлые волосы. — Какого чёрта, это произошло? — судорожно выдыхая, шептал целитель и ни на минуту не отрывал глаз от человека в койке.

— Простите, сэр, — обратился мужчина, — могу я вам чем-то помочь?

Безумные цвета летнего неба глаза повернулись на звук.

— Что? — выдохнул он.

— Я спросил, могу ли чем-то помочь? — участливо повторил сотрудник экспериментального отдела, кивком головы указывая на койку. Целитель медленно выпрямился:

— Вы — врач?

— Нет, что вы. Я...

— Вы умеете вытаскивать безнадёжно больных из могилы?

— Я не... — растерялся мужчина.

— Вы — Мерлин?

— Простите? — всё с большим непониманием отвечал он.

— Так что вы лезете не в своё дело! — заорал Эртон, яростно выплёвывая слова. — Если вы не можете спасти человека от смерти в эту самую секунду, какого чёрта вы лезете?

— Постойте, — неожиданно собранно и серьёзно ответил мужчина. — Прямо сейчас не смогу, мне нужно сорок восемь часов.

— У этой женщины чёртова жировая эмболия лёгкого! У неё нет этих чёртовых двое суток! Оставьте, чёрт возьми, меня в покое!

— Если вам так дорог этот пациент, и вы когда-нибудь слышали про заклинание Стазиса, целитель... — незнакомец прищурился, разглядывая имя на значке. — Грей, думаю, вы сможете подождать хотя бы час.

Эртон беспомощно оглянулся на женщину, лежащую перед ним, пропустил тонкие пальцы через светлые волосы и кивнул.

— Час.

Час. Это слово он произнёс пятьдесят семь минут назад. И тогда странный незнакомец серьёзно кивнул и, пройдя в отделение, закрыл за собой дверь.

Две минуты, чтобы найти свободную палату. Любую, где был пустой уголок. Сегодня, как назло, весь госпиталь забит экстренными случаями.

Секунда, чтобы взмахнуть палочкой.

Три тысячи триста — ровно столько секунд Эртон удерживал заклинание Стазиса. Оставалось три минуты. Ещё сто восемьдесят секунд. Где же этот человек?! Грей оттёр пот с лица тыльной стороной ладони. Стазис — особое заклинание в целительстве. Оно не будет работать только потому, что маг взмахнул палочкой. Заклинание нужно поддерживать каждый миг его действия. Именно поэтому оно относится к категории С. Опасная, почти не использующаяся категория С. Заклинания выполняются строго группой целителей, которые через промежутки времени сменяют друг друга.

Сто пятьдесят секунд. Палочка завибрировала. Час — это максимальное время, в течение которого риск истощения был в пределах допустимого.

Сто секунд. Эртон почувствовал давление в груди. Хлопнула дверь. «Наконец-то». К нему подошла группа людей в светло-голубых халатах. Один из них, снял повязку с лица и взмахнул своей палочкой над женщиной, перехватывая заклинание Грея.

— Кто вы? — спросил он. — Кто вас прислал?

Мужчина молча покачал головой. Группа всё ещё стояла на входе, словно ожидая чего-то. Между тремя из них стояла койка. К недоумению Эртона, никто из вошедших не издавал не звука. Палату накрыла тишина. Грей подошёл к раковине и умылся, рука всё ещё дрожала.

— Перевозите в семнадцатый отдел, — тот брюнет, который предложил свою помощь, с точностью до секунды вовремя распахнул двери и кивнул людям в халатах.

— Кто вы? Что вы намерены делать? — мгновенно вскинулся главный целитель. Мужчина молчал, делая какие-то пометки в блокноте. Эртон дёрнул его за рукав, ручка перечеркнула три строки. — Как вас зовут? Это-то вы можете сказать!

— Моё имя вам ничего не скажет. Вся информация экспериментального отдела засекречена лучше, чем в Отделе тайн, — проинформировал его мужчина. — Если вам очень интересно, я жду вас на третьем этаже в одиннадцатом кабинете. Но уже после операции. Время на исходе.

— Что вы намерены делать? — волнение улеглось, уступая место профессиональной собранности. Целитель Грей, невозмутимый и строгий, вернулся.

Пациентку переложили на привезённую койку и увезли. Мужчина повернулся:

— Мы давно искали человека без родных и возможности к стандартному лечению, который бы добровольно согласился на участие в экспериментальном лечении. За час, который вы мне дали, я навёл справки. Миссис Малфой, как зовут эту женщину, изменила своё завещание около двадцати лет назад, где указала, что при возникновении у неё неисцелимого с помощью традиционного целительства заболевания допустить сотрудников экспериментального отдела к её лечению. Так что, группа моих ассистентов будет держать пациента под Стазисом столько, сколько мне потребуется, чтобы найти оптимальный подход к её случаю. Большего я сообщить не могу. Всё остальное в моём кабинете.

Как же хотелось бросить в лицо этому напыщенному специалисту его бесстрастное «без родных»! У Нарциссы есть близкий человек — последний из оставшихся в живых Малфоев. Только сама женщина об этом знать не могла. Потому что в мае 1998 года Ежедневный Пророк опубликовал списки магов, погибших при битве за Хогвартс, среди которых мелькнула строчка: Драко Люциус Малфой, убит Люциусом Абрахасом Малфоем, при попытке спасти Фреда Уизли от Смертельного проклятия, следов тела не найдено, уничтожено полностью.

Лишь родная кровь спасла тогда юношу от смерти и перенесла в забытое наследие Малфоев — домик во Франции, где около года чистокровный слизеринец был прикован к кровати собственным истощением, целиком и полностью зависимый от преданного домового эльфа. Когда одним весенним днём он очнулся и увидел, что Метка исчезла, когда он прочитал кипу газет, собранных эльфом в течение года, когда узнал, что формально мёртв, как и отец, в которого отскочила Авада, юноша начал новую жизнь. В которой никогда не было Драко Малфоя. Пять лет он восстанавливал собственную магию, посылал эльфа в библиотеки Блэков и семьи, практиковал целительство. Лютный переулок встретил бедно одетого аристократа холодно и неприветливо, но звон монет из семейного хранилища полностью изменил характер отношений. Поддельные документы не вызывали подозрений, поэтому, когда на пороге Института им. Святого Мунго появился молодой человек и, предоставив блестящее портфолио, получил место младшего помощника ассистента, никто не заметил разницы. Через некоторое время это был специалист совершенно другого уровня.

Но сейчас целитель Грей не проронил ни слова. Он стоял, словно высеченный из камня собственным бессилием, и смотрел, как чужой человек увозит его мать на эксперимент, от которого она легко может умереть. Или ещё хуже стать другим, чужим, незнакомым человеком с изменённой психикой.

Мужчина-брюнет пожал плечами и, отвернувшись, широким шагом направился в операционную. Пусть этот Грей кажется ему странным и неуравновешенным, но миссис Малфой должна выжить, любой ценой.

— Внимание, команда! — высокие двери распахнулись автоматически и мужчина взмахнул палочкой: — Сегодня у нас код 117 сигнал С. Что нам известно, доктор Хаймер? — он повернулся к помощнику с короткой чёрной бородой. Тот оторвался от компьютера и ответил:

— Эмболия у пациентки наступила в результате шока или нервного потрясения случившегося много лет назад. Судя по биографии, можно говорить о смерти мужа и сына во время войны. Болезнь скрывалась магической аурой, пока ведьма была достаточно сильна, чтобы контролировать процесс. После эмболия успешно купировалась различными зельями на протяжении трёх-четырёх лет, о чём свидетельствуют неглубокие шрамы на подкорковой местности. Сейчас магическое ядро сильно истощилось, в результате чего случился инфаркт миокарда, после чего эмболия вырвалась в клетки организма.

— Отлично. Локцвен, твои прогнозы? — на вопрос обернулся чрезвычайно худой мужчина с огромными очками в толстой оправе: они висели на римском носу, что делало распахнутые в недоумении глаза похожими на автомобильные фары. Говорил он тонким прерывистым фальцетом.

— На сегодняшний день лечения как такового нет, как бы не было прискорбным это сообщать. У нас есть два варианта: вернуть её в приемлемое состояние через омоложение, или же полностью сменить ей повреждённые органы. Первый вариант непредсказуем: есть один шанс на тысячу, что наша пациентка станет слишком молодой, и три шанса на десять тысяч, что она, наоборот, быстро состарится и умрёт собственной смертью. Второй вариант непродуктивен, так как, заменив уже повреждённые лёгкие, мы спровоцируем болезнь на более интенсивное выражение. Тогда придётся постепенно заменять очередной повреждённый орган, но магическое ядро с вероятностью в восемьдесят девять процентов не выдержит столь радикальных изменений в организме. Она погибнет на одной из операций по замене органов.

— Мог бы быть и третий вариант, — вмешался последний член команды: высокая женщина с короткими седыми волосами и острым взглядом. — Если бы у миссис Малфой остался любой из кровных родственников в пределах трёх поколений. Но Малфои либо мертвы, либо смешали кровь с другими родами. Так что, Шон, третьего не дано. Выбирай.

— Сколько ещё продержится заклинание? — обычно это означало, сколько ещё магов можно замучить и продержать палочку над пациентом.

— Два часа, — коротко ответила Сарра.

— Хорошо, дайте мне час. И пусть приготовят вторую операционную, — произнёс Шон, окидывая странным взглядом лежащую без сознания женщину. Под кивок Сарры он вышел из палаты.

В кабинете ведущего специалиста экспериментального отдела стоял заваленный ворохом бумаг стол. В кресле, склонившись над простой маггловской тетрадкой, сидел Шон. Прошла уже половина времени, предоставленного ему Саррой. А план так и не был готов. Он с сомнением пробежал глазами свои расчёты. По большей части выходило, что состояние миссис Малфой останется без изменений, и женщина погибнет в течение трёх-четырёх часов после операции. А этого нужно было избежать. Его помощник по министерским делам — Локцвен замучился каждый раз выпрашивать у сотрудников Отдела Тайн очередного "покойника". Тогда Ларри громко возмущался и требовал прибавки к зарплате. Шон улыбнулся, вспомнив, как округлились глаза Локцвена, когда перед ним на этот самый стол упал мешочек с характерным звоном.

"Через три дня я жду тебя в строю"— тогда подмигнул ему босс.

Часы на каминной полке пробили половину девятого. Шон снова перевёл взгляд на бумаги: по самым оптимистичным подсчётам выходило, что выздоровление миссис Малфой зависит не от лечения, а от везучести главного целителя экспериментального отдела.

Мужчина недоверчиво относился к подобным случаям. С самого детства в важнейшие моменты он выезжал на одном везении, каждый раз обещая себе углубиться в то, на что не хватало знаний. Но момент проходил, и Шону снова приходилось полагаться на удачу.

Не одну жизнь спас нынешний глава ЭО, а сколько мог бы, если бы руководствовался не вторым органом обоняния, а знаниями и опытом.

Да, говорил ему старина Снейп, сколько раз... И Грюм говорил, и Сарра... Часы пробили бой. Конец размышлениям. Шон выдрал из тетради наиболее исчёрканный лист и вышел.

Интересно, миссис Малфой родилась под счастливой звездой?

— Итак, господа, — бодро провозгласил Шон, зайдя в палату. — Начинаем план Б. В экстремальном случае, надеюсь, нам не понадобится, но все же, перейдём к плану С.

Группа целителей смотрела на Шона так выразительно, так... понимающе, что гроза всея Святого Мунго как-то весь смутился, покраснел и, словно оправдываясь, взъерошил черные волосы.

— План А не дотянул до порога 213, — пояснил он.

— Так бы сразу и сказал, — облегчённо выдохнул Хаймер. Его слова подтвердили довольные кивки остальных. Дальше команда действовала быстро, чётко, почти не переговариваясь. Сарра руководила подготовкой.

Порог 213 являлся критерием для оценки благоприятного исхода эксперимента. Если сумма всех учтённых факторов риска и тяжесть заболевания превышали 213 баллов по шкале Штокка — известного в Европе учёного, бывшего главы министерского отдела здравоохранения, — значит, игра не стоила свеч.

Шон приблизился к лежащей миссис Малфой. Ее некогда красивое, нетронутое возрастом — он помнил женщину с той битвы за Хогвартс двадцать лет назад — сейчас было покрыто мелкой сеткой морщин. У рта и глаз залегли грубые складки. Нарциссу ему было жаль: всю жизнь следовать каким-то вымышленным идеалам, прожить идеальную, казалось бы, жизнь в страхе перед Волдемортом, а в конце похоронить мужа и сына. Шон не сильно задумывался, но всё же не мог представить, зачем она ещё хочет выкарабкаться, даже изменила завещание... Может ли ей повезти так, чтобы прожить жизнь заново?

— Все готово, Шон, — Сарра встала позади, положив руку на плечо. Она понимала тревоги преемника. Вот уже восьмой год она наблюдала, как этот мужчина, пришедший в ЭО совсем мальчишкой, растёт и становится специалистом такого уровня, к какому Отдел тайн доползёт, может, лет через тридцать. Он умел оригинально мыслить. Не так угловато, как консервативный чистокровный маг, и не так оторвано от реальности, как маггловские учёные.

Шон кивнул в ответ. Может его везения хватит и на госпожу Малфой? «Всё, соберись, Шон, теперь она не Малфой, теперь — пациент. И ты отнесёшься к ней именно как к пациенту».

— Сарра, сегодня мне ассистируешь ты, — женщина встала по правую руку у стола. — Доктор Хаймер, что у нас с показателями?

Маг, внимательно следивший за приборами, показал большой палец.

— Можешь начинать, босс. На всё про всё даю вам шесть с половиной минут. Потом вероятность удачного исхода сократится до двух процентов. Эмболия захватит организм, не помогут даже аппараты искусственного дыхания и заклинания.

— Понял, спасибо. Ларри, встань здесь, будешь вести мою левую руку, — попросил Шон. Тощий как жердь сотрудник ЭО одел рабочий халат и, педантично поправив очки на носу, подошёл к магу.

— Как вы знаете, мы думали над тем, как либо омолодить пациента, либо вылечить, — начал мужчина. — Мои недавние расчёты показали, что продуктивным ни один из путей не является. Тогда, руководствуясь некоторым жизненным опытом, я пришёл к выводу, что нам не следует омолаживать миссис Малфой специально. Напротив, мы отправим её назад по времени, точнее только её тело. Как следствие, мы сможем предупредить развитие жировой эмболии лёгкого, а значит избежать его. Разум пациентки, при благоприятном исходе пострадать не должен.

Шок. Обычная и самая первая реакция всех его сотрудников на все его предложения. Шон почти привык к их потрясённым лицам, но к счастью, никто не возражал ему. Обученным в засекреченных агентствах докторам ЭО требовались секунды, чтобы переработать, проанализировать и принять его вариант как лучший.

Скептицизм. Не смотря ни на что, его люди сохраняли очень важную способность — удивляться, не доверять, сомневаться, а потом...

Восторг. Да, именно восторг. Сомневались или нет, но Ларри и Хаймер, и Сарра радовались как дети, когда им предлагали что-то новое и неизведанное.

Недоумение. Они никогда не понимали, как Шону удаётся уговорить их на очередную авантюру. Но экспериментальный отдел на то и был экспериментальным.

Согласие. Сколько воды утекло с тех пор, как эти люди стали в прямом смысле его семьёй. Каждый из них был по своему одинок, но вместе им удавалось то, что не удавалось всем целителям Мунго и министерству — они спасали обречённых, находили без вести пропавших, каждую секунду своей жизни борясь с тем, чтобы вырвать у смерти, у вечности, у тайны очередной кусок недоступного. Поддержка команды — это всё, что давало Шону силы.

Попытка — не пытка.

Доктор Локцвен молча кивнул и взял левую руку мужчины в свою. Сарра подвинула поднос с инструментами.

— На счёт три, босс, — предупредил Хаймер. — Раз, два...

— Finite, — маг, стоящий у изголовья миссис Малфой опустил палочку. Заклинание Стазиса прекратило своё действие. Ровно шесть с половиной минут на пациента. Мужчина отошёл от стола, где начала операцию команда и, усевшись в чёрное кожаное кресло на другом конце кабинета, стёр со лба пот.

Его звали Константин. Он никогда не был частью экспериментального отдела, хотя проводил в этом крыле Мунго всё своё время. Когда-то давно он прибыл из России на стажировку в Англию. Произошёл несчастный случай, в результате которого... Так или иначе вернуться на родину Константин уже не мог. Его работа в операционной заключалась в поддержке необходимых заклинаний вроде Стазиса и наблюдении пациентов. Мужчина не посвящался в секреты ЭО, но всегда внимательно слушал, о чём говорили Сарра, Ларри и доктор Хаймер, когда Шон находил для них новое задание. В основном Константин ни с кем не разговаривал, у него не было семьи, даже в этом кабинете окружающие обращали на него внимания не больше, чем на кресло, в котором сидел уставший маг.

— Хаймер, что с приборами? — сломал тишину резкий голос Шона.

— Разрыв ядра, магия пациента не выдерживает, полминуты! — на компьютере замелькали руны, числа, знаки...

— Ларри, начинай Incurpulencio, — прошипел ведущий маг. Его левая рука с помощью Локцвена послушно начала движение палочкой. — Сарра, нужна помощь, мы её сейчас убьём.

— Никого нет, Шон, нам не хватает рук, — беспомощно прошептала ведьма. У них на глазах из тела миссис Малфой вырывались, как кратеры вулканов, нарывы, которые выдавливали на поверхность лёгкие, сердце, кости, внутренние органы. Показалась... — Мерлин, её глаза!...

— Вы должны закончить! Вы её взорвёте ко всем соплохвостам! Время вышло! Хватит, Шон! — Хаймер не сводил глаз с монитора. На экране бушевал фейерверк из ауры миссис Малфой, клочки ядра бешено пульсировали по всем уголкам тела.

— Сарра, по моей команде, код 42. Давай же, чёрт тебя дери! — мужчина привычно взлохматил волосы. — Семь, шесть, пять, четыре, три...

Напротив них неожиданно встал Константин. Обе его руки держали волшебные палочки из чистейшей стали. С последним словом Шона, маги вместе взмахнули палочки и хором произнесли заклинание:

— Passum unum morbo vicem doleres, cum invicem!

Комнату поглотило ослепительное голубое сияние, погасли экраны приборов. Все члены команды были без сознания.

Отлевитировав магов по креслам и койкам, Константин подошёл к операционному столу. На нём лежала миссис Малфой. Её глаза были закрыты, дыхание, глубокое и размеренное, свидетельствовало о крепком, целительном сне. Мужчина коснулся её лба, оставался небольшой жар. Но это пройдёт. Главное, что эксперимент завершился, а благополучно или нет, решит доктор Шон, когда придёт в себя. Константин улыбнулся и вернулся в своё кресло, на ходу поправив сползшее одеяло Сарры.

Миссис Малфой стала красивой худенькой девочкой четырёх лет.