Узница Азкабана (джен)

Часть 1. Узница Азкабана

Где ты теперь. Твой мир потерь.

Всё. Нет проблем. Ты стал никем.

Фактор Страха — Game Over

 Тем> Кто не видел казни

Тех> Чьи тела в аду за правду

Даст> Это место под солнцем

Бог> С судьбой твоей поспорил

Он знал, что ты к нему придёшь,

Минуя собственную смерть

Фактор Страха  — Код судьбы

Глава 1. Стигейская сова [1]

И вот последний шаг,

приставлен ствол к виску.

Меняя жизнь в глазах,

мир превращается в игру.

Тихо ангел тянет время,

Заставляя вспомнить, кем ты был вчера.

Фактор Страха — Game Over

19 сентября 1998 года. Вокзал «Кингс-Кросс». Раннее утро.

Вместо привычного гула множества голосов и грохота тяжело-нагруженных учебными принадлежностями студенческих тележек платформа «9 и 3/4» встретила Гермиону звенящей тишиной, нарушаемой лишь стуком тяжелых сапог сопровождающего ее аврора.

Вместо ярко-красного «Хогвартс-Экспресса» у перрона их ждал небольшой уродливый грязно-черный локомотив с одним единственным вагоном, некогда тоже черным, а теперь — почти коричневым от покрывшей практически всю его поверхность ржавчины. Рядом с вагоном скучающе смолил сигарету высокий худощавый мужчина лет сорока-сорока пяти с усиками а-ля Чарли Чаплин и аккуратно подстриженной черной бородой. Заметив появившуюся на платформе пару, мужчина раздавил окурок носком тяжелого армейского сапога, стряхнул пепел с рукава кожаного плаща и выжидающе посмотрел на сопровождающего Гермиону аврора.

— Мистер Шеппард, заключенная Грейнджер доставлена! — гаркнул тот, вытянувшись в струнку.

— Вольно, — махнул рукой обладатель кожаного плаща, окинул скучающим взглядом Гермиону и протянул аврору руку, которую тот почему-то пожал не сразу, словно сомневаясь, не ошибся ли он.

— Мистер Шеппард?!

— Я, Джесси, я, — обнажил желтые зубы в усмешке тот.

— Вы же входили в состав Визенгамота!

— А еще был советником Скримджера, гори он Адским пламенем! Теперь вот почетный конвоир Азкабана. Только вот мой драгоценный племянничек, с которым ты семь лет проучился в Ревенкло, геройски погиб в майской битве за Хогвартс, причем от руки одного из твоих коллег, Джесси. — Шеппард извлек из внутреннего кармана плаща новую сигарету, прикурил и бросил опустевшую пачку прямо на платформу.— Будь прокляты эти вшивые маглы, как подсел полгода назад на эту дрянь, так никак и не отвыкну… кстати, ты сегодня последний.

— Что, Майк уже доставил Криворукого Джо?

Шеппард выдохнул облачко дыма в лицо Гермионе, отчего у той мгновенно заслезились глаза, и запершило в горле. Сигареты явно были дешевые, а сорт — крепкий.

— Ага, быстрее тебя, черепахи. Говорит, погода в Манчестере, что в твоем душе. Льет не переставая.

— В Лондоне тоже сегодня дождь будет.

— Твои урологи напророчили? — загоготал Шеппард.

— Метеорологи…

— Да какая к боггарту разница? — махнул рукой Шеппард, — Меня-то сегодня в Лондоне точно не будет. Ладно, заболтались мы с тобой, сдавай мне свою подопечную и ты свободен, нечего тут нас задерживать.

— До отправления вроде еще почти полчаса?

— Вот-вот, а у меня еще бутылка огневиски непочатая, — взмахнул волшебной палочкой Шеппард, освобождая Гермиону от кандалов. — Марш в вагон!

Гермиона послушно исполнила приказ, но, зацепившись каблуком за ступеньку, пошатнулась и, пытаясь удержать равновесие, попыталась схватиться за поручень, но не удержалась и рухнула прямо под ноги хрипло хохочущему Шеппарду. Виноватая в происшествии туфля отлетела куда-то в сторону. Гермиона потянулась было за ней, но конвоир ее опередил.

— Хорошая модель, натуральная кожа, да и каблук… — «почетный конвоир Азкабана» задумчиво вертел в руках свою «добычу», придирчиво ее осматривая.

— Спасибо, а теперь не могли бы вы вернуть ее мне?

— Вернуть? — переспросил Шеппард с искренним изумлением в голосе, — зачем? В Азкабане они тебе все равно не понадобятся, так что отдавай вторую, жене подарю.

— Это мне папа подарил! Вы не имеете права! — возмутилась Гермиона, понимая, что возражения прозвучали слишком по-детски.

— А, ну раз пап подарил, тогда конечно! — Шеппард протянул Гермионе ее обувь, и та было потянулась за ней, но конвоир отдернул руку с туфлей, резко наклонился и стянул с ноги девушки вторую, уменьшил пару до размеров спичечного коробка и спрятал в карман.

— Что вы делаете, мистер Шеппард? — Джесси, оказывается, еще не успел покинуть платформу и стал невольным свидетелем происшествия.

— Обеспечиваю семью, — пожал плечами конвоир, — чем и тебе заняться советую. Как тебе ее платье?

— Вы… вы… — задохнулась от возмущения Гермиона.

— Надеюсь, ты понимаешь, что если об этом хоть кто-нибудь узнает… — сощурив глаза, прошипел Шеппард. Джесси оказался понятливым и поспешил убраться от греха подальше.

* * *

Вагон для арестованных. Спустя несколько минут.

Арестованным было предоставлено три купе по четыре лежачих места в каждом с общим проходом. Поскольку Гермиону привели сюда последней, свободным оказалось лишь одно место в самом дальнем конце вагона. Стараясь не замечать изучающих взглядов товарищей по несчастью, она постаралась его занять как можно быстрее. И заскрипела зубами от досады — шутница-судьба, отвернувшаяся от нее еще вчера, поворачиваться обратно лицом к ней не спешила. С верхней полки на нее с неприязнью смотрели холодные серые глаза Драко Малфоя.

— Конфетку стащила, Нотт? Ой, пардон, конечно, Грейнджер, — скривил губы в презрительной усмешке белобрысый слизеринец.

— Хорька придушила, — не осталась в долгу Гермиона, — могу повторить.

— Ой-ой-ой, какие мы грозные! — фыркнул Малфой и повернулся на другой бок.

— Грейнд-джер? — поскрипел кто-то рядом с Гермионой, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. Голос принадлежал сидевшему рядом с ней одноглазому древнему старику, по всей видимости, помнившему первокурсником самого Дамблдора.

— Грейнджер, Грейнджер, — подтвердил развалившийся на противоположном лежаке седой мужчина с огромным шрамом на щеке. — Не видишь, что ли?

— Эт-то великая честь д-для меня! — проскрипел одноглазый. — Ехать в од-дном вагоне с подругой самого Гарри Пот-т-тера!

— В Азкабан едешь, придурок! — саркастически усмехнулся седой. — Как и она, коли не заметил. Каким ветром тебя сюда занесло, Грейнджер?

— Гермиона, если можно, мистер... — вымученно улыбнулась гриффиндорка.

— Рэндом Крэддок, можно просто Ренди, — представился седой. — А вообще зови как угодно, только не «мистер Крэддок». Какой я к дьяволу «мистер»?

— Геллерт-т Гринд-девальд-д, — обратил на себя внимание одноглазый, а Крэддок издал странный булькающий звук, по всей видимости, служивший ему смехом.

— Он такой же Гриндевальд, как я — министр магии, — объяснил Гермионе свое веселье Крэддок. — Это чудо, один Мерлин знает, в какой уже раз ловят на фальсификации документов, отправляют в Азкабан и через два-три месяца благополучно выпускают за хорошее поведение. Как его зовут, он и сам забыл. Наши его кличут Криворуким Джо.

— У гоблинов же можно всего за несколько галлеонов выяснить свою родословную минимум до третьего колена, — существование человека без имени претило цивилизованной натуре Гермионы.

—Волшебникам. Таким как я, ты и вот он, — Крэддок многозначительно поднял вверх указательный палец и кивком указал на полку над собой, где тихо посапывал уже успевший уснуть Малфой. — Как колдует Криворукий Джо, никто никогда не видел. Одни говорят, что он сквиб, другие — настолько стар, что забыл все заклинания, третьи — что он свихнулся после очередной отсидки в Азкабане. Кому он нужен-то? Живет себе в Лютном да не горюет. Да, Джо?

— Крысы — вкусно! — глубокомысленно изрек одноглазый, и только сейчас Гермиона обратила внимание на кислый запах отходов, исходивший от ветхой одежды Криворукого.

— Но в одном ему не откажешь, — продолжил Крэддок, — подпись он подделает чью захочешь, хоть самого Дамблдора. Да так, что и сам «великий» директор не отличит!

При упоминании имени Дамблдора он презрительно скривился, а Джо забился в самый угол лежака и испуганно уставился на Гермиону своим единственным подслеповатым глазом.

— Похоже, на росчерке Дамблдора и погорел, — констатировал Ренди, — верно? Джо?

Одноглазый ошалело посмотрел сначала на Гермиону, потом на Крэддока и отрицательно затряс головой.

— Ну, не Дамблдора так не Дамблдора, — пожал плечами Крэддок, — какая теперь разница, за что срок мотать? Тебе-то три месяц и все, а мне десяток лет. А ведь всего-то придушил плешивую гниду, которая за товар платить отказалась. И наплевать бы всем, не загляни ко мне аврорский патруль ровно тогда, когда я тело в камине сжигал…

Гермиона испуганно уставилась на своего собеседника. Так спокойно рассказывать об убийстве? У него с психикой все в порядке?

— А ты здесь за что? — Крэддок вопросительно посмотрел на нее. У него такие красивые глаза, такие же изумрудно-зеленые, как были у Гарри… Интересно, а что за товар? Чем он торговал? Наверняка чем-то незаконным, раз так спокойно говорит об убийстве человека. Мерлин великий, в какой же компании она оказалась! Убийца, бомж и Малфой!

— Много всего, — уклонилась она от прямого ответа.

— Хоть срок какой? — не стал тянуть из нее информацию Крэддок, за что Гермиона была ему благодарна. Неподходящее время и место для исповеди.

— Двадцать лет, — а что скрывать? Все равно рано или поздно узнает. Говорят, в тюрьмах самые информированные люди. Каторжная почта? Так, кажется, эта система передачи информации внутри тюрьмы называется?

Крэддок негромко присвистнул и три раза стукнул по стенке купе. Несколько секунд спустя перед Гермионой появилась невысокая пухлая женщина неопределенного возраста с грязными спутанными волосами и узкими хитрыми глазами.

— Чего тебе Ренди — два стакана бренди?

— Лучше три, — хохотнул Крэддок, — если сможешь соорудить здесь свой аппарат. Ты проспорила, Джульетта. Максимум у нас не пятнашка Горбатого, а ее двадцатка.

Крэддок кивком указал на Гермиону, недоуменно переводившую взгляд со своего попутчика на женщину с таким красивым и абсолютно ей не подходящим именем.

— На воле сочтемся, — Джульетта махнула рукой, внимательно, как опытный повар индюшку, осмотрела Гермиону и спросила:

— За что сидит?

— Не колется, — пожал плечами Крэддок, — а ты же знаешь мои принципы, Джули. Кстати, выигрыш хочу забрать сейчас, у меня десятка, если ты забыла.

— Где же я тебе сейчас возьму?..

— Не мои проблемы. До станции времени полно, мы еще часов шесть тут бултыхаться будем, — Гермиона только сейчас заметила, что поезд уже тронулся, и городской пейзаж решетками окон постепенно сменяется лесостепным.

— Буханка хлеба устроит? — после минутного раздумья решила Джульетта.

— У авроров выцыганила?

— Не твое собачье дело, Ренди, — прошипела Джульетта.

— Тащи, — махнул рукой тот, — дареному гиппогрифу в клюв не смотрят.

Через минуту купе наполнил аромат свежеиспеченного хлеба. Крэддок разломил буханку на три неровные части и, отдав одну Криворукому Джо, который тут же жадно вцепился в нее зубами, протянул вторую Гермионе.

— Спасибо! А ему? — Гермиона кивком указала на Малфоя. Дурацкая, конечно, привычка — кивать на человека, но она сейчас не на министерском приеме, тем более — с кем поведешься…

— Спать меньше будет, — флегматично заметил Крэддок, — тем более что жратва нам до камер не положена, а до них мы, в лучшем случае, к ночи доползем.

— Доползем? — оставлять Малфоя единственным голодным в их купе было неправильно, но ломоть оказался неожиданно вкусным, а если Крэддок прав насчет долгого пути до тюрьмы…

— Поезда в Азкабан не ходят, — заметил Крэддок, задумчиво рассматривая грязные обломанные ногти на своих ногах, — нам придется несколько часов по грязи и камням тащиться до пристани, причем в цепях. Это скорости не прибавит, не так ли? А потом бултыхаться часа три, как сельди в бочке, в дырявом корыте, которую министерские гордо именуют «Ладьей Свободы», а мы — «Лодкой Харона» [2]. Азкабан ведь находится на острове, и штиль там явление настолько редкое, что никто о нем и не слышал. А учитывая, что все мы привыкли работать скорее волшебной палочкой, чем руками, грести будем не очень резво. Или ты думаешь, грести будут авроры?

Перспектива добираться до Азкабана своим ходом душу Гермионы никак не грела, и она решила перевести разговор в другое русло, проигнорировав риторический вопрос Крэддока.

— А кто такая эта Джульетта? И как вы с ней познакомились?

— Лет десять или пятнадцать назад, — Крэддок дожевал хлеб и смахнул крошки с себя на пол. — Торговка она, а еще огневиски втихую гонит. Паленый, естественно. Тем и живет. Отправят ее на месяц в Азкабан, и все наказание, да и то, если поймают. Авроры сами не дураки выпить или на вещдоках поживиться, вот и крышуют ее. А я знаешь, как выпить люблю? Ого! Бывает, месяцами не просыхаю. Да и цены у Джули человеческие, не как у всех… а ты поспи немного. Авроры нам отдохнуть не дадут, так что пользуйся лежанкой, пока есть возможность.

* * *

Вагон для арестованных. Около двух часов дня.

Проснулась Гермиона от того, что ее кто-то тряс за плечо.

— Гарри, — улыбнулась она, увидев перед собой два изумрудных глаза, — ты живой!

— Я не Поттер, но пока живой. Ключевое слово «пока», — ответил разбудивший ее человек. Поднявшись на локте и протерев глаза, Гермиона увидела перед собой Крэддока. Его лицо было мертвенно бледным, руки тряслись мелкой дрожью.

— Я должен тебе кое-что передать, — хрипло прошептал он.

— Мне? — с Гермионы слетели последние остатки сна. — Но вы же меня знаете всего несколько часов!

— Это неважно, — махнул рукой Крэддок, — я скоро умру…

— Вы еще молоды!

— Говори тише, а лучше пока вообще заткнись, — недовольно прошипел Крэддок, — мне осталось, самое большее, часов шесть-семь, вероятно меньше. Эта штука горит огнем, я уже не могу терпеть…

С этими словами Крэддок обнажил свое запястье. Сначала Гермиона решила, что у него там просто магловская татуировка в виде большой белой совы, но вскоре заметила мерную пульсацию рисунка и покрасневшую вокруг него как при сильном ожоге кожу.

— Что это?

— Стигейская сова, наш… знак. Вестник близкой смерти, — поморщился Крэддок, — от него срочно нужно избавиться, иначе мне придется целую вечность скитаться по земле призраком… я же сказал, помолчи! — прервал он готовую задать новый вопрос Гермиону. — Возьми меня за запястье с совой. Нет, левой рукой. Крепче. Вот так. Теперь закрой глаза и старайся ни о чем не думать.

Гермиона выполнила похожие на приказы просьбы Крэддока, и тут же ее запястье пронзила резкая нестерпимая боль. Гермиона закричала, но тот зажал ее рот свободной рукой и прошипел:

— Терпи!

От боли хотелось лезть на стенку, рука горела, словно ее засунули в горящий костер и медленно прожаривали со всех сторон, но вдруг все резко прекратилось. Взглянув на руку Крэддока, Гермиона увидела только пепельно-серую кожу, чуть покрасневшую там, где еще недавно была сова, которая теперь уютно разместилась на ее собственно запястье и чистила свои белоснежные перья.

— Вот и все, — облегченно выдохнул Крэддок, — старайся ее никому не показывать. Лет тридцать назад за эту татуировочку без раздумий приговаривали к «поцелую», а сейчас о ней почти забыли, но ведь кому надо, могут и вспомнить. Замотай какой-нибудь тканью, а если спросят зачем, скажи — порезалась.

— Во что вы меня втравили? — отшатнулась от него Гермиона, но послушно отодрала от подола платья лоскут и с помощью Крэддока тугим узлом завязала его на татуированном запястье. Недовольная наступившей темнотой сова что-то тихо курлыкнула, но ее мнение интересовало Гермиону сейчас меньше всего.

— Эта штука тебе пригодится, поверь. Тем более, в нынешние времена она безопасна.

— Нынешние? — переспросила Гермиона. Поезд резко затормозил, и она по инерции рухнула на Крэддока.

— Прости старика, если чем обидел, — умоляюще посмотрел на нее тот, не услышав вопрос, — надеюсь, ты выйдешь из Азкабана и проживешь долгую счастливую жизнь… а моими воспоминаниями дементорам полакомиться не удастся.

— Дементоров же больше нет в Азкабане! — изумилась Гермиона, но ее голос заглушил усиленный Сонорусом хриплый бас Шеппарда:

— Просыпайтесь, мрази! Конечная станция!

Крэддок почти бегом устремился к выходу, а попытка его догнать провалилась из-за отвлекшего ее неожиданного голоса Малфоя):

— С прибытием, Грейнджер!

[1]От "Стикс" — река мертвых. По преданию, стигейские совы под мартовские иды спускались к римскому форуму, предвещая убийство Юлия Цезаря. http://anomaly.su/node/1317

[2] Харон (др.-греч. Χάρων — «яркий») в греческой мифологии — перевозчик душ умерших через реку Стикс (по другой версии — через Ахерон) в Аид (подземное царство мертвых). Сын Эреба и Никты.